Начальник внешней разведки. Спецоперации генерала Сахаровского Прокофьев Валерий

Действительно, должность начальника разведки всегда была трудной и ответственной. И занимали ее, как правило, люди «специального предназначения», одаренные, с особой психологией «государственных мужей». И Сахаровский, возглавлявший советскую разведку в годы холодной войны на протяжении шестнадцати лет, был одним из них.

Давайте вспомним некоторые перипетии бурных событий периода пятидесятых — шестидесятых годов прошлого столетия, когда два противоборствующих лагеря государств в Европе, и не только в ней, развивались в условиях конфронтации. Какова была роль разведки в те годы?

Известный политолог С. Тэрнер в одной из своих статей писал:

«Тайные операции—так обычно называют попытки оказать воздействие на ход событий в других странах, сохраняя при этом незаметной собственную роль. Это нечто иное, чем собственно разведывательная деятельность».

Другой политолог, Д. Годфри, отмечал:

«Политические операции чаще всего, если не всегда, — это нелегальная деятельность, высшее искусство которой заключается в том, чтобы оказать определенное воздействие на существующую в той или иной стране власть».

В условиях холодной войны такой важный фактор, как практическая целесообразность, вынуждал Советский Союз иметь мощную разведывательную организацию, способную выполнять многоцелевые функции для обеспечения государственной безопасности страны. Именно такую разведку и создавали А.М. Сахаровский и его предшественники.

Александр Михайлович стал исполнять обязанности начальника Первого главного управления КГБ при СМ СССР с 23 июня 1955 года, после того как А.С. Панюшкин перешел на работу в ЦК КПСС.

Это было время «вхождения во власть» Н.С. Хрущева. Именно тогда Г.М. Маленков подвергся резкой критике за «правый уклонизм» на состоявшемся 25 января 1955 года Пленуме ЦК КПСС. Руководство правительством перешло к Н.А. Булганину, который в свою очередь уступил пост министра Вооруженных Сил СССР Г. К. Жукову. В марте того же года Л.М. Каганович был отстранен от руководства промышленностью. На июльском Пленуме ЦК и в октябре—на страницах журнала «Коммунист» — В.М. Молотов был вынужден признать свои «политические ошибки». Его расхождения с Хрущевым заключались во взглядах на основные аспекты построения социализма в нашей стране: Молотов считал, что в СССР были созданы «только основы» социализма, тогда как Хрущев утверждал, что СССР уже находится на стадии перехода от социализма к коммунизму.

Внешнеполитическая деятельность СССР в середине 1950-х годов проходила в сложных условиях. В мае 1955 года в Варшаве состоялось совещание восьми восточноевропейских государств (Албании, Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши, Румынии, СССР и Чехословакии). 14 мая 1955 года они заключили Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. Организация Варшавского договора стала не только военным союзом европейских социалистических стран, но и важнейшим координационным внешнеполитическим органом. Однако сохранение командно-административной системы и борьба за власть в этих странах мешали практической реализации планов построения нового сообщества.

Мешала этому и обострившаяся борьба между противоборствующими сторонами в холодной войне на Ближнем и Среднем Востоке. 26 июля 1956 года Египет принял Декрет о национализации англо-французской «Всеобщей компании

Суэцкого морского канала». Суэцкий кризис значительно обострил международную обстановку, поскольку президент Насер, опираясь на советскую поддержку и проводя жесткую политику, отверг «план Даллеса» по созданию «международного органа» по управлению Суэцким каналом и идею образования «Ассоциации пользователей Суэцким каналом».

На состоявшейся в Лондоне 16 августа 1956 года международной конференции делегация СССР выступила с предложениями о мирном решении суэцкого вопроса на основе справедливого сочетания интересов Египта и интересов всех других государств, пользующихся Суэцким каналом. Однако перспектива такого урегулирования конфликта не устраивала западные державы. Не добившись желаемых результатов, Англия и Франция приступили к подготовке прямого вооруженного нападения на Египет. Активно готовился к агрессии и Израиль, стремившийся к захвату арабских территорий.

Естественно, истинные цели и намерения Израиля в этом регионе тщательно скрывались и маскировались. Поступавшая из резидентуры КГБ в Тель-Авиве информация свидетельствовала о том, что план захвата Газы неоднократно обсуждался израильскими представителями, вплоть до премьер-министра, с американцами, англичанами и французами. Правительство Израиля постоянно подогревало Суэцкий кризис и подталкивало Англию и Францию к развязыванию военных действий против Египта.

Следует отметить, что напористость Израиля в нагнетании антиегипетской обстановки раздражала даже его западных союзников. В распоряжении тель-авивской резидентуры, например, имелась копия телеграммы израильского посла в Париже Якоба Дара, в которой он докладывал еще в конце 1954 года в свой МИД о том, что французское руководство «предлагает израильскому правительству выступить с официальным заявлением о своем невмешательстве в англоегипетский конфликт». Резидентура получила и копию ответа МИД Израиля на эту французскую «рекомендацию». В нем говорилось, что в Тель-Авиве «признано нецелесообразным выступать с такой официальной декларацией».

В ночь с 29 на 30 октября 1956 года израильские войска без объявления войны перешли в наступление и начали продвигаться в направлении Суэцкого канала. Завязались ожесточенные бои с египетской армией, которая была в срочном порядке развернута на Синайском полуострове. Англичане и французы нанесли тем временем бомбовые удары по основным египетским городам. Стало ясно, что израильское наступление преследовало цель заманить египетскую армию на Синай и обеспечить Англии и Франции беспрепятственную высадку своих войск в районе Суэцкого канала. Разгадав этот замысел, президент Насер спешно вывел большую часть своей армии с Синая и преградил путь англо-французским войскам.

Тем не менее 5 ноября 1956 года английские и французские агрессоры высадились у входа в Суэцкий канал и захватили Порт-Саид. С осуждением агрессивной политики Англии, Франции и Израиля выступило подавляющее большинство стран. К ним вынуждены были присоединиться и США, которые не хотели ссориться с арабским миром. 5 ноября министр иностранных дел СССР направил в Совет Безопасности телеграмму с требованием к агрессорам немедленно прекратить военные действия и в трехдневный срок вывести свои войска из Египта. В случае невыполнения этого требования СССР изъявил намерение оказать Египту всестороннюю помощь. В посланиях главам правительств Англии, Франции и Израиля Москва предупредила их о готовности Советского

Союза принять решительные меры для восстановления мира на Ближнем Востоке. Такая позиция советского правительства отрезвляюще подействовала на агрессоров. Уже на следующий день огонь с их стороны был прекращен. Но лишь в декабре 1956 года английские и французские войска покинули зону Суэцкого канала. В январе 1957 года ушли с Синая и израильтяне.

Благодаря активной деятельности резидентур КГБ в Тель-Авиве и Каире начальник внешнеполитической разведки в Центре имел возможность своевременно информировать руководство СССР о развитии ситуации на Ближнем Востоке.

Во второй половине 1950-х — начале 1960-х годов Хрущев резко активизировал внешнюю политику СССР, придав ей, как позже сформулировала группа партийных руководителей (Брежнев, Суслов, Косыгин), отстранившая его от власти, «волюнтаристский» характер. Три основные и тесно связанные между собой проблемы определяли содержание внешнеполитических усилий СССР хрущевского периода: противостояние с США и развитыми странами Запада, раскол внутри социалистического лагеря, столкнувшегося с двойным кризисом (внутренним, начавшимся событиями в Венгрии осенью 1956 года, и внешним, связанным с неприятием некоторыми государствами, в том числе Китаем, руководящей роли КПСС) и, наконец, выход на международную арену национально-демократических стран третьего мира, на развитие которых Советский Союз старался оказать свое влияние. Разведка активно работала по всем этим направлениям, добывая необходимую информацию.

В октябре—ноябре 1956 года вся мировая общественность была озабочена событиями в Венгрии. Учитывая проарабскую позицию Советского Союза на Ближнем и Среднем Востоке, США и западные державы стремились отвлечь его внимание от данного региона, усилив диверсионную работу против социалистических стран Восточной Европы. Особенно активную роль здесь играл главный союзник США в Европе — Западная Германия. Помимо поддержки своих американских покровителей, правительство ФРГ стремилось извлечь из этого выгоду и для себя.

Контрреволюционный путч в Венгерской Народной Республике предприняли представители внутренней оппозиции и изгнанные ранее из страны и укрывшиеся на Западе остатки хортистов и офицерства. Главным его вдохновителем являлись Соединенные Штаты. Государственный секретарь США Джон Фостер Даллес, выступая в штате Техас 27 октября, то есть на четвертый день после начала венгерских событий, открыто призвал к смене существовавшего в стране руководства. 2 ноября 1956 года правительство США выразило готовность предоставить венгерским путчистам заем на сумму в 20 миллионов долларов. Работавшая под контролем американцев радиостанция «Свободная Европа» во время венгерских событий превратилась фактически в штаб по координации действий мятежников. 31 октября она передала в эфир призыв: «Пусть венгры ликвидируют Варшавский договор и заявят, что Венгрия не является больше его участницей».

Советские войска, находившиеся в Венгрии согласно Варшавскому договору, по просьбе правительства ВНР оказали содействие венгерской армии в восстановлении порядка в Будапеште. Но новый председатель Совета министров Имре Надь от имени венгерского правительства выразил пожелание о выводе советских войск из Будапешта. Они были выведены, а венгерские части, по распоряжению того же Надя, прекратили какие-либо действия в отношении мятежников.

В результате последовали массовые расправы с коммунистами, а также с общественными и политическими деятелями различных уровней.

В этой обстановке Янош Кадар от имени вновь созданного им 3 ноября 1956 года Революционного рабоче-крестьянского правительства обратился к командованию советских войск в Венгрии с просьбой помочь в деле разгрома сил контрреволюции и обеспечения порядка в стране.

Безусловно, роль венгерской и советской разведок в предупреждении мятежа моша бы быть более значительной. Однако еще в 1953 году венгерское партийно-государственное руководство осуществило слияние органов госбезопасности, в состав которых входила молодая разведслужба, с министерством внутренних дел страны. Это серьезно ослабило венгерскую разведку, так как около половины ее сотрудников было переведено в другие подразделения единого МВД. В 1955 году на совещании руководителей органов госбезопасности социалистических стран венгерским коллегам было рекомендовано усилить противодействие проискам спецслужб США, Англии, Западной Германии и Австрии. Именно от них в тот период исходила серьезная угроза социалистическому строю, так как разведки этих государств активно использовали в своих интересах почти два миллиона венгерских эмигрантов.

Не было недостатка и в информации о том, что западные спецслужбы стремятся создать в стране влиятельную политическую силу, способную отобрать власть у коммунистов. В ноябре 1956 года эти сведения фактически подтвердил директор ЦРУ Аллен Даллес на заседании сенатской комиссии по иностранным делам. Он, в частности, заявил, что американская разведка задолго до начала венгерских событий содействовала подготовке там антиправительственного восстания и сразу же после его начала немедленно направила в Вену и Западный Берлин 20 опытных сотрудников ЦРУ для координации действий своей агентуры по оказанию выгодного для США влияния на развитие ситуации в Венгрии.

Венгерские события ярко высветили влияние на них американских спецслужб и контрреволюционно настроенных эмигрантов, а также предательскую роль некоторых руководящих деятелей ВНР. Одновременно они наглядно продемонстрировали возможности советского руководства по ликвидации возникшего очага напряженности в недавно созданном Варшавском договоре.

Послом Советского Союза в Венгерской Народной Республике с 1954 года являлся Юрий Владимирович Андропов. Состав посольства был укомплектован в основном молодыми и способными дипломатами. Одним из ближайших помощников Ю.В. Андропова в Венгрии стал В.А. Крючков, с которым у посла почти сразу же установилось полное взаимопонимание. Когда позже Андропов перешел работать в аппарат ЦК КПСС, а затем — в КГБ, Крючков и там был одним из его наиболее доверенных лиц.

Андропов хорошо понимал, что положение в стране становится все более сложным и взрывоопасным. Можно с уверенностью предположить, что информация советского посольства из Будапешта с особой тщательностью изучалась не только в МИДе, но и в КГБ, и в ЦК КПСС.

Нагнетанию напряженности способствовал и тот факт, что уже в середине 1956 года достоянием венгерской общественности стало содержание секретного доклада Хрущева на XX съезде КПСС. В связи с этим в Венгрии все активнее стали звучать требования отставки М. Ракоши как венгерского наместника Сталина.

В октябре—ноябре 1956 года Ю.В. Андропов находился непрерывно в Будапеште, в советском посольстве, и принимал непосредственное участие в разрешении кризиса. Важнейшие политические решения вырабатывались прибывшей в Венгрию из Москвы группой советских политических и военных деятелей, в состав которой входили А. Микоян и М. Суслов, а также Г. Маленков, А. Аристов, Г. Жуков и И. Конев. Специальную оперативную группу возглавлял председатель КГБ при СМ СССР И. Серов. Его заместителем был известный разведчик генерал-майор А. Коротков.

Члены оперативной группы КГБ, состоявшей из сотрудников советской внешней разведки и контрразведки, были задействованы в проведении специальных мероприятий. Выполнение возложенных на них задач потребовало мужества и решительности. Им приходилось работать в условиях вооруженного сопротивления, иногда ночью, порой перемещаясь на танках и бронетранспортерах. Группа осуществляла также разведывательное обеспечение действий советских воинских частей.

За успешное выполнение заданий советского правительства многие сотрудники разведки, действовавшие в составе оперативной группы КГБ в Венгрии, были удостоены государственных наград.

Ю.В. Андропов не был в стороне ни от происходивших событий, ни от принимаемых решений. К нему обращались за советом, он непрерывно поддерживал связь с Москвой. Он не был противником принятых в Венгрии жестких мер, но, учитывая его прежние связи с венгерским руководством, ему нередко поручали миссию посредника в тех или иных переговорах. События в Венгрии остались одним из важных эпизодов в жизни Андропова, и он гордился своей ролью в них, ибо был искренне убежден, что с его помощью был подавлен именно контрреволюционный мятеж.

В таких условиях проходило становление А.М. Сахаровского в качестве начальника советской внешнеполитической разведки. Рассказывая о событиях того периода, нельзя не упомянуть, хотя бы в нескольких словах, о Берлинском кризисе 1958—1961 годов.

Кульминационным моментом данного кризиса явилось событие, о котором ранним утром 24 августа 1961 года Аппарат уполномоченного КГБ в ГДР проинформировал срочной телефонограммой Центр. В ней, в частности, сообщалось:

«Днем 23 августа в Западном Берлине на секторальную границу были выдвинуты соответственно по секторам подразделения американских, английских и французских войск. У границы находятся танки, бронетранспортеры и автомашины с безоткатными орудиями».

В ответ к секторальной границе со стороны Восточного Берлина выдвинулись подразделения советских войск. Впервые после Второй мировой войны войска союзников противостояли друг другу в центре Европы. Это противостояние явилось прямым следствием политики холодной войны, которая превратила Западный Берлин в постоянный очаг кризиса и место противоборства спецслужб.

Какую роль играла внешняя разведка СССР в Берлинском кризисе? Она внимательно следила за положением в Западном Берлине и действиями западных держав и властей ФРГ против СССР и ГДР. Усилия разведки были направлены на обеспечение советского руководства информацией, необходимой для ведения сложных и нередко заходивших в тупик переговоров с западными державами по берлинскому вопросу. Необходимо было точно знать о планах и намерениях другой стороны, чтобы избежать действий, которые могли бы подвести противостояние к критической черте.

Для достижения этой цели были задействованы резидентуры советской внешней развед ки практически во всех западных странах. На протяжении всего периода Берлинского кризиса внешней разведке удавалось систематически обеспечивать руководство Советского Союза информацией, в том числе документальной, относительно позиции и планов западных держав, касавшихся Берлина.

Одним из ключевых документов, полученных в ту пору советской разведкой, явился секретный меморандум правительства ФРГ Совету НАТО, озаглавленный: «Юридическая и политическая концепция правительства Федеративной Республики Германии в вопросе о статусе Берлина». В этом документе правительство ФРГ советовало западным державам перейти в политическое наступление и предъявить Советскому Союзу ряд серьезных требований.

С учетом информации, которая поступала от руководства советской разведки, правительство СССР 10 января 1959 года направило союзникам по Второй мировой войне и странам, принимавшим в ней участие своими вооруженными силами, проект нового мирного договора с Германией, в который были включены и конкретные предложения по Западному Берлину. Было достигнуто согласие о проведении в том же году совещания министров иностранных дел. Такое совещание состоялось в мае — июне 1959 года в Женеве, но оно не дало никаких конкретных результатов. Дальнейшее обсуждение берлинского вопроса было перенесено на май 1960 года, но на этот раз уже на высшем уровне.

В связи с особой важностью берлинской проблемы в 1960 году в Аппарате уполномоченного КГБ в Берлине была создана специальная группа с задачей дальнейшего ее изучения и приобретения соответствующих источников информации. Началась напряженная работа. Это заметно активизировало информационный поток. Аппарат уполномоченного в тот период возглавлял опытный разведчик, специалист по Германии Александр Михайлович Коротков. Из Берлина в Центр поступил ряд важных материалов о позициях правительств ФРГ, США, Англии и Франции по берлинскому вопросу. Советским разведчикам удалось получить протоколы заседаний правительства ФРГ, на которых обсуждалась берлинская проблема, аналитическую записку западногерманской разведки о предполагаемой позиции Советского Союза на совещании «в верхах», ряд документальных материалов ведомства федерального канцлера о переговорах Аденауэра с западными державами относительно координации действий, направленных против ГДР.

Большой практический интерес в этой связи представили инструкции МИД Франции, направленные в январе 1960 года французскому представителю в рабочей группе США, Англии, Франции и ФРГ, созданной для согласования позиций этих стран на предстоящем совещании на высшем уровне.

В марте того же года через возможности разведки были получены два документа: сообщение о работе группы экспертов четырех держав по германскому и берлинскому вопросам и документ об основах модус вивенди (дипломатический термин, применяемый для обозначения временных или предварительных соглашений, которые впоследствии предполагается заменить другими, более постоянного характера или более подробными. —Примем, авт.) для Берлина, представленный США на обсуждение рабочей группы. Одновременно советской разведкой были получены документальные данные о подготовке к введению в действие «воздушного моста» между ФРГ и Западным Берлином в случае обострения обстановки вокруг Берлина.

Все эти материалы тщательно изучались и анализировались в Центре. Разведка докладывала их в МИД и руководству государства с целью подготовки к намечавшейся на начало мая 1960 года встречи «в верхах».

Однако вторжение 1 мая 1960 года в воздушное пространство СССР американского самолета-разведчика «Локхид У-2», сбитого советскими ракетами, привело к срыву совещания.

Срыв совещания «в верхах» надолго затянул решение берлинского вопроса. В июле — августе 1961 года правящие круги ФРГ развернули активную деятельность по недопущению переговоров Запада с СССР. Печать ФРГ начала кампанию с угрозами в адрес ГДР и призывами к подготовке в ГДР контрреволюционного путча. Министр обороны ФРГ Штраус встретился с командующим вооруженными силами НАТО генералом Норстэдом, пытаясь убедить его в том, что настало время совместными усилиями ликвидировать ГДР. Заручившись поддержкой Норстэда, Штраус в июле 1961 года направился в США, где в беседах с президентом Кеннеди и его ближайшим окружением пытался убедить их в том, что «восстание в ГДР назрело».

Из ФРГ в Западный Берлин срочно перебрасывались специально подготовленные террористы и диверсанты, из которых создавались ударные группы для проникновения в ГДР с целью создания там беспорядков. Обстановка накалилась до такой степени, что в любой момент мог вспыхнуть конфликт с непредсказуемыми последствиями.

Все это требовало от СССР и его союзников по Варшавскому договору энергичных мер. И такие меры были приняты.

13 августа 1961 года с одобрения стран — участниц Варшавского договора власти ГДР закрыли границу с Западным Берлином, соорудив бетонную стену.

События 13 августа оказали отрезвляющее воздействие на западных политиков, понявших бессмысленность демонстрации силы. В конце 1961 года советская разведка добыла материалы ноябрьского заседания Совета НАТО, на котором было признано целесообразным, чтобы три западные державы вступили в переговоры с Советским Союзом. Однако начавшиеся в конце 1961 года советско-американские контакты были прерваны в связи с разразившимся в 1962 году Карибским кризисом.

Таким образом, добытая советской внешней разведкой политическая информация о позициях, замыслах и действиях наших противников в Берлинском кризисе сыграла важную роль в его мирном урегулировании. Тем не менее разумное решение берлинской проблемы с учетом интересов СССР и его союзников было достигнуто лишь в 1971 году.

Вместе с тем в начале 1960-х годов внимание центрального аппарата внешней разведки и его начальника А.М. Сахаровского было приковано не только к Берлинскому кризису, но и к драматическим событиям в Конго — бывшей бельгийской колонии в Африке. 30 июня 1960 года страна провозгласила независимость. Избранный народом парламент сформировал правительство во главе с одним из лидеров национально-освободительного движения Патрисом Лумумбой.

Однако бельгийское правительство не захотело мириться с потерей богатейшей колонии и предприняло военную интервенцию под предлогом защиты белого населения.

Летом 1960 года Совет Безопасности ООН принял решение об оказании помощи законно избранному правительству Лумумбы в пресечении бельгийской интервенции и сохранении территориальной целостности страны. С этой целью в Конго были направлены воинские контингенты ООН. Но возглавлявшаяся американцами администрация ООН в этой стране использовала миротворческие силы не для отражения бельгийской агрессии, а для борьбы с правительством Лумумбы.

Советское правительство оказывало дипломатическую и материальную поддержку молодому африканскому государству. Оно помогало национально-патриотическим силам страны в борьбе за сохранение независимости и территориальной целостности.

В этой связи остро встал вопрос о получении информации относительно планов и замыслов западных стран в Конго. Нужны были также сведения о конголезских политических партиях и лидерах, их позициях, внешнеполитической ориентации.

В составе выехавшего в Леопольдвиль советского посольства находилась небольшая группа разведчиков во главе с Леонидом Гавриловичем Подгорным. Уже первый период их работы в Конго показал, что хозяевами положения в стране были американцы. Они ловко использовали аппарат администрации ООН и его воинские контингенты для того, чтобы прибрать страну к рукам. Американцы стремились устранить тех, кто мешал им, включая само правительство Лумумбы.

Резидентуре удалось получить интересные сведения. Оказывается, еще до предоставления независимости в Конго совершил поездку президент одного из крупнейших банков Америки «Чейз Манхэттен» Дэвид Рокфеллер. Результатом поездки явилось создание консорциума, который выделил для «решения» конголезских проблем заем на сумму 325 миллионов долларов.

В июле 1960 года резидентуре удалось получить информацию о поездке Лумумбы в США. Там речь шла о 15-летней опеке ООН над ситуацией в Конго. В этом случае Лумумбе была обещана техническая и гуманитарная помощь. Основное условие, которое было выдвинуто в Вашингтоне, — соблюдение интересов частных американских компаний и отказ от принятия помощи других стран.

Интересна в этой связи поездка в Леопольдвиль доверенного представителя президента США, опытнейшего дипломата и государственного деятеля, специалиста по американо-советским отношениям Аверелла Гарримана. Он должен был на месте оценить обстановку и затем доложить свои предложения Д. Эйзенхауэру. Встреча с советским послом в Конго Михаилом Даниловичем Яковлевым была важной частью миссии Гарримана. Американский дипломат пытался убедить Яковлева в том, что необходимо строить отношения с молодым конголезским правительством и оказывать ему помощь исключительно через ООН. «Почему вы действуете в обход ООН?» — спросил Гарриман. «Потому что помощь ООН в настоящих условиях и под вашей командой — петля на шее конголезского народа!» — ответил Яковлев. Такова была в те годы риторика холодной войны, весьма далекая от дипломатического этикета.

Покидая советское посольство, Гарриман бросил поджидавшим его журналистам фразу, облетевшую затем весь мир и ставшую знаменитой: «Выхлопы советских военных самолетов отравили политическую атмосферу в Конго». Стало ясно, что свое решение Гарриман уже принял — действовать надо без Советского Союза, а правительство Лумумбы заменить на более послушное Соединенным Штатам.

После возвращения Лумумбы из поездки в США, когда американцам стало ясно, что он никогда не согласится на роль марионетки, ЦРУ стало готовить тайную спецоперацию по его физической ликвидации. Решение об этом было принято тогдашним президентом США Эйзенхауэром. Одним из инициаторов его принятия был «господин Конго» Дуглас Диллон — заместитель государственного секретаря, председатель совета банковского дома «Диллон Рид Энд Ко».

Получив разрешение, ЦРУ приступило к действиям. 28 августа 1960 года директор ЦРУ Аллен Даллес направил своему резиденту в Леопольдвиле Хеджмену следующую телеграмму:

«Руководители организации пришли к решению, что если Лумумба сохранит лидерство, неизбежным результатом будет в лучшем случае хаос, а в худшем—открытый путь к захвату коммунистами власти в Конго с губительными последствиями для престижа Объединенных Наций и для интересов свободного мира в целом. В связи с этим мы решили, что устранение Лумумбы должно быть неотложной и главной задачей. В нынешней ситуации данная цель должна стать определяющей в нашем плане секретных действий».

14 сентября 1960 года бывший в то время начальником генерального штаба конголезской армии полковник Мобуту, получив через ООН от американцев солидную денежную сумму, совершил государственный переворот. Он объявил о разрыве дипломатических отношений с Советским Союзом и о выдворении в 24 часа советского посольства из Леопольдвиля.

Через несколько часов после заявления Мобуту о захвате власти его солдаты появились у здания советского дипломатического представительства. Но все их попытки проникнуть на территорию посольства были решительно пресечены его сотрудниками. Советский посол обратился к главе администрации ООН в Конго с просьбой защитить посольство от «неконтролируемой солдатни». Администрация ООН обещала взять посольство под охрану, но лишь до истечения срока ультиматума. Здание посольства было окружено войсками ООН, а за ними расположились солдаты Мобуту.

Всю ночь в осажденном здании упаковывали вещи и уничтожали документы. Посол М.Д. Яковлев был спокоен, деловит и не проявлял ни малейших признаков растерянности. Все сотрудники посольства организованно занимались подготовкой к эвакуации. Точно в назначенный час был спущен советский флаг, и кортеж автомашин направился сквозь двойной кордон солдат в аэропорт.

Сложнее было решить вопрос с Лумумбой. В ЦРУ разрабатывались различные варианты ликвидации конголезского лидера. Однако все попытки оказались неудачными. В штаб-квартире ЦРУ созрел новый план: вывести Лумумбу из-под охраны ООН и передать его политическим противникам, что в условиях гражданской войны в Конго означало бы для него верную смерть.

Ситуация развивалась следующим образом: Мобуту отдал приказ об аресте Лумумбы. Лумумба оставался в своей резиденции, которая, как и советское посольство, была окружена двойным кольцом охраны. Солдаты Мобуту стерегли Лумумбу в ожидании удобного момента расправиться с ним, а войска ООН оберегали Лумумбу от мобутовцев. В сложившейся обстановке американцы через свою агентуру в окружении Лумумбы спровоцировали его побег из резиденции в Стенливиль. Сопровождавший Лумумбу английский офицер, который командовал подразделением ганского контингента войск ООН, осуществлявшим его охрану, арестовал в пути конголезского лидера и находившихся с ним его соратников Мполо и Окито и передал их катанскому сепаратисту Чомбе. Иными словами, офицер войск ООН предал тех, кого должен был охранять. Узников сразу же отправили на самолете в Элизабетвиль.

Специальная операция ЦРУ завершилась кровавым исходом: 17 января 1961 года Лумумба, Мполо и Окито были замучены в застенках Чомбе.

В течение трех с лишним лет сотрудники резидентуры работали в условиях политической нестабильности и гражданской войны в Конго. Дважды, в сентябре 1960 года и в ноябре 1963 года, резидентура вынуждена была сворачивать свою деятельность в связи с провокационными выдворениями из страны всего состава советского посольства и приостановлением дипломатических отношений между Конго и СССР.

В этих критических ситуациях проявились лучшие качества и руководителя резидентуры КГБ Л.Г. Подгорнова, и всех ее сотрудников. Мужество, спокойствие, хладнокровие, умение оценить обстановку и найти верное решение неоднократно спасали их в сложных ситуациях. Но еще более тяжкие испытания выпали на долю заменившего Л.Г. Подгорнова в должности резидента советника советского посольства Б.С. Воронина и атташе посольства Ю.Н. Мякотных.

Ноябрьским днем 1963 года к дебаркадеру леопольдвильской пристани приближался маленький паромчик, связывающий столицы двух африканских государств Браззавиль и Киншасу (ранее называвшуюся Леопольдвиль). На его палубе среди повозок и автомашин разместился и «фиат» с дипломатическими номерами советского посольства в Леопольдвиле. Он принадлежал Воронину.

Следует отметить, что в те годы в Конго находившиеся в оппозиции национально-патриотические партии опять попали под запрет. Внешней разведке было поручено под держивать конспиративные контакты с их лидерами. В августе 1963 года оставшиеся на свободе лидеры этих партий перебрались в Браззавиль. Встречи с ними сотрудники резидентуры стали проводить в столице соседнего государства, куда выезжали по поручениям посла и для закупок продовольствия.

Проезд из Леопольдвиля в Браззавиль и обратно проходил по упрощенной процедуре: виз и разрешений не требовалось. Достаточно было предъявить дипломатическую карточку. Но оставалось узкое место — полученные на встречах материалы надо было провозить через государственную границу. Станут ли леопольдвильские власти соблюдать международные правила и уважать неприкосновенность советских дипломатов и их багажа?

Об этом и думал Воронин, возвращаясь из Браззавиля, где он провел ряд ответственных встреч и получил объемные пакеты с материалами, предназначавшимися для «инстанции». Эти пакеты особенно волновали его. Он не знал, что в них, и корил себя за то, что предварительно не ознакомился с их содержимым. Что если в них просьбы о помощи, финансовые вопросы? Попади эти документы в руки конголезских властей в случае провокации при пересечении границы, это был бы сильнейший компромат.

Вот и причал. Машины медленно съезжают на берег. Идет проверка документов. За машиной Воронина вплотную следует автомобиль английского посольства. Вдруг «фиат» советского посольства окружает плотная группа жандармов и людей в штатском. Воронин мгновенно все понял. Он успевает блокировать двери и поднять стекла. Начинает рвать документы, пытаясь их уничтожить. Мякотных тоже все понял и активно помогает Воронину. Но двери автомашины выбивают прикладами, а дипломатов силой вытаскивают из нее за ноги. При этом Воронин ударяется затылком об асфальт и теряет сознание. Обоих дипломатов тут же на пристани сильно избивают, а затем бросают в кузов жандармского пикапа и увозят.

Английский дипломат, который стал свидетелем этой зверской расправы, пройдя пограничный контроль, туг же приехал в советское посольство. Там он заявил, что не разделяет наших идеологических концепций и нашей политики в Конго, но считает своим долгом рассказать о случившемся и выразить возмущение поведением конголезских властей.

Далее события развивались следующим образом. По линии МИД и разведки в Москву были немедленно направлены сообщения о случившемся. Советский посол связался с президентом Касавабу, который пообещал дать команду и к утру освободить дипломатов. Но все говорило о том, что и сам президент уже не контролировал ситуацию в связи с очередным военным переворотом, осуществленным Мобуту.

Ночью в камеру, в которой находились Воронин и Мякотных, ворвалась группа пьяных солдат. Ими командовал лично Мобуту. Он был тоже навеселе. Советских дипломатов в очередной раз избили, вытащили в тюремный двор и поставили к стенке. Мобуту потребовал от них признания в участии в антиправительственном коммунистическом заговоре. Иначе — расстрел. Он отдал команду солдатам, те вскинули винтовки. Но тут появляется начальник конголезской службы безопасности и о чем-то долго беседует с Мобуту. Последний отдает команду увести пленников в камеру.

С утра допросы возобновились. Теперь их вела группа лиц, среди которых угадывались американцы. Изменился и характер вопросов. Они стали жестче, конкретнее. Но их смысл был один — заставить признаться в существовании антиправительственного заговора, нити которого тянутся в советское посольство.

Докладывая обстановку в Центр, резидентура сделала вывод, что антисоветская кампания носит исключительно политический характер и не базируется на каких-либо конкретных фактах ее разведывательной деятельности.

К полудню советского посла пригласили в МИД, где вручили ноту, объявляющую весь персонал посольства персонами нон грата и предложили всему составу посольства покинуть страну в течение 48 часов.

Воронин продолжал мужественно сопротивляться беспочвенным нападкам допрашивавших его сотрудников службы безопасности. Он заявил, что выполнял в Браззавиле поручения посла по поддержанию связи с людьми, которые еще совсем недавно входили в состав конголезского правительства.

Проводившие допрос явно были не готовы к такому отпору. Вечером Воронина и Мякотных увезли на аэродром, посадили в самолет и выслали из страны. Оба были покрыты синяками и кровоподтеками, на них была разорвана одежда. Воронин к тому же был босиком. Перед высылкой дипломатам предложили поменять «сибирскую ссылку» на «прелести» западного мира, на что Мякотных ответил, что уже имел возможность испытать эти «прелести» на своей спине.

Вскоре после выдворения советского посольства из Конго Мобуту совершил очередной военный переворот и на долгие годы установил режим единоличной военной диктатуры.

Из приведенных примеров видно, какими трудными оказались для советской внешней разведки первые шаги в этой африканской стране. Но правильные действия руководства ПГУ, хороший подбор кадров, выдержка и хладнокровие сотрудников резидентуры способствовали выполнению задач, поставленных перед разведкой в данном регионе.

Однако все же самым острым в годы холодной войны оказался Карибский ракетный кризис 1962 года, который поставил человечество на грань ядерной катастрофы.

Спустя более чем четыре десятилетия после кризиса, когда появилась возможность ознакомиться с ранее недоступными документами, стало очевидно, как близко мир находился у пропасти, грозившей третьей мировой войной и уничтожением человечества.

Кризис продолжался тринадцать дней — с 16 октября 1962 года, когда президенту Кеннеди было доложено об обнаружении советских ракет на Кубе, по 28 октября, когда было достигнуто принципиальное компромиссное решение об его урегулировании. Но для руководства внешней разведки и для сотрудников посольства в Вашингтоне самыми напряженными были семь дней и ночей — с того момента, когда вечером 22 октября президент США поведал миру об «обнаружении советских ракет» на Кубе.

До настоящего времени Карибский кризис по-прежнему остается предметом дискуссий и углубленного изучения учеными —историками, психологами, политиками, дипломатами и военными.

Важная роль в урегулировании кризиса принадлежала резиденту советской внешней разведки в Вашингтоне Александру Семеновичу Феклисову.

А.С. Феклисов родился 9 марта 1914 года в Москве у Рогожской заставы, на Рабочей улице, в семье железнодорожного стрелочника. В 1922 году Александр пошел в железнодорожную школу-семилетку. После семилетки поступил в фабрично-заводское училище при заводе имени Войтовича, где учился на слесаря по ремонту паровозов. После окончания ФЗУ работал помощником машиниста на паровозе. В 1930 году поступил учиться на годичные курсы по подготовке в Московский институт инженеров связи, одновременно работал на заводе.

После окончания института в 1939 году был приглашен на работу во внешнюю разведку органов госбезопасности. В январе 1941 года командирован в США в качестве оперативного сотрудника нью-йоркской резидентуры по линии научно-технической разведки. Активно работал по проблеме атомного оружия. В 1947—1950 годах находился на руководящей работе в лондонской резидентуре. С 1960 по 1964 год возглавлял резидентуру в Вашингтоне. Принимал непосредственное участие в разрешении карибского ракетно-ядерного кризиса 1962 года.

За заслуги в разведывательной работе полковник Феклисов награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Отечественной войны 1-й степени, двумя орденами Красной Звезды, орденом «Знак Почета», многими медалями, а также нагрудными знаками «Почетный сотрудник госбезопасности» и «За службу в разведке».

В 1974 году Феклисов вышел в отставку по возрасту. Является автором нескольких книг о деятельности внешней разведки. В 1996 году удостоен звания Героя Российской Федерации.

Скончался Александр Семенович 26 октября 2007 года.

В своей книге «Признание разведчика» Феклисов следующим образом рассказал о развитии Карибского кризиса:

«Пришедший к власти в США в январе 1960 года президент Джон Кеннеди уже через три месяца предпринял попытку свергнуть кубинское революционное правительство во главе с Фиделем Кастро. Он санкционировал вторжение на остров пятнадцатитысячной армии наемников из числа кубинских контрреволюционеров, подготовленных и вооруженных ЦРУ США. Эта попытка оказалась неудачной. Однако Кеннеди не отказался от своих планов. Он жаждал реванша, и по его указанию ЦРУ и Пентагон начали осуществлять широкую программу мероприятий по ликвидации кубинской революции, которые включали экономическую блокаду, террористические акты, проведение разведывательно-диверсионных операций.

В целях предотвращения свержения правительства Кастро Советский Союз стал оказывать усиленную экономическую и военную помощь Кубе, в том числе ракетной техникой.

Разведывательные службы США вели непрерывное и тщательное наблюдение за всеми поставками на Кубу, в первую очередь — из СССР. 14 октября 1962 года американский разведывательный самолет зафиксировал строительство на острове пусковых ракетных установок, которые, по мнению американских специалистов, могли быть использованы для нанесения ракетно-ядерного удара по восточному побережью США в случае американского вторжения на Кубу.

Реакция Белого дома была незамедлительной. Был создан специальный комитет, в задачу которого входила разработка мероприятий по устранению ракетной угрозы со стороны Кубы. На усмотрение президента США были представлены следующие альтернативные решения: вторжение на Кубу; уничтожение ракетных установок бомбардировкой с воздуха; блокада острова; ведение секретных переговоров с Хрущевым по дипломатическим каналам; обсуждение проблемы в ООН.

Комитет рекомендовал президенту вначале принять третий вариант — установить блокаду Кубы. В воскресенье 21 октября под руководством президента заседал его кабинет вместе с руководством Пентагона. А в понедельник, 22 октября, из Москвы пришло срочное указание: выяснить характер вопросов, обсуждавшихся в Белом доме. В этой связи все сотрудники резидентуры были нацелены на добывание информации от своих связей.

Меня неожиданно пригласил на ленч Джон Скали — известный внешнеполитический обозреватель телевидения, который поддерживал хорошие отношения с госсекретарем Дином Раском. Перед уходом из ресторана Скали сказал, что в 7 часов вечера президент Кеннеди выступит с важным обращением к американскому народу, в котором он объявит меры, принятые правительством США против Советского Союза и Кубы.

В своем выступлении президент объявил: о введении строгого морского карантина (то есть блокады) Кубы; о приведении в состояние боевой готовности вооруженных сил США; о внесении в Совет Безопасности ООН резолюции, требующей, чтобы СССР демонтировал пусковые установки для ракет среднего радиуса действия и вывез их с Кубы.

В прессе появились сообщения, исходящие из Пентагона, что на пути к Кубе находятся 25 торговых судов и что 90 кораблей ВМС США встретят их в открытом океане. Сообщалось также, что в район Кубы направляются советские атомные подводные лодки. Военная истерия накалялась с каждым днем, и достаточно было произойти даже случайно какому-либо столкновению на море или в воздухе, как могли начаться военные действия с непредсказуемыми последствиями.

Каждый день Хрущев направлял послания Кеннеди, а Кеннеди — Хрущеву, телеграфные линии между Москвой и Вашингтоном были перегружены, но так уж получилось, что именно через Скали мне предложили передать в Москву следующий вариант разрешения кубинского кризиса: “Советский Союз демонтирует и вывозит с Кубы ракетные установки под контролем ООН. Со своей стороны правительство США публично берет на себя обязательство не вторгаться на Кубу”.

Я заверил Скали, что переданное им предложение будет немедленно сообщено по назначению. Однако немедленно это сделать не удалось, так как посол Добрынин, сославшись на то, что МИД не уполномочивал посольство вести такие переговоры, отказался подписать подготовленный мною текст телеграммы. Я был удивлен этой нерешительностью. Сам подписал телеграмму и передал ее шифровальщику для отправки по каналу резидентуры своему шефу, начальнику разведки КГБ генерал-лейтенанту А.М. Сахаровскому.

Утром следующего дня я с большим волнением ждал ответа из Москвы. Решалось: война или мир. Время шло, но Добрынину из Москвы ничего не поступало. Зато мне пришла в 9.30 утра депеша из Центра: Сахаровский подтвердил, что получил мое сообщение и попросил повторить его по мидовскому каналу за подписью посла. Я немедленно ответил, что пытался это сделать еще вчера, но Добрынин отказался подписать телеграмму».

Следует подчеркнуть, что советско-американские переговоры и контакты с целью урегулирования кризиса шли по многим направлениям: на государственном уровне, по линии Министерства обороны, по дипломатическим каналам. Активным участником поиска путей решения конфликта был советский посол на Кубе А.И. Алексеев, который имел тесные контакты с Ф. Кастро.

Как мы уже упоминали, 16 октября 1962 года в США была создана специальная «кризисная группа», которую позже стали именовать Исполнительным комитетом СНБ.

В КГБ на Лубянке работала специальная антикризисная группа, в которую вошли представители всех родов войск и Министерства иностранных дел. Но советский внешнеполитический механизм оставался неизменным. Как и прежде, главные политические решения принимались в рамках партийного руководства: Хрущевым, Брежневым, Козловым, Косыгиным, Микояном и Сусловым с привлечением экспертов и сотрудников аппарата, которых подбирали Малиновский, Громыко и Пономарев. Когда нужно было принять особо важное решение, Хрущев собирал расширенный состав Политбюро с участием секретарей ЦК, представителей МИД и Министерства обороны.

Кульминацией кризиса стало обращение к народу президента Кеннеди, в котором он сообщил, что отдал распоряжение Пентагону усилить военные приготовления. На юго-восток США стали перебрасываться крупные подразделения сухопутных войск, морской пехоты и десантников. Выйти «на исходные позиции» было приказано более 100 боевым кораблям. 26 октября Джон Кеннеди дал указание государственному секретарю США Дину Раску создать временное правительство из числа кубинских эмигрантов. На следующий день над Кубой был уничтожен разведывательный самолет У-2, что было использовано американскими «ястребами» для мощнейшего давления на президента Кеннеди.

Хрущев решил не уступать нажиму США даже перед угрозой войны. В письме на имя президента США он обвинил Кеннеди в том, что тот поставил СССР «ультимативные условия» и полностью отверг «произвольные требования США». Рассматривая блокаду как акт агрессии, толкающий человечество к пучине мировой ракетно-ядерной войны, Хрущев заявил, что «советское правительство не может дать инструкции капитанам советских судов, следующих на Кубу, соблюдать предписания американских ВМС, блокирующих этот остров». «Если американцы будут действовать подобным образом, — продолжал он, — мы будем вынуждены со своей стороны предпринять меры, которые сочтем нужными и достаточными для того, чтобы оградить свои права».

О тексте письма было известно лишь членам Президиума ЦК, а также нескольким приглашенным лицам, таким как Малиновский и Громыко.

Приближалась развязка конфликта. В ночь на 26 октября председатель КГБ В. Семичастный спал в комнате рядом со своим кабинетом. Около 8.30 утра ему принесли копии всех сообщений, касающихся Карибского кризиса. Семичастный в свои 37 лет был самым молодым председателем КГБ за всю его историю и часто при решении оперативных вопросов опирался на мнение руководителей подразделений КГБ, в том числе и на мнение начальника внешней разведки А.М. Сахаровского. В этот критический момент полученная Сахаровским и не согласованная с МИД телеграмма Феклисова о предложениях Скали могла стать тем аргументом, который способен или успокоить, или взорвать накопившееся напряжение.

Дело в том, что ранее официальная информация, поступавшая от Скали, не пользовалась доверием мидовских работников и не учитывалась в сообщениях, готовившихся для Кремля. Это хорошо знал Сахаровский. И тем не менее он решил действовать через Громыко.

Именно Громыко утром 28 октября доложил Хрущеву, что по двум каналам от администрации Кеннеди получены сообщения о ее готовности урегулировать кризис на условиях, изложенных в письме от 26 октября: руководитель резидентуры КГБ в Вашингтоне Феклисов встречался с американским журналистом Скали, который передал предложения Вашингтона по разрешению кризиса, и в полученном утром новом письме от Кеннеди предлагалось практически то же самое.

Таким образом, благодаря усилиям дипломатов, разведчиков и людей, имевших влияние в высших эшелонах власти, Хрущев и Кеннеди нашли разумный компромисс.

1 ноября 1962 года, выступая по телевидению, Фидель Кастро счел необходимым сделать, в частности, следующее заявление:

«Нужно особенно помнить о том, что во все трудные моменты, с которыми мы сталкивались перед лицом американской агрессии, мы всегда опирались на дружескую руку Советского Союза. За это мы благодарны ему, и об этом мы должны говорить во весь голос!»

Эти слова, несомненно, можно с полным основанием отнести и к советским разведчикам, которые совместно с кубинскими партнерами разрабатывали и успешно осуществляли накануне и в ходе Карибского кризиса целый комплекс мероприятий по противодействию подрывной деятельности американских спецслужб.

Подводя итог тем событиям, о которых шла речь в данной главе, можно отметить, что определенный вклад в разрешение многочисленных локальных кризисов, имевших место в период холодной войны, принадлежит внешней разведке и ее начальнику А.М. Сахаровскому, который при докладах высшему руководству страны всегда проявлял глубокое понимание всего круга проблем, над которыми работала его Служба.

Глава 7. ГЛАВНЫЙ ПРОТИВНИК И РАЗВЕДКИ СТРАН ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ

Главным объектом деятельности внешней разведки любой страны является основной политический, экономический и как следствие военный противник. Это может быть отдельное государство или блок стран, представляющих в силу их военного, экономического и научно-технического потенциалов, а также агрессивности политического курса реальную угрозу безопасности для противостоящей стороны и ее союзников. Борьба против такого противника ведется по всем внешнеполитическим и экономическим направлениям с использованием всех возможностей государственных органов, в том числе сил и средств разведки.

После развязывания холодной войны главным противником Советского Союза стали США и Англия, а также другие страны НАТО, поскольку именно они возглавили борьбу с «восточным коммунизмом». За прошедшие годы США неизменно укрепляли свое лидирующее положение в борьбе с коммунизмом. Они диктовали стратегию и тактику подрывной деятельности против СССР и, как они их называли, стран «восточного блока». Политические руководители США разрабатывали и проводили в жизнь различные внешнеполитические доктрины и военно-стратегические планы: «сдерживания коммунизма», «освобождения от коммунизма», «наведения мостов», «массированного воздействия», «балансирования на грани войны», «гибкого реагирования», которые свидетельствовали об агрессивности их внешней политики.

Для реализации этого курса в 50-е — 60-е годы прошлого столетия правящие круги США особое значение стали придавать разведывательной и диверсионной деятельности своих спецслужб, возведя ее на уровень государственной политики.

Учрежденное президентом Трумэном в сентябре 1947 года Центральное разведывательное управление (ЦРУ) быстро превратилось в мощную организацию, занимающуюся сбором и обработкой разведывательных данных и распространяющую по миру влияние США с помощью «тайных операций».

По свидетельству американских авторов «Энциклопедии шпионажа» Нормана Полмара и Томаса Аллена: «Трумэн подписал в декабре 1947 года секретную директиву Совета национальной безопасности (СНБ) и стал первым президентом США, санкционировавшим проведение тайных операций (тогда они назывались психологическими)». Подобные операции — например, поддержка антикоммунистических партий на выборах в Италии или вооружение антикоммунистических сил в Греции — являлись важной секретной составляющей официально провозглашенной Доктрины Трумэна по «сдерживанию коммунизма».

«Психологическую войну» в США не принято афишировать. Многие ее акции — строго охраняемые тайны разведки, дипломатии, других служб, выполняющих поручения американского президента и СНБ. Однако появилось много книг, где раскрываются цели и механизм этих операций. Американский Совет национальной безопасности рекомендовал в своих директивах проводить их тогда, когда «та или иная цель американской внешней политики не может быть достигнута средствами дипломатии, а военная акция слишком рискованна или неоправданна». Основная цель — бороться с коммунистическим режимом на его собственной территории, оказывать помощь любым движениям сопротивления, ослаблять лояльность граждан передачами по радио, листовками, литературой.

Для проведения тайных акций в ЦРУ было создано Управление специальных операций (УСО). В июне 1948 года появилась еще одна директива СНБ, санкционировавшая «прямые превентивные акции, включая диверсионные и контрдиверсионные действия, подрывную работу, эвакуационные мероприятия, а также поддержку подпольных движений сопротивления на местах».

В 1952 году директор ЦРУ Уолтер Беддел Смит возложил проведение тайных операций на Управление планирования, которое возглавил Аллен Уэлш Даллес. В 1953 году, когда Трумэна на посту президента США сменил Эйзенхауэр, Даллес стал руководителем американской разведки. Он возглавлял ЦРУ девять лет и превратил его в главное оружие США периода холодной войны.

Каким он был, Аллен Даллес? На этот вопрос ответить гораздо легче, чем на вопрос, каким был Александр Михайлович Сахаровский. Об Аллене Даллесе можно узнать из десятка книг, опубликованных в том числе и на русском языке. Вышли в свет на русском языке и книги самого А. Даллеса: «Искусство разведки», «Тайная капитуляция», «Великие шпионы». О нем можно прочитать в «Энциклопедии шпионажа» Н. Полмара и Т. Аллена, в книге И. Дамаскина «Сто великих разведчиков», а также в книге Э. Бояджи «История шпионажа».

Но не ищите в этих книгах фамилию Сахаровского. Западные писатели любят своих героев, некоторые русские издатели, к сожалению, тоже ценят их героев. Без сомнения, А. Даллес был незаурядной личностью, сильным противником. И не случайно ветераны советской разведки вспоминали, как радовался А.М. Сахаровский сообщению об отставке А. Даллеса, которая произошла из-за провального вторжения на Кубу. Даллес гарантировал президенту Дж. Кеннеди успех, заверяя его в том, что за высадкой наемников последует всеобщее восстание на Кубе. Но тщательно подготовленная операция закончилась полным провалом. И это было далеко не единственное поражение А. Даллеса в холодной войне.

В книге Дж. Бейли, С. Кондрашева и Д. Мерфи «Поле битвы — Берлин» рассказывается о борьбе двух разведок за Берлин и Германию во времена холодной войны. В ней приводятся сведения о крупнейшей разведывательной операции того времени — «Берлинский туннель», об истории Берлинской стены и ряде других важнейших событий послевоенного периода. На этом поле битвы с одной стороны выступал советский КГБ, а с другой — ЦРУ. Интересно предисловие к книге главного редактора издательства «Иейл Юниверсити Пресс» Джонатана Брента. Он считает, что в книге показаны две системы в действии:

«Американская разведка в конце Второй мировой войны почти не имела профессиональных или административных ресурсов. Это было учреждение с плохим финансированием, с малочисленным штатом, без достойного будущего. И наоборот, советская разведка в 1945 году была высокопрофессиональной, с историей, уходящей корнями в революцию 1917 года.

Советская разведка имела доступ к тем, кто был на вершине властной иерархической лестницы в Америке, Англии и Франции. Например, она могла знать, что обсуждал британский кабинет министров 10 сентября 1948 года, собравшись на несколько минут, и в начале октября доложить об этом Сталину. Она отвоевывала позицию за позицией, но все же никогда не могла понять ни американцев, ни немцев, поэтому не имела четкого представления, как поступят американцы перед лицом берлинской блокады. А американцы, не имея даже мало-мальски сравнимых ресурсов, тем более успешных операций, оказались в состоянии правильно оценить готовность Советов развязать войну из-за блокады и, благодаря своим аналитикам — если верить авторам книги—с успехом реализовали в 1948 году операцию “Воздушный мост”.

Западу в тот критический период удалось выжить не столько благодаря оружию, винтовкам, танкам, самолетам, бомбам, сколько знаниям. Ведь любая информация становится знаниями, а знания — политической силой.

Можно сказать, что советских людей предали их лидеры. Почему? Потому что идеологические обязательства и всепоглощающее стремление удержать власть были для лидеров главным и мешали смотреть правде в глаза. Как говорил Мэтью Арнольд, “поглощены собой они”. И хотя информации у них часто было больше, использовать ее с максимальной отдачей им не удавалось. Выигрывая сражение за сражением, они проиграли войну. Не так уж часто Сталину представляли информацию, которую он не желал знать. Очень редко советские лидеры узнавали о Западе правду. Им говорили то, что они хотели слышать, они видели то, что от них требовала их идеология. Когда Горбачев попытался это изменить, система развалилась».

И еще из этого же предисловия:

«Многочисленные победы КГБ редко бывали оценены по достоинству лидерами страны, ослепленными своей идеологией и предвзятым пониманием положения вещей в мире».

Но даже в этой книге, которая является серьезным вкладом в документальную литературу о послевоенном противостоянии Востока и Запада, среди 14 основных участников событий с американской стороны упоминается А. Даллес, а вот среди 24 советских участников описываемых разведывательных мероприятий начальнику советской внешней разведки места не нашлось. 1950-е — 1960-е годы ознаменовались расцветом тайных операций американской разведки. Исходя из «особой» роли США в мире и проникнув духом превосходства американского образа жизни, ЦРУ во главе со своим директором бросилось спасать «цивилизованный мир» от коммунистической угрозы.

Свою карьеру в качестве руководителя ЦРУ А. Даллес начал с успешно осуществленной крупной, своего рода пробной тайной операции «Аякс», в ходе которой было свергнуто правительство Ирана во главе с премьер-министром Моссадыком и восстановлен шахский режим. Непосредственно переворотом внутри страны руководил агент ЦРУ Кермит (Ким) Рузвельт (позднее известный в ЦРУ как «Мистер Иран»), внук президента Теодора Рузвельта.

Эта акция была направлена на защиту интересов американского капитала в сфере международных нефтяных компаний. Следует заметить, что операция затрагивала и личные коммерческие интересы А. Даллеса, поскольку принадлежавшая ему фирма «Саллинен энд Кромвелл» вела дела англо-иранской нефтяной компании.

В 1954 году президент Эйзенхауэр обеспокоился возрастающим влиянием Советского Союза в Латинской Америке, в первую очередь — в Гватемале. «Нам нужно было разделаться с пришедшим к власти коммунистическим правительством», —заявил позднее в одном из своих выступлений бывший президент. Последовала тайная акция ЦРУ, и неугодное правительство было свергнуто. Вскоре после этих событий на совещании в Белом доме Эйзенхауэр, обратившись к Даллесу, сказал: «Благодарю Вас, Аллен. Вы предотвратили появление советского плацдарма в Центральной Америке».

Затем последовало вмешательство ЦРУ в дела Египта, Коста-Рики, Бирмы, Индонезии, Лаоса, Вьетнама, Филиппин, Кубы. При Аллене Даллесе началось прямое вмешательство разведки в сферу политики. Не ограничиваясь чисто разведывательными задачами, ЦРУ превратилось в прямого творца политики, ставя перед собой цель сражаться с коммунизмом во всем мире. Все это стало возможным благодаря созданию Белым домом наибольшего благоприятствования подрывной деятельности разведывательного ведомства, что поставило его директора в исключительное положение.

Даллес имел несколько достаточно сильных каналов воздействия на президента Эйзенхауэра, главными из которых были ежедневные информационные сводки ЦРУ. Они как бы формировали мнение президента и держали его под плотным информационным колпаком.

Вторым каналом влияния было использование членов Совета национальной безопасности, в котором сильные позиции ЦРУ сохранились еще со времен президента Трумэна. В своих мемуарах бывший президент США писал:

«Всякий раз, когда Совет национальной безопасности собирается рассматривать какие-то планы, скажем, политику в отношении Юго-Восточной Азии, он тут же предлагает ЦРУ дать оценку возможных последствий этой политики.

Директор ЦРУ участвует в работе Совета и постоянно информирует его членов в связи с той или иной рассматриваемой им проблемой. Его оценки выражают мнение центральной разведки и учитывают точки зрения всех других органов, сообщающих свои рекомендации ЦРУ».

А. Даллес имел возможность согласовывать свои планы, а следовательно и планы ЦРУ, непосредственно с президентом. Во-первых, потому что он пользовался могущественной под держкой монополистических кругов, особенно нефтяных, интересы которых ЦРУ успешно защищало на Ближнем Востоке, в Юго-Восточной Азии и Латинской Америке. Во-вторых, его старший брат Джон являлся государственным секретарем в правительстве Эйзенхауэра. Оба брата отличались резко выраженными антисоветскими убеждениями и уверенностью в «особой», руководящей роли Америки в мировом сообществе.

В сущности, А. Даллес считал необходимым согласовывать свой курс лишь с президентом и братом. Практически все остальные лица, подключавшиеся к руководству разведывательной деятельностью, играли незначительную роль. Получение одобрения на те или иные акции превращалось для него в вопрос административной техники, основная подготовительная работа шла в стенах ЦРУ.

В этой атмосфере настойчиво проводимая идея Даллеса о том, что ЦРУ должно пользоваться исключительным правом осуществлять тайные разведывательные операции, находила поддержку в правительственных кругах и у самого президента. Неуклонно стремясь реализовать мечту об уничтожении коммунистической идеологии, А. Даллес основные усилия ЦРУ направлял на расшатывание основ советского общества. В основу своей деятельности он положил высказывания древнего китайского полководца и философа Сунь Цзы, в которых даются основы ведения «психологической войны». Сунь Цзы писал:

«Разлагайте все хорошее, что имеется в стране вашего противника. Вовлекайте видных представителей вашего противника в преступные предприятия. Подрывайте их престиж и выставляйте в нужный момент на позор общественности. Используйте также сотрудничество самых подлых и гнусных людей. Разжигайте ссоры и столкновения среди граждан вражеской страны. Подстрекайте молодежь против стариков. Мешайте всеми средствами деятельности правительства. Будьте щедры на предложения и подарки для покупки информации и сообщников. Вообще не экономьте ни на деньгах, ни на обещаниях, так как они приносят богатые дивиденды».

Творчески приспосабливая эти постулаты к своему времени, А. Даллес внушал офицерам ЦРУ:

«Посеяв там (в Советском Союзе. —Пргшеч. авт.) хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности поверить. Как? Мы найдем единомышленников. Найдем союзников и помощников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. Литература, театры, кино — все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых творцов, которые станут насаждать культ секса, насилия, садизма, предательства — словом, всякой безнравственности.

В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху. Мы будем незаметно, но активно способствовать самодурству чиновников, взяточничеству, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель. Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, и прежде всего вражду и ненависть к русскому народу — все это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом. И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или же понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ оболгать, объявить отбросами общества».

Умный и коварный Л. Даллес был хорошим психологом и прекрасно понимал, какие корни народного духа надо подрубать в первую очередь. И сделано было им в этом направлении немало.

В 1975 году администрацией Дж. Форда была создана специальная комиссия во главе с вице-президентом США Рокфеллером по расследованию деятельности ЦРУ. Позже были образованы две комиссии конгресса США — сенатская во главе с сенатором Черчем и комиссия палаты представителей, возглавлявшаяся конгрессменом Пайком.

Материалы официальных расследований деятельности американских спецслужб показывают, что ЦРУ занималась не столько сбором разведывательной информации, сколько вмешательством во внутренние дела многих суверенных государств.

Касаясь этой стороны деятельности ЦРУ, сенатская комиссия конгресса США («комиссия Черча») указывала:

«Тайные операции занимали главное место в деятельности ЦРУ на протяжении большей части истории в ущерб выполнению задачи по сбору и оценке разведывательной информации. Упор на проведение тайных операций, которые поощряли президенты Соединенных Штатов, привел к крайнему засекречиванию, сделавшему возможным такие злоупотребления, как заговоры с целью убийства иностранных государственных деятелей, и испытание наркотических препаратов на людях».

Авторы доклада также вынуждены были признать, что в начале 1960-х годов в ЦРУ было создано специальное подразделение, предназначенное для организации и осуществления специальных акций по ликвидации неугодных администрации США лиц. Замышлялись покушения на Ф. Кастро (имеются доказательства по крайней мере восьми попыток убрать лидера Кубы. — Примем, авт.), Сукарно, Чжоу Эньлая. В 1960 году А. Даллес отдал приказ убить премьер-министра Конго П. Лумумбу, для чего из Вашингтона в эту страну со специальным ядом был направлен один из руководителей американской разведки.

Подтвердилась связь ЦРУ с американской мафией с целью проведения переворотов и устранения политических деятелей. Так, в августе 1960 года А. Даллес утвердил планы привлечения американской мафии к операции против Ф. Кастро.

Как известно, вторжение на Кубу было последней тайной операцией А. Даллеса. Он начал разрабатывать ее еще при президенте Эйзенхауэре и продолжил при Дж. Кеннеди, который, как и другие представители правящей верхушки США, был явным сторонником уничтожения существующего политического режима на Кубе. У А. Даллеса была особая заинтересованность в осуществлении намеченного плана. Он надеялся укрепить свои позиции при новой администрации очередным успехом в Карибском море и превратить Кубу в базу борьбы с противниками американского режима во всей Латинской Америке. 19 апреля 1961 года, по словам самого А. Даллеса, был худшим днем в его жизни. Это была его личная трагедия и самая драматичная неудача США. Наступил конец эры Аллена Даллеса. Будучи долгие годы вне всякой критики, ЦРУ и ее директор вдруг сразу стали объектом жесточайших нападок со всех сторон. Первый удар последовал от самого президента Дж. Кеннеди: «Я, вероятно, допустил ошибку, сохранив Аллена Даллеса. Даллес обладает огромными способностями. Но я никогда не работал с ним, и мне сложно оценить смысл того, что он говорит. Даллес — легендарная личность, а с легендарными личностями крайне трудно работать эффективно. Я допустил ошибку, поставив Бобби (брат президента. — Примем, авт.) во главе министерства юстиции. Бобби должен быть в ЦРУ».

Карьера А. Даллеса как разведчика закончилась. Он, правда, успел поработать в комиссии по расследованию причин поражения в заливе Кочинос. Благодаря его усилиям удалось избежать изъятия тайных операций из ведения ЦРУ и ограничения его функций сбором разведывательной информации. Дж. Кеннеди принял доводы А. Даллеса и все оставил в ЦРУ по-старому, сменив только руководство. 27 сентября 1961 года в своей речи по поводу отставки А. Даллеса Дж. Кеннеди высоко оценил его заслуги: «Я не могу назвать никого другого, кто бы служил стране с большим мужеством и самоотверженностью, чем Аллен Даллес». Р. Биссел, заместитель директора ЦРУ по планированию, назвал А. Даллеса «непревзойденным специалистом в деле создания разведки и повышения ее эффективности».

Оценивая работу А. Даллеса в качестве разведчика еще времен Второй мировой войны, генерал-майор Д. Эйзенхауэр называл его «несомненно, наиболее выдающимся американским профессиональным разведчиком своего времени, хотя и более склонным к оперативному сбору и анализу информации, чем к долговременным разведывательным проектам». Став руководителем ЦРУ, он считался там разведчиком-мозговиком и получил прозвище Великий старик.

В штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли в главном вестибюле здания возвышается бюст А. Даллеса — апологета тайных операций, дух которого и поныне веет над ЦРУ.

Таким образом, можно констатировать, что после окончания Второй мировой войны, когда были сокрушены планы фашистского мирового порядка, человечество не обрело мир и покой, а оказалось перед реальностью другого, уже «нового мирового порядка». Сформировались могущественные силы, имеющие многочисленные легальные и нелегальные структуры, которые последовательно проводили в жизнь политическую доктрину безусловного господства одной сверхдержавы. То, что не удалось фашистской Германии, на протяжении десятилетий настойчиво, хотя и иными средствами, добивались Соединенные Штаты Америки.

Деятельность Центрального разведывательного управления США, как основного органа агентурной разведки и осуществления подрывных акций, всегда подчинялась и способствовала выполнению американских стратегических интересов.

В своей книге «Кто правит Америкой» американский социолог У. Домхофф отмечал, что «с момента своего рождения и на протяжении дальнейшей истории ЦРУ находилось под контролем высшего класса и функционировало в механизме элиты власти». А гораздо позднее, 15 августа 1989 года, газета «Крисчен сайенс монитор» признавала: «Великое долларовое наступление на Советский Союз успешно развивается. 30 тысяч ядерных боеголовок и оснащенная по последнему слову техники самая большая армия в мире оказались не в состоянии прикрыть территорию своей страны от всепроникающего доллара, который уже наполовину уничтожил русскую промышленность, добил коммунистическую идеологию и разъел советское общество».

В отличие от задач, которые стояли перед ЦРУ, Первому главному управлению КГБ в те годы ставились задачи именно сбора и аналитической оценки разведывательной информации. Среди них можно назвать такие, как своевременное выявление планов подготовки возможного нападения на СССР и конкретных мероприятий в области военных приготовлений; получение достоверной информации о создании новых видов стратегического оружия, способного изменить существовавший баланс сил, и о развитии наиболее перспективных областей науки и техники; добывание разведывательных сведений о политических и подрывных планах ведущих капиталистических стран в отношении СССР и стран социалистического содружества и о развитии событий в кризисных ситуациях.

Советская разведка была призвана воздействовать на соответствующие правительственные круги в ряде регионов с целью углубления разрядки напряженности международных отношений, отслеживать в этих кругах соблюдение заключенных межправительственных соглашений и содействовать их выполнению, а также создавать благоприятную атмосферу для встреч в верхах.

Таков был круг задач разведки в области информационной работы и проведения активных мероприятий против наших главных противников, которые решал коллектив разведчиков, возглавляемых А.М. Сахаровским.

Этот круг задач был определен решением ЦК КПСС от 30 июня 1954 года «О мерах по усилению разведывательной работы органов государственной безопасности за границей». Было предложено сосредоточить усилия на организации разведки в главных странах Запада — США и Англии, а также на «используемых ими для борьбы против Советского Союза странах, в первую очередь — Западной Германии, Франции, Австрии, Турции, Иране, Пакистане и Японии».

Совет Министров в том же году утвердил «Положение о Первом главном управлении КГБ», которое закрепляло его право на ведение разведывательной деятельности за рубежом, определяло структуру внешней разведки, ее функции, задачи, штатный состав. Принятые в 1954 году нормативные документы долгие годы служили основной правовой базой работы внешней разведки. Но, несмотря на наличие такой базы, начальнику ПГУ А.М. Сахаровскому приходилось работать в очень сложных условиях.

Последовавшая за кончиной Сталина в марте 1953 года борьба за лидирующее положение в руководстве страны отрицательно сказалась на деятельности внешней разведки. Рвавшийся к единоличной власти Берия провел неоправданные с точки зрения интересов работы разведки реорганизации и чистки. Многие оперативные работники «легальных» резидентур были отозваны, часть из них уволена; подверглась чистке агентурная сеть, с рядом источников была прекращена связь. Это привело к их потере для разведки.

После отстранения Берии последовали указания руководства страны о восстановлении жизнедеятельности разведки, о кардинальной перестройке ее работы, искоренении применявшихся ранее незаконных методов, о подконтрольности государственным и партийным органам.

Однако ни для кого не является секретом, что Н.С. Хрущев, укрепив свое положение лидера партии и приняв на себя с начала 1958 года руководство Советом Министров СССР, все в большей мере стал проводить авторитарную политику на международной арене, не слишком прислушиваясь ни к мнению Ю.В. Андропова, ни Б.Н. Пономарева, ни А.А. Громыко, ставшего в начале 1957 года министром иностранных дел Советского Союза, ни тем более начальника Первого главного управления КГБ.

И все же единственной силой, которой до середины 1980-х годов удавалось успешно противостоять многоплановой подрывной деятельности США и ее союзников, являлись органы государственной безопасности СССР.

Следует отметить, что, в отличие от ЦРУ США, которое «функционировало в механизме элиты власти», КГБ СССР был лишь инструментом, исполнявшим политическую волю ЦК КПСС. И не случайно его именовали «вооруженным отрядом партии». И был он не «всевластным», и не «всесильным», поскольку полностью подчинялся либо партийному лидеру, либо высшему партийному руководству в целом. Первое главное управление в тот период было лишь «проводником» внешнеполитической деятельности страны на международной арене.

Такое сравнение ни в коей мере не может умалять значимость внешней разведки в системе государственной безопасности. Секретная информация, которую получала разведка, помогала расставить акценты на уже имевшейся картине обстановки в противоборствующих странах и подтверждала либо в корне изменяла представление о ней.

И здесь роль начальника внешней разведки была особенно значительной. Ведь только он окончательно решал, какие из многочисленных информационных сообщений могут представить интерес для правительства, а какие следует перепроверить. Таким образом, именно начальник разведки нес ответственность за переданную или не отправленную в высшие органы власти информацию. Эта ответственность предполагала в свою очередь доверие высших органов власти к своей внешней разведке.

Тот факт, что должность руководителя внешней разведки является одной из важнейших в стране, требует от ее руководителя быть в курсе всех внешнеполитических событий и направлять коллектив разведки на защиту интересов государства, а не сиюминутных политических соображений и при помощи своей профессиональной квалификации доказывать руководству страны важность получаемой информации.

А.М. Сахаровский обладал всеми необходимыми качествами, которые требовались в то время от сотрудников разведслужбы высшего звена: у него была глубокая осведомленность о состоянии дел во всех внешнеполитических сферах, прогрессивный подход к использованию последних достижений науки и техники в разведке, правильное понимание управленческих и кадровых проблем.

Он воздействовал на подчиненных силой своей личности, соединяя в себе высокую ответственность, а также богатый жизненный и профессиональный опыт. Он предоставлял сотрудникам максимум возможности для самостоятельного решения поставленных задач и проявления при этом инициативы, не упуская бразды правления из своих рук и полностью контролируя расстановку кадров. Сахаровский многое сделал для решения социальных вопросов в ПГУ КГБ, включая медицинское обслуживание, жилищные проблемы и улучшение условий службы и отдыха.

Сахаровский не сомневался в верности выбранного партией пути и поэтому он не был политиком в полном смысле этого слова, т.е. не пытался обсуждать и влиять на решение политических проблем, а нацеливал коллектив разведки на безусловное выполнение поставленных партией задач.

Особенно наглядно проявлялась роль начальника внешней разведки Советского Союза в развитии сотрудничества с разведками стран социалистического содружества. Это было совершенно новое направление в деятельности нашей разведки, и оно видоизменялось по мере становления в соцстранах государственных структур, возникновения и укрепления органов безопасности, в которые входили и их внешние разведки.

На первых порах это была помощь, главным образом советническая, в создании и укреплении органов разведки молодых социалистических государств, передача им накопленного опыта, помощь в подготовке кадров, оснащении средствами оперативной техники.

Сотрудничество разведок социалистических стран, за сравнительно небольшой срок их существования, прошло сложный путь от простых форм обмена информацией до проведения совместных операций по всем направлениям разведывательной деятельности, включая и агентурную работу по проникновению в объекты разведывательной заинтересованности. Год от года оно становилось все более целеустремленным и взаимополезным. Повышались его оперативная эффективность и результативность. По существу, это было взаимодействие равноправных специальных служб дружественных государств. Оно отвечало интересам этих стран, способствовало укреплению их внешнеполитических позиций в мире.

Сотрудничество внешней разведки с органами безопасности соцстран следует прежде всего рассматривать как одну из форм связей Советского государства с братскими государствами, которое подчинялось общим принципам и нормам, существовавшим в отношениях между ними.

Во многих своих выступлениях перед руководящим составом начальник внешней разведки КГБ Сахаровский отмечал, что отношения с друзьями — сложная область деятельности, требующая такта, выдержки, тонкого оперативного и политического чутья, всесторонних знаний.

Он стремился к тому, чтобы это сотрудничество «день ото дня наполнялось глубоким содержанием, обретало четкие формы, выливалось в конкретные совместные оперативные действия, носило по-настоящему деловой характер и являлось полезным для обеих сторон». При переговорах делегаций внешних разведок на различных уровнях, при разработке совместных планов и согласовании конкретных мероприятий он требовал, чтобы предусматривалось полное взаимопонимание и, как правило, равные взаимные обязательства сторон. А.М. Сахаровский требовал от подчиненных, чтобы не на бумаге, а в повседневной практике механизм взаимодействия спецслужб постоянно развивался, постепенно переходя от передачи накопленного разведывательной службой нашей страны опыта к совместным оперативным действиям.

Вместе с тем следует отметить, что взаимное сотрудничество между разведывательными службами вовсе не означало полной «прозрачности» в их оперативной деятельности. Каждому профессиональному разведчику понятно, что требование прозрачности отношений в области разведывательной деятельности ставит под вопрос безопасность и эффективность ее работы, а поэтому она неприемлема.

В первые послевоенные годы сотрудники советских спецслужб, выполняя свой, как они считали, интернациональный долг, активно участвовали в становлении национальных служб безопасности Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши, Румынии, Чехословакии, Кубы, Югославии, КНДР.

В течение 1957—1958 годов аппараты старших советников КГБ в этих странах были преобразованы в аппараты старших консультантов КГБ, а в 1962 году Политбюро ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании на их базе представительств КГБ при органах безопасности стран социалистического содружества.

Юридическую основу взаимодействия разведок соцстран, как и раньше, составляли двусторонние межведомственные соглашения, центр тяжести сотрудничества постепенно переносился на поддержание полностью равноправных контактов и координацию совместных оперативных действий.

Страницы: «« « 12345678 » »»