Подонки истории. Самая зловещая тайна XX века Мухин Юрий

Специалисты по подделкам

В бригаде Геббельса маститым специалистом по подлогам документов является член-корреспондент нынешней Российской, так сказать, Академии наук В.П. Козлов. Он до того маститый, что уже написал упомянутую выше монографию по подлогам и читает по этому поводу лекции в каком-то гуманитарном университете. Его научные открытия, представленные в монографии, относятся к классу «ежу понятно», но облечены наукообразными словами в трудно читаемую форму. Однако выводы Козлова прочесть все же надо, хотя бы главный: «Можно сказать, что подлог всегда «фонит» нестыковкой своего содержания с действительными фактами прошлого, известными из подлинных источников, спорными внешними признаками, неопределенностью камуфляжа, неоднозначной общественной реакцией после легализации. Наличие такого «фона» является одним из признаков подлога. Собственно говоря, в ряде случаев именно этот «фон» является основным доказательством подлога, поскольку нам не известно ни одного случая самопризнания автора фальсификации в совершенном подлоге, а примеры обнаружения авторизированных подготовительных материалов фальсификаций редки».[515]

Итак, Козлов правильно утверждает, что содержание фальшивки не стыкуется с «действительными фактами прошлого», но мне интересно, насколько сам «историк» Козлов способен выявить такую нестыковку. В своей книге он дает конкретный пример разоблачения фальшивки о том, что СССР якобы топил в Балтике отравляющие вещества. Козлов об этой фальшивке пишет:

«Оригинал» «Справки к записке» Л.Н. Зайкова о захоронении химического оружия и ее публикации в газете «Час пик».

«Сов. секретно рп-12/66

Справка к записке тов. Зайкова Л.Н.

С… г.[516] в акватории Балтийского моря силами частей и подразделений КБФ затоплено 356 872 тонны химических боеприпасов и контейнеров с химическими веществами. В том числе:

 – 408 565 снарядов калибром 75 и 150 мм, снаряженных ипритом,

 – 71 459 авиабомб весом 250 кг, снаряженных ипритом,

 – 17 513 авиабомб, снаряженных адамситом и арсенилом,

 – 1564 контейнера весом в 1500 кг, загруженных ипритом,

 – 10 420 химических мин калибром 100 мм,

 – 7295 бочек с химическими гранатами,

 – 7800 бочек с газом «Циклон»,

 – 189 000 кг цианистой соли.

Затопление боеприпасов производилось на глубине от 100 до 150 метров в двух основных точках – 70 км от базы ВМФ в Лиепае, а также в районе о-ва Борнхольм. Точные координаты точек затопления нанесены на навигационные карты ВМФ, утвержденные к пользованию приказом Главкома ВМФ от 12.07.1985 г. Учитывая прогноз специалистов Главного управления кораблевождения и вооружения ВМФ, НПО-4 «Тайфун» Госкомгидромета СССР составленной штабом КБФ карте затоплений химоружия и анализ образцов, поднятых в 1983—1984 гг., считаю целесообразным провести дополнительные захоронения устаревших химбоеприпасов выпуска 1954—1962 гг. в точках старых затоплений в течение 1989—1990 гг. Общий вес боеприпасов, подлежащих утилизации, – 112 523 тонны. Захоронение предполагается осуществить силами кораблей Калининградской и Лиепайской баз ВМФ. Также считаю целесообразным поручить командованию войск химической защиты провести проверку состояния боеприпасов, кошоннеров и хранилищ боевых отравляющих веществ, находящихся на вооружении частей и подразделений войск химической защиты и Гражданской обороны. Ответственным назначить тов. Кунцевича А.Д. Подготовить корабли и суда сопровождения Калининградской базы ВМФ для проверки режима плавания и судоходства в районах захоронения химических боеприпасов.

Подготовить справку-план захоронения химических веществ и боеприпасов в акватории Балтийского моря для доклада на Центральном Комитете Коммунистической партии Советского Союза не позднее 14.11.1989 г.

Заведующий организационным отделом

ЦК КПСС В. Майданников

Зам. заведующего отделом оборонной работы ЦК КПСС И. Письменник

19 октября 1989 г.

3 экз. Исп. Архипова Д.С.»

…Публикация повлекла за собой возбуждение уголовного дела, а ксерокопия «Справки» в официальном порядке была направлена в Росархив на экспертизу. Экспертизу проводили опытные сотрудники бывшего архива Общего отдела ЦК КПСС, много лет имевшие дело с документами, создававшимися в ЦК КПСС, и хорошо знакомые с порядком ведения делопроизводства. Уже 23 февраля 1993 г. ими был подготовлен акт делопроизводственной экспертизы «Справки», безупречно доказавшей ее фальсифицированный характер. Согласно акту, фальсификатор допустил по меньшей мере семь ошибок, изготовляя подлог. Во-первых, в соответствии с содержанием документ должен был иметь высший гриф секретности – «Особая папка», а не «Совершенно секретно». Во-вторых, в делопроизводстве ЦК КПСС никогда не применялся делопроизводственный номер, подобный имеющемуся в «Справке». В-третьих, формула «Справка к записке» никогда в делопроизводстве аппарата ЦК КПСС не использовалась. В-четвертых, оказались недостоверными обозначения должностей и подписи. В 1989 г. в ЦК КПСС не было «организационного» отдела и «отдела оборонной работы», а имелись соответственно Отдел партийного строительства и кадровой работы ЦК КПСС и Оборонный отдел ЦК КПСС. В названных отделах и вообще в аппарате ЦК КПСС в 1989 г. ни Майданников, ни Письменник не работали. В-пятых, содержание опубликованного документа не соответствовало данному ему заголовку, поскольку в таком случае с ним должны были ознакомиться секретари ЦК КПСС, а значит, должен был, согласно правилам ЦК КПСС, стоять адресат – «ЦК КПСС». В-шестых, фальсифицируя документ, автор (или авторы) оказался невнимательным: в тексте дважды проскочило «считаю нецелесообразным», тогда как под документом имеются подписи руководителей двух отделов. В-седьмых, одна из фраз документа: «Подготовить справку-план… для доклада на Центральном Комитете Коммунистической партии Советского Союза…» совершенно не соответствовала ни делопроизводственной практике ЦК КПСС, ни устоявшимся в ней формулам: «справки-плана» как вида документа просто не существовало, так же как и раскрытой аббревиатуры ЦК КПСС»[517]. И по поводу разоблачения этой фальсификации – всё.

То есть вся эта «научная» экспертиза – это экспертиза делопроизводителей. А где же экспертиза историка, ведь Козлов числится таковым в ранге членкора? Где анализ «противоречий содержания с действительными фактами прошлого»? Ведь то, что данная «Справка» является фальшивкой, прямо режет глаза не «раскрытой аббревиатурой ЦК КПСС», а совершенно идиотским содержанием, никак не соответствующим «действительным фактам». К примеру.

Ни одна из воюющих стран в обеих мировых войнах ХХ века не имела минометов калибра 100 мм, следовательно, в природе не могло быть и химических мин такого калибра.

«Грузите апельсины бочками», – давал телеграмму Остап Бендер и этим, видимо, надоумил фальсификатора на «7295 бочек с химическими гранатами».

Газа «Циклон» не было никогда. В газовых камерах немецких концентрационных лагерей использовался инсектицид (средство для борьбы с насекомыми) «Циклон». Отравляющим веществом «Циклона» являются пары синильной (цианисто-водородной) кислоты. Для того чтобы сделать «Циклон» безопасным для людей, синильной кислотой пропитывался мел и из него изготавливались гранулы, они и назывались «Циклоном». Использовался этот инсектицид в газовых камерах лагерей для протравливания одежды заключенных с целью уничтожения вшей и в сельском хозяйстве для борьбы с вредителями теплиц и оранжерей.

Цианистые соли являются ценнейшим сырьем промышленности. С их помощью цианируют стальные детали машин, при этом поверхность их становится твердой, а сердцевина – вязкой. Вторая область массового применения цианидов – добыча золота и серебра из руд. Мысль о затоплении цианистой соли могла прийти в голову только малограмотному кретину, тем более что в качестве боевых отравляющих веществ их невозможно применить.

То есть эту фальшивку готовил придурок со знанием истории в пределах фильма «Обыкновенный фашизм» и детективных романов низкого пошиба. И если членкор Козлов не видит этого, то это значит, что и он такой же «историк». И «историки» именно его класса готовили тексты фальшивок по Катынскому делу после того, как геббельсовцы провалились с Особым совещанием. Надо ли удивляться той глупости, с которой эти фальшивки состряпаны?

Изделия фирмы «Пихоя & Ко»

Итак, после того, как капээсэсовская часть бригады Геббельса даже с помощью тенденциозного отбора документов из архивов СССР сумела доказать только то, что польских офицеров расстреляли немцы, геббельсовцам осталось одно – самим изготовить нужные документы. И лучшие умы бригады Геббельса за это взялись. Эти лучшие умы стараются, чтобы об этом их подвиге никто не узнал, но так как фальшивки появились «из архива ЦК КПСС», то Пихоя и Козлов к этому преступлению явно причастны.

Сначала о том, откуда эти документы взялись согласно легенде геббельсовцев. Они утверждают, что «найденные» ими документы хранились в сверхсекретном пакете № 1, который передавался от генсека к генсеку. Но поскольку последний генсек – Горбачев – был не только жив, но и выброшен на помойку, то он со своей помойки не всегда спешил подтверждать версии своих удачливых конкурентов. Защитник на процессе по «делу КПСС», один из первых незаинтересованных людей, кто увидел эти фальшивки, доктор юридических наук Ф.М. Рудинский пишет: «…заявление, что секретный пакет переходил от генсека к генсеку, точно не подтверждено. На этих документах имеются только подписи Сталина и Андропова (причем их не подвергали экспертизе). Самое главное: документов, удостоверяющих даты получения их Горбачевым и передачи Ельцину, нет. (Есть только интервью руководителя аппарата Президента СССР В. Болдина, который подтвердил, что Горбачев знал о них.) Если следовать версии наших оппонентов, то Горбачев знал об этих документах с 1985 г. Он же сам заявлял в печати, что узнал о них только в 1991 г. Следовало бы также выяснить, почему Президент Б.Н. Ельцин скрывал их с декабря 1991 г. до октября 1992 г.».[518]

Позиция «отца демократии» Горбачева, который не спешил брехать в унисон со своими победителями, привела к тому, что геббельсовцы вынуждены были придумать другую версию появления этих фальшивок на свет: «В июле 1992 г. в Архиве Президента РФ тогдашний руководитель президентской администрации Ю.В. Петров, советник Президента Д.А. Волкогонов, главный архивист Р.Г. Пихоя и директор архива А.В. Коротков просматривали его совершенно секретные материалы. 24 сентября они вскрыли «особый пакет № 1». Как рассказал Коротков, «документы оказались настолько серьезными, что их доложили Борису Николаевичу Ельцину. Реакция президента была быстрой: он немедленно распорядился, чтобы Рудольф Пихоя как главный государственный архивист России вылетел в Варшаву и передал эти потрясающие документы президенту Валенсе. Затем мы передали копии в Конституционный суд, Генеральную прокуратуру и общественности»[519]. Как видите, по одной версии и признанию Горбачева, он знал об этих «документах» еще в 1991 г. и передал их Ельцину, однако этот алкаш уверяет, что впервые увидел их в сентябре 1992 г.

Но и в этом случае геббельсовцы не решились их обнародовать, а сначала показали «своим» – членам Конституционного суда, который как раз рассматривал «дело КПСС». И благодаря защитнику КПСС на этом процессе Ф.М. Рудинскому мы можем узнать не только о первоначальном виде этих фальшивок, но и о первоначальном их количестве. «К ходатайству в КС, подписанному С.М. Шахраем и А.М. Макаровым, было приложено 22 копии документов (именно копии, а не подлинники) на 60 страницах», – пишет Рудинский. Поясню то, что подчеркнул Рудинский, давать в суд копии равносильно оскорблению суда. Конституционный суд это сглотнул, но дело в том, что подлинников состряпанных геббельсовцами фальшивок не видел никто, даже Генеральная прокуратура, которая по закону имеет право изымать и приобщать к делу любые документы. Когда бывший председатель КГБ Шелепин, которого прокуроры склоняли подтвердить подлинность фальшивок, потребовал показать ему подлинник одной из фальшивок – якобы его письма, – то ГВП попробовала его получить. Но тогдашний директор Архива Президента РФ Коротков нагло заявил, «что подлинники документов ни при каких условиях выдаче из архива Кремля не подлежат».[520]

Между прочим, Шелепин, требуя подлинник, хотел сделать экспертизу «своего» письма. Ведь автор письма – это самый первый эксперт его подлинности. Но ему, как видите, подлинник не дали. И в этом плане хочу еще раз упомянуть о подлости Главной военной прокуратуры. Полемизируя с моей статьей в газете «Завтра», газета «Известия» опубликовала статью Н. Ермоловича «Сталина и его сподвижников могут впервые признать виновными в уголовном преступлении». Ермолович оспаривает мои утверждения, что катынские «документы» являются фальшивкой, и в разделе статьи с подзаголовком «Прокуратура ручается за достоверность» пишет: «Но, может быть, это ложные документы, фальсифицированные? Нет, отвечает генерал-майор юстиции Николай Леонидович Анисимов, начальник Управления надзора за исполнением законов о федеральной безопасности Главной военной прокуратуры. Полученные из архива ЦК КПСС документы, как, впрочем, и все остальные привлекаемые по Катынскому делу, в обязательном порядке подвергаются самой тщательной экспертизе. Она установила, что они, вне всякого сомнения, подлинные».

Заметьте, как подло врет Анисимов – ГВП не то что экспертам, она подлинник «письма Шелепина» даже Шелепину не смогла показать, а Анисимов нагло брешет о «тщательной экспертизе».

Из представленных Шахраем в Конституционный суд документов (вот уж насколько точно Бог наградил этот организм фамилией: «шахрай» – по-украински «мошенник») большая часть была подлинной, и, между прочим, из секретной переписки членов Политбюро ЦК КПСС от Брежнева до Андропова следует, что они безусловно считали, что поляков расстреляли немцы, т. е. из этих документов видно, что СССР в Катынском деле абсолютно нечего было скрывать. Но нам интересны не эти документы, а представленные Шахраем фальшивки. Рудинский точно назвал их количество и подробно описал, что это были за изделия:

1. «В пакете была совершенно секретная, на бланке НКВД, докладная записка Берии, адресованная «ЦК ВКП(б) – товарищу Сталину» от 5 марта 1940 г. № 794/Б»;[521]

2. «Следующий документ: выписка на 2 страницах из протоколов Политбюро, где за № 144 от 5.III.1946 г. значится: «Вопрос НКВД», а затем полностью воспроизводится заключительная часть докладной записки Берии: от слов «Предложить НКВД» вплоть до «состава тройки в лице Меркулова, Кобулова и Баштакова». В конце приписка: «Выписка послана: тов. Берия». На первой странице сбоку от руки черными чернилами написано: «ОП» 4.III.1970 в закрытый пакет. Согласовано с т. Черненко К.У.». Подпись неразборчива»;[522]

3. «Еще один документ (в двух экземплярах) на гербовой бумаге с надписью: «Строго секретно. Подлежит возврату в течение 24 часов во 2 часть особого сектора ЦК (пост. ПБ ЦК от 5.V.27 г. № 100 п. 5)». «Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков) Центральный комитет». Затем на машинке – «тов. Шелепину» слева «1959 г.». Опять воспроизводится решение от 5.III. 1940 г. Внизу подпись: «Секретарь ЦК И. Сталин», причем видно, что слова «И. Сталин» напечатаны другим шрифтом. Печать с надписью «ЦК. Коммунистическая партия Советского Союза»;[523]

4. «Затем идет 2-й экземпляр этой выписки из протокола, но без подписи Сталина. Нет слов «тов. Шелепину», нет печати»;[524]

5. «И последний документ из сверхсекретного пакета: написанная от руки записка КГБ при СМ СССР на имя Н.С. Хрущева о материалах на польских военнопленных, подписанная А. Шелепиным 3 марта 1959 г. с приложением проекта постановления ЦК КПСС. На первой странице сверху штамп «Подлежит возврату 0680 9 марта 1965 в ЦК КПСС – общий отдел».[525]

И хотя члены Конституционного суда готовы раболепно служить любой власти, но эти фальшивки были изготовлены так гнусно и тупо, что даже КС вынужден был хоть и неявно, но откреститься от них. Этот провал геббельсовцев при первом же показе своих изделий привел к тому, что на сегодня:

– фальшивка № 1 геббельсовцами заново переделана;

– фальшивка № 2 так и не появилась в обращении, и о ней молчат;

– фальшивка № 3 так и не появилась в обращении, и о ней молчат;

– фальшивки № 4 и № 5 вместе с переделанной фальшивкой № 1 впервые были показаны публике только через три года – в 1995 году.

Таким образом, из всего комплекта фальшивок сегодня возможно рассмотреть только новую версию фальшивки № 1 и фальшивки № 4 и № 5.

Фальшивка № 1.

Письмо Берии Сталину. Новая версия

На сегодня эта фальшивка выглядит так. На бланке НКВД «Сов. секретно» написано:

«… марта 1940, № 794/б

ЦК ВКП(б)

Товарищу СТАЛИНУ

«В лагерях для военнопленных НКВД СССР и в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в настоящее время содержится большое количество бывших офицеров польской армии, бывших работников польской полиции и разведывательных органов, членов польских националистических к-р партий, участников вскрытых к-р повстанческих организаций, перебежчиков и др. Они являются заклятыми врагами советской власти, преисполненными ненависти к советскому строю.

Военнопленные офицеры и полицейские, находясь в лагерях, пытаются продолжать к-р работу, ведут антисоветскую агитацию. Каждый из них только и ждет освобождения, чтобы иметь возможность активно включиться в борьбу против советской власти.

Органами НКВД в западных областях Украины и Белоруссии вскрыт ряд к-р повстанческих организаций. Во всех этих к-р организациях активную руководящую роль играли бывшие офицеры бывшей польской армии, бывшие полицейские и жандармы.

Среди задержанных перебежчиков и нарушителей госграницы также выявлено значительное количество лиц, которые являются участниками к-р шпионских и повстанческих организаций.

В лагерях для военнопленных содержится всего (не считая солдат и унтер-офицерского состава) – 14 736 бывших офицеров, осадникое и разведчиков – по национальности свыше 97 проц. поляки.

Из них:

Генералов, полковников и подполковников – 295

Майоров и капитанов – 2080

Поручиков, подпоручиков и хорунжих – 6049

Офицеров и младших командиров полиции, пограничной охраны и жандармерии – 1030

Рядовых полицейских, жандармов, тюремщиков и разведчиков – 5138

Чиновников, помещиков, ксендзов и осадников – 144

В тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии всего содержится 18 632 арестованных (из них 10 685 поляки), в том числе:

Бывших полицейских разведчиков и жандармов – 5141

Бывших офицеров – 1207

Шпионов и диверсантов – 347

Бывших помещиков, фабрикантов и чиновников – 465

Членов различных к-р и повстанческих организаций и разного к-р элемента – 5345

Перебежчиков – 6127.

Исходя из того, что все они являются закоренелыми, неисправимыми врагами советской власти, НКВД СССР считает необходимым:

I. Предложить НКВД СССР:

1) Дела о находящихся в лагерях для военнопленных 14 700 человек бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, жандармов, осадников и тюремщиков,

2) а также дела об арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в количестве 11 000 человек членов различных к-р шпионских и диверсионных организаций, бывших помещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров, чиновников и перебежчиков

 – рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания – расстрела.

II. Рассмотрение дел провести без вызова арестованных и без предъявления обвинения, постановления об окончании следствия и обвинительного заключения – в следующем порядке:

а) на лиц, находящихся в лагерях военнопленных, – по справкам, представляемым Управлением по делам военнопленных НКВД СССР,

б) на лиц арестованных – по справкам из дел, представляемым НКВД УССР и НКВД БССР.

III. Рассмотрение дел и вынесение решения возложить на тройку т. т. БЕРИЯ, МЕРКУЛОВА, КОБУЛОВА, БАШТАКОВА (начальник 1-го Спецотдела НКВД СССР).

Народный Комиссар Внутренних Дел Союза ССР

(подпись Берии).[526]

Начнем с делопроизводственных признаков подделки этого «документа», тем более что первые два из них настолько вопиющи, что, честно говоря, если бы мне поручили изготовить эту фальшивку так, чтобы подделка сразу же бросилась в глаза, то я не догадался бы внести эти признаки.

Первый признак воистину уникален. На развороте страницы даны фотокопии четырех писем Сталину с его и других членов Политбюро резолюциями и росписями на первых листах: три письма подлинных и одно – подделка. Не пытайтесь читать эти документы, не надо в них всматриваться, можете даже отодвинуть книгу от себя так, чтобы были видны все четыре фотокопии сразу. Скажите – какой из этих документов подделка? Думаю, что многие сразу дадут правильный ответ – второй. А тот, кто не понял, почему второй, пусть не огорчается – просто он такой же наивный, как и я в молодости.

Когда я из цеха перешел работать инженером-исследователем, то мне от моих начальников стали поступать для исполнения документы с их резолюциями. В то время меня сильно коробило, что директор, главный инженер и другие начальники свои указания и росписи исполняют на документе криво. По наивности мне казалось, что они выначиваются – не уважают подчиненных и хотят показать себя крутыми. Прошло время, и я, раньше чем ожидал, начал повышаться в должности, и у меня самого появились подчиненные, которым я на документах давал свои указания в дополнение к указаниям моих начальников. Вот тут я, в пику последним, свои резолюции своим подчиненным начал писать ровненько. Но вся эта идиллия длилась до тех пор, пока я своих резолюций писал 1—2 в день, – пока у меня было время прочесть документ, обдумать его, принять решение, запомнить его, а затем развернуть документ параллельно правой руке и ровненько написать. Поскольку для того, чтобы писать ровно, нужно лист бумаги разворачивать более чем на 60° по отношению к перпендикуляру, идущему от груди. А для того, чтобы было удобно читать, документ должен лежать вдоль этого перпендикуляра. Шло время, я рос в должности, и вместе с этим ростом увеличивалось количество бумаг, на которых я должен был ставить резолюции, и вот тут-то я понял, что занимаюсь дурацкой работой по верчению бумаги на столе, кроме того, я научился схватывать суть документа (понимать, кому его адресовать и что поручить) с первого взгляда. Я понял, что единственно разумный путь – это держать документы прямо перед собой, чтобы их текст был удобочитаем, а писать так, как удобно правой руке. Но в этом случае твой текст и роспись на документе будут воспроизводиться косо и обязательно снизу вверх и слева направо.

И все начальники-правши всегда пишут и расписываются на документах только так! (Как пишут резолюции левши, я не встречал.) Даю вам гарантию в 200%, что вы не встретите ни единого подлинного документа, на котором бы даже один руководитель расписался иначе, поскольку это невозможно.

А на фальшивке № 1 сразу четыре члена Политбюро расписались слева направо, но сверху вниз! Это начисто исключено! Это не они расписывались, даже если их подписи воспроизведены с точностью до микрона. Чтобы так расписаться, нужно документ держать таким образом, что его строки будут перпендикулярны глазам, и читать их будет невозможно. Зачем бы членам Политбюро это делать, тем более что ни они и никто другой никогда ни раньше, ни позже подобного идиотизма не делали? Это настолько явный, вопиющий признак подделки, что имеет смысл немного поразмышлять над тем, почему специалист по подделке почерков этот признак ввел в фальшивку.

Такие специалисты были только в КГБ СССР, поскольку в других ведомствах им нечего делать. Мой знакомый, который учился на курсах КГБ в 80-х, рассказывал о лекции такого специалиста. Тот вызвал к доске курсанта и предложил ему написать на доске несколько слов, которые специалист по подделке почерка надиктовал. Затем этот специалист минут 20 всматривался в эти слова, после чего под диктовку аудитории начал писать на доске любые тексты почерком того курсанта.

Именно такой специалист и воспроизвел надписи и подписи на геббельсовских фальшивках. Но возникает вопрос: а нравилось ли ему это задание? Подонки-геббельсовцы всех судят по себе и наверняка полагали, что если они дали этому спецу доллары, то тот обязан быть счастлив. Но был ли этот специалист доволен ролью предателя Родины? И вполне не исключено, что он, не имея возможности отказаться (его бы сразу убили), сделал свою работу так, что комар носа не подточит в части точности подписей, но одновременно и так, что подделка немедленно бросается в глаза любому, если он не геббельсовский придурок. Другого объяснения у меня нет.

Таким образом, левое расположение подписей членов Политбюро на геббельсовской фальшивке № 1 без малейших сомнений свидетельствует, что это подделка.

Теперь обратите внимание на то, что у этого письма есть номер, но нет даты. Вы скажете, что несколько выше один из первых, кто увидел фальшивку № 1 на заседании Конституционного суда, Ф.М. Рудинский написал, что у этого «письма Берии» была дата – 5 марта 1940 г. Была да сплыла. После того как защитник КПСС судья Слободкин и председатель КС судья Зорькин повозили геббельсовцев мордой по этой дате, те с перепугу переделали фальшивку № 1. Но об этом ниже, сейчас же мы рассмотрим эту версию фальшивки – с номером, но без даты.

Скажу сразу, что геббельсовцы метнулись из огня да в полымя: и дата «5 марта» указывала на фальшивку, но и без нее лучше не стало. Дело в том, что дата и номер письма – это одна запись, как серия и номер на денежной купюре, это две части одного целого. После того, как письмо отпечатано и завизировано, оно попадает на подпись тому, кто должен его подписать (в данном случае – Берии).

Руководитель подписывает и кладет письмо в папку «Подписанные» у себя на столе. Секретарь или референт периодически заходит в кабинет и извлекает документы из этой папки, затем несет их и сдает в канцелярию. Работник канцелярии раскрывает «Журнал регистрации исходящей корреспонденции» и вписывает в него очередной номер и адрес того, кому адресовано письмо, а затем дату и номер из журнала пишет на письме. Отныне это имя письма, по этому номеру и дате письмо будут называть, по ним его будут искать. Дату и номер работник канцелярии пишет одной записью, причем лично ему важнее записать дату, поскольку по ней судят о добросовестности его работы – задерживает он или нет у себя в отделе корреспонденцию начальника. Это невозможно, чтобы он забыл написать дату, но написал номер, – это выглядит так же, как если бы вы, вписывая в ведомость на получение денег свою фамилию, забыли бы написать ее первую половину.

Подлинный документ может не иметь номера, может не иметь и даты. Такое случается, когда начальник его подписывает, находясь вдали от своей канцелярии, скажем, в командировке. Но если есть номер, то, значит, письмо прошло через канцелярию, но тогда отсутствие даты – это явный признак фальшивки.

У геббельсовской фальшивки № 1 есть еще признаки подделки, которые следует отнести к делопроизводственным, хотя и более высокого уровня. Видите ли, документы такого уровня готовят чиновники очень опытные, и перед тем, как их подписать, такие документы тщательно вычитывает начальник. В таких документах изначально не может быть ни грамматической ошибки, ни смысловой глупости, иначе того же Берию выдерут на Политбюро за то, что он подписывает бумаги не читая их. А в тексте фальшивки № 1 заложено несколько смысловых положений, которые не только Берия, но и простой чиновник никогда не допустил бы.

К примеру. В «письме Берии» в первой таблице дана численность польских офицеров в лагерях военнопленных с разбивкой по званиям.

Чиновник, а тем более военнослужащий (работник НКВД), сам имеющий звание, никогда их так по званиям не разобьет.

Чтобы было понятно, о чем речь, дам две справки о численности польских офицеров в лагерях УПВИ, которые подписал майор Сопруненко 2 и 3 марта 1940 г.[527],[528] Они нам пригодятся и позже, но пока обратим внимание на то, как разбивает пленных по званиям этот майор:

Из этих двух справок о численности видно, что сухопутный Сопруненко плохо разбирается, кто есть кто в военном флоте, особенно польском (американцы говорят, что для того, чтобы утопить польский военный флот, его нужно спустить на воду). Но Сопруненко не только не смешивает генералов с остальными офицерами, как он это сделал с поручиками, подпоручиками и хорунжими, но даже не объединяет их с адмиралом.

А что мы видим в «письме Берии»? В таблице строки укрупнены, что разумно и допустимо. Но чиновник никогда и ни в каком случае не объединил бы вместе генералов не то что с подполковниками, но даже с родственными им папахоносителями – полковниками. Даже если бы он подсчитал всех офицеров одним числом, то обязательно выделил бы из них генералов. Тем, кто меня понял, объяснять ничего не требуется, а кто не понял, тому и трудно объяснить, что в глазах военного, да и просто чиновника, генерал – это такой штучный товар, что его с массовым товаром никогда не смешивают.

Еще один момент такого же рода. В «письме» написано, что 14 736 офицеров и т. п., вместе с 18 632 сидельцами тюрем «являются закоренелыми, неисправимыми врагами советской власти», но расстрелять предлагается не всех, а только «круглое число» из них: 14 700 из 14 736 офицеров и 11 000 из 18 632 заключенных. Не только реальный Берия, но и любой мелкий чиновник такую глупость никогда бы не подписал, поскольку это все равно, что самому напроситься на нагоняй в сопровождении ехидного вопроса: «Ты что, Лаврентий, 36 неисправимых врагов-офицеров и 7632 неисправимых преступников собрался у себя на даче и за свой счет содержать?» Ведь в письме не только определено, что они поголовно неисправимы, но и намека нет на то, как отбирать из этих «совсем неисправимых» «немного неисправимых». Реальный чиновник написал бы: расстрелять всех.

А фальсификаторы подыгрывали полякам. Дело в том, что в тюрьмах сидели не только поляки, а собственно поляков было как раз около 11 тыс. Если написать «всех», то получится просто «сталинский террор», одинаковый для всех, а полякам, чтобы отделить Польшу от России, очень важно было показать, что это не «сталинский террор», а «москальский», т. е. направленный только против поляков как таковых. И фирма «Пихоя & Ко» этот польский заказ выполнила – и подчеркнула, что среди офицеров 97% поляки, и написала, что в тюрьмах предлагалось расстрелять только поляков. Получилось, как и ожидалось, глупо, но фирма «Пихоя & Ко» старалась. Это видно.

Теперь давайте рассмотрим практический смысл «письма» Берии, ведь настоящий Берия обязан был что-то хотеть, если бы писал его. Цель очевидна – убить 25 тысяч поляков. Но средство?! Зачем для этого нужна эта «тройка», если, как утверждают геббельсовцы, Сталин и Берия что хотели, то и делали. Бригада Геббельса утверждает, что эта «тройка» решила расстрелять поляков, а на основе этого решения заместитель Берии Меркулов подписал и послал в Смоленское, Калининское и Харьковское УНКВД «списки-предписания», на основании которых поляков и расстреляли. Так зачем было этот забор с «тройками» городить – Берия что, сам не мог эти списки подписать? Ведь даже в 1937—1938 гг., когда приговоры «пятой колонне» выносили реальные «тройки», подписей членов этих «троек» никто не видел, поскольку они стояли только в протоколах их решений. А для исполнителей приговора посылался приказ, подписанный только председателем тройки, и выписки из приговора, заверенные делопроизводителем[529]. Для тех замыслов, которые геббельсовцы приписывают Сталину и Берии, создание каких-то «троек» бессмысленно, а бессмысленность письма – это признак его подделки: реальный Берия не стал бы подписывать бессмысленное письмо, а реальное Политбюро – его читать.

Следующее, что бросается в глаза, – Берия предлагает создать рабочий орган («тройку»), но не поручает ему никакой работы. Вот собралась эта «тройка» на свое заседание, а что ей на нем делать? Уголовного дела – нет, обвинительного заключения – нет, есть только справка[530]. Лебедева сообщает, что это такое: «В марте начинается интенсивная подготовка к осуществлению операции по полной «разгрузке» Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей. Их управления получили приказ срочно закончить оформление всех учетных и следственных дел и направить в УПВИ специальные справки-предписания. Форма их была получена 16 марта от заместителя наркома внутренних дел В.З. Кобулова. Она была озаглавлена «Справка по личному делу №___ на военнопленного (фамилия, имя, отчество)» и состояла из четырех граф. В них указывались год и место рождения человека, его имущественное и общественное положение, время взятия в плен, лагерь, где содержится, должность и чин в польской армии, полицейских, разведывательных и карательных органах. Последняя графа – «заключение», по-видимому, предназначалась для внесения в нее решения по делу военнопленного».[531]

Ну и что «тройке» (суду) в этой справке рассматривать? «Тройке» остается только подписать списки, но это, как я написал выше, мог бы сделать и сам Берия. Ведь вспомните, когда 15 сентября 1938 г. Политбюро реорганизовало реальные «тройки», введя в них в обязательном порядке прокурора, то оно не забыло напомнить этим «тройкам» об обязанностях и правах: «Предоставить право Особым тройкам выносить приговоры в соответствии с приказом НКВД СССР № 00485 от 25 августа 1937 года по первой и второй категориям, а также возвращать дела на доследование и выносить решения об освобождении обвиняемых из-под стражи, если в делах нет достаточных материалов для осуждения». С такой задачей и правами это был работающий орган. А у «тройки», созданной в своей фальшивке геббельсовцами, нет ни работы, ни прав, поскольку она обязана убить всех поляков не глядя. Ни реальный Берия, ни реальный Сталин такую чепуху и рассматривать не стали бы. Это выдумка дебильных геббельсовцев и очередной признак фальшивки.

А теперь вот такой момент. Представьте, что фирма «Пихоя & Ко» нашла в архивах «секретный пакет № 2», а в нем, разумеется, «подлинное», письмо старого графа Ростова Пьеру Безухову с сообщением, что для решения о выдаче замуж дочери Натальи граф созвал семейный совет в составе: себя, графини и старшего конюха Сидора. Штампики, печати, подписи – все это фирма «Пихоя & Ко» обеспечит, и все это будет как настоящее. В том, что для такого решения семейный совет может быть созван, сомнений нет, но закрадывается вопрос – а при чем тут конюх Сидор?

Вот таким «конюхом Сидором» в этой геббельсовской «тройке» является Баштаков, майор госбезопасности. Заметим, что в этой «тройке» Берия имел звание комиссара госбезопасности 1-го ранга, что соответствовало армейскому званию «генерал армии», Меркулов был комиссаром госбезопасности 3-го ранга, что соответствовало званию «генерал-лейтенант», а звание Баштакова соответствовало званию «подполковник». В это время в НКВД комиссар 1-го ранга был один, 2-го ранга – один (Гоглидзе), 3-го ранга – три и старших майоров госбезопасности, что примерно соответствовало званию «генерал-майор», было 10. Таких майоров госбезопасности, как Баштаков, было 65[532]. Но дело даже не в мезальянсе этой «тройки». Тут интересно понять, как бедный Баштаков попал к геббельсовцам на прицел.

Дело в том, что когда их пустили в архивы СССР, то они обнаружили, что лагеря военнопленных поляков, получив задание подготовить на пленных дела для рассмотрения на Особом совещании НКВД, все бумаги слали в 1-й спецотдел НКВД, которым и руководил Баштаков. Немедленно возникла версия, что 1-й спецотдел – это самый тайный и самый страшный отдел НКВД, который занимается убийствами и казнями, а Баштаков, соответственно, очень крупная фигура в системе НКВД. Лебедева так описывает его роль в «расстреле польских офицеров»: «Хотя списки приходили от УПВИ, но составлялись они не им, а 1-м спецотделом НКВД СССР, который фактически играл главную роль во всей операции (начальник отдела – майор госбезопасности Л.Ф. Баштаков; его заместитель, непосредственно занимавшийся этой операцией – капитан госбезопасности А.Я. Герцовский). Сюда от УПВИ поступали следственные дела военнопленных и справки-заключения, здесь их «готовили на доклад» Особому совещанию НКВД и лично Меркулову. Тех, кто был «осужден», включали в списки на отправку «на распоряжение» УНКВД, давая последним соответствующее «предписание». В этом же отделе был составлен и список тех, кто переводился в Юхновский лагерь, то есть, как оказалось впоследствии, остался в живых».[533]

То, что геббельсовцы объединили в одном коллегиальном органе генерала армии и подполковника, начальника и его подчиненного, было бы еще не так смешно, если бы Баштаков был начальником какого-либо из следственных отделов НКВД или был специалистом по планированию и проведению секретных операций. Но Баштаков занимал в НКВД самую безобидную должность, поскольку 1-й спецотдел был частью секретариата НКВД и занимался учетом и статистикой преступников в СССР, это была картотека НКВД. Поэтому лагеря и слали документы Баштакову, чтобы он мог провести изменения в карточках учета военнопленных, находившихся в этом отделе. Такое высокое звание Баштаков имел потому, что ему было вменено в обязанность обеспечивать центральный аппарат НКВД автомобилями: от персональных автомобилей для Берии до автозаков перевозки заключенных[534]. А этих автомобилей было 682 единицы. Вместе с автодиспетчерами и картотетчиками его отдел был довольно внушительным – 358 человек, это и определяло его звание. Но его участие в «тройке» аналогично участию конюха Сидора в графском семейном совете.

Мы рассмотрели признаки подделки исходя из предположения, что было бы, если бы Берия действительно решил ликвидировать пленных при помощи «троек». Но дело в том, что он не мог этого решить, так как к тому времени все «тройки» в стране были публично упразднены навсегда.

«Ликвидировать судебные тройки, созданные в порядке особых приказов НКВД СССР, а также тройки при областных, краевых и республиканских управлениях РК милиции. Впредь все дела в точном соответствии с действующим законодательством о подсудности передавать на рассмотрение судов или Особого совещания при НКВД СССР»[535] – так записано в совместном Постановлении от 17 ноября 1938 г. Совета Народных Комиссаров СССР (правительства Советского Союза) и ЦК ВКП(б) – органа руководства партией, более высокого, нежели Политбюро. Это был закон, обязательный для всех в стране, включая Сталина и остальных членов Политбюро ЦК ВКП(б). Нарком внутренних дел Л.П. Берия уже 26 ноября 1938 г. своим приказом № 00762 обеспечил в НКВД исполнение этого Постановления, отменив все соответствующие приказы Ежова, своего предшественника[536]. И то, что в фальшивке № 1 фигурирует «тройка», – это признак тупой и вопиющей липы.

Мне могут сказать, что Сталин был диктатором и поэтому хотел – исполнял законы, а хотел – не исполнял. Вообще-то любой диктатор стремится к тому, чтобы все исполняли его законы, иначе он не диктатор. Скажем, итальянская мафия люто ненавидит Муссолини именно за то, что он и ее заставил исполнять законы Италии. Но допустим, что Берия и Сталин плевали на законы СССР – это называется «практикой применения законов». Давайте посмотрим на нее – нарушали ли Сталин и Берия законы в случаях, подобных случаю с польскими пленными.

Практически в то же время, когда в СССР решалась судьба пленных польских офицеров, потребовалось решить судьбу и советских пленных – тех, кто, изменив присяге, сдался в плен финнам в советско-финской войне. По окончании войны этих пленных обменяли на финских, и Берия по поводу первых написал письмо Сталину. Поскольку поводы для написания писем одинаковы, то, скорее всего, подлинное письмо Берии по польским пленным было идентично нижеприведенному. Итак, 28 июня 1940 г. Берия доложил Сталину:

«В Южском лагере содержится 5 175 красноармейцев и 293 чел. начсостава, переданных финнами при обмене военнопленными. Оперативно-чекистской группой выявлено и арестовано 414 человек, изобличенных в активной предательской работе в плену и завербованных финской разведкой для вражеской работы в СССР. Из этого числа закончено и передано прокурором МВО в Военную коллегию Верховного Суда СССР следственных дел на 344 чел. Приговорены к расстрелу 232 чел. Приговор приведен в исполнение в отношении 158 чел.

Бывших военнопленных в числе 4 354 чел., на которых нет достаточного материала для предания суду, подозрительных по обстоятельствам пленения и поведения в плену, – решением Особого Совещания НКВД СССР осудить к заключению в исправительно-трудовые лагеря сроком от 5 до 8 лет.

Бывших военнопленных в количестве 450 человек, попавших в плен, будучи раненными, больными или обмороженными, в отношении которых не имеется компрометирующих материалов, – освободить и передать в распоряжение Наркомата обороны».[537]

Ну и где здесь пресловутая «тройка»?

Как видите, у Берии не было необходимости просить о ее создании даже тогда, когда речь шла о высшей мере наказания. Военные трибуналы работали быстро: 10 мая закончился обмен военнопленными, а к 28 июня уже 344 человека были осуждены, а 158 из них – и расстреляны. А повод написания письма – это согласование членами Политбюро осуждения Особым совещанием на срок заключения от 5 до 8 лет тех, кто бросил оружие, хотя мог сопротивляться.

Мне могут сказать, что тут надо было расстрелять немногих, поэтому Берия и не просил создать «тройку», а вот если бы те, кого надо было расстрелять, исчислялись тысячами, как в случае с поляками, то тут бы он без «тройки» не обошелся. Ну что же, в истории СССР был и такой случай, когда нужно было немедленно и перед строем расстреливать тысячи изменников и дезертиров, чтобы остановить у миллионов панику, пресечь дезертирство, измену, убийства и грабежи. 15 ноября 1941 г. Берия написал Сталину письмо именно по этому поводу. (Замечу, что и из этого письма геббельсовцы выдернули значительную часть):

«Совершенно секретно

Государственный Комитет Обороны тов. СТАЛИНУ

В республиканских, краевых и областных органах НКВД по несколько месяцев содержатся под стражей заключенные, приговоренные военными трибуналами округов и местными судебными органами к высшей мере наказания, в ожидании утверждения приговоров высшими судебными инстанциями.

По существующему ныне порядку приговоры военных трибуналов округов, а также верховных судов союзных, автономных республик и краевых, областных судов входят в законную силу только после утверждения их Военной Коллегией и Уголовно-Судебной Коллегией Верховного суда Союза ССР – соответственно.

Однако и решения Верховного суда Союза ССР по существу не являются окончательными, так как они рассматриваются комиссией Политбюро ЦК ВКП(б), которая свое заключение также представляет на утверждение ЦК ВКП(б), и только после этого по делу выносится окончательное решение, которое вновь спускается Верховному Суду, а этим последним направляется для исполнения НКВД СССР.

<…>

В настоящее время в тюрьмах НКВД республик, краев и областей скопилось 10 645 человек заключенных, приговоренных к высшей мере наказания, в ожидании утверждения приговоров по их делам высшими судебными инстанциями.

Исходя из условий военного времени, НКВД СССР считает целесообразным:

1. Разрешить НКВД СССР в отношении всех заключенных, приговоренных к высшей мере наказания, ныне содержащихся в тюрьмах в ожидании утверждения приговоров высшими судебными инстанциями, привести в исполнение приговоры военных трибуналов округов и республиканских, краевых, областных судебных органов.

2. Предоставить Особому Совещанию НКВД СССР право с участием прокурора Союза ССР по возникающим в органах НКВД делам о контрреволюционных преступлениях и особо опасных преступлениях против порядка управления СССР, предусмотренных ст. ст. 58—1а, 58—16, 58—18, 58-1г, 58-2, 58-3, 58-4, 58-5, 58-6, 58-7, 58-8, 58-9, 58—10, 58—11, 58—12, 58—13, 58—14, 59-2, 59-3, 59-За, 59—36, 59-4, 59-7, 59-8, 59-9, 59—10, 59—12, 59—13 Уголовного Кодекса РСФСР, выносить соответствующие меры наказания вплоть до расстрела. Решение Особого Совещания считать окончательным».[538]

Как видите, и в этом случае нет и намека на реанимирование «троек», и здесь Берия обходится без них.

То есть пресловутая «тройка» в фальшивке № 1 не подтверждается ни законодательно, ни с точки зрения судебной практики, следовательно, «письмо Берии» – это фальшивка безусловная.

То, что фальшивка № 1, словами большого специалиста по подделкам Козлова, «фонит» нестыковкой, противоречиями своего содержания с действительными фактами прошлого», это еще не так удивительно – такие уж «историки» в бригаде Геббельса. Но «письмо Берии» никак не стыкуется и с фактами Катынского дела.

Как я уже писал, сначала на этой фальшивке стояла дата – 5 марта; переделав «письмо Берии», геббельсовцы дату убрали и теперь пишут: «не позже 5 марта». Строго говоря, 5-й век до н. э. – это тоже «не позже 5 марта 1940 г.». Поэтому Лебедева, которая (по слухам) является доктором исторических наук Польши, решила этот вопрос исследовать. Но она, судя по нижеследующей цитате, не знает, почему эти фальшивки провалились в Конституционном суде, поскольку наивно пишет: «Решение Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. было принято по инициативе И.В. Сталина и оформлено в соответствии с письмом Берии в его адрес. На записке наркома внутренних дел СССР были проставлены месяц, год, но отсутствовало число. Она была написана на бланке НКВД СССР и имела регистрационный номер. Именно этот номер помог нам датировать с точностью до одного дня – 3 марта – этот документ. См. подробнее: N. Lebiediewa. Proces podejmowania decyzji katynskiej // Europa nie prowincjonalna. Warszawa-Londyn, 1999. S. 1155—1174».[539]

Прокурорская часть геббельсовцев более информирована и за эти изыскания шипит на бедного ополяченного «историка»: «Что касается датировки записки Берии Сталину с проектом решения, которую предлагает Н.С. Лебедева (3 марта 1940 г.), то она не может считаться «абсолютно» доказанной. Направленные 2—3 марта Сопруненко руководству данные не полностью совпадают с приводимыми в ней. Копия документа с единственной фразой о передаче Берии Сталину служебной информации для Особого совещания не содержит сведений о том, к какому делу этот документ относится. Можно говорить лишь о рабочей гипотезе».[540]

Отсюда следует, что Лебедева определила дату «письма» не по номеру, что я сделаю позже, а по ссылке на этот номер в другом документе, причем в нем внятно было написано, что реальное письмо Берии содержало информацию не о «тройке», а об Особом совещании. Но интересен вопрос, почему прокурорские геббельсовцы так недовольны тем, что Лебедева пытается уточнить дату письма? Почему им надо, чтобы оно датировалось словами «не позже 5 марта»?

В «письме Берии» список офицеров по званиям дан укрупненными строками, а в приведенных справках от 2 и 3 марта – подробно. Давайте в этих справках тоже укрупним строки (просуммировав соответствующие числа) и посмотрим, что получится.

Из сравнения чисел в этой таблице безусловно следует, что «письмо Берии» было подготовлено на основании данных справки УПВИ от 3 марта. А то, что Сопруненко готовил точно такую же справку с ориентировочными данными 2 марта, говорит о том, что справку о численности офицеров в лагерях (на 1 марта) он мог подготовить только к вечеру 3 марта (не буду объяснять, почему это так, чтобы не перегружать текст). Но в «письме Берии» содержатся и данные ГУЛАГа, и тюремного управления, и тот, кто их обрабатывал и суммировал, скорее всего, делал это уже 4 марта. Следовательно, «письмо Берии» могло быть подписано 4—5 марта. То есть первоначальная датировка этой фальшивки была в принципе правильной.

Но тут возникает второй вопрос. 4—5 марта это письмо зарегистрировано в НКВД, но нужно было дождаться спецпочты, эта почта должна была сдать письмо в экспедицию ЦК, там оно должно было полежать, пока его вскроют и зарегистрируют входящим номером, затем оно должно было полежать, пока его заберет помощник Сталина, затем Сталин должен был найти время его прочесть, ознакомить с ним остальных секретарей, они должны были решить рассмотреть его на Политбюро и это письмо поставить в очередь его (Политбюро) вопросов.

Можно оценить, сколько дней реально занимала в те годы эта процедура. 5 апреля 1940 г. Берия посылает проект Постановления СНК, и его рассматривают 10 апреля, т. е. через 5 дней. 28 июня 1940 г. Берия посылает письмо о советских пленных, возвращенных из Финляндии. На заседание Политбюро 29 июня оно не попадает, 1 июля – тоже, 2-го – тоже и лишь 3 июля этот вопрос рассмотрен Политбюро[541]. То есть опять 5 дней от подписания до рассмотрения.

Таким образом, если «письмо Берии» было подписано 4—5 марта, то оно могло попасть на рассмотрение Политбюро только 9—10 марта. А по геббельсовской брехне, Политбюро рассмотрело его 5 марта. Письмо, исходные данные для подготовки которого были готовы не ранее 3 марта, 5 марта на Политбюро не попало бы, и это доказывает его фальшивость. Почему прокурорские геббельсовцы и недовольны тем, что Лебедева пытается уточнить дату – эта дата их разоблачает: дашь дату 3 марта – письмо не успевает дойти до Политбюро, дашь дату раньше – не позволяет справка Сопруненко от 3 марта.

Но заседание Политбюро 5 марта 1940 г. было, и вопрос НКВД на нем был рассмотрен, следовательно, и Берия обратился в ЦК с этим вопросом, причем не исключено, что письмом с этим номером – 794/Б. Давайте оценим, когда реальный Берия подписал реально письмо № 794. Нумерация писем начинается с первого рабочего дня года и идет непрерывно. Аппарат НКВД примерно был постоянен, работал он примерно с одной интенсивностью, готовя письма Берии на подпись, следовательно, за день Берия подписывал в среднем одинаковое количество писем. Возьмем точку для отсчета. Вот, скажем, известно, что почти сразу же, 7 марта, Берия подписал письмо № 892[542]. 7 марта – это 67-й календарный день года. Следовательно, в начале 1940 г. Берия подписывал письма с интенсивностью 892: 67 = 13,3 письма в день. Теперь номер «письма Берии» (794) разделим на 13,3. Получим 59,6 календарных дней от начала 1940 г., т. е. 28—29 февраля. Между прочим, от этой даты до заседания Политбюро 5 марта получается 5—6 дней, а это, как мы выяснили раньше, обычное время от подписания письма Берией до рассмотрения его на Политбюро. Но если письмо № 794 должно было быть подписано еще в феврале, то в него не могли попасть данные из справки Сопруненко от 3 марта. А это еще одно доказательство фальшивости этого письма.

Тут у геббельсовцев случилось горе от ума. Ведь их фальшивки не имеют никакой связи с документами тех лет. И они решили такую связь создать, замаскировав в «письме Берии» суммированием точные количественные данные из реальной справки Сопруненко о числе военнопленных, а потом эту связь «открыть». Получилось бы впечатляюще, если бы у них хватило ума понять, что от подписания письма Берией до его рассмотрения на Политбюро проходит 5—6 дней и эти дни нужно заложить в даты. Хотели как лучше… Но в связи с тем, как получилось, геббельсовцы теперь справку Сопруненко от 3 марта не печатают и полных данных из нее не дают. Поздно, партайгеноссе! Вы ее опубликовали в 1991-м. Вам тогда злотых сильно хотелось.

Но эта ошибка геббельсовцев достойна даже уважения, так как в ней видна попытка хоть какой-то умственной работы, что уже само по себе удивляет. Поскольку все остальные признаки подлога, оставленные в этих «документах» фирмой «Пихоя & Ко», являются плодом невообразимой тупости.

Вы помните, что польские пленные офицеры фактически делились на три части: одних, врагов СССР, отдавали под трибунал; вторую часть в марте-апреле 1940 г. Особое совещание при НКВД признало общественно опасными и отправило из лагерей военнопленных в лагеря ГУЛАГа; а третья часть (395 офицеров) была переведена в лагерь военнопленных в Грязовце, в котором продолжала обозначать военнопленных, давая возможность СССР отвечать на вопрос, куда польские офицеры делись, – вот они, в Грязовце! И о том, что четыре сотни пленных из теперь уже бывших советских лагерей военнопленных в Козельске, Старобельске и Осташкове отправлены в Грязовец, геббельсовцы знают с 1940 г. А теперь взгляните на «письмо Берии». В нем из 14 736 офицеров предлагается (и Политбюро это «согласовывает») расстрелять 14 700. А где же здесь те 395, которые переведены в Грязовец? Почему же вы, идиоты, не заложили в эту фальшивку известнейший факт Катынского дела?

Но не спешите умиляться глупости этих академиков РАН и генералов россиянской юстиции, это еще не самый выдающийся их маразм в деле кустарного изготовления «подлинных» документов. Поэтому хотя о «письме Берии» еще можно говорить, но давайте перейдем к следующим изделиям артели инвалидов умственного труда «Пихоя & Ко».

Фальшивка № 4

Выше я писал, что фальшивок № 2 и № 3, представленных в Конституционный суд в 1992 г., геббельсовцы ныне стесняются до такой степени, что по сей день не только не опубликованы фотокопии этих сенсационных «документов», но геббельсовцы и упоминать о них боятся. О причинах перепуга я расскажу в истории о рассмотрении фальшивок на Конституционном суде, а сейчас перейду к тому, что геббельсовцы все же опубликовать рискнули, – к фальшивке № 4, ко второму экземпляру выписки из протокола решений Политбюро ЦК ВКП(б). Выписка исполнена пишущей машинкой на бланке. Бланк начинается предостерегающей надписью: «Подлежит возврату в течение 24 часов во 2-ю часть Особого Сектора ЦК (Пост. ПБ ЦК от 5.V.27 пр. 100 п.5)» и грифом «Совершенно секретно Из О.П.».

Выписка имеет такой текст:

«ВСЕСОЮЗНАЯ КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ (большевиков) Центральный комитет № П13/14

4 марта 1940 г. Тов. Берия

Выписка из протокола № 13

заседания Политбюро ЦК от _____193_г.

Решение от 5.III.40 г.

144. – Вопрос НКВД СССР

I. Предложить НКВД СССР:

1) Дела о находящихся в лагерях для военнопленных 14 700 человек бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, разведчиков, жандармов, осадников и тюремщиков,

2) а также дела об арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в количестве 11 000 человек различных к-р шпионских и диверсионных организаций, бывших помещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров, чиновников и перебежчиков – рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания – расстрела.

II. Рассмотрение дел провести без вызова арестованных и без предъявления обвинения, постановления об окончании следствия и обвинительного заключения – в следующем порядке:

а) на лиц, находящихся в лагерях военнопленных, – по справкам, представляемым Управлением по делам военнопленных НКВД СССР,

б) на лиц, арестованных – по справкам из дел, представляемым НКВД УССР и НКВД БСС.

III. Рассмотрение дел и вынесение решения возложить на тройку в составе т. т. Меркулова, Кобулова и Баштакова (начальник 1-го Спецотдела НКВД СССР).

Секретарь ЦК».[543]

Как видите, текст «решения» дословно соответствует тексту «письма Берии», следовательно, это уже само по себе признак и доказательство подделки и этого документа. Но у этого документа и у самого по себе есть забавные признаки работы топором фирмы «Пихоя & Ко».

Как я полагаю, глядя на эти изделия, фирма «Пихоя & Ко» глубоко уверена, что подлинный документ – это тот, на котором есть похожие подписи, росписи, резолюции, оттиски штампиков и пометки секретарей. Содержание документов их, похоже, совершенно не интересовало, как и не интересовало, что именно должны означать те или иные оттиски штампов и пометки. Фирма «Пихоя & Ко» фабриковала свои изделия так, чтобы они внешне выглядели «фирменными». А надо сказать, что Сталин, да и остальные члены Политбюро, очень внимательно, с карандашом в руках читали любые документы, поступившие к ним. Поэтому внешним признаком того, что данный документ был на Политбюро, являются пометки и редактирование текста Сталиным. Смастерив «письмо Берии», фирма «Пихоя & Ко» начала ковырять в носу – какую бы пометку или редактирование текста Сталиным на этом «письме» учинить, дабы оно выглядело еще более подлинно? И догадались почерком Сталина вычеркнуть из состава «тройки» Берию и вписать вместо него начальника экономического управления НКВД Кобулова. И вы видите, что в «решении Политбюро» состав «тройки» с бубенцами изменен: наступила осень 1992 г., и маразм крепчал.

Давайте еще немного остановимся на судах как таковых. Кто это? Это один человек, часто очень сомнительных моральных качеств, но окончивший юридический факультет, в качестве председателя, и два (СССР) или 12 (присяжные на Западе) обывателей, не несущих ответственности за правосудность приговора. А чем были создаваемые в 1937—1938 гг. Особые тройки? Это тоже суд, но персонально состоявший из отборных людей данного региона, людей, которые уже до этого своим трудом, умом и моральными качествами доказали, что им-то можно верить гораздо больше, чем обывателю. В те годы необходимо было быстро репрессировать «пятую колонну», но если бы это было доверено просто судам, то сколько бы невиновных убили обыватели в своем тупом раже выслуживания перед начальством? Ведь для обывателя и участковый милиционер – начальство! Суть Особых троек в том, что они обязательно комплектовались из самых высших руководителей разных ведомств данных областей и республик – из такого начальства, выше которого в данном крае уже никого не было, следовательно, на решение Особых троек повлиять никто не мог. Председателем всегда был только сам начальник УНКВД области, либо нарком внутренних дел республики, если тройка была республиканской. Обязательным членом – первый секретарь обкома ВКП(б). Вторым членом был либо прокурор области, либо председатель областного суда (Верховного суда республики), затем, как вы видели, только прокурор. Комиссия (или «двойка») состояла из главы НКВД и прокурора. Особое совещание при НКВД всегда возглавлял сам нарком, но и он был не всевластен, поскольку мог принимать только такие решения, с которыми был согласен Прокурор СССР, в противном случае дело передавалось для решения в Верховный Совет. Повторяю, смысл троек в том, что судьями в них были высшие руководители. Если бы не это, то тогда ничто не мешало рассматривать любое дело обычными судами: мелкие подонки-судьи штамповали бы приговоры с той скоростью, с которой им приказало бы это делать начальство.

Но вернемся к «решению Политбюро». Уже в «письме Берии» была несуразность в организации «тройки», поскольку только он имел право в ней состоять. Кроме этого, фирма «Пихоя & Ко» не ввела в нее ни прокурора, ни прокурорского надзора, чего никогда в организации реальных троек не было. Но в состряпанном геббельсовцами «решении Политбюро» дело доведено до полного маразма – придурки вывели из состава своей «тройки» даже Берию! То, что в «тройке» нарушен принцип «первых лиц», это явный признак подделки фальшивки № 4.

Далее, после такого «решения» Берия должен был либо застрелиться, либо подать в отставку. Ведь что получилось: сам Берия, как председатель Особого совещания, может осудить преступника максимум на 8 лет тюрьмы, а его подчиненный майор Баштаков может приговорить подсудимого к расстрелу. Не бывает нигде и никогда, чтобы подчиненному давали права выше, чем у начальника, тем более подчиненному, который и близко не несет ответственности начальника. Предположим, Берия решит оставить в живых 200 офицеров для ведения разведывательной работы, а Баштаков скажет: «Фиг тебе, всех расстреляю!»? Каким же придурком надо быть, чтобы полагать, что Политбюро могло принять такое решение?

В «письме Берии» не говорится о председательстве в «тройке», но геббельсовцы могут отбрехаться, что Берия, дескать, в качестве председателя имел в виду самого себя. Но в «решении Политбюро» почему не назначен председатель «тройки»? Ведь повторю, именно ему и только ему разрешено подписывать предписания об исполнении приговора.

Убогость геббельсовцев такова, что они, похоже, совершенно не представляют, как была устроена система управления СССР, кто и кем руководил, это мы увидим и позже. Сейчас же напомню, что высшим органом управления ВКП(б) был съезд, он избирал около сотни членов Центрального Комитета для руководства ВКП(б) между съездами. А ЦК ВКП(б) избирал Политбюро из десятка человек для руководства партией и страной между своими пленумами. ЦК ВКП(б) был начальником Политбюро, и Политбюро не могло принять решение, противоречащее постановлению ЦК. А ЦК, как я написал выше, ликвидировал все тройки, оставив только суды и Особое совещание. Даже если бы это геббельсовское «решение Политбюро» и было бы, то его ни один коммунист не исполнил бы, а почти все руководство в стране было коммунистами. Это еще одно доказательство того, что фальшивка № 4 – это фальшивка.

Вы видели, что на бланке решения Политбюро типографским способом отпечатано, что данное решение относится не просто к секретным, а к сверхсекретным, которые должны храниться в О.П. – особых папках.

Вообще-то любое решение Политбюро было секретным, так сказать, по определению. Официально СССР руководила Советская власть и назначаемое ею правительство. ВКП(б) формально в этом процессе не участвовала, поэтому любые государственные решения должны были исходить только от органов государственной власти, а то, что они предварительно принимаются Политбюро ЦК ВКП(б), никто не должен был знать, по меньшей мере, не должно было быть никаких доказательств этому. Это положение шло от начала СССР и при Сталине поддерживалось неукоснительно. Еще в 1922 г. 30 ноября Оргбюро ЦК РКП(б) протоколом № 77 п. 58 определило порядок работы с партийными постановлениями:

«А) 1. Круг лиц, коим должны рассылаться выписки из протоколов ЦК РКП, партийных комитетов и отдельные распоряжения секретарей ЦК и парткомов, определяется одним из секретарей ЦК и секретарями парткомов и адресуются ими персонально.

2. Безусловно воспрещается передача выписок и отдельных распоряжений ЦК и парткомов лицам, коим выписка или распоряжение не адресованы.

3. Выписки и отдельные распоряжения ЦК и парткомов надлежит хранить в особых личных делах, и ни в коем случае не допускается приложение их к советскому и профсоюзному делопроизводству.

4. Безусловно воспрещается копирование выписок и распоряжений ЦК и парткомов, а также письменная ссылка в советском и профсоюзном делопроизводстве на решения партии.

Б) 1. О всех случаях нарушений этих решений ЦК доводить немедля до сведения Секретариата ЦК РКП или партийных комитетов для предания виновных строжайшей партийной ответственности».[544]

Заметьте, на решение Сталина не только нельзя было ссылаться, но нельзя было о нем и упоминать. И этот порядок исполнялся неукоснительно. Например, Ф. Раскольников, будущая «жертва сталинизма», рассказал в своих дневниках о таком случае. В 1927 г. Политбюро, которое не имело еще и доли того авторитета, который имело в 1940 г., приняло решение о назначении О. Шмидта послом в Италию. До момента, пока Италия не даст согласия, об этом не сообщалось. Но Раскольников, работая в НКИД, о назначении Шмидта узнал и похвастался всего лишь одному человеку этой своей осведомленностью. В результате Раскольникова почти сразу же вызвали на партийную коллегию Центральной Контрольной комиссии и поставили на вид за разглашение решения Политбюро. Одновременно наказали за болтливость и наркома (министра) просвещения А. Луначарского[545]. А ведь речь шла о пустяке, отсюда можно представить, какие меры секретности принимались, когда речь шла о делах с грифом «особая папка». Тем более что и гриф этот ставился в очень ограниченных случаях. Скажем, в упомянутом протоколе № 13 Политбюро рассмотрело 229 вопросов, из которых гриф «О.П.» имеют всего 26.

Поэтому бланк выписки из протокола решения Политбюро с грифом «О.П.» и начинается выполненным типографским способом предупреждением: «Подлежит возврату в течение 24 часов во 2-ю часть Особого Сектора ЦК». И поскольку адресатом числился только Берия, то эта выписка могла существовать только в единственном экземпляре. Геббельсовцы, мастеря свои фальшивки, проигнорировали эту запись и притащили на Конституционный суд две выписки. И обе, конечно, «подлинные». Потом спохватились и теперь стараются, если можно, про этот позор не упоминать. К примеру, поляки, публикуя документы по Катынскому делу, переводят из них на польский абсолютно все. Но, опубликовав в своем сборнике это «решение Политбюро», они атрибутную запись, о возврате документа в Особый сектор, на польский не перевели[546]. Надо думать, чтобы у имеющих мозги поляков не возникало ненужных вопросов.

Но и это не все. На бланке слева вертикально расположено еще одно атрибутное предупреждение. О нем все геббельсовцы дружно молчат. На фотокопии не видно начала этого предупреждения, на момент написания этих строк у меня не было такого бланка выписки из протокола Политбюро, чтобы эта запись читалась вся. Но исходя из того, что мне удалось восстановить, там написано следующее: «Товарищ, получивший документы, не может ни передавать, ни знакомить с ними кого бы то ни было, если нет специальной оговорки ЦК.

Копировка указанных документов и делание выписок из них категорически воспрещается.

Отметка и дата ознакомления делается на каждом документе лично товарищем, которому документ адресован, и за его личной подписью.

Основание: Постановление Пленума ЦК РКП(б) от 18/VIII-24 г.».