Любовь окрыляет Романова Галина
– Я так не говорила, – запротестовала Света, но очень-очень слабым голосом.
– Я и сама вижу по его самодовольной роже, что это так! А ты таешь, дитя мое. Просто на глазах таешь. И это вполне объяснимо, раз ты испытываешь такие неудобства в постели с мужем.
Светка промолчала.
– И очень хорошо, что ты решилась поговорить именно со мной, а не стала обсуждать это со своим мужем или, упаси бог, с подругами, – надрывалась в хриплом шепоте старая гадина.
– Почему? – тихо отозвалась Светлана, и кто-то из них загремел духовкой. – Ладно с подругами, тут понятно. Посочувствуют, потом посплетничают, посмеются, а с мужем-то почему нельзя обсуждать такие проблемы?
– С мужем?! Ты совсем рехнулась, Светочка?! Разве можно мужу говорить об этом?! Он ведь тут же сочтет тебя фригидной и со временем станет шастать на сторону! Найдет кого погорячее, уж поверь мне!
– И вот, чтобы этого не случилось, ты предлагаешь мне найти первой кого погорячее? – с горечью выдала Светлана.
А Глеб едва не задохнулся от боли, прострелившей его всего.
Как он вытерпел, как не вышиб с одного пинка дверь и не удушил в кухне обеих, он и сам не помнит.
Может, потому сдержался, что понял: все его жертвы, все его мучения субботние оказались напрасными – гармонии с женой не случилось. И порыв пропал поэтому. Может, потому, что Ванька вдруг запрыгнул на него, стал трепать его за щеки и звучно целовать алым сочным ртом его лоб, подбородок, губы. А может, потому, что решил прямо тогда, что в этом доме он в последний раз. С сегодняшней субботы все изменится.
Одним словом, дослушивать он не стал. Не дурак, понял, что Жорж (хотя имя его сегодня и не прозвучало) – это тот самец, которого где-то отрыла теща для его Светки, чтобы он удовлетворил-таки ее наконец, раз муж неспособен.
Вот сука, а!
Это он уже про жену так подумал, вставая с пола, снова усаживаясь в кресло и снова отгораживаясь от всего мира газетой. Хоть бы раз словом или взглядом намекнула, что ей плохо.
– Света, милая, тебе понравилось? – всегда спрашивал он, целуя ее бесконечно долго и трепетно перед тем, как уснуть.
– Да, милый, очень! – И улыбалась ему навстречу.
– Если что-то не так, ты скажи. – Это он ей всегда так в первые годы супружества говорил, девчонка ведь еще совсем, юная и несмышленая.
– Что ты, Глеб, все отлично! Все просто здорово!..
И вот теперь на маминой кухне его жена, которой всегда бывало с ним хорошо и просто отлично, здорово и замечательно, жалуется матери на его несостоятельность.
Газета в его руках снова задрожала.
Значит, она умело имитировала свое удовольствие, так получается?! Стонала, всхлипывала, орала порой и просила не останавливаться. Все врала?! Они же не год прожили и не месяц. Ей восемнадцати не было, сейчас ей двадцать восемь. Все правильно, больше десяти лет вместе. И что же, получается, что все десять лет она ему врала и играла?! Зачем?! Чтобы его не обижать? Так она сейчас его не то что обидела, она убила его!!! И мама у нее в помощниках! Они совместно уничтожили его, растоптали, заживо похоронили всю их совместную жизнь! Они сделали ее никчемной и бессмысленной! Он все годы из кожи лез вон, чтобы все это сохранить, уберечь, пестовал, лелеял, холил, а они…
– А вот и пирог!!! – вползла в комнату теща, улыбнулась ему как ни в чем не бывало и бухнула блюдо с громадным пирогом в центр стола. – Все, теперь можно обедать!
Полезет у него кусок-то в горло после всего, что он узнал о себе и вообще обо всем и обо всех? Сможет он теперь проглотить хоть ложку ее борща, который ненавидел так же сильно, как и саму тещу. И съесть кусок ее пирога сможет ли? Он в лучшие-то времена им давился, а теперь…
Нет, ну просил же Светку передать маме, что не ест он пирогов с рыбой и луком. Не раз просил. Нет же! Напихает внутрь сдобного пушистого теста восемь головок лука и рыбы с костями. Хочешь не хочешь, а давись!
