Ты самая любимая Тополь Эдуард

— Ма…

И глянула по направлению взгляда матери.

За окном, на заснеженной автостоянке, сорокалетний усатый мужчина переложил из тележки в багажник светлого «форда» увесистые магазинные пакеты с покупками, закрыл багажник, сел за руль и уехал.

— Ма, кто это? — спросила Ивана.

— Никто, — буркнула мать и повернулась к кассирше: — Сколько вы сказали?

Дома бабушка, прервав свое шитье, увлеченно смотрела по телевизору старый сериал «Просто Мария». А Ивана с матерью перекладывали в холодильник свои покупки: молоко, капусту, картошку…

— Почему он алименты не платит? — вдруг сказала Ивана матери.

— Кто?

— Ты знаешь кто. Мы его только что видели. Почему он не платит?

Бабушка, увлеченная телевизором, сказала:

— Нет, вы только подумайте! Этот мерзавец бросил невесту, а она уже беременна! На пятом месяце!

Ивана усмехнулась, спросила у матери:

— У тебя тоже так было?

Мать вздохнула:

— Ива, перестань. Вырастешь, я тебе все расскажу.

Ивана возмутилась:

— Я уже выросла! У меня месячные!

— Правда? — обрадовалась бабушка. — Слава Богу! Наконец-то!

Стоя у школьной доски, учитель рассказывал о новгородском вече.

Ивана, сидя за одной партой с Федей, шепотом сказала ему:

— Я его видела! Понимаешь? Он загрузил все в машину и уехал!

— А какая машина? — спросил Федя.

— Козлов! — одернул его учитель.

Федя замолк, учитель продолжил рассказ о вече.

Федя, опустив голову, снова спросил:

— Машина какая?

— Откуда я знаю? — шепотом ответила Ивана.

— Ну хотя бы — «Жигули» или импортная?

Ивана пожала плечами.

— А номер? Номер запомнила?

Ивана, почесав в затылке, стала вспоминать, как за стеклянной витриной супермаркета мужчина, загрузив покупки в багажник «форда», уходит в кабину и машина отъезжает, ее номерной знак — «ВУ 651» — был виден целую секунду…

— «Вэ У 651», — сказала Ивана Феде. — А дальше не помню.

— Ты гений! — громко воскликнул Федя. — Дальше и не надо!

Все ученики оглянулись. А учитель сказал:

— Козлов и Малышкина, вон из класса!

Ивана попыталась разжалобить его:

— Егор Васильич, мы больше не…

Но Федя перебил:

— Будем, будем! — И потащил Ивану за руку. — Пошли! Быстрей!

— Куда?

Подхватив ранцы — свой и Иваны, — Федя двинулся из класса, на ходу сказав учителю «спасибо».

Внутри здания городской милиции и ГИБДД Федя и Ивана долго стояли в очереди к дежурному. Очередь была взрослая, с какими-то документами, бланками и взрослыми разговорами автомобилистов. Наконец дошел черед Иваны и Феди.

— Так? А вам чего? — сказал им дежурный.

— Нам это… — вдруг замялась Ивана. — Нам узнать… Машина номер «Вэ У 651»…

— Ну и чего?

— Нам фамилию владельца, — сказал Федя.

— И адрес… — добавила Ивана.

— А чё было — наезд? Увечье?

— Ну вроде того, — соврал Федя.

— Тогда вам в тот подъезд, в милицию. Напишете заявление, они найдут.

— А без этого, просто так нельзя, что ли? — спросила Ивана.

Дежурный развеселился:

— А просто так знаешь что бывает?

— Знаю, — ожесточилась Ивана. — Кошки трахаются.

— Ну вот видишь, — сказал дежурный. — Ты уже образованная. Иди отсюда.

Выйдя на улицу, Федя снова потащил Ивану за рукав — теперь к подъезду, возле которого стояли ментовские машины. Но Ивана вырвала руку:

— Ты с ума сошел?! Я на родного отца заявление буду писать?!

Выждав, когда дома нет ни матери, ни бабушки, Ивана, нацепив на голову наушники с музыкой «Дважды два», произвела тщательный обыск квартиры. Пересмотрела в шкафу все вещи матери… все документы и фотографии в ящиках комода… и наконец в кладовке, на верхней полке, в коробке из-под обуви нашла старую записную книжку-еженедельник с потускневшей палехской обложкой — русская тройка скачет по зимней дороге.

Осторожно начала листать желтенькие, с обтертыми краями странички этой книжки с разными малозначительными записями типа: «Марина — тел. 5-61-17» или «Кате должна 4 рубля 30 копеек, отдать не позже 5.7.».

И вдруг на дате «9 сентября» — крупная, жирная запись:

«ЦАРИЦЫН Е.Н.»

— Так!.. — Ивана стала загибать пальцы. — Сентябрь, ноябрь, декабрь. Январь, февраль, март. Апрель, май, июнь! — и сделала победный жест кулаком: —Йес! Мой день рождения! Блин! Я Царицына!!! А не какая-то Малышкина!

Обрадованно подошла к зеркалу, стала принимать царственные позы. Затем, изображая то учителей, то себя, заговорила разными голосами.

За учителя:

— Так, Царицына, к доске!

За себя, величественно:

— Одну минуточку, слушаю вас…

За учителя:

— Царицына, тебе тройка!

За себя, царственно:

— Благодарю вас.

Прервав эту игру, подскакивает к телефону, набирает 09.

— Алло, справочная? Мне, пожалуйста, домашний телефон Царицына Е.Н., ну Евгений Николаича. Наверно…

— Девушка, — ответила ей телефонистка. — Информацию о домашних телефонах мы не даем.

— Как не даете? Почему?

— Новые правила. В целях борьбы с терроризмом…

За окнами автобуса — подмороженными, в инее и с круглыми продышанными проталинами — плыли улицы провинциального города. Чем дальше от центра, тем эти улицы все больше были похожи на деревенские.

Наконец, почти на окраине города, водитель автобуса показал на какое-то неказистое двухэтажное здание и сказал Иване и Феде:

— Вам сюда.

Зябко ежась в своих тощих куртках и прокатываясь на наледях, Ивана и Федя подошли к зданию с вывеской «ПАСПОРТНЫЙ СТОЛ».

Внутри, в окошке торчал стриженый затылок, наклонившийся к своей работе.

— Здравствуйте, — сказала Ивана затылку, — нам справку получить.

— Какую справку? — не отрываясь от работы, спросил затылок женским голосом.

— Домашний адрес Царицына Евгения Николаевича.

— Двадцать пять рублей, — сказал затылок.

Ивана и Федя переглянулись и принялись рыться по карманам. С трудом набрали 25 рублей, но — мелочью. И всю эту мелочь аккуратно, стопочками положили на стойку.

Служащая, подняв коротко остриженную голову, глянула на эти стопки, фыркнула, положила на стойку бланк:

— Заполняйте.

И снова склонилась к своей работе — пересчету каких-то квитанций.

Ивана и Федя отошли к столу, Ивана принялась заполнять бланк, старательно вписала: «ЦАРИЦЫН Евгений Николаевич» — и шепотом сказала:

— Тут надо год рождения. Какой написать?

— А твоей матери сколько лет? — шепотом спросил Федя.

— Тридцать.

— Иди ты! Она тебя чё — в семнадцать лет родила?

— А что?

— Не, ничё. Ну, ты ж его видела. Сколько ему?

— Я не разглядела.

— Ну, если с машиной, пиши сорок лет. Приблизительно.

Ивана вписывает, относит бланк в окошко. Служащая берет бланк, включает допотопный — трубой — монитор компьютера, неумело вызывает мышкой адресный поисковик и одним пальцем тычет в клавиатуру, вписывая по буквам фамилию «ЦАРИЦЫН».

Ивана нетерпеливо ждет, нервничает.

На стене под портретом Путина тикают большие настенные часы.

Наконец на мониторе появляется какая-то информация, служащая долго ведет «мышку» к иконке «печать», нажимает и уходит куда-то в заднюю комнату, откуда слышится характерный звук допотопного струйного принтера.

Ивана изумилась:

— Неужели я сейчас отца получу?

— И всего за 25 рублей, — сказал Федя.

Служащая появилась из задней комнаты, положила на стойку узкую полоску бумаги с двумя еле видными строчками и, опустив голову, опять принялась за свою работу.

— Извините, это мне? — спросила Ивана.

Но служащая, не отвечая, продолжала пересчитывать какие-то квитанции.

— Извините… — снова начала Ивана.

— Ну вам, вам! — сорвалась служащая. — А кому еще? Тут никого нет с восьми утра!

Быстро взяв полоску бумаги, Ивана выскочила на улицу. Федор — за ней.

На улице, разглядывая блеклые строчки на бумажной полоске, Ивана удивилась:

— А чё это она ему возраст поменяла?

— Где? — спросил Федя.

— Вот. На десять лет меньше.

— Ты адрес смотри. Какой адрес?

— Короленко, восемь. Самый центр. Но возраст? Он чё — с мамой ровесник?

— Ну и что? У меня соседи — он ее младше на четыре года! И живут! Автобус! Побежали!

Действительно, из-за угла промороженной улицы показался заиндевелый автобус.

— Стой, у нас же денег нет! — спохватилась Ивана.

— Ничего, бегом! — потащил ее Федя.

Они побежали к автобусу, но тот, не останавливаясь, пронесся мимо.

Федор в сердцах запустил в него куском окаменелого сугроба.

Старый, кирпичный, шестиэтажный дом на пять подъездов. На доме табличка «Улица Короленко, 8». Стоя перед домом, Федя изумленно развел руками:

— Блин, Ива! Он же многоквартирный! А у нас нет никакого номера квартиры.

— Все равно! — решительно сказала Ивана. — Пошли!

И они пошли по пыльным и замусоренным лестницам, от квартиры к квартире, стучали и звонили в двери и, если им открывали, спрашивали:

— Здравствуйте, здесь живет Царицын Евгений Николаевич? Нет? А вы знаете такого?

— Здравствуйте, у вас тут в соседях должен быть Царицын Евгений Николаевич. Не знаете такого?

— Здравствуйте, это квартира Царицына? Не знаете такого?

И так — с этажа на этаж, из подъезда в подъезд.

Наконец — когда они уже выдохлись из сил и потеряли всякую надежду — какая-то женщина сообщила:

— Спросите выше, на шестом этаже в сороковой квартире. Но он там не живет, там только мать его.

— Ой, спасибо! — обрадовалась Ивана и победно повернулась к Феде: — Йес!!!

Радостно перепрыгивая через две ступеньки, они рванули вверх по лестнице. Запыхавшись, остановились у квартиры с номером «40». Ивана с ходу жмет на звонок. И стоит, зажмурив глаза.

За дверью скрипит засов, и дверь открывает маленькая шестидесятилетняя женщина.

— Здравствуйте, бабушка! — радостно сказала ей Ивана. — Я ваша внучка, дочка Евгения Николаевича! Мне нужен его адрес или телефон. Пожалуйста!

— Чего? — протянула 60-летняя. — Ну-ка вон отсюда! Ходят тут!

Она хотела уже и дверь закрыть, но Федя поставил ногу в проем.

— Стоп! Бабушка! Она правда ваша внучка! Дочка вашего сына!

— Убери ногу, зверь! — сказала 60-летняя. — Счас милицию позову! Сюда знаешь сколько таких внучек ходит?! Пошли отсюда!

Оттолкнув Федю, шестидесятилетняя захлопнула дверь, задвинула изнутри засовы.

Ивана, рыдая, пошла вниз по лестнице, но слезы застили глаза, и она уткнулась лицом в угол лестничной клетки.

Федя мялся за ее спиной, потом стал осторожно гладить ее по спине, и она рывком повернулась к нему. Рыдая, спрятала лицо на его груди.

Федя обнял ее, стал успокаивать:

— Ну все, все, успокойся…

— Я… — произнесла она, заикаясь и захлебываясь слезами, — я х-х-хочу па-па-папу!!!..

И зарыдала в голос.

Федя прижал ее к себе, стал целовать мокрые от слез глаза… щеки… губы…

Тут наверху вновь открылась дверь сороковой квартиры, шестидесятилетняя «бабушка» с тяжелым ведром в руке подошла к краю лестницы и… с размаху окатила их водой из этого ведра.

— Твари! — крикнула 60-летняя. — Сволочи! Весь подъезд затрахали уже! Вон отсюда!

Мокрые и возбужденные, Ивана и Федя выскочили из подъезда и наткнулись на девятнадцатилетнего парня с детской коляской.

— Пацаны, — сказал им парень, — закурить не дадите?

Федя остановился, порылся в карманах.

Парень обратил внимание на их мокрые головы и куртки.

— Чё это с вами? Царицына, что ли? Из сороковой?

Федя протянул ему початую пачку сигарет.

— А ты ее знаешь, что ли?

Парень взял сигарету, одной рукой прикурил, а второй закачал коляску, в которой захныкал ребенок. И сказал:

— Кто ж ее тут не знает? Такая сука!

— А сына ее тоже знаешь?

— А то ж! — сказал парень. — Евгений Николаевич — клевый мужик! Не то что мать!

Ивана напряглась, смотрит на парня во все глаза. А Федя осторожно спросил:

— А как нам его найти? Очень надо.

— По делу. Честное слово, — добавила Ивана.

— Дак это легко, — сообщил парень, усиленно качая коляску с ребенком. — Четвертая жэ-дэ больница. За вокзалом.

Тут над ними, в окне второго этажа, распахнулась форточка, из нее высунулась юная мамаша:

— Алексей! Ты что? Над ребенком куришь?

Парень испуганно отбросил сигарету.

— Все, пацаны. Я спалился…

Школьный коридор был забит учениками старших классов. Шумная толчея, обрывки разговоров и музыки из плейеров и мобильных телефонов. Ивана стояла в стенной нише, Федя отгораживал ее от остальной толпы.

— Мы сегодня идем к твоему отцу или не идем?

— Не знаю, Федь…

— Так решай! У меня тренировка…

— Федь, я боюсь. Я о нем столько лет мечтала. А он… Вдруг он такой, как его мать?

Федя взял ее за руку:

— Поди сюда!

И решительно потащил по коридору.

— Куда? — спрашивала она на ходу.

Федя, не отвечая, распахнул дверь с табличкой «ДИРЕКТОР ШКОЛЫ». За дверью, в глубине кабинета за директорским столом сидела женщина лет сорока.

— Елена Викторовна, — сказал ей Федя, — можно, я от вас позвоню?

Елена Викторовна глянула на него с изумлением.

— Нам очень нужно, Елена Викторовна!

— Ну… — протянула она. — Позвони…

Федя подошел к столу, снял телефонную трубку, набрал 09.

— Справочная? Четвертую железнодорожную больницу, пожалуйста… Пишу… — И, взяв со стола ручку, записал на директорском листике для заметок. — 52-14-40. Спасибо.

Елена Викторовна изумленно следила за ним.

Федя дал отбой, тут же набрал номер больницы и повернулся к Елене Викторовне:

— Елена Викторовна, извините, это по личному…

Она не врубилась:

— То есть?

— Ну это конфиденциально, честное слово, — и глазами показал на дверь. — На одну минуту.

— Ну знаешь!

Тем не менее она встала и вышла из кабинета.

— Алло, больница? — сказал Федя в телефонную трубку. — Это из школы номер семнадцать, от директора. Я могу услышать доктора Царицына? Спасибо. — И протянул трубку Иване: — Держи, сейчас соединят.

— Ты сдурел!! — испугалась Ивана.

— Держи, я сказал!

Между тем в трубке уже звучал мужской голос:

— Алло! Алло, говорите!

— Минуту, доктор, соединяю, — сказал Федя в трубку и насильно сунул ее Иване.