Екатерина Медичи. Любовница собственного мужа Павлищева Наталья
– Для груди. Будет упругой, и соски будут торчать, как у Дианы.
Аннет теперь смотрела на хозяйку совсем другими глазами, она прекрасно знала, чем и кому обязана своей немеркнущей красотой мадам де Брезе. И все разговоры о ее прогулках верхом или холодных ваннах ни при чем.
Одно из развлечений дам двора – сочинение пьес и историй, пьесы они сами же и ставили, а истории читались сначала в узком кругу. Но самой замечательной сочинительницей и рассказчицей оказалась сестра короля Франциска королева Наваррская Маргарита. Она сочиняла небольшие новеллы, часто записывая их даже во время путешествий. А ездить Ее Величеству королеве Наваррской приходилось довольно часто. Она так любила своего брата Франциска, что разрывалась между собственным королевством и Парижем. Даже когда Франциск практически терпел поражение от войск императора Карла, именно Маргарита Наваррская привела свои войска из Наварры, не испугавшись, что в случае поражения брата может оказаться в плену у императора и сама. Франциск всегда ценил помощь и любовь сестры и отвечал ей тем же.
И вот изысканное небольшое дамское общество собралось послушать очередное сочинение королевы. За окнами уже стемнело, но уютная малая гостиная королевской фаворитки Анны д’Этамп представляла собой великолепное зрелище. Дамы расселись у камина в предвкушении занимательного и поучительного рассказа, каковыми бывали все повествования Ее Величества. Блестели бриллианты, блестели глаза, весело щебетали красивые женщины. Среди сидевших не было мужчин, это был легкий дамский вечер.
Убедившись, что ее слушают, королева Наваррская Маргарита принялась мягким, ласковым голосом читать только что написанную новеллу. Один-единственный взор, как бы случайно брошенный ею на Екатерину, предупредил ту, что читается именно для нее. Дофинесса прислушалась внимательней. Речь, несомненно, шла о ней самой, хотя королева Маргарита постаралась скрыть мораль за весьма причудливым повествованием.
В новелле рассказывалось о неаполитанской королеве, которой супруг нещадно изменял с местной красоткой. Муж этой красотки решил ответить Его Величеству тем же и принялся убеждать королеву, что король не стоит ее страданий.
«…явившись как-то к королеве, он взял на себя смелость сказать ей, что сожалеет о том, что король, ее муж, не любит ее так, как она того заслуживает. Королева, до которой уже дошли слухи об увлечении короля женой этого господина, ответила:
– Я не могу одновременно пользоваться почетом и вкушать наслаждение. Я отлично знаю, что, хотя меня и окружает почет, наслаждение достается не мне, а другой. Но зато у той, что вкушает его вместо меня, нет почестей и не осталось даже чести».
На лицах большинства дам застыл почти ужас. А королевская фаворитка вдруг с удовольствием захлопала в ладоши:
– Ах, Ваше Величество, читайте, читайте дальше! Как замечательно, так хочется, чтобы этот король остался с носом!
Екатерина благодарила Господа за то, что умеет не краснеть в нужный момент, иначе просто покрылась бы пятнами. Дамы защебетали, соглашаясь с Маргаритой Наваррской, что короля следовало примерно наказать, при этом каждая бросила не по одному взгляду на Диану де Пуатье, на лице которой (в кои веки!) появился легкий румянец, губы фаворитки дофина сжались, а в глазах сверкнула откровенная ненависть. Но что могла предпринять Диана де Пуатье против любимой сестры короля Франциска и умнейшей женщины двора? Да ничего! Задумай Маргарита попросту уничтожить Диану, на это даже не ушло бы много времени, красотку спасало только нежелание Маргариты Наваррской вмешиваться в придворные дамские дрязги. Но наказала она красотку отменно.
«…красотой своей, обаянием и возвышенностью души вы заслужили право вкушать наслаждение, и женщина, которая отнимает у вас то, что принадлежит только вам, больше вреда наносит самой себе, ибо сомнительной славой, которая в действительности является ее позором, лишает себя многого…»
Диана, сидевшая ближе всех к камину, резко поднялась, обмахиваясь веером:
– Ах, как натоплено!
К окну ее провожали десять насмешливых глаз. Екатерине с трудом удалось сдержать удовлетворение, пришлось даже опустить глаза, чтобы никто не заметил в них злорадного блеска!
В новелле молодой человек все же убедил королеву воздать супругу той же монетой. Королева восклицала: «О господи! Неужели жажда мести сделает со мной то, что было не под силу сделать ничьей любви!»
И снова фаворитка зааплодировала, а дамы восхищенно поддержали ее:
– Браво, Ваше Величество! Никто лучше вас не понимает оскорбленную женщину!
Диана де Пуатье стояла у окна, внимательно приглядываясь к чему-то за стеклом, словно там происходило нечто более занятное, чем чтение новеллы Маргариты Наваррской. Анна д’Этамп не смогла упустить возможность поиздеваться над соперницей, она притворно-встревоженно окликнула Диану:
– Мадам де Брезе, там что-то случилось?
Конечно, Диана не могла ничего увидеть за темными стеклами, но она кивнула:
– Мне показалось, что по двору кто-то бегает! Это может быть опасно…
Фаворитка живо вскочила и, подойдя к окну, легко убедилась, что никто там не бегает, просто слуги разгружали очередной воз с провизией. Истошно визжал обиженный невежливым обращением поросенок. Это дало повод Анне д’Этамп еще раз посмеяться над фавориткой дофина:
– Ах, мадам, я не думала, что вы столь пугливы! Это просто слуги ловят поросенка! – Обернувшись к застывшим в ожидании очередного развлечения дамам, фаворитка громко объявила: – Мадам де Брезе столь впечатлена чтением Ее Величества, что спутала поросенка со злоумышленниками! Ничего страшного. Продолжайте, Ваше Величество, так хочется узнать, большие ли рога наставила королю его супруга!
Оказалось, что наставила, и немалые. А обманутый королем муж повесил в своем доме большие оленьи рога, и когда король поинтересовался, почему, объяснил:
– О, Ваше Величество, это тайна! Но если тайна короля сокрыта от оленя, то и тайна оленя должна быть сокрыта от короля. Не у всех, кто носит рога, они бывают заметны, легче всего их носят те, кто не догадывается об их существовании…
Услышав, что королева отомстила неверному супругу, дамы снова пришли в восторг, особенно от слов «ведь чем больше королева была довольна жизнью, которую вел ее муж, тем больше она притворялась огорченной и грустной. Так все они и прожили долгие годы до тех пор, пока старость не вернула все на свои места».
– Вот, благородные дамы, история, которую я с большой охотой рассказала вам, чтобы впоследствии, если мужья вдруг наставят вам козлиные рожки, вы бы им щедро отплатили оленьими!
Взрыв восторга означал, что дамы весьма довольны и самой новеллой, и моралью, ее заключающей!
– Ваше Величество, вы должны продолжать писать, у вас огромный талант!
– Ни один мужчина не сумеет так понять душу женщины, как другая женщина. – Спокойный голос Екатерины заставил всех мгновенно смолкнуть. А ведь дофинесса права: никакой мужчина, даже самый талантливый, никогда не сумеет прочувствовать и понять то, что творится в душе у женщины!
На Диану де Пуатье никто не обращал внимания, но сейчас это было ей на руку, потому что скрыть свои чувства ей не удавалось, обратись сейчас к ней кто-нибудь, красотка не сумела бы ответить. На ее счастье внимание дам было приковано к Екатерине, но дофинесса поспешила перевести его на Маргариту.
Весь вечер Диана продолжала размышлять над тем, действительно ли Екатерина наставляет рога мужу так же, как он ей, или это только завуалированный совет Маргариты Наваррской. Она искоса поглядывала на дофинессу, пытаясь по ее поведению и мимолетным взглядам понять, но ничего не удавалось, Екатерина была, как всегда, приветлива. Весело смеялась и беседовала на ничего не значащие темы, ничем не выдавая своих истинных мыслей. Эта флорентийка не так проста, как кажется… И вдруг Диану взяло зло: если Екатерина действительно обманывает супруга, то можно просто подловить ее на этом и примерно наказать!
Но как это сделать? Пожаловаться Генриху или провести наблюдение самой? Жаловаться нелепо, кроме того, что она скажет? Сударь, ваша супруга вас обманывает? А что делает он? Но он не обманывает! Ни для кого не секрет их с Генрихом связь, дофин не виноват, что его женили на этой пучеглазой флорентийке! Диана так увлеклась, что на мгновение забыла о том, где находится. Ее размышления заметили три женщины – фаворитка короля, Маргарита Наваррская и сама Екатерина. Все три порадовались: первая потому, что удалось унизить надменную красотку, вторая потому, что прочитанное не прошло зря, а третья потому, что Диане пришлось задуматься.
Красавица при первой же возможности попыталась выведать у своего любовника, не подозревает ли он в чем-то свою супругу.
– В чем, мадам? – изумился Генрих. – Вы полагаете, что у нее может быть любовник?
– А вы полагаете, что нет?
Сама не желая того, Диана бросила в душу Генриха сомнения, и это ей же очень не понравилось. Любовник стал размышлять о супруге вместо того, чтобы думать о фаворитке. Черт бы побрал эту пучеглазую флорентийку и королевскую сестру заодно! Маргарита своей новеллой испортила все настроение красавице Диане, пришлось даже уехать в свое имение и позвать с собой Генриха. К сожалению, дофин сразу отправиться с ней не смог: должен был присутствовать при короле, это окончательно испортило настроение Диане. Фыркнув, она отправилась прочь из Парижа одна.
Генрих последовал за любовницей, но не сразу: во-первых, он действительно был занят по поручению отца, а во-вторых, провел ночь у супруги. Шут Брюске вызнал все, что нужно, и пересказал Генриху содержание дамского разговора, в том числе и текст новеллы королевы Наваррской. Не нужно быть провидцем, чтобы понять, какие мысли возникнут в голове дофина. Едва сдерживаясь, он поспешил к супруге. Диана была забыта, теперь главным казалось выяснить, насколько он сам рогат.
Екатерина о чем-то весело щебетала со своей обергофмейстериной Альфонсиной Строцци. Они обсуждали необходимость заказа новых нарядов для ближайших праздников. Дофинесса с изумлением подняла глаза на взволнованного супруга, появившегося в ее покоях явно не вовремя:
– О, Генрих, разве вы не уехали к мадам де Брезе? Мне сказали, что она у себя в имении… Диана явно неважно себя чувствовала вчера, была слишком рассеянна, пуглива… Все же в таком возрасте трудно выдерживать наши долгие посиделки.
Альфонсина с удовольствием слушала свою госпожу. Молодец, только что были сказаны сразу несколько совершенно изящных гадостей! И ведь не придерешься, все так естественно и непринужденно…
– Вы кого-то ждете, мадам?
Генрих невольно обежал взглядом покои супруги, словно где-то мог прятаться любовник.
– Жду? Нет, Ваше Высочество. – Екатерина повернулась к Альфонсине: – Мадам, мы сможем договорить завтра.
– Да, конечно, Ваше Высочество. Ваше Высочество, – присела она перед дофином, втайне ликуя. Так тебе!
Тот лишь слегка кивнул, отпуская придворную даму. Стоило ей удалиться, как Генрих уселся в кресло, всем своим видом давая понять, что уходить не собирается. Екатерине стоило большого труда не показать, как она рада такому повороту событий. Неужели Генрих ревнует? И всему виной прочитанная с намеком новелла Маргариты Наваррской? Ой-ой… Мария Сальвиати советовала ей завести любовника и заставить мужа ревновать еще десять лет назад, почему бы не последовать ее совету?
– Вы действительно никого не ждете? В таком случае я переночую у вас в спальне.
– Разве когда-нибудь вам в этом бывало отказано, Ваше Высочество?
Он долго мучился и все же задал вопрос:
– При дворе ходят слухи…
– О, при дворе столько слухов! Какие именно вы имеете в виду?
– О моих рогах!
– О… у мадам де Брезе завелся любовник? – совершенно непритворно ахнула Екатерина. Генрих вскочил, заметался по спальне:
– Речь идет о вашем любовнике, мадам!
– Моем?! При дворе называют моего любовника?
– Нет, но… – Неожиданно он остановился прямо перед сидящей Екатериной и навис над ней: – Вы можете поклясться, что у вас нет любовника?!
И это требование вдруг разозлило женщину. Он, столько лет совершенно открыто делящий постель между ней и любовницей, выставляющий напоказ связь с ней, смеет вот так требовать от нее клятвы в отсутствии любовника?!
– Поклясться я могу в чем угодно, Генрих, но меня оскорбляет такое обращение. Не вы ли когда-то заявили, что ни меня ваши, ни вас мои дела не касаются, мы лишь супруги на приемах и для рождения детей, но не больше? Не у вас ли столько лет всегда и везде рядом любовница?
Генрих сник, Екатерина говорила правду. А та чуть смутилась собственной резкости, все же перед ней стоял муж, причем любимый…
– Генрих, я понимаю, что вас смутило. Вчера Ее Величество Маргарита Наваррская прочитала свою новеллу, дамы решили, что это обо мне…
Екатерина нарочно не сказала, что прежде всего о нем. Генрих как-то неловко кивнул:
– Не будем об этом говорить, мадам.
– Хорошо.
В ту ночь Диана де Пуатье спала одна, дофин остался в супружеской спальне, он был непривычно горяч и даже нежен.
Но утром снова смущенно пожелал доброго дня и уехал. К своей любовнице в ее имение.
А через две недели Екатерина поняла, что беременна. Через девять месяцев родилась еще одна дочь, которую назвали Клод в честь королевы-матери Генриха.
У супругов не получилось окончательно наладить отношения по простой причине – Екатерина была на третьем месяце беременности, когда умер король Франциск! Он умирал медленно и прекрасно понимая, что это конец. Крупного, сильного человека все же свела в могилу та самая, подхваченная в результате венериных утех, болезнь – сифилис. Он сгнил внутри, при вскрытии врачи обнаружили разложившиеся легкие.
Новым королем стал Генрих, а королевой, соответственно, Екатерина Медичи.
Король Франциск предчувствовал свою смерть, хотя в его близкой кончине не было сомнений ни у кого. Когда в январе пришло известие о смерти английского короля Генриха Тюдора, Франциск усмехнулся:
– Моя очередь.
Екатерина очень страдала, наблюдая, как с каждым днем слабеет король, все же именно ему женщина была обязана тем, что осталась во Франции. Дважды король помогал ей, защищая от развода с Генрихом. Три женщины страдали из-за приближающейся смерти короля – его любимая сестра Маргарита Наваррская, его фаворитка Анна д’Этамп и супруга его сына Екатерина Медичи. Маргарита просто потому, что любила брата даже больше собственной дочери Жанны, фаворитка потому, что прекрасно понимала: смерть Франциска будет и ее собственной гибелью – Диана де Пуатье не преминет воспользоваться своей властью и погубить бывшую фаворитку, а Екатерина потому, что лишалась единственного человека при дворе, который мог хоть как-то за нее заступиться, оставаясь один на один с проклятой Дианой.
Маргарита Наваррская была не в счет, она никогда не вмешивалась в женские баталии при дворе, не станет вмешиваться и теперь, кроме того, тетка никогда не была авторитетом для Генриха, тем более ее ненавидела Диана. Эти три женщины, объединившись вместе, могли бы уничтожить Диану де Пуатье раньше, чем она взяла власть в свои прекрасные ручки, но в свое время этот союз не сложился, а теперь было поздно. У Генриха и де Пуатье с Монморанси и де Гизами было слишком много сил в руках.
Незадолго до смерти король Франциск позвал к себе сына.
– Генрих, я хочу поговорить с тобой, как никогда не разговаривал раньше. Выслушай меня, возможно, потом у меня просто не останется сил сказать тебе все. Я вижу, что допустил огромную ошибку, приставив когда-то к тебе мадам де Брезе. – Король сделал предупреждающий знак, чтобы Генрих не возражал. – Мне осталось слишком немного времени, чтобы я мог молчать. Это действительно была ошибка. Потому что вместе с прекрасной Дианой к трону слишком приблизился клан де Гизов. Мой сын, бойся это племя, не приближай к себе де Гизов, они затопчут тебя и твою семью. Ты можешь обожать свою Диану и обижать Екатерину, которая такого отношения никак не заслужила, но только умоляю – не подпусти де Гизов к трону ближе, чем они есть сейчас!
Король вдруг с тоской посмотрел на сына. К чему он это говорит? Если его не станет сегодня, завтра Диана поставит на основные места своих людей, это будут люди Монморанси и де Гизов, которые в два счета развяжут во Франции религиозную войну. Война выгодна таким, как эти хищники, если нельзя воевать с внешним врагом, найдут внутренних, при беспорядках так легко ловить себе поместья и деньги! Бедная Франция, что ее ждет при таких короле и помощнице, как Генрих и Диана?! Столкнуть в пропасть легче, чем вытащить из нее, но объяснять это Генриху бесполезно, он находится под влиянием Дианы куда больше, чем он сам был под влиянием Анны д’Этамп.
Ах, если бы сумела стать королевой Екатерина! Но ее слишком поглотили семейные дела, заботы о двух крошках, да и для всех она так и осталась флорентийкой, чужой и непонятной. Почему, ведь короли часто брали себе жен-иностранок? Наверное, сказалось неприятие флорентийки в первые месяцы, когда девочка отчаянно билась за любовь своего супруга, а он, взрослый, разумный человек, вместо того, чтобы сразу разглядеть опасность увлечения Генриха этой хищницей Дианой, потакал и позволял унижать супругу среднего сына.
Но теперь думать об этом поздно. Он оставляет любимую Францию и свой блестящий, изысканный двор в руках престарелой хищницы, озабоченной только тем, как бы выкачать побольше денег и драгоценностей для себя лично. Об этом заботилась и его фаворитка тоже, но он умел держать мадам д’Этамп в разумных пределах, а Генрих Диану не сможет. Вот кто станет истинной королевой Франции и доведет ее до трагедии!
Франциск устал от тяжелых размышлений, слегка махнув рукой сыну, чтобы тот ушел, король прикрыл глаза. Бесполезно, Генриху что-то говорить о Диане бесполезно. Королю Франциску было жаль свою любовь – Анну д’Этамп, Францию и флорентийку Екатерину Медичи, но он уже ничем не мог помочь никому…
Король и королева
Генрих стал королем, а Екатерина королевой… номинально… Нет, не она правила, но она таковой звалась и пока имела больше прав, чем Ди– ана.
Для Генриха началась новая жизнь, далеко не всегда ему нравившаяся. Королю многое позволено из того, что не может дофин, но и наоборот, король не может себе позволить то, что было доступно дофину Генриху. Больше нельзя было носиться по округе, забавляясь с шутами и пажами, нельзя ходить к Диане когда вздумается и проводить с ней ночи до утра. Короля отправляли ко сну со сложным ритуалом, заведенным Франциском, и утром одевали и умывали тоже целой толпой. Приходилось торжественно отходить ко сну, а потом тайком пробираться к любовнице, чтобы так же тайно возвращаться к себе после утех. Будь он чуть помоложе или моложе сама Диана, это добавило бы романтики в их отношения, но красавицу сильно утомляло вот это ожидание.
Если честно, то ему куда больше нравилось положение дофина, когда возможностей было хоть отбавляй, а обязанностей не так уж много. Королю трудней…
Еще не прошел траур по умершему королю, а Екатерина уже вполне вкусила прелести нового положения. При дворе прошла не просто смена власти короля, в гораздо большей степени это была смена власти фавориток! Диана постаралась, чтобы удаление Анны д’Этамп получилось очень эффектным. У бывшей фаворитки отняли все, подаренное королем: поместья Бейн и Лимур, драгоценности, даже роскошную карету! Надо ли объяснять, кто получил всю эту роскошь? Конечно, не Екатерина, та оставалась бедной флорентийкой, правда, на ее драгоценности, привезенные еще из Флоренции, никто не покушался, но и новых не дарил.
Однажды, привычно размышляя о своем положении за вышивкой, Екатерина вдруг поняла, что должна заняться делом! Если Диана способна управлять поместьями, то почему этого не сможет делать Екатерина? Королева видела ошибки и просчеты своей соперницы, понимала, какой доход и в чем можно получить от тех королевских имений, которые она уже видела, не раз ей хотелось сказать об этом самому королю. Однажды не выдержала и сказала, король Франциск пришел в восторг от разумности снохи! Но его болезнь и смерть помешали воплотить ее мысли в жизнь.
Почему бы теперь ей не взяться за такое дело? Хорошее поместье может приносить хороший доход, который бы совсем не помешал ей в отсутствие заботы со стороны мужа… К тому же есть места, в которые ее и саму тянуло.
Король Франциск очень любил долину Луары и построил там множество прекрасных замков, один из которых – Шенонсо – особенно нравился Екатерине. Даже не столько сам замок, сколько то, что его окружало. Само место располагало к отдыху и покою, туда так хотелось приезжать снова и снова. Кроме того, Екатерина помнила, как они с Франциском обсуждали, что еще можно сделать, как перестроить Шенонсо, чтобы дворец и парк получились более привлекательными, где разбить цветники, где расположить арки… Был даже заказан архитектурный проект, но как-то сразу не получилось, и вот теперь, став королевой, Екатерина решила довести до конца задумку свекра.
Генрих стал чаще бывать в их спальне, но только потому, что, будучи королем, считал себя обязанным произвести достаточное потомство. Он хорошо помнил о судьбе своих братьев, из трех сыновей Франциска в живых остался только он один. Значит, и у него самого должно быть не менее трех сыновей. Екатерина родила и сына и дочь достаточно легко, значит, сможет еще… Для этого требовалось постараться, а потом, как только она забеременеет, снова не вспоминать о нелюбимой супруге. Ее дело рожать…
Но все же, чувствуя себя перед Екатериной виноватым, он пытался завуалировать свое желание поскорей сбежать из спальни беседами с супругой, чтобы его визиты действительно не были похожи на простое исполнение обязанности. А она пыталась заинтересовать мужа своими делами и мыслями.
Во время одной из таких бесед Екатерина опрометчиво поделилась с Генрихом мечтой превратить любимый Франциском и ею самой Шенонсо в настоящий оазис красоты и радости. Она так увлеченно рассказывала о том, как король хотел перестроить дворец и переделать парк, каким архитекторам это поручить, как развить хозяйство Шенонсо, чтобы оно давало доход…
– Замковые владения способны приносить немалые деньги, которых хватит, чтобы не только содержать замок, но и вернуть все средства, потраченные на его обновление!
Генрих слушал с искренним интересом, в его глазах даже читалось восхищение разумом и вкусом супруги. Екатерина так обрадовалась: может, общие интересы все же сблизят их с мужем? А месяцы, которые потом двор будет проводить в Шенонсо, станут самыми лучшими? Ей так хотелось, чтобы ее двор, ее, а не Дианы де Пуатье, блистал и привлекал к себе поэтов, художников, гуманистов… Екатерина уже видела себя хозяйкой гостиной замка, в которой будут собираться самые лучшие люди Франции, а то и всей Европы…
– Генрих, это было бы прекрасно! Шенонсо может стать самым замечательным королевским владением!
Как же она потом пожалела, что не сделала всего, как обычно, молча и тайно! Разве можно было хоть что-то говорить Генриху, если рядом с ним Диана?! Рядом с Дианой Генрих становился полнейшей тряпкой, на следующий же день он рассказал любовнице обо всех задумках королевы!
Диана задумалась. Екатерина хочет перестроить Шенонсо? Прекрасно, пусть планирует, пусть создает проекты, тратит средства. Она может даже начать работу и оплатить ее, Диана знала, что сделает, и план фаворитки был столь же хитрым, сколь и гадким.
Екатерина прекрасно держалась в седле и не упускала возможности поохотиться, особенно когда это удавалось сделать вместе с мужем. Диана предпочитала больше не выезжать на охоту, она еще каталась в одиночестве по утрам, но вот мчаться вместе со всеми у красотки уже не было сил… И снова королева радовалась – было то, в чем она опережала фаворитку, где могла быть с мужем без нее, ее пригляда, ее вмешательства.
Вот и в этот раз Екатерина с удовольствием поохотилась вместе с королем, а на обратном пути принялась интересоваться его мнением по поводу предоставленных бумаг по перестройке Шенонсо и реорганизации его хозяйства. Королева была возбуждена и удачной охотой, и хорошей погодой, и тем, что муж был рядом без Дианы. Ее щеки раскраснелись, большие глаза возбужденно блестели:
– Вы обратили внимание, Генрих, сколько могут давать виноградники Шенонсо, если их правильно использовать. Я советовалась со знающими людьми, там можно выращивать прекрасный виноград для отменного вина! Мы с вами будем подавать на королевский стол белое вино из Шенонсо! А еще план цветников и сада над рекой… Поистине, это поместье способно стать источником дохода и удовольствия одновременно! Мы с королем Франциском уже однажды обсуждали такую возможность, вы мне поможете претворить в жизнь задумки вашего отца?
К ее изумлению Генрих в ответ промычал что-то невразумительное…
– Вам не нравятся планы перестройки и развития Шенонсо, которые я предложила? Я даже не возьму средства из казны, использую свои, а потом поместье будет кормить себя само.
По тому, как король поторопился закончить разговор и махнул рукой, мол, нужно поторопиться, нас уже ждут, Екатерина поняла, что что-то здесь не так. Она позволила королю ускакать вперед, задумчиво глядя ему вслед. Неужели он рассказал Диане о ее планах, а та поморщилась, мол, ерунда? Ну и пусть, обойдусь без твоей помощи, я все сделаю сама и сама превращу Шенонсо в настоящий райский уголок. Я сама воплощу те планы, которые отдала тебе для изучения, и докажу, что Екатерина Медичи умеет править…
Она не сомневалась в правильности и разумности расчетов, в том, что, как и когда следует изменить в Шенонсо, она вынашивала эти мысли еще при жизни Франциска, и только болезнь и потом смерть короля помешали Екатерине предложить перестройку любимого поместья самому Франциску. А тот был бы рад! Екатерина не сомневалась, что Франциск одобрил бы все, что она придумала, восхитился бы ею и обязательно помог.
Несколько минут назад она надеялась, что и Генрих тоже поддержит, а вот теперь такая уверенность пропала. Больше всего Екатерина сейчас ругала себя за то, что прежде времени рассказала все мужу, тот наверняка проболтался Диане, и теперь никакого сюрприза для двора не выйдет. Фаворитка примется вмешиваться своими советами во все! Досада на саму себя душила королеву.
Но чем больше проходило времени, тем сильнее она подозревала, что все не так просто: уж слишком смутился и увиливал от разговора. Даже если фаворитка обозвала все ее задумки и расчеты глупостью, Генрих не вел бы себя так. В душу Екатерины заползло нехорошее подозрение, она уже начала понимать, что муж сделал что-то куда более гадкое по отношению к ней. Что? Бросил расчеты в огонь? Не беда, она сделает новые. Посмеялся над ними вместе с любовницей? Не привыкать… Нет, не то, все не то… Что же?!
Уже во дворце ей на глаза вдруг попался духовник короля Бернар де Рюти. Королева решительным жестом остановила его:
– Святой отец, позвольте кое-что спросить у вас…
И снова увидела смущение, которого быть не должно. Ясно, Генрих действительно сделал какую-то большую гадость! Неужели это касается Шенонсо?! Сама не зная почему, Екатерина вдруг уставилась в лицо аббату с вопросом в лоб:
– Что сделал король с замком Шенонсо?
При дворе не раз говорили, что у Екатерины глаза змеи, она умела так смотреть, не отводя своих большущих глаз и не моргая, что человек чувствовал себя кроликом перед удавом. Де Рюти даже внутренне съежился, все было проведено только с утра, откуда королева могла узнать, если Его Величество сам просил никому не рассказывать? Отвести взгляд не удалось, и уже через несколько мгновений Екатерина знала то, что хотела. Она даже не ответила духовнику, круто развернулась и отправилась к себе.
Королева шагала, с улыбкой кивая попадавшимся по пути придворным, что-то отвечала, и никто не знал, какая черная буря разразилась в ее душе! Теперь она была уверена, что вокруг нет верных ей людей, никому нельзя доверять, никому! Ее окружают одни предатели, и самый страшный из них – ее собственный любимый муж Генрих! Хотелось расхохотаться во все горло, причем над собой. Генрих подарил поместье Шенонсо своей любовнице! Диане пришлись по вкусу планы по переустройству хозяйства Шенонсо и перестройке самого замка, и влюбленный подлец отдал ей все сразу, не предупредив об этом Екатерину!
Стало невыносимо горько при одном воспоминании о том, как она всего полчаса назад расписывала дорогому Генриху, каким прекрасным станет Шенонсо, если его переделать именно по ее проекту, сколько будет давать вина, продуктов, какой там можно разбить цветник… А этот негодяй слушал и молчал!
Королева села в кресло, вытянув уставшие ноги, все же беременность давала о себе знать, они отекали, медленно стянула перчатки и шапочку с волос. Камеристка бросилась помогать переодеться…
– Нет, нет, я немного посижу, потом. И приготовь мне ванну, пожалуйста, только я не буду спускаться вниз, пусть принесут лохань сюда. Если будет спрашивать Его Величество, сказать, что я занята, моюсь после охоты.
Камеристка ехидно подумала: «Как же, будет спрашивать Его Величество! Он, небось, уже у своей любовницы!» Никто из прислуги и ее окружения не понимал Екатерину, ее отношение к мужу и фаворитке, ее долготерпение коробило всех! Ну сколько можно, давно отравила бы, что ли!
Екатерина сидела в теплой воде с ароматическими добавками, приготовленными знаменитыми Руджери, и пыталась не думать о произошедшем, но не получалось. И дело не во владениях Шенонсо, хотя замок, конечно, хорош, дело в полной потере доверия к кому бы то ни было. Приняв ванну, королева сказалась слишком уставшей, чтобы выходить, и легла в постель. Его Величество прислал узнать, не заболела ли супруга, ему было вежливо сказано, что нет, это просто желание понежиться.
– Передайте Его Величеству, что мне всего лишь нужно отдохнуть…
Сначала она долго лежала, просто вытянувшись и ни о чем не думая. Потом мысли потекли вялые, тоскливые… потом они стали злыми…
Я так хотела любить всех – мужа, детей, родственников и окружающих меня людей! Но меня предавали все и всегда, меня не любил и не любит никто, и в первую очередь тот, кто должен бы любить. Вокруг привыкли видеть мою улыбку, слышать мой ласковый и приветливый голос… Это воспринимают как слабость и неспособность ответить обидой на обиду. Я действительно не могу обижать людей, но всему есть предел! И мой предел наступил, я больше не могу любить тех, кто меня предает, не могу не отвечать им ненавистью.
Она словно молилась, объясняя Господу ли или самой себе вызревающую ненависть, перерождение любящей души в ненавидящую.
Господи, я всегда хотела быть хорошей женой и матерью, я хотела дарить мужу любовь. Но она оказалась ненужной, мало того, ему не нужна и близость со мной! Ты свидетель, Господи, я не желала измены Генриху, мне нужен был ребенок. Я не желала зла проклятой сопернице, но они с Генрихом превратили меня в ничто. Теперь я буду мстить. Нет, месть хороша тогда, когда она вызрела и подготовлена, месть сгоряча смешна и вызывает не ужас, а жалость и насмешки. Я буду купаться в мечтах о мести, готовить ее, наслаждаться самим ожиданием. Я сумею превратить жизнь надменной фаворитки в ожидание этой мести, это будет куда лучше, чем просто плеснуть ей в лицо ядом и изуродовать его. Нет, я сожгу ее изнутри, медленно и верно, чтобы, став беспомощной, она испытала в десять раз больше унижения, чем испытала его я!
Понимала ли Екатерина, что это грех? Наверное, но женщина была доведена до такого состояния, когда о грешной душе уже не думалось. К тому же лучше изящно издеваться над фавориткой, чем действительно отравить ее!
Утром это была уже совсем другая королева, та, которую позже назовут Мадам Змея, Отравительница… Она никогда и никого не травила, но не отказывалась, если именно ее имя связывали с чьей-то, пусть и ожидаемой, смертью. Мало того, сама давала повод ее бояться! Она любила, но ее унижали. Она была приветливой и доброй, а над ней насмехались. Теперь все изменилось.
Но этого изменения никто не заметил, внешне все осталось по-прежнему: королева была приветлива, сносила все выходки фаворитки, которая с каждым днем становилась все наглее. И только очень внимательный наблюдатель смог бы увидеть скрытое от чужих глаз. Екатерина словно поделилась надвое. Одна все так же чуть застенчиво улыбалась, соглашалась со всем и терпеливо сносила унижения, а вторая наблюдала за ней и временами ставила своих недругов в такое положение, что те чувствовали себя очень неуютно. Причем им редко приходило в голову связать свое унижение с бедолагой Екатериной. Наблюдать за этим было особенно приятно.
И к мужу отношение изменилось: она по-прежнему любила, с этим ничего не удавалось поделать, но больше не жаждала, и главное – не доверяла совсем. Она знала: главный предатель – это Генрих. Больше не существовало той страдающей четырнадцатилетней девочки, мысленно умолявшей: «Ну посмотри на меня! Хотя бы посмотри!» Ее чувство отныне было похоже на болезнь, про которую знаешь, но победить не в силах, так заноза, попав в тело и не будучи удаленной сразу, должна нарвать сама и вытечь гноем. Любовь-болезнь была иной, тоскливой, безнадежной, но она уже не причиняла такой сильной боли, заставив душу закостенеть.
Вечером Диана решила преподнести королеве сюрприз, прилюдно сообщив о великолепном подарке Генриха. Пусть все увидят, как Екатерина покроется пятнами и вспылит.
Фаворитка принялась расспрашивать королеву о ее планах по поводу Шенонсо:
– Я слышала, вы, Ваше Величество, многое задумали там сделать?
Глаза у Дианы насмешливые, дамы напряглись, поняв, что сейчас можно будет полюбоваться очередным сеансом унижения флорентийки. Та как ни в чем не бывало согласилась:
– О да! Это действительно замечательное место, я даже попросила архитекторов сделать несколько проектов перестройки замка и устройства прекрасного сада!
– Как интересно, расскажите подробней!
– Вам интересно, мадам? Разве вы не знакомы с этими проектами? Мне казалось, что я уже показывала их вам. Ах, простите, я спутала вас с мадам д’Этамп! Верно, ведь я готовила проекты по поручению Его Величества короля Франциска, упокой, Господи, его душу.
Такого поручения не было, но кто мог проверить? Екатерина с удовольствием заметила, как напряглась уже Диана, слова о том, что ее спутали с прежней фавориткой, были подобны пощечине, ответить на которую не было никакой возможности!
Так, молодец Екатерина! Теперь главное – не позволить ей увести разговор в сторону… Вообще, наблюдать за всем происходившим словно со стороны оказалось столь занятно! Пожалуй, при дворе есть развлечения поинтересней даже охоты.
Екатерина принялась с вдохновением рассказывать о тех проектах, которые она придумала, и о перестройке замка, и о цветнике, и о виноградниках… Главное – выбить у Дианы из-под ног почву, пусть все знают, что придумки-то давнишние и принадлежат Екатерине! Диана сидела словно на иголках, выжидая момент, когда можно будет остановить словоохотливую королеву и объявить, что замок и поместье теперь принадлежат ей!
– Я учту все ваши пожелания. Ваше Величество! – Диана скромно потупила глазки, ожидая недоумения королевы, но та лишь улыбалась. – Его Величество был так добр и столь высоко оценил услуги моего покойного супруга, что подарил это великолепное поместье мне.
Глазки снова скромно потупились. Екатерина выждала момент, чтобы все поняли, что именно сказала фаворитка, и, убедившись, что это произошло, потому что дамы ахнули, постаравшись сделать это незаметно и беззвучно, притворно ужаснулась:
– Вам?! Поздравляю вас, мадам, с таким прекрасным подарком… – Пауза позволила всем поразиться выдержке королевы: надо же, в такой ситуации и остаться спокойной! – Только умоляю, будьте осторожны! Ходят слухи… – Екатерина понизила голос и даже чуть наклонилась в сторону фаворитки, словно боясь, что их могут подслушать. Дамы последовали примеру королевы, немедленно потянувшись к обескураженной таким поведением Екатерины Диане. – Ходят слухи, что это место заражено!
– Чем?! – Диана ужасно боялась болезней и заразы, Екатерина поняла это и позже не раз пользовалась таким знанием.
– Не знаю, об этом говорил еще король Франциск, потому и не стал там ничего переделывать. Кажется, во времена мора не то чумы, не то оспы там хоронили многих, потому опасно рыть землю. Вы должны обещать нам быть осторожной!
Самым большим желанием Дианы было вернуть подарок Генриху, она так испугалась, что приняла замок только через год! На вопрос Генриха о заразе Екатерина пожала плечами:
– Откуда же я знала, что вы намерены подарить своей шлюхе то, что желал сделать лучшей королевской резиденцией ваш отец?
Потрясенный Генрих уставился на Екатерину, раскрывая рот, словно рыба на берегу:
– Вы… Вы… как вы смеете так называть мадам Диану?!
– А как называются женщины, спящие с чужими мужьями, даже если эти мужья – короли? Не вы ли называли мадам д’Этамп именно так? Чем мадам де Брезе отличается от нее? Запросами? Генрих, вы можете сколько угодно любить прекрасную Диану, только не называйте ее порядочной женщиной, этим вы оскорбляете истинно порядочных.
Такого отпора король от своей супруги никак не ожидал, не найдя, что сказать, он выскочил из покоев королевы точно ошпаренный.
Через месяц в Реймсском соборе на коронации короля рядом с ним стояла Диана де Пуатье, а королева сидела на отдельном помосте. Правда, по существующим обычаям ее коронация должна проходить отдельно. К тому же королева не слишком хорошо себя чувствовала, ведь она была беременна.
Размолвка в королевской семье продолжалась, но внешне это никак не отразилось. Екатерина по-прежнему мягко улыбалась в ответ на любые выходки Дианы, время от времени ставя ту в дурацкое положение или словно невзначай подчеркивая немалый возраст любовницы. Король без конца просил у фаворитки прощения за супругу и стоически не приходил к ней в спальню. Удивительно, но теперь Екатерина не настаивала, не заманивала его при помощи разных ухищрений, как бывало раньше. Генриха стало задевать такое нежелание супруги затащить его в постель, тем более это продолжилось и после рождения дочери Клод.
Немного погодя он все же стал приходить к Екатерине и даже оставаться на ночь. Чтобы скрыть смущение, Генрих принимался рассуждать, что им необходимо спать вместе хотя бы изредка, чтобы рожать детей:
– Одного сына мало, Катрин, сыновей должно быть как можно больше.
– Старайтесь, Генрих, – пожимала плечами супруга, словно перекладывая на него ответственность за рождение именно сыновей.
Но Диана продолжала забирать все в свои руки, и чем дальше, тем ее вмешательство становилось заметней и наглей. Она распоряжалась кормилицами и воспитателями детей, это преподносилось словно поддержка королеве: «Ведь ей так тяжело заботиться о крошках, вынашивая очередного ребенка!» Вот с этим Екатерина ничего поделать не могла, Генрих всячески поощрял заботу о Франциске, Елизавете и даже малышке Клод со стороны фаворитки. У них сложилась странная троица: Генрих спал с обеими женщинами, только одна рожала детей, а другая заправляла королевством и семьей короля заодно.
И только сама Екатерина знала, каких усилий временами стоит не спустить наглую шлюху с лестницы! Королеву останавливало только понимание, что она сама потеряет при этом все – мужа, детей, королевство, а Диана может отделаться парой выбитых зубов.
Глупцы, какие же они глупцы! Все вокруг считали, что Диана страшно унижает королеву, а та лишь молча сносит оскорбления, что Диана превратила ее жизнь в сплошной кошмар. Ах, какое же это удовольствие – разыгрывать спектакль, изображая из себя несчастную страдалицу, терпящую напраслину от вздорной фаворитки! Но в действительности было давным-давно наоборот. Екатерина видела, что в ее игру верят все, вплоть до супруга, который считает себя перед ней виноватым уже много лет.
Иногда так хотелось сказать:
– Дорогой, успокойся, тебе не сравниться с Габриэлем, и все твои потуги – лишь жалкое подобие того, что мог он. Спи со своей Дианой, ты мне давно не нужен.
Но пока Екатерине было выгодно, чтобы все считали ее невинно обиженной, мягкотелой, не способной на отпор. Ничего, придет время – и все убедятся в обратном, поймут, что она может быть жесткой и даже жестокой! Екатерина не хотела быть такой, но ее вынуждали. Год за годом вынуждали копить силы, лелеять мечту о мести…
И была одна-единственная, которая уже подозревала и об этой силе, и о предстоящей мести… Да, да, именно Диана все понимала, вернее, не все, но и того, что понимала, хватило, чтобы превратить ее жизнь в ад на земле. Не Екатерина, а Диана до смерти боялась каждый день. Оказалось так просто ввергнуть душу соперницы в хаос и ужас, достаточно просто время от времени рассказывать какие-нибудь страшилки. Это так забавно!
Например, рассказать историю об умениях итальянских аптекарей в одно мгновение превратить красавицу в чудовище, у которой ежедневно клочьями лезут волосы не только на голове, но и вылезают брови и ресницы, зато растут усы и борода, а потом наблюдать, как Диана поспешно исчезает на несколько дней в свое имение. Екатерина уже прекрасно знала зачем – советоваться со своим алхимиком Себастьяном. Но Руджери заверили королеву, что Себастьян не способен на сильные средства, в лучшем случае это средства с золотом, чтобы красотка не старела.
Узнав об этом, Екатерина порадовалась еще раз – немного погодя, совсем немного, она найдет способ устранить самого Себастьяна, и вот тогда прекрасная Диана быстро превратится без его отравы в старуху, то, чем он поит мадам де Брезе, не оставит ей шансов сохранить красоту без ежедневной поддержки.
А еще Екатерине очень нравилось пугать красотку рассказами о том, что ядами можно пропитать что угодно – страницы книги, перчатки, добавить в духи, даже нанести совершенно незаметную на первый взгляд каплю на драгоценности, чтобы, когда украшение коснется тела, яд начал впитываться. Несколько дней после такого рассказа Диана практически не носила украшений, а на вопрос о том, что случилось, вяло отнекивалась, мол, раздражение на коже. Екатерина совершенно недвусмысленно ахнула:
– Ах, надо немедленно показаться врачу, это может быть зараза!
И без того бледная Диана становилась совершенно белой, а королева заботливо осведомлялась:
– Вам дурно? Это, несомненно, признаки какого-то отравления! – И с очаровательной улыбкой добавляла: – Наверняка съели что-то несвежее!
Никто не понимал, как может Екатерина так обхаживать свою соперницу, никто же не знал, какое удовольствие доставляет королеве попросту издеваться над Дианой! Внешне для всех именно Диана верховодила, а Екатерина только молча глотала обиды… В действительности фаворитка делала только то, что позволяла делать сама королева!
Однажды Екатерина по секрету сообщила Диане, что у нее тоже есть свой кабинет ядов:
– Я же флорентийка, а какая же флорентийка без умения пользоваться ядами? Хотите посмотреть?
Диана не смогла отказаться…
Они действительно отправились в какой-то кабинет. Чтобы его открыть, Екатерина сняла с пояса ключ, впустила Диану и старательно заперла дверь изнутри, объяснив:
– Не хочу, чтобы кто-нибудь увидел, что здесь находится. Надеюсь, вы не выдадите меня?
– Нет, нет, что вы!
– Даже Генрих здесь не бывал, – таинственно сообщила королева. – У этих мужчин такие слабые нервы…
Она открыла сначала одну дверцу, потом другую, потом третью… и все это с таким видом, словно каждое лишнее движение может стоить им жизни. У Дианы от страха стали мокрыми, кажется, даже волосы на затылке, по спине попросту тек холодный пот. Наконец королева достала несколько очаровательных флаконов.
Фаворитка уже чуть пришла в себя и принялась с любопытством разглядывать их. Неужели вот эти красивые, почти прозрачные жидкости самых разных цветов способны убить человека?! Диана не удержалась и взяла в руки один из флаконов, потом второй… Так хотелось понюхать, но стоило взяться за пробку, как Екатерина в ужасе остановила ее:
– Нет, нет! Только запах этой жидкости способен вызвать сильнейшие высыпания на коже! И тот флакон тоже не открывайте, пожалуйста, от него может облезть кожа…
– К-как?..
– Струпьями! – твердо заявила королева. – Просто слезает лохмотьями, как тряпка! Надеюсь, вы не подносили его близко к лицу, ничего не попало на кожу? Но если попало, то вы заметите. Начинается с легкого шелушения, слезать будет потом. Такие ярко-красные мерзкие пятна… О, это как при заразе… не помню ее название…
Диана осторожно поставила флакон на стол и почти схватилась за горло:
– Здесь так душно… Пожалуй, на сегодня достаточно, я пойду…
Екатерина согласилась:
– Да, вы что-то побледнели, а лицо покраснело. Вам пора на воздух. Ах, только не касайтесь лица руками, умоляю вас! Руки нужно тщательно вымыть…
И вдруг Диана что-то заподозрила, потому что сама Екатерина не соблюдала никаких предосторожностей! Взгляд фаворитки стал подозрительным:
– А как же вы, мадам, вам не опасно?
– Я, – махнула рукой Екатерина, – приучена с детства! Еще в монастыре меня щедро поили всякими ядами, чтобы выработалось противоядие. Результат – всего лишь тусклые волосы, зато меня не отравить ничем! Вы найдете обратную дорогу сами? Я пока здесь все уберу…
– Да, да, – заторопилась красотка.
Когда за ней закрылась дверь, Екатерина прижала руки к лицу, чтобы не рассмеяться в голос. Слушая, как быстрые шаги фаворитки затихают вдали, она открыла тот самый флакон с красивой, янтарного цвета жидкостью, состав которого, по ее словам, вызывал страшные раны на коже, и… с удовольствием сделала большой глоток! Как полезно бывает нагнать страху!
Но Екатерина зря рассчитывала, что Диана побоится кому-нибудь рассказать об увиденном, красотка поделилась своими страхами с королем, причем немедленно. Екатерина не успела толком закрыть кабинет, как увидела супруга, который решительным шагом направлялся к ней! Сзади маячила Диана.
Ох как мы испугались! Да, дорогая, я думала, ты храбрее!
– Мадам, проведите меня в кабинет, откуда вы только что пришли! В кабинет ядов!
Стараясь не улыбнуться, Екатерина пожала плечами:
– Кто вам сказал о таком, Генрих?
– Не отпирайтесь, давайте ключ!
Королева, словно нехотя, открепила ключ от пояса и протянула мужу.
– Там нет ничего для вас интересного!
– Посмотрим! Идите к себе, я за вами пришлю!
– Нет уж! – возмутилась королева. – Кабинет мой, я должна там присутствовать!
– Хорошо, пойдемте.
Екатерина обомлела, увидев, что Генрих окликнул еще и своего любимого пса. Вот это подготовка! Спектакль обещал быть слишком опасным…
В кабинете Генрих потребовал, чтобы она открыла и показала флаконы с ядами.
– Какими ядами, Генрих, кто вам сказал такую чушь?
– Перестаньте кривляться, открывайте!
Читать бесплатно другие книги:
