Мертвое солнце Христова Александра

ГЛАВА 13

Если не получается быть примером — будь страшным предупреждением!

Из личного опыта

— А-а-а-а-а!!! — Оглашая лес дикими воплями, мы с Лэем дружно начали падать, изображая из себя парочку булыжников, внезапно вспомнивших о законе всемирного тяготения.

Княжич, обнаружив, что нас выбросило на хор-р-рошей такой высоте над порталом, заорал так, что я едва не оглох, и судорожно вцепился в мой ремень на штанах, крепко зажав при этом крыло. Да что же это такое?! Почему меня сегодня с маниакальным упорством все стараются убить?!

— Пусти крыло-о-о! — взвыл я, пытаясь при помощи одних гравикомпенсаторов хоть как-то замедлить падение. Бесполезно! С виду тощий и мелкий княжич весил на удивление много. Мне-то хорошо, у меня кости легкие и полые. А что прикажете делать с этой эльфийской тушей?!

Повисший на мне, как детеныш обезьяны на любимой лиане, Лэй явно меня не слышал. Глядя почерневшими глазами вниз, на макушки деревьев, он негромко — сорвал голос, что ли? — но оч-чень выразительно поминал всех моих предков до двадцатого колена. Эй! А я тут при чем? Я его, что ли, в портал тянул?

Кое-как высвободив помятое крыло из судорожной хватки эльфа, я лихорадочно попытался перевести неконтролируемое падение в контролируемый полет, отчаянно замахав крыльями. Знакомое такое состояние…

Получилось только отчасти — такие ощущения, наверное, испытывает перегруженный парашют. Мы уже не падали камнем, нет, скорее это можно было бы назвать парением… и вновь неуправляемым: нас мотало, как листья в урагане, из стороны в сторону. При этом мы продолжали вполне бодренько снижаться.

А тут еще одна беда — мои многострадальные штаны, не выдержав издевательства в виде повисшего на них всем весом княжича, решили вдруг расползтись по швам и теперь держались только на честном слове и подаренном мне Саилой прочном ремне с металлическими вставками. Ох… Надо срочно приземляться, хоть куда-нибудь! Иначе вместо двух летунов получится в итоге один полуголый измятый летун и один «припочковавшийся» княжич. Не думаю, что местный правитель обрадуется подобному… Хотя была подленькая мыслишка — отцепить Лэя, обнявшего мою ногу, словно родную маму, и пусть он летит сам, как умеет, — была, была…

Я принялся лихорадочно оглядывать лес под нами, прикидывая, куда можно приземлиться так, чтобы это было наименее болезненно. Ага, кажется, во-о-он та полянка между деревьями подойдет. По-моему, это центральная площадь местного та'ала.

— Кра-а-а-а-а!

— А-а-а-а-а!

— Чтоб тебя мать!

Да сколько можно?!

Увлекшись поисками посадочной полосы, я ухитрился не заметить здоровущую птицу с ядовито-синим оперением, вальяжно летевшую по своим делам. И, разумеется, мы с княжичем дружно да с размаху налетели на этого гордого покорителя небес. Вернее, когда-то бывшего гордым. После такого потрясающего столкновения «птычка», намертво запутавшись в моих волосах, повисла мертвым грузом где-то под крыльями, продолжая противно орать и здорово мешая лететь. А тут еще не вовремя очнулась Миледи и пронзительно заверещала на посмевшего напасть на ее хозяина чужака, едва не оглушив меня еще и своей звуковой атакой. При этом она отчаянно дергалась, пытаясь вывернуться из «пут», оглушительно вереща и царапая мне лицо и шею. Да пусть летит, если хочет — только от меня отстанет! Я освободил мышку от удерживающего ее заклинания, и она, яростно что-то высвистывая, рванулась в атаку на птицу.

— Кра-кра-кра-а-а! — яростно закаркал «птыц», явно намереваясь если не раздергать мне крылья на лоскуты своими когтями, то измочалить спину — однозначно.

— Слушай, ты, птица счастья! — не выдержав, заорал уже и я, когда эта синяя ворона вогнала мне очередной — кажется, пятый — коготь под кожу. — Слезь с меня!

Ага, как же, так она меня и послушалась. А даже если и послушалась бы — из того гнезда, которое сейчас образовывали мои волосы, вставшие дыбом и наэлектризованные общением с деревом, выпутаться без посторонней помощи было невозможно.

Вот так — дружно, весело и с матерком — наш клубок, состоящий из теперь молчащего, словно партизан, княжича, отчаянно верещащей Миледи, оглушительно каркающей птицы и вопящего что-то нецензурное меня, с шумом и треском сломанных ветвей пронесся между деревьев, провожаемый изумленно-испуганными взглядами местных жителей. На подлете к та'алу меня ухитрилось еще и развернуть вокруг своей оси, так что сейчас я летел спиной вперед, изображая из себя крылатый таран. В принципе это было даже неплохо — я уберег глаза от копий с листьями. Но неудобно просто до жути! А самое противное в этой ситуации то, что я не могу обернуться без риска, чтобы этот громкоголосый птах не выцарапал мне глаза!

— О-хо-хо, — вдруг тихонько вздохнул княжич, уставившись круглыми глазами мне за спину. Что такое? Еще одна «птыца счастья»?

Если бы…

Я попытался хоть краем глаза заглянуть себе за спину. Успел заметить только что-то узорчатое зелено-сине-золотое, когда мы в это великолепие врезались.

С диким грохотом и звоном разбитого окна наша кумпания вломилась в помещение, своротив по дороге какую-то мебель. Судя по впившимся мне в бок острым углам… ох… это стул… был…

Я непроизвольно раскинул крылья, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь, чтобы меня не унесло куда-то еще. Похоже, зацепил шкаф, ибо разнообразные предметы, осыпавшие меня, когда я все же остановился, были весьма твердыми и… ой… колючими! Да что же это такое — сушеный дикобраз, что ли?! Ай! Колется!..

А в довершение кто-то из нас по дороге ухитрился зацепиться за шторы, так что всю нашу компанию накрыл массивный карниз с тяжелыми полотнищами. Раздался сдавленный «вяк»… Все — Лэя приголубило изыском интерьера. Надеюсь, не насмерть…

«Птыц», оказавшийся в самом низу этого многослойного бутерброда, премерзко заверещал и, пустив в ход все оставшиеся когти вместе с клювом, кое-как отцепился, попутно выдрав мне часть волос. Затем выбрался-таки из нашей кучи-малы, теряя по дороге ворох перьев и каркая что-то явно ругательное. Сдавленное карканье сначала прозвучало прямо над моим многострадальным ухом, а затем резко стихло. Слава небесам — хоть «птыц» заткнулся…

Кое-как разобравшись, где чья конечность, я спихнул с себя полувменяемого княжича, отодвинул в сторону затихшую Миледи, уже успевшую вновь забраться мне на плечо, и, извернувшись, приподнял голову — надо же посмотреть, куда мы с такой помпой влетели.

Ой…

Оказалось, что финишировали мы сквозь окно небольшого, очень светлого кабинета, отделанного в золотисто-коричневых оттенках. Светлая мебель, пушистый ковер на полу — ничего примечательного. Кроме находившихся в нем личностей.

В углу кабинета стоял небольшой столик и несколько изящных резных стульев. Вот на этих стульях, глядя на нас одинаково изумленно, сидели Элли, Рай, Саила и еще пара незнакомых мужчин. Один из них, уже немолодой, с густыми, пронзительно-рыжими (у меня даже глаза от такой яркости заболели) волосами чуть ниже плеч и темно-желтыми глазами, чуть прищурившись, пристально на меня глядел, словно оценивая. Ага, вот и мой эльфийский дедуля! Ну, сейчас я ему устрою… посвящение в великомученики!

Я уже начал было вставать с ковра, как тихое покашливание отвлекло меня от кровожадных планов.

Переведя взгляд на последнего участника этих мирных посиделок (по крайней мере, бывших такими до определенного момента), я застыл на половине движения. И крыло застряло под уже очухавшимся и начавшим активно ворочаться княжичем…

Примерно такого же возраста, как и мой дедуля, мужчина являлся гордым обладателем длиннющей и невероятно толстой косы платинового цвета. Как только шея не сломалась — таскать такую тяжесть! С немолодого, ослепительно-властного лица на меня внимательно и изучающе глядели светло-зеленые глаза. И он нежно поглаживал подозрительно знакомого синего полуощипанного «птаха», который к нему прижимался…

— Здрасьте, — как воспитанный человек, поздоровался я, выдергивая часть своего тела из-под накрывшей нас шторы. Опять раздался грохот и последующее за ним нежное высказывание снова придавленного княжича. Да-а-а… Не повезло бедняге — что тут еще скажешь… А вот не надо было со мной связываться, не надо! Я ничему хорошему не научу.

Мужчина вопросительно вскинул бровь, но ответил:

— И тебе здравствовать.

Какие знакомые интонации у него в голосе! Кажется, я знаю, кто это. Это же…

Тут за моей спиной завозились, и Лэй жизнерадостно — слишком жизнерадостно! — воскликнул, впрочем, почему-то даже не пытаясь подняться:

— Привет, пап! А мы тут…

— …Мимо пролетали! — брякнул я, подтягивая повыше лохмотья, оставшиеся от штанов. Все. Меня понесло. Не поминайте лихом! — Решили вот в гости заскочить…

Эй! А пинаться-то зачем?

За моей спиной что-то хряснуло, и я на всякий случай быстро дернулся в сторону. Мало ли… Я был прав — уже знакомый мне лысый качок оказался в точности на том месте, где только что были мои ноги, стремительно разворачиваясь для атаки.

Э-э-эй! Что за дела?

Дальнейшие события я воспринимал, словно отдельные кадры в киноленте:

…Полусмазанный Рай, захлопывающий дверь перед очередной ушастой жертвой бодибилдинга…

…Дедуля, яростно оскаливающийся… на меня?! Ек!..

…Элли, перелетев через стол, метнулся на опять нападающего на меня лысого… Саила вскинула руку в каком-то отрицающем жесте…

…Увязанный обморочный «маяк», сверкающий глянцевой лысиной… Застывший в неподвижной ненависти дедушка…

…Кабинет, выглядящий, как полигон после ковровой бомбежки… Забившаяся мне в волосы Миледи… Князь, флегматично рассматривающий все происходящее как сцену в театре абсурда, при этом поглаживая свою синюю ворону… И мы с Лэем, в обнимку вжавшиеся в простенок возле окна…

…И тишина…

Знакомство с эльфийским правителем состоялось!

Узор на ковре был красивый, сложный — изящный растительный многоцветный рисунок на белоснежном фоне окаймляла золотистая сложная вязь абстрактных символов. Я внимательно изучал его, сидя на диване. Прямо-таки пытался найти зашифрованный в этом шедевре ковроткаческого искусства секрет вечной молодости! Ковер упорно не поддавался, стоя на страже своих тайн.

Скажете, это бред — выискивать загадку в узорах ковра? Может быть. Но такое занятие всяко лучше, чем выслушивать нудные поучения князя на тему прикладной магии, перемежающиеся увесистыми подзатыльниками и возгласами в стиле: «За что мне такой сын?» Суровый у Лэя родитель…

«Маяка», все еще пребывающего разумом где-то в верхних слоях астрала и потому не реагирующего на внешние раздражители, Стража давно уволокла с собой, оставив нас в разгромленном в пух и прах любимом княжеском кабинете. «Нас» — это ошалевших Элли и Рая; задумчиво глядящую на статую, получившуюся из ее собственного мужа, Саилу; собственно, самого остолбеневшего дедулю; забившуюся куда-то под стол Миледи; жалобно курлыкающую княжескую ворону; полувменяемого от всех происшедших событий княжича; шипящего синего «орла»… Ну и в довершение флегматично взирающего на все это самого князя. Мне кажется или он к подобным зрелищам уже привык?..

Оглядев руины, оставшиеся от еще недавно бывшего таким уютным помещения, главный эльф только вздохнул. Спихнул с колен возмущенно каркнувшую «птычку» и, откинувшись на спинку стула, возвел глаза к потолку.

— Ну и кто мне сможет объяснить происшедшее? — задумчиво вопросил он украшения на потолке. Что-то в этой фразе заставило Лэя очнуться.

— Э-э-э… — замялся княжич, собирая свои конечности в кучку. Говорить ему явно не хотелось. А я что — самый крайний, что ли? Я вообще с того момента, как меня сегодня утром столь варварским способом разбудили, мало что понимаю. Сначала разумные деревья, потом сумасшедшие эльфийки, затем переклинившие порталы, и в довершение — «птыца счастья» и финиш спиной вперед через окно в кабинете правителя одной из самых опасных рас в этом сумасшедшем мире. Как по мне, не самый удачный день. Я уже свое натерпелся — пусть теперь княжич отдувается!

Покосившись на меня и поняв, что чего-то большего, чем нечленораздельных «угу» и «ага» от меня сейчас не добьешься, Лэй тяжко вздохнул и, усевшись поудобнее прямо там, где был, принялся рассказывать. Подробно, обстоятельно, не упуская ничего из того, что произошло за сегодняшний день. Причем говорил все так, как будто читал сам себе смертный приговор. Все ясно, это надолго…

Оглядевшись, я заметил в углу комнаты чудом уцелевший крохотный диванчик — скорее даже большое кресло — и, отметив, что сейчас всем не до меня, нагло плюхнулся на мягкое сиденье, пачкая обивку синеватой кровью из еще не до конца затянувшихся царапин. А, плевать… Все равно мне предстоит головомойка, и испачканное кресло тут большой роли не сыграет.

Буквально через несколько иссов рядом сел на широкий подлокотник Элли. Рай и Саила предпочли стулья, только переставив их к нам поближе. Ну а дедуля… дедулю так и оставили стоять покосившимся пеньком в сторонке. Ничего — не переломится! Только Саила сняла заклинание с головы мужа, предварительно заткнув ему рот силовым кляпом, чтобы не болтал. А что — этому невозможному в своей гордыне эльфу полезно будет послушать! Глядишь, проникнется…

С каждым словом, сказанным Лэем, Элли бледнел все сильнее, а под конец вообще вцепился в мою руку так, как будто я был его последней надеждой на светлое будущее. Да и дядя с бабушкой тоже не блистали здоровым румянцем.

Когда мой приемный отец услышал о древесном «подарке», то побелел до состояния свежевыпавшего снега, а стоило княжичу поведать о том, кому я обязан личным деревом, то тут уже все семейство Аторре выглядело так, словно их долго и с маниакальным упорством били по голове драными пылесборниками, по недоразумению названными пару сотен лет назад мешками. Растерянные, губы серые, в глазах ужас пополам с гневом… Элли выглядел так, словно сейчас сорвется и свернет своему драгоценному родителю шею, невзирая на титулы и звания присутствующих. Э-эй! Спокойствие, папа, только спокойствие… Ты же не хочешь раньше времени лишить меня возможности разговора с дедулей? Мне еще с ним надо пообщатьс-с-ся…

Новость о том, что любимая тетушка сейчас изображает из себя тючок в караулке Стражей, практически не вызвала ажиотажа — только князь вздернул бровь, а Рай судорожно вздохнул. Не понял, он ее что, жалеет?

Дедушка сказать ничего не мог, но холодная ярость в его глазах не оставляла сомнений: глава столь значимого рода отнюдь не рад, что приемный внук выжил. Хотя, как я понял, он и не прикладывал непосредственно свою руку к «делу о личном древе», свалив все на сестру, но всецело ее поддерживал.

Вот что я ему сделал такого, а? Я же его вообще впервые вижу!

Может, родился не в то время и не в том месте? Кто его знает! Эх… что один мир, что второй — не везет мне с родственниками. Правда, Настасья хоть убить меня не пыталась.

…Когда же князь узнал, как именно и по какой причине мы с Лэем ухитрились вломиться в окно кабинета (находящееся, между прочим, на высоте доброй полусотни метров от земли), то рассердился сильнее, чем после всего прочего, и устроил сыну скандал с применением физических методов — сиречь подзатыльников, отвешиваемых нерадивому эльфенышу тяжелой княжеской дланью.

— Тебя что, не учили, как необходимо перемещать через порталы Леса объекты с нестандартной аурой?! — брызгал слюной правитель. И чего он так разорался? Ну, нестандартная у меня аура — зачем же устраивать из этого трагедию мирового масштаба? — А если бы вас обоих выкинуло не над землей, а, например, в толще воды? Или еще хуже — впаяло в скалы? Сын, ты чем думал, когда в портал прыгал?!

Если честно, то я просто опешил. Значит, значение имеет только взбрыкнувший портал? А попытка хладнокровного убийства, не удавшегося исключительно по причине моего нереального, невозможного везения, — это ерунда? И то, что я при этом вхожу в один из значимых эльфийских родов (Элли меня принял — значит, я его сын, тут мой дедуля не может сделать ровным счетом ничего) — тоже ничего не стоит?

А потом до меня дошло…

Правитель дает нам время прийти в себя! Идеальный психологический прием.

То, что князь столь демонстративно отвлекся на воспитание собственного сына и позволил собраться с мыслями и успокоиться папе и другим Аторре, как говорит о мудрости правителя, так и прозрачно намекает, что вопрос предстоит решать действительно серьезный. Глава рода — личный друг князя, как я понял, — попытался совершить жестокое, не мотивированное ничем, кроме его собственной гордыни, убийство. Не думаю, что это так просто спустят на тормозах. Даже если бы князь и захотел сделать нечто подобное — сомневаюсь, что младшие представители столь славного эльфийского рода позволили бы это. Скорее устроили бы самосуд над дедулей, и пришлось бы Элли раньше положенного срока занимать место главы рода ввиду того, что прежний скоропостижно скончался.

…И вот князь ругает своего сына, Элли тихо переговаривается с матерью и братом, дедуля, за неимением возможности высказаться, сверкает на всех желтыми глазами хищного ястреба, а я сижу и рассматриваю ковер на полу. Красивый, зараза. Больше похож на вытканную картину. И не жалко такую красоту топтать ногами?

Наконец правитель закончил нудную лекцию и повернулся к нам. Вот копчиком чую, что сейчас нам всем дружно будут устраивать промывание мозгов через естественные отверстия.

— Ну, — начал князь. — А теперь поговорим с вами, уважаемый измененный…

Я нервно сглотнул.

Раилиар растерянно блуждал взглядом по разгромленному кабинету своего повелителя, обдумывая сложившуюся ситуацию. И с каждой прошедшей атисс убеждался в том, что ситуация сложилась, мягко говоря, нехорошая. Назревал раскол в роду, когда сын идет против отца, а мать против дочери. Страшно. И не только потому, что последний раз род, в котором наметился раскол, буквально истребил сам себя, нет…

Если погибнет род Аторре — кто тогда будет стоять в тени эльфийских владык? Кто прикроет им спину?

Клан рыжеволосых уже не одно тысячелетие являлся самым близким, самым преданным князьям родом. Веками желтоглазые эльфы были верными шпионами и «специалистами по деликатным поручениям», как однажды изящно выразился Раалэс по поводу наемных убийц. Невидимой опорой трона.

Раалэс… Бледный, худой до болезненности крылатый подросток, так похожий внешне на умершего от старости сына Элли… Да и характер тоже не особо отличается — Раилиар успел достаточно пообщаться в свое время с Лиэсаном, чтобы понять: приемный сын его младшего брата не особо отличается от родного. Разве что измененный, а не полуэльф — но, может, это и к лучшему. По крайней мере, измененный не умрет через пару сотен лет от старости.

А вообще, Раилиару было безумно жалко братишку: отравление сиином, да еще и до финальной стадии, забрало у Элли не меньше, чем пятьсот лет жизни. Не говоря уже о том, что брат будет всю оставшуюся жизнь зависеть от энергетической подпитки, буквально паразитируя на Лесе — благо личное дерево у Элли имелось. Ну или, если захочет покинуть тень ветвей родного дома, будет вынужден цепляться к Раалэсу — измененный, в силу того, что магией пользоваться умел лишь на бытовом уровне, спокойно разрешил прицепиться к своим каналам и оттягивать из себя энергию. «Все равно я силой пользоваться толком не умею — так пусть она хоть кому-то пригодится. А Элли я полностью доверяю», — пояснил тогда Лэсс ошарашенным эльфам. Ведь так можно полностью осушить незадачливого мага-донора! А такое доверие стоило многого…

Вот только о еще одном последствии отравления сиином Рай после полного обследования организма брата не говорил никому, кроме приемной матери и Элли — слишком страшным оно было. Невероятно редким — но все же возможным! — и столь же чудовищным. Род Аторре вымирал, а Раилиар, призванный по рождению быть Стражем, но не главой рода, не мог сделать ничего, кроме как поддержать безрассудное, продиктованное бессмысленным порывом, но оказавшееся в итоге единственно верным решение Элли ввести в род в качестве наследника измененного.

Для полного закрепления за Лэссом статуса ли'ара необходимо было согласие главы рода… А вот тут наткнулся гном на нир-аш-алэ.[5] Отец мало того, что не захотел принимать в род не-эльфа, так еще и попытался его убить! Да еще посредством Великого Леса…

А если бы его попытка удалась? Если бы у Раалэса была менее гибкая аура? Что бы тогда было?

Род Аторре мог быть просто стерт с лица мира разъяренным таким обращением к себе Лесом, и было бы совершенно невероятным, чтобы все остальные остались целыми и невредимыми. А Раалэс бы умер, причем не самой легкой смертью.

Теперь понятно, почему Элли так отчаянно цепляется за приемыша, словно боится, что, если он его отпустит, тот снова куда-то вляпается. И не исключено, что в следующий раз исход дела не будет столь благоприятным.

…Наконец повелитель закончил воспитывать своего неугомонного сына и повернулся к сжавшемуся в комочек в кресле Лэссу.

— Ну, — начал князь. — А теперь поговорим с вами, уважаемый измененный…

Племянник нервно сглотнул и поежился, а Раилиар подобрался. Предстоял серьезный разговор…

ГЛАВА 14

Не убивай врага своего спящим — вдруг ему кошмар снится? Пусть досмотрит!

Добрый самаритянин

— Э-э-э… — протянул я. Ой, как-то мне уже расхотелось общаться с власть имущими! И все равно, что князь может поставить на место зарвавшегося родственничка — мне гораздо спокойнее, когда со мной разговаривают несколько иным тоном, нежели сейчас. — А что вы хотите услышать?

Князь вздернул бровь.

— Ну, хотя бы…

В этот момент Элли, и без того напряженный, как струна, выпрямился и, вцепившись в мое многострадальное, только-только зажившее плечо так, что я тихонечко взвыл, отчеканил, смело перебив эльфийского правителя:

— Великий князь, я прошу вашего разрешения признать присутствующего здесь Раалэса ли'ара Аторре моим сыном и наследником!

«А я сошла с ума, а я сошла с ума-а-а… Какая досада!» — пронеслось у меня в голове. Элли что, совсем разум потерял — предлагать такое? Даже если князь сейчас официально признает меня сыном Элли — дедуля прибьет меня сразу же, как только мы выйдем отсюда! Вон как глазами сверкает на непокорного сыночка! Видимо, бла-а-агородный эльф не ожидал от своего, как я понял, доселе послушного и неконфликтного сына такого финта ушами, как принятие в род в качестве полноценного наследника измененного. Как будто мне самому хочется лезть в этот гадюшник, по недоразумению названный «эльфийским княжеским двором»! Мне жить еще охота…

— Кхм, — прокашлялся после недолгого молчания князь. — Не думал, что однажды увижу, как в род Аторре принимают постороннего. Да еще и не-эльфа! У тебя есть подходящее объяснение этому, Эллисаан?

— Есть, — кивнул этот сумасшедший шрамолицый и устроился поудобнее на подлокотнике. Ух, как же засверкал глазами дедуля! Прямо любо-дорого поглядеть! Правда, весь эффект смазался из-за того, что на голову данному экзотическому «статую» внаглую уселась уже пришедшая в себя княжеская синяя ворона и начала активно ерошить шевелюру в поисках чего-нибудь съедобного. Не нагадила бы… Тогда дедуля точно свернет птичке шею и не посмотрит, что она — княжеский любимец.

Мне кажется или ворона — такой же фамилиар, как и моя мышка? Ой, как неудобно получилось…

Кстати, о любимцах. Миледи, видимо, решила, что мои волосы не годятся для создания уютного гнездышка и переместилась на колени Раю, который теперь рассеянно чесал ей круглое пузо. Вот зараза мелкая! Как кормить — так ко мне, а как что-то иное — летит к другим. Пусть только еще раз попробует подлететь ко мне на предмет «угости вкусненьким, хозяин»! Пускай у Рая просит!..

Тем временем Элли, тяжко вздохнув, окинул взглядом разгромленный кабинет и задержал взгляд на прикинувшемся предметом интерьера и навострившем уши Лэе. На секунду у меня мелькнула мысль, что он сейчас потребует выставить из кабинета княжича — уж больно задумчивое было у моего приемного папочки лицо. Но обошлось.

Элли еще раз как-то жалобно вздохнул и, глядя куда угодно, но не на собеседника, тихо сказал:

— Князь, вспомните, какие побочные эффекты бывают при отравлении сиином до финальной стадии? Редкие побочные эффекты…

Князь нахмурился, пытаясь вспомнить что-то, известное только узкому кругу посвященных — я, например, абсолютно не понимал, в чем дело. Да и дедуля, судя по недоуменному взгляду, брошенному на сына, тоже…

Внезапно глаза правителя округлились, и он с изумлением, переходящим в ужас, уставился на смущенного Элли. Или это не смущение?

— Не может быть! — выдохнул он. — Это же… это же практически невозможно!

— Как видите, возможно, — горько, одними губами улыбнулся рыжий, поднимая больные глаза на правителя. — И я тому наглядный пример.

— Простите… но может мне кто-нибудь объяснить, в чем дело? — вклинился в разговор я. Да, это невежливо — перебивать старших, но когда из присутствующих здесь половина не понимает, о чем, собственно, идет речь…

Элли покосился на меня в недоумении — мол, как это я еще ничего не понял. А потом, невесело усмехнувшись, поинтересовался:

— А ты никогда не задумывался, почему я прицепился к твоим каналам, как нимфа к любимым стилетам?

— Нет, — помотал головой я. В самом деле, такой «балласт» гораздо лучше помогал мне контролировать то бездонное огненное море с ледяными глыбами островов, каким мне виделась собственная сила. Элли просто оттягивал на себя все «бури» и «всплески» моей шальной силы, великолепно справляясь с ролью громо… точнее, магиотвода, благодаря чему я еще не сталкивался с неконтролируемыми выбросами собственной сырой силы в окружающий мир, как это часто бывало с необученными колдунами.

А причины… Мало ли, какие у Элли могли быть причины такого поведения! Может, это такой процесс обучения!

Примерно это я и высказал вслух. В ответ же Элли несколько истерично расхохотался, а Саила, до этого сидевшая тихо-тихо, как мышь под веником, нервно захихикала. А с ней-то что?

— Да-а-а, — отсмеявшись, протянул Элли. — Не думал, что это воспримут вот так… Лэсс, у меня полностью перекорежена система каналов в организме. Многие вообще порваны. Я теперь как паразит, — страдальчески поморщился эльф. — Могу жить только за счет энергии Леса или, если покидаю его, за счет того, к кому прицеплюсь. Маг я теперь тоже не самый сильный. А если точнее — то за пределами Леса я, если буду использовать только свою энергию, с трудом смогу наколдовать даже простейший светлячок. И чем больше проходит времени — тем сильнее разрушаются каналы. Я не уверен, что теперь вообще смогу покинуть Лес без риска тут же умереть от энергетического истощения.

Приплыли тапочки к дивану…

Растерянно обведя глазами кабинет, я наткнулся на глядящего с диким ужасом на собственного сына дедулю. Что, не ожидал, глава, такой подлянки? А ведь это ты во многом виноват. Уделял бы больше времени воспитанию сыновей — не попал бы Элли по вине младшего брата в гладиаторы. Не отравился бы сиином, не заработал бы такие последствия…

Но вот за… хм… копчиком чую, что это еще не все.

— Есть что-то еще, о чем я должен знать, Элли? — поинтересовался я у своего приемного папочки, упорно пытаясь поймать его взгляд. Рыжий столь же упорно отводил глаза. Да что же это за подлянка такая, что эльф мне в глаза смотреть не хочет?

Ответ я все же получил, но не от рыжего семейства, а от князя, что-то, видимо, сосредоточенно обдумывающего.

— Эллисаан забыл сказать, что при порванных каналах вся энергия, вырабатываемая организмом, уходит на поддержание собственных сил. Без остатка. У Эллисаана просто не может быть детей — и не будет никогда, поскольку порвать каналы почти невозможно, но и восстановить их тоже нельзя.

Ыть…

Дедушку освободили — а смысл держать его неподвижным и дальше? На меня он кидаться уже точно не будет. Он не враг своему семейству в целом и единственному законнорожденному сыну в частности. К тому же местный правитель меня признал в качестве полноценного представителя рода Аторре — тут даже будь ты трижды главой рода, против воли князя не пойдешь.

Сам же князь, намекнув на то, что не мешало бы деду извиниться перед семьей, деликатно свалил, захватив с собой Лэя — буквально путем вытаскивания из помещения за длинное ухо — и свою «птыцу счастья». Вот это я понимаю — правитель! И ведь даже не посмотрел, что это вроде как его собственное жилище и он может со спокойной совестью выставить нас для разборок на улицу. Но нет — нам оставили «на поругание» целый кабинет, правда, и без того разгромленный. Может, эльфийский владыка рассчитывает на то, что после «милого семейного разговора» здесь останутся только голые стены? Тогда ему делать ремонт будет гораздо проще.

А еще я расслышал, как князь, выходя, бормотал себе под нос что-то подозрительно похожее на «…прибить рыжую дрянь». Надеюсь, тетка останется живой. Мне тоже с ней поговорить надо!

Вот странно — на теперь уже моего официального и законного деда я злюсь гораздо меньше, чем на тетку. Может, потому, что дедуля и не пытался скрыть своего ко мне отношения, в отличие от нее? Не лицемерил, не прикидывался, что рад меня видеть.

Э-эх, из всего рыжеволосого семейства меня не пыталась убить разве что Саила… ну и Элли, естественно. Может, ну их? Смотаюсь обратно в замок и буду жить там…

Угу, и единственным развлечением будет наблюдение за сменой времен года.

…Освобожденный дедуля не стал буянить и топать ногами с требованием выставить меня за пределы эльфийского государства. Вместо этого он с тяжким вздохом уселся на освободившийся после ухода князя стул и с абсолютно нечитаемым выражением лица уставился на меня, как на неизвестного науке зверя. Интересно, чего все ждут — чтобы я провалился сквозь пол? Или заговорил первым? Не дождутся! Дед заварил эту кашу — вот пусть он ее и расхлебывает!

Да, это по-детски, да, это недостойно представителя знатного рода. Но в конце концов не я решил убить собственного, ни разу в глаза не виденного внука просто за то, что он другой расы! Не я рисковал вызвать на все свое семейство смертельный гнев полуразумной могучей древней сущности! И не из-за моего невнимания к собственным детям старинный род теперь вымирает на глазах!

Мертвая тишина напрягала. Ни звука — даже дыхания не слышно. Странно, чего все ждут? Ну, я-то понятно — мне интересно, кто выиграет в нашей с дедом игре в молчанку, но остальные?..

— Тебе сколько лет? — внезапно задал вопрос дед.

От неожиданности я вздрогнул и, не вникнув сразу в суть вопроса, переспросил:

— Что, простите?

— Лет тебе сколько? — терпеливо повторил рыжий прародитель, выжидающе глядя на меня.

Я ненадолго завис, пытаясь вспомнить, сколько же мне по местному летоисчислению будет лет… а если еще и на эльфийское долголетие помножить…

— Вроде бы восемнадцать, — неуверенно протянул я, пытаясь подсчитать более точно.

— Вроде бы?! — как-то полупридушенно пискнул дедуля, округляя глаза до состояния идеальных кругов. Не понял, с чего вдруг такая реакция?

— Ну-у-у… — Не говорить же, что восемнадцать по местным меркам мне исполнится только через несколько хаидэ. Тогда деда инфаркт хватит…

Интересно, а бывают ли у эльфов инфаркты? Ничего, со мной в качестве катализатора — точно будут!

Очевидно, что дед понял мое молчание правильно, так как ненадолго замер, а потом истерично расхохотался, прикрывая глаза ладонью.

— Я… пытался воевать… с младенцем… — сквозь всхлипы выдавил из себя рыжий. Ах, так вот что вызвало такую реакцию! Тогда понятно…

Саила тоже оторвала взгляд от мужа и повернулась к напряженному сыну. Элли продолжал сидеть на подлокотнике моего кресла, выпрямившись и вперив глаза в дальний угол. Она нежно погладила его по окаменевшему плечу. Ну хоть здесь проблем нет…

А между тем истерика деда набирала обороты.

— И из-за ребенка… риск… гнев Леса… ой, не могу-у-у!

Раилиар перестал поглаживать пузико задремавшей у него на коленях Миледи и с абсолютно пофигистичным выражением лица звонко щелкнул пальцами. На деда откуда-то с потолка обрушился поток воды. Бр-р-р… Даже долетевшие до меня капли больше напоминали по температуре жидкий азот! Что же испытал дедуля?

Почтенный эльф мгновенно заткнулся и выпучил глаза, судорожно хватая воздух ртом. Вид у него был при этом презабавнейший. Настолько, что теперь начал смеяться Элли.

Та-а-ак… У нас тут что — сеанс коллективной истерики?

Дедуля что-то попытался сказать. Клыкастик, клацающий этими самыми клыками — тот еще кошмар! Ужас какой… Мечта вампира. Причем недостижимая, ибо вампиры так лязгать клыками не могут по определению.

Наконец у него выдавилось что-то более-менее членораздельное:

— Прости, малыш… Я не знал…

Я едва не взвыл от бессильной ярости.

Я не малыш! Сколько можно?!

Гр-р-р… Если меня будут продолжать называть малышом — я точно кого-нибудь покусаю! Благо клыки тоже имеются. И подлиннее, чем у некоторых!

Но, увидев мою реакцию, этот… нехороший опять начал хохотать. И теперь не помогали уже ни пощечины, которые попыталась закатить ему Саила, ни вода от Рая. Только ковер окончательно промок.

Теперь смеялись оба старших Аторре: и дед, и отец.

Элли… Не хочу его ни обливать, ни бить: он уж точно не заслужил такого обращения.

— Папа…

Элли услышал. Напрягся опять. Но хоть замолчал.

А слезы текут… Я не придумал ничего, кроме как попытаться его обнять. Но он так и продолжал сидеть каменной статуей. Да что же это с ним?!

И тут дверь кабинета немного приоткрылась и в образовавшийся проем просунулась взъерошенная голова князя. Интересно, он что, воевал со своей вороной? Князь оглядел нашу скульптурную композицию со все еще хохочущим дедулей во главе и задал гениальный вопрос:

— Вы тут еще живы?

Нет, залюбили друг друга! До инфарктов… Ох, дед…

И Эллисаан повел плечом, освобождаясь от моего прикосновения. Что за…

— Потом поговорим.

Хорошо. Но вопросов у меня прибавилось.

Я задумчиво оглядел любезно предоставленную мне князем комнату. Небольшая кровать, причем, если меня не обманывают глаза, растущая непосредственно из пола. Что-то по типу столика, точно так же являющегося продолжением древесного жилища. Узкое окно, — но, по крайней мере, окно, а не бойница! — закрытое тяжелыми шторами. Небольшой светящийся шар под потолком и занавеска, закрывающая проход, как я понял, в ванную комнату. И все оформлено в золотисто-зеленой гамме. А ничего так, спать можно. Конечно, для постоянного проживания комната не годится, но вот для ночевки таких шальных, свалившихся с небес (как в переносном, так и в буквальном смысле) гостей, как я, вполне подойдет.

После всех разговоров князь, носящий, как выяснилось, гордое имя Альвариэн ара Ариэс, в приказном порядке отрядил меня на пару с Лэем восстанавливать кабинет. Попытавшемуся было рыпнуться княжичу припомнили какую-то снесенную казарму и разгромленный непонятно когда и зачем полигон, после чего эльфеныш сдулся и покорно согласился разгребать созданный нами же бардак.

Но если Лэй смирился со своей участью уборщика (видать, не в первый раз приходится расчищать за собой развалины), то я был категорически против. В конце концов, это не моя вина, что от кабинета остались лишь бледные воспоминания и мокрый ковер на полу!

Правда, мои возмущенные вопли пропали втуне: Рай, подобно заправскому партизану, сумел убраться из кабинета так, что я этого даже не заметил, оставив Миледи на диванчике. Деда, нервно икающего от всего пережитого, Саила на пару с князем, подхватив под белы рученьки, куда-то шустро поволокли. Как я понял — отпаивать, причем явно чем-то покрепче сока. Элли же, не поддаваясь моему умоляющему взгляду, бочком-бочком, по стеночке выскользнул из помещения, на прощание ехидно пожелав нам с княжичем удачи и сообщив, что зайдет за мной завтра днем, после чего пойдем смотреть мое дерево и знакомиться с его духом. Ну не свинство, а?..

С горем пополам до заката мы с княжичем, то и дело вздыхающим и ойкающим из-за очередной занозы или впившегося в кожу осколка, разобрали примерно половину мусора. Я уже было начал надеяться, что меня отпустят домой… Ага, как же!

Пришедший на наш зов благоухающий вином князь (интересно, они там деда отпаивали или сами пили?) придирчиво осмотрел результаты нашей совместной трудовой деятельности и объявил, что я остаюсь здесь, чтобы утром с новыми силами, так сказать, не тратя их на дорогу и прочие мелочи жизни в виде завтрака, приступить к продолжению уборки. Ну что за жизнь!

А правитель уже развернулся, куда-то устремляясь, через плечо бросив сыну, чтобы он позаботился о госте. Княжич же, получив указания от родителя, без лишних слов цапнул меня за запястье — я еле успел подхватить Миледи! — и протащил по всему дворцу-лабиринту на огромной скорости. После пятнадцатого поворота и семи лестниц я благополучно запутался, и теперь, возжелай я выбраться из этих ходов-переходов-комнат-анфилад-галерей на свободу, мне наверняка пришлось бы решать возникшую передо мной проблему выбора пути радикальным методом — пробивая стены. Потому что через те бойницы в коридорах, которые по недоразумению назывались окнами, даже я бы не пролез. Но при всем при этом в помещениях было достаточно света, чтобы у меня не разыгралась боязнь темноты. И то хлеб…

Наконец приведя меня к невзрачной двери, Лэй, махнув на нее рукой, пожелал спокойной ночи и, с места развив третью скорость, скрылся за поворотом. Да-а-а… сочувствую я эльфам. Если у них будет такой правитель, то проще сразу поднять лапки и сдаться на милость Леса. Целее будут. Хотя, может, княжич потом наберется ума-разума, а для начала усвоит, как надо обращаться с гостями. И я ему с огромной радостью в этом помогу!

Покачав головой, я толкнул дверь и вошел в предоставленную мне комнату.

Эх, тоска… Уже почти полночь, а я не могу уснуть. И не потому, что кровать жесткая или в комнате холодно. Нет, матрас был мягким и удобным, а живые стены обеспечивали достаточно тепла. Просто не спится.

Покрутившись еще немного, я пришел к выводу, что отвык спать под крышей. Даже в замке частенько бывало, что я засыпал на площадке башни, а уж про наше путешествие по лесам и дебрям империи и говорить нечего — я всего один раз забрался в палатку, да и то только потому, что в ту ночь шел дождь. А теперь, глядя на украшенный узорами потолок, я не мог заснуть. Мне все казалось, что потолок давит на меня, грозя обрушиться. Дожил… И ведь днем такого не было!

Плюнув на все, я переложил безмятежно спящую у меня под боком мышку на подушку, оделся, распахнул окно и протиснулся сквозь узкий проем, перелезая на заманчиво находящееся прямо под моим окном переплетение ветвей. На всякий случай бросил на карниз маячок — надо же знать дорогу назад. А то еще залезу потом в окно к какой-нибудь придворной даме — и что тогда? Хорошо, если только расцарапанной физиономией отделаюсь. А то ведь и женить могут! Все-таки в статусе совершеннолетнего есть и свои минусы.

Хорош-ш-шо… Ветерок, звезды… Стоп. Какие звезды можно разглядеть за плотным занавесом из листьев? Правильно, никакие.

А так хочется…

Глухо рыкнув, я полез выше, цепляясь как за толстые ветви, так и за ажурные, резные стены дворца. Интересно, а как княжеское жилище будет выглядеть со стороны? Днем я его разглядеть так и не сумел — впечатался в витраж раньше, чем смог что-либо увидеть.

Ага! Во-о-он то переплетение ветвей будет в самый раз! Плотное, крепкое… В качестве гамака отлично.

Подобравшись поближе, я уже вознамерился было перелезть на приглянувшиеся мне ветки…