Забей стрелку в аду! Зверев Сергей

Открыв ящик стола, Зенон достал расческу с редкими зубьями и принялся вычесывать из бороды застрявшие крошки печенья. Патологически неаккуратный, он выглядел как бомж, которого только что достали из мусорного бачка.

«Хорошо, что все время сидит в своей норе и не шляется по дому. Провонял насквозь», – неприязненно подумал Ястреб.

Оттолкнувшись, Зенон переехал к другому столу, чтобы убавить громкость. Музыка, словно запутавшись в клубах дыма, исчезла.

– Ястреб, тут кое-какие прибамбасы новые на рынке появились. Надо бы приобрести. Я список накалякал. Расходы мизерные, а польза может быть большая, – согнувшись под столом, компьютерщик ковырялся в кипе бумаг.

Обнаружив искомое, он выдернул смятый листок, послуживший, судя по пятнам, салфеткой или подкладкой для жирной еды. Поборов природную брезгливость, Ястреб взял бумагу. Прайс-лист с ценами на технику был испещрен пометками. Небрежно сложив бумагу пополам, Ястреб сунул заказ в карман:

– Сделаем. Без проблем. Завтра, после обеда, прошвырнешься с Лишаем по фирмам.

– Опять с этим тупорылым троглодитом, – разочарованно прогугнил Зенон.

– У меня других людей нет. Кстати, как продвигаются наши дела? Удалось взломать коды Министерства обороны?

Зенон заметно скис. Он сгорбился, прекратил лелеять свою бороденку и вообще съежился, как-то уменьшился в размерах.

– Нужные – нет, ненужные – да. Доступ заблокирован, а может, вообще информация вне пределов досягаемости. Все-таки безопасности государства касается.

Новость Ястреба не удивила. Существуют головоломки, разгадать которые не могут даже гении. Только автор замысловатых ребусов знает зашифрованный ответ. Значит, проблема заключалась в том, чтобы найти автора. Ястреб нашел такого человека, но пока не сумел разговорить. Им был несговорчивый американец.

– Послушай, Зенон, у нас есть базы данных Генпрокуратуры, министерств юстиции и обороны? – помахивая ладонью, Ястреб разгонял терпкий дым, из которого на девяносто процентов состояла атмосфера комнаты.

– Кое-какую информацию я сумел скачать. Не все, конечно. Есть архивные дела по уголовке. Информация кадровых управлений… Но, сам понимаешь, у нас не Штаты. Много бардака, бессистемности. Да и спецов стали поактивнее привлекать, пароли на базы данных сложные устанавливать…

Зенон готовился пуститься в пространные объяснения с обилием непонятных терминов и специфических оборотов речи, доступных только специалисту.

От спертого воздуха у Ястреба трещала голова. Сказывалась и старая рана – поцарапанное пулей легкое. Он прищелкнул пальцами, приказывая компьютерщику заткнуться. Правильно поняв жест хозяина, Зенон замолчал.

– Поколдуй над клавиатурой и попробуй что-нибудь узнать о парне по кличке Святой…

– Слабый ориентир, – резонно заметил бородач, выгребая из переполненной пепельницы бычок посолиднее.

От зековской привычки выкуривать сигарету до фильтра Зенон никак не мог избавиться, хотя курева всегда имел в избытке. Откопав подходящий окурок, он отложил его в сторону.

– Догадываюсь. Не ориентир – иголка в стоге сена. Но чем черт не шутит. Может, парень где-то засветился. Оставил след в истории. – Ястреб придвинулся поближе. – Надо искать среди отставников…

– По кличке? Среди отставников? Вояки не блатари. У них звания, погоны, должности. Ты что-то перемудрил, Ястреб, – скептически покачал лохматой головой компьютерный гений.

– Попытка не пытка. С тебя не убудет, – в голосе хозяина зазвучали металлические нотки.

Перечить Ястребу не имел права даже лохматый гений. Уловив недовольство хозяина, Зенон встрепенулся. Он пригладил вихры и опустил тонкие, словно у пианиста, пальцы на кнопки клавиатуры. Монитор подмигнул, меняя картину заставки на таблицу поисковой системы. В углу загудел высокий металлический шкаф.

– Святой… базы данных… Святой… А куда я зафигачил архивы? – впадая в рабочий транс, забубнил Зенон.

Процесс пошел. Компьютерщик с остервенением барабанил по клавишам, впиваясь красными, словно у кролика, глазами в монитор. Работа в исполнении бородача походила на приступ шизофрении, когда человек выпадает из реального пространства, перемещаясь в другое измерение. Его телесная оболочка, оставшаяся без присмотра, совершала дикие телодвижения, как будто хотела нагнать забывчивого хозяина. Зенон то откидывался на спинку кресла, то наваливался грудью на стол, приклеивался носом к монитору, то весело всхрапывал, оборачиваясь лицом с незрячими глазами в сторону Сергея Ястребцова:

– Ну чудеса! Ну дурак программку писал. Сплошные глюки! Автор – форменный болван! Клинический идиот. Можно же гораздо проще…

Зенон трудился на полную катушку. Теперь его нельзя было остановить. Ястреб знал, что, покуда бородач не перелопатит всю доступную информацию, сопровождая поиск комментариями по адресу собратьев-программистов, он не успокоится.

– Кажется, я здесь лишний, – пробормотал Ястреб, вставая с кресла.

Уход хозяина остался незамеченным. Лохматый Зенон, приникший к монитору, увлеченно блуждал в виртуальных дебрях, пытаясь обнаружить след мифического, по его мнению, Святого.

Ночь накрыла Подмосковье звездным плащом. Схлынувшая летняя жара сменилась бодрящей прохладой.

Ястреб любил ночь. Вернувшись в кабинет, он приоткрыл окно, вдыхая полной грудью покалывающий легкие воздух. Далеко за бором полыхнули зарницы.

«Скоро и мы устроим грандиозный фейерверк», – подумал хозяин виллы, растревоженный видом атмосферного явления.

Взяв со стола бутылку, Ястреб плеснул на дно стакана немного джина. Тоника после минутного раздумья он добавлять не стал. Пригубив, прошелся по кабинету, разыскивая пульт телевизора. Найдя пластиковый параллелепипед со сглаженными углами, он нажал кнопку.

Черный экран широкоформатного «Панасоника» ожил. Лицо миловидной дикторши, читавшей итоговый выпуск новостей, было неискренне-печальным. Ей, судя по нахмуренным бровям, осточертел прямой эфир, и сводке новостей она предпочла бы меню в хорошем ресторане. Но работа есть работа, и ведущая исправно долдонила о событиях минувшего дня.

Ястреб поудобнее устроился в кресле, время от времени прикладываясь к стакану.

– Война на Балканах вступает в завершающую стадию. Бомбардировки, начатые двадцать четвертого марта, не прекращались и сегодня. С итальянской авиабазы в Авиано и с палубы авианосца ВМФ США «Энтерпрайз» в челночном режиме взлетали истребители-бомбардировщики «Торнадо» и «Ф-16А». Авиаудары наносились по Белграду и системам противовоздушной обороны на всей территории Югославии. В результате бомбардировок имеются многочисленные жертвы среди мирного населения, – уныло, без особых эмоций цедила дикторша.

В той же тональности она могла бы рассказывать о прокладках, жевательной резинке или очередном правительственном кризисе. Невыразительную ведущую сменили кадры хроники. Ястреб подался вперед, перебазировавшись поближе к телевизору.

Стальные остроносые птицы взмывали в небо с палубы авианосца, клубились взрывы, двигались колонны беженцев, дымились руины домов – обычная картина войны, названной силовым давлением ради предотвращения гуманитарной катастрофы. Ястреб знал, что название не меняет сути. Как войну ни назови, она остается войной. Сергей Ястребцов сам понюхал пороха и вволю настрелялся.

Боевое крещение он принял, контролируя участок Пригородного района. Там намертво сцепились осетины с ингушами, безжалостно истребляя друг друга за полосу плодородной земли в предгорьях Кавказа. Молодцеватый командир взвода, выпускник училища МВД, сам напросился в спецназ. Лучшему курсанту Сергею Ястребцову не могли отказать, и он оправдал доверие командования.

В зоне ответственности группы Ястребцова горячие кавказцы быстро утихомирились. Молодой лейтенант навел порядок железной рукой. Вычислив главных бузотеров, он нанес несколько ночных визитов. После беседы заводилы выковыривали из десен осколки зубов или оказывались в реанимационном отделении больницы. Приходя в сознание, они видели над собой улыбающегося лейтенанта Ястребцова, обещавшего позаботиться об их семьях. После такого обещания у них пропадало желание участвовать в погромах и разборках. Желтые глаза лейтенанта парализовывали волю горячих кавказцев.

Но однажды Ястребцов перестарался. Остановив при досмотре замызганный «Жигуль», спецназовцы нашли в багажнике смазанный оружейным маслом новенький автомат. «Калашников» даже не был спрятан и лежал поверх ящиков с фруктами. На шоссе Ястребцов провел расследование, после которого череп водителя не смог бы склеить ни один нейрохирург.

Военная прокуратура возбудила дело об умышленном убийстве. Но командование попросило не выносить сор из избы. Тогда ушлый прокурор обвинил лейтенанта в превышении служебных полномочий. Это тоже не понравилось руководству. Пошевелив извилинами, ответственные лица нашли компромиссный вариант. Медицинская комиссия обнаружила у лейтенанта Ястребцова редкое инфекционное заболевание, при котором воспаляется кора головного мозга. Побочным следствием редкой болезни бывают кратковременные приступы шизофрении. Следовательно, по заключению авторитетной комиссии, лейтенант Ястребцов не может нести ответственность за содеянное. Он должен быть комиссован по состоянию здоровья и направлен на лечение. Кроме того, лейтенанту, подхватившему коварную заразу при исполнении служебного долга, полагается пенсия.

Благоразумный Серега Ястребцов перечить командованию не стал. Он принял все условия, спасаясь от тюрьмы. Военная карьера оборвалась, не успев начаться. Но он не жалел о скоропалительном финале. Там, в Пригородном районе, он впервые почувствовал себя хищником, которому нравится убивать. Убивать не по приказу или необходимости, а когда возникнет желание.

Покантовавшись в клинике, бывший спецназовец выписался с диагнозом, отмечавшим некоторые изменения в психике. Пациенту предписывалось навещать психиатра каждые полгода для профилактического осмотра по месту жительства. Но пациент услугами эскулапов не воспользовался. Он пропал, а его история болезни затерялась в пыльных шкафах клиники.

Ястреб сменил климат. В составе отряда русских добровольцев он отправился в райский уголок для любителей острых ощущений – Боснию. Идейные спутники талдычили о славянском единстве, православном братстве и исламской угрозе, а он смотрел в иллюминатор самолета, предвкушая большое приключение.

Босния была адским котлом, местом всеобщей резни. Ястреб оказался в своей стихии. Сербы назначили отличившегося в боях русского командиром мобильной группы, совершавшей рейды по тылам противника. Ястреб с бандой отъявленных головорезов колесил по дорогам, устраивал диверсии и засады, пока сам не угодил в расставленную западню.

Его команду взяли в клещи у древнего монастыря. Подбив из гранатомета головную машину, противник шквальным огнем заставил людей Ястреба отступать к монастырю по убранному кукурузному полю. Они яростно огрызались, отстреливаясь из всех видов оружия, но силы были неравными. На открытом пространстве их убивали как куропаток.

До красноватых стен обители добрались только Ястреб и могучий казак из Ростова-на-Дону по имени Вася. Ворота монастыря были наглухо заперты. По полю, растянувшись цепью, двигался враг. С каждой секундой человеческие фигурки увеличивались в размерах.

– Все, хана, – казак, отстегнув рожок короткоствольного автомата, убедился в отсутствии патронов. – Сейчас секир башка будут делать.

Он опустился на корточки. Сняв с шеи цепочку, Вася поцеловал нательный крест и водрузил его обратно. Затем из кармана куртки он извлек отполированный патрон, снарядил и пристегнул магазин. Передернув затвор, казак приставил автомат к груди.

– Прощай, Серега! Не поминай лихом! – на выдохе произнес Вася, нажимая на спусковой крючок.

Казак промазал. Пуля, черканув по сердцу, закружилась, наматывая внутренности могучего тела. И в ту же секунду достали Ястреба. Он почувствовал толчок и обжигающую боль ниже правого плеча. Камуфлированная куртка набухла кровью. Ноги стали ватными, а в голове зазвенел колокол. Но Ястреб устоял на ногах.

В арсенале командира диверсионного отряда оставались парочка гранат и несколько патронов в обойме австрийского пистолета «глок». Достаточно боеприпасов, чтобы продать свою жизнь или с честью уйти из нее. Но Ястреб не стрелял в приближавшихся людей. По нарукавным шевронам, украшавшим куртки врага, он опознал боснийских мусульман. Боевики приближались осторожно. Пригибаясь к земле, короткими перебежками боснийцы ползли к монастырю как саранча. Ястреб спрятал руку с зажатой гранатой в карман. Достав сигарету, он закурил и сел рядом с корчившимся в пыли казаком. Жизнь никак не хотела уходить из могучего тела ростовчанина.

Осмелев, враги поднялись в полный рост. Подошедший первым юнец с едва наметившимися усиками что-то гортанно выкрикнул, приставив ко лбу Ястреба ствол автомата.

«Стреляй, сопляк! Наслаждайся видом вылетающих мозгов! Слишком много базара для такого момента… Нет, пацан, ты не сможешь выстрелить в упор, пока я смотрю тебе в глаза», – вел мысленный диалог пленный, с наигранным спокойствием мусоля сигарету, зажатую в уголке губ.

Галдящая толпа боснийцев, бряцающих оружием, расступилась. Сквозь коридор боевиков прошел низкорослый человек, одетый в безупречно белый шерстяной свитер и черные брюки без единой пылинки. Среди пятнистого камуфляжа военной формы он выглядел франтом, прибывшим сыграть партию в гольф. Подойдя к Ястребу, франт неожиданно спросил на ломаном русском:

– Россиянин?

– Да…

Командир боснийцев безмолвно указал на скрипящего зубами Василия.

– Тоже русский, – сплевывая кровью, ответил Ястреб.

Толпа боевиков кипела от возмущения. Казалось, они готовы голыми руками закопать добровольных помощников сербов в землю. Коротышка обернулся. Толпа замерла под тяжелым взглядом предводителя.

«Кажется, отвоевался», – пульсировала одинокая мысль в мозгу Ястреба.

Он пожелал себе быстрой смерти и приготовился вырвать чеку гранаты, зажатой в потной ладони.

Но коротышка вдруг осклабился, показывая ряд неровных зубов. Затем он указал на Василия, черканув ладонью по горлу. Ястреб понял этот интернациональный жест, символизировавший смерть. Неспешно – давала знать о себе потеря крови – Ястреб вытащил из ножен, висевших на широком поясном ремне, зазубренное лезвие натовского штык-ножа. Трофей подарил командиру казак, снявший добычу с убитого в рукопашном бою боснийца. Ползком подобравшись к товарищу, Ястреб приподнял его голову и мастерским движением профессионального убийцы взрезал глотку.

Василий захрипел, забившись в конвульсиях. Густая кровь хлестнула фонтаном. Веер рубиновых брызг окропил лицо Ястреба и стены монастыря. Внезапно где-то в поднебесье глухо ухнул колокол. Длинный, пронзительный звук разбуженной меди поплыл над кукурузным полем к череде холмов на горизонте. Отчаянный звонарь обители будто сигнализировал богу об еще одной душе, проданной дьяволу.

Коротышка кивнул снайперу. Стрелок припал к монокуляру прицела, нашел цель и выстрелил. Гул колокола заглушил крик падающего с высоты звонаря.

– Ибрагим Хаги, – коротышка протянул Ястребу ладонь с пухлыми пальцами, унизанными золотыми перстнями.

Через три месяца сербская разведка доносила о русском наемнике, воюющем в отряде албанских сторонников боснийских мусульман. А на кресте, воздвигнутом под стенами в честь русских братишек, сложивших головы за правое дело, значилась фамилия Ястребцова…

«Боже, сколько воды утекло с того времени. Славные были денечки», – телевизионная картинка растревожила воспоминания Ястреба.

Дикторша зачитывала прогноз погоды. Повиливая обтянутой узким платьем попкой, девушка ходила у карты с линиями циклонов, атмосферных фронтов, пятнами облачности. Прогноз был оптимистичным. Погода обещала быть ясной от Балтийского побережья до Адриатики. Ястреб убрал громкость. Взяв стакан, он шутливо чокнулся с телевизионным экраном:

– За благоприятные климатические условия, красавица!

Теледива ослепительно улыбнулась, успев на прощание отрекламировать чрезвычайно эффективное средство против запоров и вздутия живота.

«Пора укладываться. Сон действительно лучшее лекарство от многих недугов. К тому же скоро сон станет роскошью. Надо подготовиться, поднакопить сил перед серьезным делом», – сладкая дремота брала хозяина виллы в свои объятия.

За дверью кабинета раздалось чахоточное покашливание. Кто-то деликатно намекал на желание войти.

– Зенон, ты? – безошибочно определил Ястреб.

– Можно? – спросил скрипучий голос, принадлежавший компьютерному гению.

Дверь отворилась. В прямоугольном проеме возникла сутулая фигура с перекошенными плечами. Зенон держал в руках ворох бумаг, как обычно залитых кофе и перепачканных жирными пятнами.

– Что-нибудь существенное? – голосом усталого царедворца спросил Ястреб.

– Весьма. Стал бы я ломиться на ночь глядя по пустякам, – компьютерщик разложил на столе распечатанные материалы.

Ястреб терпеливо ждал, выдерживая паузу. Поспешность не была его стилем.

– Посмотри, что я нашел, – немного растерянно произнес Зенон, придвигая кипу бумаг.

Хозяин виллы углубился в изучение материала. Он отсортировывал листы, раскладывая их в отдельные стопки. Информация, добытая Зеноном, была разрозненной и происходила из различных источников. Сухие строки судебных протоколов соседствовали с газетными репортажами и выдержками из послужного списка. Во всех без исключения документах речь шла о Дмитрии Рогожине, бывшем майоре отдельной бригады МВД специального назначения, носившем оперативный псевдоним Святой.

– На ловца и зверь бежит, – вполголоса бормотал Ястреб, перебирая бумаги.

– Да, редкая удача. Я как-то сразу выцепил его в банке данных. Потом электронные подшивки прессы перелистал. Крутой мужик.

– Впечатляющая биография. Послужной список интереснее приключенческого романа читается. Прошел огонь, воду и медные трубы. Закончил службу матушке-Родине в девяносто четвертом году. Попал в засаду на горном перевале и был ранен. Из госпиталя бежал. Вел самостоятельное следствие по делу родного брата, обвиняемого в убийстве собственной жены. Забавно… Я угадал в нашем новом знакомом правдолюбца, – Ястреб отложил бумаги и принялся разглаживать ниточку шрама.

Залетевшая в кабинет ночная бабочка билась об абажур настольной лампы. Машинальным взмахом руки желтоглазый поймал насекомое и аккуратно раздавил пальцами.

– Дмитрий Рогожин устроил самосуд над людьми, подставившими брата, но самого брата спасти не сумел. Сдался властям… – продолжил чтение документов Зенон.

– Дурак, – немедленно вставил Ястреб, имевший свое мнение о законе.

– …был признан невменяемым и отправлен на принудительное лечение в психиатрическую лечебницу закрытого типа.

– А в этом мы похожи. Оба стопроцентные психи, – захохотал Ястреб, запрокинув назад голову.

– Погиб при пожаре психушки, – лохматый бородач отложил последний лист.

– Что в прессе писали?

– Некая Дарья Угланова сделала журнальный репортаж, навестив осужденного майора в психушке как раз в день пожара.

– Любопытное совпадение, – Ястреб сделал пометку в блокноте.

– Послушай, Ястреб, зачем тебе мертвецы? – недоуменно пожимая плечами, спросил Зенон, не знавший о дневном происшествии.

– Сегодня человек, называвший себя Святым, отделал моих людей под орех. Лишай вернулся с пастью, набитой песком, и свернутой челюстью. Двое других – не лучше. Человек, называющий себя Святым, помешал довести до кондиции известного тебе клиента Стивена Хоукса. Он сжег нашу машину.

– Но ведь Святой мертв!

Подняв над головой кипу бумаг, Зенон энергично потряс, казалось, неопровержимыми доводами. Вставший Ястреб оказался на голову выше сутулого компьютерщика. Он осторожно перехватил бумаги и спрятал в ящик письменного стола. Затем посмотрел на Зенона и тихо процедил сквозь зубы:

– Святые умеют воскресать.

Минут через двадцать багровые окна виллы потухли. Тьма вступила в свои права царствовать над спящей землей. Только бродившие по двору особняка собаки и охранники бодрствовали до утра.

Глава 3

Первый месяц лета выдался жарким. Синоптики предсказывали рост температуры и отрицали возможность дождя. Город плавился под лучами палящего солнца. Задыхаясь от смога, горожане литрами поглощали прохладительные напитки, приносили баснословные прибыли производителям мороженого.

Состоятельные москвичи отправлялись на заграничные курорты, исключив из списков Адриатику, над которой носились натовские бомбовозы, утюжившие непокорных сербов.

Люди среднего достатка с сожалением вспоминали недорогие болгарские курорты, читая сообщения в газетах об очередной крылатой ракете, грохнувшейся в предместьях болгарской столицы. Основная масса москвичей, чьи кошельки и заначки опустошил финансовый кризис, с лейками и шлангами спасали будущий дачный урожай или проводили выходные, загорая на берегах водоемов Подмосковья.

Дмитрий Рогожин хорошо переносил жару, но плохо – городскую суету. Однако город притягивал Святого словно магнит. Выбравшись из очередной передряги, а их в судьбе бывшего майора частей специального назначения хватало с избытком, он возвращался в шумную, суетливую столицу. Московский стиль жизни был Святому не по душе. Вечная погоня за призрачным успехом, за большими деньгами, за славой и известностью были уделом жителей Первопрестольной. А он, выросший в отдаленных военных городках, вокруг которых простиралась степь, бесконечная, как сама вечность, тянувший лямку службы там, куда не добиралась ни одна генеральская инспекция, исповедовал иные ценности в жизни. Впрочем, идеалы Святого мало чем отличались от идеалов порядочных людей, веривших в справедливость, не прощающих предательства, полагавших, что совесть не продается даже за очень большие деньги. Бывший майор не просто верил в благородные принципы, под которыми мог подписаться любой нормальный человек, он действовал, добровольно подчиняясь законам совести.

Жить по совести оказалось дорогим удовольствием. Оказалось, что ради справедливости приходится переступить через статьи Уголовного кодекса. Оказалось, что негодяя, убийцу, махинатора, продажного чиновника или высокопоставленного военного, ставшего откровенным предателем, не так-то просто припереть к стенке и отправить на нары за совершенное преступление. В современной России разная мразь научилась манипулировать законами, обвиняя невиновных, устраняя конкурентов, запугивая сограждан.

Святой не желал повиноваться такому закону. Однажды выбрав свой путь, опасный, как лезвие самурайского меча, он восстановил справедливость и оказался вычеркнутым из списка законопослушных граждан. Битый жизнью экс-спецназовец не сломался в мрачных камерах следственного изолятора. Он выдержал пытки психушки, где здоровый мужчина быстро превращался в безмозглую скотину, готовую по приказу поглощать собственное дерьмо. Добыв свободу, Святой не изменил своим принципам, хотя судьба долбила его со всех сторон.

Но бывший майор не был неудачником, пытавшимся плыть против течения. Он оставался солдатом, ведущим персональную войну, на которой случалось затишье.

Лето предпоследнего года уходящего века Святой проводил в Москве. Выбравшись из последней передряги, добавившей седины и несколько шрамов на теле, он почувствовал необходимость пожить жизнью мирного обывателя. Нет, это не было усталостью. Просто Святой боялся привыкнуть к насилию и крови, переродиться из человека в машину, умеющую только крушить и убивать.

Размеренный темп жизни, встречи с друзьями, вечерние посиделки за бокалом хорошего вина или чего-нибудь покрепче, работа и прочие скромные радости восстанавливали силы и приводили в порядок нервы лучше любого лекарства. Все это Святой смог найти в задымленном, суетливом городе.

Старая приятельница Святого, неугомонная журналистка Дарья Угланова, прославившаяся скандальными репортажами и сенсационными расследованиями, мудро посоветовала:

– Не зашивайся в глушь. В провинции каждый новый человек привлекает внимание. А здесь все заняты сами собой. Лучший метод конспирации – затеряться в толпе на людном месте.

Близких людей у Святого оставалось немного. К тому же он часто оказывался в водовороте событий, оканчивавшихся для окружающих трагически. Угланова же была по натуре авантюристкой, которой сопутствовала удача.

– Я твой счастливый талисман, – повторяла Дарья, прижмуривая удивительно чувственные глаза.

– Может, это я твой ангел-хранитель? – заключая девушку в объятия, спрашивал Святой.

– Скорее бес-искуситель, обольщающий невинное создание, – ворковала журналистка, прижимаясь к сильному мужчине.

Слова о невинности были явным преувеличением. Жгучая брюнетка с феноменальной фигурой в профессиональных целях, правда, в исключительных случаях пользовалась своими природными данными, обольщая нужных мужчин, ужасно разговорчивых в постели. Дарья не находила подобный способ добычи информации безнравственным, утверждая, что работа должна приносить пользу и наслаждение. Последнее утверждение было шуткой.

Старая дружба перерастала в нечто большее, чем приятельские или партнерские отношения. Дарья часто повторяла, заглядывая Святому в глаза:

– Давай уедем, как все нормальные люди.

– Куда?

– В Канаду, в Штаты или Европу. Организуем свой маленький бизнес…

– …и будем спокойно ждать старости. А потом мы умрем в один и тот же день. Нас похоронят рядышком, как мужа и жену, – гнусавым голосом сказочника передразнивал Святой.

Встряхнув копной густых волос, Дарья набрасывалась на обидчика и барабанила кулачками по широкой мужской груди.

– Болван бесчувственный! Нас и здесь похоронить рядышком могут. С твоими способностями притягивать неприятности такой план более чем возможен. Я за тебя беспокоюсь! – всхлипывая, бормотала девушка.

Инциденты завершались взаимными извинениями за глупые шутки, поцелуями и походом в какой-нибудь уютный ресторанчик с ужином при свечах. Расторопные официанты с удовольствием обслуживали видную пару – сногсшибательную брюнетку и статного, с литой мускулатурой и тронутыми сединой висками, мужчину.

Святой боялся ответить Дарье взаимностью. Слишком шатким было его положение человека-невидимки. Слишком много претензий могла предъявить бывшему спецназовцу власть и ее конкретные представители. А создавать проблемы для Дарьи он не хотел. Впрочем, задиристая журналистка принадлежала к особому клану пишущей братии, прозванной «разгребателями грязи». Она бралась за рискованные темы, гонораром за которые могла стать пуля.

Последний цикл статей Дарья посвятила торговцам наркотиками и их боссам. Тема избитая, но всегда актуальная. Описав шустрящих по мелочи уличных торговцев, Угланова заскучала. Ей нужен был убойный материал, который выхватывали бы из рук редакторы крупных изданий. Обществу, по большому счету, было наплевать на наркота, загнувшегося в сортире дискотеки, на бабку, продающую семечки и по совместительству травку, на цыганских наркодилеров и таджикских курьеров с героином в каблуках стоптанных туфель. Читатель мог купиться на свежую сенсацию.

Идею нового расследования навеял просмотр телевизионного концерта кумира эстрады. Певец неопределенного пола приплясывал под забойный мотивчик очередного шлягера. Он что-то шепеляво гнусил про любовь, жаркие ночи и одинокие дни. Томные девицы подтанцовки вяло извивались в ритм музыке.

Дарья, смотревшая скучное шоу по маленькому телевизору на кухне, задумчиво сказала:

– Этот кумир малолеток окосел от наркоты. Наверняка ширяется перед выходом на сцену.

Кривляющийся на сцене певец походил на лагерного доходягу, обряженного в пиджак с блестками. Он шелестел бесцветным голосом и, вихляя задом, бегал по сцене.

– Нормальный мужик, – сказал Святой, не любивший крайности в суждениях. – Ну, натянул женские колготки вместо штанов. Но разве это признак наркомании – носить одежду противоположного пола? Впрочем, пусть разбирается сексопатолог.

– Нет. Наш певун определенно наркоша. Глаза сумасшедшие. Двигается словно марионетка, которую за ниточки кукловод дергает. Потенциальный клиент наркологического диспансера.

Дарья завелась. Она возбужденно ходила по кухне, обдумывая тему журналистского расследования. В такие минуты Святой старался не мешать своей приятельнице. Упрямая журналистка обладала поистине звериным чутьем на скандалы и, взяв след, раскручивала дело до конца. В этом Углановой не было равных среди коллег по перу. Такие способности приносили ей солидные гонорары и массу неприятностей. Поэтому Святой старался ограждать девушку от мстительных героев скандальных разоблачений.

А Дарья в свою очередь вовсю эксплуатировала желание друга уберечь ее от неприятностей. Она даже оформила Святого на должность фоторепортера в одном из богатейших столичных издательств, выпускавших дюжину глянцевых иллюстрированных журналов и пару солидных газет. Когда владельцу издательства настучали о странном фотографе, не предоставившем ни одного негатива, ни одной отснятой пленки, он вызвал к себе Угланову, чтобы разобраться в странной ситуации. Магнат журнально-газетной империи высоко ценил профессиональные качества Дарьи и в глубине души даже побаивался ее острого языка и не менее отточенного пера. За бывшим скромным завлабом научно-исследовательского института, сколотившим состояние в смутные годы перестройки, числились кое-какие грешки. Обидевшись, Дарья запросто могла испортить магнату репутацию. Поэтому он, предложив бокал французского «Божоле» лучшей журналистке из его команды, вкрадчиво поинтересовался:

– Дарья, я не могу выбрасывать деньги на ветер. Кого ты сосватала издательству? Человека-невидимку? Фотографа одного кадра? Народ волнуется и не понимает такой политики. Ведь у нас кто не работает, тот и не ест.

Выслушав краткую речь шефа, Дарья пригубила вино. Посмаковав божественный плод труда французских виноделов, она виртуозно выругалась:

– Настучали, козлы завшивленные. Не могут избавиться от старой советской привычки закладывать начальству.

– Генетика, – неопределенно развел руками магнат, приготовившись ждать объяснений.

Медленно допивая вино, Дарья одновременно выстраивала в уме доказательства необходимости платить Святому из кармана издательства. Приготовившись, она пересела поближе к шефу и, обворожительно улыбаясь, заворковала:

– Мне нужен эксперт и телохранитель в одном лице.

– А такие бывают? – попадая под женские чары, спросил владелец издательства.

– Редко, но в природе встречаются. Я экономлю ваши деньги, а вы меня на разборки вызываете, – Дарья кокетливо погрозила пальчиком.

Размякший шеф начал забывать о ревнивой жене. Он осторожно положил ладонь на округлое колено Углановой, обтянутое возбуждающе-ажурными лайкровыми колготками.

– Дашенька, ваши объяснения меня вполне устраивают. Пусть человек работает с вами, но давайте проведем его по другой статье расходов. Например, включим оплату его услуг в ваш гонорар, – задыхаясь от вожделения, произнес тучный магнат, опасавшийся перейти к более решительным действиям.

Повертев в тонких пальцах бокал на высокой ножке, Дарья согласилась:

– О'кей. Пусть будет по-вашему. Но моему человеку нужно редакционное удостоверение.

– Я распоряжусь, – теряя голову от близости сексапильной брюнетки, полушепотом произнес владелец издательства.

Напряженную обстановку разрядил телефонный звонок. На связь вышла ревнивая супруга, предупредившая о своем скором приезде в офис. Хриплый каркающий голос жены остудил пыл магната, вознагражденного за понятливость лишь скромным воздушным поцелуем.

По негласному контракту, Святой сопровождал журналистку, отправлявшуюся в те места, куда и милиция ходит по уши вооруженной, скрыв лица под масками. Воровские «малины», торговые точки наркодилеров, подпольные порностудии и цеха, штампующие пиратские копии видеокассет, компакт-дисков, были темами репортажей неугомонной Дарьи Углановой. Она умела договариваться с людьми и не писать лишнего.

Но инциденты случались. Тогда бесшабашную журналистку прикрывал Святой. Вскоре в определенных кругах распространился слух, что у пронырливой стервозы, то бишь у Дарьи Углановой, есть мощная крыша. Что журналистку опекает отпетый головорез с железными кулаками то ли из мафии, то ли из спецслужб.

Слухи не соответствовали действительности. Ни с кем из сильных мира сего Дарья не была связана. Превыше всего она ценила независимость. Святого Дарья называла партнером, но втайне мечтала установить иные отношения, принеся в жертву даже свою независимость.

Кроме сотрудничества с журналисткой, Святой занимался реставрацией старой техники. Дарья в свое время познакомила его с состоятельным бизнесменом, помешанным на раритетных автомобилях, мотоциклах и других видах транспорта. Толстосум мечтал создать музей и назвать его своим именем. Каждый посетитель будущего музея смог бы прокатиться в джипе времен Второй мировой войны или проехаться на легендарном «ЗИМе». Бизнесмен пытался собирать и военную технику, но власти запретили делать это.

В арендованных ангарах разместились и коллекция, и мастерские. Группа энтузиастов, специалистов первого класса с золотыми руками, сверлила, паяла, вытачивала недостающие детали, драила от ржавчины старые автомобили.

Святой вписался в коллектив сразу. Он обожал возиться с железками и многое умел. Николаевич, потомственный рабочий, отпахавший на заводе имени Лихачева сорок лет, с одобрением крякнул, увидав работу Святого на фрезерном станке:

– Ты, паря, наверное, передовиком производства раньше был. Ордена получал.

Чистивший щеткой консоль станка от металлической стружки Святой ответил, пряча горькую усмешку:

– Получал, отец, ордена. Сначала ордена, а потом по голове, чтобы не высовывался.

Мудрый старик не стал приставать с расспросами. Лишь однажды, когда компания обмывала окончание реставрации трофейного немецкого «Хорха», купленного бизнесменом у внуков генерала, освобождавшего Вену, дед, многозначительно покачивая плешивой головой, обмолвился:

– А паря, видать, с богатой биографией. Все тело в шрамах.

Подошедшему к столу Святому дед налил стопарь до краев, что означало высшую степень уважения.

Однако в мастерских Святой появлялся нерегулярно. На первом плане у него оставалась Дарья, которую он опекал и защищал. Но вместо посещения мест обитания всякого отребья он с удовольствием предпочел бы сутки напролет возиться с техникой, вдыхая запах машинного масла, слушая шелест стружки, сбегающей из-под кромки фрезы или резца.

К новому расследованию до поры до времени Дарья Святого не привлекала. Наметив жертву, безголосого певца, она усиленно посещала богемные тусовки артистов, ходила на концерты и презентации новых музыкальных дисков. Пытаясь втереться в доверие, она тиснула хвалебную рецензию про очередной альбом кумира, бывшего потрясающе бездарным. Тактика Углановой полностью оправдалась. Глуповатый парень купился на лесть и даже, кажется, влюбился в очаровательную журналистку.

Однажды певец устроил светскую вечеринку на даче своего продюсера. Собрался узкий круг знакомых отметить какое-то незначительное событие.

Дарья уговорила Святого составить ей компанию.

– Не похож я на деятеля эстрады, – твердил Святой, собиравшийся потрудиться с Николаевичем над сложной деталью в мастерской.

– Ты в зеркало давно на себя смотрел? – встав в позу рассерженной домохозяйки, спросила Дарья.

Святой засмеялся.

– Вылитый киногерой! Волевой подбородок, мужественный взгляд, античная фигура… Знаешь, ты на Стивена Сигала похож. Только седину на висках покрасить надо.

Ладонь Дарьи прикоснулась к вискам Святого.

– Ну, давай без нежностей. Зачем понадобилось мое присутствие на этом сходняке? – с фальшивой грубостью спросил Святой.

– Хочу, чтобы ты присмотрелся к одному типу. Отвратительный субъект. По-моему, поставляет наркоту моему подопечному и всей этой гоп-компании. Кличка – Анус.

Святой взорвался смехом. Насмеявшись до слез, он переспросил:

– Ты ничего не путаешь? С таким погонялом в приличной компании не прописывают и дальше порога в дом не пускают. На зоне подобными кликухами только конченых бедолаг награждают.

Дарья рассказала, что в прошлом поставщик наркотиков был неплохим гитаристом, носившим псевдоним Агнус. Но, подсев на иглу, он быстро опустился и растерял талант. Стал приторговывать «дурью», сошелся с темными личностями. Используя старые связи, поставлял средства, дарующие кайф, многим артистам. Однажды при проведении облавы отделом по борьбе с наркотиками спас известную певицу, в сумочке которой находился пакетик с кокаином. В кафе, где парни из ОБОНа проводили повальный шмон, он умудрился забрать пакет и удачно запаковать в завалявшийся в кармане презерватив. Используя замешательство и погасший свет, он, выскочив в туалет, затолкал улику на невероятную глубину в собственную прямую кишку. Милиция ограничилась выборочным визуальным осмотром. В задницу волосатого экс-гитариста, воняющего дерьмом, никто фонариком светить не стал. Певица избежала скандала, а за Агнусом закрепилась слава надежного парня. Но благородный псевдоним видоизменился в неприглядную кликуху.

– Да, когда мужик загремит на зону, быть ему первым петухом! – констатировал Святой, выслушав эпопею музыканта, ставшего на скользкую тропу наркоторговли.

– Подозрительный, сволочь. Все на меня косится. Пристает с предложениями кокса понюхать.

– Кокаина?

– Ага, прилипчивый, зараза. Я боюсь этого наркошу с перекошенной крышей, – Дарья доверчиво прильнула к Святому.

Больше уговаривать его не пришлось.

Когда они приехали на дачу, тусовка веселилась вовсю. Нализавшийся певец приставал к флегматичной девице. Продюсер, плотный коротышка лет пятидесяти, жарил шашлыки, поливая мясо виноградным вином. Еще несколько неприглядных фигур слонялись по участку с видом заблудившихся зомби.

Гостей усадили за стол. Подали чистые приборы и тарелки. Напротив Святого примостился изрядно поддатый длинноволосый парень с трехдневной щетиной на впавших щеках.

– Агнус! – манерно поводя плечами, представился он.

Святой отвернулся, проигнорировав желание неопрятного экс-музыканта завязать знакомство. От него за версту несло терпким запахом дорогого мужского одеколона, смешанного с потом. Удушливый аромат начисто отбивал аппетит.

Стол был накрыт на веранде, откуда был виден весь двор. Подчиняясь правилу профессионала, Святой внимательно осмотрел окрестности, заранее подготавливая возможные пути отступления. От угла дома к забору вилась узенькая тропка.

«Там есть калитка…» – сообразил Святой.

Компания веселилась, как могла. Визжали девицы. Продюсер, позабыв о шашлыках, пытался затащить внутрь дома упитанную даму, выделявшуюся пышностью форм и необъятным задом. Толстуха капризничала и упиралась.

– Юрик, а где наш соловей?! Пусть он споет, – сложив губы бантиком, требовала пышногрудая дива.

Подрагивающий от желания коротышка грязно матерился, лапая недоступную даму за филейные места:

– Какой соловей? Мне блевать хочется от его пения. Лапуля, мои «бабки» и возможности из этого мудака звезду сделали. Ну, пойдем наверх, киска! Похулиганим.

Вечеринка перерастала в оргию. Внезапно из дверей дома пулей вылетела худосочная девица. Следом за ней поспешал растрепанный певец со спущенными до колен штанами. Девица на ходу изрыгала проклятия:

– Импотент поганый! Лезет со своим засушенным стручком, а сам ни фига сделать не может!

Давший слабину певец споткнулся и кубарем полетел вниз. Потом с трудом поднялся, подошел к гогочущему Анусу и попросил:

– Дай кокса нос попудрить. Я эту суку без допинга трахнуть не могу.

– «Бабки» вперед, – захлебываясь от хохота, произнес длинноволосый.

На помощь подшефному пришел продюсер. Он навалился округлым животом на тщедушного Ануса. Тот отступил к веранде, продолжая гоготать, словно гусь. К веранде стали подтягиваться гости. Некоторых Святой видел в телевизионных шоу, на концертных афишах. Но теперь они предстали в другом обличье: без приклеенных улыбок, без лучащегося оптимизма в глазах. Перед ним была пьяная толпа, ничем не отличавшаяся от упившейся команды работяг из дешевой пивнушки.

– Анус, не выкаблучивайся. Я за «дурь» разбашляюсь. Дай народу оторваться, – заплетающимся языком приказал продюсер.

Пакетики с белым веществом перекочевали из кармана длинноволосого в протянутые потные руки. Схватив толстуху, хозяин вечеринки скрылся в доме. За ним последовали певец и большая часть компании. Вскоре из дома донеслись восторженные вопли, переходящие в сладострастные стоны.

«Свинарник! Хуже животных. Те хоть без наркоты случкой занимаются, а эти уже без „дури“ не могут». – Святой сидел на ступенях, машинально разминая сигарету.

Он упустил из вида Угланову, но в дом зайти не решался. Увидеть Дашку в клубке потных переплетенных тел было бы свыше его сил. Случись такое, и участники свального греха познакомились бы с кулаками бывшего спецназовца, надолго позабыв о радостях секса.

«Никогда нельзя терять контроль над собой. С чего ты взял, что Дарья в доме вместе с этим быдлом? Есть пределы, которых она не переходит», – рассуждал Святой, отгоняя глупые мысли.

Страницы: «« 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

Похоже, выпитое вино действительно затормозило реакцию Тани. Вместо того чтобы нажать на газ и побыс...
Профессионал с большим стажем, частный детектив Татьяна Иванова растеряна и возмущена не на шутку. С...
Ах, как не любит частный детектив Татьяна Иванова влезать в чьи-то семейные дрязги. Да и не практику...
До службы в МЧС Игорь Чистяков, классный скалолаз, работал спасателем в горах. До сих пор он периоди...
Священники, как и военные, беспрекословно исполняют приказы начальства. Отцу Василию это не в новинк...