– Глебушко, что-то ты бледный какой-то? Не заболел? – ласково пропела теща и даже ладонь свою ему на лоб положила.
Его аж передернуло от гадливости.
– Да, заболел! Выпить нету?
Женщины переглянулись, и теща сделала знак подбородком дочке своей: мол, вот, а что я тебе говорила.
– Выпить есть, а что будешь пить?
– Водка есть?
– Есть и водка. – И еще один знак подбородком, мол, дела-то совсем никуда.
Старая грымза потрусила к серванту, купленному, между прочим, тоже на его деньги, достала нераспечатанную бутылку водки. Поставила ее рядом с Глебом, стаканчик достала хрустальный. Подула в него, фартуком своим протерла внутри, его опять замутило, и поставила перед ним. Упивайся, мол, на здоровье.
Все расселись по своим местам. Началась обеденная церемония. И церемония эта обычно начиналась не с молитв – нет, а с вопросов типа:
– Ну, что же нового у нас с Ванечкой случилось за неделю, а?
– А что же это наш воробышек притих?
– А никакого нового стишка наш мальчик не выучил?
Ребенок только ложку с супом ко рту поднесет, как эта фря к нему с вопросами. Он через раз от бабули голодным возвращался, потому что тоже должен был отчет перед ней держать, как и дочка.
Ну, ничего! Он им теперь покажет! Хватит, натерпелся! Светку под замок, а эту суку…
По этой старой бабе давно ведь могила плачет, чего она все живет и живет? Может, в психушку ее отправить, а? Связей у него предостаточно, деньги тоже есть. Может…
– Глеб, тебе не хватит? – Света осторожно тронула его за руку, в которой он зажал пятую по счету рюмку. – Ты опьянел!
– Хочу, дорогая, и пьянею! – отрезал он и выпил. – Машину ты водить умеешь, довезешь мужа. А Ванечка…
Тот вскинул васильковые, как у матери, глазенки на отца.
– А Ванечка сегодня останется у бабушки.
– Почему???
Обе вытянули шеи, как гусыни, уставившись на него в недоумении. И Глеб вдруг обнаружил, что Светка жутко похожа на свою мать. И ростом такая же маленькая, и глаза у них одинакового цвета, щеки, подбородок, все одинаковое. Как же он это раньше-то…
Ведь если он доживет со Светкой до старости, то она будет вылитая теща! А этого он точно не переживет. Нет, надо избавляться сразу от обеих.
– Глебушко, а я вам рассказывала о своей соседке? – вдруг совершенно не к месту ляпнула Наталья Ивановна, погладив внука по голове и разрешив ему остаться у нее на ночь. – Кристиночка Назарова, помните?
– Нет, не помню, – неучтиво отрезал он и с пьяного глаза нашел еще одно сходство своей жены с тещей – родинка над левой бровью, бр-рр. – А что с ней не так? Что-то случилось с Кристиной этой вашей Назаровой?
– Нет, нет, что вы, упаси, господи! – И она начала неистово креститься, хотя, сука, ни разу в церкви не была, креста не носила и ни одной иконы не имела в доме. – Она просто очень славная девушка, живет одна этажом выше, и у нее такой характер…
– Какой?
Ему не было никакого дела до посторонней девушки, ему бы теперь с этими двумя бабами разобраться. Но он исправно играл роль хорошего мужа на глазах у сына, потому что не мог иначе. Тот стрелял время от времени испуганными глазенками, не понимая, почему папа пьет водку, а мама при этом выглядит расстроенной.
– У нее очень славный независимый характер! – верещала теща, подкладывая ему в тарелку кусок за куском зловонного рыбьего пирога. – Он прямо… Уж прости меня, Светуля, прямо тебе подходит, Глебушко.
– Кто? – не понял он, сморщившись от неприятного запаха начинки.
– И характер ее, и Кристина сама. Она прямо создана для тебя, Глебушко!
– Мама! – взвыла Света и выскочила из-за стола.
– Создана, говоришь? – скулы у Глеба заходили ходуном. – Для меня, стало быть, создана твоя соседка?
– Да что ты? – она глупо захихикала. – Это я так, образно…
– А я нет. – Он вскочил, опрокинув стул, и тут же заметил, как испуганно вжал головенку в плечи его ни в чем не повинный сын. Но остановиться уже не мог. – В какой квартире она живет?!
– В восемнадцатой. А что?
– А ничего. – Глеб двинулся к выходу. – Пойду знакомиться. Может, что получится. К тому же у меня сегодня… такой шикарный узел на галстуке, в гроб вашу душу мать!
Он очень грубо оттолкнул Светку от входной двери. Оттолкнул так, что она отлетела и стукнулась головой о стену и захныкала. Ванька тут же заревел. А вот тещенька, как ни странно, молчала. И улыбалась ему вслед, старая коварная гадина.
Это что могло значить? Это значило то, что все идет, как она задумала! Она задумала развести его со Светкой и свести со своей соседкой. Решила похлопотать о зяте напоследок. Чтобы, значит, он не почувствовал себя одиноким, когда жена соберется в очередной раз его бросить. Светка ведь наверняка отчиталась маме о том страшном дне. И о слезах его, наверное, тоже рассказала… сука! И еще, чтобы зять в хорошие руки попал и Ванечка мог навещать папу при случае…
Господи! Как он жил все это время?! С кем жил?! Во имя чего жил?! Кем был? Слепцом!!! Или… рогоносцем?!
Дверь восемнадцатой квартиры открылась не сразу. Он долго жал кнопку звонка. Понял по пропавшей стреле света из дверного глазка, что его рассматривают. Долго это продолжалось. Или показалось ему так. Потом она открыла.
– Здрассте, – поздоровалась высокая темноволосая девушка, стоящая на пороге своей квартиры в широченной нелепой кофте до колен и босиком. – Вам кого?
И она вдруг брезгливо поморщилась, когда он вздохнул и выдохнул в ее сторону.
Перегаром от него несет, понял Карпов и устыдился. Напился, как свинья, со своего мужского горя. Притащился к постороннему человеку, который ни сном ни духом о его проблемах. Вытащил из постели, наверняка. Больно уж кофта чудная на ней надета, да босиком еще.
– Что это на вас надето? – прищурился вдруг Карпов, внимательно рассматривая широченную кофту без рукавов, яркого лимонного цвета с коричневой орхидеей по подолу.
– На мне? – она растерялась. – Туника. А что?
– А я решил, ночная рубашка. Извините, думал, разбудил.
– В Москве полдень, – напомнила она и чуть отступила, когда он в очередной раз обдал ее запахом перегара. – Вам чего нужно-то, уважаемый? Я вас знаю?
– А чего вы незнакомым мужикам дверь открываете? – огорчился он вдруг. – Кругом зверья полно. Вы одна живете…
– Откуда знаете?! – перепугалась она так очевидно, что он снова устыдился и тещу проклял. – Погодите, погодите… Кажется… Вы зять Натальи Ивановны! Глеб, точно!
– Глеб, точно, – выдохнул он с облегчением, но теперь уже в сторону. – А вы Кристина. Извините, что приперся. Она сказала… Я и пришел.
– Что она сказала такого, что вы решились на визит?
И вот тут он вдруг по блеску в ее умненьких серых глазках понял, что она в курсе. Эта очень высокая и очень симпатичная девушка, живущая одна этажом выше его тещи, обо всем знает.
А о чем обо всем?
– Поговорим? – спросил Карпов и, не дожидаясь приглашения, шагнул внутрь ее квартиры.
Глава 3
Когда она рассматривала его в дверной глазок, он показался ей отвратительным. Странно, что раньше, провожая их семейство взглядом от подъезда до машины или от машины до подъезда, она находила его привлекательным. А Светлану – дочь Натальи Ивановны – серой, невзрачной и очень бледной рядом с ним. А потом…
Потом, когда открыла ему и поговорила непонятно о чем, вдруг снова понравился.
Добротный мужик, как сказал бы ее папа!
Высоченный, где-то метр девяносто. Ничего лишнего в фигуре, хотя к его возрасту мужики уже животами обзаводятся.
Каким был его возраст, она понятия не имела, его сын собирался в этом году в школу идти, значит, Глебу далеко за тридцать. И животу пора вырасти, а его у него не было. Что опять же говорило в его пользу.
Волосы хорошие. Не кудрявые, она терпеть не могла кудрявых мужиков. Но густые и послушные. Глаза темные, не рассмотреть точно, какого цвета, но точно темные и умные. Рот обычный, мужской. Нос прямой, тоже самый обычный. И скулами его Симка точно не пленилась бы. И руками возможно. Обычные самые руки.
Но в общем и целом Глеб Карпов – зять Натальи Ивановны – производил впечатление нормального, симпатичного мужика. Правда, к полудню субботы оказавшегося почему-то пьяным.
– Хотите кофе? – не зная с чего начать, начала она с банальностей.
– Не хочу я кофе, я бутылку водки сейчас в одно лицо выпил, и так в голове бухает. – Он потер лицо ладонями, растрепав идеально лежащие пряди волос, глянул на нее виновато: – Может, и не от водки бухает.
– А от чего? – решила она быть вежливой.
– От чего? – он даже не раздумывал особо, начав ей все рассказывать, и на реакцию ее не смотрел, а себя скорее слушал. – Сегодня, к примеру, я узнал, что являюсь для вас идеальной совершенно кандидатурой в мужья. И сообщила мне об этом теща! Потом я узнал, что она пытается развести нас с женой… Как думаете, почему?
– Не знаю, – ответила Кристина честно, потому что не знала, как можно осознанно отказываться от такого добротного, как сказал бы папа, нормального мужика.
– Потому что она считает, что я за десять лет ни разу не удовлетворил свою жену!!! – взревел-таки Глеб, произнеся эту гадость вслух и тут же осознав, насколько она гадкая.
– А вы ее не удовлетворяете? – тут же спросила Кристина и пожалела об этом.
Ей-то, собственно, какое дело, удовлетворяет он или нет свою серую мышку?! Она же не может всерьез воспринимать слова пьяного мужика и выжившей из ума старушки. Наталья Ивановна, между прочим, ей тоже намекала на то, что зять ее – идеальная пара Кристиночке. Это же не значит…
– Когда в последний раз у вас был секс, Кристина?
Он сам едва понял, что спросил. Смотрел на нее внимательно, но вряд ли понимал, о чем спрашивал. Так ей, во всяком случае, хотелось думать. Разве же спрашивают о таких вещах при первом знакомстве? А они толком и не знакомились даже. Он назвал ее имя, она его, на том и сошлись. Потом принялся жаловаться на жену и тещу. О жутких вещах рассказывал, ее просто подбрасывало от желания закрыть ему рот рукой и не слышать этих мерзостей.
Неужели не врет? Неужели милая Наталья Ивановна может быть такой скверной? А Светочка? Она-то что, с ума сошла, что ли, раз обсуждает с матерью такие вещи?!
Кристина и сама порой откровенничала со своей мамой, и папу не обходила вниманием, но не до такой же степени, простите!
– Когда в последний раз у вас был секс, Кристина? – снова повторил Карпов и уставился вдруг на ее босые ступни.
Ага, значит, отлично понимает, о чем спрашивает, смекнула тут же она. Знать бы вот, с какой целью…
– А вы с какой целью интересуетесь, Глеб? – осмелела она, хотя поначалу решила было отделаться мнимой глухотой и перевести разговор на что-нибудь иное.
– Я? – Он кашлянул и поднял взгляд свой до уровня ее коленок. – Просто… Просто хотел предложить вам себя в качестве партнера, раз уж теще так этого хочется. Уважим Наталью Ивановну, а?
– В качестве какого партнера, Глеб?
Голос Кристины сделался обманчиво вкрадчивым. Она не возмутилась, не набросилась на него с кулаками, не попыталась вышвырнуть за дверь. Хотя тут вряд ли справилась бы. Возня одна, а толку? В нем почти метр девяносто и сил немерено, а она…
Она всего лишь женщина.
– В качестве какого партнера, спрашиваете? – И он вдруг, набравшись храбрости или наглости, пойди пойми, что им двигало, пересел к ней на диван с кресла. – А какой бы вас устроил, Кристина?
– Ну…
Почему она его не боялась? Почему?! К ней в дом ввалился чужой, незнакомый ей мужик, причем в изрядном подпитии. То страсти невообразимые рассказывает, то делает предложения непристойные. Она дома одна, никто о его визите к ней не знает. Даже если она и закричит, звукоизоляция в квартире великолепная, ее никто не услышит.
Но кричать-то ей и не хотелось, вот в чем дело! А почему?
– Почему вы молчите, Кристина? – потеребил ее за крохотный воротничок домашней туники Карпов. – Поговорите со мной.
– Хорошо, поговорим, – согласилась она и подняла на него глаза.
Они сидели на ее диване слишком близко. Непозволительно близко. Но она не виновата, это он сам так сел, когда покинул кресло, на которое она ему сразу указала. Может, он и не специально так уселся, но не знал ведь, что подушки диванные слишком мягкие. И утопаешь в них, как в перине. И почему-то сразу ближе друг к другу делаешься.
Это немного ее волновало, но не настолько, чтобы перепугаться.
Она рассматривала его лицо. Он стеснялся своего перегара и старался дышать в сторону.
А у него и правда очень темные и очень умные глаза, подумала она почему-то. И рот по-мужски жесткий. Скулы самые обыкновенные, Симка не впечатлилась бы ни за что, но вот подбородок был что надо. И ей вдруг захотелось потрогать его пальцем. Он в самом деле настолько гладко выбрит или это оптический обман из-за приспущенных римских штор на окнах?
– Говорите, Глеб, – непонятно почему шепотом попросила Кристина.
– У вас есть мужчина, Кристина? – спросил он, старательно выдыхая в сторону, но исправно косясь на ее коленки и ступни, дались они ему. – Хотя о чем это я! Теща сказала, что вы одиноки! Мужчины, стало быть, нет. А как насчет секса?
– Что вы пристали с сексом, Глеб? – она улыбнулась и, не удержавшись, тронула все же его подбородок кончиком пальца, он был чуть шероховатым и показался очень приятным на ощупь.
– Я не пристал. Я просто спросил.
Ее жест его удивил и обескуражил, и пышный узел галстука моментально начал давить. Будто теща встала за спиной и натянула галстук сзади, как вожжи. Осади, мол, зятек, довольно. Но уж нет, мама, мелькало злорадное у Карпова в мозгах, за что боролись, на то и напоролись.
Сводничеством решила на старости лет заняться, сука?! Дочку Жоржу, зятя – Кристине? Пусть так и будет! Он не обижается. Как раз напротив. Он и думать не мог, что девушка эта окажется такой милой и привлекательной. Решил, пока наверх поднимался, что это тещин очередной плевок ему в лицо, а оказалось…
– Секс у меня случается, не переживайте, – улыбнулась Кристина умным темным глазам напротив.
– Я не переживаю. Просто…
– И идея самореализоваться за мой счет, самоутвердиться после нанесенных оскорблений – не самая лучшая, – продолжила она говорить, игнорируя его смущение. – Думаю, что все совсем не так. Возможно, вы драматизируете.
– Я?! – Он отскочил от нее к диванному подлокотнику, оскорбившись тем, что ему не верят. – Да я все своими ушами слышал!!! Вот этими вот!
И он оттопырил тут же оба уха, сделавшись смешным и простодушным, как Иван дурак из сказки.
– Подслушивали! – Она закивала с укоризной. – Это некрасиво!
– Был вынужден, уж извините. – Он оставил свои уши в покое, зато коленки ее продолжил сверлить взглядом. – Играл с сыном в солдатиков, слишком близко лег головой к двери в кухню, которую они постоянно прикрывают, ну и… Узнал о себе много нового!
– И что же вы узнали?
Кристина выбралась из мягкой диванной подушки, подошла к балконной двери и приоткрыла ее, впуская прохладный октябрьский воздух в дом. Ей вдруг сделалось очень душно, хотя была босиком и в тунике, а под ней почти ничего. Покосилась на фикус, присмиревший в балконном углу, тот сейчас в дом не просился. Чувствовал чужое присутствие?
– Я узнал о том, что жена собирается мне изменить с каким-то Жоржем, – немного исказил Глеб, но не рассказывать же о том, что подслушивал не единожды. – Потом, что я не слишком хорош для нее в постели. Потом мне не прямо, нет, но указали на дверь. Сначала на дверь Натальи Ивановны, потом на вашу. Конечно, мой визит к вам… Глупо получилось, простите. Выпил просто, осмелел или охамел окончательно. Простите, я сейчас уйду. А ведь вы угадали, Кристина! Теща не зря характеризовала вас как сообразительную.
– Угадала что?
Она быстро отошла от окна, вспомнив, что ее туника просвечивается. Карпов, кажется, тоже это обнаружил и скользил теперь по ее фигуре взглядом.
Кристина улыбнулась.
Снова ведь было не страшно. Почему? Волнующе, да. Будоражаще, тоже немного. Но совсем не боязно. Почему?
Может, потому, что не каждый день в ее квартиру вваливались чужие пьяные мужья с предложениями партнерства в сексе? Это было ново, нагло, оттого и будоражило?
– Вы угадали, что я хотел с вами… Ну… Хотел вас…
– Догадаться было не сложно, – кивнула она, присаживаясь к большому овальному столу.
Стол она очень любила. Она, как только присмотрела с родителями эту квартиру, то сразу решила перенести к чертовой матери все стены, чтобы можно было вместить в гостиной такой вот огромный овальный стол из настоящего дуба с красивой резной каемочкой, на толстенных, деликатно изогнутых ножках. Гостиная нужна для гостей. И вмещать их она должна без счета. Спальня что? Там одной кровати и шкафа достаточно, пускай потеснится квадратными метрами. А вот в гостиной непременно требуется мягкий удобный диван, несколько кресел, огромный стол с частоколом стульев вокруг него. Ну и большущий телевизор на стене, как без него!
– Вот… – вздохнул Карпов полной грудью, будто хотел что-то добавить, но вдруг передумал и повторил едва слышно: – Вот…
Тишина, повисшая в комнате, вдруг начала действовать ей на нервы. Ну чего он молчит? То с порога готов был в койку ее затащить, гарцевал, коленки ее рассматривал, а то сидит, пальцами перебирает, глаза опустил.
– Я должен извиниться… наверное, – не придумал он ничего лучше.
– Извиняйтесь, – позволила Кристина с ухмылкой.
Вот вам и пожалуйста! А как же обещанное партнерство?! Наталья Ивановна жизнь прожила, знает, что делает. Не просто так соединила их своим благословением. А характер Кристины изучить успела, а уж характер зятя так вообще вдоль и поперек. И отпустила сейчас, слова не сказав. Может, и иконой ему вослед помахала, чтобы больше не возвращался…
Нет, ну чего язвить-то, а? Чего сарказмом надрываться? Глеб понравился? Так и признай. Давно ведь к нему приглядывалась. Как только Наталья Ивановна разговор завела об их невероятной совместимости, так и приглядываться к нему стала. И когда на пороге твоем возник, не перепугалась, впустила в квартиру. И разговор двусмысленный не прекратила, а всячески поддерживала. И…
И если бы вдруг он полез к ней под домашнее платье, не факт, что останавливать стала. И это при всем при том, что жена его сейчас этажом ниже за обе щеки уплетает рыбный пирог, состряпанный мамой.
Да уж, мама ее стряпать мастерица! Как борщи с пирогами, так и союзы лепить удумала. А что для Глеба это трагедия, и подумать не удосужилась.
У Кристины вдруг испортилось настроение.
Конечно, он пришел к ней не потому, что в самом деле считал ее привлекательной женщиной. Он и не видел Кристину ни разу до сегодняшнего дня. А сюда ворвался, чтобы отомстить, сделать больно так же, как ему сделали.
«А предложенное партнерство – это всего лишь минутная слабость», – подумала Кристина с сожалением.
– Вам не за что извиняться. – Она поднялась со вздохом из-за стола и взяла курс в прихожую. – Идемте, я вас провожу.
– Да, да, конечно. Все же извините меня, Кристина. Глупо получилось. Водки выпил, я вообще-то не пью, а тут… Извините, – бормотал Карпов ей в затылок, следуя за ней по пятам. – Извините…
– Всего вам хорошего, Глеб, – прислонившись щекой к дверной притолоке, пожелала она напоследок и даже ручкой помахала.
– Да, спасибо, Кристина, – он закивал, отошел на метр от ее двери и вдруг остановился и проговорил с горечью: – Знаете, что самое страшное во всем этом?.. Она ведь знала, куда я сорвался, и даже не бросилась за мной!
– Кто? – не сразу поняла Кристина, уже почти прикрыв дверь.
– Светка! – Он снова шагнул ей навстречу и перед тем, как уйти, снова повторил с сожалением: – Светка должна была прийти за мной. А не пришла! Это… Это никуда не годится…
Он убрался, этот неожиданный странный визитер, а у нее весь день пошел насмарку. Собиралась пройтись, посидеть где-нибудь, потом в Интернете полазить, почитать, что же там такого жуткого случилось прямо под ее окнами. А тут ну просто руки опустились, и все.
Забралась с ногами на диван и просидела с полчаса, не двигаясь. И все думала и думала. Толком даже не зная, о чем. То про Глеба все, про его жизнь, на первый взгляд счастливую, а на поверку – неказистую совершенно. Про жену его, которая не пришла за ним к молодой незамужней соседке. А должна бы по логике вещей. Про Наталью Ивановну с ее неуемной энергией. Про себя, втянутую в некрасивую историю. Ведь старушка назавтра наверняка не упустит случая и закидает вопросами. А что отвечать? Правду? А в чем правда? Неизвестно…
Надо бы Симке позвонить, та считала себя экспертом во многих вопросах, в любовных так особенно, невзирая на постоянные неудачи. Да занята наверняка своим легкоатлетом. Взбила кудряшки повыше, подкрасила глазки, приоделась и сидит ждет его звонка, если уже не дождалась.
Всегда так! Как она особенно остро нужна, она вечно занята. Ни совета тебе, подруга, ни помощи!
Кристина все же решилась ей позвонить, хотя та и намекала, что будет недовольна, если подруга займет линию.
Нет, никто домашний телефон не взял. А мобильный вдруг оказался отключенным.
Кристина нахмурилась.
Это еще что за новости?! Симка его никогда не отключала. Всегда проверяла зарядку перед тем, как выйти из дома. Подключена была сразу к нескольким операторам, так, на всякий случай. Все сим-карты носила с собой. В крохотном отделе кошелька, закрывающемся на «молнию». И всегда оставалась на связи. Всегда! Что сегодня-то?!
На душе вдруг сделалось муторно. Слезла с дивана, послонялась по квартире. Вышла на балкон, а на улице дождь. Да такой припустил, что улицы моментально сделались серыми, мокрыми и некрасивыми. Теперь-то она уж точно никуда не пойдет.
К своему «не хочется» она бы ни за что не стала прислушиваться. И силой выволокла бы себя на воздух. И погуляла бы, и посидела где-нибудь, может, даже Сереже Шипову позвонила, отчаявшемуся вытащить ее куда-нибудь на чашку кофе. Но в дождь – ни за что.
Это не майский ухарский струйный перепляс, когда хоть туфли скидывай и босиком по лужам. Это октябрьский мокрый сумрак, безрадостный и тусклый, как черно-белое кино.
Включила компьютер, решив посетить всемирную сеть раньше запланированного времени. Сделала запрос и уже через минуту внимательно изучала все, что просочилось в СМИ по делу о нападения на инкассаторов.
История в самом деле поражала своей жестокостью и дерзостью, было маме отчего переполошиться.
Вчера, в пятницу то есть, ближе к трем часам дня, когда на улице светлым-светло и полно прохожих, на инкассаторов банка, расположенного на первом этаже жилого дома, что в паре кварталов от места ее проживания, было совершено нападение. В результате нападения один из них оказался смертельно ранен и скончался потом в больнице. Водителя убили на месте. Второму инкассатору повезло, он замешкался на выходе из банка и сумел увернуться от пуль.
Так прямо и написали – сумел увернуться.
Кристина поморщилась.
Ох, уж эти писаки! Как же интересно он от них уворачивался? Отпрыгивал, выгибая стан? Или по земле ползал, извиваясь гигантской ящерицей? Нет бы просто написать, что парень, вопреки служебным инструкциям, не вышел одновременно с коллегами из банка, потому и не сумел прийти на помощь. Потому и жив остался.
Так замешкался он на выходе или намеренно не спешил?
Этот вопрос Кристине был очень неприятен, и она ни за что не осмелилась бы задать его тому парню. Но почему-то была уверена, что именно его теперь и донимает милиция.
А его, может, сама судьба оберегла от гибели. И вменять ему в вину то, что он не погиб, несправедливо.
Еще пара изданий вообще несла полную ахинею. И что денег в той машине было немерено. И что сами сотрудники банка виноваты в ограблении, потому что служба безопасности у них не работает должным образом. И доступ, мол, к конфиденциальной информации мог иметь каждый. Не имел только ленивый. И что клиентами банка были сплошь бандиты. И деньги там отмывались.
Еще одно издание намекало на то, что убитые состояли в преступном сговоре с грабителями, больно уж странно себя вели. А убили их почему? Так от лишних свидетелей и лишних ртов избавились бандиты.
Наиболее солидные издания выложили в Интернет весьма скудную информацию, уместившуюся на трех-четырех строках.
Да, было совершено нападение. Убит водитель банка, находившийся в момент нападения за рулем. И один из инкассаторов, не переживший тяжелейшего ранения. О размере похищенных средств неизвестно, так как руководство банка содержит эту информацию в тайне. Второй инкассатор остался жив и сейчас отвечает на вопросы следователей.
Больше ни о самих грабителях, ни о том, ждала ли их машина, или они скрылись на инкассаторской, никакой информации Кристина не нашла, сколько ни старалась.
Через час она выключила компьютер, слегка раздосадованная.
Если так скупы сведения, значит, информации и в самом деле кот наплакал. Видел кто грабителей, нет? Как они выглядели, были ли в масках или не прятали наглых физиономий? Имеются ли свидетели?
Ни слова об этом!
– Так ничего и не сказали! – возмутилась мама, когда Кристина позвонила ей, чтобы уточнить.
Та ни одной криминальной сводки по телевидению не пропускала.
– Ни слова, Тиночка, ни единого! Видимо, дело совершенно безнадежное! – деловито изложила свою точку зрения родительница. – Власти, думаю, пребывают в полной растерянности от такого вопиющего разгула преступности. Это ведь не первый случай.
– Да, – очнулась от раздумий Кристина. – А тогда так же все происходило?
– К сожалению, да. Ни одного лишнего слова. Ни одного лица по телевизору, который бы что-то видел или кого-то узнал.
– Ма, а грабители были в масках?
– Когда?
– Ну… Вчера и тогда, давно?
– Про вчера не знаю. Говорю же, ни одного слова лишнего, как воды в рот набрали. О руководстве банка, о каких-то грязных деньгах на коммерческом канале много болтовни, а вот о самих бандитах – ни гугу. – Мама чуть перевела дух и продолжила: – А вот в двух предыдущих случаях, да – были в масках, комуфляжах и высоких ботинках на шнурках. Одеты, как спецназовцы, потому и внимания на них никто поначалу не обратил.
– Подумали, охрана?
– Видимо, так.
– А когда они открыли стрельбу…
– Да, тогда уж и переполошился народ. – И мама снова завела ту самую песню: – Тиночка, детка, может, ты пока у нас поживешь?
– Почему, ма, я должна это делать? – не сразу сообразила Кристина.
– Так ведь банк совсем рядом с тобой. Вдруг они захотят повторить свою преступную дерзость?!
– Это вряд ли. – И желая утешить мать окончательно, добавила со значением: – А вот через дом от вас ювелирный магазин расположен. Кто знает, может, грабителям надоест грабить банки, и они начнут налетать на ювелирные магазины. И обменник совсем близко. Вдруг и на него нападут? Тогда куда мне бежать прикажешь, мамуль?
– Да… Это тоже не выход. – Мать вздохнула очень красноречиво, стало быть, последует очередная волна уговоров. – Потому я и говорю, милая, пора тебе подумать о замужестве.
Читать бесплатно другие книги:
