Потемкин Болотина Наталья

Глава 11.

ВО ГЛАВЕ ЮЖНЫХ ГУБЕРНИЙ

В результате присоединения Крыма Новороссийская и Азовская губернии в значительной степени утратили свое военно-стратегическое значение. Указом от 30 марта 1783 г. решено было распространить на них Учреждение о губерниях 1775 г. В связи с тем, что ни одна из них не располагала положенным количеством населения (по закону необходимо 300–400 тыс. жителей), было решено объединить их в Екатеринославское наместничество. Г.А. Потемкин был назначен генерал-губернатором, в его подчинении, в качестве непосредственного правителя края, находился Т. Тутолмин, вскоре замененный И.М. Синельниковым. До построения Екатеринослава губернским городом решено было считать Кременчуг (весной 1789 г. правления начали переводиться в Новый Екатеринослав). Территория наместничества была разделена на 15 уездов.

Предложение Потемкина о разделении Екатеринославского наместничества на 15 уездов основывалось на разрешении Екатерины II, данном в указе на имя Сената от 30 марта 1783 г., увеличить или умножить количество уездов в зависимости от «пространства» земли и количества людей. К этому времени в Новороссийской губернии число жителей увеличилось на 138 596 человек и достигло 210 508 человек, а в Азовской соответственно на 79 872 и общее число — 162 098. Таким образом, число жителей в двух губерниях было свыше 370 тысяч, что определило количество уездов, и, как пишет Потемкин, «с таковым при том разпоряжением, чтоб по недостаточному в некоторых обширных уездах числу народа не все теперь вообще учреждать во оных уездныя присутственныя места, но только необходимо нужныя…». Суды и расправы, «сим местам принадлежащия», предполагалось производить в присутственных местах ближайшего уезда.

Что же представляло собой Учреждение о губерниях, которое было распространено на новые территории?

7 ноября 1775 г. Екатериной II были утверждены 28 глав Учреждения о губерниях, последующие 3 главы — 4 января 1780 г. Новое положение о губерниях укрепило абсолютистскую монархию и удовлетворило требования дворянства о привлечении его представителей к местному управлению. Созданный в результате реформы аппарат управления на местах оказался способным проводить политику центральной власти, а также сдерживать народные выступления и просуществовал с некоторыми изменениями при Павле I до буржуазных реформ 60-х годов XIX столетия, а затем в несколько преобразованном виде и до октября 1917 г.

Учреждение о губерниях ввело новое административно-территориальное деление, в его основу был положен демографический принцип — численность податного населения. Экономические связи и национальные особенности почти не учитывались. В целях более оперативного управления губерниями было проведено их разукрупнение. Вместо прежних 23 было образовано 50 губерний с числом жителей от 300 до 400 тыс. ревизских душ, а провинция как промежуточная территориальная единица была ликвидирована.

Новое местное управление, согласно Учреждению, отличали от прежнего две характерные черты: разделение органов власти по функциям на административные, финансово-экономические и судебные и усиление роли в управлении на местах выборных представителей от дворянства. Отделение административной власти от судебной — принцип, характерный не для феодального, а уже для буржуазного строя. Абсолютистскими правительствами он использовался в данном случае формально. Именно такой, формальный, характер носило и разделение властей, поскольку суд оставался в зависимости от наместников и губернаторов.

Структура местного самоуправления выглядела теперь следующим образом. Главным административным органом в губернии стало губернское правление. Этот орган получил всю полноту исполнительной власти: в его компетенцию входили обнародование законов и контроль за их соблюдением, поддержание порядка в губернии. Возглавлял правление губернатор, фактически он управлял единолично.

Аналогичным губернскому правлению органом в уезде был нижний земский суд, состоявший из капитан-исправника и двух-трех заседателей, но, в отличие от губернского правления, члены нижнего земского суда не назначались, а избирались дворянским собранием уезда на 3 года. Дворянские уездные собрания были созданы еще для выборов депутатов в Уложенную комиссию 1767 г. и положили начало дворянским уездным, а затем и губернским обществам, узаконенным Жалованной грамотой дворянству 1787 г. В административное управление города принципиальных изменений не было внесено. Власть здесь по-прежнему оставалась в руках городничих и комендантов из дворян.

Финансово-хозяйственные органы губернии и уезда состояли из казенной палаты и уездного казначейства. В эти учреждения были переданы сбор и учет доходов и расходов губерний и уездов, чем раньше занимались Камер- и Ревизион-коллегии. Затем компетенция казенных палат значительно расширилась — к ним перешли функции Мануфактур- и Берг-коллегий и некоторых других центральных учреждений. Организация финансово-экономических органов на местах была новостью. Их появление объясняется развитием экономики страны и формированием капиталистического способа производства, влиянием этих факторов на крепостное хозяйство, выразившимся в первую очередь в росте дворянского предпринимательства.

В результате реформы 1775 г. была создана четко оформленная система сословных судов: уездный суд в уезде и верхний земский суд в губернии — для дворян, городовой суд и губернский магистрат — для горожан, нижняя и верхняя расправы — для государственных крестьян. Такая система судебных органов укрепила сословную структуру общества. Новым учреждением в системе местного управления были Приказы общественного призрения. Наделенные административно-полицейскими функциями, они осуществляли также «попечение и надзирание» за народными школами, сиротскими домами, больницами, аптеками, богадельнями.

Над всей этой пирамидой сословных учреждений возвышался генерал-губернатор, он же главнокомандующий, государев наместник. Под властью наместников, как правило, объединялось 2–3 губернии, которые образовывали наместничество. Наместник был поставлен над всеми органами власти и суда и осуществлял надзор за исполнением законов, за учреждениями и должностными лицами. Он имел право вмешиваться в судебные решения, останавливать исполнение приговоров. В его подчинении находились войска, располагавшиеся на территории губернии. Наместники непосредственно назначались императрицей и отчитывались перед ней, а, находясь в столице, заседали вместе с сенаторами. Указом императрицы от 24 августа 1783 г. генерал-губернаторы должны были два раза в месяц составлять краткие донесения о состоянии губерний, что позволяло Екатерине II и ее правительству всегда быть в курсе происходящих в стране событий и оперативно решать возникающие проблемы. Но увлеченный лавиной дел, Потемкин не всегда укладывался в сроки, и в одном из писем 30 декабря 1787 г. Екатерина сетовала, что «в сей час ровно месяц, как от Вас не имею ни строки. Из каждой губернии, окроме имени моего носящей (т.е. Екатеринославской. — Н.Б.), получаю известия двойжды в месяц, а от Вас и из армии ни строки, хотя сей пункт есть тот, на который вся мысль и хотение устремлены. Это заставляет меня умирать не одною, а тысячью смертей».

Учреждением должности наместников (генерал-губернаторов) с чрезвычайно широкими полномочиями Екатерина II стремилась компенсировать проведенную ею известную децентрализацию управления. Большие полномочия и неограниченная власть в губернии давали возможность генерал-губернаторам действовать более оперативно в решении возникающих проблем, что приводило к определенным результатам.

Важным дополнением к реформе 1775 г. являлся «Устав благочиния» 1782 г. В каждом городе учреждалась Управа благочиния во главе с полицмейстером в губернских городах и с городничими — в уездных. Управа благочиния охраняла в городе порядок, принуждала жителей к соблюдению решений местных судов и властей, занималась городским благоустройством, осуществляла надзор за торговлей и правильностью мер и весов и т.п.

Реформа 1775 г. решила очень важный для абсолютистского государства вопрос: создала на местах гибкую и более совершенную организацию власти, ликвидировала чрезмерную централизацию управления.

Для сосредоточения управления духовная власть была также реорганизована. В Азовской и Новороссийской губерниях была учреждена новая епархия под названием Славянского и Херсонского архиепископства (1775 г.).

Чтобы представить себе систему управления Екатеринославского наместничества, можно посмотреть на его штат в 1788 г.: в Екатеринославском наместническом правлении — генерал-губернатор князь Г.А. Потемкин-Таврический; правитель наместничества И.М. Синельников, генерал-майор и ордена Св. Владимира 2-й степени кавалер; советники — коллежский советник и ордена Св. Владимира 4-й степени кавалер A.M. Титов, надворный советник Д.Д. Шмаков; секретарь, титулярный советник Дмитрий Смольянинов.

В палате уголовного суда — председатель полковник и ордена Св. Владимира кавалер И.М. Синельников, советники и секретари. Кроме палаты уголовного суда были палата гражданского суда и казенная, их состав был идентичен. При правлении существовали экспедиции: винная, соляная, «щетная». В наместничестве действовали «совестный», верхний земский суды; общий надзор осуществлял губернский прокурор В.Т. Золотницкий, при нем были два стряпчих (казенных и уголовных дел). В губернском магистрате были предусмотрены должности: председателя, обер-провиантмейстера, стряпчего и губернского секретаря. Приказ общественного призрения возглавлял сам правитель наместничества И.М. Синельников.

В отличие от городового управления на территории России в новых городах должности занимали в основном военные чины, что было связано с постоянной угрозой со стороны Турции.

Утверждая господство в Крыму, правительство делало ставку на татарское дворянство, в котором видело свою опору. В декабре 1783 г. из представителей крымской знати было сформировано Таврическое областное правление, находившееся под общим руководством начальника русских войск И.А. Игельстрома. Правители отдельных округов или уездов (каймаканы) были оставлены на своих постах, так же как и судьи (кадии); решение о каждом каймакане принимал лично Потемкин. Одного из них князь так представлял крымскому правительству: «Будучи известен о добрых свойствах и благоразумном поведении каймакана Козловского Али-аги, подтверждаю его в настоящим звании и надеюсь, что исправляемо им будет с порядком и справедливостью».

14 июня 1784 г. в Карасубазаре прошло первое заседание Таврического областного правления. Указом Екатерины II от 2 февраля 1784 г. была утверждена Таврическая область под управлением Потемкина, включающая в себя полуостров Крым, степь к северу от Перекопа (между Днепром, Конскими Водами и Бердой) и полуостров Тамань. В указе было сказано: «полуостров Крым с землею, лежащей между Перекопом и границ Екатеринославского наместничества, учреждая областью, под именем Таврической, покуда умножение населения и разных нужных заведений подадут удобность устроить ее губернию, препоручаем оную в управление нашему генералу, Екатеринославскому и Таврическому генерал-губернатору князю Потемкину, которого подвигом и самое наше и всех сих землях предположение исполнено, представляя ему разделить ту область на уезды, назначить города, приуготовить к открытию в течение нынешнего года, и о всех подробностях, к тому относящихся, донести нам и Сенату нашему».

Получив в свое управление Таврическую область, Потемкину пришлось заниматься решением подобных вопросов, что и при районировании Новороссийской и Азовской губерний. Различие заключалось в нескольких пунктах:

— во-первых, на обширных степных землях почти не было крупных городов, которые могли бы стать базой для развития края, следовательно, при определении уездов необходимо было выбрать подходящие места для устройства населенных пунктов и там в первую очередь создать органы местного управления;

— во-вторых, в связи с тем, что граница стала проходить по морскому побережью, отпала необходимость строить города-крепости на укрепленных линиях. На первое место встал вопрос устройства морских портов, для ведения торговли и организации военного флота и верфей.

К 1784 г. Потемкин — уже сформировавшийся опытный государственный деятель, успешно управляющий губерниями и Военной коллегией. К этому времени у него сложилась своя «команда» подчиненных, а вернее соратников, прекрасно понимающих его замыслы и распоряжения и способных творчески их реализовывать. Правителем канцелярии с апреля 1784 г. стал деятельный чиновник Василий Степанович Попов. Образование он получил в Казанской гимназии, по окончании которой, в 1767 г., поступил на военную службу. Не имея склонности к строевой службе, Попов сумел раскрыть свои таланты в канцелярской работе. Замеченный князем В.М. Долгоруковым-Крымским (ему он понравился искусным изложением канцелярских бумаг), Попов был взят в 1771 г. в секретари и с этого времени не разлучался с князем. Особо следует заметить, что он вместе с Долгоруковым находился в Крыму еще до заключения Кючук-Кайнарджийского мира и, следовательно, был очень хорошо осведомлен по всем крымским делам. Это помогало Василию Попову в дальнейшем оперативно и эффективно решать многие вопросы. Он сумел стать необходимым помощником Потемкину, заведовал его походной канцелярией, ведя переписку и исполняя не только служебные, но и личные распоряжения. Благодаря своим способностям и покровительству Потемкина B.C. Попов достиг высших ступеней государственной иерархии и заслужил репутацию самого близкого и преданного человека «великолепного князя Тавриды». После смерти Потемкина Попов в 1792 г. был назначен начальником Императорского кабинета Екатерины II, а затем служил при Павле I и Александре I.

С назначением B.C. Попова на должность правителя потемкинской канцелярии в его функции вошло ведение всех текущих дел по управлению с последующим докладом князю и исполнение его распоряжений. Административные лица обращались к Попову, причем в письмах высказывали иногда со всей откровенностью свои просьбы, мысли, требования, личные пожелания и взгляды с тем, чтобы он мог более подробно информировать Потемкина.

По заведенному правилу губернаторы должны были периодически представлять рапорты о состоянии вверенных им территорий, а в военное время Потемкин ужесточил свои требования к чиновникам. 17 апреля 1788 г. он писал командовавшему в Крыму корпусом М.В. Каховскому: «Я выхожу из терпения, не получая от вас обыкновенных 3-х дневных рапортов, которые вам отправлять ко мне по средам и субботам предписываю, хотя бы и ничего там не случилось. Сей порядок наблюдаем быть должен и в случае отсутствия вашего». В данный период большое значение приобретает личное присутствие Потемкина в губерниях, в отличие от времени до присоединения Крыма, когда могущественный фаворит осуществлял руководство, находясь при дворе. О решении князя руководить областью на месте сообщил в марте 1784 г. А.А. Безбородко графу С.Р. Воронцову: «Князь Потемкин отправился в губернии в субботу с тем, чтоб в июне возвратиться. Он полагает первые четыре или пять месяцев года всегда проживать в своих наместничествах». Теперь уже Потемкин основывался не только на докладах и донесениях губернаторов, а лично объезжал Крым и Тамань с тем, чтобы разработать планы разделения области на уезды, устройства новых населенных мест, определить земли для раздачи помещикам и поселения новых жителей и т.д.

Тогда же, например, им было определено место для построения Севастопольской крепости, о чем он сообщил Екатерине в письме от 29 июля 1783 г.: «По отправлении курьера поеду в Ахтияр для положения, как укреплять; и как о сем месте, равно и о всей пограничной системе, представлю мое мнение». В другом донесении императрице Потемкин уведомляет о своих многочисленных поездках по Крыму для осмотра «нужных мест» и обещает прислать «представления». В любую погоду по бездорожью, загоняя лошадей, спешил наместнический кортеж от города к городу, от крепости к крепости. Потемкин часто и тяжело болел, и почти в каждом послании заботливая государыня, помнившая приступы жестокой лихорадки еще в те времена, когда Потемкин был в соседних покоях, писала: «береги свое здоровье», «со здоровьем не шути». Он был нужен ей еще на долгие годы.

Начиная работу по организации системы управления в Таврической области, Потемкин предварительно изучил историю развития Крыма, сложившуюся систему управления; он даже обратился через B.C. Попова к известному сочинителю и издателю Н.И. Новикову, с которым учился вместе в Московском университете, с просьбой разыскать сведения о татарских родах «в российском дворянстве для полезного в новоприобретенных провинциях употребления». Все это легло в основу чернового проекта доношения Потемкина к Екатерине с предложением установить в Тавриде «правление по образу во всей России… установленному», сопровождавшееся краткими ведомостями о числе доходов, городов, деревень и количестве жителей. «Херсон Таврической, сколько известно по истории, — писал бывший ученик Московского университета, — населен пришедшими из Азии народами, кои именовались таврами, от горы Тавра, где они жили, потом наполнился оной разными народами из Греции… а во время крестоносных походов генуесцами и венецианами, с которыми множество армян жило, а, наконец, татары из сонма Али-Джингис-Хана тут окоренились, а как… они поселились поколениями… то и управление земское по сему же разделилось безо всякого соображения разстояния мест и числа народа». Обоснованность данного проекта свидетельствует о глубоких исторических познаниях Потемкина и желании решать вопросы управления с учетом традиций и обычаев народов Крыма.

Исходя из этих соображений, Потемкин представил Екатерине II записку с планом территориального деления Таврической области на уезды, где должны были открыться присутственные места, установленные по «Учреждениюо губерниях». Предполагалось разделить область на семь «округ»: Феропольская, Левкопольская, Евпаторийская, Перекопская, Днепровская, Мелитопольская и Фанагорийская. Уже одни названия этих уездов говорят о том, что в первые годы районирование основывалось на имевшихся областях и населенных пунктах. Суд и расправа должны будут расположиться в назначаемых присутственных местах. «Сверх же оных, — предлагает Потемкин, — города приморския могут иметь свои ратуши для облегчения коммерции. Весьма полезным представляю я, — продолжает князь, развивая свои взгляды на национальную политику в Крыму, — не только в избирательных, но частию и в самых областных местах употребить к заседанию известных старшин крымских со всемилостивейшим им пожалованием чинов новым званиям соответствующих, тем паче что многие из них исполнены желания быть в высочайшей Вашего императорского величества службе».

В личном письме Екатерина высказала полное одобрение планам Потемкина: «Я сей час подписала все касательно Тавриды, только прошу тебя не терять из вида умножения доходов той области и губернии Екатеринославской, дабы выплачивали издержки на них употребленные». Одобрила императрица и политику Потемкина, направленную на привлечение в органы управления представителей татарского населения, разрешив «употребить к заседанию из тамошних старшин достойнейших» с определением им соответственных чинов. Давать чины руководитель южных губерний мог и татарским мурзам, и чиновным людям, желающим вступать в военную службу.

Вскоре за учреждением Таврической области Потемкин представил на высочайшую апробацию ее штат. «Оный разполагал я, — пишет Потемкин, лично рассматривавший списки чиновников, — таким образом, чтобы сия область в управлении своем ни малой пред другими губерниями не имела отмены, и чтоб при том нынешние члены правительства Крымскаго и прочие чиновники поступили на места по соображению их настоящих званий и по уважению преданности их и усердия к высочайшему Вашего императорскаго величества престолу». В последовавшем указе предписывалось: «чтобы в числе асессоров и советников определены были несколько человек из жительствующих в области». Накануне войны в 1787 г. последовал ряд секретных указов, в которых императрица рекомендовала князю наблюдать за народами, «пребывающими магометанского закона», а также были высланы муллы и кадии, подстрекающие татар уезжать за границу, при этом она советовала «не чинить напрасных прищепок, притеснений и другого рода злоупотребления». 22 февраля 1784 г. последовал указ, дававший высшему сословию Крыма все права и преимущества российского дворянства, кроме «права покупать, приобретать и иметь крепостных или подданных христианского вероисповедания».

Изучив состав местных органов, мы убеждаемся в том, что Потемкин стремился привлечь к управлению всех представителей социальных групп и национальностей. Подтверждают это и официальные данные из «Ведомостей о чинах, находящихся в штате области Таврической». Областным правителем был действительный статский советник В.В. Каховский, назначенный 16 февраля 1784 г. (с сентября 1788 г. — С. Жигулин, а В.В. Каховский — правитель Екатеринославского наместничества); при нем состояли советники: коллежский советник Мекмедша Мурза Ширинский, надворный советник П.С. Максимович. В должности секретаря — коллежский протоколист Фаддей Симковский. В областном правлении служили коллежские протоколисты: Федор Щербинин, Андрей Неженцев, корнет Корнилий Павленков; переводчик Али-мулла. Директором экономии был надворный советник Карл Иванович Таблиц (автор воспоминаний о службе в Таврической области). В связи с тем, что в области было несколько портов, в местное правление была введена должность советника для таможенных дел, а наличие соляных разработок (под Перекопом) вызвало необходимость назначить специального советника для надзирания за соляными магазинами. Важно подчеркнуть, что и в судебном органе — Верхней расправе — заседателями были представители местного населения — татары: Хайридин-бай, Фузулла-бай, Осман-бай, переводчиком служил грек Анастасий Львов. Мы можем отметить и элемент демократичности в устройстве местных органов. Так, заседателями в этой же Верхней расправе были представители из поселенных солдат — сержанты Андрей Черепанов и Данила Кательников.

Окончательное оформление органов управления пришлось на начало 1787 г. Как следует из донесения Потемкина, 29 января в Таврической области были открыты предписанные учреждения и введен обряд правления, существующий на территории всей России. В это же время прошли выборы судей и заседателей, и, как замечает князь, «собранное разных вер и наций мещанство и поселяне слышали с удивлением о праве своем избирать судей… Достойно примечания, — продолжает он с удовлетворением, — что ни один из ученых кадиев и мулл не был удостоен от жителей выбора, и сей род тунеядцов, пожирающих в роскоши труды чуждые, не мог потому участвовать во всеобщей радости». Екатерина с одобрением отнеслась к деятельности Потемкина, направленной на наиболее рациональное устройство Таврической области с учетом местной специфики. Именно о национальном своеобразии, необходимости обязательно учитывать его в организации городового управления докладывал Потемкин в июле 1787 г. К этому времени во вновь заводимых и старых городах, где должны были быть по штату магистраты, жили переехавшие сюда греки, армяне, татары, евреи. Из их состава были выбраны бургомистры и ратманы, а должности секретарей и младших канцеляристов, которые должны были вести судопроизводство на русском языке и на определенном уровне, оставались вакантными. Чтобы привлечь людей на эти места, Потемкин предложил, пока «не распространится там торговля и не умножится купечество», определить им жалованье из казны, таким образом, введя их в штат Таврической области.

В местном управлении крымских городов большое количество должностей, в основном мелких, заняли представители татарской знати и отставные военные. В 1787 г., после посещения Екатериной II Северного Причерноморья, в Крыму провели первые дворянские выборы, на них были избраны уездные предводители дворянства: Симферопольским — Абдувели-ага Тепегокрайский; Феодосийским — майор Атай-мурза Ширинский. Все места депутатов, заседателей, как дворянских опек, так верхних и нижних земских судов, были замещены молодыми мурзами с чинами. Вплоть до 1840 г. большинство выборных мест по Крыму было занято мурзами.

В составе городового управления также учитывалось разнообразие национального состава населения. Это отчетливо видно на примере управления Севастополем по данным 1784 и

1788 гг. 1784 г.: «В магистрате: бургомистры из греков Синадин Кудров, Дмитрий Казы; ратманы-греки; расправный судья титулярный советник Борис Алексеев; сельские заседатели из поселенных солдат: И. Сидельников, из волох — Николай Ботежат». Через четыре года в аппарате городового управления сохраняются местные кадры: «В Севастопольском городовом магистрате: бургомистры Синадин Кудров, Дмитрий Казы; ратманы Юрий Фриза Фоты, Музганати, Яний Кушури, Христо Кукурати…»

С 1785 г. по указу Сената в типографии Иоганна Шнора специально для Таврического наместничества печатались книги и «высочайшие узаконения» на татарском, турецком, арабском и персидском языках. В самый разгар войны с турками, в 1790 г., по настоянию Потемкина был издан Коран, который, по его мнению, «при сношении ныне с турками может… с пользою быть употреблен».

Создание единой системы местного управления с привлечением представителей различных социальных слоев и национальностей, получивших определенные льготы, несомненно, способствовало целенаправленному проведению Г.А. Потемкиным правительственной политики по государственному управлению края, а также заселению и хозяйственному освоению Северного Причерноморья, что значительно упрочило положение Российской империи на новых землях в условиях сохраняющейся военной угрозы.

Потемкин, при освоении Крыма, следовал той же схеме, что и в Новороссии, используя как проверенные методы, так и нововведения, ориентированные на специфику Тавриды. Во-первых, он определил границы новой территориальной единицы по реке Кальмиусу, включая и донские селения, а к Тамани предложил присоединить часть Кубани. Следующим шагом Потемкина была организация потока переселенцев, особенно опытных специалистов, способных ускорить развитие сельского хозяйства и промышленности. Одновременно разрабатывались и реализовывались планы крепостей и городов. Они должны были служить не только обороне новых земель, но и стать промышленными и культурными центрами Крымского полуострова.

Несмотря на успокаивающий характер манифестов 1783 и 1784 гг. и их обещания, среди татар с чисто стихийной силой развивалась эмиграция. По данным академика и географа В. Зуева, посетившего Крымское ханство в 1782 г., здесь было не более 50 тыс. жителей м.п. Если принять во внимание, что перед приездом Зуева в Крым там была произведена перепись населения, то цифра эта представляется вполне вероятной. Данные путешественника совпадают с выводами, к которым пришел И.А. Игельстром в декабре 1783 г., собирая по поручению Г.А. Потемкина сведения от каймаканов (правителей административных единиц). В результате получилось 55 917 душ м.п.

Осознавая необходимость достижения достаточного для развития края количества населения, Потемкин писал Екатерине в своем докладе от 10 августа 1785 г.: «Но сия пространная и изобильнейшая земля в России не имеет еще ни десятой доли жителей по ея препорции, и для того я осмеливаюсь всеподданейше просить о подаянии следующих к населению способов…»

В ходе поисков новых жителей для Южной России Г.А. Потемкин решил сформировать дополнительные отряды поселенных солдат из заштатных церковников. Он предлагал перевести в Таврическую область «дьячков заштатных, которых Синод отдаст на поселение», и превратить их в «военных поселян». Потемкин видел в этом двойную пользу: «…получатся и хлебопашцы, и милиция, которая вся обратится в регулярные казацкие сотни и будет неисчерпаемым источником воинов не на счет рекрут». Правительственный указ о переводе церковников предписывал предоставить им земли, а также «снабжение… на построение домов и на хозяйственное заведение при четырехлетней льготе от всякой подати». Одним из способов привлечения жителей Потемкин считал снятие пошлинного сбора в самом полуострове.

Необходимость заселения Крыма вызывалась как хозяйственными, так и стратегическими задачами: пограничные районы важно было укрепить и обеспечить продовольственными ресурсами; размещаемые войска нуждались в жилищах. В 80-х годах продолжал действовать поощрительный указ от 25 июля 1781 г. о переводе экономических крестьян. Переселение крепостных крестьян в Крым происходило значительно медленнее, чем в Новороссийскую и Азовскую губернии. Переселенцы получали на новых местах «льготу от податей на полтора года с тем, чтобы в течение сего времени подати платили за них жители прежнего их селения», за это тем отдавали землю выбывающих. Указ от 6 июля 1783 г. отмечал, что срок освобождения от уплаты податей повышается до 6 лет. В 1787 г. крестьянам, испытывающим недостаток в земле, разрешили переселяться в южные губернии без каких-либо определенных условий.

В августе 1786 г. к Потемкину обратился А.А. Вяземский и представил ведомость казенных жителей, желающих переселиться из внутренних областей России (Тамбовской, Рязанской, Костромской, Калужской, Псковской, Воронежской и др.) в Кавказское наместничество. При этом Вяземский, по распоряжению Екатерины, спрашивал Потемкина о том, есть ли необходимость переселить часть людей в Екатеринославское наместничество из тех губерний, из которых бы «препроводить их водяным путем удобнее…». Еще одну категорию лиц, направляемых на поселение в Таврическую область, составляли отставные солдаты, неспособные к службе.

Для того чтобы переселенцы были в состоянии устроиться на новых местах и со временем сделаться исправными налогоплательщиками, Потемкин решил предоставить им рабочий скот, земледельческие орудия, готовые избы (для каждой семьи). В одном из своих ордеров на имя В.В. Каховского князь писал: «Из оставшегося после выехавших за границу татар разного скота извольте… волов, коров и лошадей приказать раздать новым поселянам, стараясь в сем случае не столько соблюсти равенство, сколько сделать нужное пособие бедным и неимущим». Поддерживая «бедных и неимущих», Потемкин руководствовался трезвым расчетом: ему не нужны на юге разорившиеся крестьяне, не способные нести положенных повинностей, государству требуются зажиточные подданные, и надо дать людям возможность разбогатеть.

Конечно, жизнь диктовала свои правила, и многие объявленные льготы и пособия остались, в значительной части, на бумаге. Не хватало рабочего скота и орудий, условия жилья не соответствовали обещанным — люди жили в землянках и т.д. Это осознавал и сам Г.А. Потемкин. В одном из ордеров он рекомендовал В.В. Каховскому обратить внимание и принять все возможные меры для исправления замеченных профессорами домоводства В.П. Прокоповичем и М.Е. Ливановым недостатков в казенных селениях Таврической области.

Кроме украинцев и русских, Г.А. Потемкин стремился привлечь в колонизуемые районы и представителей других народов. Указом от 14 августа 1783 г. одобрялось его предложение о переводе с Волги в крымскую степь дербетовых калмыков, с 1783 г. началось расселение кочевников-ногаев, едисаев. Потемкин несколько раз посылал специальных агентов в Турцию для склонения казаков-некрасовцев, некогда бежавших из России, к «возвращению на родину». Несколько затормозила темпы переселенческого движения вторая русско-турецкая война. В течение второй половины 1787 г. перевод крестьян на юг еще продолжался, 11 сентября 1787 г. даже был опубликован сенатский указ, позволявший «отпускать однодворцев для поселения в Екатеринославском наместничестве». Летом этого же года Екатерина II в своей записке к Г.А. Потемкину разрешила обращать «однодворцев, поселенных по бывшей Украинской линии, в службу казачью по примеру Донского войска» и прощать беглых с «разрешением им селиться в Екатеринославской области», что было подтверждено указом 3 июля 1787 г. Эти правительственные меры были ответом на две записки Потемкина, где он просил «высочайшего повеления о вопрошении по губерниям и записке желающих переселиться в здешнее наместничество (Екатеринославское. — Н.Б.) и Тавриду. Число охотников, — как справедливо считал князь, — будет, конечно, весьма велико, особливо же из однодворцов, землями крайне нуждающихся». Во втором документе Потемкин предполагал со временем обратить однодворцев, составляющих вооруженную и обученную ландмилицию, в казачье войско, чтобы они не «пришли совсем в состояние мужицкое». И, как он писал Екатерине: «Из сего вдруг зделается Екатеринославское казацкое войско, годное ко всякому употреблению, какое впредь заблагорозсуждено будет». В состоянии открытия военных действий Потемкиным были усилены меры, направленные на «обселение» границ войсками, для чего однодворцы, старообрядцы и мещане городов Екатеринославской губернии обращались в «казацкое состояние», и принявшие военное звание по примеру Донского войска могли получить земли по Бугу и Днепру и пользоваться определенными выгодами.

Начиная с 1788 г. перевод населения на юг был воспрещен. 24 февраля 1788 г. специальным указом прекращалось всякое переселение крестьян «казенного ведомства» в южные пограничные губернии «до будущего повеления… по настоящим военным обстоятельствам». Действие этого закона было отменено только по именному указу от 11 октября 1793 г.

В период после присоединения Крымского ханства возросли темпы и иностранной колонизации, и в частности земледельческой, не связанной с несением воинской службы. Греки, румыны и представители других народов, несмотря на многочисленные препятствия, перебирались в Крым. Колонисты вербовались также и в Польше — это были преимущественно польские украинцы.

23 декабря 1791 года был издан указ о том, что право «гражданства и мещанства» предоставляется евреям только в Белоруссии, Екатеринославском наместничестве и Таврической области, чем было положено начало «черты еврейской оседлости». До 1772 г. еврейский вопрос в Российской империи имел лишь маргинальное значение, так как до первого польского раздела постоянное еврейское население отсутствовало и не возникало никакой необходимости вносить изменения в традиционную политику. В результате трех польских разделов 1772–1795 гг. и присоединения к России земель Белоруссии, Правобережной Украины, Литвы и Курляндии, плотно заселенных евреями, они оказались в числе подданных крупнейшей империи. С этого времени государство вынуждено было решать скоротечно возникшую проблему политического, юридического и бытового устройства почти миллионной массы еврейского населения.

В силу исторически сложившегося груза давнишней антиеврейской традиции, протянувшейся от эпохи Ивана Грозного, и довольно распространенной в высших аристократических кругах XVIII столетия юдофобии, взгляды того или иного государственного деятеля на еврейский вопрос можно считать своего рода «лакмусовой бумажкой» его политической зрелости. Потемкин, не из-за какой-то своей особой терпимости, а только исходя из интересов государства, участвовал в разработке политики Екатерины II по еврейскому вопросу и охотно принимал на вверенных ему землях еврейских поселенцев.

Политике Екатерины II в еврейском вопросе была присуща вполне объяснимая с точки зрения существовавшего враждебного к евреям общественного мнения непоследовательность. С одной стороны, провозглашалась цель — интеграция евреев с основным населением страны и включение их в политическую и социально-экономическую жизнь государства как полноправных подданных, а с другой — на них накладывались тяжелые дискриминационные ограничения. Одна тенденция была направлена на извлечение максимальной пользы из экономической деятельности евреев, составлявших важный элемент в экономике западного края и способствовавших хозяйственному развитию юга России, а противоположная ей — стремление власти не вызывать недовольства в общественном мнении. Находясь под воздействием идей «просвещенного абсолютизма» XVIII в., Екатерина II стремилась править еврейским населением как религиозным меньшинством, равным перед законом с остальными подданными, но в то же время просвещенная государыня разделяла распространенные предрассудки в отношении иудеев. Потемкин, который при всей религиозности, был как политический деятель чрезвычайно веротерпимым человеком, без сомнения влиял на умонастроения императрицы и много сделал для включения евреев в жизнь России. Возможно, на терпимое отношение светлейшего к еврейскому населению его белорусских имений и переселенцев в южные губернии повлияло и то, что род Потемкиных еще с давних времен польского подданства имел тесные взаимоотношения с еврейскими предпринимателями. Смоленские земли, откуда происходило многочисленное и разветвленное генеалогическое древо Потемкиных, на разных этапах российской истории входили в состав Речи Посполитой.

Одной из затей Потемкина было создание «Израилевского конного его высочества герцога Фердинанда Брауншвейгского полка», полностью сформированного из евреев. В 1786 г. был образован эскадрон — отдельное подразделение будущего полка, формирование и подготовка его проходили в белорусском местечке Кричев, принадлежавшем князю. Кричевское графство, входившее до первого раздела Польши в состав Речи Посполитой (владение надворного маршала графа Мнишека), было выделено Потемкину из Дворцового ведомства. Свою хозяйственную деятельность новый владелец согласовывал с общим развитием экономики российского государства, и здесь быстро стали возникать разные виды мануфактур: заводы, фабрики, лесопильные мельницы. Многие из них, как, например, стекольный завод в деревне Ушаки, кожевенный в деревне Задобрости, медный в деревне Грязивецкой Рудне, были отданы Потемкиным англичанам в аренду сроком на 10 лет. Мало кому известно, что именно в Кричеве старинный приятель могущественного вельможи архитектор Иван Старов к приезду Екатерины II возвел сохранившийся до наших дней дворец, оригинально решив композицию здания: оно построено в виде двух переплетенных вензелей — Е (Екатерина) и П (Потемкин).

Среди знакомых и экономических партнеров Потемкина было большое количество людей еврейского происхождения: крещеных и некрещеных, интеллигентов и коммерсантов. Один из них — Нота Хаймович Ноткин, крупный предприниматель и общественный деятель — стал даже в некотором роде идейным продолжателем политики Потемкина в деле привлечения новых поселенцев в южные губернии России. В конце 1790-х гг. в одной из своих записок-проектов Ноткин предложил переселить «евреев колониями на плодородные степи для размножения там овец, земледелия и прочего», а также завести «по близости черноморских портов» фабрики, «на которых мастеровые люди были бы обучены из сего народа». Спустя несколько лет, уже после смерти Потемкина, идеей предпринимателя о поселении евреев на пустующих казенных землях воспользовался сенатор-поэт Г.Р. Державин, по поручению императора Павла I занявшийся решением еврейского вопроса в государстве. Позднее, уже при внуке Екатерины Великой Александре I, первое «Положение о евреях» от 9 декабря 1804 г. юридически зафиксировало образование в среде еврейского населения класса земледельцев, что дало новый толчок начавшейся в 1807–1809 гг. еврейской земледельческой колонизации в Херсонскую губернию.

В июле 1785 г. был опубликован манифест Екатерины II, приглашавший в Россию иностранных колонистов. Он продолжил политику государства по привлечению зарубежной трудовой силы, начало которой положил манифест-призыв 1764 г. Потемкин обратился к императрице с просьбой дать указания министрам, находящимся при иностранных дворах, опубликовать в газетах за границей объявления о приглашении иностранцев в Тавриду; особо он просил «напечатать о том, что все таковые поселенцы будут иметь все выгоды и преимущества, которыми пользуются в наместничестве Екатеринославском». Этот призыв встретил живой интерес за рубежом у различных слоев населения, по тем или иным причинам недовольных своим положением. К ним относились, в частности, ремесленники и торговцы города Данцига (Гданьска). Вместе с первой партией данцигских колонистов в Россию явились депутаты от данцигских меннонитов. Меннонитами назывались сектанты-анабаптисты голландского происхождения, известные как образцовые земледельцы. Депутаты изложили свои просьбы Г.А. Потемкину и получили от него согласие на предоставление им ряда льгот. Они просили беспрепятственного и свободного богослужения, 10-летнего освобождения от всех податей, разрешения заводить фабрики в городах и деревнях, «вступать в торговлю и в художескую обществу». Это о них писал русский поверенный в делах в Данциге Семен Соколовский Г.А. Потемкину в 1786 г.: «…с сими переведенцами (меннонитами. —Н.Б.) действительно можно Россию поздоровить: ибо сии люди в деревнях, в коих я во время последней прусской войны сам нередко бывал, суть не только добронравны, честные граждане, но и искуссные и весьма прилежные земледельцы…» В том же году коллежский асессор и поверенный по принятию колонистов Георг Траппе, уполномоченный Г.А. Потемкиным, обещал меннонитам, желающим переселиться, «…для их пропитания… получать им в месяц каждому по 4 голландских червонца… путевые деньги от казны водою и сухим путем не токмо до Херсона, но и будущей весной возвратно сюда назад… свободные квартиры как в пути, так и во время пребывания в Херсоне…» и т.д. На основании льгот, предоставленных колонистам, в 1789 г. в Екатеринославский уезд прибыло 228 семейств прусских меннонитов. В начале 1790 г. они построили здесь восемь колоний: Хортицкую, Кронсвейде, остров Хортицкий, Эплаге, Неебург, Шенгорст, Розенталь, Неедорф.

Колонистов из Западной Европы было не так уж много: корсиканцы, польские евреи, албанцы, поляки, шведы. Пленные шведы были поселены в Екатеринославской губернии, и Г.А. Потемкин особо интересовался, сколько в их числе «офицеров, тоже солдат и ремесленников». Часть из них пожелала возвратиться на родину, и «на исправление им одеяния и обуви» было предписано «употребить до 3 тыс. руб.». Более двухсот человек склонил Потемкин остаться в подданстве России, как он писал, «лучших мореходцев и мастеровых, переженя и по-селя их в шведской колонии на Днепре». В 1783 г. из Царьграда в Херсон были переселены «минорские колонисты», а в 1788 г. к Потемкину обратились «голландские патриоты» с просьбой поселиться в России. Широко практиковалось привлечение на поселение военных, отставленных от албанской команды. Так, например, в 1785 г. 31 человек объявил желание остаться на жительство в городах Крыма в «купеческом промысле». Кроме вышеперечисленных, существовали и более мелкие колонии: одно селение швейцарцев на Днестровском лимане, иозефстальские поселенцы, итальянцы, цыгане, ведущие кочевой образ жизни.

Официальное законодательство и непосредственная деятельность Г.А. Потемкина способствовали переселению в Северное Причерноморье в основном крестьян из центральных районов и иностранных переселенцев, способных к ремеслу и земледелию. Колонизация такими переселенцами вновь приобретенного края, инициированная и всячески поощряемая правительством в лице Потемкина, оказала благоприятное влияние на хозяйственное освоение Новороссии, хотя оно несколько отставало от темпов ее заселения.

Совершенно по-другому выглядит переселение на новые земли старообрядцев, находившееся в тесной взаимосвязи с общей политикой Потемкина по отношению к этой категории жителей Российской империи. Оно стало поворотным моментом в истории старообрядчества.

Уже при первом появлении раскола в середине XVII в. после церковной реформы патриарха Никона и отделении его от православной церкви у старообрядцев ощущался недостаток в законных лицах, необходимых для совершения таинства и церковного богослужения. С этой целью они начали «сманивать» попов у православных. Со временем правительственные меры пресекли бегство попов, и недостаток в священниках побудил значительную часть старообрядцев совершать обряды без их содействия. Это привело к образованию двух направлений в старообрядчестве: беспоповцев, из семи таинств оставивших только два — крещение и покаяние, и остальных, которые не изменили своим верованиям и совершали обряды по старым книгам. Они пытались получить архиереев из Греции или Кавказа, но безуспешно. Отсутствие епископа приводило к отсутствию попа, что в свою очередь выливалось в невозможность совершать церковные таинства, а особенно исповедь. Потемкин, хорошо информированный в данном вопросе, был государственным чиновником в полном смысле этого слова и понимал, что нецелесообразно превращать такое большое количество людей в политически опасную нестабильную группу. Одновременно в среде старообрядцев возникла идея о соединении представителей поповского и беспоповского согласий под руководством одного пастыря. Первым мысль о единоверии и единении с православной церковью выдвинул старец Никодим, который нашел себе влиятельных покровителей в лице Гавриила, митрополита Санкт-Петербургского, и Платона, митрополита Московского, а из светских особ — в графе Румянцеве-Задунайском и князе Потемкине.

По совету графа Румянцева Никодим и поп Михаил Калмык обратились к Екатерине и Синоду через Потемкина с просьбой назначить им особого архиерея и, таким образом, воссоединиться с православной церковью, в чем при личной беседе императрица обнадежила старца. В апреле 1783 г. Никодим подал Потемкину прошение старообрядцев. Они просили его содействия в рассмотрении Синодом «соединения» на основании определенных пунктов: разрешить «двоеперстно сложение», прислать из Синода «поставленного из великороссийской породы сельского епископа» в Слободской Успенский монастырь, позволить всем желающим соблюдать старообрядчество и др. В заключение Никодим обращался к князю, говоря о его важной роли в судьбе раскольников: «коего благого дела и ваша светлость будете виновником…» На варианте, датированном 26 февраля 1784 г., имеются примечания Потемкина на некоторые пункты старообрядцев:

1. Клятва касается только до непокорящихся святой церкви, а которые присоединяются, те не надлежат. …… Произнесенные… клятвы и поречении на двоеперстное сложение и на прочее некоторое древнее грекороссийския церкве содержание с сношением святейших вселенских четверопрестольных патриархов разрешить.

2. В Новогородской епархии таковых приемов вовсе нет, а приходящие каются только на исповеди. …… Положенные 1720-го и увещании 1765-го годов приемы отлучившимся греко-российского церкве отложить, а некоторых сомнительству подлежащих на волю власти церковной и присоединяющихся оставить.

3. Епископы сельские, сиречь хореепископы (сан выше иерейского, но ниже епископского. — Н.Б.), отменены соборами. …… Прислать при указе Ея императорского величества из Святейшего правительствующего Синода поставленного из великороссийской породы сельского епископа в Слободской Успенской монастырь, состоящей в Новгородском Северском наместничестве между вновь учрежденными Зыбковским и Злынским посадами, которому бы не относительные до епархиального архиерея подлежать святейшему правительствующему Синоду с нижеследующим наставлением.

Пункты 4 и 5 заключают в себе наставления, которые необходимо будет дать епископу об освящении церкви в указанном монастыре и поставлении священников из монахов. Отвергая пункт 3-й, Потемкин тем самым не соглашается и на последующие:

6. Сего дозволить не можно потому, что такой архиерей будет как патриарх Вселенский. …… Предписать ему (см. п. 3. — Н.Б.) как о живущих в Малой России, так и в разных епархиях Великороссийского государства придержащихся старообрядчества, по желанию их освящать им церкви и по собственному их избранию мужей благоговейных же и искусных в чтении писания посвящать в диаконы, совершать в пресвитеры и быть под паствою его.

7. — …… Таинством святого мира для церквей освящения и крещения младенцев снабдить из Святейшего Синода.

8. Совсем ненужная статья. …… От окрестных поелику в рассуждении соблажняющихся о обливательном крещении как духовных, так и светских сообщения в молитвенных храмах свободными предписать.

9. — …… Иеромонахов, священников и иеродиаконов прежде сего в рассуждении содержания старообрядчества церковного отлучившихся Греко-российской церкви, которые согласными сему прошению себя объявят и по справке явятся, что правильному запрещению не подлежат, таковых из-под наимянования по состоявшемуся в 1776 году указу Святейшего Синода светских исключить и позволить им отправлять всякое по их званию священнодействие церковное, постриженных же при старообрядчестве всякого звания и рода не перестригать и впредь желающих в монашество по силе государственных законов дозволить постригать.

10. — …… Выше именованный Успенский монастырь, не включая в штат, оставить на своем пропитании, монашествующих же как в оном, так и в прочих монастырях и селениях, сколько сему согласных будет, подушных окладов и рекрутских наборов свободить и под начал никого из прочих епархии не присылать и из оного в другие епархии не переводить.

11. В тех местах, где назначается. …… Дозволить впредь желающим соблюдать старообрядчество церковное, которые согласными сему прошению себя объявят, состоять под паствою имеемого быть при старообрядчестве епископа.

12. Брить бороды и носить платье немецкое и без того принуждать не велено. …… Как здешних, так и прочих в великороссийских городах купцов и мещан, имеемых состоять под паствою того епископа, к бритью бород и ношению немецкого платья не принуждать.

Потемкин, рассматривая пункты старообрядцев, руководствовался принципами целесообразности и государственного приоритета. В таких вопросах, как покаяние на исповеди, крещение в три погружения, бритье бород и других, имевших большое значение для старообрядцев, Потемкин пошел им навстречу.

В ключевом вопросе о епископе его позиция двойственна. Рассматривая пункт 3 о присылке «сельского епископа», Потемкин фактически «ловит» старообрядцев на слове, говоря, что такие епископы отменены соборами. Это свидетельствует о хорошей подготовленности Потемкина в вопросах канонического права. На самом деле старообрядцы просили заштатного епископа, который должен был сделать только одну вещь — поставить другого епископа, а дальше уже началась бы нормальная иерархия. Но Потемкин не идет на это. Как он говорит в 6-м пункте, такой епископ стал бы как «патриарх Вселенский», т.е. оказался бы вне поля деятельности Синода, как отдельная конфессия. Это, несомненно, не соответствовало государственным интересам. В то же время, отвечая на статью 11-ю, Потемкин противоречит сам себе, говоря, что позволяется состоять старообрядцам под паствою епископа в тех местах, где он назначается.

В результате покровительства Потемкина 11 марта 1784 г. состоялся высочайший указ на имя митрополита Гавриила о даровании старообрядцам священников с дозволением отправлять всю службу по старопечатным книгам. В этот же день митрополит получил письмо от князя, где последний рекомендовал отправить соответствующие письма к преосвященным Могилевскому и Славянскому. Разрешение служить по старопечатным книгам — это революционный шаг в политике государства. До этого за факт нахождения таких книг начиналась процедура полного и пристрастного расследования. При Потемкине разрешают не только служить по книгам дониконовского издания, но и начинают их печатать по старой форме.

Смерть Никодима приостановила дело объединения. Но Потемкин не только способствовал старообрядцам в духовных делах, но и всячески старался переселить их в подвластные ему области, зная о свойственном им трудолюбии и склонности к домостроительству и хлебопашеству. Он писал Екатерине о раскольниках, вышедших из-за границы в Екатеринославскую губернию и требовавших разрешения иметь свои церкви. Потемкин предлагал «назначить им селиться на степи крымской, дав епископа той стране, к которому и их, и стародубовских привязать, также и белорусских, и сему повелеть мне с Новгородским архиереем для поднесения Вашему императорскому величеству составить проект». Лучшим способом Потемкин считал поручить их архиерею с епархией, в Херсоне Таврическом. Екатерина с опасением относилась к решительным действиям в отношении раскольников. «Я рассуждаю, — писала императрица князю, — что, конфирмовав сей доклад, подали повод ко многим подобным от раскольников прошениям, из чего родиться может церкви нашей неприятное… О делах же церкви едва ли и прилично установлять что-либо, минуя Синод», — заключает Екатерина.

В следующем году Потемкин в докладе об открытии Таврической области отдельным пунктом предлагает «дозволить всем старообрядцам, которые переселятся на месте, лежащия между Днепром и Перекопом, получая попов от архиерея Таврического, отправлять служение по старопечатным книгам… Заграничным же, прописав сии выгоды, сделать вызов; для перваго опыта я уже переселяю Знаменскую слободу из Елисаветградского уезда на Конския воды». 26 августа последовал соответствующий рескрипт Екатерины. Потемкин затеял на указанных землях создать для старообрядцев особый единоверческий монастырь, о чем писал преосвященному Амвросию. Для монастыря по распоряжению Потемкина было отведено 14 тыс. десятин земли, разрешено собирать пожертвования, и даже он сам сделал значительный вклад. Так было положено начало Корсунского монастыря.

В 1787 г. старообрядцы Черниговского и Новгород-Северского наместничеств, испытывая земельную нужду и зная о выгодных условиях переселения, решили перебраться на юг, но предварительно послали к Потемкину своего поверенного Федора Носова с различными вопросами и пожеланиями. Это послужило поводом для появления специального обращения Потемкина «Придержащимся обряда старопечатных книг», где перечислялись все предоставляемые переселенцам льготы; причем можно считать, что этот документ относился ко всем желающим переселиться в Тавриду. Миграционное движение за пределы досягаемости со стороны государственной власти являлось развитием народной утопии как идеологии протеста и выключения из крепостнической действительности. При всем покровительстве старообрядцам Потемкин действовал больше в интересах государства, поощряя переселение людей на юг. Как пишет священник Николай Верховский, «согласные» (т.е. желающие соединиться с церковью), живущие в слободах на левой стороне Днепра, были обязаны за получением священников и во всех своих духовных нуждах обращаться к Таврическому архиерею, что затруднялось их отдаленностью. Жители обратились к самому Потемкину с просьбой помочь им получить в священники диакона Иосифа Иванова, на что князь ответил: «Я выпросил для вас льготы в своей губернии. Кто желает на старые обряды получить священство, милости прошу в мое наместничество, а в чужом наместничестве я не хозяин».

В годы второй русско-турецкой войны Потемкин предпринял ряд мер, чтобы использовать раскольников как казаков, о чем доносил 3 января 1788 г. Екатерине: «Раскольничьи слободы, в Екатеринославской губернии лежащия, не дают рекрут, да и доход с них весьма малый. Желание их быть казаками по примеру донских… я нахожу сие весьма полезным. Из них прекрасное будет войско». По мнению князя, многие старообрядцы пожелают переселиться из Польши и стать казаками. Затея Потемкина с обращением старообрядцев в казачью службу удалась. Так, например, 31 августа 1791 г. ему рапортовал Вольского казачьего полку секунд-майор Страшное о прошении «казаков старообрядцев» позволить им построить часовню и иметь священника, «привозимаго из слобод Стародубенских или из Саратовского наместничества с Иргиза». В своем обращении казаки пишут, что они исправляют службу наравне с прочими и с самого переселения в 1778 г. на Кавказскую линию «претерпевают крайнюю нужду» из-за отсутствия священника.

Интересные сведения о состоянии старообрядчества к 90-м годам XVIII в. в Екатеринославской наместничестве, которые могут служить неким итогом деятельности Потемкина, дает донесение преосвященного Гавриила, составленное в марте 1790 г. по предписанию Синода. В нем приводились данные о количестве душ, показанных по ведомостям в Екатеринославской епархии, «присоединенных к православной церкви», а далее следовало: «что учиненное удалившимся от церкви старообрядцам… снисхождение действует с желаемым успехом в присоединение их к православной церкви, что мною довольно примечено; и можно было б и более успеть, но находящиеся в раскольнических селениях, даже и в самых городах, беглые и неизвестные попы и монахи подают немалый соблазн, развращая простых и слабых в вере… также и имеющиеся у раскольников часовни, особливо в городах, суть великие преграды суеверным к обращению и присоединению их к православию…».

Уже после смерти Потемкина и Екатерины, в октябре 1800 г., были утверждены составленные митрополитом Платоном «правила единоверия», но они не удовлетворили ожидания старообрядцев. Об особом архиерее для них не говорилось ни слова, и, кроме того, было отказано в прощении беглым попам, находившимся у старообрядцев. До этого времени присоединение к единоверию, еще не организованному, было несравненно сильнее, чем впоследствии. Вероятно, это связано с многочисленными обещаниями, частично выполняемыми, екатерининского правительства в лице Потемкина, которые не осуществились в 1800 г. Окончательное решение проблемы старообрядчества в предложенной князем форме произошло только в 1905 г.

Потемкин намного опередил свое время. Он видел в старообрядцах значительную часть русских людей, живущих в России и за границей. Он первый внес элемент сомнения в позицию духовенства, разрешив издание печатных книг по дониконовскому образцу. Это был кардинальный поворот в истории церкви, свидетельствующий, что Потемкин признавал преемственность между дониконовской церковью и синодальной.

Только после присоединения Крымского полуострова к России на земли Северного Причерноморья было распространено «Учреждение о губерниях» (1775 г.). Потемкин как главнокомандующий, государев наместник возвышался над всей пирамидой местных учреждений. Им была создана гибкая и эффективная система управления в наместничествах с учетом местных особенностей и национального состава населения. К этому времени у Потемкина сложилась своя «команда» подчиненных, способных творчески реализовывать распоряжения князя. Тем не менее личное присутствие Потемкина в губерниях и контроль за всеми вопросами их жизнедеятельности имели огромное значение для этого периода.

Осознавая необходимость достижения достаточного для развития края количества населения, Потемкин продолжил заселение Екатеринославского наместничества и организовал поток переселенцев в Крым. Новое районирование Северного Причерноморья, создание гибкой системы местного управления и организация заселения края создали благоприятные условия для его хозяйственного освоения.

Глава 12.

КНЯЗЬ ТАВРИДЫ

8 апреля 1784 г. могущественный Потемкин оповестил своих подчиненных и «членов почтенного крымского правительства», что монаршим благоволением из Крымского полуострова, Тамани и степи крымской составлена область Таврическая и «препоручена» его начальству. Светлейший с небывалым энтузиазмом приступил к новой должности, желая превратить Тавриду в цветущий край, населить ее и показать императрице, что она сделала правильный выбор, присоединив край и доверив ему столь ответственную должность.

Тотчас после включения Крыма в состав России было предпринято обстоятельное изучение экономических ресурсов и быта населения нового края. Необходимость этого вызывалась многочисленными мотивами, начиная от военно-стратегических соображений (размещение и снабжение войск, строительство укреплений) и заканчивая более широкими задачами хозяйственного развития, которое было возможно лишь при учете существующих социально-экономических условий. Естествоиспытатели, картографы, геодезисты, а также многочисленные администраторы и чиновники были привлечены Потемкиным для сбора сведений о Крыме. Уже в 1784 г. появляются первые карты Крымского полуострова, изготовляются планы и чертежи, отражающие состояние дорог и мостов, крепостей и валов.

Летом 1783 г. князь, находившийся в Крыму, вызвал к себе известного географа К.И. Таблица, чтобы поручить ему физико-географическое описание полуострова. Потемкин хорошо знал Карла Ивановича — немца еврейского происхождения. Будущий сенатор, тайный советник, почетный член Академии наук в 1758 г. в 6-летнем возрасте вместе с отцом переселился из Пруссии в Россию. Здесь он стал видным ученым-естествоиспытателем.

В 1776 г. Академия наук ходатайствовала перед Потемкиным об определении Таблица в одну из южных губерний, чтобы он мог применить там свои познания, полученные в ходе научных исследований. После присоединения Крыма к России Потемкин вызвал к себе талантливого ученого и назначил его на вице-губернаторскую должность. В декабре 1784 г. Карл Га-блиц отправил Потемкину «Физическое описание Таврической области по ее местоположению и по всем царствам природы», оно было напечатано в следующем году и заняло свое место на полке в библиотеке князя. К приезду Екатерины II в Тавриду в мае 1787 г. Таблиц по желанию императрицы, переданному ему Потемкиным, подготовил историческое описание приобретенного края.

Раздача земель, поступивших в казну, явилась толчком для составления подробных атласов. В ордере Г.А. Потемкина от 28 января 1784 г. на имя В.В. Каховского говорилось о необходимости описания всех земель в Крыму, вступивших в казенное ведомство, с показанием количества и качества земли, а также наличия садов и «фруктов в них находящихся». «Никакие земли, — писал Потемкин, — не могут быть даны в области Таврической без моей апробации; покупать же оных не воспрещается». 4 февраля 1787 г. он приказал В.В. Каховскому: «В рассуждении вступающих многих просьб о землях во области Таврической, Вашему превосходительству рекомендую сделать в большую пропорцию карту всей области Таврической и назнача на оной все розданные и пустопорожние места». Потемкин предполагал отмечать на карте раздаваемые земли, чтобы ему «всегда известны были места праздные».

Казенный фонд земель, из которого выделяли землю помещикам, составили ханский домен и владения феодалов, выехавших в Турцию. Частновладельческие земли были сохранены в наследственном владении баев и мурз. Уже весной 1784 г. началась раздача земель. Ее получали преимущественно военные и гражданские чиновники — русские, татары, греки, украинцы. Г.А. Потемкин дал специальное предписание, чтобы чинам присутственных мест — «председателям с членами» и секретарям — отводились земли; это должно было «способствовать скорейшему заселению здешних земель», а также поощряло служебную деятельность чиновников. Светлейший князь не забыл своих подчиненных и себя: начальнику канцелярии B.C. Попову он выделил 57 876 дес, в том числе на материке 30 200 дес, себе Потемкин отвел 13 000 дес. в Байдарской долине и на Южном берегу Крыма и, кроме того, 73 460 дес. в материковой части Таврической области. Причем в ордере В.В. Каховскому об отводе земель в свою собственность поблизости к Байдарской «даче» Потемкин писал о намерении посадить там «масличные» деревья и другие «такому положению спокойственных растений», но при этом отмежевание земель не должно было нанести окрестным жителям «ни малейшего утеснения». Значительные участки земли получили братья М.В. и В.В. Каховские, адмиралы М.И. Войнович, Ф.Ф. Ушаков, Н.С. Мордвинов, капитан С.И. Плещеев, бригадир Де-Рибас, русский посол в Турции Я.И. Булгаков, русский резидент при последнем крымском хане Шагин Гирее С.Л. Лашкарев, представители татарской знати, занимавшие административные посты. Кроме дворян землю получили купцы, «комиссионеры», мелкие чиновники, ученые, иностранные садоводы, «банкиры» и др.

Продолжались земельные раздачи и в Екатеринославском наместничестве, причем не менее интенсивно, чем до 1783 г. «План» 1764 г. оставался в силе. Г.А. Потемкина засыпали просьбами об отводе земли. Среди обращавшихся к нему мы видим и бывшего есаула Запорожского войска Сидора Белого (ставшего секунд-майором и впоследствии атаманом собранного в 1787 г. Потемкиным «верного казацкого войска», поселенного по предложению князя на южных рубежах — «в Керченском куту» и на Тамани), губернского землемера Мордвинова, генуэзского дворянина дона Джузеппе Брейтано, купца Чугуева и многих других. Последний заявил, что земля ему нужна для посева трав, так как он намерен производить и продавать на юге «целительный бальзам». Потемкин, всегда поощрявший предприимчивых и инициативных людей, предписал И.М. Синельникову удовлетворить просьбу Чугуева, так же как и другие многочисленные обращения. С весны 1787 г. Потемкин при распределении земель уже руководствовался Атласом Екатеринославского наместничества, в котором на картах по каждому уезду в отдельности были вычерчены и занумерованы все отмежеванные дачи. Среди владельцев мы встречаем и мещанина, и купца, и священника, и судью, и канцеляриста, и мелкого чиновника, и комиссионера, и «фабриканта».

Потемкин входил во все проблемы, связанные с жизнедеятельностью Таврической области. Губительный климат вызывал к жизни тяжелейшие «лихорадки» и «заразительные болезни», они «прекрасно себя чувствовали» в скоплении людей, прибывающих на полуостров и живших в землянках, в трудных стесненных условиях. Забота о здоровье людей, вызванная не только гуманистическими, но и вполне конкретными практическими мотивами, проходила лейтмотивом через многие распоряжения-ордера Потемкина. Но при этом он не просто декларирует необходимость предохранения от «заразительных болезней», но и входит во все подробности, расписывая методы и способы профилактики, как это было в ордере № 33 от 22 января 1784 г. к генерал-поручику барону Игельстрому:

«В числе предохраняющих от заразы вещей почитается весьма действительным мыло дехтярное. Я посылаю онаго к вам при сем 2 пуда с запискою о действиях онаго, и рекомендую употреблением сего состава стараться способствовать прекращению заразительных болезней, так как и при предохранения от оных. При опасности поветрия дехтярным мылом: 1) окуриваться в палатках или землянках, или где бы ни случилось, а имянно: намазывать оным мылом тряпицы или что иное, удобно сгораемое, и тое зажигать. Примечание: деготь сам один не горит; 2) дехтярное мыло распускается на чистой воде, рот полоскать. Примечание: недавно здесь по совету докторскому таким полосканием излечился некто от жестокой болезни в горле; 3) дехтярное мыло распускается на воде в такую меру густоту, каков есть мед сырец, намазывается по всему телу ежедневно, и в ноздрях, и в ушах, около глаз, под пазухами, пахи, тайный уд и нижний проход. Намазывается вставая со сна, рано поутру, а на ночь спать можно, смываясь водою. Делается из того дехтярного мыла эссенция, а имянно: емлется его 2 фунта, да простого хлебного вина или водки 4 фунта, и то будет казенная кружка или осьмуха; а разпустя или только искроша дехтярное мыло оною мерою или весом вина наливается в сосуде стекляном, а по нужде в каком-нибудь употрибительном сосуде, опричь медного, не луженого, и закрытою бумагою с малою продушиною или со скважиною, поставляется в печку, тотчас, когда случиться хлебы выняты будут; так постоявши сосуд с крошоным дехтярным мылом и с вином, доколе печь закрытая мало по малу остывает, или часов около десятка, между тем и мыло в воде распуститься, с ним с вином перебьется или сляжется, или соединится с ним безразлично навсегда, и так будет одна сила дехтярного мыла, а в нем излишние отляжет в сосуде на дно, и потом одно чистое сцедится, вот и эссенция, которую люди пьют по чарке. А кажется, годилось бы при опасности поветрия».

Особый интерес Потемкин испытывал к методам английского земледелия, предполагая в полной мере использовать их на обширных и плодородных землях, вверенных его попечению. Через своего университетского приятеля поэта В.П. Петрова он был знаком с А.А. Самборским и его книгой «Описание практического английского земледелия» (М., 1783). Экземпляр этой книги хранился в библиотеке князя. А.А. Самборский, будучи протоиереем при православной церкви в Лондоне, увлекался наукой о земледелии и стремился распространять новые английские сельскохозяйственные методы в России. В 1775 г. Самборский приехал в Россию с целью набрать студентов-агрономов для обучения английской агротехнике, среди них были М.Е. Ливанов и В.П. Прокопович. Спустя несколько лет они поступили в распоряжение Потемкина. Уже 18 октября 1785 г. таврический губернатор рапортовал Потемкину о получении ордера № 1171, в котором сообщалось, что профессора Ливанов и Прокопович назначены «в помощь директорам домоводства» с жалованьем 600 рублей годовых. Северное Причерноморье с его благоприятным климатом и пространными землями, не знавшими традиционного земледелия, как нельзя лучше подходило для внедрения новых методов и экспериментов.

Под руководством профессоров земледелия М.Е. Ливанова, автора специально написанного по заказу Потемкина «Наставления к умозрительному и делопроизводному земледелию» (СПб., 1784), и В.П. Прокоповича функционировала особая Контора земледелия и домоводства Таврической области, призванная заботиться о развитии хлебопашества, садоводства и виноделия. Следующие несколько лет они под руководством князя налаживали и направляли работу во всех отраслях сельского хозяйства губерний: давали рекомендации по размещению полей и пастбищ, технике вспашки и сева, уходу за скотом, лесоводству и садоводству, развитию шелководства и организации фабрик. Ливанов и Прокопович объезжали Крым в целях введения улучшенных методов земледелия. В инструкции к ним Потемкин приказывал: «Все домоводство устроить, сообразуясь качеству земли здешней со всеми изобретениями, в Англии введенными, в образе пахания земли, в обороте посевов, в размножении полезных трав и лучших орудий земледельных; также гумны и овины завести, и где нет водяных мельниц, там сделать ветряные».

