«Косяк» авторитета Серегин Михаил
– Поручитель или компаньон? – пришел на выручку ухажер.
– Да, что-то вроде этого! Так вот он не хочет деньги возвращать.
– Понятное дело! – усмехнулся Антон.
– Так вот, дядя мой между ними разбирается, решает, кто платить должен, а кто – нет!
– Так, стало быть, он у тебя третейский судья?
– Да-да! – согласилась с ним Катерина, не желая дальше вдаваться в подробности. К счастью, они уже подошли к ее подъезду.
– Ты говорила, скоро концерт в Питере?
– Да.
– Пригласишь?
– Конечно!
Они некоторое время помолчали. Мужчина смотрел девушке в глаза, держа за руки. Катя слегка потянула их, словно желая освободить, но в то же время не очень настойчиво. Антон улыбался самыми уголками губ.
Катерина невольно глянула наверх, на свои окна.
– Третий этаж, – констатировал ухажер.
– Да, – счастливо улыбнувшись, согласилась русоволосая красавица.
– Может, нам не нужно сегодня расставаться? – привлекая девушку к себе, со значением во взгляде тихо шепнул ей Антон, следом нежно целуя в щеку. Тут же его губы отыскали мочку уха прелестницы, и девушка замерла, ловя момент блаженства. Она тихонько застонала и все же нашла в себе силы оторваться от искусителя.
– В другой раз, – стараясь не выдать своим видом вдруг охватившего ее возбуждения, ответила Катя, быстро чмокнула Антона в ответ, и ее каблучки застучали по лестнице. Несколько секунд – и звук их смолк.
Молодой мужчина постоял немного у двери, загадочно улыбаясь своим мыслям. Кинув еще раз быстрый, внимательный взгляд на балкон квартиры, в которой жила девушка, он вздохнул. Чувствовалось, что он не хотел расставаться.
Глянув на наручные часы, он поинтересовался у сидевшей на скамеечке пожилой женщины, как добраться до железнодорожного вокзала.
– Вы ненашенский? – зачем-то спросила старушка.
– Питерский, – коротко улыбнулся незнакомец.
– На второй автобус садитесь. Остановка за углом, – махнула она рукой в нужном направлении.
Мужчина поблагодарил ее и, не оглядываясь, пошел легкой походкой.
Поток пешеходов плавно тек по Невскому. Питерцы спешили по своим делам, не смотря по сторонам, лишь привычно глядя в сторону нужной остановки троллейбуса или автобуса. Приезжие, купив в ближайшем газетном киоске схему линий метро, предпочитали пользоваться именно этим транспортом – недалеко находился Московский вокзал, из которого сразу можно спуститься под землю.
«Лендкрузер» Пал Саныча летел торопливо, пока не остановился на привычной стоянке. Следовавшая по пятам «беха» притулилась тут же, из нее, как чертики из табакерки, моментально выскочили четверо и завертели головами, готовые в любое мгновение отразить нападение на своего драгоценного босса.
Оглядевшись, один из них услужливо открыл дверь импортного внедорожника, и глава бригады важно ступил на асфальт. Он не задержался у машины и быстро направился к высокой деревянной двери. Один из секьюрити услужливо просочился вперед и распахнул ее. Сидевший у монитора охранник уже увидел благодаря камере наружного наблюдения, что прибыл босс.
Он вытянулся во фрунт, встречая хозяина. Тот одарил радивого работника лишь мимолетным взглядом, часто стуча каблуками по широкой чугунной лестнице.
Машина, в которой ехал Пончик, прибыла третьей и пристроилась рядышком с авто шефа. Коротышка задержался здесь на минутку, что-то объясняя одному из парней, затем поспешил в офис. Он рассеянно кивнул на приветствие охранника и зачастил вверх по лестнице.
Секретарша, которой не стыдно было бы в конкурсах на звание всяких там «мисс», при появлении босса изобразила счастливую улыбку. Локти же остались при этом на столе, и девица оказалась в весьма интересной позе велосипедиста, выставив на обозрение вошедших следом за Пал Санычем свой довольно привлекательный «бампер», туго обтянутый крохотных размеров юбкой.
– Павел Александрович, вам из Балтийского пароходства Виктор Семенович звонил… – начала она мелодичным тоном, но хозяин перебил ее, махнув рукой:
– Все – потом! Света! Меня ни для кого нет!
Секретарша понятливо кивнула. Работала она не первый год и хорошо знала своего босса. Когда он в таком настроении, с вопросами лучше не лезть. Она уткнулась в компьютер, опустив на место так и не привлекший ничьего внимания зад.
«Видно, что-то серьезное случилось, – вздохнула про себя красотка, – а я хотела пораньше отпроситься! Лучше сейчас не соваться! Может, после обеда отойдет!»
Но если бы пышнобедрая Света знала, сколько за это утро потерял Блондин, то все свои планы моментально выкинула бы из головы.
Едва закрылась дверь за последним из пятерки, зашедшим в просторный кабинет, хозяин распорядился:
– Костя, распечатай-ка быстренько что-нибудь от трезвости!
Атлет с бритым затылком привычно достал из белоснежного, как айсберг, и такого же внушительного по размерам «Стинола» бутылку шотландского виски и бутылку водки «Смирнофф». Один из стоящих поблизости парней пришел ему на помощь, и вскоре необъятных размеров стол украсили дежурные тарелки с закусью.
Только один экономист не поддержал дружную компанию, скромно попивая минералку. Впрочем, Пал Саныч довольно быстро дал команду «отбой» – напиваться в любых житейских ситуациях было не в его правилах. Да его ребятишки и не грешили этим. А сейчас присутствовали самые доверенные люди из его команды. Закусь и недопитое спиртное исчезли в чреве холодильника.
Лидер сразу же устроил разбор полетов. Первый вопрос, который был вынесен на обсуждение, – как заткнуть брешь в финансах бригады, образовавшуюся вследствие выплаты гигантской суммы. Вся касса общака ушла да плюс долг «лаврушникам»!
«Лаврушниками» звали кавказских воров. Славянские авторитеты относились к ним несколько свысока – они были дома, а те работали на их территории, поэтому находились в определенной зависимости.
– Как Дато тебя встретил? – задал вопрос Блондин мордатому Косте по кличке Батон.
– Нормально, Пал Саныч, без всякого базара семьсот штук насыпал! Всегда рады, мол, и все так уважительно! Про проценты даже не заикнулся! – в своеобразной форме передал крупнокалиберный парень сцену получения в долг денег у грузинского авторитета.
«Уважительно! – усмехнулся про себя Блондин. – Попробовал бы по-другому!»
Относительно кавказцев у Пал Саныча не было никаких иллюзий – он прекрасно знал эту публику. Они еще попросят с него свое, если не процентами, то услугой в благодарность за помощь.
– Ну, у кого какие свежие соображения? – Пал Саныч побарабанил пальцами-сардельками по столу и обвел угрюмых парней тяжелым взглядом.
– Черт бы побрал этого Крытого! – вдруг взорвался Батон. – «Я сказал: бабки сейчас!» – перекосив рожу, передразнил он смотрящего. – Тьфу!
– Что теперь воздух без толку молотить, нужно думать, где лавэ достать! – урезонил его Пал Саныч, между тем нисколько не возражая против нелестных высказываний по отношению к положенцу.
– И как вовремя! – хлопнул себя по коленке Батон, вскакивая со стола, на краешке которого пристроился до этого. – Прямо Лене в козырную масть! Словно сговорились!
– А может, этого разрисованного и впрямь Боксер прикормил? – осторожно поделился своими соображениями один из присутствующих.
– Ты чего-то знаешь или просто так, по простоте своей ляпнул? – сразу отыскал его глазами-фарами босс. Он так и впился в лицо братка.
– Да нет, – сразу замялся тот, – просто подумал…
– Тогда не болтай лишнего, а то без язычка недолго остаться!
– Можно с игровых автоматов тысяч двадцать взять, – подал голос один из участников импровизированного совещания, – и с рынка авансом за следующий месяц еще сотку выжать!
– Что еще?
Реплики поочередно раздались со всех сторон. Подвели итог – получилось, что тысяч семьсот – семьсот пятьдесят можно набрать.
– Ну, братки, по рабочим местам! – подвел итог Блондин, вставая. Остальные тоже вскочили на ноги, понимая, что пора на выход. – Андрей Витальевич, – тормознул он Пончика, деловито пристраивающего свою кожаную папку под мышку.
Тот поправил очки на носу и с готовностью застыл.
– Ты бы задержался, мне с тобой еще нужно кое о чем поговорить, – заметил Блондин.
Когда все удалились, зам по экономике плотно прикрыл дверь и подошел ближе к столу босса. Тот, наоборот, встал и протопал к холодильнику, плеснул на два пальца в фужер виски и в один глоток прикончил выпивку. Поморщился слегка, но ни запивать, ни закусывать не стал.
– Ну что, пролетели мы с тендером? – зыркнул он на своего зама. Вопрос был явно риторическим, и отвечать толстячку не требовалось. Благоразумно промолчав, он лишь легким кашлем прочистил горло.
– На что теперь танкеры брать? Та-ка-я сделка – и все развалилось в один момент! – не выдержав, Пал Саныч дал волю эмоциям. Схватился пятерней за сердце, затем рванул воротник рубашки и зашагал взад-вперед, глядя под ноги. Оторванная пуговица заплясала по паркету.
– Еще не все потеряно! – скороговоркой выпалил наблюдавший за ним немигающим взглядом Андрей Витальевич Рюшкин.
– Как это «не все потеряно»?! – рыкнул на него Ганин. – Если даже семьсот пятьдесят настрижем, где еще семьсот пятьдесят взять, а?
Настроение Павла Александровича было совсем несложно понять – почти полгода он готовил весьма выгодную сделку.
Балтийское морское пароходство должно было объявить тендер на продажу двух нефтеналивных танкеров «Волга-Дон» для транспортировки бакинской нефти в Финляндию. Каждый вложенный бакс мог обернуться тремя чистой прибыли! И все официально – никакого криминала! В круг заинтересованных лиц входил и добропорядочный законопослушный бизнесмен Ганин, за полгода локтями и связями он распихал всех, и тендер был практически у него в кармане. И тут на тебе – Заяц ему такое говно подложил! Было от чего прийти в бешенство! И самое паскудное – по условию конкурсной продажи нужно было покупать сразу два судна, иначе сделка не признавалась действительной. Полтора лимона – где их теперь взять!
– Есть вариант! – еще раз еле слышно подал голос пухленький человек в круглых очках, не спуская взгляда с бушующего босса.
Тот перестал ходить из угла в угол и застыл. Следы крайнего отчаяния постепенно покидали его лицо.
– Что ты имеешь в виду? – глаза Блондина, как два коршуна, разом впились в улыбчивого кругленького человека. Тот невольно съежился под этим взглядом. Казалось, еще секунда, и босс начнет что есть мочи трясти его за грудки, вытряхивая нужную информацию!
– Понимаете, – Рюшкин вновь поправил очки и, боязливо оглядевшись, наклонился к самому уху. Мера была совершенно излишней, поскольку в кабинете никого, кроме них, не было. Пуленепробиваемые стекла вполне приличной толщины и второй этаж… Звукоизоляция стен на высшем уровне, да…
Но, надо полагать, то, что говорил своему патрону экономист бригады, настолько пугало его самого, что он осмелился высказаться только таким образом. Закончив шептать, он круглыми немигающими глазами смотрел в лицо Ганина, ожидая приговора. Тот застыл на пару секунд, обдумывая услышанное, потом его взгляд уплыл в сторону, и губы вдруг раздвинулись в плотоядной усмешке.
– А что, черт возьми! – Он щелкнул пальцами, улыбаясь вдруг еще шире. По всему было видно, что идея пришлась Блондину по вкусу.
– Ну-ка, глянем! – что-то сообразив, вдруг резко оживился он, быстро подошел к секретеру, ключом открыл замок, и в руках оказалась папка. Андрей Витальевич рискнул и заглянул к нему через плечо. К своему немалому удивлению, он увидел копию ментовского досье на крупного уголовного авторитета, смотрящего города Веселогорска, без пяти минут вора в законе Григория Ивановича Рублева по прозвищу Крытый. Внимание его также привлекла цветная фотка симпатичной девушки лет семнадцати. Та стояла на сцене и держала в руках скрипку.
– А это кто такая? – не удержался и спросил он у хозяина. В его представлении эта юная симпатулька не клеилась с личностью зэка со стажем.
– Его внучатая племянница, – механически отозвался Ганин, думая о чем-то своем. Бросив папку на стол, он защелкал пальцами по кнопкам телефона, набирая номер. Дождавшись длинного гудка, поднял трубку:
– Олег Борисович?
Пончик хорошо знал, что это полковник милиции, который буквально ел с руки его босса.
– Встретиться надо, – безапелляционно заявил Блондин.
«Что ж, – усмехнулся про себя тону, которым разговаривал его босс с милицейским чином, – любишь сладкие куски жрать – умей и задом вилять!»
– Да, через час там же! – закончил разговор Пал Саныч, бухнув трубку на место.
Потом буравчики глаз опять впились в лицо экономиста.
– Не боитесь? – неожиданно взял на себя смелость спросить Рюшкин. – А не дай бог сорвется?! Григорий Иванович не простит.
– Григорий Иванович… – медленно повторил вслед за ним Ганин совершенно машинально. Мысли его были в то момент совершенно в другом месте. И вдруг, словно очнувшись, вновь взорвался, крича в лицо опешившему от бурной перемены его настроения Пончику:
– Крытый, Крытый! Достал он меня! Еще кто кого прощать должен! Он у меня полтора миллиона зеленых сегодня отнял! «Понятия, понятия!» Вот пусть и засунет себе в одно место свои понятия! Я что, на зоне сижу?! Тут бизнес, у него свои законы! Что он может про них знать?! Со своими-то тремя классами и двадцатью годами тюряги, а?! Я тебя спрашиваю!
Рюшкин молчал, не пытаясь даже отвечать на истерику босса, терпеливо ожидая, когда тот закончит.
Тот, выпустив пар, быстро пришел в себя. Остыв, он вновь посмотрел на своего зама. Однако теперь этот взгляд был совсем другим – оценивающим и осторожным одновременно.
– Ты сам до такого додумался или… кто подсказал?
– Да что вы, Павел Александрович! – испуганно шарахнулся тот. – Честное слово…
– Смотри, подставишь меня – живьем закопаю!
– Павел Александрович! Мы же не первый год вместе!
– Вот потому-то и говорю!
В кабинете повисла напряженная тишина, и первым нарушил ее босс:
– Ладно, Андрей Витальевич. Прими сказанное за дружескую шутку! Пошли вниз, по чашечке кофе – и за дела!
Глава 3
Небо над заливом затянуло белесой молочной пленкой, сквозь которую лишь местами проглядывала естественная синева. Ветра не было вообще, и легкий туман жиденьким киселем висел в прибрежных соснах. Волны ненавязчиво плескались на берег, оттачивая валуны и гальку.
Чуть выше, за автострадой, виднелся небольшой дачный поселок. Однообразные коттеджи, построенные руками финских строителей, ровными рядами шли перед сосновым лесом. Ближе к дороге расположилась автозаправка и при ней – кафе. Они выделялись из однообразия каменно-деревянных жилых строений белизной пластика и металла.
Две мамаши с колясками, молодая и постарше, остановились около плаката с длинным названием, написанным на английском и финском языках. Они о чем-то оживленно болтали. За ними с угрюмой тоской, потягивая пепси, наблюдали два светловолосых парня лет тридцати, сидевших неподалеку в открытой летней кафешке.
От поселка к морю вела каменная лестница, углами изгибаясь по склону. Она, по краям окантованная стальными перилами, оканчивалась большим причалом. Пяток красавиц морских яхт покачивали в такт ленивым волнам высокими мачтами.
Неподалеку от поселка, чуть в стороне, стоял еще один дом. Как нелюбимый пасынок в большой семье, он отдалился от остальных и выделялся из их числа большим размером и нестандартным дизайном. На залив он смотрел зашторенными наглухо окнами.
От причала к нему вела отдельная тропинка, заканчивающаяся небольшой асфальтированной площадкой перед воротами и въездом во встроенный гараж.
Мебель в доме была под стать его наружности: тяжелая, основательная и такая же угрюмая. Ничего нового – все будто так и стояло с самим зданием с прошлого столетия. Однако следы века нынешнего все же проглядывали в интерьере – домашний кинотеатр в гостиной, телефон и прочие вещи, без которых современный человек свою жизнь просто уже не мыслит.
Послышались шаги, и в холл со второго этажа спустился единственный обитатель этого жилища – мужчина лет пятидесяти с несколько отечным лицом. С первого раза можно легко было определить, что спиртного он не чурается.
Словно в подтверждение этого, мужчина прошлепал на кухню, отворил дверь холодильника и извлек из его недр литровку «Смирнофф». Некоторое время он апатично ее разглядывал, затем так же, без особого удовольствия, наплескал себе полстакана. Достал следом двухлитровую пластиковую бутыль пепси и не спеша открутил крышку. Газировка отозвалась сильным пшиком, и пена обильно поползла на свободу. Мужчина сглотнул ее, не давая пролиться на стол, после чего методично, мелкими глотками выпил водку и запил прямо из горлышка пепси.
Водку, газировку и стакан мужчина потащил с собой в гостиную и определил на журнальный столик рядом с необъятных размеров кожаным диваном. Принесенное дополнило коллекцию из зажигалки, пепельницы, полной окурков, и двух пачек сигарет. Вторая уже была опустошена на две трети. Тут же лежала российская газета с почти разгаданным кроссвордом и открытая на середине книга. Было видно, что незнакомец пребывал тут достаточно долго и терзался от одиночества.
Как говорилось, мужчине на вид было под пятьдесят. Роста высокого и широк в плечах. Объемный такой мужчина, большой. Но, несмотря на габаритную внешность, почему-то безошибочно угадывалось, что опасности в нем нет. Этакий тип рыхлого здоровяка-добряка. О том же свидетельствовал мясистый подбородок и чуть обиженное, какое-то детское выражение лица. В меру выступающий животик, светлые волосы – вот и весь портрет человека, сидевшего в одиночестве в холле особняка на берегу Финского залива.
Труба сотовика на столике мелодично запиликала, и здоровяк испуганно вздрогнул. Он отставил только что продублированный стакан с водкой и круглыми глазами уставился на возмутительницу спокойствия. Потом судорожно провел пятерней по физиономии. На виске явственно выступила капелька пота.
Аппарат вновь издал руладу, требуя к себе внимания.
Мужчина, чей взгляд наконец сконцентрировался на синем табло, облегченно вздохнул. Номер ему был знаком.
Когда он схватил трубку, рука еще мелко тряслась, и даже ударная доза водки не помогла.
– Привет! Что трубку не берешь? – услышал он ожидаемый голос.
– Да я… это, – несколько растерялся здоровяк.
– Боишься? – угадал его состояние собеседник и, выдержав короткую паузу, милостиво успокоил: – Не бойся, Дима, кроме меня никто не знает, что ты там окопался. А я, понятное дело, никого в курс наших дел вводить не собираюсь. Так что не дрожи!
– Ты когда приедешь? – в свою очередь, заметно успокаиваясь, поинтересовался Дмитрий, прикуривая свободной рукой.
– Как только – так сразу! – услышал он в ответ бодрый голос, однако такой ответ совершенно не прояснил существа вопроса. Затем собеседник все же посчитал нужным добавить: – Я же тут не просто так сижу! Твои документы готовы, уже отправил экспресс-почтой. Будешь ты теперь гражданином страны Пуэрто-Рико. Знаешь такую?
– Знаю, – несколько оторопело повторил Дмитрий. – А почему именно Пуэрто-Рико?
– О господи! Да потому, братик, что проще и дешевле купить было! И второе: потому что с ксивой этой страны ты можешь по всему миру без визы шляться! Усек?
– Усек, – согласился с ним объемный мужчинка, часто стряхивая пепел. Чувствовалось, что первоначальное напряжение еще не совсем оставило его.
Немного помолчав, он наконец задал вопрос, больше всего мучивший его:
– Слушай, скажи… как там? Ну, я имею в виду… – Он замялся, еще раз провел пятерней по лицу и выпалил: – Блондин поверил, что я… того?
– Поверил – не поверил, – услышал он все такой же равнодушный и чуть веселый голос двоюродного брата, – нам какая разница? Достать ни тебя, ни бабок он все равно не сможет! Кстати, кредит твой отдан.
– Да ну! Кто же его отдал?! – поразился мнимый утопленник.
– Пал Саныч наш драгоценный и отдал! Смотрящий Гриша Крытый присудил, чтобы он за тебя Боксеру лавье выплатил.
– А ты откуда знаешь? – недоверчиво спросил Заяц брата и тут же подумал, что зря задал этот вопрос. Бывший комитетчик всегда пользовался только проверенной информацией. Тот тут же напомнил:
– Дима, ты забыл, где я долго имел счастье работать?
– Ладно, – вновь засмущался беглый коммерсант, – тут от одиночества крыша скоро поедет!
– Победуй пока один. Скоро я к тебе приеду! Кое-какие наши дела улажу – и приеду! – ответил абонент, при этом старательно голосом выделив слово «наши». Мол, я там, в Питере, тоже не ваньку валяю!
– Ладно, брат, давай скорее! – Голос здоровяка заметно повеселел. – Завалимся куда-нибудь на Гаваи лет на пять! У нас же на душу с тобой по полтора лимончика зелененьких североамериканских денежек!
– А потом, через пять лет? С дыркой в кармане по миру?
– Да ладно тебе – на наш век хватит!
– У кого есть полтора, тот всегда будет смотреть, чтобы его не сломал тот, у кого пятнадцать! Сам же не хуже меня знаешь!
– Что ты предлагаешь?
– Темка есть одна интересная, – услышал Дмитрий Игоревич осторожный голос родственника. – Ты же у нас всю жизнь энергоносителями занимался…
– Ну и что с того? Это у нас можно в любой кабинет в грязных кроссовках лезть – лишь бы в кармане хрустело! А у «турмалей» знаешь как? Да ты налоги платить задохнешься! Будешь, милый друг, как вошь под микроскопом!
– А кто тебе говорит, что открываться мы там будем? Я предлагаю тебе здесь лавье жать.
– Ты что, совсем очумел? Да мне бандюки сразу же голову отвернут!
– А зачем тебе тут появляться? Сиди себе там!
– А что за тема? – помолчав недолго, решил уточнить Дмитрий Игоревич.
– Балтийское пароходство по тендеру продает два нефтеналивных танкера «Волга-Дон». Выход чистоганом – три к одному! Представляешь?
– Представляю! – в душе еще не отошедшего от своих страхов «утопленника» невольно зажегся интерес.
– Ну так в чем же дело? Ты спец у меня, должен понимать, что такой фарт всего раз в жизни бывает!
– Такой тендер просто так не вытянуть! – резонно заметил Дмитрий Игоревич. – Там охотников будет достаточно! Чтобы в дамки пролезть, здорово локтями поработать придется! Это же такой лакомый кусочек!
– Не волнуйся – работа в этом направлении уже ведется! И поверь мне, именно мы будем первые! Есть у меня нужный человечек, который эту схему реализует! Голова!
– Слушай, брат, – опять проявил беспокойство Зайцев, – зачем тогда нужно было затевать кутерьму с деньгами? Обналичивать, в загранку вывозить, меня «топить»? Ведь работать-то все равно в России.
– А затем, мой дорогой, – в голосе абонента Заяц уловил жестокие нотки, – чтобы мы с Блондином распрощались! Хватит на дядю ишачить! Пора самим взросленькими становиться! Кстати, он тоже удочку закинул в пароходство насчет «Волга-Донов». Только хрен ему на постном масле! Ну так что скажешь?
– Ты знаешь, – замялся Зайцев, – я какое-то время подумаю.
Головой он понимал, что такие предложения делаются раз в жизни, но что-то его останавливало, не позволяло так просто сказать «да». Привыкший к вполне мирной жизни, он был сильно напуган и деморализован недавним демаршем, на который подтолкнул его брат, и уже немного начинал жалеть о происшедшем.
Тот, видно, понял его состояние.
– Думай, только не очень долго! В конце концов, половина денег моя, и мне ее вполне хватит, чтобы и одному провернуть все это дельце! – довольно равнодушно заметил бывший комитетчик. – Начну один, а как трястись перестанешь, на половину ко мне войдешь!
– Возьмешь? – недоверчиво усмехнулся Зайцев.
– А куда же я денусь, Дима? Ты же братишка мой!
Прозвучало это искренне и даже с небольшим удивлением. А как же, мол, может быть иначе?
– Ладно, брат, приезжай скорее!
– Давай, жди! – в голосе бывшего офицера КГБ проступали искренние радостные нотки. После чего связь прекратилась.
– Спасибо, брат! – прошептал расчувствовавшийся Зайцев и отложил аппарат. Поискал глазами и нашел нужное: стакан и полупустую бутылку. Проглотил очередной «дринк» и тяжело плюхнулся на диван. Обхватил руками голову и некоторое время так и сидел, пребывая в полной прострации, лишь иногда приходя в себя для очередной дозы. Взгляд его стал более-менее осмысленным только тогда, когда опустела бутылка. Он посмотрел на нее с видимым сожалением, затем аккуратно поставил у столика и полез под диван, кряхтя. Зайцев вытянул новенький кожаный чемодан и занялся пряжками. Распахнув его, мужчина несколько секунд просто смотрел. И было на что! Внутри ровными рядами лежали пачки стодолларовых банкнот. Всего таких пачек было триста штук. По десять тысяч в каждой. Три миллиона долларов. Простенько и со вкусом!
Беззвучно шевеля губами, от нечего делать Заяц принялся перекладывать их с места на место, бережно равняя.
Лифт не работал, но это не слишком огорчило нашу симпатичную скрипачку. В семнадцать лет на такие мелочи плюют, особенно если ты идешь со свидания и твой избранник тебя поцеловал на прощание прямо около подъезда, что, конечно, не осталось незамеченным противной соседкой с пятого этажа.
«Понятное дело, – стуча каблучками по лестничным пролетам, Катерина улыбалась своим мыслям, – для Антона это в порядке вещей – проводил и поцеловал. Ему же тридцать пять! Естественно, я у него не первая! Такой красивый! Что он во мне нашел? Ой! Я ведь до сих пор не спросила, был он женат или нет! А вдруг… вдруг он женат, а со мной… ой!»
Первая юношеская любовь. Она теснила молодую грудь и вызывала легкий стыдливый румянец на щеках. Все мысли заняты только им, вытеснив из головы остальную жизнь совершенно.
Катерина и не заметила, как добралась до своего этажа. Она покопалась в сумочке, пытаясь разыскать ключ, но Григорий опередил ее, отворив входную дверь.
– Ой, ты дома, дядечка, – закономерного вопроса в возгласе Катюши не прозвучало, зато вплеснулась поневоле изрядная доля радостных интонаций. Девушка готова была сейчас расцеловать весь белый свет – до того ей было хорошо!
– Обедать будешь? – буркнул дядя, пропуская девушку в прихожую.
– Ой, сейчас что-нибудь приготовлю. Только переоденусь! Ты давно?..
– Не лукавь! – строго заметил дядя. – Ты же видела меня в парке десять минут назад, когда мы с Василием проезжали. Сиганула аж на два метра! Ты чего это? Меня, девица красная, стесняться начала?
– Да я не стеснялась вовсе, – щеки девушки заалели, доказывая совершенно обратное.
Требовательное «мяу» прервало разговор на самом интересном месте. Энергичное царапанье в дверь ванной комнаты и повторное мяуканье подтвердили, что заявка сделана совершенно серьезная и проигнорировать ее не удастся ни в коем случае!
– Мурку выпусти и руки мой. Об обеде я позаботился, пока ты у подъезда целовалась, мамзель! – буркнул Григорий и отправился на кухню.
– Ты что, подглядывал за мной? – вспыхнула девушка. Уши ее зашлись малиновыми пятнами. Катерина никак не предполагала, что Крытый увидит… Впрочем, ему и на балкон-то для этого выходить не нужно было, достаточно вовремя посмотреть в окно кухни.
Григорий полностью проигнорировал вопрос племянницы, разделывая курицу гриль. Заметив у парка племяшку, он велел водителю остановиться у торгового павильончика и купил пару штук.
Царапанье и очередное «мяу» с изрядной долей требовательности и нетерпения заставили скрипачку быстренько отворить защелку и выпустить пленницу.
Вальяжно, словно не была в заточении и нетерпеливо не рвалась наружу несколько секунд назад, белая пушистая кошулька с васильково-голубыми глазами, изогнув дугой спину и вытянув вверх хвост, шагнула девушке под ноги. Она потерлась о них в знак признательности и с большим достоинством прошла на кухню.
– Погодь, дармоедка, сейчас придет твоя хозяйка и покормит тебя! – услышала Катерина ворчливый голос. Она вымыла руки и отправилась к себе в комнату, живо переоделась в домашнее и присоединилась к старшему.
Мурка попала в их маленькую семью совсем недавно и успела проявить себя в полной мере, результатом чего и являлось ее заточение в ванной комнате в отсутствие хозяев.
Недели две назад они с дядей от нечего делать завернули в ту часть городского рынка, где продавали животных. Крытый сам был равнодушен ко всей этой прелести. Рыбки имелись почти в каждом «красном уголке» многочисленных колоний, которые Рублев повидал на своем веку, и поэтому от них его воротило с души. Собак, особенно овчарок, он недолюбливал тоже. Лай из питомника, доносившийся даже по ночам в тюремный барак, стоял в ушах до сих пор.
Ну а остальные там крысы, кролики… в общем, Григорий пошел, уступив желанию Катерины и очень надеясь, что экскурсия будет непродолжительной.
– Ой, смотри какой! – услышал он восторженный возглас и переключился на то, что привлекло внимание его племянницы.
– Это не какой, а какая! – серьезно поправила Катю девочка лет десяти, державшая на руках свое чудо природы.
Чудо природы было абсолютно белого цвета, с неестественными для кошек голубыми глазами, которые в настоящий момент были блаженно прищурены.
– Возьмите! – жалобно попросил мальчуган чуть помладше девочки, стоящий рядом с ней.
– Дядя!
– Что – «дядя»! Кто с ней возиться будет?
– Я! Я буду!
– Сколько за это добро?
– Так берите!
– Ладно, вот вам на конфеты.
– Ой, спасибо!
– Погодь… как зовут?
– Не знаем!
– Ладно, сами разберемся.
Так в их чистенькой двухкомнатной квартире появилась кошка Мурка.
Кошуля оказалась еще тем фруктом, с очень своеобразным характером. Неизвестно, где нашли ее молодые продавцы, но чувствовалось, что в жизни ей досталось изрядно. Одиночество кошка переносить не умела совершенно, в первый же день по возвращении Крытый обнаружил в квартире такой кавардак, что готов был немедленно выставить виновницу за дверь, добавив для скорости пинка от избытка чувств. Только заступничество Катерины спасло Мурку от бродячей жизни. Но на семейном совете было решено твердо, что в отсутствие людей пребывать своевольнице в закрытой ванной комнате. Протесты Мурки ни к чему не привели, и кошуля вынуждена была взаперти ждать прихода хозяев. Ей оставляли свет, и Катерина ставила на стиральную машину купленную корзиночку с одеялом внутри.
Катерина прошла на кухню и насыпала в кормушку для своей любимицы «Вискас». Мурка потянула носом в сторону стола и принялась тереться о ноги девушки.
– Как же, держи карман шире, – усмехнулся Рублев, глядя на несколько обескураженную племяшку. – Эта стервь уже курятину учуяла!
– Дай я ей крылышко отломлю! – Катюша подула на кусочек и положила кошке. Затем сама села за стол.
– Так с кем же ты, мамзель, изволила сегодня прогуливаться? – в чуть насмешливой форме полюбопытствовал Григорий, возвращаясь к давешней теме.
Катя некоторое время не могла ответить. Прожевав, нехотя объяснила:
– Знакомый. На концерте познакомились в Питере месяц назад.
– Со знакомыми целуются?
Катя вновь покрылась румянцем.
– Дядя!
– Что «дядя»? Просто интересуюсь моральной нравственностью своей племянницы!
– «Моральной нравственностью» – так не говорят!
– Ты мне зубы не заговаривай, что за хлыщ?
Читать бесплатно другие книги:
