Тиоли Гринь Анна

Глава 8

В последнюю ночь нашего странного путешествия я почти не спала, лежала, свернувшись калачиком под тонким одеялом, и боялась проморгать рассвет. Почему-то казалось очень важным увидеть его именно теперь, будто на ухо мне шепнули: он будет особенным для тебя, пусть и безрадостным.

И я ждала рассвет, наблюдая за драконом, а он все так же маячил хмурой тенью на гребне, повернувшись к нам спиной. Яозу сладко посапывал, ему не было дела до наших эмоций.

Желудок предательски побулькивал, напоминая, что за эти недели я съела мяса больше, чем за предыдущие пять лет. Погладив живот по часовой стрелке и скривившись от боли, я встала и, несмотря на предупреждение ачжосси, полезла наверх.

Дже Хён поморщился, когда я осторожно устраивалась на острых камнях в нескольких метрах от него, но ничего не сказал. В сиреневом предрассветном небе медленно расцветали причудливые краски, распускаясь и превращаясь в странный психоделический пейзаж.

Вот долина оранжевой травы с синевато-фиолетовым озером чуть сбоку, на краю которого белесыми нитями вырастают, словно взрываются, грибообразные цветы, отражаясь блеском в неспешно плывущих облаках. А вот нежная гладь сиреневого моря с алыми лепестками парусников.

Мы молчали, даже не смотрели друг на друга: Дже Хён не догадывался, как много я вкладываю в это время наедине, а я боялась выдать правду и просто наслаждалась моментом. Это куда проще, чем попытаться заговорить.

Через пару часов мы спустимся вниз и окажемся у границы с владениями Хадже. Всего несколько часов понятного и обыденного пути, а потом…

Дракон не знал, что нас ждет, а я боялась даже пытаться представить. Может произойти все, что угодно.

Смогла ли бы я по собственной воле отправиться куда-то, допуская в том числе и собственную гибель на пути к цели? Нет. Наверное, нет. Сейчас у меня нет цели, которая бы стала столь важной. Важнее жизни.

«Еще недавно ты была готова отдать ее, свою жизнь, за возможность получить покой», — вынужденно напомнила я себе.

Не признать это было нельзя. Да, но кое-что изменилось. У тех серости и беспросветности, в которых я существовала, появилось немного красок Ярких и режущих глаз, как этот рассвет.

— О чем ты думаешь? — вдруг спросил Дже Хён, и я вздрогнула.

Разве важно, о чем я думаю? Разве мысли ноби имеют значение?

— Я вспоминаю свои сны, — не желая говорить истину, промолвила я.

— И что же тебе снится? — вновь удивил меня вопросом дракон.

Я долго молчала, не зная до конца, хочу ли этого или нет, но потом заговорила, рассказывая Дже Хёну пусть не всю правду, но ту ее часть, которой он мог поверить. В какой-то степени…

— Мне часто снится другая жизнь, будто я сама прежде была иным человеком, жила далеко-далеко на западе, где люди выглядят иначе. У них светлая кожа, светлые глаза и совсем другие черты лица. И время там тоже иное, будущее…

— И кто ты там? — усмехнулся Дже Хён, но я не уловила, поверил он или нет, слишком сильно волновалась, впервые рассказывая кому-то о себе.

— Я? Свободная. Просто человек. Дочь, — начала перечислять и сама же задумалась, пытаясь понять, кем я была там. Кем была Таня? — Обычная девочка. Одна из многих, но свободная и чуть более счастливая. Не знающая тягот. Не ведающая, что бывает сложно.

— Странные сны, — рассмеялся он и потер подбородок, прогоняя усталость. — А я не вижу снов. Никогда.

Я искоса посмотрела на дракона, боясь спугнуть его странное настроение. Он улыбался и выглядел таким расслабленным, словно нам предстояла легкая прогулочка, а не встреча с целым кланом недружелюбно настроенных Хадже.

— Никогда?

Мой вопрос рассмешил Дже Хёна, и он посмотрел на меня, будто я сказала что-то забавное:

— А тебе всегда?

— Очень часто. — Не разделяя его эмоций, я зажмурилась, подставляя лицо первым теплым лучикам.

Мы замолчали. Дже Хёну явно не хотелось говорить что-то еще, а я не знала, о чем спрашивать. Да и надо ли? Зачем узнавать об этом человеке больше, чем нужно, если в ближайшем будущем мы простимся? Зачем это делать? Очень скоро мы станем врагами, так зачем мне все это? Только лишние страдания.

Я глубоко вздохнула и перевела взгляд на дракона, вопреки собственным мыслям осторожно, но пристально его рассматривая, чтобы запомнить каждую черточку его лица.

Дже Хён заметил мое внимание и повернул голову, но я успела вовремя спрятать взгляд, чтобы не выдать того, что таилось в глубине зрачков. Себя со стороны я видеть не могла, но чувствовала щемление в груди, как бывает, если теряешь что-то очень важное. Или кого-то.

«Он просто слишком хороший. — В последние дни я стала довольно откровенна с собой. — Хороший. И тебе это нравится… Не влюбись!»

Утро вступило в свои права, выжигая уже совсем летними лучами обломки моей надежды на лучший исход, оставляя только страх и неприятное предчувствие. Я не собиралась упоминать о них, не собиралась отговаривать Дже Хёна. Просто знала, что буду переживать и бояться каждую минуту, но лучше так, чем видеть страх еще и в глазах дракона. Дже Хён выглядел спокойным, словно ждал этого дня много лет.

— Нужно идти, — поднимаясь, произнес он и начал спускаться. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Дже Хён часто оглядывался, наблюдая за тем, как я шагаю следом, но ни хромоты, ни неуверенности не заметил и успокоился.

Мы шли, петляя по узким тропкам, а я все пыталась заметить изменения вокруг. Казалось, чем ближе мы к землям моего клана, тем заметнее должно быть это. Но ничего странного или необычного я не видела. Единственным отличием, на которое я обратила внимание, оказалось то, что, хоть солнце и спряталось за тучи, мне с каждым часом становилось все уютнее, будто на плечи опустился теплый плед.

Так бывало дома, когда я еще знала себя как Таню. В те вечера, незадолго до происшествия с машиной, я иногда оставалась в квартире одна. Мама, как ни странно, не любила все время страдать дома и выбиралась в гости, чтобы вдоволь посудачить с очередной подругой уже на ее жилплощади. Может, кому и могло бы быть одиноко, но не мне.

Я представляла себя на острове, где никого нет. И этим островом было большое кресло в гостиной под настенным светильником. На маленький столик я составляла и складывала все, что могло понадобиться, вооружалась пледом и интересной книгой, выключала всюду свет и устраивалась в кресле. Мир сжимался до размеров светового круга от лампы_; радужные блики через изломанные грани стеклянного плафона отражались в подлокотниках и большом бабушкином серванте, который мама все планировала выбросить.

Под пледом, с чашкой чая, чтение становилось священнодействием, особенно когда мне в руки попадала какая-нибудь очень интересная старенькая книжка. Многие и многие люди касались ее истрепанных страниц, проводили пальцами по пожелтевшим за годы рисункам, оставляли следы от чая или сока, от чего кое-где стирались слова и целые фразы, и приходилось долго думать над смыслом. Кто-то мог подклеить книгу бумажными полосками или скотчем, отмечая в истории свое внимание к разваливающемуся библиотечному томику.

Мне вообще нравилось бывать в библиотеке, хотя большинство книг я и так могла отыскать в Интернете. Сидеть в кресле под пледом, попивая горячий чай из громадной кружки, казалось очень странно в компании ноутбука или планшета, а вот книга всегда идеально вписывалась в подобные часы одиночества. Я проводила пальцами по тканевой обложке со скупыми золотистыми буковками, погружаясь в мир, созданный писателем, и позволяя увлечь себя приключениями героев. Что может быть лучше, чем провести полночи в обнимку с томиком «Интергалактической полиции»? Остаться один на один с тяжеленными двумя томами злоключений графа Монте-Кристо? Обложиться, как капустными листами, повестями Агаты Кристи в мягких бледно-розовых обложках? Или втайне от мамы принести домой взятый не по порядку томик Анн и Серж Голон?

С последними всегда была беда. Как и в любой небольшой районной библиотеке, на полках никогда нельзя было найти всех книг цикла. Они или гуляли по рукам, или вообще отсутствовали в хранилище и зале. А перевод первого тома шедевра Толкиена далекого восемьдесят второго года всегда томился на полке в компании свеженьких книг.

Держать книги дома не хотела мама, жалуясь на пыль и детство, проведенное в окружении оной в доме бабушки и дедушки, вот и приходилось наведываться в библиотеку по два раза в неделю.

Улыбнувшись воспоминаниям и обхватив себя руками за плечи, я ускорила шаг, почти настигая Дже Хёна. Яозу поднялся куда выше нашего, скрывшись по ту сторону вершины холма и обозначив свое местоположение встрепенувшейся с веток стайкой птиц. Через десяток шагов и мы оказались наверху и, не сговариваясь, уставились на долину.

Мне казалось, что все произойдет как-то иначе, не так быстро и не так обыденно. Но вот она, деревенька Хадже, ее отлично видно с такой высоты: довольно большое поселение, зажатое меж трех холмов. Я попыталась пересчитать домики, но быстро сбилась на трех десятках.

— Что ты видишь? — выдергивая меня из задумчивости, спросил Дже Хён.

— Деревню, — удивилась я вопросу. — Почему ты спрашиваешь?

Дракон вдруг проказливо улыбнулся, а у меня возникло острое подозрение, что он нечто задумал. Долго теряться в догадках мне не пришлось: Дже Хён ступил ко мне ближе и медленно провел пальцами перед носом, будто стряхивая что-то с невидимого стекла. Я сначала отшатнулась, когда воздух передо мной подернулся рябью, но потом подалась вперед, когда колебание пропало.

Уж не знаю, что он сделал, но прямо передо мной в воздухе зависла небольшая водяная клякса, чуть пульсирующая от ветра, через которую вид на долину казался иным. Я даже отступила в сторону и глянула вниз еще раз, сравнивая.

— Хочешь сказать, что ты видишь другое? — хотя ответ и так был ясен, спросила я. — Так бывает?

Правильный герой из книги обязательно произнес бы: «Так бывает. В моем мире!»

Дракон смял в ладони в секунду испарившееся водяное стеклышко и пожал плечами.

И как это понимать?

Внешне я ничем не выдала своего недовольства, хотя внутри уже начала спорить с собой: одна часть меня сетовала на злых мужчин, которые не хотят ничего объяснять, а вторая напоминала, что мне никто ничего не должен.

— Ачжосси! — окликнул ушедшего вперед мужчину Дже Хён. — Погодите, Яозуши!

Тот оглянулся и замер, опираясь о палку.

И когда только успел себе сделать?

Мы нагнали мужчину, и дракон сообщил ему, что дальше мы пойдем одни. Мне думалось, что Яозу опечалится расставанием, но он заулыбался, давая понять, что рад освободиться от нашей с Дже Хёном компании.

— Вернетесь назад? — предположил Дже Хён дальнейший маршрут Яозу.

— Да, но сначала наведаюсь в одну деревеньку на берегу Туманган, — не раздумывая, ответил тот. — Там у меня родня.

Мужчины раскланялись, и ачжосси повернул к северу, неспешно постукивая палочкой по каменистой тропе. Мне было жаль расставаться с этим человеком, который был очень добр к девушке-ноби.

Оглянувшись на дракона, я пробормотала:

— Сейчас вернусь.

И поспешила за Яозу.

— Дочка? — Услышав мое приближение, ачжосси остановился и повернулся ко мне.

— Хотела поблагодарить вас. — Я низко поклонилась.

— Не стоит, дочка, — усмехнулся мужчина.

— Вы были добры ко мне, спасибо. Пусть ваш путь будет легок, а встреча приятна.

Яозу вновь улыбнулся и сказал:

— Спасибо. И ты береги себя.

Много ли нужно пережить и понять, чтобы ценить малость? Раньше я воспринимала как само собой разумеющееся все то, что давали мне родители. Благодарила и ценила, конечно, но никогда не думала о том, что этого может и не быть. Внимание и забота. Два важных слова. И как приятно, когда они возникают просто так, без ожидания выгоды и расчета. За эти годы рядом был только один человек, заботившийся обо мне. Старушка Киао. Но пути развели нас… Яозу чем-то напоминал мне эту женщину.

— Спасибо вам. — Я вновь склонилась в поклоне.

— Ким Дже Хён сказал, что вскоре ты станешь вольной и вернешься в клан, — заметил ачжосси.

Я чуть нахмурилась, понимая, что пропустила какой-то разговор между мужчинами, пока спала.

— Он сказал, что ты выросла вдали от родных… — Яозу поправил свою сумку и посмотрел через мое плечо на дракона. Я тоже оглянулась, Дже Хён никуда не ушел, стоял и ждал. Вряд ли с такого расстояния он мог услышать наш разговор, но я все равно сказала, понизив голос:

— Не уверена, что вернусь в клан…

Я не говорила и пока не собиралась говорить Дже Хёну, но Яозу могла признаться. Через несколько минут он скроется из виду и унесет с собой мои слова, не давая повода краснеть и сожалеть.

Яозу понимающе кивнул. Он вообще вел себя так, будто понимал куда больше, чем было сказано на словах.

— Я так и думал, дочка. — Он усмехнулся и вдруг заметил: — Не горюй и если что — приходи в деревеньку Хверен. Ее легко найти. Если выйдешь к реке, то вдоль ее правого берега по течению отсюда всего несколько часов ходьбы.

Я улыбнулась и благодарно поклонилась ачжосси:

— Спасибо вам, Яозуши.

— Я верю, что все у тебя будет хорошо, дочка, — ласково улыбнулся мужчина.

— Почему?

Он на миг замолчал, пристально глядя на меня, а я потупилась, как и подобало ноби.

— Ты умненькая, — в конце концов сказал Яозу. — И странная. Видно же по глазам. — И он, как маленькую, потрепал меня по челке. — В этой голове живут мысли.

— Ну и что? — не понимая, переспросила я.

— А то, что у рабов нет мыслей. Они привыкают не думать, а тебя кто-то приучил к обратному…

Я вскинула голову, заглядывая ачжосси в глаза, но он больше ничего говорить не собирался, кивнул и пошел своей дорогой, оставив меня раздумывать над его словами. Несколько минут постояв на месте, провожая Яозу взглядом, я развернулась и направилась к Дже Хёну. Дракон, к моему удивлению, не ушел далеко, присел на поваленное дерево и расслабленно чертил на земле перед собой что-то кончиком ножен. Стоило приблизиться, и он поднялся, собираясь продолжить путь.

Мы прошли с десяток метров, за которые я успокоилась, понадеявшись, что Дже Хён ни о чем не спросит, а потом дракон вдруг негромко пробормотал, не глядя на меня:

— Яозу прав.

Опешив от этого не слишком ясного заявления, я на секунду замерла на месте, а потом осторожно уточнила:

— В чем именно?

— Во всем, — так же скупо пояснил он.

Неужели Дже Хён слышал весь наш разговор с ачжосси? Но тогда…

— Ты тоже считаешь, что я странная?

Хозяин остановился, развернулся ко мне и ответил:

— Это и так было понятно с самой первой секунды, мелкая.

— Объясни, пожалуйста.

Мне было, конечно, страшно узнать, что же надумал Дже Хён, но это все лучше, чем теряться в догадках. Дракон пожал плечами и хмыкнул:

— А что тут объяснять? Ты о себе знаешь куда больше, чем кто-либо, и раз интересуешься, то и без вмешательства понимаешь, в чем дело. Я могу назвать несколько явных странностей, но тебе, мелкая, они и так известны.

— Ответь все же! — настойчиво попросила я.

— Да хотя бы вот это, — усмехнулся он и продолжил: — Может, на деле ты и ноби, но этого нет у тебя вот здесь. — И Дже Хён ткнул меня пальцем меж глаз, не касаясь кожи.

Больше пояснять он не стал, пошел дальше, а мне и не требовалось, чтобы кто-то озвучивал то, что я и так замечала за собой.

Да, даже годы и контроль не выветривают из человека то, что ему привили на более глубоком уровне. Можно заставить себя смириться, можно привыкнуть к подчинению, но волю потерять нельзя. Только она спасает от полного падения в пропасть, когда человек становится безмозглой двуногой рабочей силой.

— И говоришь ты не как ноби, — добавил Дже Хён на ходу.

Я вздохнула, осознавая, что все мои попытки не более чем наскоро сметанная гнилой ниткой одежда: оденься, пройдись, и швы расползутся.

— И смотришь порой не как ноби, — продолжил перечислять дракон. — Прячешь взгляд за волосами, но видно же.

Я непроизвольно зашипела и представила, как вонзаю острый камень ему в спину: не смертельно, но больно. Сколько дней прошло? Не так и много, но и Яозу, и Дже Хён меня раскусили, заметили несоответствие. И ведь дракон не все назвал, приберег на будущее еще несколько тонких острых шпилек.

Будто ощутив мой взгляд, он обернулся и хмыкнул:

— Вот как сейчас.

— Ащщ! — зашипела я и порадовалась хотя бы тому, что за эти годы отучила себя от привычных русскоязычному человеку словечек. Озвучь я сейчас одно из них, и Дже Хён окончательно уверился бы в моих странностях. — Хорошо, если все так… то почему ни ты, ни Яозу не спросили меня ни о чем? — решила расставить все точки я.

— А зачем? — удивил меня ответом Дже Хён. — Это не мое дело. И тем более не дело ачжосси.

Мне вдруг стало так обидно, хотя разумом я понимала — обижаться не на что, дракон прав, прав, как всегда. Ни ему и ни кому бы то ни было нет дела до тараканов в моей голове. Эти люди мне не родня, не друзья. Дже Хён считает, что у нас только договоренность, а при таких отношениях ему нет и не должно быть дела до моих мыслей, проблем и всего того, что хотелось бы кому-то рассказать.

Я никогда не любила признаваться в своей слабости, всегда все как-то переживала, ускользая и прячась от трудностей за маской безразличия или в темноте спальни. В темноте вообще было куда проще пережить перипетии таких тяжелых, как мне казалось, будней.

Поймав себя на мысли, что слишком часто и обреченно вздыхаю, я пошла следом за драконом дальше, велев себе больше ни о чем его не спрашивать. И нарушила собственное обещание меньше чем через четверть часа:

— А почему я увидела деревню, а вы — нет?

— Это защитные чары клана, — смилостивился и объяснил Дже Хён. — У Ган Ён действуют точно такие же. Это оберегает нас от вмешательства посторонних, ведь большую часть времени клан некому защищать. Несколько воинов, а все остальные женщины, старики и дети.

— А почему Яозу знает о кланах?

Молодой человек пожал плечами, но ответил не сразу, будто долго обдумывал свои слова:

— Местные жители из поколения в поколение передают легенды этих мест, приукрашивая их нелепостями. Кто-то верит в сказки, кто-то с усмешкой их слушает, а кто-то просто живет рядом и видит все своими глазами. Яозу один из последних. В молодости он много ходил по горам и знает каждую тропу. Так же как и места, куда даже при желании не попасть. Обычные люди просто обходят наши земли стороной, испытывая острый страх даже не перед легендами, а больше перед ощущением опасности, от которого леденеет кровь.

— А Яозу необычный? — хмыкнула я, за что получила одобрительный смешок дракона.

— Его отец был шаманом, — как обыденность и само собой разумеющийся факт озвучил Дже Хён. — Яозу не унаследовал дара отца, но он много лет провел рядом с ним и научился различать вымысел и правду, опираясь не на зрение, а на чутье охотника.

Дракон шел вперед и не видел выражения моего лица, и я этому порадовалась, потому как не смогла бы скрыть удивления. Но едва ли оно было сильнее того, какое я испытала, впервые столкнувшись с магией. До встречи с Дже Хёном я имела дело лишь с тем, что когда-то принесли на эти земли люди с севера. Там магия была обыденностью, а владевшие ею считались достойными и уважаемыми людьми. Мой предыдущий хозяин не раз приглашал к себе в дом мага, одаривая его за любую малость. Я этого человека не видела, но после недолгого обдумывания и наблюдения решила, что способности того человека лежали в области науки, той же химии.