Непокорная красотка Ли Джейд
Она обернулась к нему, и ее глаза ярко блеснули в лучах послеполуденного солнца.
– Я же видела, как вы смотрели на меня, когда я разговаривала со слугами. Вы не одобряете этого. Вы хотите, чтобы я обращалась с ними так, как это делает леди София, как будто они только затем и существуют, чтобы выполнять мои капризы. Что ж, для вас это еще одно доказательство того, что я никогда не стану настоящей леди!
Стивен покачал головой, стараясь объяснить так, чтобы она поняла его.
– Я вовсе не презираю вас за это, Аманда. Я завидую вам! Неужели вы этого не видите? С момента своего приезда в Лондон вы уже перевернули весь этот дом с ног на голову. Довели мою матушку до кипения; заставили меня рвать на себе волосы – то в шоке, то от удивления, то от страха; полностью выбили из привычной колеи всю прислугу. И все же… – Он набрал побольше воздуха в легкие. – И все же все они обожают вас. Даже моя матушка. Ради вас они готовы на все. Моя мать планирует выдать вас замуж не меньше, чем за герцога. Я, наблюдая за вами, не перестаю поражаться. Не знаю, как вам это удается, но вы полностью пленили весь наш дом.
Она взглянула на него своими невероятно большими глазами; выражение ее лица стало трагическим, как будто от этого момента зависела вся ее жизнь.
– А вы, Стивен? Вы тоже обожаете меня?
– Я… – Что он мог на это сказать? Чтобы не начать разбираться в охвативших его противоречивых эмоциях, он решил сосредоточиться на том, в чем был твердо уверен. – Я переживаю за вас. Я ваш попечитель, но, к сожалению, не могу обеспечить вашу безопасность даже в собственном доме.
Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что сказал он что-то не то. Если раньше девушка выглядела беззащитной, открытой и даже полной трепетных надежд, то теперь она отвернулась, лицо ее закрылось, как дверь его библиотеки, а глаза стали пустыми.
– Аманда… – начал было Стивен.
– Я не леди, милорд, и полагаю, никакие списки правил, сколько бы их ни было, не изменят этого обстоятельства. Вероятно, мне следовало бы понять это раньше, но этого не случилось, и теперь мы просто столкнулись с неизбежным. – Она гордо подняла подбородок. – Вы отошлете меня обратно в Йорк?
Он вздохнул, чувствуя себя совершенно сбитым с толку и удивляясь, как ему удалось испортить весь разговор.
– Нет, Аманда. Вас никуда не отошлют. Завтра утром я отправляюсь в короткую поездку в поместье Виндхэм. И приглашаю вас присоединиться ко мне. – Он поднял на нее глаза, совершенно не надеясь, что она вдруг возьмет и согласится сопровождать его. – Там вы сможете навестить миссис Эймс и обеспечить ей должный уход.
– Так вы отправляетесь в поместье Виндхэм? – Голос ее превратился в дрожащий шепот, и он с тревогой заметил, как мертвенно побледнело ее лицо.
– Да, – осторожно произнес он. – Я намеревался сделать это еще два дня назад, однако ваша, хм, экстравагантная выходка задержала меня в Лондоне. Поэтому я планирую выехать утром.
– Но… но зачем? Я, безусловно, и сама могу рассказать вам все, что вы хотите узнать.
– Аманда, я хочу увидеть имение в последний раз. Особенно учитывая, что… – Лицо Стивена исказилось в мучительной гримасе. – Поскольку вы, без сомнения, очень скоро выйдете замуж и эта недвижимость станет частью вашего приданого.
– Но в этом определенно нет никакой необходимости. В данный момент, я имею в виду, в самый разгар сезона. Почему бы не оставить это на потом?
Чтобы выиграть время, Стивен снова медленно вернулся за свой письменный стол. Она явно что-то скрывала от него, искала всевозможные причины, чтобы удержать от поездки в Йорк. Но зачем? Какие там могли открыться секреты, которые она хотела от него утаить?
Он внимательно посмотрел на девушку и прищурился, как будто в голову ему пришла неожиданная мысль.
– Сегодня воскресенье.
Она часто заморгала.
– Да.
– Сегодня воскресенье, а вы тем не менее не идете в церковь.
Она сглотнула, и было видно, как напряглись мышцы у нее на горле, когда она вскинула подбородок.
– Я все еще продолжаю отдыхать после того, что пережила.
– Вы прекрасно себя чувствуете. – Он специально старался не смотреть на уродливый синяк у нее на виске, потому что при взгляде на этот кровоподтек у него по-прежнему все сжималось внутри от ужаса. – Вы сами сказали, что все это были пустяки, ничего серьезного.
– Да, но…
– На самом деле за прошедшие два месяца вы вообще ни разу не были в церкви.
Она напряженно выпрямилась, словно бросая ему вызов, однако он заметил в ее глазах панику.
– В этом нет ничего удивительного. Многие дамы из общества не ходят на воскресные службы. Особенно если, как и я, любят накануне потанцевать до самого утра.
– Да, но эти самые дамы из общества при этом не меняли свои религиозные пристрастия.
Он внимательно смотрел на нее, обращая внимание не на гордую позу и вызывающую манеру держаться, а на то, как она нервно затеребила юбку и как тревожно забегали ее глаза, когда она обдумывала свой ответ.
– Я никогда не говорила, что меняла веру.
Это было правдой. Она действительно не говорила об этом. Стивен лихорадочно рылся в памяти, пытаясь вспомнить, что именно она сообщила ему тогда, в свой второй вечер в этом доме. Но вместо давнего разговора в голове всплывали их другие беседы и перепалки. Он начал со странной дискуссии с мистером Олтетеном, касавшейся Аманды и Джиллиан, затем на ум пришел вечер ее первого бала, когда он застал ее теребящей в руках чепец горничной. После этого мысли его переключились на ее неожиданное сострадание к слугам и разным обездоленным, на познания в медицине, на стремление во что бы то ни стало самостоятельно, без чьей-либо помощи справляться со всеми проблемами, на желание уйти из-под контроля, а также делать все, не особо над этим задумываясь, – как будто раньше от нее этого никто и не ожидал.
Подняв глаза, он остановил свой взгляд на шикарных красновато-каштановых волосах. Как там сказал ему мистер Олтетен? Озлобленное болезненное маленькое создание, облаченное в белое. Похожа на иссохшую мумию. Глядя на Аманду сейчас, он увидел то, чего раньше никогда не замечал. Даже если бы она была больна и одета во все белое, ее волосы все равно выделялись бы. Это была ее гордость, ее достояние, которое венчало ее великолепие, идеально дополняло ее сияющие зеленые глаза.
Она никогда не могла быть похожей на мумию. Она была слишком колоритной личностью, слишком ярким человеком, чтобы к ней могло подойти такое описание.
– Расскажите мне о вашей сестре Джиллиан.
Он услышал, как она едва слышно охнула, и этот звук ударными волнами отозвался в его душе.
– Зачем? – неожиданно резко спросила она, почти переходя на крик. – Зачем вы хотите знать об этой никчемной стерве?
Он удивленно поднял брови, отчаянно пытаясь собраться с мыслями.
– Сильно сказано о своей собственной сестре.
– Сводной сестре. А если вы хотите еще более сильных выражений, то вот, пожалуйста. Она лживая интриганка. Ее начинаешь презирать сразу же, и при этом… – Она перевела дыхание. – При этом сам не понимаешь почему.
Он видел боль в ее глазах, боль, которая буквально сочилась из нее, пока она безнадежно проигрывала битву за контроль над собой. С ней такого еще никогда не было, даже в пору их самых горячих сражений. Похоже, ее мука взяла над нею верх прямо у него на глазах. И вот теперь она стояла здесь, гордо вскинув свой мятежный подбородок, как будто бросала вызов ему и всей вселенной, ибо они пытались пробиться к ее внутренним страданиям, скрывающимся за внешней маской.
Это была Джиллиан. Она – Джиллиан!
Эта тихая мысль ударила ему в голову с невероятной силой, словно кувалда. Стивен почувствовал, как челюсть его отвисает, а сам он медленно оседает в кресло за своим письменным столом. Боже правый…
Он тут же отрубил эту мысль с безжалостностью, с которой хирург ампутирует изуродованную конечность. Это не могло быть правдой. И это не было правдой.
Он поднял мучительный взгляд на стоявшую перед ним женщину. Она была очень бледна, а в ее широко раскрытых глазах читалась тревога.
Значит, она…
Нет, этого не может быть!
Стивену потребовалась вся его сила воли, чтобы справиться с собственным сознанием, но каким-то образом ему все же удалось отбросить эти мысли. А затем он посмотрел на Аманду в упор, но впервые сделал вид, будто смотрит мимо нее.
В следующее мгновение он отвернулся.
Услышав, как она охнула, он понял, что причинил ей боль, но остался неумолим. Он повернулся к ней спиной, как повернулся спиной ко всем вопросам, роившимся в его голове. Он закрыл глаза, как закрыл и все свои мысли, отгородившись ото всего, чем интересовался, о чем думал. Потому что внезапно он испытал непреодолимое желание ничего этого не знать. И что самое главное – Стивен не хотел усугублять страдания, мучившие женщину, которую он любил.
Он одним махом закрыл свое сознание для всего этого, заблокировав его от мыслей и воспоминаний.
– Вы можете идти, Аманда, – произнес граф холодным и безжалостным тоном.
Затем он потянулся к бутылке бренди, стараясь не прислушиваться к шороху ее шагов, когда она убегала из его разом огрубевшего сердца.
Глава 13
Настоящая леди никогда не теряет контроль
Он все знал. Он все знал.
Пока Джиллиан бежала вверх по лестнице, кровь, тяжело пульсировавшая у нее в висках, отбивала этот навязчивый рефрен.
Он все знает!
Он знает всю правду об истории ее появления на свет. Он знает, что она незаконнорожденная лгунья и мошенница. Он знает и презирает ее за это.
Она должна уехать. Она должна исчезнуть из этого дома. Она должна бежать от ненависти и отвращения, читавшихся в его глазах. Бежать и никогда больше не возвращаться!
Джиллиан лихорадочно упаковала свой чепец и немногочисленное имущество в саквояж и уже открыла окно своей спальни, когда ее внезапно осенило.
Ей некуда идти.
Она собиралась пойти к Тому и попросить его помочь ей выбраться из Лондона. Но Том уехал в Шропшир, а все ее деньги были отосланы доктору. Тут она подумала о Джеффри. Вероятно, она могла бы обратиться к нему, но он потребует от нее объяснений… Но разве она может себе это позволить?
Джиллиан отошла от окна и, тяжело вздохнув, села на свою кровать.
Идти ей просто некуда.
Она подтянула колени к подбородку и закрыла глаза. Ей необходимо было подумать. Она должна быть спокойной, должна рассуждать здраво, должна разобраться со всеми имеющимися у нее вариантами.
Сначала – факты. Стивен знает всю правду. При этой мысли она не сдержалась и тихо заскулила. Когда он повернулся к ней спиной, у нее было такое ощущение, как будто он выбросил ее из своего сердца. Раньше он просто злился на нее, а теперь он ее презирает. И больше никогда даже не взглянет в ее сторону.
Слезы, ручьем покатившиеся по ее щекам, стали падать на платье, натянутое на колени.
Он презирает ее.
Джиллиан схватила подушку и уткнулась в нее лицом. Подушка была прохладная и мягкая, и это почему-то успокаивало. Джиллиан обхватила ее руками и дала волю рыданиям.
В голове больше не было мыслей о будущем, не было планов, фактов или вариантов. Теперь все упиралось лишь в суровую правду, в сознание того, что Стивен презирает ее и, более того, имеет на это полное право.
Она была лгуньей, интриганкой и стервой – как раз в этом ее всегда обвиняла Аманда. И боль, которую она ощущала сейчас, была не более чем справедливой расплатой за это.
Очень скоро она услышит крики разъяренной графини, возмущенные оханья и причитания прислуги. И даже дворецкий Грили с его апломбом не выдержит таких новостей о ее вероломстве.
Затем они все ворвутся в эту дверь, начнут изливать на нее свою ненависть и кричать, чтобы она немедленно покинула дом. Ее выбросят на улицу без гроша за душой. Свадьба с Джеффри станет невозможной, помощь Тома – недостижимой, а дружба с прислугой – безнадежно разрушенной.
Но все это было неважно. Ничто не имело для нее большего значения, чем то, что Стивен повернулся к ней спиной.
Уткнувшись в подушку, Джиллиан вновь разразилась безмолвным плачем; тело ее конвульсивно дергалось, а несчастная душа захлебывалась в страданиях.
Что же ей делать?
Она не знала, сколько пролежала так, содрогаясь от рыданий. В конце концов глаза ее высохли и она постепенно начала воспринимать окружающий мир. Джиллиан почувствовала, что мышцы ее протестуют против неудобного положения, в котором она лежала на кровати. Затем она уловила запах свежеиспеченного хлеба, а с дерева за окном до нее донеслось веселое щебетание птиц.
Отголосков бури по поводу попранной дружбы она так и не дождалась.
Джиллиан подняла по-прежнему болевшую голову, затем медленно разогнулась и села на кровати. Платье было безнадежно измято, лицо болело, как будто с него содрали кожу, но звука тяжелых шагов людей, направляющихся сюда, чтобы выбросить ее на улицу, она не услышала.
Так что же происходит? Почему она еще здесь?
Джиллиан угрюмо смотрела на дверь, представляя себе, как та открывается. И к немалому изумлению ее оцепеневшего ума именно так все и произошло. Ручка повернулась, массивное дерево подалось назад, и на пороге появилась графиня, которая ошеломленно воззрилась на нее.
– Боже праведный, так вот вы где! Я не могла поверить, когда Хоукинс сказала мне, что вы не готовитесь к рауту у Куинли, а вы, оказывается, действительно здесь и, должна заметить, выглядите просто пугающе.
Джиллиан не нашлась, что на это сказать. Она ожидала злобных обвинений, яростных увещеваний, чего угодно, но только не упреков в том, что она не готова идти на бал!
– Но…
– Вы что, снова поссорились со Стивеном?
Вздохнув, графиня вплыла в спальню Джиллиан. Как всегда, она выглядела просто ошеломляюще: на этот раз на ней было шелковое бальное платье насыщенного сапфирового цвета.
– Еще два месяца тому назад я бы ни за что не поверила, что есть люди, которые ссорятся чаще, чем мы с моим милым Джонатаном в первый год совместной жизни. Но вот вы… вы снова с ним на ножах. – Она взяла салфетку, намочила ее и выжала в умывальник. – Он что, опять отправляет вас в Йоркшир?
Джиллиан часто заморгала, а затем вздрогнула, когда графиня приложила влажную ткань к ее опухшим векам.
– Я… думаю, да.
– Что ж, можете ничего такого не думать. Мне сын и слова не сказал о вашей ссоре, а это значит, что он уже сожалеет о своих поспешных действиях.
Джиллиан убрала влажную салфетку со своего лица. Ей нужно было принять твердое решение. Она больше не может жить в такой лжи.
– Честно говоря, я очень сомневаюсь в этом. На самом деле, миледи, у меня есть…
– Конечно, сожалеет.
– …у меня есть что сказать вам, что-то весьма важное.
– Иначе, с чего бы это он сбежал в свой клуб?
Джиллиан сделала паузу.
– Так Стивен уехал в клуб?
– Почти два часа тому назад. Между нами говоря, я полагаю, его мучают угрызения совести за то, как низко он поступает с вами.
– Со мной? – воскликнула Джиллиан.
– О да. Он никуда не сопровождает нас с вами вот уже две недели.
– Но леди София…
– То, что он со мной, со своей матерью, так поступает, достаточно плохо само по себе, но вы… вы ведь его подопечная, он отвечает за вас.
Джиллиан набрала в легкие побольше воздуха.
– Графиня, прошу вас, Я должна кое в чем признаться. Я не… – Внезапно на ее лицо вновь опустилась прохладная влажная салфетка, и ей стало трудно дышать.
– Тсс. Мы должны срочно привести ваш внешний вид в порядок к сегодняшнему балу. Если Стивену угодно прятаться в своем клубе, то меня это не удивляет: именно так все мужчины относятся к действительности. Обо всем должны заботиться мы, женщины. А в данный момент это означает, что на рауте сегодня вечером вы обязаны выглядеть наилучшим образом.
– Но…
– Хоукинс! – Джиллиан даже вздрогнула от пронзительного крика графини. – Немедленно ступайте сюда! У нас тут много работы.
– Но…
– Тсс. Хоукинс точно знает, что необходимо сделать, чтобы привести вас в надлежащий вид.
Джиллиан только тяжко вздохнула из-под своего влажного компресса. Она не видела, как открывалась и закрывалась дверь, но слышала шорох шелка, когда Хоукинс доставала из гардероба ее лучшее вечернее платье. Было очень похоже на то, что, несмотря на все обстоятельства, она была обречена и дальше продолжать весь этот фарс. Графиня в любом случае не дала бы ей рта открыть, даже если бы Джиллиан попыталась объявить о своей помолвке с самим кронпринцем. А просто так выпалить всю правду она не могла, особенно учитывая, что в комнате в это время находилась Хоукинс.
– А теперь послушайте меня, Аманда, – твердым голосом продолжала графиня. – Мужчины думают, что они все знают, и, поверьте мне, это в действительности имеет место. Но не следует заблуждаться, полагая, что они управляют этим миром. Это просто мудрая уловка со стороны нас, женщин, позволяющих им заниматься этим. И они настолько погружаются в свои дела, что не замечают некоторых важных вещей.
– Но…
– Тише, девочка. Сейчас говорю я.
Джиллиан вздохнула.
– Да, миледи.
– Стивен – прекрасный мальчик, и я люблю его до беспамятства, однако в его суждениях всегда немного не хватает гибкости. То, о чем вы с ним спорили, очень скоро забудется. А сейчас важно то, что сегодня вечером вы идете на бал, где вас будут ожидать ухаживания и чествования, где вы будете танцевать, пока не станете валиться с ног от усталости. А затем, уже в конце, вы получите для себя блестящую партию.
– Но… – Джиллиан запнулась со своими возражениями, поскольку в этот момент графиня сдернула уже не такую прохладную салфетку. – Миледи, – снова начала она, – я просто обязана…
– Аманда, – опять перебила ее графиня, посмотрела на нее сверху вниз со всем своим величественным высокомерием. – Я сказала, что вы поедете на этот бал, и вы поедете туда. Я сказала, что вы получите для себя блестящую партию, и можете не сомневаться – вы ее получите. Вы поняли меня, Аманда? Я так сказала.
Джиллиан только слабо кивнула. А что еще ей оставалось делать?
По каким-то странным, одному ему известным причинам, Стивен не раскрыл ее обман. Джиллиан не могла этого понять. Она просто выжидала, в то время как Стивен постоянно отсутствовал в собственном доме, возвращаясь поздно ночью, да и то лишь для того, чтобы утром снова исчезнуть, едва встав с постели и одевшись.
Лежа у себя в спальне, она слышала его тяжелые шаги, когда он проходил по коридору. Однажды он остановился перед ее дверью, как будто хотел войти и поговорить с ней. Затаив дыхание, она застыла на кровати в ожидании его решения. Но затем он двинулся дальше, а она опять осталась, будто запертая в клетке, чтобы продолжить свое странное существование в этом доме.
Джиллиан, как обычно, ходила на приемы, танцевала и смеялась, изображая веселость, которой не ощущала. И каждый день, каждую минуту она только и ждала своего разоблачения. Когда кто-то стучал в ее дверь, она тут же воображала себе, что это пришел Стивен, чтобы вышвырнуть ее из своей жизни. В каждом шепоте ей чудилось начало ошеломительных пересудов, вызванных ее ложью о себе.
Тем не менее ей оставалось только ждать. Джеффри был в отъезде по делам своего поместья. Стивен в Йорк так и не поехал. А графиня, похоже, была занята лишь тем, что обеспечивала Аманде головокружительный успех.
Джиллиан оставалось только ждать.
Затуманенным взглядом Стивен еще раз обвел душный полутемный игровой зал. Он искал следующую жертву, но, к его неудовольствию, больше желающих быть безжалостно лишенными своих денег не оказалось.
Он пробормотал что-то невразумительное и потянулся за следующим бокалом бренди.
Заметив, что к нему кто-то приближается, он поднял голову и, ухмыльнувшись, ленивым жестом показал на стул напротив себя по другую сторону стола.
– Партию в пикет, джентльмены? – вяло спросил он.
Двое подошедших денди тут же побледнели, замотали головами и спешно ретировались. Стивен нашел утешение в своем бокале. До него доносились досужие домыслы и сплетни, он ловил на себе подозрительные взгляды. Мавенфорд сошел с ума, говорили одни. Как это ни печально, но из-за старых военных ран он совсем упал духом и теперь беспросветно пьет и кутит в тщетной попытке как-то поправить это, перешептывались другие. Или и того лучше: поговаривали, что две из его многочисленных любовниц затеяли между собой вражду из-за внебрачных детей и теперь он готов скорее захлебнуться в бренди, чем разбираться с ними лицом к лицу.
Но настоящей правды не знал никто. Даже сам Стивен.
Он помнил только, что был невероятно зол, больше чем когда-либо в жизни. Но в момент протрезвления, когда он уже почти мог вспомнить, кто привел его в такое бешенство, Стивен снова тянулся к бутылке.
Однако, несмотря на окутавший его туман саморазрушительного пьянства, он все же понимал, что близка развязка. Он чувствовал, как внутри него накапливается напряжение, напоминающее постоянно сжимаемую пружину. Вскоре оно вырвется наружу, и да поможет Бог тому, на кого в конечном счете обрушится его буйный нрав.
Особенно если это будет она.
А сейчас он заказал себе еще выпивку.
Джеффри Ратберн, лорд Таллис, сверился со своими карманными часами, прежде чем ступить на крыльцо шикарной резиденции графа Мавенфорда. На дом он едва взглянул. Он уже видел его множество раз, но вновь был вынужден отметить величавую элегантность этого здания. Этот особняк принадлежал одному из богатых семейств Лондона, которое в течение многих поколений было весьма почитаемым среди представителей высшего света.
Не позавидовать этому было нелегко.
Поэтому-то он и отвлекся, чтобы в последний раз посмотреть на свои часы. Лорд Таллис вернулся в город лишь сегодня утром, после того как закончил последнюю оценку своего наследства, если это можно было так назвать. Долги у его отца были просто ошеломляющие, однако он понимал, что с хорошим управляющим и при творческом подходе к ведению хозяйства ситуацию его можно было считать в принципе приемлемой. Стивену пришлось бы приложить немалые усилия, чтобы выяснить истинное финансовое положение Джеффри. А к этому времени они с Амандой благополучно поженятся, и ее приданое окажет ему столь необходимую сейчас материальную поддержку.
Все, что теперь требовалось, – это официальное согласие Стивена на их бракосочетание. Поэтому сразу после своего возвращения Джеффри послал записку, в которой просил графа Мавенфорда об аудиенции, а также о последующей своей прогулке с Амандой. Надо надеяться, что все это пройдет быстро и уже этим вечером Аманда сможет начать строить планы относительно их свадьбы.
Его предыдущее намерение сначала дождаться помолвки Софии было тут же отброшено, стоило ему лишь заглянуть в бухгалтерские книги. Он просто не мог ждать, пока его сестра наконец доведет Стивена до состояния нужной готовности.
Джеффри неторопливо поднялся по ступенькам крыльца и потянул за шнурок звонка. Когда массивная дверь плавно открылась перед ним, он прошел в дом.
– Добрый день, Грили.
– Добрый день, лорд Таллис, – ответил чопорный дворецкий, отвесив учтивый поклон. – Боюсь, что мисс Виндхэм в данный момент нет дома, однако, если вы соблаговолите подождать в передней гостиной, я уверен, она появится в самом скором времени.
Джеффри нахмурился. Грили никогда не путал время встреч, особенно если они были назначены заблаговременно.
– Собственно говоря, я договаривался с графом.
Но дворецкий был очень хорошо вышколен. Он только моргнул и задержался с ответом лишь на какую-то долю секунды.
– Прекрасно, милорд. Я должен взглянуть, на месте ли граф.
Джеффри кивнул, внимательно приглядываясь к величавому Грили. Было в его поведении что-то определенно странное, что-то совершенно необычное, но тщательно скрываемое. Однако времени на расспросы не было, поскольку Грили молча развернулся и ушел по коридору.
Пока Джеффри ждал, взгляд его скользил по просторному фойе, не упуская ни одной мелочи. Он отметил глянец хорошо ухоженной богатой мебели из красного дерева и дуба с великолепной резьбой. Не скрылась от его внимания и стопка открыток, ожидавших возвращения Аманды, гры больших и маленьких букетов, разложенных на всех свободных поверхностях, а также несколько приглашений на приемы. Чего-то в этом роде он и ожидал; тем не менее такая ее ппулярность вызвала у него раздражение, удивившее его самого.
Хорошо, что он заручился ее согласием заблаговременно.
Как раз в этот момент вернулся Грили и жестом пригласил его к открытой двери библиотеки.
– Его светлость примет вас прямо сейчас.
В слишком официальном тоне дворецкого Джеффри послышались нотки осуждения, и он тут же, повинуясь интуиции, внутренне ощетинился. Его род был не менее знатным, чем у графа, пусть и не таким богатым. Да как он смеет…
Но, войдя в библиотеку, он мгновенно прикусил язык. С нескрываемым удивлением он сразу почувствовал запах бренди, отметил, что в комнате полутемно из-за штор, плотно сдвинутых и не пропускающих свет, и только тут понял, что неодобрение дворецкого относится не к нему, а к графу.
Джеффри посмотрел на Стивена. Тот, как всегда, выглядел безукоризненно, однако его напряженная поза, чересчур блестящие глаза и взъерошенные волосы говорили о том, что дело здесь не только в бренди. Он был похож на человека, которого гложет обида.
Таким образом, их в принципе короткий разговор становился делом более деликатным, чем Джеффри ожидал первоначально.
Поэтому Джеффри решил, что лучше перейти к нему сразу, не откладывая. Он расправил плечи, словно готовился к схватке.
– Здравствуйте, Стивен, – сказал он, опускаясь на стул, стоявший перед письменным столом.
– Джеффри, – тихо, но внятно и холодно произнес граф.
Не слишком вдохновляющее начало. Джеффри неловко заерзал на своем стуле.
– Возможно, я не вовремя и лучше отложить наш разговор до следующего раза, – предложил он.
– Вы пришли поговорить насчет Аманды?
Джеффри удивленно поднял глаза, задумавшись, что могло превратить такого всегда очень вежливого графа Мавенфорда в этого вызывающе грубого человека, который сейчас сидел напротив него.
– Вы очень проницательны, – медленно протянул лорд Таллис, усаживаясь поудобнее. Он казался расслабленным, но внимание его крайне обострилось.
Повисло неловкое молчание, во время которого они оба пристально рассматривали друг друга. Первым прервал его Джеффри, вспомнив о своем приближающемся свидании с Амандой.
– Да, Стивен, я хотел бы поговорить с вами именно о ней. Мы с Амандой пришли к взаимопониманию.
– Вы хотите жениться на ней. – Граф говорил таким тоном, как будто Джеффри собирался сделать с его беззащитной подопечной нечто предосудительное, и впервые за много лет Джеффри почувствовал, как от неуверенности в себе по спине у него пробежал холодок.
Не доверяя своему голосу, он решил промолчать, но при этом неотрывно наблюдал за Мавенфордом. У Стивена, очевидно, был свой план относительно этого разговора. И Джеффри подумал, что всему свое время, иначе он ничего не добьется, пытаясь подталкивать своего собеседника к определенному решению.
Внезапно Стивен вынул из своего стола лист плотной бумаги. Джеффри заметил, что на нем был какой-то список. Строчки, написанные от руки, аккуратно выстроились на белой поверхности, словно шеренги марширующих сверху вниз солдат.
– У меня есть к вам несколько вопросов.
Джеффри согласно кивнул. Он ожидал чего-то в этом роде.
– Если вы ответите на них соответствующим образом, вам будет позволено… развивать свои договоренности с моей подопечной.
Джеффри снова кивнул; к нему вернулась его уверенность, поскольку эта территория была ему более знакомой. Он знал, что родословная у него более чем приемлемая, образование – блестящее, а финансовое положение – самое, пожалуй, уязвимое место – будет, без сомнения, с лихвой компенсировано прекрасным воспитанием.
Итак, он был готов.
– Во-первых, как вы относитесь к тому, чтобы леди дрались?
– Простите, не понял? – Больше этого вопроса его, пожалуй, могло бы шокировать разве что появление графини перед ними в ночной сорочке.
– Так как вы относитесь к тому, чтобы леди дрались? – зычным голосом повторил Стивен.
– Разумеется, я этого не одобряю, – выпалил Джеффри, подумав, а не выжил ли граф из ума.
– Стали бы вы учить леди драться, если бы она вас сама об этом попросила?
– Конечно же, нет!
– А если бы она при этом настаивала, утверждая, что это умение защитит ее от головорезов и воров?
– Я бы заверил ее, что она заблуждается.
Лицо графа исказилось в саркастической усмешке.
– А если бы она вышла на улицу босиком, просто для того чтобы доказать, что ошибаетесь как раз вы?
Мысли Джеффри путались, пока он пытался уловить смысл во всей этой эксцентричной ситуации. Сначала взгляд его упал на бутылку бренди, стоявшую по правую руку Стивена. Она была почти полной, а рядом с ней стоял нетронутый налитый бокал. Если Мавенфорд и был не в себе, то причина явно крылась в другом.
– Следующий вопрос. Как вы относитесь к отъявленным головорезам в качестве ваших собственных слуг?
Джеффри медленно приподнялся со своего стула.
– Видимо, Стивен, вы все-таки сейчас не в том настроении, чтобы обсуждать…
– Сядьте!
Джеффри резко встал, уже практически не состоянии держать себя в руках.
– Я не желаю быть мишенью какой-то нелепой шутки или странного пари, Стивен…
– Пари! Это у меня вопрос номер семнадцать. И мы еще до него дойдем, всему свое время.
– Сомневаюсь.
Стивен поднял на него пугающий взгляд своих холодных глаз.
– Мы обязательно дойдем, если вы хотите жениться на моей подопечной.
Джеффри замер на месте, прикидывая имеющиеся у него варианты. Таковые отсутствовали. В качестве попечителя Аманды Стивен, если ему заблагорассудится, имел право требовать от него любой проверки, даже испытания огнем. А учитывая странное настроение Мавенфорда, Джеффри даже подумал, не раздувает ли Грили для этой цели тлеющие угли где-нибудь за дверью.
– Следующий вопрос, – тем временем продолжал Стивен. – Достаточно ли у вас надежные замки, чтобы их не могли открыть взломщики?
– Я уверена, что замки лорда Таллиса весьма надежны, чтобы выполнять свои цели.