Потемкин предполагал на казенных землях организовать хозяйство на основе новых наиболее передовых приемов, и даже обратился к жителям с печатным объявлением, в котором призывал всемерно развивать хлебопашество. Не ограничиваясь призывами, князь подавал и личный пример, задумывая в своих южных владениях английские фермы для внедрения сельскохозяйственного опыта Великобритании. Среди его бумаг сохранилась любопытная вырезка из английской газеты с рекламой новой сеялки, изобретенной Джеймсом Куком, где приводились статистические данные о пятикратном увеличении урожайности по сравнению с ручным посевом.

Таланты Ливанова были применены при осуществлении еще одного проекта Потемкина — разведки залежей угля, железа и драгоценных металлов, в чем он необычайно преуспел. За два года Ливанов обнаружил не только богатые запасы угля, но и серебро, золото, железо и мрамор в окрестностях Кривого Рога, открыв огромные природные богатства Новороссии. Свои поиски, по просьбе Потемкина, он продолжил в окрестностях Николаева и Богоявленска, где только в 1790 г. по желанию князя организовал первую в России школу практического земледелия, целью которой было обучение колонистов новым приемам хозяйствования.

Поиски каменного угля и руд в последней четверти XVIII в. в Донецком бассейне и Северном Причерноморье приобрели плановый характер. В1781 г. Потемкин направил на экспертизу образец каменного угля, найденного в Азовской губернии. Как писал князь, «его находят почти на поверхности земли, и я надеюсь, что, углубившись в землю, можно будет обнаружить его в большом количестве и еще лучшего качества для того, чтобы удовлетворять общественные потребности». Позднее, в июне 1789 г., в своем письме Екатерине с театра войны Потемкин указывал, что в Бахмутском уезде обнаружена железная руда, и просил правительственного распоряжения о посылке туда искусного специалиста по горному делу. В 1790 г. помещику Штеричу и горному инженеру Гаскойну были поручены поиски каменного угля по рекам Северному Донцу и Лугани, где в 1795 г. началось строительство Луганского завода. По просьбе Потемкина в сентябре 1783 г. А.А. Вяземский отправил на юг специалистов для монетного двора в Феодосии и для поиска горных руд в Крымском полуострове и Кавказском наместничестве.

Поощряя изучение «английского земледелия», Потемкин освобождал от денежных повинностей мещан, получивших агрономическое образование. В1787 г. он вызвал в Крым кричевских мещан Ивана Сапонкевича, Герасима Козлова и Степана Грибницкого, которых еще в 1781 г. посылал в Англию для обучения земледелию. Их подготовкой занимался Артур Юнг, эсквайр, автор многих исследований в различных областях сельского хозяйства. Он одобрил такой эксперимент могущественного российского вельможи и расхваливал другим европейским землевладельцам «это благороднейшее начинание князя Потемкина, являющее собой один из лучших способов внедрения новой системы земледелия, какие можно придумать».

Способствовал Потемкин и российским юношам из семей потомственных тульских мастеров, желавших овладеть опытом английских промышленников. Именно по его распоряжению двух подмастерьев, А. Сурнина и Я. Леонтьева, выбрали для обучения в Англии. За их судьбой пристально следил российский дипломат С.Р. Воронцов и постоянно информировал Потемкина. Опыт Потемкина с посылкой двух подмастерьев в Англию, как и заботы С.Р. Воронцова сосредоточить их внимание на производстве ружей, прекрасно окупился. К брату С.Р. Воронцова — Александру, президенту Коммерц-коллегии, не раз обращался Потемкин с просьбами пропустить беспошлинно инструменты и товары для Черноморского флота, заказанные в Англии.

Заботясь не только о казенных интересах, Потемкин стремился внедрять новые методы производства и в своих владениях; так, например, в Кричевском имении, занимавшем первое место по снабжению Херсонского адмиралтейства, он предполагал создать промышленное хозяйство по современным образцам. Многие заводы Кричевского староства, как стекольный в деревне Ушаки, кожевенный в деревне Задобрости, медный в деревне Грязивецкой Рудне, в надежде на значительную прибыль и усовершенствование производства были отданы англичанам в аренду сроком на 10 лет.

На научные основы пытался поставить Потемкин и организацию садоводства, виноделия, разведения шелковичных деревьев на новых плодородных землях Северного Причерноморья с его благоприятным климатом. В 1784 г. из Франции был выписан ученый садовод Иосиф Банк, заключивший контракт с Потемкиным о заведении садов и назначенный директором Таврических садов. Ему было поручено разведение лучших сортов винограда, а также шелковичных, масличных и других деревьев в Судаке и по всему Крыму, а «всех помещиков и казенных поселян» Потемкин обязал сажать виноградники по берегу Черного моря. Надворный советник граф Яков де Парма был вызван из Италии в 1786 г. для заведения шелковых заводов и прожил в России до самой смерти в 1810 г. В годы второй Русско-турецкой войны (1787–1791 гг.) и после нее он насадил в Крыму на выделенных ему казенных землях несколько тысяч тутовых деревьев, что дало возможность начать производство шелка.

Для устройства парков и садов не только в Новороссии и Крыму, но и почти во всех крупных имениях князя был приглашен специалист из Англии — Уильям Гульд.

Главный садовник Потемкина был уроженцем Ормскирка в графстве Ланкашире. Особо его ценили за то, что Гульд был «великим мастером по устройству прудов, дававших ему землю и все необходимое для того, чтобы разнообразить ландшафт». Как свидетельствует прошение У. Гульда 1794 г., садовник прибыл в Россию в 1776 г. по вызову Потемкина, обязавшегося платить ему 160 фунтов в год. Возможно, он приехал в Россию вместе с А.А. Самборским, и тот порекомендовал его влиятельному фавориту. Несомненно, что Самборский был в курсе жизненных перипетий английского садовника, который часто посещал его дом на Дворцовой набережной возле Литейного моста в Петербурге. В одном из писем к Потемкину Гульд сообщает, что именно от Самборского узнал так порадовавшую его новость: «От почтенного отца Андрея Самборского, к крайнему моему порадованию, узнал я, что Ваша светлость изволили вновь подтвердить прежнее Ваше обнадеживание о пожаловании земли с крестьянами». Происходило это, по-видимому, в 1785 г., когда Гульд обозревал земли недавно присоединенной Тавриды. 12 мая из Ак-Мечети (Симферополь) правитель Таврической области В.В. Каховский сообщил Потемкину о получении ордера, в котором князь предписывал выделить Гульду землю там, где он сам выберет.

В хозяйственных бумагах канцелярии князя имеются списки служащих и ведомости о выдаче им жалованья по годам. Гульд, например, в 1785 и 1786 гг., в треть года получал 366 руб. 66 коп. Потемкин благоволил англичанину и поручал ему самые ответственные задания: организацию «мгновенных садов» по пути следования Екатерины II во время путешествия 1787 г. в Крым, создание пейзажного парка в английском духе — Таврического сада, благоустройство новых городов в Северном Причерноморье и своих усадеб в Екатеринославле, Елизаветграде, Аничковском дворце, Осиновой Роще и на Елагинском острове Санкт-Петербурга, подмосковном имении Хорошево и др. «При приезде моем из Англии упражнялся я в Аничковом саду, Осиновой Роще и на Елагинском острове; потом отправился в подмосковную Хорошову, где английский сад и парк разложил», — докладывал о своих работах у Потемкина Гульд.

В обществе XVIII в. особенно ценилась способность понимать различные искусства, и для представителя высшего класса необходимо было проявлять интерес к живописи, скульптуре и архитектуре. Признаком же хорошего вкуса хозяина были прежде всего сад и парк, их устройство, на что тратились суммы, сравнимые со стоимостью дворца. Постоянно занятый решением государственных задач, Потемкин находил время для любимого увлечения — садово-паркового искусства. В своих обширных имениях светлейший князь лично подбирал растения и деревья для создания пейзажных английских парков и, отдавая распоряжения Гульду, входил в мельчайшие подробности. В 1790 г., обращаясь к господину Гуль, как иногда называли в России английского садовника, князь приказывал «выписать розы всех сортов, которые существуют», и других разных цветов.

Увлечение английским садово-парковым искусством сближало Потемкина и Гульда. Садовника поражали степные плодородные земли, порученные его стараниям. Здесь он в полной мере мог проявить свое мастерство в устройстве английских ландшафтных садов и парков. Потемкин полностью доверял мнению и вкусу Гульда в выборе мест для садов, посадки деревьев и шелковицы, заведения прудов; все инициативы садовника находили доброжелательный прием у князя. После одного из путешествий по крымским степям он обращался к Потемкину со своими предложениями: «Проезжая из Кременчуга в Перекоп, а оттуда в Карасубазар через самую плодоносную землю, и не видя никаких на оной деревьев, осмеливаюсь предложить Вашей светлости, что весьма бы было полезно посадить разные деревья, а в некоторых местах и шелковицы. Если покажется вашей светлости угодным сие предложение, то я мог бы рекомендовать для онаго весьма искуссного человека из провинции Йоркской, которой мог бы согласиться на триста или четыреста рублей в год. Однако для такова пространства земли одного человека не довольно. Оных людей препоручить надобно неотменно полковнику г/осподину/ Корсакову, которого ревность к общей пользе упоминать не нужно. В следующем письме я буду в состоянии дать Вам отчет моих работ, которых я доселе начать не мог по притчине весьма труднаго и медлительнаго моего путешествия. Естли Вашей светлости угодно будет кончить зимний сад в Конной гвардии, то соблаговолите приказать банкиру Сутерланду выписать из Голландии разных цветов, семена и луковицы по тому реестру, который я к нему отправил».

У. Гульд был отправлен в Херсон и в Тавриду для заведения садов, а до этого, как докладывал Потемкину И.М. Синельников, туда же были посланы еще два садовника «с шелковичными червями». По возвращении У. Гульда И.М. Синельников предполагал «на Елизаветградской Вашей светлости даче, а также… где будет город Екатеринослав надобные места для садов и для винокуренного завода осмотреть и примечания о землях и о наливании прудов сделать».

В своих посланиях Гульд обращался к Потемкину как к человеку, прекрасно разбирающемуся в особенностях земледелия различных районов. В 1789 г. он посылает князю восторженное письмо, посвященное достоинствам климата и местоположения Богоявленска и Екатеринослава: «За особливое щастие почитаю исполнять Ваши повеления; ибо из оных я узнаю, что Ваш неутомимой патриотический дух повсюду возстановляет государственную пользу. Богоявленск есть весьма важное место и достойное Вашего внимания, поелику может доставлять Черноморскому флоту наилучшую провизию всякаго роду. Между всеми моими путешествиями не находил я земли плодоноснее здешней для всех произрастений вообще; и пастбищ способнее для скотоводства. На сей благословенной земли назначил я ботанической, виноградной, овощной плодовитой и аглинский сад, который приятным и выгодным положением никакому не уступает. Оной сад, лежа в недрах наиприятнейшей долины, напаяется прозрачным и тихожурчащим источником, имея при том в виду реку Буг и, будучи закрыт от восточных и северных ветров, пресыщается южным точию благоразстворением воздуха. По чему самые нежнейшие древа могут тамо плодотворить в совершенстве. А дабы скорее плоды созревали, то малейшим иждивением можно построить стены и теплицы с находящегося на месте камня. Для произведения всего в действо потребно есть садовник, земледел и прасол, который бы умел хорошо солить говядину и свинину для флота. По примечанию моему на сей земли даже и сарачинское пшено новообретенное может родиться, которое не в воде, а на суше растет (видимо, рис. — Н.Б.). Умножение разных капуст, силдирей и прочей зелени тем нужнее, что оные суть антискорбутическия, и чрез употребление оных можно отвесть от излишней яствы дынь и арбузов, которые производят смертоносные лихорадки. Как дров для топки здесь недовольно, то в самое короткое время можно развести от семян те дикие кустарники, которые растут в Англии на самой безплотной земли, и которыми отепливаются многия провинции вместо дров.

Из моего плана можите усмотреть, Ваша светлость, что можно зделать между Богоявленским и Фавровою. Мертвая плоскость весьма противоборствует насаждению сада, которая содержит в себе многие гнилые и вонючие заливы, коих осушить невозможно потому, что от воздаяния сильных ветров всегда наполняются вновь оные заливы от реки Буга.

Отсюда следовал я к источнику близ Красного Села, замеченному Вашей светлостью на плане, явствует, что я дал воде толико пространства, колико положение земли дозволило. Место для дому есть горделивое и владычествующее над многими прекрасными видами, обремененными величественными дубами и прочими древесами. Свойство земли и здесь можно почесть толико питательным, что как земледелие, так и всякий произрастания могут быть приведены к наилучшей зрелости; ананасы же можно умножить до безконечности, поелику тут обретается премного дубоваго листу, которой может служить вместо кожевенной коры. Здесь строевого лесу так же весьма изобильно.

Напоследок устремился я к Екатеринославу! План избранного Вашею светлостию наивеликолепнейшего в свете места я уже сообщил. Положение онаго вмещает в себе все харахтиры, то есть величественной, приятной, ужасной, исторической, поэтической и сельской, вкраце сказать. Место сие должно быть удивлением целого света! Тамо я имел щастие посадить разными народами разных дерев до дватцати тысяч. Каковы же в протчем произвел перемены, о том может засвидетельствовать господин губернатор».

Гульд прекрасно понимал, что Потемкиным движут не только придворная мода и личные пристрастия к английским пейзажным паркам, но и практическая значимость развития земледелия в новых районах для снабжения флота, армии, новых горожан и поселенцев. В его творениях мода соседствовала с необходимостью, сады и парки — с огородами. «В бытность мою в Бендерах, — вспоминает Гульд, — приметил я, что Вас кормили худыми огородными овощами; то естли угодно Вашей светлости, чтобы я послал отсюда хороших семен или бы сам приехал туда, то я за особое почту щастие копать собственными руками грядки и производить для пищи Вашей наилучшие плоды».

Отдельно следует сказать о заслугах англичанина в устройстве садов, теплиц, оранжерей в петербургских владениях князя. С искренним сожалением писал Гульд Потемкину в 1791 г. о том, что в его отсутствие в летнее время в течение шести лет по возвращении он всегда находил сады запущенными, а деревья с растениями поврежденными. Приглашение «способного человека» из Англии, считал Гульд, станет единственным спасением.

Неоднократно он рекомендовал князю пригласить садовников со своей родины, считая их лучшими специалистами.

После смерти всесильного покровителя У. Гульд продолжал свои труды у императрицы Екатерины II, как и многие другие служащие Потемкина, затем служил садовником созданного им Таврического сада. В 1799 г. он на два года уехал в Англию, а по возвращении обратился к императору Александру I, которого он, видимо, хорошо знал с самого детства, с просьбой восстановить его на прежнем месте в Таврическом саду. «По дватцати-трехлетней моей службе в России, — обращался к императору Гульд, — получил я позволение съездить в Англию для поправления разстроенного моего здоровья; при отправлении моем Ваше императорское величество изустно в Петергофе изволили мне сказать, дабы я возвратился и паки в Россию по-прежнему для службы Вашему императорскому величеству, по каковому лестному приглашению и по исправлению моего здоровья возвратился я ныне из Англии, привезя с собой двух садовников, из коих один искусен в вышнем садовом знании, а другой — в низшем…». Конечно, подобная просьба человека, даже при решении личных дел в Англии заботившегося о приискании специалистов для своей новой родины, где столь ценят английские пейзажные парки, не могла быть не удовлетворена.

В 1804 г. Гульд обратился к императору с новой просьбой — пожаловать ему в собственность «праздное казенное место, лежащее против Таврического дворца» по улице, идущей к Смольному монастырю. Перечисляя свои заслуги, он писал о том, что во время путешествия Екатерины II «по особенному повелению» устраивал «сады и гульбища» в Кременчуге, Херсоне, Симферополе, Бахчисарае и других местах по пути следования. «Сверх того, — отмечал Гульд, — проезжая разныя казенныя и помещичьи селения делал по просьбам многих начертания, и в натуре распоряжения для заведения аглинских садов во всем их разнообразии. Усердие мое ко введению в России сего приятнаго и полезнаго украшения доказывают многия места, и вокруг сей столицы, где по высочайшим повелениям я делал особыя к улучшению садов распряжения, как то в Ораниенбауме, в Петергофе, на прежде бывшей Горбелевской мызе и в других… Осмелюсь однако ж присовокупить, что огород Таврической может легко служить примером и почитаться первым в Северной России».

К сожалению, не все английские специалисты, приехавшие в Россию, отличались таким трудолюбием и успехами, как У. Гульд. В этом отношении показателен пример английского офицера Гендерсона, выписанного для заведения в Тавриде ботанических садов, но он оказался обыкновенным авантюристом и не оправдал возложенных на него надежд. В одном из писем к помощнику Потемкина Василию Попову правитель Таврической области В.В. Каховский возмущенно сообщал об англичанине и его племянницах: «Они получают жалованье, живут спокойно и ни за что не принимаются, и кажется, ничего не знают. Гендерсон не посадил ни одной былинки, а мамзель не сделала ни одного сыра». Тем не менее Потемкин был благосклонен и в феврале 1788 г. разрешил неудачному садоводу переселиться вместе с семьей в Елизаветград.

Упоминаются и другие профессионалы, отправленные в Крым в 1785 г.: Грунтвал — винодел, Ортлин — «лучший садовник винограда», Линдер — «мастер разводить шелковицу» и т.д. Позднее, в 1787 г., иностранец Яков Фабр сменил И. Банка на посту директора Таврических садов. Вникая лично во все мелочи хозяйственной жизни, Потемкин делает черновые пометки к докладу: «Что касается до области Таврической, то хлебопашество год от году усиливается, винограды венгерские… вино делается лутше прежняго. Водку французскую гоняют лучше настоящей, и чрез год, конечно, большое количество оной будет». «По всей Тавриде и степи Перекопской, — планирует наместник, — назначено разводить шелковицу, которой в Крыму и дикой множество, прежде десяти лет, конечно, шолку будет…». Шелковая мануфактура до получения достаточного количества собственного сырья должна была обрабатывать привозимый сырец, который Потемкин установил обменивать на соль, что, по его мнению, «все равно как бы и на простой песок менять». В целях облегчения соледобычи Г.А. Потемкин поручил инженеру Н.И. Корсакову построить мосты при крымских соляных озерах, а для хранения соли оборудовать специальные помещения. Крымской солью снабжались, кроме местных жителей, также Екатеринославское наместничество, вся Украина и частично Белоруссия.

Старался Г.А. Потемкин даже об улучшении породы овец — основного вида крымского скота. Он писал императрице: «Полуденные места империи Вашей изобилуют руноносным скотом почти больше, нежели вся Европа вместе. Переменив шерсть в лучшую чрез способы верные и простые, превзойдет в количестве сукон все прочие государства. Из всех мест, где находятся лучшие бараны, я выписал самцов, которых и ожидаю на будущее лето».

Особое внимание князь уделял искусственному лесоводству, что было связано со степным положением вверенных ему территорий. Кроме того, в связи с ростом населения и увеличением строительства заметно стали сокращаться уже существующие леса. Ордером от 16 октября 1784 г. Потемкин запретил дальнейшую порубку деревьев и предложил В.В. Каховскому обеспечить необходимый контроль путем назначения смотрителей. В 1786 г. по указу Екатерины II было предпринято описание казенных лесов «для лучшего хозяйственного использования их». На основании записки императрицы «Об умножении леса по степям и сажании леса по казенным землям» Г.А. Потемкин отводил места для новых лесонасаждений, продолжая начатую еще Петром Великим охрану лесных богатств страны.

В условиях хозяйственного оживления края усилились торговые связи между отдельными частями Северного Причерноморья, а также между южной частью украинских земель и центральными районами страны. Еще до присоединения Крыма усиленно изучались возможности ввоза и вывоза товаров по Черному морю. Современники отмечали, что в дальнейшем одним из основных предметов экспорта станет хлеб, который будет выращиваться в большом количестве на Украине и в Причерноморье.

Значительный интерес к торговле с Россией через Черное море проявляло иностранное купечество, в особенности французское. 4 января 1783 г. был издан указ, предоставляющий Потемкину полномочия давать иностранцам разрешения (патенты) на поднятие русского флага на своих торговых судах. Посылая несколько патентов посланнику в Константинополе Я.И. Булгакову, Потемкин отмечал, что увеличившаяся торговля в Черном море и выгоды от использования российского флага способствуют появлению желающих начать торговлю. При этом он понимал, что нечистоплотные люди могут воспользоваться такой возможностью, для чего рекомендовал Булгакову следить, «чтобы получающие патент были люди надежные, которые бы ни малейшаго не нанесли оному предосуждения, в чем и нужно достоверное за них ручательство».

Сильный толчок развитию крымского сельского хозяйства, промышленности и торговли был дан уже в конце 1783 г. отменой внутренних пошлин. Другим мероприятием, облегчившим торговые связи, было восстановление Потемкиным монетного двора в Феодосии, где стала выпускаться таврическая монета (17 апреля 1788 г. по ордеру Потемкина работы на монетном дворе были прекращены). Это имело большое положительное значение для Крыма, поскольку его хозяйственная жизнь еще только налаживалась. На развитии крымской торговли сказались указы от 16 февраля 1784 г. — об облегчении торговли в крымских городах и открытии их для всех дружественных народов и от 13 августа 1785 г. — освобождавший все «пристани, в полуострове Таврическом лежащие», с 1 января 1786 г. от платежа таможенных пошлин сроком на 5 лет. Особо известна была французская торговая фирма барона Антуана, ее коммерческие дома и конторы открылись еще в 1782 г. по разрешению Потемкина в Херсоне, а затем и в других городах.