Кружева бессмертия Пашковский Юрий
Туловище, покрытое багряной чешуей, нависло над пирамидой. Дракон (а это без сомнения был дракон! хоть и не похожий на тех, которых ар-Тагифаль видела на древних полотнах, в книгах и на творимых в учебной аудитории визуализациях) пристально взглянул на Магистров, склонив увенчанную октариновой короной Силы голову. Четыре глаза со светящимися золотом зрачками, по два с каждой стороны морды, казалось, видели магов насквозь, до таких глубин души, о которых они и не подозревали.
— Воспоминания о твоем пути сквозь Наос сейчас вернутся к тебе, Проводник. — Дракон оскалился, как довольная собака, между рядами острых зубов, раздвоенных на концах, мелькнул длинный язык. Слова явственно исходили из пасти, хотя для этого дракон не использовал привычные способы говорения. Магия? Ну конечно же магия. — Я сдерживаю Тень и рвущиеся на свободу Отражения, знаю, что Меча нет с тобой — иначе бы весь Меон Наоса обрушился на нас, не пощадив ни Охранителей, ни меня, ни вас, маги.
— Ох! — Уолт упал на колени. Фрактальный меч вонзился в площадку, начал погружаться, ветви-клинки осыпались, дребезжа при столкновении с желтой поверхностью. Дрожащими руками Магистр схватился за голову и застонал.
— Успокойся, волшебница! — Дракон слегка, как лошадь, повернул голову и дыхнул на бросившуюся к Уолту Эльзу. От дыхания могучего существа пахло лечебными травами и медицинскими снадобьями. Магичка застыла, ее пробрала дрожь. Она почувствовала левую руку! Не боль от искореженной конечности, а побежавших по жилам животных духов и заструившуюся по ожившей линии Локусов Души магическую энергию. Рука потихоньку восстанавливалась, повинуясь приказу, оказавшемуся превыше мощи Разрушения убоговских чар, искалечивших Эльзу.
— Кто ты? — опуская руки, Уолт озвучил вертевшийся на языке Эльзы вопрос.
— Зовите меня Урлангур, — величественно, словно король, снизошедший до простолюдина, ответил дракон.
— Орлангур? — переспросил Уолт.
— Арлангур? — уточнила Эльза.
— Урлангур! — раздраженно рявкнул дракон, заставив Магистров втянуть голову в плечи. — Последний из Магов-Драконов. В этом периоде Оси Времени Равалона — последний!
— Но как же… — начал Уолт, но Урлангур перебил Магистра:
— Пока помолчи, Проводник. Обожди с вопросами. Волшебницу ждет дело, в котором она обещала помочь.
— Помочь? Дело? — Эльза нахмурилась.
— Ты обещала довериться, волшебница, — напомнил Урлангур. В драконьих глазах мелькнуло искаженное, словно в кривом зеркале, отражение ар-Тагифаль. — Исполни обещанное. И помните об уважении, маги. Перед вами не ящерица-переросток из Дальневосточного Равалона. Я один из тех, кто одарил ваших предков Знанием, кто позволил им выбраться из пещер и спуститься с деревьев, кто позволил заключать договоры со Вторыми, восседающими на небесных престолах, а не трястись от страха при виде простой молнии. Помните об уважении — и я буду помнить об обязанности сильнейшего помогать слабым! Как говорят в твоей стране, волшебница: «Noblesse oblige».
— Предварительно хотелось бы узнать, что мне предстоит сделать… Высокий.
«Высокий» — именно так, согласно древним хроникам, обращались к Магам-Драконам их ученики из простых смертных. Судя по тому, как Урлангур довольно кивнул, прикрыв глаза бледной мембраной, Эльза верно подобрала обращение.
— Мне нужна Сила Ангнира, волшебница, — просто ответил Маг-Дракон.
Эльза невольно попятилась.
— Не бойся, волшебница, я не лишу тебя Наследия. Лишь зачерпну, но не осушу. Проводник разрушил Храм, но чары, необходимые для восстановления, не в самом Меоне. Не в моих силах вскрыть сущее и прорваться сквозь границы, положенные даже не Создателем, а превосходящим его Могуществом. Титаны воззвали за грань Бытия, и титанам позволили сотворить заклинания, удерживающие и укрепляющие дарованную им Силу. И я нуждаюсь в магии титанов для восстановления разрушенного Наоса. Как мной уже было сказано: лишь поэтому вы еще живы.
— Ты угрожаешь, нам… Великий? — настороженно спросил Уолт. Эльза видела, что он попытался взяться за меч, но пальцы боевого мага прошли сквозь рукоять, словно оружие и действительно стало призрачным.
— Угрожают равным или превосходящим, Проводник, — усмехнулся Маг-Дракон. — Слабых уведомляют, что с ними будет. Впрочем, ты и сам должен понимать, что Проводник, отказывающийся принять свою сущность, и волшебница с неразвитыми полной мерой Локусами Души не противники мне. Однако нам стоит поторопиться. Твое воздействие на Храм не прошло незамеченным для Ведающих, и я вынужден потребовать от волшебницы выполнения обязательства. Иначе… — Урлангур бросил короткий взгляд на Эльзу. По зубцам октариновой короны пробежали фиолетовые искорки.
«Иначе мы погибнем, снова пытаясь добраться сюда!» — поняла намек Эльза.
— Что я должна делать? — после секундного колебания спросила девушка.
— Ничего такого, чего бы не смогла. Подойди к Книге… к пирамиде, волшебница.
— Эльза? — Уолт поднялся и вопросительно посмотрел на спутницу.
— С ней ничего не случится, Проводник, — раздраженно сказал Маг-Дракон. — Поверь, если бы я мог заставить ее поделиться Силой Деструктора против ее воли, то уже сделал бы это. Но Первые сплели заклинание, поддерживающее Наследие в тонком мире Равалона, так же тщательно, как и то, что позволило Меону вступить в наше мироздание; без согласия носителя Деструктора мне не удастся использовать Силу Первых. Кто-кто, а ты должен понимать, что такое заклинание титанов. Недаром одно из них лежит на твоей душе.
— Гм… — Магистр смутился.
— Подойди к пирамиде, волшебница. Помоги мне, и я отплачу помощью. Вылечу твою руку и отвечу на вопросы Посланника.
Почему? Почему они все говорят об Уолте такое? Хоббит-Охранитель, теперь Маг-Дракон. Ведь Уолт просто боевой маг, Магистр. Ему скоро защищать кандидатскую работу, сдавать экзамен на первый разряд. Почему же они говорят с ним так, будто он замешан в эту пляску безумных Сил, превосходящих любые известные Эльзе? Она знала, что Уолт особенный…
Но не настолько же!
Девушка подошла к пирамиде. Сила. Воистину Сила. Пускай не плещется океаном, как магия убогов-чаротворцев, пускай не сдавливает, словно аура Лорда-Повелителя (наверное, Маг-Дракон поставил заслоны, позволяющие ей дышать вблизи этого Источника Силы), но магу одного взгляда, одного присутствия рядом хватит, чтобы оценить истинную Мощь, скрытую в четырехгранной конструкции. Мощь, что превосходит Силу Бессмертных, как мчащая в небесах гарпия-охотница превосходит обычного сокола.
А раньше Эльза думала (верила! знала!), что лишь Тварец возвышается над богами. Трудно и представить, насколько же велика Его Власть?!
Маг-Дракон, наблюдавший за ар-Тагифаль из полуприкрытых век, усмехнулся.
Пирамида, оказавшаяся высотой с Эльзу, вдруг начала раскрываться, поприветствовав магичку ударом упругого ветра, заставившего пошатнуться. Одновременно с ветром ее обдало запахом лаванды, роз и дивного цветка папоротника, растущего только в Лесах Кенетери. Сила, что могла растереть ее в порошок и не заметить, мягко обтекла Магистра, оставив на языке Эльзы привкус горького лекарства — таким в детстве поил ее дедушка, едва почувствовав приближающуюся к внучке болезнь.
Стенки пирамиды медленно опустились, выпуская из внутренностей магической конструкции слепящий поток света. Эльза поспешила убрать Вторые Глаза и прикрыла обычные глаза рукой, не в силах выдержать яркого сияния, переливающегося такими концентрированными сгустками октарина, эннеарина и декарина, что Топосы рядом с ними показались бы бледной немочью.
Потом смотреть стало легче. Еще один заслон Мага-Дракона?
Из сияния начали подниматься сложные знаки, напомнившие Эрканы, но, в отличие от Эрканов они не состояли из множества Фигур, Образов, Рун и Символов. Кричащая толпа на площади, где толстый купец соседствует с благородным рыцарем, маг-лекарь с кузнецом, поэт с рыбаком, серый чиновник из городского совета с напыщенным дворянином, — вот что такое Эрканы. А эти знаки, отсвечивающие благородным нефритом, скорее походили на отшельников, в глуши лесов или в дали пустынь предающихся одиночеству; еще чуть-чуть — и исполнится обет, и боги снизойдут с небес, дабы вознаградить анахорета, но отшельник улыбнется и вернется в скит, ничего не попросив, оставив Созидателей недоуменно переглядываться и разводить руками.
— Не бойся, — прошептал Маг-Дракон, горой возвышаясь над Эльзой и раскрывшейся пирамидой. — Подойди к Рунам Вечности и коснись их Ангниром. Остальное сделаю я.
Знаки-отшельники преодолевали затворничество и складывались в закручивающиеся спиралями письмена, вытягивающиеся в небо. Чтобы дотянуться до Рун Вечности, пришлось стать на одну из опустившихся стенок. Копье Богов, называемое уже и Наследием, и Деструктором Бессмертия, проткнуло слепящее сияние, словно черноимперский легионер чудище из Адских Джунглей. Наконечник с вызывающе торчащим крюком дотронулся до нефрита. Правую руку Эльзы словно укусили тысячи комаров, Копье Богов вспыхнуло золотом, окатило ар-Тагифаль отблесками драгоценного металла — и внезапно сбросило с себя эннеариновое поле, как змея сбрасывает чешую. Руку Эльзы обтекло октариновое сияние, сочное, яростное, с переплетенными внутри золотыми и серебряными нитями — совсем не похожее на однотонный октарин Фюсиса. Сияние, только что бывшее Ангниром, вытянулось, распухло, принимая форму морской раковины, из спирального конца которой торчит длинное пурпурное лезвие. Горловина раковины, расположившаяся на уровне головы Эльзы, полнилась октарином с изящными кружевами золота и серебра.
— Можете спрашивать, — благосклонно сказал Маг-Дракон, укладываясь рядом с раскрытым бутоном пирамиды и улетающими в белое небо знаками-отшельниками. Крылья сложились пополам, белоснежные молнии утихли. Хвост пару раз хлестнул воздух и успокоился.
Все? Никаких сотрясающих реальность Слов, никаких светопреставлений, от которых темнеет в глазах, слабеет тело и гаснет сознание? Неужели действительно только коснуться Ангниром Рун Вечности — и все? Трудно поверить. Хотя преподаватели Школы не раз и не два говорили студентам, что самое удивительное и сложное — в обыденности, в простых повседневных вещах, не требующих грандиозных магических усилий.
— Где мы? — быстро спросил Уолт. — Что это за место… Высокий?
— Неужели все так плохо, Проводник? — Урлангур насмешливо покосился на Магистра правыми глазами, закрыв левые. — Неужели ты так противостоял своей сути, что забыл элементарное?
— Ты обещал ответить, Высокий.
— Нет нужды напоминать. Я сдерживаю свои обещания. Наос, Храм Меона — так зовется Всесильными и Величайшими место моего… скажем так, пребывания. Вместилище Сущности, которая не обладает сущностью в привычном для миров Мультиверсума смысле. Общее, единичное, уникальное, заурядное и прочее — все эти категории нашего существования могут лишь описать впечатления от Меона, заключенного в Наос, но не определить его. Предупреждаю твой вопрос, Проводник: Наос сотворили титаны. Трое из них. Последние трое, еще властвовавшие над Эфиром Равалона после создания Наследия. Ценой своей жизни они воззвали за пределы — мира, Мультиверсума, всех возможных и невозможных Мироустройств, в те непредставимые пространства, где творятся Создатели и лепятся Абсолюты. Единое, что есть Все и Ничего. Апофатическая бездна чистого Творения — так ее называли мои старшие братья, которым удавалось заглянуть за пределы. Первые, терпя поражение в войне с богами, воззвали. И Меон ответил на их зов. Он позволил им возвести Наос и впустить… скажем так, свою микрочастицу в Равалон.
— Но для чего, Высокий? Зачем это понадобилось титанам? Как оружие? Меон скрывает могучие заклинания против богов, вроде Наследия?
— Нет, Проводник. — Дракон склонил голову набок, взмахнул хвостом. — А, Тиэсс-но-Карана. Многое объясняет.
Над Уолтом в момент движения хвоста Урлангура вспыхнули знаки, похожие на те, что истекали спиралями из пирамиды в белизну небес. Уолт потрясенно уставился на Руны Вечности, перевел взгляд на Мага-Дракона.
— Книга позволяет мне видеть скрытые механизмы всех заклинаний в пределах Равалона. Абсолютно всех. И почти все деконструировать. Аннигиляция связей — полная, безусловная, безвозвратная, на что никогда не будет способен Хаос, лишь разрушающий связи. Впрочем, Меч, как ты несомненно знаешь, владеет такой же способностью. Активированный Меч. Хотя Тиэсс-но-Карана могла удержать и это знание. Вообще, Проводник, я удивлен, что кому-то удалось наложить заклинание Первых, не будучи самому титаном. Мне, стоит признать, подобное не удавалось.
— Книга, о который ты говоришь, Высокий… Она и есть то, что берегут Охранители и Страж… то есть ты, Высокий?
— Ты опять мыслишь категориями, опосредованными твоей нынешней жизнью, Проводник. Как боевой маг ты, верно, представляешь, что в Наосе скрыт арсенал Великого Оружия, которое свергнет богов с Небес. Или, как твоя спутница, что Меон есть Кара Тварца, дожидающаяся Судного Часа. — Урлангур насмешливо оглядел Магистров. Эльза покраснела. — Огорчу тебя: Наос не скрывает никакой разрушительной магии, кроме, разумеется, самого Наоса. Книга Инобытия, которую вы имеете честь наблюдать, — Маг-Дракон лениво кивнул на раскрытую пирамиду, — продолжение Храма, а не центр, оберегаемый Охранителями и Стражем. Нет, Книга лишь подспорье в нашей службе.
По октариновой короне пробежали сиреневые огоньки, погасли. Дракон закрыл глаза, и прежде чем Уолт задал вопрос, начал говорить:
— Титаны первыми обжили Равалон. Они и были Равалоном. Время Равалона, пространство Равалона, небо, океан, земля, леса, горы, реки, живые существа и эфирные сущности — все было титанами и титанидами. Вы очень мало знаете о Первых, смертные. Чуть больше знаете о Вторых. О себе, Третьи, вы, конечно, знаете больше, но недалеко удалились от тех выдумок, которыми потчует себя ваш разум от момента прихода в Равалон. Мифы вы пытаетесь заменить наукой, моления богам — магией. Вторые повелели вам поверить в Тварца — и вы поверили. А мы, Маги-Драконы, мы и без Вторых знали, что существует Абсолют, который стоит превыше всего сонма Бессмертных, и те не имеют к нему никакого отношения. Вы веровали в богов, а они поверили в Создателя. Вас начали приучать к вере в Тварца, потому что Вторые думают, что так мир спасется от Конца. Что чем больше верующих в Тварца появится в Равалоне, тем больше Его энергий вольется в мир, удерживая реальность от гибели. А кто-то подумывает и о том, что станет полноценным Наместником Создателя в Равалоне, Единым, кому подчинятся все остальные, а то и Единственным, кто легко обойдется без остальных. Грозный Добряк — до меня доходили слухи об этом боге. Он не один такой, просто первый, кто решился. Вскоре за ним массово последуют остальные, хотя все к тому давно идет. Представьте себе Созидателя, одного-единственного Созидателя, вобравшего в себя все Функции богов. И ведь он будет бояться, что Великий Закон когда-нибудь нарушат, станет ревниво следить за паствой и карать без промедления, ведь страхом держится почтение. Богобоязненность — основа всякой религиозной веры. Ах да, вы же ничего не знаете о Великом Законе. Когда-нибудь поинтересуйтесь, что такое Симболон, маги. Среди Старых и немногих Третьих остались еще те, кто хранит истинные знания о Предначальной Эпохе. Ищите их следы в Астрале — там Бессмертные чувствуют себя не так уютно, как в Небесном Граде. Мне же подробнее говорить о Великом Законе, как и Симболоне, запрещено.
— Кем запрещено? — сумел втиснуться с вопросом Уолт.
— Титанами, конечно. Глупый вопрос, Проводник. Просто я не имею права открывать истинные причины Самой Первой войны. Храм Меона воплощен в Равалоне, опираясь на определенные жертвы и запреты. Великий Закон и Симболон. О них мне велено молчать, как и о Самой Первой войне. Хотя я мог бы многое поведать. — Урлангур открыл глаза, в которых клубилось грозное пламя. — О, очень многое. Впрочем, могу сказать об итогах Самой Первой войны. Было нарушено Равновесие, Проводник. Космическое, Вселенское, Предначальное — неважно, как его именовать. Мир потерял гармонию, установленную естественным ходом его развития.
Падение титанов и воцарение богов изменило мир. Но боги не должны были возвыситься! Они пришли в мир как помощники титанов, как устроители тех пластов и слоев мира, которые титанам были неподвластны! Однако Вторым этого показалось мало. Они пожелали занять место Первых. Может, кто подсказал, может, сами решились. То не ведомо никому, кроме древнейших из Старших Бессмертных. И Равновесие было нарушено, Великие Весы покачнулись. Настолько, что в мир вынужден был прийти Ангел, неся основу для нового Равновесия. Равалон — он ведь один из узловых миров для Эфира Мультиверсума.
— Что… что такое Ангел, Высокий? — тихо спросила Эльза. Она не думала, что ее вопрос услышат, а если услышат — ответят. Говорили Уолт и Урлангур, а ее… Ее словно не существовало для них.
Но Маг-Дракон услышал.
— Самопровозглашенные слуги того, что ты называешь Тварцом, волшебница. Его Наместники в Мультиверсуме. Следят за Равновесием, где успевают и где могут.
Значит, что бы ни говорил Глюкцифен, Он — есть? Он — есть!
Эльзе почему-то захотелось заплакать.
Она сдержалась.
— Ангел явился в Равалон, пытаясь удержать его от падения в Бездну. Для этого были сотворены Небесный Град и Нижние Реальности — как основа нового Равновесия. Там, где потерялось единство одного во многом и много в одном, которое воплощали титаны, Ангел возвел единство противоположностей. Хаос и Порядок стали определяющими для бытия мира. Так было положено начало новому Равновесию.
Дракон вздохнул — тяжело и печально.
— Мой Народ уже жил здесь в те времена. Мало кто из Третьих сейчас знает, что мы участвовали в Самой Первой войне на стороне титанов. Удивлены? Вы бы удивились еще больше, знай то, что знаю я. Однако могу рассказать лишь о Наосе. Впрочем, именно о нем вы хотите знать.
— Небесный Град и Нижние Реальности, — закрыв нижнюю пару глаз, продолжил Урлангур. — Начало им было положено, когда Ангел оставил в Равалоне два артефакта, менявших естество мира. В покинутых титаном Небо и его детьми покоях — Зеркальные Скрижали Бытия, что поведали богам о Демиурге, Едином Родителе миров Мультиверсума, Духе Реальностей и Отце Бытия. А на Дне Мира, вблизи Пустоты и Бездны, откуда вздымались Корни Мироздания — Алмазные Заветы Бытия, которые должны были в свое время поведать богам о Плероме, Единой Родительнице миров Мультиверсума, Душе Реальностей и Матери Бытия.
— О чем? — переспросил Уолт.
— Плерома, Великая Мать всего Сущего. Та Сила, что вместе с Силой, именуемой Создателем, породила миры нашего Мироустройства. Демиург и Плерома — это две стороны одной монеты, Проводник. Отец и Мать. Форма и Материя. Дух и Душа. Одно невозможно без другого. Единый Создатель, называемый смертными Тварцом вслед за нами, Магами-Драконами, дабы избежать Нотаммаргартета, есть неразрывное единство Демиурга и Плеромы. Такое единство было воплощено в титанах — они творили все из себя. Так и Тварец, Мать и Отец в едином Лице, Собой-Демиургом творил миры из Себя-Плеромы. И боги, во укрепление Равновесия между Порядком и Хаосом, которые являются отражением двух противонаправленных принципов порождения из Великой Матери, должны были узнать и о Демиурге, и о Плероме. Но узнали лишь о Демиурге. Отождествили Создателя с Порядком. И направили мир к новому нарушению Равновесия. Да, маги, в этом предназначение Наоса — скрыть Алмазные Заветы Бытия от Бессмертных. Меон окружает их, укрывает от богов и убогов. Первые знали: нарушенное Равновесие, которое попытался восстановить Ангел, когда-нибудь отзовется богам. Вторые узнали лишь о Демиурге — но не ведомо им о том, что должна внести в Замысел Плерома. Две стороны Единого Абсолюта, дающие жизнь миру, чему залогом Равновесие Порядка и Хаоса Равалона, — гармония Изначальных, которой нет. Ведь без энергий, что скрыты в Заповедях, богам не изменить себя, не подстроить мир под новое Равновесие.
Эльза задрожала. Смысл ужасных слов Мага-Дракона не сразу дошел до нее. Месть титанов богам: гармония мира не восстановлена, а это значит, что Равалон…
— Это что же получается, — тихо сказал Уолт, — что убоги… что Разрушители появились в нашем мире лишь потому, что в свое время боги не прочитали что-то там на Алмазных Заповедях? Великая Война Бессмертных, Прорывы Тварей, Черные маги, ковены чернокнижников… Неужели все это лишь потому, что какие-то там повернутые на мести титаны возвели Храм Меона вокруг каких-то Заповедей?
— Не забывай об уважении, Проводник! — Глаза Мага-Дракона опасно сузились. — Ты, верно, не понимаешь положения, в котором оказался. Проводник без Меча в моем Наосе с моей Книгой Инобытия. Помни, с кем говоришь! Не смей оскорблять тех, кто дал мне жизнь! Сам-то спешил сюда, чтобы узнать, кто конструировал Великую Жертву, и отомстить за наставника. А может, смерть твоего учителя благо? Может, с его уходом в посмертие было положено начало цепи событий, которые приведут Равалон к процветанию, но только если ты не будешь мстить и не поднимешь руку на виновника смерти своего наставника? Нет, ты хочешь убивать. Уничтожать. Того же хотели и титаны. Чтобы те, кто разрушил их мир, отправил их в Тартарарам, — страдали.
Уолт угрюмо молчал.
— Наследие и Храм Меона — вот последний ответ Первых на жадность Вторых. Боги первыми нарушили Равновесие, а титаны лишь склонили Чашу Весов еще ниже. А пока Бессмертные наслаждаются нектаром и амритой, Равновесие продолжает нарушаться. И придет тот день, когда боги падут в Тартарарам, а титаны вернутся, чтобы восстановить утерянную гармонию.
— А смертные… — прошептала Эльза. — Как же смертные, Высокий? Разве нарушение Равновесия… разве дисбаланс не приведет к ужасным катастрофам?
— Третьи выживут, даже если весь Равалон покатится в Тартарарам, — уверенно ответил Маг-Дракон. — Смертные крепки и устойчивы, они приспособятся. А когда вернутся титаны и восстановится Равновесие…
— Прости, Высокий, но мне, гм, нет дела до возвращения Первых. — Уолт бесстрашно посмотрел на Урлангура. Он подошел к Эльзе, стоявшей рядом с пирамидальной Книгой Инобытия, и ободряюще коснулся ее выздоравливающей руки. — Лучше скажи, кто сотворил Великую Жертву и желает пробиться в Наос. Эльза выполнила обещанное, предоставила Силу Ангнира. А ты обязался ответить на вопросы… Высокий.
— Дерзости тебе не занимать, Проводник, отрицающий свою сущность. — Маг-Дракон приоткрыл пасть, длинный язык пробежал по зубам. — Однако никто никогда не скажет, что мое племя обманщики. Мы не гордецы боги и не крючкотворцы убоги. Обещание, данное Магом-Драконом, всегда будет выполнено… что только и защищает тебя, дерзкий Проводник.
— Хватит риторики, Высокий. — Уолт ухмыльнулся. — У нас полно неотложных дел. Да и ты, думаю, не откажешься, чтобы я разобрался с тем, кто нацелился на Храм Меона. А то вдруг ты не удержишь Наос и боги получат доступ к Заповедям. Как же тогда Первые вернутся, Великий?
Эльзе показалось, что Урлангур сейчас набросится на Уолта. Маг-Дракон гневно раздул ноздри, сосредоточил взгляд всех глаз на Магистре. Шевельнулись крылья, хвост гневно высек из площадки искры.
— Я следил за тем, кто создавал Великую Жертву. — Урлангур сдержал ярость. — За его действиями. То, что он творил с областями Подземелья и убогами… Скажи, Проводник, тебе это ничего не напоминает? Изменение Полей Сил, подчинение умной энергии. Ведь это тоже — своеобразная аннигиляция связей.
— Я не пойму тебя, Высокий, — Уолт напрягся.
— А ведь и ты попал под действие его чар, когда вступил в Подземелье. А может, кто знает, и еще раньше. Тиэсс-но-Карана повреждена в ключевых узлах, контур трещит по швам, держится лишь на твоей воле. Пусть и не прямое воздействие, как в случае создания зон Инфекции, иначе бы ты уже давно заметил, но оно есть. Сила, превосходящая чары и смертных, и Бессмертных, превосходящая — и подчиняющая их. Не припомнишь, Проводник?
— Я же говорю… — раздраженно начал Уолт.
— Глупый Проводник! — рявкнул, подымаясь, Маг-Дракон, прошелся по площадке, разъяренно поглядывая на Магистров. — Да взаимодействуй ты с Тенью, просто общаясь, уже бы понял, о чем я говорю. Метаон, Проводник! Метаон рвет и перенаправляет Вены Создателя, играя с Онтологическим Эфиром как ему вздумается!
— Метаон? — удивился Уолт. Эльза видела, что он действительно не понимает, о чем говорит Маг-Дракон.
— Метаон… — повторил, словно пробуя слово на вкус, Уолт. И закричал, повалившись на площадку. Схватился за голову, сжал ее, словно пытался раздавить, как клещи палача пальцы преступника. Аура рваными кусками начала проявляться и исчезать, Сила дикими пульсарами рванула из тела боевого мага, чуть не задев Эльзу.
Маг-Дракон удивленно воззрился на Магистра, дыхнул на него лечебными чарами, но Уолт продолжил кричать и истекать магическими энергиями.
— Да что с тобой, Проводник?! — вскричал Урлангур.
Над раскрытой пирамидой сверкнуло алым. Вслед за алым заблестело серебро, и дракон бешено взревел, оборачиваясь к двум пришельцам, посмевшим без разрешения войти на его территорию.
Эльзу опрокинуло потоком Силы, взметнувшимся, когда Урлангур развернул крылья. Подземными Молотами загрохотала вьюга молний, белоснежной сетью падая на пришельцев. Вот теперь Маг-Дракон гремел Словами, сотрясающими реальность, содержащими в себе бездны сокрушительной Силы. Октариновая корона извергла из себя фиолетово-зеленые копья энергии, последовавшие за молниями — убить! уничтожить! отправить в небытие!
Небо, не менявшееся весь путь по Храму Меона, подернулось черными тучами. Проблески голубых перунов, подражая окутавшим крылья дракона сестрам, низринулись хищными птицами на нежданных гостей. Небесные хлысты сошлись в одной точке, потянулись друг к другу стремительно выросшими ветвями энергии. Вслед за видимыми проявлениями магии Урлангура прокатились незримые валы Силы, сомкнулись над пришельцами.
Громыхнуло — на зависть всем Громовержцам Небесного Града!
В ответ один-единственный луч декариновой энергии вылетел из кудели ярившихся молний и гудящим шмелем вонзился в левое крыло Мага-Дракона. Урлангур пошатнулся.
— Четыре Пекатума мне стоила твоя атака, Страж. Ты и впрямь могуч. Хотя меня предупреждали, но я не верил, что не рожденный Бессмертным может подчинить себе такие Силы.
От Таллиса Уберхаммера поднимались юркие аспиды дыма. Грациозный убог презрительно разглядывал Мага-Дракона, словно аристократ валяющегося в грязи нищего. В длинных изящных пальцах мерцала серебристая сфера. Чистая энергия Разрушения, сосредоточение обращающего в ничто могущества.
За последние дни в Подземелье Эльза стала разбираться в строении убоговской Силы лучше, чем за всю предыдущую жизнь. Уроки Франциска Одана ар-Тагифаль и лекции в Школе Магии не давали полной картины сущности Мощи Разрушителей. Познание Эрканов еще больше углубили знания о разнообразии строения и принципах структурирования убоговских энергий.
Что это? Крики воронья, сопровождающего прислужников богов смерти, спешащих туда, где не успевают их господа? Спешащих во исполнение приговора Судьбы, подчиняясь щелканью ножниц Сестер — может, сейчас в божественных пространствах Орны выуживают из медного гобелена нити Эльзы и Уолта, а Жестокосердный Анубияманурис, неумолимый к плачу и стенаниям, готовится обрезать все эфирные волокна, которые связывают душу с жизнью?
Но Магистров Таллис проигнорировал, не удостоив и презрительным взглядом.
— Вон отсюда! — заревел Маг-Дракон. — Прочь, отродье Вторых!
Урлангуру вторило небо, угрюмым раскатом грома поддержав Стража Наоса.
— Ты закончил, Супербий? — Уберхаммер повернулся к прибывшему с ним носителю умной энергии, склонившемуся над стенкой пирамиды-Книги.
— Пару секунд, — отозвался чубастый мужчина, погружая руку в стенку.
— ВОН! — взорвался Маг-Дракон, поливая площадку градом белых молний. Стягиваясь к пирамиде, молнии заключили Уберхаммера и Супербия в подобие кокона. На белоснежных боках расцвели Руны Вечности.
Чудовищный удар Силы!
И за миг до него — алая вспышка внутри кокона. Супербий исчез вместе с частью Книги Инобытия — стенкой пирамиды. Страшно оскалившись, встал навстречу энергиям Мага-Дракона Таллис Уберхаммер. За спиной убога распахнулись тремя декариновыми рядами крылья, протянулись от горизонта до горизонта.
За мгновение до удара шевельнулась и раковина Ангнира. Брызнул из горловины октарин, облегая Эльзу и Уолта зеленоватым сиянием с золотыми и серебряными искорками, словно перчатка руку.
Туман, белесый и плотный туман.
Страж Меона, последний из Магов-Драконов — где он? Где площадка, на которую они так долго поднимались, на которой Уолт хотел получить долгожданные ответы на вопросы, но услышал лишь гордую речь слуги титанов?
Уолт? Уолт рядом, его окутывает свечение цвета майской травы, и Эльзу окутывает такое же свечение.
Чудовищный удар — и толчок, швырнувший Магистров в…
В неизвестно куда. В белесый и плотный туман.
Эльза поднялась, огляделась.
И замерла, оглушенная ужасным напором чужой Силы. Туман поплыл изорванными клочьями, открывая взору черно-белый вид. У Эльзы закружилась голова, когда она поняла, что стоит на вершине Храма Меона. Внизу, далеко внизу раскинулась Аномалия (где-то там и Фа Чоу Цзы с Лизаром Фоором и Глюкцифеном), на горизонте протянулась декариновая полоса барьеров и заслонов, поставленных убоговскими чаротворцами. Одинокий месяц в оранжевом куполе неба приблизился еще ближе к земле, будто решил получше рассмотреть, что же это за Аномалия такая, с которой не могут разобраться Разрушители.
Туман полностью скрылся, и стало хорошо видно, как Таллис Уберхаммер, чемпион и командир Золотых фурий Архистратига Аваддана, приближается к Эльзе. И она ничего, совершенно ничего не может сделать, сдавленная его ужасающей аурой, серебристой мантильей, накрывшей черно-белую «крышу» Наоса.
— Приветствую вас!
Он походил на человека, смертного из самой распространенной расы в Равалоне. Старого статного человека, облеченного властью, вроде сенатора Роланской империи. Благородная седина струилась по рассыпанным на плечи волосам. Изломанными крыльями лебедей нависли над темными провалами глаз брови. Долго вглядываться опасно: качнутся ресницы — и Нижние Реальности Равалона вскипят в душе озерами смолы и проберут до костей ледяными пустынями. И гадай: ты увидел то, что позволили увидеть, или то, что смог увидеть…
Белая туника, символ чистоты намерений и принадлежности к правящему сословию, резко контрастировала с мускулистыми руками и мозолистыми ладонями, словно вышедший навстречу Аль-сиду, Нами, Кшанэ, Элиноре и Чораку зарабатывал на жизнь погрузкой в порту.
— Приветствую вас, избранники!
Мощь. Чистая, незамутненная Мощь, перед которой поспешили бы склониться боги и убоги, окажись они сейчас в глубинах Раш-ати-Нора. Перед человеком поспешили бы преломить колени и Ангелы, вплоть, наверное, до гордых Падших и надменных последователей Керигмы. Мощь, которая стояла за ним, поражала; и больше всего поражало то, что Равалон выдержал ее, а не сгорел в костре Последних Дней.
Аль-сид остро осознал: вся его магия, все знания и колдовские практики, от забытой Древней магии титанов до современных техник порчи малефиков Черной империи — пыль, прах и ничто. Для такой Мощи вообще все пыль, прах и ничто, все Престолы Силы, мнящие себя будущими владыками Мультиверсума.
И только близость Меча и Посоха позволила пережить острое чувство неполноценности. «Ха! — попытался подбодрить себя Аль-сид. — Да мы сами с нашими артефактами разгоним Престолы, как шелудивых псов! — Он еще раз прочувствовал стоящую за человеком Мощь и невесело добавил: — Если успеем ими воспользоваться…»
Что же могло понадобиться от них, могучих магов и отличных бойцов, но просто червей рядом с таким Могуществом, по одному желанию которого армады из тысяч близких и дальних миров вторгнутся в Равалон, не щадя живота своего?
— Можете называть меня Посланником.
— Что тебе от нас нужно? — с грубой прямотой, впрочем, как и всегда, выступил вперед Нами. Встал так, чтобы прикрыть в случае чего остальных, отметил Аль-сид. Даже упыря. Кажется, после столкновения с Софией, когда в энергемы Нами вошел Тень, эфирное отражение Мощи Меча, он начал лучше понимать Живущего в Ночи. Позавчера, на привале в заброшенной шахте кобольдов, Нами расспрашивал Чорака о Жажде. Хотел, наверное, сравнить мятущуюся пустоту вместо души у упырей и безумие силы в своей душе.
— Равновесие Мультиверсума нарушено. Меня послали исправить нарушение. Меч и Посох, которые вы так отважно защищали всю дорогу сюда, — знаете ли их истинную суть и предназначение?
— Это не ответ на мой вопрос. — Нами набычился. Активатор Меча он уже не носил в свертке и даже не заговаривал на кровь, скрывая от чужих взглядов; Нами теперь постоянно держал активатор в руках. И сейчас сжал покрепче простой с виду медальон, на который, выстави его в лавке на продажу, обратит внимание разве что старьевщик.
— Я не враг вам, избранники.
— Нам приходилось слышать подобное, — обронила Элинора, держа руки на поясе, где терпеливо, словно преданные псы, ждали прикосновения хозяйки шакры.
Ага. Сестра, когда они бежали, прихватив Меч и Посох, орала им вслед: «Я не враг вам, дети мои! Вернитесь!» И креатуры Кубата тоже орали — посылали звуковые импульсы, способные разрушить крепостную стену.
И Нами, помнится, орал. Что и Сестру, и Кубата, и его креатур видел в таких местах, куда самые извращенные умы Мультиверсума не заглядывали…
Чорак неожиданно бросился вперед, пал на колени.
— Я… я привел… их… Я… я прошу… Великий… Могучий… Повелитель…. забери Жажду! Забери… молю…
Упырь дрожал всем телом, не решаясь посмотреть на Посланника. Тот улыбнулся и присел, положив руку на голову Живущего в Ночи. Из глаз неожиданно исчезла инфернальная бездна, сменившись бесконечностью межзвездного пространства.
— Ты молодец, Чорак, — улыбнулся Посланник. — Однако обожди еще немного. Твой путь и путь избранников заканчивается, но не здесь. Ты же чувствуешь за мной Силу? Она освободит тебя, для чего вам нужно последовать за мной в Микдаш.
— Мы никуда не пойдем, пока нам не объяснят, для чего мы вообще сюда приперлись!
— Нами… — предостерегающе прошептала Кшанэ.
Он провоцирует Посланника, понял Аль-сид. Прямолинейный Нами пытался заставить приславшего Видения использовать Мощь, доступную ему. Уговоры и разговоры — или грубое подчинение? Вот что Нами пытался узнать, страшно рискуя. Да, Отражения полностью покорились ему, но как же остальные? Аль-сид еще ни разу не вступал в контакт с Посохом, а Кшанэ и Элинора… Нет, использовать Бурю Тысячелетия и шакры против Проводника все равно что плевать против ветра. Аль-сид еще раз оценил искажения Полей Сил в округе и поправился: плевать против Младшего Владыки воздушных элементалей. Этот так плюнет в ответ, что простому смертному мало не покажется.
— Я понимаю твое волнение, избранник. Вы устали, и вы хотите наконец узнать, для чего вам пришлось совершить столь долгий и опасный путь. Вам страшно. Вы боитесь, что странствие было напрасным, что вы попали в ловушку еще более изощренную, чем та, в которой пребывали с момента рождения.
Посланник улыбнулся.
— Чтобы не оставить у вас сомнений, сразу раскрою свои намерения. Я хочу уничтожить Символы Инобытия и Сверхбытия, известные вам как Меч и Посох.
Нами, собиравшийся сказать что-то резкое, замер, не издав и звука.
— Я объясню, избранники. Служа Брату и Сестре, вы не задумывались, откуда у них сила пленять и пожирать миры. Не размышляли вы об этом и торопясь на встречу со мной. Так знайте же: в пределах Мультиверсума, сотворенного одним из Абсолютов, осознавшим себя в совершенной полноте Единого, что есть Все и Ничего, обитают могучие существа, которых для простоты обозначения называют Семьей. Они — Первородные титаны, Первейшие всего Мультиверсума! Они были Мультиверсумом, а Мультиверсум был ими. Во всех измерениях, доступных Семье — а ей оказались доступны все реальности, — они посеяли первые зерна разума, породив титанов в каждом мире согласно его Упорядоченной или Темной, Огненной или Сумрачной, Мертвой или Живой сущности. Так укрепилась власть Семьи над Мультиверсумом. Однако в потоке становления, которому подвластны все реальности вашего Мироустройства, миры испытывали изменения. Так в мирах стали рождаться боги и смертные, а в Мультиверсум пришли новые силы: Ангелы, объявившие себя Наместниками Абсолюта, чья цель поддерживать Равновесие Мультиверсума; Логос, раса осознавших себя Монад Хаоса, и Хора, зеркальная им раса разумных Номадов Порядка; в Светлых Областях набирали силы Армады Сияния. Многие восстали против положенного Семьей устройства Мультиверсума. И вскоре реальности были охвачены ужасной войной, где каждый стремился упрочить свои владения и захватить чужие. Семья потеряла многие миры, не только проиграв их в войнах, но и подчиняясь неизбежному закону становления, ведущего к изменениям: в множестве миров на смену титанам приходили иные существа, не только боги и смертные, но и другие. И тогда Семья раскололась. Большинство желали жить по-старому, черпая Силу из тех источников, которыми всегда будет одаривать Первородных Мультиверсум одним своим существованием. Но против них выступили те, кто требовал перестраивать измерения под свои нужды, менять, чтобы ни боги, ни смертные, ни иные существа не могли в них не только появиться, но и жить, если кто-то из другой реальности откроет Дорогу в подвластный Семье мир. Имелись и те, кто требовал воззвать к Абсолютным Силам и изменить Мультиверсум, изгнав из него всех, кто не склонится перед Семьей. Брат и Сестра были из последних. Первородные титаны, обезумевшие в хаосе сотрясающих Мультиверсум войн. Согласные скорее уничтожить мир, чем отдать его врагу. Именно они первыми воззвали к Меону и Метаону, моля о превосходящей все мыслимое в пределах Мультиверсума магии. И им был дан ответ: если откроют властителям Меона и Метаона пути в Мультиверсум, их одарят Силой, способной устрашить не только существ Мультиверсума, но и иных Мироустройств. Отступники Семьи согласились и сотворили требуемое — и получили то, о чем просили. Символы Инобытия и Сверхбытия.
— Прости, Посланник, но мы не знаем, что такое Меон и Метаон, — Аль-сид решительно подвинул Нами, выступая вперед. — Меч и Посох у нас, вернее, их материальные активаторы, но я не чувствую в них той Силы, которая способна устрашить Ангелов или Монад Хаоса. Разрушить Равалон или иной мир — да, такое я ощущаю, прислушиваясь к магическим энергиям, копящимся в Посохе. Но Дети Змея, как ты, должно быть, знаешь, разрушали миры без всяких Символов Инобытия и Сверхбытия. Да и Могущество, которое сопровождает тебя — не уверен, что даже совокупная мощь Меча и Посоха, реши мы с Нами напасть, поможет нам победить.
— Я объясню по порядку, избранник. Меон-Инобытие и Метаон-Сверхбытие — это состояния Единого, который есть Все и Ничего до появления из него Абсолютов, творящих Мироустройства. Меон позволяет быть иному, отличному от того, что есть, не позволяет застывать — даже застывать в совершенстве… Мне сложно объяснять, поскольку ваши категории с трудом подходят для докатегориальных сущностей. Выразить невыразимое — очень трудно. Но попытайтесь понять, что совершенство, то совершенство, которое есть вечное и пребывает до всего, абсолютно до всего — это совершенство не является неизменным, замершим, окаменевшим. Совершенство лишь тогда является собой, когда безостановочно, бесконечно совершенствуется, — но такое возможно только для того, что уже безусловно совершенно… Примерно так, избранники. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Предположим, что понимаем, — осторожно ответил Аль-сид, вызвав нервный смешок у Элиноры.
— Меоном зовется состояние совершенствования Единого. Оно отражается в выходящих из Единого Мироустройствах как основание отличия: покой не есть движение, движение не есть покой, любовь не есть ненависть, ненависть не есть любовь. Они отличаются не просто потому, что противоположны, а потому, что иные. Меон привносит в Мироустройства отличия и различия, можно сказать, он дает бытию возможность быть другим. И Меч как Символ Инобытия в определенном смысле воплощает в себе эту особенность Меона, но воплощает именно как оружие: Меч дает бытию стать иным в абсолютном смысле слова. Ведь Бытие, по сути, есть такое ничто, из которого должно произойти нечто, — и вот это нечто Меч возвращает в ничто. Аннигиляция любых связей: на всех уровнях Бытия обращение их в абсолютно иное Бытию — Небытие.
Нами поднял руку с медальоном, сумрачно уставился на активатор. Не нужно было быть магом, чтобы прочитать его мысли, прямо-таки выступившие на физиономии: «Так что, этим можно было просто жахнуть по Братишке с Сестричкой и не сходить с ума со всей этой беготней по Раш-ати-Нору?!»
— Метаоном зовется состояние свершения совершенствования Единого. Тут мне проще подобрать аналогию. Каждый из нас ставит или получает цели, у каждого есть ценности, которые он стремится воплотить в жизнь. Смертные и бессмертные строят планы своей жизни, ориентируясь на определенные образцы — и вот таким образцом является Метаон для Единого. Не идеалом, не целью или ценностью, а тем, что дает идеал, цель, ценность. Стремление к чему-то. Можно сказать, Метаон — потребность совершенства, потребность, которая и делает его совершенным. Цели, ценности, идеалы смертных и бессмертных в Бытии в определенном смысле являются отражением свершения совершенствования Единого. В Мультиверсуме наиболее фундаментальное проявление Метаона — умный мир, тот самый умный мир, который дает Эфир и дает Эфиру распространяться по Мультиверсуму. Ты, избранник Аль-сид, должен понимать, о чем я говорю.
— Мы тоже знаем об умном мире, Посланник.
— Прошу простить, избранница Кшанэ. Я вижу, что наиболее искушен в магии Равалона, вплоть до Эрканов, именно Аль-сид, и потому обратился в первую очередь к нему. Но я рад, что ваши знания помогут вам всем понять мои слова. Ведь Посох как Символ Сверхбытия дарует власть над умным миром и подчиняет своему владельцу всю возможную магию Мультиверсума.
— Но почему Брат и Сестра их не используют? — Нами сжимал медальон обеими руками так, будто пытался поглотить его ладонями, спрятав активатор в теле, а не в ауре. — Если у них под рукой была такая мощь, то зачем все эти сложности с захватами миров, поглощением энергий?
— Все по порядку, избранник Нами. Ведь я еще не завершил свой рассказ. Вас должны были заставить задуматься мои слова: если Метаон и Меон состояния Единого, что есть Все и Ничего, то откуда у них властители и для чего им пути в Мультиверсум? Что касается второго, то тут все просто, ведь Абсолюты, хоть и часть Единого, в определенном смысле не есть Единое, и не все, что создают они из себя как части Единого, отражается в Едином. А Меон и Метаон желают выполнить свое предназначение — совершенствовать совершенство Единого. И для этого они стремятся в создаваемые Мироустройства зачерпнуть то, чего нет в них самих. Что касается властителей Меона и Метаона, то они, если можно так сказать, лишь отражение желаний Меона и Метаона извлечь из Мироустройств нужное им для совершенствования Единого. Они существуют, пока существует желание и пока Мироустройства готовы открыться для них. Властитель Меона, взирающий в Мультиверсум, именуется Престолами Сил Тваштаром. Властитель же Метаона — Космократором. И когда отступники Семьи просили силу, Тваштар и Космократор одарили их Мечом и Посохом, взамен открыв для себя реальности Мультиверсума. И да — я Посланник Метаона, слуга Космократора, прибыл уничтожить Меч и Посох, поскольку их существование грозит распадом и возвращением в Плерому-Мать всех миров Мультиверсума.
— Так зачем же было давать титанам такую Силу?! Что, этот Тваштар и твой Космократор не понимали, к чему приведут их подарочки?!
— Твоя злость понятна, избранник Нами. Ты вправе гневаться, но попытайся понять. Попытайтесь все понять, избранники. Мечом и Посохом отступников Семьи одарили как разовым оружием. Лишь однажды они должны были применить Символы и изменить ситуацию в Мультиверсуме. Но Брат и Сестра, понимая, какое могущество скрывается в Символах, восстали против соратников и убили их, влив высвобожденную после смерти Первородных энергию в Символы. В мирах Становления нет ничего абсолютно неизменного, как нет и ничего абсолютно изменчивого. Брат и Сестра принялись пожирать миры, меняя Символы, переделывая их под свои цели. Сестра говорила вам: Равалон последний мир, они осядут в нем и будут править до конца веков. Я показал, что произойдет с Равалоном. Она говорила вам: Меч и Посох лишь оружие, магические артефакты, которые сделают Ее могущественнее, а вас — сильнее. Я объяснил, что будет с вами, когда Меч и Посох окажутся у Сестры. Символы изменились, избранники. Сестра поняла это раньше Брата. Она возжелала стать единственной властительницей Мультиверсума. С мощью изменившихся Символов и слияния сил Меча и Посоха Она могла достичь своего замысла, но не поняла: мощь Символов сожжет ваше Мироустройство раньше, чем подчинит Ей. Космократор послал меня уничтожить Меч и Посох ради блага Мультиверсума. И потому я воззвал к вам. Мне было известно, что ваши сознания скованы Ее волей, и для начала одарил вас самым величайшим даром, который только есть, — свободой воли: свободой мыслить и оценивать себя, свободой понимать последствия своих действий. Я не хотел властвовать над вашим разумом и привести в Раш-ати-Нор насильно. Но помог вам понять, что вы должны прийти. Вы ведь помните Видения, посланные мною?
— Помним, — ответил за всех Аль-сид. — Хорошо помним.
Запахи горящей плоти. Плач лишившихся семей детей — тех, кто в силах плакать. Бессмысленный взгляд подвергшихся насилию девушек — почти что девочек, только вступивших в пору созревания. Поля, которые никогда больше не родят, если не принести кровавые жертвы убогам, — лишь их Сила Разрушения может изгнать поселившуюся в земле гниль. Покрытые рыжей паутиной леса, из которых в страхе бежала нечисть. Отравленные реки, чьи воды несут мертвых русалок и водяных.
И, со стороны — четверо. Во главе отрядов, обрушивающихся на деревни и города. Во главе круга магов, творящих убийственные заклинания. Во главе армии, предающей огню храмы и разбивающей головы младенцев о стены. Во главе группы убийц, проникающей в закрытые от простых смертных тайники и убежища, не щадя ни стражей, ни случайных свидетелей.
Лучшие убийцы Сестры.
Бездумные монстры, ввергающие Равалон в хаос боли и страха.
Когда пришли Видения, показывающие, что было дальше с теми, кого они оставили без семьи и крова, и с землей, над которой надругались, они даже не поняли сначала, что происходит. Видения напоминали сны, нечасто снившиеся воинам Сестры. А Нами так вообще ничего не снилось. Никогда.
Аль-сид попробовал сначала сам разобраться в происходящем, ничего не говоря Сестре и другим Ее магам. Фантомы? Иллюзии? Насланные мороки? Он, величайший маг в Равалоне, преступивший ограничение, положенное Симболоном смертным, познавший Эрканы титанов и Бессмертных, быстро разобрался — это не обманка. Видения показывали то, что было и есть.
Со стороны они четверо выглядели…
«Отвратительно… — сказала Элинора, только что зревшая Видение своего победоносного вступления в махапопский город, в честь которого слуги Сестры деловито резали сдавшихся жителей на торопливо возведенных ритуальных пирамидах, принося жертвы в честь Элиноры и Сестры. — Просто отвратительно…»
Они должны были гордиться тем, что хорошо служили Сестре. Но…
Но гордиться не получалось. Аль-сид тщательно обследовал сознания и ауры гомункулусов на предмет изменений, но ничего не изменилось. Они были тем, кем и были: лучшими убийцами Сестры. Однако…
«Душу не изучишь и не исследуешь», — печально улыбнулась Кшанэ. Она недавно вернулась из укемского храма Радужных Змей; и хотя храм был разрушен, остались в живых жрецы. Кшанэ остановила рвавшихся прикончить служителей Радужных Змей воинов, пояснив, что они должны разнести весть о непобедимых воителях по всем Черным землям. Третья среди лучших убийц Сестры впервые пощадила врагов.
А потом… потом явились Видения о том, что будет. Видения будущего. В нем гомункулусы были мертвы, а Брат и Сестра, поглотив энергию Равалона, уходили, оставив безжизненную реальность с погасшим Сердцем Мира.
Брат и Сестра готовились к полномасштабной войне с богами и убогами, когда Аль-сид, Кшанэ и Элинора понемногу стали узнавать о планах своих владык. В Равалон были перенесены из гибнущего мира, где продолжали пребывать тела Брата и Сестры, эфирные составляющие Меча и Посоха. Создание материальных активаторов растянулось на год, во время которого Он сумел привести Роланскую империю к гражданской войне. Боги подозревали неладное, но думали на убогов. Убоги, в свою очередь, подозрительно косились на богов. Но Защитники Договора, существа, созданные из Эфира Созидателей и Разрушителей, утверждали, что в мире смертных нет выходящих за рамки Договора действий Бессмертных, и боги с убогами продолжали пребывать в неведении, что в оберегаемый ими мир произошло Вторжение. Охватившие реальность войны списывались на природную агрессию смертных; некоторые Созидатели даже философски замечали, что вся история, по сути, является историей войн, а развитие культуры и цивилизации служит лишь для обновления средств ведения военных действий. Самая малость из Старших Бессмертных воплощалась в аватар или осмеливалась тайно явиться в Равалон, скрывая свое присутствие магией. Иногда бог и убог могли стоять рядом друг с другом на площади города смертных и делать вид, что не видят друг друга и конечно же никоим образом не нарушают Договор. Впрочем, они его и не нарушали, пытаясь лишь понять, что движет смертными. Но Брат и Сестра хорошо скрывали свое присутствие, существуя в «облаке» сознаний своих последователей, растворившись в их аурах и Локусах Души.
Боги и убоги ничего так и не узнали. В Равалон тем временем были явлены Меч и Посох, Сестра задумала предать Брата, а гомункулусы окончательно осознали, что Равалон, с существованием которого неразрывно соединены их жизни, готовится их владыками к закланию, как жертвенный ягненок.
К тому времени Нами понял, что его гордость, его упоение славой лучшего убийцы Сестры ничего для Нее не значат. И осознал, что ему горько вспоминать о тех, кому он причинил страдания. Когда Нами научился думать самостоятельно, ему стало больно.
Потом, на Эхларском перешейке между Махапопой и Западным Равалоном, в короткий миг передышки, Аль-сид слышал, как Нами проклинает свою совесть; проклинает — и благодарит…
— Мы хорошо помним Видения, Посланник, — повторил Аль-сид. — И благодарны тебе. Но…
— Но чем я могу подтвердить свои слова? — Посланник улыбнулся и обеими руками начертил в воздухе Знак, отсвечивающий лазурью. Нами рванулся вперед, но Аль-сид успел его остановить. В Знаке не было боевой или иной разрушительной магии. Только… да, управляющие узлы, формулы контуров и объединения, контрольные функции…
— Мой залог вашего доверия. Ключ от магии, ощущаемой вами как моя Сила. Ключ, который дает власть над Микдашем. Я вручаю его вам.
Знак подплыл к Аль-сиду. Он осторожно коснулся лазурных переплетений магических энергий, предварительно окружив себя и остальных защитными заклятиями. Пальцы погрузились в Знак.
Микдаш, Храм Метаона. Открывшийся глубоко под Раш-ати-Нором. Превосходство над любой магией — смертных, богов, титанов, иных Великих. Храм Метаона, центром которому служит жерло Дигура, самого яростного магического вулкана гряды Раш-ати-Нора. И там, в Дигуре, ждет заклинание, цель которого разъять Меч и Посох на части, разрушить их эфирные связи и лишить власти уничтожать не только миры, но и основы Мультиверсума.
Аль-сиду не потребовалось заклинаний Познания и Понимания, чтобы осознать, что стоящая за Посланником Мощь теперь повинуется ему. По его слову, по его мысли — вся таящаяся впереди бездна магической (сверх-магической!) энергии поспешит исполнить приказ.
Вот так вот просто. Без ураганов Силы и чудесных откровений, без долгих диалогов об ответственности, без длительных ритуалов передачи.
— Аль…
Он недоуменно посмотрел на Кшанэ и понял, что уже минуту стоит неподвижно, рассматривая Знак, Нами схватил Посланника за шею и приподнял, обещая слуге Метаона незабываемые ощущения, если с Аль-сидом произошло что-то плохое. Элинора поглядывала назад, в туннель, который вывел их в заброшенное поселение кобольдов, а Чорак обнимал Нами за ноги и умолял ничего не делать с Могучим.
— Отпусти Посланника, Нами.
Хаос и Порядок, какая же все-таки это Мощь! Гасить звезды! Поворачивать вспять потоки Океана-между-Мирами! Останавливать Реку Времени и искривлять Равнины Пространства!
Если бы ее не ограничивал Микдаш, то с такой Мощью им не были бы страшны ни Сестра, ни Брат, ни их совместная Сила. Но прибывшее в Равалон Сверхбытие очерчено и сковано. Храм Метаона здесь не для сражений и подчинения.
Посланник не врал.
— Он говорит правду, Нами, Элинора, Кшанэ. Он пришел уничтожить Меч и Посох. Ни для чего иного явившаяся с ним Сила не предназначена.
— Тогда идемте.
Нами?
— Идемте. — Нами насупился, когда недоверчивые взгляды остальных сошлись на нем. Он критиковал Видения больше всех, он опасался ловушки в Раш-ати-Норе больше всех, он не верил в благополучный исход больше всех, он…
Он познал Тень Меча. Силу Символа Инобытия.
Ты не понимаешь, что это такое, Аль-сид. Ты иногда пользовался крохами магии, просачивающейся сквозь материальный активатор Посоха, но не Отражениями и не Тенью. Символ Сверхбытия не разговаривал с тобой, не взывал, не соблазнял Могуществом.
Тень Меча убил Софию, отправив ее в посмертие Равалона. Пусть она сама подставилась, пусть ее возможности были ограничены несовершенной физической оболочкой, но преодолеть Эфир, окружающий душу Дочери Змея, — такое было не под силу даже Ангелам, пытавшимся остановить Пожирателя Миров и его Детей в седые времена Мультиверсума. Наместники заперли Змея в ловушке Мертвых миров, а на Детей поставили Печати Запрета, ограничивающие их способности. Ангелы не смогли развоплотить души Ялдабаота, Софии и Рафаила, отправить их энергемы в Нараку, темницу, состоящую из Адских миров. Не смогли, а Тень Меча — смог. Пусть и не в Адский мир, но душа Софии ушла в посмертие.
— Мы должны избавиться от них, — сказал Нами, потрясая медальоном. — Если Брату и Сестре они так нужны, если эти Символы так важны для них… Я не умею говорить красиво. О судьбах мира, о Вселенском Равновесии. Плевать мне на них. Для меня важны вы. Ты, Аль-сид. Ты, Элинора. Ты, Кшанэ.
«Особенно Кшанэ», — усмехнулся Аль-сид. О чувствах Нами к Меткой не догадался бы разве что слепой. Еще когда они были лучшими убийцами Сестры, лучший из лучших засматривался на Кшанэ.
«Еще когда они были…»
Не так уж и давно.
— Меч, один только Меч может уничтожить Равалон. Мне страшно представить, что могут сотворить Меч и Посох вместе. Поэтому… Не из-за Равновесия Мультиверсума. Не из-за Брата и Сестры. Ради вас. Если погибнет Равалон, погибнем и мы. Я не хочу… Не хочу этого. Так что идемте. В адские измерения, в Тартарарам, в Без-Образный Хаос! Уничтожим эти вещи! Без них Брат и Сестра не придут в Равалон! Без них им не одолеть богов и убогов! А мы… Мы спрячемся. Это не наша война. Мы участвовали в ней, мы разжигали ее пламя, но это не наша война. Уйдем на Вихос. Скроемся в Тевране. Там нас не достанут. А без своих тел Они долго не продержатся. Маги опомнятся и ответят. Ты сам не раз говорил, Аль-сид, что Эфирные Вихри в Равалоне плотнее и насыщеннее, чем во всех тысячах миров рядом.
— Равалон один из узловых миров для Эфира Мультиверсума, избранник Нами. — Посланник, потирая горло, с которого никак не желали сходить следы пальцев, повернулся к месту, из которого вышел навстречу гомункулусам и упырю. Кобольдская крепость возносилась башенками и зубчатыми стенами к свисавшим со свода сосулькам сталагмитов, выпирала контрфорсами — словно клювы гигантских птиц Востока вонзились в пол. Бойницы настороженно вглядывались в чужаков. Распахнутые ворота выглядели пастью чудовища, прилегшего отдохнуть в пещере, зевнувшего и застывшего на века.
— Этот мир важен для всего Мироустройства. — Посланник повернулся и приглашающе махнул рукой в сторону входа в крепость. Упырь верной собакой подскочил к слуге Метаона. — Если вы решились, избранники, то идемте. Чорак поведет нас. Я отдал вам ключ, и теперь не так уже хорошо ориентируюсь в Микдаше. Но в разуме Чорака я предусмотрительно оставил схему пути. Вы идете, избранники?
— Идем, — за всех ответил Аль-сид. — Мы идем.
Глава двадцать пятая
Двигайся, боевой маг!
Читать бесплатно другие книги:
