Предмет вожделения № 1 Литвиновы Анна и Сергей
– Я не о любви, – досадливо отмахнулся Ходасевич. – Я о психологии…
Он прищурился, пожевал губами, а потом решительно сказал:
– Это исключено. – И сделал не терпящий возражений отметающий жест. – Ради любовника никто убивать не станет.
И добавил:
– И я прошу тебя, Татьяна: не надо больше странных идей. И так работы выше крыши.
– Ты очень красивая.
Она улыбнулась:
– Странно, что ты мне это говоришь.
– А что, тебе никто до меня этого не говорил?
– Говорил, но…
– Ой, засмущалась! Не надо… Все будет хорошо.
Даже лучше чем хорошо… Давай для начала поедим.
Хочешь?
– Хочу.
– Знаешь, что у меня есть – вон там, в пакетиках?
– М-м?
– Очень вкусненькие вещи. Бутылочка бордо. Знаешь такое вино?
– Да-а… Я читала, Д'Артаньян такое пил…
– А еще есть фляжечка коньяка, если тебе вдруг не понравится вино… И сыр бри…
– Это такой, с плесенью?
– Ну да. А ты что, не любишь с плесенью?
– Да нет. Можно. Прикольно даже.
– А еще там есть сырокопченая колбаска, и консервированный язычок, и салатик из мидий с помидорами…
– М-мм… Кажется, это вкусно…
– Слюнки текут?
– Знаешь, текут.
– Ну, тогда давай накрывай на стол. А я… Я пока пойду приму душ – если ты, конечно, не возражаешь.
– Не возражаю. Люблю чистеньких. Там в ванной есть свежие полотенца. И тапочки.
– А потом я вернусь, и мы с тобой поедим… А затем поиграем. Да?
– Не больно?
– Нет, ну что ты!.. Я знаю одну очень, очень интересную игру…
Примерно к пяти часам вечера Валерий Петрович и Паша Синичкин определились со списком «кандидатов».
Таня все это время как паинька выполняла обязанности высококвалифицированной секретарши: сидела в кресле за низеньким столом, на котором стоял компьютер (спина стала уставать и чертовски болеть!), и стучала по клавишам. Отчим сидел рядом, вглядывался в экран и коротко командовал:
– Вниз гони!.. Стоп. Вернись чуть назад…
Таня послушно гоняла курсор по спискам, привезенным Пашей.
От фамилий, имен, адресов у нее рябило в глазах.
Центральный аппарат МВД, центральный аппарат ФСБ… Сотрудники, члены семей… ФСО, СВР, Минобороны…
– Вот этого пометь… А теперь гони дальше… Стоп!
Назад!..
Отчим работал как бешеный – ни на минуту не отвлекался. И курил тоже как бешеный. Таня только и успевала – между делом, не отрываясь от экрана, – останавливать Валеру, вынимать новую, нераскуренную сигарету из его рук. Если бы не она – Ходасевич бы, наверно, пачку извел. Атак – всего половину.
Синичкин тоже сидел рядом – но скорее как мебель. Пялился в экран, в стремительно летящие строчки. Украдкой позевывал.
У Тани устали спина, плечи, руки и особенно глаза. Да и голова под конец перестала соображать – она действовала как автомат. А отчим оставался сосредоточенным и неутомимым.
В итоге за пять часов безотрывной работы они просмотрели все данные с Пашиного диска. И получили, как его назвал Валерий Петрович, «первоочередной список» – двенадцать человек. И еще семь «запасных».
– Будем надеяться, что он – среди них… – пробормотал Валерий Петрович. – Танюшка, ты можешь вывести это на печать?
– А почему нет? – усмехнулась она.
– Приятно иметь дело с компьютерно грамотным человеком, – удовлетворенно потянулся отчим. – Нда-с. По-моему, мы заслужили хороший обед… Танюшка, сварганишь чего-нибудь перекусить? Господин Синичкин привез нам всяческой провизии…
– Слушаю и повинуюсь, товарищ полковник.
Таня смиренно склонила голову и отправилась на кухню. Компьютер, надо признать, изрядно ей надоел.
Закупленная Пашкой еда была типичной для мужчин: все самое дорогое, но отнюдь не самое вкусное.
Эскалопы. Замороженная картошка фри Салат «Столичный» в пластиковом корытце. Два сорта соков. Две бутылки пива. И хлеб – далеко не первой свежести.
При этом никаких приправ, равно как соли и масла, Синичкин купить не догадался.
Ну, ладно: без приправ еще можно обойтись. Соль и перец, слава богу, нашлись у хозяина. А вот без масла поджарить картошку и мясо будет трудновато…
Таня порылась в кухонных тумбочках, заглянула в посудомоечную машину. Ура! – нашлись три сковороды с антипригарным покрытием. Значит, можно выкрутиться и без масла.
Татьяна принялась отбивать эскалопы – и думала: до чего же приятно кормить дорогих тебе людей.
Для отчима она вообще готова все на свете сделать. Он столькому ее научил! От стольких бед спас! Да и вообще, все самые светлые детские воспоминания с ним связаны. Дура мать, что с ним развелась… Ох, какая дура! Такими мужиками не бросаются. Да, по-моему, она и сама сейчас жалеет…
Паша Синичкин – тоже, в общем-то, близкий Тане человек. Совсем в другом роде, конечно, чем Валерочка. Но он – ее верный друг. Друг в самом прямом смысле этого слова. Ничего сексуального ровным счетом между ними не было (если не считать одного-единственного давнего поцелуя в Кусковском парке).
Таня порой Пашу годы напролет не видела, но если с ней случалась неприятность, она всегда бежала за помощью к нему. К Пашке – Пашуне… Вроде бы все просто с Синичкиным: он – боец, не рассуждающая гора мускулов. Но при этом у него имеется четкое представление, где в мире зло, а где – добро. И постоянно действующая внутренняя установка: зло должно быть наказано, а добро – торжествовать. И – внутренняя готовность сделать для этого все, что в его силах. И даже больше.
Пока она избивала эскалопы, на плите раскалились все три сковороды. Таня посолила-поперчила мясо, вывалила на одну сковородку картошку, на две другие разложила пять эскалопов: мужчинкам – по два, а ей и одного куска хватит.
Пища тут же зашкворчала, застреляла на огне. Эх, для полноценного обеда не помешали бы, конечно, помидорки, маслинки, огурчики… Ну, ладно, ограничимся глупым салатом «Столичный» – если уж Пашка такой тупой и хватает в супермаркете все подряд, не рассуждая.
Таня выглянула из кухни в гостиную.
– Ма-альчики! Идите мыть руки. Скоро обедать.
Но что это?
Отчим – еще минуту назад, кажется, безнадежно уставший от поиска «первоочередных» подозреваемых – сейчас сидит, сосредоточенный, над только что отпечатанными списками и что-то тихо-тихо втолковывает Синичкину. Тот притулился рядом в кресле, ловит каждое его слово и сосредоточенно кивает.
– Вы что это там обсуждаете?!
Отчим, не отрываясь от списка с «кандидатами», повел носом:
– Таня, Таня! Мясо!
Мясо и вправду пригорало – и Татьяне пришлось броситься к плите. Знала: Валерочка не простит ей испорченного обеда, ворчать будет до вечера.
Она убавила огонь, стала переворачивать эскалопы. Кусок мяса шмякнулся на пол. Она схватила его руками, обожглась, кинула назад в сковороду… Негигиенично, конечно, но очень уж она злилась.
Да что ж это такое! Мужики – шовинисты! Принялись втихаря от нее что-то обсуждать! А ее загнали на кухню! Что она им – повар Фриц?! [6] Секретарша какая-нибудь?! Эта, как ее… Из романов Гарднера…
Ну, неважно… Спасибо, что Валера с Пашей не возомнили, что она – садовник Теодор, газон постригать не заставили!..
Помешав лопаточкой картошку, Таня постаралась умерить гордыню, привести себя в равновесие. Смириться. Все равно, если отчим чего решил ей не говорить – ни за что не расскажет.
Лучше подумать, как быть. Что и как ей удастся у него выведать. И чем она сможет быть ему реально полезна.
Поджаривание эскалопов с картошкой за помощь, конечно, не считается.
Татьяна выключила газ и прокричала:
– Валера! Паша! Пора обедать!..
Генерал был уверен, что этот телефон не слушают.
Хотя бы потому, что аппарат был изъят полгода назад при аресте одной криминальной «шестерки». С тех пор сотовый проходил в качестве вещдока, а на самом деле просто валялся у него в ящике стола.
– Давай докладывай, Кобылин.
– Работаем, – выдохнул тот с оттенком безнадежности.
– Ра-бо-та-ем… – угрожающе повторил генерал по складам. – А результаты?
– Работаем по толстяку, – тоскливо доложил Кобылий. – Отслеживаем все его связи. Отсмотрели пограничные КПП. Госграницу он не пересекал…
– Да в Москве он, в Москве!.. Это бритому ежику ясно!
– Мы шерстим его знакомых.
– А девчонка?
– Она тоже… Исчезла…
– По ее контактам работаете?
– Сил у нас мало, – тоскливо выдохнул Кобылин. – Людей раз-два и обчелся.
– Я сам знаю, – закипая, сказал генерал.
Диким усилием воли смирил привычно подступивший к горлу гнев. Аж зубы от напряжения скрипнули… Но если нет возможности разрядиться – ударить, растоптать, унизить – зачем тогда и начинать гневаться?
Спокойно произнес:
– Ты что, не понимаешь, Кобылин, свое положение?
– Понимаю, – покорно проговорил тот.
– Ты что, не соображаешь, Кобылин: эти двое могут привести нас к объекту?
– Так точно, соображаю.
– Давай действуй, Кобылин. До завтра срок у тебя.
Помнишь ?
– Так точно.
Он положил трубку.
Никакой разрядки.
Это плохо.
И дело не движется.
Это еще хуже.
Валера улегся спать, как всегда, рано. Посмотрел десятичасовые новости, похрумкал сушек с чаем. Сказал:
– Спокойной ночи, Танюшка, – легонько чмокнул ее в висок и отправился наверх, на боковую.
Синичкин уехал с дачи сразу после обеда. Видимо, инструкции, которые успел ему дать отчим – пока Таня, как кухарка, готовила им пищу! – были ясными и исчерпывающими. Никаких вопросов при ней Павел не задавал. Ни о каких делах они с Валерием Петровичем за едой не говорили.
Уехал Синичкин взбодренный, нацеленный на дело. На неведомое Тане задание.
Распечатанные списки возможных преступников он, естественно, увез с собой.
Татьяна ни о чем отчима не спрашивала. Все равно ведь тот не ответит – нахмурится или высмеет ее.
Она послонялась по особняку, полистала старые «Спид-Инфо», посмотрела одним глазом телевизор.
А вот когда Валерий Петрович отправился почивать, выждала для верности полчаса, а потом подошла к компьютеру, за которым они сегодня работали.
Прислушалась. Сверху, из спальни, не доносилось ни звука. Отчим даже не храпел.
Таня включила комп. Довольно быстро разыскала директорию с Пашкиными списками. Действительно, в общей сложности шестнадцать мегабайт. Для дискеты многовато.
Однако она еще днем заметила в дискодержателе на столике стопку, дисков с надписью «CD-R». Это означало, что они чистые. А компьютер, слава богу, у босса оказался последней модели и был снабжен «резаком» для записи информации на лазерный диск.
Таня вставила чистый CD в записывающее устройство. Вызвала программу Вит.
Через каких-нибудь две минуты все было готово.
Шестнадцать мегов информации, которую Синичкин добыл благодаря своим оперативно-постельным мероприятиям, прекраснейшим образом уложились на CD.
А диск – нырнул в глубины Таниной сумочки.
Она снова прислушалась. На втором этаже, где спит отчим, – тишина. А принтер у босса – лазерный, почти бесшумный. Вполне можно рискнуть.
Она вызвала на экран список первоочередных подозреваемых, нажала на иконку печати. Тридцать секунд – и дело сделано. Фамилии «чинов», состав их семей, адреса, телефоны, места работы и даже хобби…
Распечатку Таня тоже бросила в сумочку. Потом взяла лист бумаги из стопки на одном из журнальных столиков, пошла на кухню. Минуту подумала и написала:
Валерочка!
Ты будешь ругать меня. Ну и пусть.
Все равно у меня есть собственный план. План, как изловить этого гаденыша. И поэтому – спасти тебя.
В моем плане нет ничего опасного – но ты все равно не разрешил бы мне им заниматься, я тебя знаю.
А сидеть без дела на даче – сил нет как скучно.
Поэтому я уезжаю. Пожалуйста, не волнуйся за меня. Я найду себе «укрывище» еще лучше, чем у тебя, и буду в полной безопасности.
Пожалуйста, не ищи меня. Я буду сама тебе звонить – из автомата, по здешнему городскому телефону. О том, что это я, ты узнаешь из нехитрого шифра: звоню – слушаю два гудка, а затем кладу трубку. Потом звоню еще раз, уже по-настоящему.
Постараюсь звякнуть тебе завтра. Доложусь, как у меня дела.
Целую тебя крепко.
Все будет хорошо.
Твоя Т.
Таня подумала было добавить хулиганский постскриптум. «Записку сожги или съешь», – но удержалась.
Она напоследок опорожнила отчимову пепельницу и прижала ею листок сверху.
Огляделась. Взяла сумочку, в которой лежал бесценный диск.
Тихонько открыла дверь особняка.
Было не поздно, и электрички в Москву еще ходили.
Таня заспешила по темной и тихой дачной улице к станции.
Насчет того, что придуманный ею план «абсолютно безопасен», она, конечно, лукавила.
Глава 5
Девятое июля, среда.
Ночь
Среда для Тани началась под стук вагонных колес.
«Я – предательница и дура», – корила она себя, качаясь в полупустом вагоне. За, окном мелькал унылейший пейзаж: свалки, ржавые ряды гаражей, редкие фонари: будто и не в столицу, не в центр России въезжаешь, а в какую-то дикую провинцию.
От самоукоров Таня перешла к аутотренингу: «Нет, я не дура. И никого не предаю. Наоборот – работаю на общее дело. И, могу поспорить, добьюсь результатов куда быстрее, чем Пашка!»
Фонари за окном мелькали все чаще, свалки исчезли – электричка приближалась к центру столицы.
От яркого света, сполохов реклам, отремонтированных зданий сразу и настроение улучшилось.
Электричка начала тормозить. Ого, почти час ночи! Пассажиры резво выпрыгивают из вагонов и спешат на последний поезд метро – кто в режиме спортивной ходьбы, а кто и бегом. Таню тут же подхватил людской поток, повлек в сторону станции «Комсомольская». Она не противилась. На вокзале ей делать нечего. Здесь опасно – особенно если ее действительно ищут. В голове плотно засело, еще из старых советских детективов: «Проверяйте вокзалы, аэропорты и другие места массового скопления граждан». Так что на всякий случай нужно как можно быстрей покинуть «массовое скопление»…
Была, правда, мысль потолкаться на вокзале, присмотреться к старушкам, которые шустрят с табличками «сдаю жилье». Уж бабулька-то вряд ли потребует у нее паспорт…
Но по зрелом размышлении Таня от этой идеи отказалась. Даже не потому, что в съемных комнатках наверняка живут тараканы, а соседями могут оказаться лихие джигиты. Просто вспомнила: когда-то отчим рассказывал – почти все старушки-"одуванчики", сдающие жилье на короткий срок, сотрудничают с ментами. Сливают им информацию о подозрительных квартиросъемщиках. Кто за малую копеечку старается, а кто по зову души. И Таня не сомневалась: бабульки наверняка решат, что она – подозрительная. Да тут любой задастся вопросом – зачем Татьяне, явно москвичке, причем на вид совсем не бедной, снимать комнатуху в переулках Каланчевки?
Нет, прочь с этого вокзала!
Таня спустилась на Кольцевую линию метро и вышла на следующей станции, на «Проспекте Мира».
Здесь «скопления» уже не было – народ, подкошенный дневной жарой, отдыхал перед рабочим днем. У подземного перехода скучала парочка милиционеров.
Они откровенно зевали и в сторону Тани даже не взглянули.
"Хорошо, конечно, что во мне не признали возможного фигуранта. Хотя, скорее всего, я и не являюсь фигурантом. И официально меня никто не ищет.
А вот на грудь под новой кофточкой господа милиционеры могли бы и посмотреть. Впрочем, менты, они и есть менты. Что с них взять…"
Таня прошла под проспектом Мира и взяла курс на «Макдоналдс». Не время, конечно, лопать биг-маки, но, с другой стороны, когда у Микки Спилейна или Рекса Стаута герой не знает, что делать, он коротает время в какой-нибудь точке быстрого питания.
«Макдоналдс» оказался почти пустым – всего несколько посетителей. Завидев Таню, продавцы вскинули руки в усталом приветствии: «Свободная касса!»
Прежде чем сделать заказ, Таня украдкой осмотрелась. Публика в закусочной выглядела необычно – сплошь в спортивных костюмах и тапочках, а у одного мужика, расправлявшегося с огромной порцией картошки, рядом со столиком стояли костыли. Таня сначала удивилась странному составу посетителей, но быстро поняла: здесь ведь Склиф поблизости. Небось народ оттуда и набежал. Дождались отбоя, подкупили медсестричек с охранниками и теперь отдыхают от больничной кормежки.
«Может, мне тоже в Склифе поселиться? – мелькнуло в голове. – А что, это идея!»
Таня вспомнила, как однокурсница Маргарита рассказывала, что в Склифе недавно открыли какое-то восстановительное отделение для «практически здоровых».
«Деньги неслабые, зато отдельная палата и максимум внимания. И массажики тебе, и иглоукалывание, и барокамера! Я за неделю на пять кило похудела!»
Таня, помнится, тогда подняла подругу на смех.
И процитировала Майю Плисецкую: «Как вам удается сохранить такую замечательную фигуру?» – «Сижу не жрамши!» А Маргарита в ответ припечатала: «Можно подумать, ты – идеал! Ну, худеть тебе, допустим, не надо. Зато цвет лица оставляет желать много лучшего и спина сутулая…»
Стервоза она, эта Маргарита! Вспомнишь про нее – и сразу настроение портится. Как будто в Москве можно встретить хоть одного человека со здоровым цветом лица!
Таня так и не распечатала свой биг-мак. Вместо этого достала зеркальце и проинспектировала «цвет лица, который оставляет желать».
Осмотром, впрочем, она осталась довольна. Странно: время – начало второго ночи, а вид у нее – будто только что с курорта. И румянец в наличии, и глаз горит. Вот как на нее приключения действуют! Но, впрочем, подлечиться никогда не помешает. Особенно если это нужно для дела.
Таня уже потянулась к записной книжке – искать телефон Маргариты. Но взглянула на посетителей «Макдоналдса» – своих будущих соседей – и отдернула руку. Это что же, ей тоже придется ходить в спортивном костюме и тапочках? А после отбоя бегать подкрепляться биг-маками? Нет, не пойдет. Да и лечиться – пусть и во всех отношениях приятным массажем – ей решительно не хочется. К тому же и времени на такие глупости нет.
«Нет уж, доживу до пенсии – тогда и буду в больницах киснуть да на массажи ходить, – порешила Таня. – А сейчас нужно искать более „здоровое“ укрытие».
Она сняла крышечку с биг-мака и щедро сдобрила бифштекс кетчупом из пакетика. Хилый юноша с соседнего столика (клетчатая пижамная куртка, тоскливое личико – в общем, типичный язвенник) вперился в залитый томатом бутерброд завистливым взглядом.
Таня хмыкнула – представление еще не закончено. Она распечатала коробочку горчичного соуса и выложила ее содержимое поверх кетчупа. Юноша охнул и отвернулся.
А Таня с аппетитом вгрызлась в свой «не правильный» бутерброд и задумалась.
"И все-таки: где мне ночевать? У друзей? Не годится. Во-первых, небезопасно – и для меня, и для них. Во-вторых, последует неизбежная куча вопросов, а отвечать на них я не могу… Значит, остаются гостиницы – но в них без паспорта не пускают, а его мне показывать нежелательно. Тупик. Замкнутый круг.
Впрочем, великий Валерочка говорит, что тупиков да замкнутых кругов не бывает. Есть только дураки, которые не видят элементарного выхода… Интересно, а что будет, если я ломанусь в совсем уж крутой отель, где с клиентами негусто? В «Метрополь», например, или в «Мариотт»? Попросят они показать паспорт?
Бог его знает, какие у них правила… Можно, конечно, положиться на удачу и попробовать".
Таня представила, как она идет по мраморному холлу, подходит к стойке, отвечает на дежурную улыбку администратора… «Пожалуйста, ваш паспорт», – просит тот. «А паспорта у меня нет. Не могли бы вы пойти мне навстречу?» Ну и что – пойдет? Или не пойдет? Скорее всего, нет – несмотря на всю ее красоту и умоляющий вид. Что ему, этому администратору, работа в такой кормушке не дорога? Да и не Клава она Шиффер, чтобы из-за нее инструкции совсем уж внаглую нарушать. В гостиницах, кажется, регистрировать обязаны всех – и направлять списки в ОВИРы или паспортные столы. А в дорогущих отелях правила должны быть еще строже – чтобы по соседству с Кремлем какой-нибудь снайпер или шахид не поселился.
А если ей рискнуть и все-таки въехать в гостиницу по паспорту? Тогда в паспортный стол придет информация, что госпожа Садовникова жирует в «Марйотте». И коль скоро они с Валерой полагают, что преступник действительно крупный милицейский чин, то ему эти списки получить – раз плюнуть… Нет, не пойдет. Опасно. Валера ее за такую опрометчивость на месте прикончит. Вербально, конечно, но прикончит.
«Ну и что мне остается? – резюмировала Таня. – Ночевать на скамейке? С позором возвращаться к отчиму?..»
И тут она вспомнила. Выхватила из сумки записную книжку, начала лихорадочно перелистывать… Ура, есть!
У Тани была давняя привычка. Называлась она – как ехидничали на работе – «записывать всякую дрянь».
Таня вносила в свою телефонную книгу не только друзей и знакомых, не просто полезных, а также потенциально полезных людей, – но и всякую, как говорили коллеги, «шушеру». Телефон скорняка, который клепал норковые шубы прямо на дому. Координаты торгинспекции. Телефон секции конного спорта… В итоге она не обращалась к подпольному скорняку, не «стучала» в торгинспекцию и так и не научилась ездить на лошадях. Но верила: когда-нибудь эти телефоны ей пригодятся. Вот оно и случилось.
Зачем, скажите, она чуть не год назад внесла в записную книжку координаты «первого в столице семейного отеля»?
"Кажется, я тогда подумала: вдруг Том опять в гости нагрянет… Или какой-нибудь его приятель…
В моей квартире или в «Метрополе» жить не захочет – вот и поселю его в «семейный отель».
Никакие иностранцы к ней, правда, не приехали, а телефончик в записной книжке остался.
Таня прикрыла глаза и постаралась воспроизвести в памяти рекламное объявление «семейного отеля»:
«Настоящий домашний уют.., вкусные горячие завтраки.., в самом центре столицы.., полный комфорт.., эксклюзивный сервис.., ваши желания угадываются еще до того, как они появились!»
Кажется, это то, что нужно.
Таня торопливо доела биг-мак и покинула «Макдоналдс».
В семейный отель она позвонит с телефона-автомата.
– Ее нигде нет. Мы проверили все.
– Плохо проверяли. Она где-то рядом. Где-то в городе.
– Но вы же сами говорили, что эта девушка непредсказуемая.
– Говорил. Но сейчас она точно в Москве.
– Ясно…
– Тогда действуй.
«Памятник надо поставить тому, кто придумал этот „семейный отель“, – думала Таня. – Тьфу, все время забываю, что памятники ставят покойникам, а живым – монументы».
Уже через полчаса после того, как она позвонила диспетчеру, Таня обживалась на новом месте.
В систему «семейного отеля» входили апартаменты, раскиданные по всему центру столицы. Вежливая телефонная девушка подробно расспросила Таню о предпочтениях – и тут же предложила на выбор четыре квартиры.
Таня выбрала «двушку» на Третьяковской.
Диспетчерша в трубке пощелкала клавишами компьютера.
Читать бесплатно другие книги:
