Союз одиночек Иванов Сергей

Вскоре митинг кончился, и толстяк, шустро ссыпавшись по ступеням, заспешил через толпу к лимузину. Тотчас и охранники пришли в движение, устремившись впереди него твердым клином. Не церемонясь, они принялись расталкивать и отворачивать всех, чтобы не глазели на лучезарного, тем более – не замышляли. А за меня один принялся очень активно, сразу зачислив в подозрительные. Ну, мы люди смирные, привыкли жлобам уступать дорогу – особенно, когда так настырно пихают в спину. Так бы ситуация и разрешилась ничем, если бы один из публики, коренастый налитой крепыш, вдруг не восстал, возмутившись обращением. И оказался он человеком действия.

Первый его противник и охнуть не успел, как полетел вверх тормашками. Мгновенно драчун переключился на второго и раскрутил его так же лихо, работая на опережение, подхватывая и направляя каждое движение, заморочив беднягу в несколько секунд. Реакция, техника – позавидуешь!.. Чего же он не торгует этим? Наверное, характер скверный, не терпит над собой никого.

Мой опекун дернулся было помочь, но теперь его придержал я, поймав в мертвый захват. Со стороны не заметно, а не шелохнуться.

– Ну подожди, – сказал дружески. – Интересно же: кто – кого. И красиво работает, а?

Конечно, присоединяться проще, чем затевать. Но и вторым быть еще почетно. Вот третьих не видать что-то – и ладно, обойдемся.

Мимо рванулся другой помощник. Я сунул наперерез подножку, и громила спикировал на асфальт, взревев: «Ё-ё!..» С руганью стал подниматься, угрожающе озираясь.

– Ты чего такой воинственный? – спросил я. – Колотили часто?

И, сдвинувшись вместе с опекуном, наступил сдвоенной тяжестью на стопу бедняги, исторгнув у него новый рев и вынудив обрушиться опять.

– И ноги тебя не слушают, – пожалел я. – Головку-то уже держишь?

У двух оставшихся сразу убавилось энтузиазма: силы-то уравнялись. Тем более, нас подпирала толпа, пока молчащая, но настроенная враждебно.

– Ломать ничего не будем? – спросил я у своего. – Только скажи!..

Он придушенно замычал, энергично замотал головой.

– Ну, как хочешь.

Я выпустил охранника, отпихнув прочь. Войдя в раж, коренастый драчун уже подступал к третьему противнику, но тот, вдруг сделавшись очень скромным, сторонился его, избегая резких движений. Четвертый и вовсе глядел в сторону, делая вид, будто ни при чем.

Вот теперь можно проявить смелость – из публики стали раздаваться голоса, быстро наливаясь силой и злостью. Но я опередил всех, подступив к оставшемуся без прикрытия говоруну.

– Скажи, – спросил, прихватив толстяка за грудки, – ну кто ты такой? Чего сторожить тебя, эдакую кучу?

Преданно улыбаясь, он хлопал распахнутыми глазками, похоже, готовый отвечать, как на духу, – уж лучше мне, чем тому неистовому. Но еще хуже – намного! – остаться наедине с раздраженной толпой. Вот этого не желаю даже своим врагам.

– Хочешь прокатиться? – повернулся я к своему нечаянному партнеру. – Хозяин приглашает.

– А то! – ответил он, нехотя оставляя свою несостоявшуюся жертву.

Хватка – как у бультерьера. Пес-убийца.

– Вот вы, парни, гуляйте, – велел я сторожевикам. – Толку от вас!.. Суеты, правда, много.

Из всей команды оставил в лимузине шофера – чтобы самому не отвлекаться на вождение. Следом за агитатором забрался в салон, подождал, пока напротив усядется мой напарник. Только теперь я смог разглядеть возмутителя спокойствия, вдруг опознав в нем знакомого.

– Надо же, какая внезапность! – сказал, усмехаясь. – Уж вам, барон, не пристало посещать такие сборища.

Фамилию, конечно, поминать не стал – не для сторонних ушей.

– Барон, – проворчал тот. – Бросьте, почтеннейший!.. Кого нынче волнуют титулы? Имею в виду настоящих людей.

– Но вы недурно маскируетесь – я с трудом узнал.

Действительно, его лицо умело меняться с волшебной легкостью, причем без всякого грима. Вот одежду пришлось сменить… впрочем, как и мне.

– И не узнали бы, когда бы эти идиоты не вздумали отделять агнцев от…

– …волков? – подсказал я.

– Ну, волк все же стайный зверь! А до тигра я не дотягиваю.

Что, еще один медведь? Из породы не очень крупных, зато проворных.

– Значит, и вы – одиночка. Случайно, не верите в судьбу? Занятно иной раз пересекаются пути.

– Кто говорил: «случайность – непознанная закономерность»? – Он наморщил лоб, пытаясь вспомнить. – Или я сам это придумал?

– Барон… э-э…

– Зовите меня Гарри, – быстро предложил драчун.

– Что будем делать, Гарри, с нашим поросёнком?

– Это не поросенок, – молвил он ласково. – Это откормленный кабан, вполне созревший идти под нож. Конечно, визгу будет!..

Пленник негодующе хрюкнул, но этим и ограничил свое участие в разговоре.

– А стоит ли пачкаться?

– Вы не любите свиней? – Барон хохотнул. – Да вы просто готовить их не умеете!

Видно, он уже принялся за обработку клиента – от такой веселости могло бросить в дрожь.

– Я не люблю визга.

– Ну-у, визжать-то он и без того горазд. Главная составляющая его выступлений, причем самая заразительная. Но кто же его на это дело подвинул?

– Дарыгов, конечно.

– А того кто?

– Думаете, не личная инициатива?

– Во всяком случае, не только. Тоже ведь способ направлять толпу, если не хватает легальных рычагов.

– Или натравлять? – уточнил я.

Гарри бросил на меня быстрый взгляд.

– Натравлять тоже, – подтвердил он. – «Народный гнев» – страшная штука. И если под общее жлобство подвести моральное обоснование…

– По-вашему, этим и занимается наш трибун?

Теперь он посмотрел на толстяка, пытавшегося поглубже втиснуться в угол и пыхтеть не так громко.

– А почему не дать ему высказаться самому? – сказал Гарри. – Пока не срезали язык на деликатес. Если хорошенько пропитать пряностями и подать с хреном да под майонезом… Вах!

Его лицо сделалось зловещим. Барон и впрямь умел производить впечатление на пленников – не исключено, даже накопил в этом немалый опыт.

– Вы, верно, недавно в городе? – спросил я.

– А это при чем?

– При том, что здесь не годятся методы, опробованные в иных местах. Даже пытки не помогают.

– Что, такие смелые?

– Такие преданные. Слыхали про клятву верности?

– И что?

– А то, что здесь это не только слова. Нарушивший клятву гибнет надежней, чем от приговора. Что-то вроде мины, заложенной в подсознание.

– Вы уверены в этом?

Очень ловко Гарри извлек из-под одежды ножик – видимо, из старинных, с узким кривым лезвием, – и приставил к горлу нашиста. Вытаращив глаза, тот гулко сглотнул, но больше не издал ни звука. Выходит, моя догадка верна: на нем заклятие.

– И вправду крокодил, – весело изумился барон. – Зомбированный, надо же!.. Кто же тебя кастрировал, милый?

– Главное, название подобрать, – заметил я. – И сразу все делается ясным.

– Что, разве тут не внушение?

– Можно и так сформулировать.

Гарри пристально поглядел на меня, но дальше допытываться не стал.

– А если сыграть с ним в русскую рулетку? – предложил он. – То есть играть, конечно, будет боров. У меня и револьвер припасен.

– Как раз для таких случаев, да?

– Питаю слабость к старине, – пояснил Гарри. – И детство еще играет. Помните «Великолепную семерку»? Классика!

– Или впадаете в него? – брякнул я. – Хотя рано вроде.

Не самая удачная шутка, но, кажись, угодил но больному: на лице барона мелькнула тень. Несмотря на отменную координацию и литые мускулы, он наверняка старше, чем кажется. Точнее, Гарри-то выглядит на свои года – это остальные сдаются слишком рано.

– Какой смысл брать языка, если нельзя его разговорить? – спросил он. – Сударь, вы дискредитируете идею!

– Возможно, есть способ. Во всяком случае, стоит попробовать.

Хлопнув водилу по плечу, я велел ему тормозить, а затем проваливать на все четыре. Сел за руль сам и, недолго попетляв, пригнал лимузин к своей машине. Затолкав вяло протестующего пленника в багажник «болида», повернулся к барону:

– Не против съездить ко мне домой?

– Рассекретиться не боитесь? – усмехнулся он.

– Все и так знают, где меня искать. И навещали уже не раз.

– Ну, тогда прокатимся.

Взяв крутой разгон, я направил «болид» к окраине города. Через несколько минут мы уже мчали по магистрали.

– По-моему, за нами «хвост», – заметил Гарри, глядя на панель.

– По-моему, даже два, – откликнулся я. – Этот горбунок не из вашего стойла?

– А «стрекоза», выходит, ваша собственность? – Барон рассмеялся. – Самое забавное, что вы угадали прозвище!

– Скорее уж разгадал, – поправил я. – Пытаюсь глядеть в суть – иногда удается.

Действительно, его невзрачная машинка могла преподнести не один сюрприз.

– Он дрессированный, – пояснил Гарри. – Привык следовать за хозяином.

По дороге мы толковали о разном, найдя немало точек соприкосновения. А мое гнездо глянулось Гарри с первой секунды.

– Ух! – сказал он с восторгом. – Поблизости не сдается похожего?

Первым делом я спустил нашего пленника в подвал, где обезопасил его понадежней. Затем провел Гарри в гостиную.

Хан признал нового гостя без колебаний – что меня не удивило. А уж как понравилась барону Инесса!.. Вот детей ему показывать не стал, а у них хватило ума затаиться.

– Желаете ополоснуться? – предложил я.

– Ей-богу, не отказался бы! – засмеялся Гарри. – По-моему, я насквозь пропитался народными ароматами. Хоть нас и призывают быть ближе к простому люду…

– Можно даже попросить Инессу обслужить.

– Что, по полной программе? – оживился он.

– Ну, «живого мыла» не обещаю. Разве сама захочет.

– Знаете, лучше не надо, – отказался Гарри с видимым сожалением. – Ни к чему растравлять душу… то есть, хочу сказать…

– Я понял.

– У меня обязательства, увы… А может, и не увы, – прибавил он после паузы. – Может – слава богу. Грех жаловаться, прямо скажем!

– Рад за вас.

– Да? Вот тут тоже не ясно.

С водными процедурами барон управился быстро, а через десять минут уже сидел против меня, обернув чресла полотенцем, – посвежевший, взбодрившийся, – и с удовольствием угощался фруктами. Тело у него, как и ожидалось, было отменной тренированности, вдобавок ухоженное, словно у светской дамы.

– Гарри, не желаете объясниться? – спросил я без обиняков. – С чего вы пялились на меня в том зверинце?

– Видите ли, Родион, – улыбаясь, сказал барон. – Мне говорили о вас, как о местном кладезе знаний.

– Кто говорил?

– Конечно, и Кедров… то есть Арсений.

– А еще?

– Клер, – ответил он честно. – Когда-то мы были дружны.

– А-а, припоминаю. Что-то она рассказывала про вас. Только фамилия фигурировала…

– Хованцев, – подсказал Гарри. – Фон Ховен – мой монархический псевдоним. Или партийная кличка.

– Или агентурная?

– Ну, или так, – ухмыльнулся он.

– И что же вас интересует?

– Всё, – не стал скромничать барон. – Что творится тут, Род? Я хочу понять.

– Вторжение, – ответил я столь же коротко. – А то вы не знали!

– И у вас есть подтверждения? Я имею в виду конкретные.

– Уж куда конкретней, – сказал я, оживляя экран на дальней стены. – По-вашему, я собираюсь делать из этого тайну? Главная сложность, что никто слушать не хочет.

Наконец-то я нашел, перед кем можно похвалиться своей коллекцией. Фауна Преисподней – как вам такое?

– Вы будите во мне нехорошее чувство, – признался Гарри, когда просмотр закончился. – Именуется завистью. Более свойственна пролетариату. Оттого он и шурует впереди, экспроприируя всех подряд.

– В вас говорит классовая неприязнь?

– Да я сам на четверть оттуда – вот и лезут родимые пятна. Я же завзятый коллекционер. Но из моих собраний не выжило ни одно. То есть сохранились некие ошметки… Слишком бурную веду жизнь.

– Спокойствия захотелось? Или оседлого образа?

– Да уж наслонялся по миру!.. А почему вы держите зверушек в темноте?

– Они до смерти боятся света, – пояснил я. – То есть буквально: гибнут с восходом, если не успеют отступить или укрыться поглубже. Словно бы сами – порождения Тьмы.

– Может, им не по нраву лишь здешний спектр? – предположил Гарри. – Скажем, привыкли к иному солнцу.

– По-вашему, я не думал об этом? Первая версия!.. Непохожи они на обычных тварей, заброшенных с иной планеты через пространственный пробой. Вряд ли поверите, но я ощущаю их Силу – именно так, с большой буквы. Есть у меня на это чутье… точнее у Зверя, что живет во мне.

Вот, опять! – покривился я. Съехал на привычную колею. У каждого своя мания, да? Все мы помалу делаемся маньяками – влияние среды, ничего не попишешь… Любопытно, а какой бзик у барона? Или он побыл тут недостаточно, чтобы обзавестись? Или сюда слетаются как раз чокнутые?

– А не пора ли заняться вашим гостем? – вспомнил барон.

– До него еще дойдет дело – после захода. А пока переберемся в кабинет. Уж там нам не помешают.

По пути я захватил из кухни поднос с угощением, приготовленный Инессой, а перед дверью пустил вперед Хана, разлюбившего оставлять меня одного. Впрочем, Пирата он приволок с собой, чтобы не оставлять без призора. Может, среди предков Хана были и пастушьи собаки?

Мы расположились по разные стороны стола – не перед самым окном, пока еще распахнутым настежь, но недалеко от него. Выходило оно на море, так что мы не особенно рисковали, решив полюбоваться на разгулявшиеся к вечеру волны.

– И вина у вас отменные, – оценил Гарри, приложившись к бокалу. – Вообще устроились недурно – даже хочется подражать.

– В чем же дело?

– Возможно, вы уже навели обо мне справки…

Замолчав, барон вопросительно уставился на меня. Нехотя я кивнул.

– Тогда, верно, знаете, чем я занимался в прежние годы?

Пришлось кивнуть вторично.

– Избыток активности, знаете ли, – надо было его куда-то девать, – пояснил гость, точно оправдываясь. – Это сейчас я остепенился.

– Н-да? – с сомнением спросил я.

Негромко хохотнув, Гарри продолжил:

– Когда я входил в жизнь, впереди открывалось не так много путей. Особенно для живчиков вроде меня.

– И вас тоже повлекло в разведчики, – проворчал я. – Уж лучше бы в космонавты.

– Для космоса я слишком практичен, – ухмыльнулся он. – Годами дожидаться единственного полета? Покорнейше благодарю!

– А что вы искали среди «бесов»: романтику?

– Знаете, там ведь хватает занятных дел. И карьерные игры поначалу увлекают.

– Пока не начинаются состязания лизунов?

– Это самый простой способ выдвинуться наверх, – подтвердил барон. – Хотя не единственный.

– Назовите другие.

– Можно сделаться полезным для начальства.

– Надолго ли? А потом окажется, что узнал слишком много.

– А можно стать опасным для него, – продолжил Гарри. – На самом деле опасным и трудно уязвимым.

– Как Богомол, например?

– Вот как! – живо отреагировал гость. – Значит, вы уже пересеклись с ним?

– Не далее чем вчера. И с ним у меня – полная ясность.

Прихлебнув из бокала, он зажмурился, наслаждаясь вкусом. Уж радоваться жизни барон умел – завидное качество.

– Хочу поведать давнюю историю, – неожиданно объявил он. – Раньше она показалась бы невероятной, но при нынешнем разгуле…

– Что-нибудь романтическое? Где фигурирует графский замок и лилия на плече…

– В этом духе, – подтвердил Гарри, хмыкая. – Этакая сцена в трактире. Жаль, в бокалах не шамбертен. Впрочем, и не хуже – на мой вкус.

– Я слушаю.

– Случилось это в здешних местах, лет эдак четырнадцать назад. Не слышали о «пещерном шакале»? Тогда он нагнал на приморцев немало страху!

– Зато сейчас его бы не заметили, – пробурчал я. – Ну, помню: урод охотился за подростками – не столько насиловал, сколько потрошил. Не дает покоя чужая слава!

– В те годы я специализировался по таким делам, и потому меня командировали сюда, в помощь провинциальным пинкертонам. Те, понятно, больше раздували щеки, хотя потом вся слава досталась им. Но взял «шакала» лично я и, должен сознаться, сильно изувечил при задержании. До суда он все-таки дотянул, поведав многое – уж на память не жалуется никто из маньяков. И тут выяснилось, что к большинству пропаж наш урод непричастен, да и почерк там иной. То есть девочки исчезали, но спустя недолгое время возникали вновь – невредимыми, если не считать одной детали.

– Беременности? – не утерпел я.

– Ага! – отметил Гарри. – Вы и тут в курсе?

– Да прикоснулся недавно. Но те события пришлось додумывать – уж не знаю, насколько угадал.

– Итак, проступил новый персонаж, – продолжил он. – Довольно необычный, скажем так. Тоже, понятно, маньяк, но без примеси садизма. И девочек он не насиловал – скорее, совращал, распаляя настолько, что даже в таких крохах пробуждалась страсть. А сами жертвы вспоминали о нем с приязнью и вовсе не желали, чтобы доброму дяде сделали худо. Но главные странности начались, когда я сообразил обследовать малышек подробней.

– И когда у них начали рождаться дети, – прибавил я, кривя губы.

– Именно. – Барон вновь кольнул меня острым взглядом. – Во-первых, все похищенные оказались сводными сестрами, хотя друг о друге понятия не имели. А их мамы пережили в юном возрасте такое же приключение. То есть похищал девочек как раз отец.

– И оплодотворял он же, – вставил я. – А до бабушек не добрались?

– Само собой – ведь и у мам обнаружились общие гены. Представляете, какой скандал? На протяжении десятилетий в области орудует похититель, причем совершенно безнаказанно.

– Нашли, чем удивить. Это скорее правило.

– Не любите вы органы, – заметил Гарри. – Впрочем, я тоже – с некоторых пор. Но дело не в одном криминале. Тут ведь такое открылось!..

– …что криминалом пришлось пренебречь, – подхватил я. – Выходит, Калида и с вами сотрудничал?

– С ними, – поправил гость, усмехаясь. – Только приоткрылась завеса, как меня от дела отодвинули – не моя епархия. Понимаете, я уже тогда считался неудобным работником, а таких лучше держать подальше от секретов. Властям надобны верные.

– И все же у истоков разработки стояли вы.

Не выпуская бокал, барон развел руками: дескать, вот тут не поспоришь.

– И кто пришел на смену: Богомол?

– С вами неинтересно, – пожаловался он. – Вы всё знаете наперед.

– Полагаю, не всё. Даже догадываюсь не обо всем… Значит, здешний Питомник – затея Богомола? Наверно, и директора назначил он?

– Это не вполне питомник – скорее лаборатория. Но маскировка, конечно, требовалась. И Фомичев вписался в роль, как по заказу. Даже перестарался, демонстрируя «прогрессивную методику», – видно, возжелал славы.

– Выходит, Калида пожертвовал частью потомства, чтобы спокойно распорядиться остатком? – спросил я, метнув хмурый взгляд на верхнюю полку. – И на какой доле сторговались?

– Видите ли, торговался уже не я. Если бы зависело от меня, Калиде давно отсекли бы лишнее.

– Как раз с этим – порядок.

– Выходит, вы все же сделали Калиде укорот?

– Еще какой! Слишком он расшалился в последнее время… А что за работы велись в Питомнике?

– Подробностей не знаю, но можно домыслить. Вы ведь представляете, на что способны внуки Калиды?

– Да уж! – фыркнул я. – На своей шкуре испытал.

– А теперь вообразите, какое применение им мог найти Богомол.

– Погодите, Гарри, – сказал я. – Во-первых, отпрыски замкнуты на Калиду накрепко, поскольку генетически почти идентичны с ним.

– По-вашему, эту связь нельзя скопировать? А во главе поставить не папеньку, но «беса» подходящей квалификации.

– Во-вторых, такая близость еще не дает Силу. То есть от детишек утекает наверх некая доля, но главные сборы дают маньяки, которых должен оседлать Всадник. Это здесь их, как собак нерезаных…

– Боже мой, Род, – произнес гость с улыбкой. – Да на любой войне таких маньяков… Их штампуют там сотнями! Прежде эта энергия рассеивалась, а теперь ее смогут направлять на дела, угодные государю.

– Между прочим, – вспомнил я, – в последние недели кто-то затеял охоту на ползунов. Причем используются в ней существа некрупные, зато сильные.

– Видите? – оживился Гарри. – Похоже, феномен Калиды освоили уже достаточно, чтобы распространять на других детей. А скоро и вовсе поставят на поток. Как вам такой поворот?

– История занятная, спору нет, – сказал я, глядя на гостя в упор. – Только рассказали вы не всё. Ведь тут замешано личное?

– И как вы узнали это? – вскинув бровь, спросил тот. – По глазам?

Но отрицать не стал. Если меня не подводит чутье, Гарри вообще ни разу не соврал за время разговора. А утаивать – что же, имеет право.

– Считайте, я телепат.

– А это правда?

– В том, что касается эмоций. Что вы учудили, Гарри, что вас гложет?