Весёлое мореплавание Солнышкина Коржиков Виталий

«МЫ СПАСЁМ ТЕБЯ, ПЕРЧИКОВ!»

Солнышкин в отчаянии кусал губы. И всё из-за его выдумки, всё из-за него, Солнышкина! Он случайно взглянул на компас, который не снимал с руки и удивился: стрелка указывала точно на север! Солнышкин приободрился.

«Надо действовать, — решил он. — Надо воевать!» — И бросился наверх, в рубку.

В рубке было темно. Плавали-Знаем, расставив ноги и заложив руки за спину, смотрел в окно.

— Вы не имели права! — сказал Солнышкин. — Вы ещё за это поплатитесь! Это вам не пиратские времена!

Но Плавали-Знаем словно не заметил его и даже не повернул головы.

— Кто высаживал Перчикова? На какой остров? — повернулся Солнышкин к Петькину.

Но тот испуганно втянул голову в плечи и только мигал глазами.

— Ну ладно! — крикнул Солнышкин. — Мы ещё увидим!

Он хотел было поднять всю команду, которая ещё ничего не знала, но на минуту остановился. И тут за дверью Таиной каюты спросонья закричал попугай. Солнышкин прислушался.

— А Перчикова на остров! К острову Камбалы! А Перчикова на остров! К острову Камбалы!

Солнышкин притих. Не могло быть сомнений: Перчиков высажен на остров Камбалы. Но что это за остров? Солнышкин в три прыжка оказался у каюты боцмана. Он растормошил Буруна и выпалил:

— Камбала! Где Камбала?

— Не знаю, — сказал тот спросонья. — Наверное, всю съели. Спроси у Борщика. — И повернулся на другой бок.

— Да проснись же ты, боцман! — стал трясти его Солнышкин.

Наконец Бурун открыл один глаз, потом другой и, не поверив рассказу Солнышкина, в трусах побежал читать приказ. Пока он читал, волосы у него на ногах становились торчком.

Вернувшись, он закурил от волнения, но потом поплевал на палец, высунул в иллюминатор руку и прислушался к чиханью ветерка.

— Этот остров я знаю, — сказал он. — Перчиков не пропадёт, если догадается пойти на другую половину острова. Там есть рыбачки.

Старый Бурун был прав. Плавали-Знаем допустил ошибку. Он высадил Перчикова на ту сторону, которая казалась ему безлюдной, но другая часть острова была обитаема. Всё складывалось хорошо. Солнышкина мучило только одно сомнение: ведь и Перчиков не знает, что остров обитаем.

Он сжал кулаки и сказал:

— Держись, мы выручим тебя, Перчиков!

ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ПОЧИН МОРЯКОВ ПАРОХОДА «ДАЁШЬ!»

На рассвете почти вся команда уже знала о расправе с Перчиковым. В коридоре начала собираться толпа. Слышался возмущённый гул. Боцман Бурун уже в пятый раз рассказывал, как он услышал от Солнышкина всю историю, и переживал, что портил Перчикову настроение из-за каких-то тряпок. Тая утирала слезы. Солнышкин говорил, как он услышал последний крик Перчикова, и, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, призывал:

— Надо его спасти!

— Вернуть обратно! — гудел машинист Мишкин. — Перчикова на борт! Плавали-Знаем на остров!

— Немедленно повернуть!

Но тут неожиданно раздался спокойный голос:

— Тихо, ребята, тихо!

И словно из пустоты, перед командой возник маленький доктор Челкашкин. Он посмотрел на Мишкина голубыми глазами, повёл усиками и сказал:

— Прежде всего спокойствие. Бросьте кричать. Груз мы должны доставить вовремя. Скоро начинается учебный год, а мы везём для школ тетради. Раз. В яслях кончается манка и истрепались все соски, а у нас их полный трюм. Это два. Геологам нужны грузовики. Это три. Верно я говорю?

— Верно!

— Но мы должны спасти Перчикова! — крикнул Солнышкин.

— Перчикова! — подхватила команда.

— Правильно, — сказал Челкашкин и потёр пальцами лёгкую лысинку. — Доказано, что человек вполне может обойтись без пищи и воды неделю. И если даже у Перчикова ничего нет, то неделю он протянет наверняка. Наша задача состоит в том, чтобы вернуться сюда в три раза быстрее. Машинисты смогут развить предельную скорость?

— Будет сделано! — крикнул Мишкин и потряс своей мозолистой рукой.

— Команда сможет выбросить груз за один день?

— Сможет! — вмешался кок Борщик.

— Трудновато! — почесал затылок Бурун. — Но раз Борщик сказал — сделаем.

— Сделаем! — подхватил Солнышкин.

И все быстро разошлись по местам.

Через десять минут машина загудела, пароход помчался вперёд так, что нелетучие рыбы начали разлетаться во все стороны. Один за другим проносились острова, и в ушах у матросов свистел ветер.

На палубе готовились к выгрузке, снимали с трюмов брезенты. И только толстый артельщик еле волочил ноги. Он ничего не знал, но, по всей видимости, о чём-то догадывался.

Через несколько часов над горизонтом задымили вершины камчатских вулканов. С каждой минутой они становились всё больше. И скоро «Даёшь!» влетел на всех парах в прекрасную бухту. Солнышкин всё время стоял на палубе. Он то и дело задирал голову и смотрел вверх на ослепительные снега. Увидеть эти горы он мечтал всю жизнь…

По улицам города в порт бежали жители. На причалах толпились грузчики. Все увидели влетающее в порт судно и были поражены его скоростью.

— Неужели за ними гонится морской змей? — спросил на причале пенсионер, охотник до всяких историй.

— Видимо, у них к лопастям винта приклеены акульи плавники; я читал о таких усовершенствованиях, — предположил известный рационализатор.

Толпа нарастала.

— Что там у вас? — закричали на судно, едва «Даёшь!» подошёл к причалу.

— Экипаж встал на почётную вахту! — важно крикнул в рупор Плавали-Знаем, и все разочарованно стали расходиться.

Но тут Борщик побежал вниз по трапу и потащил за собой Солнышкина.

— Стойте! — кричал он грузчикам. — Стойте! Все остановились.

— Послушайте, что произошло с Перчиковым! — сказал Борщик.

— С Перчиковым?! — хором спросили грузчики.

— Да, — сказал Борщик и подтолкнул Солнышкина вперёд.

И едва тот рассказал уже знакомую нам историю, грузчики стали сжимать кулаки.

— Неужели на необитаемый остров?

— Хватит кричать! — сказал бригадир грузчиков Швыряй-Бросалкин. — Перчикову вопросами не поможешь! Крановщики, на места! Борщик, вари компот! — подмигнул он коку.

Длинные причальные краны подлетели к пароходу и начали снимать груз. Команда и грузчики вытаскивали из трюмов мешки с манкой. Бросалкин бросал на сетку сразу по десять мешков, а Солнышкин вытащил на причал один за другим двадцать ящиков сосок. Их тут же переправили в ясли, потому что даже на причале было слышно, как в городе кричат младенцы. За сосками пошли тетради. Солнышкин торопился. Он так вспотел, что последние пачки тетрадей промокли, и их пришлось пустить потом на черновики. Но в остальном всё было благополучно. Кок Борщик подавал грузчикам компот кастрюлями, а Бросалкин получил целое ведро.

Плавали-Знаем стоял на мостике. «Настоящая работа! — думал он. — Рекорд! Пришли домой — получай премию. На следующий раз — грамоту. А Моряков пусть отдыхает со своей корью».

Не успело солнце перевалить за полдень, а пароход «Даёшь!» готов был оторваться от причала.

ИДЕЯ КОРРЕСПОНДЕНТА РЕПОРТАЖИКА

Но в этот момент в порт влетел олень и застучал копытами по причалу. На нём сидел невысокий человек, с ног до головы увешанный фотоаппаратами. Одной рукой он ухватился за рога, другой держал у глаз фотоаппарат, а ногами пришпоривал оленя.

Это был Репортажик, фотокорреспондент газеты «Действующий вулкан».

— Одну минуту! Только одну минуту! — запыхавшись выпалил  раскрасневшийся Репортажик.

— Быстрее отдавайте концы! — зашептал доктор Челкашкин Буруну. — Быстрее! Или мы застрянем здесь на два часа!

— Одну минуту! — умоляюще воскликнул Репортажик и ухватился рукой за трос.

— Не можем! — сердито прошептал Солнышкин. — Ни минуты!

— Это почему же не можем? — раздался за его спиной густой бас. — Мы хорошо потрудились, мы заслужили, чтобы нас…

— Конечно, заслужили! — деловито поддакнул Репортажик и щёлкнул аппаратом: по трапу на причал спускался Плавали-Знаем.

Репортажик залез под оленя, лёг на живот, чтобы сделать снимок снизу, но вдруг спохватился и, отряхнув колени, щёлкнул пальцами.

— Идея! — крикнул он. — Мы сделаем замечательный снимок! — Он показал на вулкан и тут же вдохновился: — «Вручение сосок благодарным малышам у подножия вулкана».

— У подножия вулкана? — живо спросил Плавали-Знаем. — Но где же младенцы?

— Младенцы будут! — заверил Репортажик, вскакивая на оленя.

— Кто выгружал соски?

— Я, — недовольно ответил Солнышкин.

— Берите ящик на плечо и ждите меня.

Он шлёпнул оленя ногами в бока и скрылся за поворотом.

А спустя несколько минут по улицам города двигалось необыкновенное шествие: три няньки подталкивали коляски с младенцами, за ними, агукая малышам, шагал Плавали-Знаем, а сзади с ящиком на плече топал Солнышкин. Сбоку носился взад и вперёд Репортажик и щёлкал аппаратом.

— Отличный кадр! — восклицал он. — Так! Голову выше, улыбнитесь!

— Бодрей, бодрей, Солнышкин! — покрикивал Плавали-Знаем. — Впереди вулканы!

— Дурацкая затея! — ругался Солнышкин.

Он взмок, но всё же то и дело поглядывал в сторону вулкана. От его ледников тянуло волнующей прохладой. Вулкан величественно поднимал вершину, над которой колебалась светлая копна дыма. В небе кружили орланы, а где-то высоко-высоко тянулись прозрачные облака.

Солнышкин забыл про усталость. И мучило его только одно: «Перчиков! Перчиков! Эх, если бы не Перчиков!»

Он смотрел на вулкан, но в задумчивости совсем не обращал внимания на то, что дым над вершиной становился темнее и гуще.

Наконец экспедиция упёрлась в высокую скалистую стену.

— Прибыли! — крикнул Репортажик и соскочил с оленя.

Солнышкин сбросил ящик, огляделся. И у него захватило дух. Слева был крутой обрыв. Далеко внизу рокотал океан. «Даёшь!» сверху казался кузнечиком. А над головой с невообразимым шумом носились тысячи птиц. Они цеплялись за скалы, падали, и в воздухе рассыпались облака перьев.

«Птичий базар!» — с восторгом подумал Солнышкин и чихнул: перо залетело ему в нос.

«Апчхи! Апчхи! Апчхи!» — весело зачихали младенцы.

Репортажик не чихал. Он был занят работой. Наведя объектив на скалу, он распорядился:

— Коляски к стенке, младенцев на руки! Няньки вытащили ребят и выстроились в ряд.

— Капитан, вперёд! Солнышкин с ящиком, поближе! Руки — в ящик, соски — наверх. Ну, зачмокали, зачмокали!

Плавали-Знаем вытянул губы, причмокнул и протянул младенцу соску.

— Возьми, мой маленький, возьми, хороший.

— Так! — крикнул Репортажик. — Отлично! — И приготовил аппарат, но Плавали-Знаем неожиданно дёрнулся и прошипел Солнышкину:

— Вы что, и здесь не можете без фокусов?

Ящик ударил его в бок.

Но Солнышкин только пожал плечами. Он был ни при чём. Его самого подбросило вверх.

— Не волноваться! — весело крикнул Репортажик. — Это как раз то, что нам нужно. Начинается лёгкое извержение. Соски на изготовку.

Но тут так тряхнуло, что он сам подлетел и сел оленю на рога. Внизу громко закричали птицы. Плавали-Знаем от толчка сунул соску младенцу в лоб. Однако Репортажик успел щёлкнуть аппаратом.

— Отлично! — крикнул он. — Отлично! Ещё раз!

Тут раздался такой грохот, что младенцы заорали изо всех сил. Из кратера вулкана со свистом вырвались камни.

Плавали-Знаем бросился вниз, няньки за ним, а сзади, прикрываясь ящиком, бежал Солнышкин. Сбоку, болтаясь на рогах у оленя, скакал Репортажик и, хватая то один, то другой аппарат, щёлкал всё на ходу.

Камни барабанили по его спине, но он весело покрикивал:

— Замечательно! Чудесный сюжет! А сзади, словно содрогаясь от хохота, вулкан всё выбрасывал из жерла камни.

Плавали-Знаем и Солнышкин влетели на пароход, где их давно ждали.

— Полный вперёд! — скомандовал Плавали-Знаем. — Полный вперёд!

А Солнышкин ещё раз оглянулся на вулкан и вздохнул. Конечно, если бы не Перчиков, он бежал бы назад, к вулкану!

НОВОЕ НАЗНАЧЕНИЕ АРТЕЛЬЩИКА СТЁПКИ

Едва пароход вышел из бухты, на палубе появился доктор Челкашкин.

— Ребята, всем собраться у камбуза, — сказал он шёпотом.

— Есть собраться у камбуза! — подмигнули Солнышкин и Борщик.

И никто не заметил, как сзади, оттопырив ухо, к разговору прислушивался артельщик. Он тут же скрылся и побежал в каюту Плавали-Знаем.

Плавали-Знаем спросил:

— В чём дело?

— Заговор! — выпалил артельщик, вытирая лоб.

— Какой заговор?

— Тс-с… — приложил палец к губам артельщик. — Не знаю какой, но заговор.

И он выложил всё, что услышал на палубе.

— Я пойду туда сам, — сказал Плавали-Знаем.

— Но тогда они не будут ничего говорить.

— Верно, — сказал Плавали-Знаем. И хлопнул рукой по столу. — Ты должен всё подслушать.

— Но они меня туда не пустят, — сказал артельщик.

— Спрячься.

— Это идея! Это я могу. В канатный ящик. Он засиял от собственной выдумки и на цыпочках побежал к камбузу. Там ещё никого не было. Стёпка, кряхтя, втиснулся в большой сундук для канатов, поудобнее улёгся, придвинул нос к маленькой дырочке в крышке и приготовился слушать. Но в тот момент, когда он закрывал крышку, на верхнюю палубу вышла Тая с одеялом. Взглянув вниз, она притихла и пошла искать Солнышкина.

Между тем у камбуза собралась почти вся команда. Боцман присел на край сундука. Солнышкин устроился рядом.

— Итак, — сказал доктор Челкашкин, — мы собрались для того, чтобы обсудить…

Артельщик напряг слух.

Тут в дверях появилась Тая. Она дёрнула Челкашкина за рукав и приложила к губам палец. Потом она шепнула собравшимся несколько слов и показала пальцем на сундук.

— Так, — сказал Мишкин, — о чём же мы будем говорить?

Он докурил сигарету и сунул окурок прямо в сундучную дыру.

— О чём же мы будем говорить? — спросил Солнышкин и прикрыл дырку каблуком.

— О том, куда деть этот старый паршивый сундук! — сказал Челкашкин и стукнул по нему ногой. — Куда деть этот рассадник грязи!

У артельщика от канатной пыли щекотало в носу и першило в горле. Ему хотелось чихать, кашлять и плеваться, но он со страхом прислушивался к тому, что сейчас скажут.

— Выбросить! За борт! — сказал Бурун.

— За борт! — крикнул Солнышкин.

У артельщика по спине побежали мурашки. Он хотел было уже выскочить, но Челкашкин сказал:

— Я думаю, пока его можно убрать в подшкиперскую, а после разрубить на дрова.

Матросы подхватили сундук и, швыряя из стороны в сторону, оттащили в подшкиперскую.

Артельщик слышал, как сверху что-то загрохотало. Это Солнышкин забрасывал сундук старыми вёдрами, канатами и обрезками досок. Наконец шум утих, скрипнула дверь, и всё смолкло. Стёпка попробовал выбраться, но крышка не поднималась.

НОРД! НОРД!

А в это время Плавали-Знаем мрачно ходил по рубке и размышлял: «Какой заговор? Кто эти заговорщики?» Он надеялся на артельщика, но думал, что не мешает предпринять что-нибудь и самому. Сверху в иллюминатор он увидел спешащего куда-то Солнышкина.

— Солнышкин! — крикнул он.

Солнышкин хотел ускользнуть, но не успел. «Опять драить сапоги или кормить попугая», — насмешливо подумал он, тяжело поднимаясь по трапу. Но у самой рубки его встретил неожиданный возглас:

— Солнышкин, за штурвал!

У Солнышкина мгновенно спутались мысли. Прямо перед ним вращались спицы штурвального колёса. Петькин быстро крикнул: «Вахту сдал!» — и Солнышкин не заметил, как руки сами потянулись к штурвалу. Ноги приняли крепкую морскую стойку.

— Смотреть на компс, Солнышкин! — скомандовал Плавали-Знаем и крепкой рукой помог повернуть штурвал.

У Солнышкина совсем помутилось в голове. Вещи происходили просто невероятные. Он стоял у штурвала. Он вёл судно. Оно резало носом зелёные глыбы волн, и помогал ему не кто-нибудь, а Плавали-Знаем.

Плавали-Знаем с усмешкой посмотрел на Солнышкина: его затея начинала иметь успех.

— Что, не получается? — усмехнулся он. — Ничего, получится! Я сделаю из тебя матроса. Ты хочешь стать настоящим моряком? Я возьму тебя в самый дальний рейс. Хочешь в Аргентину? — Тут Плавали-Знаем остановился, но махнул рукой: — Где бы она ни приклеилась, в Америке или в Африке! Хочешь в Бразилию или в Австралию? Только надо знать, с кем дружить, Солнышкин!

У Солнышкина перед глазами плыли радуги. «Сейчас я из него выужу всё, что надо, — усмехнулся капитан. — Выложит всё до донышка!»

— Я научу тебя держать курс! — сказал Плавали-Знаем. — Нужно только смотреть на компас. — И он постучал пальцем по стеклу, где медленно двигалась стрелка. — На компас.

Солнышкин посмотрел на компас, но ему в глаза словно заглянул другой, подаренный Робинзоном. Стрелка его вела себя как-то насторожённо. Она показывала на север, но начинала колебаться.

— Эх, Солнышкин, если захотеть, если только захотеть, то все пароходства на земле ещё услышат: Магеллан, Лаперуз, Солнышкин. Как это звучит! Но для того чтобы стать большим человеком нужно вовремя отойти от всяких Перчиковых, Огурчиковых… Кто там затевает какие-то заговоры? Это бездельники, которые не умеют смотреть на компас. На компас надо смотреть, Солнышкин! — И он стукнул по компасу так, что чуть не выбил стекло.

А Солнышкин и так уже смотрел на компас. На свой маленький бронзовый компас. Солнышкину очень хотелось быть Лаперузом и Магелланом. Ему было очень жаль отходить от штурвала, но он стиснул зубы и передал управление Петькину. Нет, пусть он не будет капитан ом, пусть не будет моряком, но никогда он не станет предателем.

— Солнышкин! — вдруг закричал Плавали-Знаем. — Солнышкин, подумай!

Но Солнышкин уже всё обдумал. Он смотрел на маленькую бронзовую коробочку, где стрелка показывала: норд, норд!

РАЗВЕДКА УХОДИТ СПАТЬ

Плавали-Знаем ходил по рубке и стрелял по углам глазами. План провалился. Негодование переполняло капитана.

«Заговор! Я вам покажу заговор! Плавали — знаем!» И он с нетерпением ожидал своего разведчика.

Но прошёл час, второй, а артельщика не было. «Подавился он там сарделькой, что ли?» — обозлился Плавали-Знаем.

Над палубой уже качался из стороны в сторону месяц. Артельщик всё не появлялся.

С подозрительностью глядя по сторонам, Плавали-Знаем вышел к камбузу и остолбенел: канатного ящика не было. Только Бурун сметал веником с палубы мусор.

— Где ящик? Куда его дели? — взвыл Плавали-Знаем.

— А что? — как ни в чем не бывало спросил Бурун. — Я его оттащил в подшкиперскую. Хотите — могу открыть.

— Сам, я открою сам! — крикнул Плавали-Знаем и бросился в подшкиперскую.

Расшвыряв канаты и вёдра, он открыл крышку, и из сундука, серый, как ливерная колбаса, вывалился артельщик.

— Ну что? — зашептал Плавали-Знаем. — Что услышал?

Но артельщик только чихал и кашлял. Потом, шатаясь, он поплёлся в свою каюту, шлёпнулся на пол и проспал ровно двадцать четыре часа, во время которых произошло немало важных событий.

«СМОТРИТЕ НА ГОРИЗОНТ!» — КРИЧИТ СОЛНЫШКИН

Всю ночь Солнышкин не мог уснуть. Хотя руки и спина у него ныли после работы, он то и дело выбегал на палубу и вглядывался: не покажутся ли вдали очертания острова Камбалы? Навстречу дул сильный западный ветер. Волны взбирались на палубу, и брызги, словно солёные пули, барабанили по лицу Солнышкина. Он весь, до ниточки, промок, но зато сердце его стучало изо всех сил.

— Держись, Перчиков, подмога рядом! — весело приговаривал он.

В час ночи Солнышкин заглянул к боцману.

В два он растормошил Борщика. Потом он поднялся в рулевую рубку, чтобы сверху посмотреть в сторону острова.

Но нужно сказать хотя бы несколько слов о разговоре, который состоялся у камбуза, пока артельщик лежал в сундуке в подшкиперской.

— Итак, — сказал доктор Челкашкин, — утром мы подходим к острову. План операции по спасению Перчикова слдующий…

Тут все оглянулись и придвинулись к доктору.

— Солнышкин следит за появлением острова и даёт знать мне. Боцман готовит шлюпку и с Федькиным направляется к берегу.

— А я? — закричал Солнышкин. Ему показалось, что о нём забыли.

— Разве я кончил говорить? — возмутился Челкашкин. — Борщик держит наготове горячий бульон и чай. Тая готовит чистую постель. Не исключена возможность, что у Перчикова есть какие-либо повреждения или злокачественный насморк. Плавали-Знаем я беру на себя. Помощником оставляю Солнышкина. Ясно?

— Ясно, — ответили ему шёпотом.

— А теперь по местам! И каждому помнить о своём долге.

Так вот, в два часа ночи Солнышкин поднялся в рулевую рубку и натолкнулся на промокшего Плавали-Знаем. Он кашлял и отплёвывал пыль, которой наглотался, вытаскивая артельщика.

— Нечего шататься! — сказал он. — Время спать.

— Плавали — знаем! — весело подмигнул ему Солнышкин, так что тот чуть не споткнулся от удивления.

Неслыханная наглость! Ему отвечали его знаменитыми словами. Петькин, который стоял на руле, втянул голову в плечи, будто его могли стукнуть, но Солнышкину до этого не было никакого дела.

Ровно в четыре часа утра на горизонте, за гребнями зелёных волн, он увидел фиолетовую вершину острова и постучал к Челкашкину.

— Слышу, — раздался из-за двери голос.

Из каюты, сверкая лысинкой, появился аккуратно выбритый Челкашкин.

Из рубки доносился отчаянный кашель.

— О, это как раз то, что нам надо! — сказал доктор и заспешил в рубку.

Плавали-Знаем задыхался от кашля. Он схватился обеими руками за живот и согнулся.

— Как? — сказал доктор Челкашкин. — Вы так больны и не легли в изолятор?

— Никаких изоляторов! Кхе-кхе-кхе! — закачался из стороны в сторону Плавали-Знаем. — Эта проклятая погода!

— Но вы свалитесь с ног и заразите всю команду! Примите хотя бы таблетки!

— Так-кха-блетки! Да-а-вайте ваши та-кха-блетки! — яростно кашлял Плавали-Знаем.

Челкашкин достал из правого кармана две белые пилюли. Плавали-Знаем сунул их в рот. Ровно через минуту он, зевнув, сказал:

— Ну, я пошёл спать, — и улёгся прямо на полу.