Весь в папу! Серова Марина

Глава 1

– Ты посмотри, Катька! – восторженно шептал Сашка. – Вот это блеск!

Честно говоря, Катька очень замерзла, и происходящее на алексановской даче ее нисколько не интересовало. Она бы куда охотнее сидела в эту промозглую осеннюю ночь дома и пила бы горячий чай. Или, укрывшись одеялом, читала бы толстую книгу.

Вместо этого она торчала вместе с другом в зарослях шиповника, пытаясь разжиться материалом, за который Перфилов обещал огромные деньги.

«Не дай бог зажилит», – подумала Катька, хотя голос рассудка подтверждал ее сомнения. Перфилов ужасно не любил расплачиваться. Его розовой мечтой был такой вариант своеобразного коммунизма, когда все вокруг согласны работать просто так, без денег. Деньги же поступают в перфиловский карман. Идиллия… А Сашка – балбес, хмуро решила Катерина, глядя на своего приятеля, исполненного жизнелюбия и оптимизма. Если бы не он, она бы никогда не стала изображать из себя папарацци.

За окном вовсю шло веселье. Алексанов скакал по комнате абсолютно голый, держа в руках детские помочи, в которых гарцевала нагая девица. Веселую компанию завершала вторая красотка с пышными грудью и задом, упакованными в черный кружевной комбидресс. Красавица лупила господина Алексанова кнутиком по розовому и обвислому заду, но странному джентльмену такое нестандартное обращение нравилось. Даже здесь Катьке были неплохо слышны его довольные повизгивания и похрюкивания.

«Ну и гадость», – поморщилась Катька. Она взглянула в Сашкину сторону. Неужели ему интересно смотреть на эти мерзости? Она вздохнула. Его глаза блестели. На губах появилась пошлая ухмылка.

Увы… Сашке их игры нравились. Он уже предвкушал, какую клубничку со сливками он продаст Перфилову. Кассета записывала мельчайшие подробности спектакля, благодаря специальным приспособлениям приближая то, что Алексанов пытался спрятать от посторонних глаз за легкой паутиной тюля. Сашка предусмотрел все. Даже звук записывался на кассету так, как если бы Сашка находился в комнате, – смех девиц, довольное гоготание ненормального всадника и резкие удары кнута.

Катька тоскливо осмотрелась. Вокруг царила тишина. Иногда только где-то очень далеко ухала сова.

«Твин-Пикс какой-то», – усмехнулась Катерина. Бред сивой кобылы.

В отдалении хрустнула ветка. Зашуршали листья. Катька вздрогнула. Сощурив глаза, она попыталась увидеть в этой кромешной тьме хоть что-нибудь. Ей показалось, что они не одни в этих зарослях.

Она почувствовала чье-то дыхание. Быстро обернулась, но никого не было. Наверное, это летучая мышь пролетела, решила она, чтобы успокоиться.

Катя посмотрела на Сашку. Тот был слишком заворожен зрелищем и ничего не слышал.

У Катьки защемило в груди. Ей захотелось расплакаться от страха, холода и злости. Сашка – с его раскрытым ртом и округлившимися глазами – начал ее раздражать.

В левой стороне опять затрещали ветки. Катька вздрогнула. Нет, определенно, там кто-то есть. Они явно не одни. Ей показалось, что она увидела силуэт человека. Всего одно мгновение он стоял, смотря в сторону алексановской дачи. Но он был там, в этом Катерина была готова поклясться чем угодно, даже своей жизнью!

Она схватила Сашку за руку.

– Что? – недовольно обернулся он.

– Там… – показала она рукой в сторону, где только что видела силуэт. – Там кто-то есть.

Сашка бросил туда быстрый взгляд. «Дуреха, – подумал он, – там же никого нет. Вот трусиха…» Зря он с ней связался.

– Нет там никого, – усмехнулся он. – У тебя глюки от страха.

Катька всмотрелась в темноту. Силуэт исчез. Только ночной мрак царил везде. «Ветки… Я приняла за человека сплетенные ветви», – решила она. Ей стало спокойнее. Совсем чуть-чуть. Но дрожь, появившаяся в пальцах рук, понемногу исчезла.

– Наверное, – вздохнула она, – от холода все возможно.

Сашка больше не обращал на нее внимания. Камера продолжала фиксировать происходящее за окном. Теперь Перфилов его не уволит. Это будет такой материальчик, что… Сашка задохнулся от предвкушения своей победы.

Разгорячившийся от физических упражнений Алексанов подошел к окну. Сашка хорошо видел его лысину, склонившуюся над подоконником, и темноволосую девушку рядом с ним. Рука Алексанова гладила живот девушки, и он довольно улыбался.

То, что произошло потом, заставило Сашку встрепенуться. Сначала он услышал тихий свист. Он обернулся в сторону, откуда свист донесся, и увидел…

Недалеко от них стоял человек. Сашка толкнул Катьку локтем. Она вздрогнула и недоуменно посмотрела сначала на него, потом повернулась в сторону, куда показывал Сашка.

Прямо перед собой она увидела высокого мужчину, только что выпустившего из лука стрелу. Ночной стрелок был красив. Его профиль напоминал античную камею. Длинные волосы были перехвачены на лбу широкой лентой.

Катька боялась вздохнуть. Зрелище было прекрасным. Мечтательной Катерининой натуре сразу вспомнились легенды о Шервудском лесе. Она забыла о том, что ей тоже, возможно, угрожает опасность. Возглас восхищения был готов сорваться с ее губ. Она с трудом удержалась.

То ли хозяин дачи что-то заметил, то ли почувствовал, но на лице господина Алексанова появился страх. Его челюсть отвисла, как у объевшегося бульдога. Он резко, по-лягушачьи согнулся и отпрыгнул. Девушка заливалась хохотом. Она была слишком пьяна, чтобы осознавать происходящее. Она даже не успела испугаться…

Стальной наконечник стрелы вонзился несчастной в лоб.

Сашка услышал крик. Он посмотрел на камеру.

Камера продолжала снимать.

Катька повернулась, увидела, что произошло, и тоже была готова закричать. Сашка быстро зажал ей рот рукой.

– Тихо, – прошептал он.

Осторожно, боясь, что их заметят, он повернулся в ту сторону, где он только что видел стрелка.

Там никого не было.

Стрелок исчез так же загадочно, как появился.

За моим окном царила ночь. Я только что закончила читать и, лениво потянувшись, посмотрела на часы. Ого, подумала я, дорвалась ты, Иванова! На часах-то уже перевалило за три ночи.

Я посмотрела на лежащий передо мной томик Диккенса. Однако, любезный мой сэр Чарлз, отчего это я увлеклась вашими «Записками Пиквикского клуба» до такой степени, что время превратилось для меня в абстракцию?

Таково благотворное влияние классики. Нервы мои, изрядно перегруженные работой, успокоились. Я расслабилась, ощущая спокойствие и незыблемость мира каждой клеточкой своего организма.

Ладно, решила я. Весь год я только и занималась тем, что лишала себя этого удовольствия. Если я и не спала по ночам, то связано это было с тяжелой производственной необходимостью. А уж чтение книг было непозволительной роскошью.

Сейчас я взяла тайм-аут. Я отдыхала на даче в Адымчаре и пользовалась такой замечательной привилегией, как полное отсутствие телефона. Это означало, что Танюшку никто побеспокоить не сможет. Даже если случится всемирный потоп, я узнаю об этом в числе последних. А может быть, буду поставлена непосредственно перед фактом.

Напевая себе под нос незатейливую мелодию, я поставила чайник. От свободы кружилась голова. Хорошо не спать ночью, зная, что весь завтрашний день можно проваляться в постели.

Чайник довольно быстро закипел, я сделала себе кофе и включила магнитофон.

Поглядев в окно, я убедилась, что не сплю только я. Правда, у соседей горел свет внизу, но это была своеобразная маскировка – последнее время на наши дачные участки нападали с целью наживы местные адымчарские мародеры. Поэтому многие пытались создать иллюзию собственного присутствия. Мои соседи использовали для обороны электрическое освещение. НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ЗАБРАТЬСЯ, ДОРОГИЕ ГРАБИТЕЛИ, – МЫ ВАС УВИДИМ…

Было спокойно. Пела Стрейзанд. Ее голос оживлял и наполнял собой ночь. Я начала ей подпевать. Еле-еле, едва-едва – чтобы она не услышала. Вряд ли ей это понравится.

Представив, как Стрейзанд является в мою комнатку разъяренная и недовольная, я засмеялась. Сцена выходила презабавная. В мое несколько экзотическое для избалованной суперзвезды американки бунгало вваливается Барбра, вся в ослепительных драгоценностях и платье цвета «электрик». Она испуганно озирается, ее взгляд натыкается на меня и становится возмущенным:

– Что это вы себе позволяете?

– Ах, простите, я и не знала, что вам нельзя подпевать…

– Но НЕ ТАКИМ ЖЕ ГОЛОСОМ, мисс Иванова…

Картина внезапно получила реальное продолжение. Я услышала довольно громкий стук в дверь. Сначала мне показалось, что стучат ко мне. И вряд ли это явилась ко мне Стрейзанд. Мисс Барбра не станет ночами разгуливать в сельской нашей местности на предмет обнаружения непочтительных поклонников… Значит, это клиенты… Клиенты?! И не просто клиенты, а обремененные спешным, срочным, не терпящим промедления дельцем… Иначе с какой стати являться глубокой ночью? Только в случае угрозы жизни и здоровью… Я почувствовала себя нехорошо. Вот клиентов-то мне видеть сейчас совсем было некстати… Стук продолжался. Я осторожно прислушалась.

Слава богу… Стучат к соседям. Не ко мне.

Под их ногами трещали сучья и ветки, деревья преграждали им дорогу, но ничего не могло их остановить.

Одно-единственное желание двигало их вперед.

Стремление наконец-то выбраться из проклятого места.

Ветки хлестали их по щекам. Ветер сопровождал бег грозным крещендо завываний.

Наконец впереди появился просвет. Сашка схватил уставшую Катерину за руку и вытащил ее на поле скошенной кукурузы. Недалеко стоял их мотоцикл. Из Сашкиной груди вырвался вздох облегчения.

– Выбрались… – простонал он.

Они поглядели друг на друга. От сумасшедшего бега оба дышали, как паровозы. И ни Катерина, ни Сашка не помнили, как они добежали до мотоцикла.

Сашка прыгнул в седло. Катерина в мгновение ока оказалась за его спиной. Они рванули в сторону города с такой скоростью, будто за ними гонятся вампиры, а алексановская дача является на самом деле замком графа Дракулы.

«Мы влипли, – мрачно подумала Катька, – если там обнаружат следы нашего пребывания, нам не отмазаться».

Она понимала, что придумывает это. Но ей отчего-то казалось, что она, Катерина Соколовская, корреспондент службы информации местного ТВ, стала соучастницей убийства.

Она зажмурилась и глотнула холодный воздух. Мотоцикл нес их с огромной скоростью к Тарасову. Обычно Катька такой скорости боялась. Но сейчас она мрачно решила, что, если они разобьются, это будет неплохим решением проблем. Совсем даже неплохим.

– Хозяева?! Откройте!

Я вздрогнула. Мне показалось, что обладательница отвратительного надтреснутого голоса изрядно пьяна.

В соседней даче зашевелились. Свет в спальне включился, и я услышала, как открылась дверь. Сонный голос соседа вежливо поинтересовался, что побудило милую леди нанести им столь поздний визит? «Милая леди» начала оглушительно рассказывать историю о застрявшей в поле машине, которую некому вытащить, поскольку джентльмен, ее сопровождающий, увы, находится в некондиционном состоянии. Вся надежда только на бедного моего соседа.

Дальше было слышно плохо. Они начали разговаривать тише, я могла только догадываться, что Иван Иваныча просят о чем-то. Женщина взволнованно что-то объясняла, а Иван Иваныч ее слушал. Потом он сказал что-то своей жене, и я увидела в окно две удаляющиеся фигуры. Одна принадлежала Иван Иванычу, одетому в болотные высокие сапоги и штормовку, а вторая… Посетительница была довольно стройна, но плохо держалась на ногах. Одета она была в дорогое тряпье и явно относилась к представительницам древнейшей профессии.

Я подумала и решила, что выходить мне не стоит. Обнаглевшие путаны уже ходят по домам и заставляют смиренных граждан становиться клиентами насильно. Ну и дела!

Но на улице было холодно.

Судьба моего соседа меня беспокоила. Я не стала ложиться, пока не увидела в конце проулка его долговязую фигуру. Вернулся он довольно скоро.

Прошло не больше сорока пяти минут.

Сначала мои соседи долго не засыпали, обсуждая происшествие. Потом свет в их окнах погас – видимо, они справедливо решили, что лучше пускай нападут грабители, чем опять зайдут на ночной огонек гости. Стало темно и тихо, только где-то стрекотал сверчок.

Я закуталась в одеяло. «Жизнь все-таки замечательная вещь», – подумала я, уже засыпая. Когда тебе не нужно выбираться из мягкой постели и мчаться на поиски убийц. Когда впереди тебя ждет еще неделя беззаботного существования. Когда, черт возьми, ты никому ничего не должна… И если ночью стучат, то стучат не к тебе…

Катька сидела на кухне. Она пыталась успокоиться и согреться. На смену нервной дрожи пришло оцепенение. Горячий чай согревал и расслаблял.

Сашка переписывал кассету с камеры на магнитофон и размышлял над тем, что увидел. Перфилов даст за это деньги. Даже жадина Перфилов раскошелится, чтобы получить такие сногсшибательные съемки. Надо только продумать собственные действия. Чтобы Перфилову не удалось его одурачить.

Тогда Сашка поднимется с помощью этой «черной» кассеты. Он станет лучшим из лучших. Сашка зажмурился. Он представлял себе сладкие картины большого будущего.

Но сначала – фильм, который он сделает. Кадры, где Алексанов громит врагов и яростно печется о будущем России. И следом – кадры, где он развлекается. Вспомнив о том, как Алексанов развлекается, Сашка ехидно фыркнул.

Скоро выборы, и господин Алексанов – один из кандидатов. Этот фильм погубит его карьеру. А он, Сашка, прославится. Непременно прославится…

Он вышел на кухню. Катька сидела с унылым видом. Ему даже показалось, что она сейчас заплачет. Конечно, на ее глазах произошло убийство. Ее можно понять… Она же девчонка. Воспоминание о ночном происшествии заставило Сашку поежиться.

Сашка почувствовал нежность к этой тоненькой, слабой девочке. Он подошел к ней и приобнял за плечи.

– Кать… – позвал он ее тихо.

Она вздрогнула, подняла на него усталые глаза и, уткнувшись в его живот, разревелась.

Он прижимал ее к себе и пытался успокоить, тихонько приговаривая:

– Ну, ладно… Кать, все будет хорошо… Все будет как надо…

Только «как надо», Сашка не знал.

Я проснулась неожиданно рано. За окном уже вовсю сияло солнце и пели птицы. Сегодняшнее утро обещало теплый, погожий денек.

Подумав, что можно понежиться в постели, я с сожалением отвергла эту мысль.

Слишком мало осталось впереди теплых дней. Приближалась дождливая пора, и надо было ухватить последнее тепло, чтобы перенести зиму с наименьшими потерями. Чем больше солнца получит твой организм, тем проще справится с зимними холодами.

Я быстро встала. Поставила чайник. Кажется, я успела израсходовать почти все запасы кофе. Впрочем, пока я могла позволить себе немного роскоши.

Во дворе слышался голос жены Иван Иваныча, Лидии Григорьевны.

Я вспомнила о ночных похождениях своих примерных соседей и засмеялась. Утром ночные страхи теряют свою силу. Солнце превращает их в ничто.

Лидия Григорьевна постучала в мою дверь, как только поняла, что я проснулась. Моя матушка оставила ей распоряжение проследить, чтобы ее великовозрастное чадо нормально питалось хотя бы на даче.

– Доброе утро, – улыбнулась Лидия Григорьевна, входя в мое бунгало. – Как спалось, Танечка?

Ее взгляд сразу уловил, что непослушная Танечка и не думает откушать творога и яичницы, а намеревается обойтись кофе с круассаном. Благо что круассанов у меня было достаточно для того, чтобы не только ими завтракать, но и обедать.

– Нормально, – кивнула я. – Хотите кофе?

– Нет, – покачала она головой. – Ты позавтракала?

– Конечно, – нахально соврала я.

Она мне явно не поверила. Но твердости характера ей не хватало. А я постаралась перевести разговор на более интересную тему:

– Лидия Григорьевна, а кто это вам ночью спать не давал? – поинтересовалась я.

Лидия Григорьевна присела и вздохнула:

– Ох, Таня, люди такие наглые… Бабочка на свет залетела, принесла ее нелегкая… Машина у них, видите ли, застряла. Надо было подтолкнуть. А Ваня – джентльмен. Он женщину в ночи не бросит.

– Толкнул? – поинтересовалась я. Сама бы я никогда не пошла ночью толкать машину. Если бы меня попросил мужчина, например.

– Толкнул, – кивнула головой Лидия Григорьевна, – только ему даже спасибо не сказали. Пьяные они все, Таня, были. В дым. Одна девка даже, Ваня сказал, лежала как мертвая. На заднем сиденье. И мужик был странный. Замотанный шарфом. Будто у него зубы болели. А машина хорошая. Не наша…

– Хорошо, что не убили, – философски заметила я, – в знак благодарности.

– Да они рванули как угорелые к лесу, – сообщила обрадованная моим вниманием Лидия Григорьевна. – Знаешь этот лес, где грибы-то собирают?

Я кивнула. Ночное происшествие перестало меня интересовать. Пьяная компания резвилась. Все примитивно. Заехали на пашню и запоздало поняли – не туда. Выбираться надо, а трудно. Трудности же эта публика любит делить с окружающими.

– Самое интересное, Тань, они сказали, будто в гости приехали, – задумчиво заметила Лидия Григорьевна на прощание, – а когда Ваня попытался выведать к кому, выяснилось, что они и сами не помнят… Надо ж до такой степени напиться!

И она ушла, покачав головой.

Я посмотрела ей вслед. История, произошедшая ночью, показалась мне забавной.

Предположим, что в машине была вовсе не пьяная в дым девица. А убиенная. И везли ее в лесок, дабы там бренное тело ее нашло последний приют…

Ах, какая историйка-то получилась!

«Иванова, – строго сказала я себе, – ты на отдыхе. Работа, кажется, скоро сведет тебя с ума. Тебе начнут мерещиться трупы в кустах, как рояли».

Я усмехнулась. Лучше выпить кофе и насладиться тихим адымчарским покоем.

Глава 2

Анна Егоровна была большой любительницей собирать грибы. Сегодня она решила забросить все свои дела. Вчера прошел дождик, а сегодня сияло солнце. А это значило, что в лесу народились грибочки. А раз они там народились, ей туда необходимо отправиться немедленно. Пока не нашлись еще охотники.

Мысль о будущем наслаждении Анну Егоровну взбодрила. Напевая, Анна Егоровна нарядилась в тулупчик и резиновые сапоги, взяла в руки берестяной туесок, подаренный ей дочкой, и отправилась навстречу мирным приключениям.

В лесу было спокойно и тихо. Грибов действительно было много, и Анна Егоровна довольно быстро набрала почти полную корзину замечательных маслят, нашла несколько крепких боровиков и даже обнаружила семейку опят.

Можно было бы уже и вернуться, но ноги у Анны Егоровны были уже не молодые и устали, поэтому Анна Егоровна решила отдохнуть. С этой целью направилась она в сторону поваленного дерева, на котором хотела посидеть немного, отдышаться и осмотреть свои находки.

Она почти дошла уже до цели, как взгляд ее натолкнулся на странную насыпь. Анна Егоровна остановилась, упершись в холмик носком правой ноги, и застыла в мистическом страхе. Холмик был совсем свеженький, формой своей напоминал могилку. Более того, Анне Егоровне почудилось, что сверху чья-то добрая рука выложила из деревяшек маленький крестик.

– Батюшки… – прошептала женщина и от ужаса чуть не уронила корзинку с грибами на землю. Перепуганная дачница побежала от проклятого места, на которое ее вынесла нелегкая, со скоростью спринтера, забыв о больном сердце и ноющих ногах.

Анна Егоровна была на этом месте только позавчера. И позавчера никакой могилки тут не было. В этом она была готова поклясться. Откуда ж страшный холмик появился?

Разыгравшееся воображение рисовало бедной женщине картины жутких преступлений. Она мчалась прочь, прижав к груди корзинку с грибами. А видение лесного таинственного захоронения все преследовало ее, заставляя двигаться быстрее.

Виктор Степанович Алексанов пришел на службу в отвратительном настроении. Елена поняла это сразу по тяжелому взгляду, брошенному на нее из-под кустистых бровей. Она улыбнулась ему чарующей улыбкой, но он ответил на ее «доброе утро» невнятным бурчанием, прошел в кабинет и хлопнул дверью.

Елена пожала плечиками. «Наверное, босс вчера перепил, – решила она. – Пройдет».

Она села за компьютер, достала зеркало и начала подправлять макияж. Компьютер надежно скрывал ее от взглядов начальства. Правда, Леночка знала, что ее связь с Брызгаловым на все сто процентов защищает ее от чьего бы то ни было недовольства. Алексанов дядю Борю боялся. Впрочем, дядю Борю боялся весь город.

Леночка усмехнулась. Один человек, не боящийся господина Брызгалова, все-таки существовал. Она, Леночка…

Звонок прозвучал внезапно. Леночка подняла трубку.

– Будьте добры, Виктора Степановича, – услышала она странный голос. Судя по прононсу, обладатель его страдал хроническим гайморитом.

– По какому вопросу? – привычно поинтересовалась она.

– По личному, – ответили ей, странно усмехнувшись.

Леночка пожала плечами.

– Он ждет вашего звонка? Вам назначено?

На том конце трубки воцарилось молчание. Потом звонивший кашлянул и сказал:

– Вы не поняли. Я звоню по ЕГО личному делу. И в его интересах выслушать меня. Скажите ему, что это касается сегодняшней ночи.

– Хорошо, – сказала Леночка, отчего-то испугавшись. Внутренний голос посоветовал ей не ввязываться в эту конфликтную ситуацию. – Подождите минуточку…

И нажала на кнопку пульта.

Мысль о том, как побыстрее разбогатеть, пришла в Сашкину голову ночью. Она озарила его неожиданной и ясной простотой.

Он даже подскочил. Можно было убить двух зайцев сразу – все выглядело в его голове просто и логично.

Поэтому с утра он бросился к таксофону. Узнать номер алексановского рабочего телефона труда не составило. В справочной АТС ему любезно выдали номер алексановского офиса. Наш сервис изо всех сил тянулся за капиталистическим. И, надо отдать должное, иногда ему это почти удавалось.

Он радостно похлопал ладошками. Предприятие, задуманное им, сулило прибыль совсем неплохую…

Суеверное отношение к будущему заставило его трижды плюнуть через левое плечо и постучать по деревяшке.

Впрочем, грядущее безоблачное счастье переполняло его душу ликованием, которым было необходимо срочно поделиться. Он заглянул в спальню.

Катерина еще спала, утомленная прошедшей ночью. Он посмотрел на нее. Она по-детски подложила под щеку ладони. Ему захотелось ее поцеловать, но будить было жалко.

Все равно она этого не поймет. Он расскажет ей обо всем после звонка. Если звонок принесет ему удачу.

Виктор Степанович сидел с закрытыми глазами. Ему было не по себе. Из головы не выходила нынешняя ночь. Его хотели убить!

За что? Неужели политика? Вполне возможно… Но отчего-то в это верилось с трудом. Алексанов признался себе в том, что вряд ли кому-нибудь он интересен в качестве политической фигуры.

Он провел ладонью по лбу. Ночной случай говорил ему о том, что нужно быть более осторожным.

Но он и так осторожен! Он нарочно выстроил свою виллу на окраине Адымчара. Там он надеялся спрятаться не только от любопытных глаз, но и от возможной опасности.

Его окружали телохранители, приставленные к нему Брызгаловым.

Теперь он впервые за много времени почувствовал себя незащищенным. Стрела предназначалась ему. И эта стрела будет искать его, пока не найдет.

Или пока он сам не найдет того, кто послал ее.

А как? Да и орудие убийства странное какое-то… Может, подростки развлекаются? У них теперь игры опасные… Но версия о подростках даже самому Алексанову казалась неестественной. Нет. Искали именно его.

Он поежился. Даже представить, кому нужна его смерть, он не в состоянии. Что-то вертелось в голове, но оставалось неоформленным в мыслях. Очертания были неясными и зыбкими. Ухватиться за них он не мог, сколько ни пытался.

Самое обидное, что это происходит сейчас. Когда Алексанов мог сказать, что он на коне. Когда деньги позволяют ему купить любую – даже самую дорогую – вещь. Он так долго ждал этого – своего! – часа.

Он горько вздохнул.

Зуммер пульта зажужжал, как назойливая муха. Он нажал на кнопку. Испуганно посмотрел на серое чудовище. Сейчас он был склонен отовсюду ожидать удара. И все-таки… Почему – стрела? Он задумался. Стрела не вязалась с реалиями сегодняшней жизни. «Что-то средневековое», – подумалось ему. И в то же время его не покидало ощущение, что избранным видом оружия ему хотели что-то сказать…

– Виктор Степанович, поднимите трубку, – раздался голос Елены, оторвав его от размышлений.

– Кто? – спросил он немного грубовато.

– Не знаю, – он почти увидел, как она пожала плечами, – сказали, что вы в этом заинтересованы. Что-то о сегодняшней ночи…

Он вздрогнул. Опять… Ему не давали уйти. Его преследовали. Алексанов рассеянно кивнул. Может быть, звонок принесет с собой разгадку?

Он поднял трубку. В том, что Елена не преминет подслушать разговор, он не сомневался. Ну и пусть.

– Виктор Степанович? – поинтересовался гнусавый голос. – Живы после вчерашнего?

Алексанов сжал трубку так, что побелели костяшки пальцев. Стрела опять засвистела над его ухом. Не позволяя ему спрятаться.

– Что…

– А у меня для вас кое-что есть, – глумливо протянул голос, – хотите купить порнушку, а, Виктор Степанович? Или я ее телевидению продам?

Анна Егоровна не помнила, как добралась до дома. Некоторое время она сидела, уставившись в одну точку.

А может быть, она зря всполошилась? Мало ли что там могло быть… Мусор выбросили. Или собаку мертвую закопали?

Она встряхнулась. Мимо ее дачи проходила Лидия Григорьевна.

– Вам нехорошо? Анна Егоровна, что с вами? – испуганно спросила она, обратив внимание на землистый цвет лица женщины.

– Ничего, – попыталась успокоить и ее, и себя Анна Егоровна, – ничего. Все, Лидочка, нормально.

Лидия Григорьевна вошла во двор. Она взяла запястье Анны Егоровны, нашла пульс. Конечно, он был учащенный. Лидия Григорьевна забеспокоилась. Как бы не пришлось Анну Егоровну срочно везти в Тарасов.

– У вас корвалол-то есть? – озабоченно спросила она у женщины. Та кивнула, жестом указав на кухню.

Лидия Григорьевна нашла корвалол, накапала тридцать капель и принесла его Анне Егоровне.

Выпив лекарство, та успокоилась.

– Там, Лидуша, в лесу, – могилка свежая, – поделилась она, – я грибы собирала и наткнулась…

Лидия Григорьевна не поняла.

– Какая могилка?

– Может, и не могилка… Только меня в этот поганый лес больше никакими грибками не заманишь, – поджала обиженно губы Анна Егоровна, бросив в сторону наполненного грибами лукошка такой взгляд, будто было оно наполнено не маслятами, а мухоморами и поганками.

Лидии Григорьевне стало немножко не по себе. Она зябко поежилась. Что привиделось пожилой даме? Какая могилка?

– Да бросьте придумывать, Анна Егоровна! – попробовала она привести в порядок свои и старушкины растрепавшиеся чувства.

– Холмик, Лидочка, – прошептала Анна Егоровна.

– Ну и что? – спросила Лидия Григорьевна. – Холмик… Вы, Анна Егоровна, просто перепугались. Успокойтесь и выбросьте все из головы.

Она попыталась придать своему голосу уверенные и немного менторские нотки. «С ума сойдешь с этими старушками, – подумала она. – Насмотрятся фильмов, и вот тебе результат – каждый холм сойдет им за свежую могилу! А потом ищи в Адымчаре врача, а врачи в Адымчаре – редкость. Нет здесь врачей. Одна медсестра участковая. Из местных. Знает только, как укол одноразовым шприцем сделать. Толку от нее мало…»

Анна Егоровна не отводила завороженного взгляда от корзинки, доверху наполненной маслятами. Доводы Лидии Григорьевны ее не убедили. Наоборот – бедная дама окончательно уверилась в обратном.

По ее взгляду Лидия Григорьевна поняла, что грибы эти Анна Егоровна есть не сможет.

Алексанов не знал, что ему делать. Обратиться в милицию? Ну, нет. Этого он позволить себе никоим образом не мог.

Мало того, что, отыскав шантажиста, они неминуемо натолкнутся и на его видеоматериалы, свидетельствующие о… Лучше промолчать, о чем.

Так ведь еще и прошлый год у них в памяти свеж…

Прошлый год… Алексанов задумался. Он вспомнил. Тогда он увидел это лицо и понял – он будет его, Алексанова, преследовать.

Как этот мальчишка смотрел на Алексанова! Сколько холодной ярости было в его глазах!

Алексанов поежился. Даже сейчас при воспоминании об этом взгляде его бросало в дрожь… А тогда он боялся смотреть в его сторону, боялся натолкнуться на этот многообещающий взор… Стрела. Стрела?!

Нет… Не может этого быть!

Целый год о нем не было ничего известно. Целый год он пытался найти мальчишку, проследить его путь. Ничего. Мальчишка исчез. Откуда бы теперь возникнуть из небытия туманному силуэту из прошлого?

Шантажист требовал десять тысяч долларов. Сумма даже для него немаленькая. Но съемки могли подсказать, кто стрелял в Виктора Степановича. Чья рука пустила проклятую стрелу…

«Лучше заплатить», – подумал он.

Или подыскать способ убить сразу двух зайцев.

Впрочем, лучше не вспоминать это слово. Убить… Он сжал виски ладонями… Убить… Пока кто-то пытается убить его самого. Стоп. Он нашел выход…

Он позвонил Елене. Та мгновенно появилась на пороге. Вся ее поза выражала готовность угодить.

– Найди мне частного детектива, – приказал он, – желательно женщину.

– А женщину-то почему? – осмелилась удивиться Елена.