Огненный путь Саламандры Никитина Елена
— Все нормально, малыш. Ты кушай, кушай…
Полоз, а вместе с ним и Корн, которые сначала не могли вникнуть в смысл заданного мной вопроса, теперь быстро поняли, что к чему, и дружно расхохотались. От облегчения. За соседним столиком тоже раздался немного напряженный смех. Соседство с кровопийцей мало кого могло оставить спокойным и расслабленным, но вроде пока пронесло. Все всё отлично поняли и успокоились, кроме главного виновника чуть не возникшей серьезной проблемы.
— Хватит надо мной глумиться, — снова надулся эльфыреныш, начиная осознавать, что что-то не так. — В чем подвох?
— Никакого подвоха, — мгновенно перестав улыбаться, ответила я. — Просто нас, благодаря милости Вершителя, сейчас пронесло. А если кое-кто будет продолжать бессовестно заниматься подлым подстрекательством и ставить наши жизни под столь откровенную угрозу, то очень скоро превратится в очковую змею, потому что поставить тебе, — мой пылающий праведным гневом взгляд уперся в Полоза, — два фингала под глазами после таких выкрутасов — сам Лихой велел.
— А я помогу, если вдруг сама не справишься, — охотно поддержал меня отзывчивый оружейник. Ему вся эта ситуация тоже очень не понравилась.
— А те, кто поддастся на такие провокации, — теперь я переключилась на Мирабчика, — будут нещадно отодраны за уши.
— Тут, думаю, помощь тебе вряд ли понадобится, — усмехнулся Корн, глядя на покрасневшего от смущения мальчишку.
— А что он все время ко мне цепляется? — сразу заканючил ушастый.
— Будь умнее и не обращай внимания, — назидательно посоветовала я и не без труда оторвала себя от такого удобного стула: — Пойдемте, что ли, спящую красавицу будить?
Сцинна лежала на кровати в одной из лучших комнат, снятых Корном. Одна рука была вытянута вдоль тела, вторая расслабленно покоилась на груди, голова повернута влево, губы слегка приоткрыты. Такое впечатление, что знахарка прилегла на минутку отдохнуть и задремала. Казалось, тронь ее слегка, и она проснется, но нет. Девушка так спит вот уже не один день, и с каждым восходом солнца жизнь по крупице покидает ее такое молодое и красивое тело. Об этом я узнала из того странного черного омута, куда Алессандра заставила меня смотреть и ждать ответа на заданный вопрос. Там же мне открылся и способ избавления от действия непонятного яда. Да и не яд это оказался вовсе.
— Корн, скажи, только честно, ты целовал когда-нибудь Сцинну? — нарушила я гнетущую тишину в комнате.
— Что? — опешил от неожиданности оружейник. — Сатия, как можно? Она же в таком положении…
— Тогда самое время исправить это недоразумение, — с видом заправского лекаря кивнула я. — Целуй!
— Кого?! — Корн даже шарахнулся от меня, словно я предложила ему что-то неприличное.
— Сцинну, конечно, не меня же!
— Но… но я не могу… вдруг ей будет неприятно… — Оружейник начал серьезно паниковать и искать глазами пути к бегству.
— Ты хочешь, чтобы она осталась жива?
— Хочу!
— Тогда не спорь и делай, что тебе говорят! Твоя любовь к ней ни для кого уже не является секретом.
Последняя фраза возымела нужное действие — Корн покраснел до кончиков ушей и, тяжело вздохнув, шагнул к изголовью кровати. Мы вытянули шеи и затаили дыхание.
— Только вы это… отвернитесь, ладно? А то мне как-то… неудобно при вас…
— Ага, — дружно кивнули мы и еще больше подались вперед.
Мужчина склонился над спящей девушкой, что-то ласково шепнул ей и осторожно коснулся губами ее приоткрытого ротика. Слегка отстранился, наклонился снова, и даже вошел во вкус. Поцелуй получился очень даже интимный.
— И что дальше? — с интересом спросил Полоз, когда Корн выпрямился и недоуменно воззрился на меня. Знахарка-то признаков жизни не подавала.
— А дальше твоя очередь, — совершенно серьезно заявила я.
— С какой стати я должен целовать совершенно незнакомую женщину? — возмутился мой благоверный.
— Тебе трудно? — вступился за любимую оружейник, уже готовый тащить кого угодно к любимой, лишь бы это помогло, даже если придется применить силу. — Мне тоже не нравится, что ты ее целовать будешь. В другой ситуации я бы тебе за это голову открутил и хвост на колодезный ворот намотал.
— Могла бы и заранее предупредить о столь оригинальном способе лечения, — прошипел Полоз в мой адрес.
— Ты бы подготовился? — усмехнулась я.
Муж ничего не ответил и, словно агнец на заклание, поплелся к кровати. Наблюдать, как он целует Сцинну, было почему-то неприятно. Коварный червячок неведомого мне ранее чувства шевельнулся в груди. Отвесить Полозу внушительный подзатыльник за слишком затянутое, с моей точки зрения, действо с «совершенно незнакомой женщиной» захотелось безумно, но я, скрипнув зубами, сдержалась.
Корн тоже стоял, напряженный, как струна, и бессильно сжимал и разжимал внушительные кулаки.
— Мог бы не так сильно стараться, — проворчал он, едва Хранитель Золота закончил с возложенными на него обязанностями.
— Все, что я делаю, делаю качественно, иначе не стоит и напрягаться, — хмыкнул в ответ Полоз.
— Иногда не мешает делать исключения.
— Не в этом случае.
— Теперь я, что ли? — бесцеремонно перебил готовых и дальше пикироваться мужчин Мираб.
— Зришь в корень, мелкий, — кивнула я. — Вперед! Только очень осторожно.
— Обижаешь! — выпятил грудь колесом от гордости эльфыреныш. — Я буду сама нежность.
Нет, знахарке поистине повезло. Такие импозантные мужчины около нее собрались, один другого краше. А главное — как вовремя.
— Сатия, а теперь объясни, почему мы все должны были ее целовать и в чем состоит принцип столь оригинального способа спасения? — надменным тоном потребовал от меня объяснений Полоз. — Что-то признаков пробуждения я пока не вижу.
— Я тоже, — безжизненным голосом прошелестел Корн. Его отчаяние беспощадным карающим мечом повисло между нами.
Я беспомощно посмотрела на бедную Сцинну, которая так и продолжала лежать, оставаясь полностью равнодушной к повышенному мужскому вниманию. Что я могла ответить на вполне резонный вопрос моего благоверного? И как смотреть теперь в глаза потерявшему всякую надежду оружейнику? Злые слезы беспомощности потекли по моим щекам, и несколько соленых капель упали на лицо знахарки.
— Потому что завершить это таинство могу только я, — неожиданно раздался уверенный женский голос.
Мы вчетвером подпрыгнули и, кто с мечом на изготовку, кто привычно спрятавшись за мою спину, а кто и просто оставшись стоять столбом (это как раз я), уставились на словно сплетающуюся из отдельных сверкающих пылинок Алессандру.
М-да, проникать сквозь пространство, минуя время, может далеко не каждый сильный маг. Придворный маг моего отца, мэтр Вильгиун, говорил, что такое вообще невозможно, но сейчас я собственными глазами вижу, что он ошибся. А ведь наш чародей далеко не из слабого десятка. Кажется, мужская часть нашей компании в полном составе разделяет мое мнение, если судить по выражениям на их лицах.
Странно, этой ведьмы в видениях, которые я видела на дне черного варева, не наблюдалось…
— Кто такая? — не слишком вежливо поинтересовался Корн, первым справившись с неожиданным явлением посторонней женщины, представшей перед нами на этот раз в привлекательном обличье черноволосой красавицы.
Алессандра насмешливым взглядом смерила оружейника, готового в любой момент загородить любимую своей широкой грудью, и повернулась к нашей спящей проблеме. Девушка продолжала лежать в той же позе, только щеки слегка побледнели.
Ведьма покачала головой и сделала сложный пасс левой рукой, отчего на ее ладони засветилась маленькая золотистая сфера.
— Просыпайся, девочка моя, — нежно произнесла странная женщина. — Смерть уступила свои права на тебя жизни, — и сдула с ладони сферу, тотчас рассыпавшуюся на мельчайшие крупинки, в лицо Сцинне.
Сначала ничего не происходило. Но через несколько мгновений лицо знахарки слабо засветилось, от троекратно целованных губ и щеки, куда упали мои слезинки, отделились четыре тоненькие разноцветные ниточки и, переплетаясь между собой в сложную вязь, потянулись к груди спящей, туда, где сердце. На скулах девушки появился здоровый румянец, ресницы вздрогнули и распахнулись…
— Мама? — Сцинна приподнялась на руках и удивленно уставилась на завершившую таинство воскрешения ведьму, но быстро поняла, что та ей не мерещится. — Мама! Как же я соскучилась! — и бросилась Алессандре на шею.
— Конечно, это я, милая! — ласково гладила по голове Сцинну мать. — Кто же тебя еще с того света вытащит? И друзья тебя в беде не оставили, без них ничего не получилось бы…
А друзья в это время в очередной раз пребывали в состоянии легкой контузии, причем полным составом. Мы ожидали чего угодно, но только не этого. Алессандра — мать Сцинны… Ни за что бы не подумала! Почему-то совершенно не к месту вспомнилась первая встреча с этой странной женщиной, когда она в образе древней старухи гоняла метлой по болоту пьяную заболотицу. Не вязалось то происшествие с мощной силой, которая исходила сейчас от матери, пришедшей на помощь собственной дочери. И ведь обе эти паршивки даже словом не обмолвились, какие узы их связывают.
— Какие же все-таки женщины непредсказуемые, — философски изрек неугомонный эльфыреныш, искоса наблюдая за трогательной картиной и, подозреваю, за своими словами пытаясь скрыть внезапный приступ смущения, — никогда до конца ничего не расскажут, вляпаются в историю, а мы, мужчины, выкручивайся потом за двоих. Можно подумать, нам больше заняться нечем. А главное — потом столько интересных подробностей выясняться начинает.
— Молчал бы уж, — беззлобно проворчал Полоз, — сдается мне, вляпываться в истории из здесь присутствующих все прекрасно умеют. И ты один из них.
— Я жертва коварного заговора, — храбро парировал мелкий.
— Ты жертва собственной беспечности. А еще невежества, — не удержался мой благоверный от очередной шпильки. — Томатный сок от крови отличить не можешь. Тоже мне кровопийца. Мотылек беззубый!
— Что?! Так вы меня обманули?! — Мираб уже сжал кулаки и готовился броситься на обидчиков, но все не мог решить, с кого же начать.
— Не обманули, а преподали урок, — поднял вверх палец мой благоверный. — Это большая разница. А некоторым пора бы уже научиться вести себя скромнее и не прыгать блохой на каждый выпад. Тоже мне наследничек. Нервный.
— Сам ты нервный, — заверещал в ответ эльфыреныш. — Индюк чешуйчатый!
Разнимать задир в итоге пришлось Корну, но он легко справился с этой задачей, напомнив, что сейчас не время и не место для кровавых разборок, а если так не терпится, пусть идут и продолжают свои дебаты в другом месте. Его внушительная фигура быстро остудила пыл обоих спорщиков и призвала их к временному порядку. Ох, чую, намучаюсь я с этой сладкой парочкой. Уже думаю, как бы от них избавиться с наименьшими для себя потерями.
Когда же первые страсти, восторги и эмоции улеглись, настало время для выяснения некоторых волнующих подробностей. Меня интересовало, зачем на самом деле Эмма приходила к Сцинне и что этой мерзавке было от меня нужно; Корна — как найти поганку и отомстить за нанесенное его любимой оскорбление; Полоза — для чего ему пришлось целовать знахарку и как скоро мы сможем отправиться дальше, а Мираба, как самого любопытного, все и сразу.
Рассказывать начали по порядку.
— Через несколько дней после вашего с Корном отъезда в Верхоград, — глядя на меня, принялась первой говорить Сцинна, — ко мне пришла девушка. Странная такая, наглая. Когда она появилась на пороге, я сразу поняла, что это не обычная посетительница. Не знаю, что навело меня на эту мысль, ведь ко мне разные люди и нелюди приходят, с разными проблемами, в том числе и очень деликатными, но эта девица насторожила меня сверх всякой меры. Считайте, сработала хваленая женская интуиция, поэтому я была настороже с первой минуты. Кстати, а у вас ничего поесть нет, а то я голодная, как стая волков. — И девушка обвела нас таким жалобным взглядом, будто мы специально морим ее голодом. — Сколько дней маковой росинки во рту не было.
— Почти две седмицы, — глухо отозвался Корн и, тут же подорвавшись, бросился вон из комнаты. — Я мигом!
— Стой! — Властный голос Алессандры заставил оружейника замереть с протянутой к дверной ручке рукой. Убедившись, что ее приказ выполнен, ведьма перевела взгляд на Полоза и спокойно произнесла: — Мы попросим наследника Золотоносных Гор и Подземного Царства оказать нам услугу в обеспечении всех здесь присутствующих едой и напитками. Ты же не откажешь нам, Великий Полоз?
Мой муженек учтиво поклонился и безропотно отправился выполнять такое важное и ответственное поручение.
— Я бы и сам справился, — проворчал задетый за живое оружейник, как только за Полозом закрылась дверь. — А то принесет какой-нибудь гадости, чисто из вредности.
— Не принесет, — усмехнулась Алессандра. — Я специально отправила именно его, потому что есть вещи, о которых наследнику Золотоносных Гор знать пока рановато. Пусть прогуляется, заодно и остынет. — И она с ласковой улыбкой вновь повернулась к дочери: — Продолжай, Сцинна.
— Девушка представилась Эммой, — продолжила знахарка. — Рыжеволосая, зеленоглазая, подтянутая. Только рот уж больно большой, он-то и портит всю миленькую внешность. А так — вполне очаровательная и располагающая к себе особа. Она начала с того, что рассказала мне душещипательную историю про удравшую из дома младшую сестренку, которая таким способом хотела избежать ненавистного замужества, — продолжила Сцинна. — Только теперь ей угрожает еще большая опасность, потому что обманутый жених снарядил погоню и не остановится ни перед чем, лишь бы вернуть беглянку. Это страшный человек, жестокий и беспринципный. И теперь задача Эммы — найти сестренку раньше него и защитить любой ценой. От отца пользы никакой, он только собственную выгоду в денежном эквиваленте от этого брака ждет, а судьба дочери его не интересует. Мне было непонятно, а при чем тут, собственно, я, о чем и спросила, на что девица ответила, мол, сестренка должна была тут проезжать. Имя могла придумать себе какое угодно, а вот внешность Эмма мне описала подробно, и не узнать тебя, — Сцинна бросила виноватый взгляд в мою сторону, — было невозможно. Мне показался подозрительным интерес этой девицы к тебе, и я сделала вид, что ничего не знаю. Не так уж и много наивности во мне, как может показаться на первый взгляд.
Когда Эмма поняла, что нормальными уговорами ничего от меня не добьется, попробовала подкупить, а потом и вовсе принялась банально угрожать. Где уж ты ей дорогу перебежала, Сатия, не знаю, но информацию о тебе она хотела получить любой ценой. Причем эта рыжая нахалка откуда-то точно знала, что ты была у меня. А когда поняла, что со мной по-нормальному каши не сваришь, ушла, хлопнув дверью и высказав напоследок много «лестного» как в мой, так и в твой адрес. Знаешь, люди, которые беспокоятся за близких и искренне хотят помочь, вряд ли будут так вызывающе себя вести.
Короче, Эмма уехала в тот же день вечером, сама видела, а меня никак не покидало ощущение надвигающейся опасности. Я места себе не находила, всю ночь уснуть не могла, а на рассвете не выдержала и пошла седлать лошадь. Тут, откуда ни возьмись, Корн появился, — здесь Сцинна тяжело вздохнула, но глаз на преданного оружейника так и не подняла, даже слегка покраснела, из чего я (да и не только я) сделала вывод — не так уж этот здоровяк безразличен нашей излишне самостоятельной знахарке. — Уговорить его остаться дома не удалось, — торопливо продолжила девушка, нервно теребя уголок одеяла, — поэтому по следам Эммы мы отправились вдвоем. Не буду подробно рассказывать, как мне удалось безошибочно определить, куда мерзавка путь держала, это мои личные секреты, но нагнать ее удалось только в Пармене. Путь Сатии я отследила только до Мальперны, дальше он обрывался, но я искренне надеялась, что с ней ничего плохого не успело случиться, хотя обрыв пути уже о многом говорит.
— Обрыв пути для того, кто может его чувствовать, — любезно пояснила несведущим Алессандра, — означает либо уход на другой слой реальности, либо смерть. Осуществить переход Сатия никак не могла, потому что не является магом, поэтому вывод напрашивался лишь один…
— Да, я подумала, что ты умерла, что Эмма все-таки успела до тебя добраться раньше, — горестно вздохнула знахарка, — но внутри я сама себе не верила. Сомнения в твоей смерти не давали мне покоя. Поэтому я решила потребовать объяснений у этой мерзкой гадины.
Оставив Корна в маленькой гостинице на окраине Пармены, я прямиком отправилась на ту самую роковую встречу.
— Если б я только знал, что эта женщина настолько опасна, ни за что не отпустил! — в сердцах воскликнул оружейник. Бедный, он до сих пор во всем случившемся с его любимой винит себя одного.
— Корн, поверь, ты вряд ли смог повлиять на мое решение, я бы все равно пошла. Сам знаешь, помочь Сатии после того, что она для меня сделала, — первостепенный долг. Пусть не помочь, но отомстить за нее я была просто обязана.
Оружейник недовольно посопел, но возражать не стал.
— В общем, в своих предчувствиях я не ошиблась. Проклятая Эмма оказалась типичной наемницей, хитрой, осмотрительной, коварной, жестокой. Она, уже не таясь, хвасталась передо мной своей отвратительной победой над тобой, подробно рассказала, как легко ей удалось подсыпать тебе яд и забрать то, что по праву должно принадлежать достойному. Я увидела у нее на пальце кольцо, которого по приезде в Старобережье не было, и поняла — из-за этой удивительной и необычной вещицы ты погибла. Но ни одна вещь на свете, тем более чужая, не стоит смерти живого существа. Меня это взбесило, и я не удержалась — так приложила убийцу кулаком между глаз, что у нее глаза к переносице сошлись. Но она, в отличие от меня, оказалась настоящим мастером своего дела.
Трагический рассказ знахарки был прерван вернувшимся Полозом. За ним шел помощник Пермана, тащивший неподъемный поднос с едой — даже тут мой благоверный не перетрудился, показывая свою истинную владыческую сущность. Однако основные события Сцинна нам уже поведала, а все остальное можно было говорить и в присутствии Полоза.
При виде съестного изобилия глаза знахарки лихорадочно заблестели, и она жадно потянула руки к подносу.
— Еще чуть-чуть, и я бы подушку начала жевать, а кем-нибудь из вас закусывать, чтобы не всухомятку, — с аппетитом вгрызаясь в бараньи ребрышки, предупредила нас оголодавшая за столько дней вынужденного поста девушка. — Вкуснотища какая!
Да уж. Голодная женщина иногда похлеще любого эльфыря будет, такая же кровожадная и ненасытная, готовая есть все, что может прожевать или хотя бы откусить. Поэтому мы терпеливо ждали, когда наша воскрешенная наестся и сама продолжит свое повествование.
— В общем, зараза эта рыжеволосая сдаваться так просто не собиралась и, вместо того чтобы отключиться, как я рассчитывала, плеснула мне в лицо из какого-то странного флакончика. Да еще и шепнула пару ласковых при этом. — После еды настроение Сцинны заметно подскочило. — И это последнее, что я запомнила, прежде чем уйти в темноту. Вот и все. — Рассказчица виновато развела руками (причем в одной было зажато копченое куриное крылышко, в другой — маринованный огурчик), словно извиняясь за дальнейшую неосведомленность.
Мираб тоже попытался под шумок сцапцарапать кое-что из оставшейся провизии, но я быстро шлепнула его по загребущей ручонке, пресекая тем самым любые поползновения к вожделенному подносу. Эльфыреныш выразительно глянул на меня, обиженно насупившись, мол «тебе жалко крохотного кусочка для умирающего от голода ребенка?», на что я ответила не менее красноречивым взглядом: «Ты же недавно ел, а много жрать вредно даже для усиленно растущего организма, а то весь рост вширь пойдет». Больше «голодный ребенок» в мою сторону даже не смотрел.
— Кажется, я пропустил самое интересное, — уже догадавшись, что его не просто так выпроводили, констатировал Полоз и медленно обвел присутствующих изучающим взглядом. Многолетняя привычка всегда быть в курсе всех дел давала о себе знать, и малейшая неосведомленность и недоговоренность раздражали моего благоверного. Ничего, не у себя в царстве гномов гоняет.
— Вряд ли грустная история одной «совершенно чужой женщины» могла бы быть тебе интересна, — улыбнувшись одними уголками губ, ответила Алессандра. — А вот почему именно тебе пришлось ее целовать, объяснить могу.
— Уж будьте любезны, сделайте милость. — Полоз слегка поклонился и, скрестив руки на груди, приготовился слушать. Мне тоже было интересно, ведь я хоть и видела в том черном вареве, что и как надо делать, но смысла спасения знахарки таким оригинальным способом совершенно не понимала.
— То, что мерзавка Эмма выплеснула Сцинне в лицо, не совсем яд. — Странная ведьма поднялась с кровати, где все это время сидела подле дочери, и медленно отошла к окну. Немного помолчала, задумчиво глядя на улицу, прежде чем продолжить. Мы нетерпеливо ожидали более конкретных пояснений, но торопить женщину не отважились, даже Полоз. Но вот Алессандра собралась с мыслями и продолжила: — Раньше это зелье называли «темный сон». На его приготовление иногда уходит не один месяц, слишком сложное оно по составу и условиям варки. Сначала в определенное время и в определенной последовательности собираются некоторые травы (какие — неважно, лишнее вам это знать), ну и многое другое. Ингредиенты собираются по всему миру, и достать некоторые из них довольно проблематично. Но само по себе зелье не так страшно, вызывает всего лишь долгий глубокий сон у того, кто имел неосторожность выпить его, а вот приправленное определенным заклинанием становится смертельно опасным даже при попадании пары капель на кожу. Суть «темного сна» заключается в том, что человек, или нечеловек, моментально засыпает, и каждый день такого сна забирает из него жизнь, которая в виде чистой энергии переходит к наславшему это ужасное проклятие. Чем сильнее маг, готовивший зелье, тем дольше жертва остается живой и тем больше энергии получает маг.
— Насколько мне известно, быстрая смерть вызывает огромный выплеск энергии, а медленная — отдает ее по крупицам. Или я неправ? — решил уточнить Полоз.
— Ты прав, Великий Хранитель, — согласно кивнула Алессандра, не отрывая взгляда от окна. — Только не учел одного — энергия быстрой смерти большей частью рассеивается в пространстве, и удержать ее невозможно, а медленную — можно впитывать по крупицам, не растеряв почти ничего. Это то же самое, что собирать воду. Во время проливного дождя, как ни старайся, сколько тазиков ни подставляй, всю воду не соберешь, она почти полностью впитается в землю, а вот росу можно собрать по каплям, главное — набраться терпения и не торопиться. Зато результат — чистейшая прозрачная вода, наполненная поистине живительной силой.
— Ага, тут понятно, — деловито кивнул Мираб. Видно, решил, как всегда, поумничать. — Но при чем тут поцелуи-то?
Вот, оказывается, что неугомонного ребенка больше всего волнует.
— А все дело в том, что «темный сон» придуман был темными эльфами, точнее, одним из них. Да, да, не удивляйтесь. — Ведьма повернулась к нам и слегка улыбнулась, увидев наши вытянутые в недоумении лица. — Его звали Халеностиванирк, он был Великим Жрецом в давние-давние времена, когда еще даже твоих предков, Великий Полоз, не было и в помине и Царства Золотоносных Гор не существовало. Шла война. Страшная, жестокая, глупая, собственно, как и все войны, особенно с применением магии. Ведь магия — это не что иное, как окружающий мир, природа, душа, вера, счастье. Все, что создано Вершителем, — магия. Нам же дана всего лишь возможность слегка прикоснуться к истинной силе настоящего Создателя, чтобы научиться лучше понимать себя и других, чтобы привнести в этот мир гармонию, красоту, любовь, мудрость. Нельзя заставить бороться закат против рассвета, небо против земли, воду против огня, ночь против дня. Кто не понимает этого и пытается перевернуть мир вверх тормашками, доказывая свою крутизну, — обречен. Так было и так будет всегда. Но что-то я отвлеклась. — Алессандра махнула рукой у себя перед лицом, словно отгоняя ненужные мысли, и вернулась к нашим баранам. — В очередной раз тупая жажда власти и алчность возобладали над разумом и мудростью. Гномы считали себя пупом земли, светлые эльфы — чуть ли не богами, подобными Вершителю, темные — хозяевами всего и вся, а люди просто хотели доказать, что тоже не пальцем деланы. В общем, очередной дурдом с самыми плачевными последствиями.
А Халеностиванирк был тот еще умелец (иначе не стал бы Великим Жрецом), на бессмертии собственном помешанный дальше некуда. Жестокий, умный, расчетливый, без каких-либо моральных норм и нравственных устоев. Он-то и придумал путем проб, ошибок и множества чужих жизней этот самый «темный сон». Зелье получилось качественным и очень эффективным, с тем самым действием, о котором я уже сказала раньше. Только на любое магическое воздействие обязательно должен быть свой нейтрализат. Проще говоря, противоядие, антизаклятие. Вот наш красавец и закрутил его на поцелуй. Да не на простой. Чтобы прекратить гибельное воздействие «темного сна», жертву должны были поцеловать трое мужчин разных рас — любящий безмерно, женатый и совершенно невинный. — Тут вся наша мужская троица скромно потупилась, а кое-кто еще и предательски покраснел. — Закрепить поцелуи должна была слеза искренней жалости, — тут уж и я не знала, куда себя деть от смущения, — а окончательно пробудить умирающего — магический ветер, — тут уж Алессандра и сама гордо выпрямилась, но сильно возноситься не стала и продолжила: — В те стародавние времена задача практически невыполнимая. Это сейчас полукровки — вполне обычное явление, никто уже им не удивляется и косо не смотрит, но тогда ни один нормальный мужчина даже в мыслях не пожелал бы себе такого интимного жеста по отношению к чужеродной женщине. Поэтому Халеностиванирк почти ничем не рисковал. Жертвы его бессмертия не выживали, а их телесные оболочки потом отдавали на съедение тотемному пауку, точнее, паучихе Ллот. Тогда-то и произошел военный перевес в пользу Темных, умудрились они подмять под себя почти половину нашего мира, желая стать единственными властителями всего и вся.
Только по законам Вершителя ничто не может длиться вечность, даже звезды на небе со временем угасают, и на их месте загораются другие. А уж жестокость всегда отомстит за себя жестокостью. Объединились, скрепя сердце, светлые эльфы, люди, гномы и убили нашего бессмертного, причем самым банальным образом — обычным кухонным ножом во сне закололи, потому как магией до него достать было сложно. И паучиху его ненаглядную заодно в куски искрошили, чтобы разумными расами брюхо свое ненасытное больше набивать не смела. А все найденные бумажки с мерзкими записями зелий и заклятий сожгли, дабы никто больше не смог повторить подобные опыты.
Алессандра глубоко вздохнула и замолчала, словно рассказ о страшном прошлом вконец лишил ее сил.
— Занятная история, — скептически фыркнул Полоз. — Только непонятно, откуда вновь всплыл этот «темный сон», если все упоминания о нем остались лишь в страшных снах потомков?
— Не знаю, — честно ответила ведьма.
«А самое интересное — откуда у НЕЕ это зелье?» — явственно прочитала я в змеиных глазах моего благоверного и поспешно отвела взгляд, чтобы этот проницательный Великий Хранитель не попытался сделать так ненужных мне сейчас выводов. А он ведь может. Умный, зараза.
— Главное, что мама знала, как от этой ужасной напасти избавиться, Сатия вопреки стараниям убийцы не погибла и все живы, — вставила свое веское слово Сцинна, отодвигая от себя почти пустой поднос и поудобнее усаживаясь на подушках.
— Это точно, — со вздохом облегчения согласился с ней Корн и так посмотрел на девушку, что та покраснела, как маков цвет в середине лета.
Я слегка улыбнулась, очень надеясь в душе, что уж у этих двоих все сложится хорошо.
А на следующий день наша дружная троица засобиралась в дальнейший путь. Делать нам в этом Вершителем забытом селении было больше нечего, Сцинна спасена, а у нас еще целая куча своих дел простаивает. Мираб уже чуял запах моря, воды которого омывали его родной Пара-Эльталь, Полоз спал и видел в своих объятиях ненаглядную, но совсем не ту женушку (но об этом лучше вообще пока не думать), а мне виделось скорейшее завершение бракоразводного процесса, о котором еще предстояло раздобыть хоть какую-то информацию.
Сцинна порывалась увязаться с нами, но сначала на нее накинулись мама и Корн с вполне обоснованными сомнениями по поводу ее нормальности и адекватности, а потом уже и банальная практика показала, что встать с кровати знахарка еще может, а вот хождение дается ей с большим трудом. И куда ей такой с нами? Разумные, с точки зрения одной лишь Сцинны, доводы, что ехать на лошади она может, свежий воздух пойдет только на пользу, а хорошая компания увеличивает шансы на выздоровление в несколько раз, никого особо не убедили. И сколько бы наша болезная ни канючила, мы ее старались не слушать. Окончательно все закорючки над «й», разом прекратив нытье Сцинны, поставила строгая Алессандра, обиженно заявив, что она столько лет не видела собственной дочери, а та, бессердечная, при первом же удобном случае пытается удрать к дивам на кулички, да еще и в нездоровом состоянии. Ведьма даже всплакнуть попыталась для пущей убедительности, но этого уже не требовалось — «бессердечное» чадо и так прониклось чувством вины по самое некуда, осознала всю степень своей жестокости по отношению к матери и в срочном порядке проявила чудеса покорности. Корн вздохнул с явным облегчением.
Так что уезжали мы со спокойным сердцем и чувством выполненного долга. По крайней мере, я, за остальных не ручаюсь. Уже выехав за околицу, я вдруг почувствована неприятный зуд между лопаток, обычно такое бывает, когда кто-то пристально смотрит в спину, и не удержалась, обернулась. Алессандра стояла на дороге и, приложив ладонь к глазам, чтобы солнце не слепило, провожала взглядом нашу компанию. Темные длинные волосы и подол платья развевались на ветру. Ну прямо вылитая мать семейства.
Я придержала лошадь и помахала ведьме рукой, прощаясь. Ее губы зашевелились.
— Мы еще увидимся с тобой, Саламандра, — ясно различила я каждое слово. — Обязательно увидимся.
Быстро обернувшись, я убедилась, что, кроме меня, никто ничего не слышал. Мираб с Полозом продолжали ехать впереди как ни в чем не бывало и оживленно обсуждали что-то чисто мужское, совершенно забыв про отставшую меня.
Я еще раз глянула в сторону селения. Теперь дорога была пуста, словно и не стояла на ней минуту назад темноволосая ведьма. Неужели показалось?
— Не обольщайся, не показалось, — раздался насмешливый голос прямо у меня в голове. — И до скорой встречи!
Вот только постороннего присутствия в собственной черепной коробке мне и не хватало для полного счастья! Это ж теперь и подумать ни о чем таком-эдаком нельзя? Я не согласна!
Догнав мужскую часть нашей компании, я скромненько пристроилась с краю и постаралась не привлекать к себе излишнего внимания, пока не разберусь с неожиданно появившимися проблемами внутричерепного масштаба. Но сколько ни прислушивалась к себе, сколько ни пыталась мысленно задавать разные вопросы, умные и не очень, чужой голос в моей неожиданно разболевшейся голове так больше и не прозвучал. Это радовало. Но что же имела в виду Алессандра, сказав, что мы скоро снова встретимся? Ох, не нравится мне все это. Опять загадка на загадке сидит и загадкой погоняет.
Часть третья
СВОБОДА. УСЛОВИЯ ХРАНЕНИЯ
Уберите от меня эту гадость, а то она начинает мне нравиться.
Море я увидела впервые. Много раз о нем слышала, много видела картин, на которых изображались огромные пенные валы во время шторма или же, напротив, тихие прозрачные волны, лениво набегающие на мелкую прибрежную гальку. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, когда смотришь на море вживую. Особенно в первый раз.
Мы остановились на вершине холма, который длинным пологим склоном уходил прямо в бескрайние морские воды. Горизонт раскинулся, насколько хватало глаз, а за ним воображение уже само рисовало райские кущи и мировые просторы небывалой красоты. Прохладный, чуть солоноватый ветерок нежно ласкал лицо и играл с моими еще не отросшими волосами. Я с удовольствием позволяла шалунишке это делать и полной грудью вдыхала неведомый мне доселе простор и ощущение полной свободы. Свободы от всех проблем, от нагромождения условностей, от страхов неведомого. Какие же это все глупости по сравнению с невероятным и совершенно непостижимым величием природы — морем, которое сейчас спокойно и невозмутимо лежало у моих ног. Но уже через минуту оно может сбросить это только кажущееся спокойствие и без каких-либо зазрений совести поглотить не только маленького, ничего не значащего человечка, но и стереть с лица земли целый остров или — того пуще — материк. Мне много рассказывали на уроках географии о непостоянстве и коварстве водной стихии, о ее неудержимости и мощи, об огромных, величиной в несколько дворцов, цунами, всего за пару мгновений способных разрушить целый город. Однако сейчас было тихо, и никто не мешал мне наслаждаться легким приветливым бризом и ленивым шелестом волн, перекатывающих по берегу круглые камешки.
— Сатия, хватит капли в море пересчитывать, поехали уже, — совершенно не к месту раздался нетерпеливый голос Полоза, тут же разрушая красоту столь незабываемого мгновения.
— Кто тебя просил, а? — разочарованно вздохнула я, нехотя возвращаясь из прекрасных грез на землю грешную. — Я, между прочим, море первый раз в жизни вижу. Обязательно надо было все впечатление портить?
— Чего его портить? Море, оно в Подземном Царстве море, — равнодушно пожал плечами мой бездушный муженек. — Вся польза — жемчуг в нем добывают, а он больших денег стоит, особенно черный.
— Кто о чем, а змея о полезности собственного яда, — фыркнул себе под нос Мирабчик, но так, чтобы всякие озабоченные прибылью золотодобытчики не слышали. Я задорно подмигнула мальчишке, полностью соглашаясь с его забавным определением.
— Так мы едем или вы тут медитировать остаетесь? Граница темных эльфов совсем рядом, имейте в виду, а порт еще разыскать надо.
Вот зануда какой!
Мы спустились к самой кромке воды и какое-то время ехали вдоль побережья. Лошади с удовольствием подставляли копыта набегающим на берег волнам и даже начали дурашливо резвиться, пытаясь ловить ртом соленые брызги, а потом от них смешно отфыркивались. Кажется, морской воздух и на животных подействовал благотворно.
— Может, искупаемся?
А вот неожиданное предложение Полоза мы с Мирабом восприняли как обострение некой серьезной болезни и отнеслись к нему с очень большим недоверием.
— Что вы на меня так уставились?
А мы не уставились совсем, просто пребывали в легкой степени шока. Но когда поняли, что наш золотоглазый змий не шутит, с радостным воодушевлением принялись устраивать привал. Подозреваю, мой благоверный специально решил передохнуть именно сейчас, потому что пологий удобный берег далее сменялся довольно высокой отвесной скалой, и нам в любом случае пришлось бы ее объезжать. Удастся ли дальше спуститься к воде — неизвестно, а ополоснуться после нескольких дней пути нам не мешало.
Вода оказалась великолепной — теплая, мягкая, прозрачная. Водоросли и камушки на дне видно было прекрасно, я даже стайку юрких мальков заприметила, но стоило только протянуть к ним руку, как они прыснули в разные стороны, будто их тут и не было. Держаться на плаву и неторопливо грести, отдавшись во власть ленивых волн, не составляло никакого труда. Солнце играло на гладкой зеркальной поверхности солнечными зайчиками, крики чаек гармонично сливались с шумом раскинувшейся, насколько хватало глаз, морской стихии. Как же мне все это нравится!
Вообще-то мое отношение к воде несколько настороженное, все-таки она противоположна моей истинной стихии — огню, но сейчас я была поистине очарована, и ничто не могло помешать мне насладиться этим прекрасным купанием. Когда еще представится такая возможность!
Я перевернулась на спину и, медленно покачиваясь на волнах, устремила взгляд в голубое безоблачное небо. Интересно, а у неба есть край? Или оно так же бесконечно, как и жизнь? Не моя, конечно, а вообще. И что находится за этим самым краем, если он все-таки имеется?
— Наслаждаешься? — поинтересовался Полоз, неторопливо подплывая ко мне и стараясь грести пореже, чтобы держаться рядом.
— Есть такое дело. — Разговаривать совершенно не хотелось, но разве от него теперь отвяжешься.
— Не советую долго пребывать в таком расслабленном состоянии, — опять совершенно не к месту брякнул мой благоверный. — Не заметишь, как тебя от берега далеко отнесет, а сил на обратный путь может и не хватить.
Вот почему у него такая дурная манера портить всем настроение? Причем делает он это, вроде бы руководствуясь самыми благими намерениями, а желание радоваться жизни моментально пропадает.
— Я неплохо плаваю, — с разочарованным придыханием ответила я, понимая, что мое одиночество приказало долго жить, и прикрыла глаза. Может, все-таки отстанет?
— Я заметил, — не отстал Полоз. — Давай наперегонки до того камня?
Невольно заинтересовавшись, я перевернулась обратно на живот и посмотрела, куда указывал муж. Камень торчал прямо из воды, словно прыщ на бритой макушке, и до него в принципе было не так уж и далеко.
— А давай, — поддаваясь неведомому мне ранее азарту, согласилась я. — На счет «три». Раз! Два! Три!
И мы стартанули. Честно говоря, я была почти уверена, что проиграю. Нет у меня практики по заплывам на дальние (да и на ближние, что уж греха таить) дистанции. А Полоз — мужчина, он по определению сильнее, да и тренируется небось постоянно. Вон как широко и сильно загребает, даже вроде бы и не напрягается. Зато мне приходилось стараться изо всех сил, чтобы просто позорно не отстать.
Однако, к моему вящему удивлению, торчащего из воды камня мы коснулись одновременно. Правда, я уже задыхалась, но это не имело значения. Сейчас отдышусь, и все будет нормально.
— А ты молодчина, — удовлетворенно заявил Полоз, откидывая на спину хитро заплетенную косицу и одним ловким движением вскарабкиваясь на мокрый риф. — Ничья.
Солнце с жадностью впилось лучами в его блестящую от влаги кожу. Ну что я могу сказать? Первый раз вижу собственного мужа почти раздетым, и, естественно, упустить такой шанс, не рассмотрев его повнимательнее, было бы глупо. Тем более что он прикрыл глаза, дабы солнце не слепило. Сейчас он напоминал мне разомлевшую на камушке змею — расслабленную, уверенную в себе и ничего не боящуюся (что, впрочем, не сильно отличалось от истины по причине наличия у него даже в человеческом облике нескольких дорожек полупрозрачной чешуи на груди и бедрах). Тело сильное, несмотря на кажущуюся ленивость готовое при первых признаках опасности среагировать молниеносно. Это все почему-то ощущалось интуитивно, на подсознательном уровне.
Я пробежалась взглядом по его рукам, от плеча до держащихся за валун ладоней. Говорят, руки могут сказать о своем хозяине не меньше, чем глаза. У моего благоверного были красивые руки, эстетичные такие, с длинными чувствительными пальцами, которые могут как оружие крепко держать, так и женщину нежно приласкать…
Вот на этом месте мои мысли стыдливо споткнулись. Сколько раз эта бесчувственная змеюка хватала мое маленькое ящеркообразное тельце во дворце владыки, а нежности в его прикосновениях не было ни на грамм, только одно желание — придушить. Сомневаюсь, что с тех пор что-либо изменилось. А я тут сижу, слюни пускаю, будто второй раз замуж за него собралась! Идиотка. Более детально рассматривать того, кто якобы предназначен мне судьбой, я поостереглась, дабы не попасть в совсем уж нелепое положение. Но надо признать, мой муж оказался на удивление приятным мужчиной, даже для меня.
Сплюнув в сердцах и отругав себя за подобные глупости, я не удержалась и все-таки бросила на него еще один короткий взгляд.
— Что опять не так? — Полоз резко распахнул глаза и удивленно посмотрел на меня, чем напугал до полусмерти, будто застал на месте преступления.
Значит, этот ползучий гад тоже из-под опущенных ресниц наблюдал за мной все это время и прекрасно заметил странные перемены в выражении моего лица.
— Ты поддавался, — сразу же выпалила я, чтобы хоть как-то скрыть невольное смущение.
— Тебя больше устроит свой собственный проигрыш, чем дружеская ничья? — В голосе моего благоверного послышалось искреннее удивление. А я думала, что он умеет только злиться и нотации читать, а данный вид эмоций ему в принципе неведом. Ошиблась, однако.
— Меня больше устраивает, когда играют по-честному, — вполне искренне пробормотала я, чувствуя себя все более и более неуютно под его заинтересованным взглядом. Ничего интимного он, конечно, разглядеть у меня не мог. Мало того что я купалась в длинной, до колен, рубашке, совершенно непрозрачной, да еще и в воде стояла по плечи, поэтому удовлетворить свое любопытство, изучив мою анатомию, Полоз не мог, что меня несказанно радовало.
Муж некоторое время продолжал смотреть на меня, а потом открыто, прямо по-мальчишечьи расхохотался. Он и таким, оказывается, бывает? Не знала.
— Первый раз вижу женщину, которая предпочитает честно проиграть, чем согласиться на нечестную ничью.
— А что в этом такого?
— Ничего. Можем еще посоревноваться, если хочешь. — Задорная улыбка продолжала украшать лицо моего благоверного. — Обещаю, что пощады тебе не будет. Проиграешь — пеняй на себя.
— Не хочу, — помотала головой я. — Нам еще обратно плыть, на это бы сил хватило.
— Сатия, я не перестаю тебе удивляться. — Полоз угрем соскользнул с камня и, без единого всплеска погрузившись в воду, подплыл ко мне. — То ты язвишь сверх всякой меры, то высокомерием и заносчивостью пышешь, то открыто заявляешь о своих слабостях. Ты всегда разная и вместе с тем…
— По-о-оло-о-оз! Са-а-ати-и-и! — донеслось до нас с довольно далекого берега.
Мы дружно повернули головы на зов Мираба. Эльфыреныш прыгал по берегу и усиленно размахивал руками.
— Мальчик волнуется, надо возвращаться, — с облегчением констатировала я, радуясь столь своевременному вмешательству и прекращению опасного разговора. Оставаться с Полозом наедине становится все опаснее и опаснее. Как бы от него пограмотнее отвертеться?
— Подожди, Сати, он не просто волнуется, а на что-то нам показывает.
Мой благоверный внимательней присмотрелся к, казалось бы, хаотичным взмахам рук Мираба, а потом поднял голову вверх и, приставив ребро ладони к глазам, чтобы яркое солнце не слепило, медленно обернулся.
— Ох ты ж ё-моё!
— Что там такое? — сначала ничего не поняла я, но, проследив за взглядом Полоза, и сама все увидела.
По небу к нам довольно быстро приближались некие странные существа. Они были еще далеко, и рассмотреть их против солнца не представлялось никакой возможности, но на птиц вроде мало похожи. В любом случае я смогла насчитать штук десять этих странных летающих существ. Что-то внутри усиленно подсказывало — надо драпать.
Мы с Полозом тревожно переглянулись, и я, не желая больше терять ни минуты, рванула к берегу. Я сразу же полностью сосредоточилась на своем дыхании, потому что знала — если буду думать о возможной опасности, обязательно запаникую, собьюсь и быстро устану, а в воде, когда под тобой глубина о-го-го какая, это может стать непростительной ошибкой. Да и огненная сущность начала понемногу проявлять свое недовольство по поводу затянувшегося купания. Она вообще себя странно ведет в последнее время — то вообще никак себя не проявляет, будто и не было ее никогда, то чуть ли из-под контроля не выходит, угрожая мне бессознательной сменой ипостаси. А все после похищения кольца началось. И угораздило меня надеть его на палец.
— Дерш-ш-шис-с-сь за меня, так будет быс-с-стрее. — Огромная золотая змея вынырнула рядом со мной. — Теряем время.
Перед лицом неведомой опасности я не стала строить из себя независимую идиотку, способную без всякой посторонней помощи справиться со всем и вся, и даже с некоторой долей благодарности обхватила чешуйчатую шею так кстати сменившего ипостась Полоза.
Полоз плыл быстро, рассекая воду, словно горячий нож масло, но и не летел сломя голову, прекрасно чувствуя, что держаться мне за гладкое, без каких-либо неровностей тело очень проблематично. Видимо, его впечатлили мои неожиданные признания, и он до сих пор их переваривает, иначе давно бы уже на берегу был. Со мной или без меня — другой вопрос. Он еще умудрялся периодически оборачиваться и посматривать на нежданных пернатых, которые, если судить по его коротким шипящим репликам, неумолимо приближались. Я тоже иногда осторожно посматривала назад, но старалась лишний раз не изворачиваться, чтобы ненароком не остаться без пусть не слишком надежного, но все-таки транспортного средства. Было бы глупо утонуть, не дотянув до земли всего ничего.
Но вот колени больно скользнули по острым камням отмели, и я, выпустив змеиную шею и быстро вскочив, бросилась к Мирабу.
— Там наши! Наши! Ура! — чуть не захлебываясь, вопил эльфыреныш. Еще и приплясывал от нетерпения. — Мы спасены!
— Насчет наших — не уверен, — с привычной долей сомнения заявил Полоз, уже успевший принять более привычный человеческий облик. — Но надо попробовать уйти ближе к лесу или хотя бы за скалы, а там разберемся. Здесь мы видны как на ладони.
Я была с ним полностью согласна. Даже если из-за моря к нам летят земляки нашего мелкого наследничка, это еще не говорит о том, что нам ничего не угрожает.
— Но это же… — начал было возмущаться Мираб, однако его бесцеремонно прервала просвистевшая между нами арбалетная стрела. Эльфыреныш истерично взвизгнул и отскочил в сторону, хотя смысла в этом уже не было никакого. Я инстинктивно сделала то же самое и только после этого соизволила кинуть взор по направлению холма, откуда к нам явилась смертоносная напасть. Могу поклясться — я успела увидеть знакомые рыжие кудри, прежде чем они скрылись за небольшим валуном. Или мне показалось?
— Быстро все в воду и к скале! — первым сориентировался в неожиданной ситуации Полоз. Очередная стрела воткнулась в берег рядом с нами. Подозреваю, снова предупредительная.
Эх, не успеваю я свой арбалетик схватить, да и меч тоже (хотя он-то как раз в данный момент совершенно бесполезен), неграмотно мы расположились, слишком далеко от берега. Но кто же ожидал нападения! Если сейчас рыпнусь за оружием, меня нашпигуют острыми предметами за милую душу, да и время для отхода будет безвозвратно упущено, что равносильно верной смерти.
Командир нашего отряда, руководящий столь поспешным отступлением, был такого же мнения и за оружием даже не рыпнулся. Понимал — опасно и глупо.
Тут как раз на холме появилось несколько всадников, хорошо вооруженных и даже на первый взгляд довольно воинственно настроенных.
— Чем мы им помешали? — удивленно поинтересовался Мираб, тоже заметив недружелюбных пришельцев. — Может, удастся договориться?
— Если только посмертно, — злобно прошипел Полоз, подгоняя нас к воде. — Давайте быстрее! Там в скале ниша есть, с земли нас точно не достанут.
— Ой, я туда не полезу! Я глубины боюсь! — осознав, что его приглашают не только ножки помочить, вдруг заартачился вредный мальчишка и даже остановился.
— Мираб, не время для твоих глупостей. — Тут уж и я разозлилась. — Нас убить пытаются, а он штанишки замочить боится. Бегом!
— Я плавать не умею, а там глубоко-о-о! — белугой завыл эльфыреныш и трусливо попятился. — Я здесь за камушком спрячусь! Вот за этим. Он большой и твердый, стрела меня не достанет…
И тут в нас снова выстрелили. Полоз, не тратя больше времени на пустые разговоры, одним прыжком оказался возле несговорчивого упрямца и, схватив его в охапку, побежал к воде.
— Сатия, не отставай! — сквозь леденящий душу визг Мираба донесся до меня беспрекословный приказ.
А я отставать и не собиралась, тем более что стрелы теперь свистели все чаще и чаще, противно щелкая сначала по гальке, а затем, преследуя нас по пятам, зашлепали по воде. Я старалась грести как можно быстрее, чтобы не отстать от Полоза, тащившего на себе уже вроде бы переставшего верещать мальчишку, и, прежде чем скрыться за спасительной скалой, не удержалась — бросила взгляд на казавшийся совсем недавно таким гостеприимным холм.
Вот только не пойму — права я оказалась или меня уже паранойя мучает? Действительно ли проклятая наемница явилась по мою душу, доделывать свою некачественно выполненную в первый раз работу? А если и так, то как бы сделать, чтобы Полоз не увидел раньше времени рыжеволосую бестию?
Мучимая подобными животрепещущими вопросами, я не забывала быстро грести. Но вот и обещанная пещерка. Совсем неглубокая, от силы на два локтя уходящая внутрь скалы, ниша оказалась еще и довольно узкой, с небольшим, словно полка для багажа, выступом наверху, где уже, скорчившись в позе эмбриона, восседал перепуганный столь неожиданным заплывом Мираб. Увидев спокойно плывущую и невредимую меня, Полоз вздохнул с явным облегчением.
— А побыстрее нельзя было? — беззлобно проворчал он. — Осторожнее, здесь уступ, не стукнись, — и, протянув руку, рывком затащил меня в наш спасительный бункер.
Места в пещерке было гораздо меньше, чем можно предположить со стороны. Я оказалась тесно прижатой к своему благоверному, что, естественно, мне не понравилось, но при попытке хоть немного отодвинуться, дабы сохранить некое подобие дистанции, в спину тут же немилосердно впиявливались острые камни. Ситуация довольно пикантная, особенно если учесть, что одеться мы так и не успели. Я пыталась найти компромисс между двумя малоустраивающими меня положениями, но золотая середина находиться не желала категорически.
— Никогда еще не оказывался в столь дурацкой ситуации, — нервно прошипел Полоз. — Мало того что нападают с двух сторон, так еще и безоружным прятаться приходится. Позорище!
— Неправда, нападают с одной стороны, — обиженно возмутился сидящий над нами эльфыреныш. — А вон там, — он указал на никуда не пропавшие, а, напротив, увеличившиеся точки в небе, — летят лиебе. Это папа их послал, за мной. Вот!
— Зная одного вредного, ненасытного и жутко надоедливого представителя данного народа, я не уверен, что летящая к нам крылатая команда — друзья. — Полоз все пытался рассмотреть приближающихся эльфырей, но мешало яркое солнце. — И потом, они летят за тобой, мы же вряд ли удостоимся чести быть своевременно спасенными.
— Глупости, я договорюсь. — В малолетнем наследнике снова проснулась былая заносчивость.
— Слышь, ты, куренок, сидишь на своем насесте и сиди, — беззлобно рыкнул на него мой благоверный. — Пока еще не с кем договариваться; эти, со стрелами, гораздо ближе, чем твоя перьевая братия.
— Но-но, попрошу без оскорблений! — тут же взвился Мираб. — А то я могу забыть, что дружу с вами.
— Если ты сейчас же не замолчишь, уже я забуду, что ты не умеешь плавать, а это сейчас гораздо хуже. — И Полоз резко вскинул руку, словно действительно хотел сдернуть противного негодника с «багажной полки».
— Что у тебя с рукой? Ты ранен? — вмиг охрипшим голосом спросила я, потому что верхняя конечность моего благоверного от локтя до запястья моментально покраснела от крови, несколькими ручейками поползшей вниз по мокрой коже. До этого муженек держал руку в воде, да и осматривать его никто не собирался, а тут, похоже, наш настоящий мужчина забылся.
Читать бесплатно другие книги:
