Бриллианты требуют жертв Жукова-Гладкова Мария
С Балаевым мы встретились в понедельник пополудни на Литераторских мостках. На его могилке, где он позировал рядом с собственным овальным портретом. При свете дня поражали его глаза – два уголька. Черноволосый (с сединой) смуглокожий мужчина с волевым подбородком, к счастью, не стал вести себя со мной, как восточный хан. Сказывалось долгое проживание в Питере. Балаев рассказал о том, как Глинских отравил его газом и держал в подземелье. В каком – Балаев не уточнял. Сказал просто, что ему удалось бежать. Подземелье мы с Пашкой решили не показывать – чтобы не отвечать на ненужные вопросы органов. Ведь и за помощью к мафии Татьяна обратилась потому, что не хотела рассказывать даже моим хорошим знакомым из милиции о незаконном проникновении в чужое жилище.
Вечером того же дня в программе, посвященной паранормальным явлениям, наш корреспондент Ленька Измайлов, специализирующийся по таинственному и непознанному, брал интервью у двух известных мне охранников, рассказывающих свою версию случившегося.
Они утверждали, что по месту основной работы в ночь с субботы на воскресенье в три часа ночи услышали завывание привидения. Поскольку они работали в старом здании, в центральной части Питера, то не особо удивились. У нас же в городе ходят легенды о всяких призраках. Кто-то видел убитого императора Павла, появляющегося в окнах Инженерного замка, почему бы и в их здании не проснуться призраку? Спал себе сто лет, если не двести, и вдруг проснулся, услышав про какую-то очередную реформу жилищного хозяйства. Испугался, что реформаторы и до него, несчастного, доберутся. Решил действовать, пока не поздно.
Охранники, смелые и отважные мужчины, поставленные на страже имущества нескольких фирм, отправились проверять вверенную им территорию. И тут на них прямо из стены выпрыгнуло привидение, держа под мышкой отрубленную голову. Чью – мужчины, к их великому сожалению, не поняли. Но если органы где-то обнаружат труп без головы, то пусть знают: голову сперло гадкое привидение и утащило в неизвестном направлении. Может, это мутант? Помесь обычного с вампиром? Ведь радиация же…
Когда один из охранников попытался скрутить привидение, чтобы сдать его компетентным органам – ведь влезло же на чужую территорию, – оно плюнуло на него розовой слюной.
– Впервые слышу про такое, – заметил Ленька.
Охранник тут же продемонстрировал ведущему и зрителям уже подсохшие пятна на своей фирменной одежде. Ленька пообещал через своих знакомых провести анализ состава вещества.
– И что случилось потом? Куда исчез призрак?
Тут охранники как-то стушевались. Заявили, что ничего не помнят – видимо, привидение их загипнотизировало.
– А где вы пришли в себя? – спросил Ленька.
Как выяснилось, в вытрезвителе, куда охранники были доставлены патрульной машиной. Ленька взял интервью и у одного из сотрудников вытрезвителя, в котором когда-то гостил сам (как и ряд других журналистов нашего холдинга), и тот авторитетно сообщил, что следов алкогольного опьянения в крови поступивших к ним обнаружено не было. Все признаки свидетельствовали об отравлении газом.
Однако у него были сомнения, выпускать двух мужиков на свободу или не выпускать, поскольку несли они такую ахинею, что их следовало бы отправить в психушку. Но догадались позвонить Леньке Измайлову, и тот примчался на место, поговорил с пострадавшими, снял место происшествия, там обнаружилось, что шкаф сам переместился в другое место, закрыв люк, люк вскрыли, ничего внутри не обнаружили, охранников отпустили. Поскольку в здании, которое они охраняли, ни у одной из фирм ничего не пропало, их с работы не выгнали. Доказательством их версии были высохшие розовые пятна на полу в подвале и свидетельства милиционеров из патрульной машины, обнаруживших мужиков мирно спящими на скамеечке в скверике в обнимку, причем без верхней одежды. Менты, по их собственному признанию, приняли их за пьяных гомиков.
Органы же с новой силой заинтересовались Глинских и «убийством» Балаева, который тоже вознамерился разыскать Виктора Анатольевича и предъявить ему кое-какие претензии. Конечно, Балаев не стал делиться с органами всей информацией, но обещал оказать материальное содействие в поимке Виктора Анатольевича, а поймавшим выдать премии в свободно конвертируемой валюте.
Глинских в понедельник на работе не появился. Никто из сотрудников банка понятия не имел, где шеф. Он никого не предупредил, что в понедельник не придет. Более того, у него было назначено несколько важных встреч. Клиенты остались очень недовольны.
Андрюша вместе с двумя другими сотрудниками Управления отправился к особняку, куда пригласил и нас с Пашкой.
Дверь нам открыла женщина лет сорока пяти, довольно приятной наружности. Только вид у нее был какой-то обалделый. При нашем появлении она, правда, вздохнула с облегчением и призналась, что только что ломала голову над вопросом, звонить в милицию или не звонить. До хозяина она дозвониться никак не может.
– А что случилось? – спросил Андрюша уже в холле. В нем, пожалуй, все было, как и в день убийства модели Ольги.
– Следуйте за мной, – предложила женщина и повела нас наверх.
На втором этаже к нам присоединилась молодая горничная, имевшая такой же вид, как и кухарка.
Андрюша и его коллеги, посещавшие банкирский особняк и раньше, тихо присвистнули.
– Следы взлома есть? – спросил Андрей. – Вы заметили что-нибудь необычное, когда сегодня вышли на работу?
– Одно окно на первом этаже разбито. И окна в столовой открывали, хотя обычно этого не делается…
Андрей попросил женщин сделать опись исчезнувшего добра (если они в состоянии вспомнить, что где висело или стояло). Мы с Пашкой засняли разгромленный особняк. Вечером в «Криминальной хронике» показали старые кадры и новые – одних и тех же комнат.
В тот же день коллеги Андрея проверили, не покидал ли Виктор Анатольевич Глинских пределы родной страны. Но никаких сведений не обнаружили. Если и покинул, то под чужим именем.
В данном случае я, признаться, больше надеялась на возможности крестного отца Ивана Захаровича и господина Балаева, который считал месть святым делом. Тем более если они объединят усилия…
Через день Сухоруков пригласил нас с Татьяной к себе в загородный особняк. Сказал, что за нами приедет Виталя. Просил одеться прилично. Будут гости. Мы хотели выяснить, кто, но из Ивана Захаровича никакую информацию не вытянешь, если он не желает ее открывать.
Я попросила прислать кого-нибудь вместо Лопоухого, но Иван Захарович объявил, что Виталя уже в пути. Конечно, мы в очередной раз поругались. Мы с Татьяной, видите ли, не оценили жертвенность Витали во время моего спасения. Мы ее вообще не заметили.
– А кто окно разбил, чтобы вы газом не надышались?!
– Да мы и сами могли бы что-нибудь кинуть, – заметила я. – У нас с этим легко.
Татьяна, чтобы пресечь диспут, заметила, что Витале своими подвигами следует хвастаться перед девушками, которые еще не знают его так, как мы, и столько, сколько мы. Девушкам пусть хоть про штурм Зимнего рассказывает, про установление диктатуры пролетариата и партизанскую деятельность на оккупированной фашистами территории. Те во что угодно поверят, в особенности юные особы, которые раньше видели только прыщавых юнцов и пили дешевое пиво.
– Для восемнадцатилетних дурочек ты, Виталя, на своем джипе яркая звезда на небосклоне, – заметила я. – Но нас с Татьяной уволь от своих чар.
– Да я не буду вас очаровывать, даже если мне за это заплатят! – рявкнул Лопоухий.
– А чем же ты занимаешься всю дорогу? – удивились мы.
Лопоухий матюгнулся и замолчал.
Первым в особняке Сухорукова встретили Балаева (конечно, после охраны), который облобызал меня, как блудную дочь, вернувшуюся к отцу, потом облобызал Татьяну, которую называл спасительницей. Обо мне говорил, что я очень скрасила часы его вынужденного досуга в подвале. Этакая подруга дней суровых и голубка, только юная.
Я попросила Балаева рассказать, как в подземелье оказались охранники и, главное, как они объяснили свое появление. Во время интервью на кладбище мы не успели все обсудить.
По словам Балаева, он внезапно услышал, как из лаза доносится мужской мат. Испугался за меня. Приблизился. К его великому сожалению, фонарика у него не было, приходилось полагаться на слух. Однако фонарик оказался у мужиков. Балаев вскоре заметил мелькающий в глубине лаза луч. Приготовил пару подсвечников потяжелее. Ими и встретил мужиков. Первого – когда тот вывалился из лаза, второго силой вытащил, когда тот уже собрался дать деру. Но поскольку взрослому мужчине по лазу было сложно ползти, не то что разворачиваться в нем, Балаев справился. Быстро связал их остатками платьев графини, осмотрел в свете их же фонарика, потом допросил по очереди. Успокоился, узнав, что я успешно выбралась, а значит, следует в самое ближайшее время ждать подмогу.
На вопрос охранников, кто он такой, ответил, что свежий труп, и рассказал про свои недавно состоявшиеся похороны и намерение в самое ближайшее время воскреснуть.
Затем вытащил кляп изо рта Николя, и тот стал вещать прибалдевшим охранникам о своих правах на особняк. Называл себя его истинным владельцем. После встречи со мной в виде привидения несчастные решили, что попали в параллельный мир. Неудивительно, что их из вытрезвителя хотели направить в психушку. В особенности если они там рассказали всю правду.
А затем со скрипом и шипением открылась дверь. Балаев хотел броситься на банкира, но притормозил, увидев незнакомую женщину. Ему в лицо тут же ударила струя газа. Больше Балаев мне ничего сказать не мог. Только благодарил за спасение.
– С меня – поездка на Багамы, – прошептал он и подмигнул мне.
Затем нас с Татьяной и Балаевым проводили в гостиную, где мы с соседкой просто застыли на пороге. За столом сидели трое китайцев в одинаковых черных костюмах и белых рубашках. У них также были совершенно одинаковые галстуки и золотые булавки. Нам с Татьяной они показались на одно лицо. Нет, пожалуй, у одного в волосах было больше седины.
Китайцы дружно встали и дружно поклонились. Мы с Татьяной невольно сделали то же самое. Тут появился Иван Захарович и представил всех собравшихся друг другу. Как хлебосольный хозяин, он предложил вначале хорошо покушать в русских традициях (ведь мы находимся в России, хотя и представляем разные национальности), а потом уже обсуждать дела, результат которых может оказаться выгодным для всех собравшихся.
Мы покушали, разговаривая на английском. В основном о красотах города на Неве и его окрестностей. Дом Ивана Захаровича с прилегающей территорией впечатлял больше, чем летние резиденции русских царей. Я, правда, не исключала, что кое-что из этих резиденций перекочевало в особняк крестного отца. Потом поговорили о Фаберже и оставшихся после него изделиях, вспомнили прадеда убитого ювелира Аркадия Зиновьевича Мильца и пожалели, что в современной России, к сожалению, не осталось мастеров такого класса.
Когда подали кофе с коньяком, перешли к делу.
Нам с Татьяной сообщили, что из известного мне француза Николя после допроса с пристрастием выкачали всю информацию. Из сказанного следовало, что графы Беловозовы-Шумские свои сокровища теряли дважды – во время наступления войск Наполеона и перед революцией семнадцатого года.
– Ничего не нашлось? – не утерпела я.
– Всплыло одно кольцо, про которое ты слышала, – сказал Иван Захарович. – Это из того, что было потеряно перед революцией. Его делал прадед Аркадия Зиновьевича, его носили на оценку Аркадию Зиновьевичу. Лично Глинских. Пока больше ничего.
Далее Иван Захарович сообщил, что богатства, спрятанные от большевиков, должны были дожидаться наследников в известном мне подземелье. Виктор Анатольевич Глинских до подземелья добрался. По всей вероятности, случайно. Украсил свой дом самыми ценными экспонатами. Кое-что продал. Остальное оставил лежать до лучших времен. Продавал – или менял на другие – через художественную галерею известной мне Аллы Николаевны, с которой был знаком давно и к которой часто обращался за консультацией.
– Вы с ней разговаривали? – спросила я.
Иван Захарович поведал собравшимся, что Алла свет Николаевна в настоящий момент находится в Париже на международной выставке, на которую отбыла в четверг на прошлой неделе. Именно поэтому она и не присутствовала на пышных похоронах господина Балаева, к настоящему моменту воскресшего. Пока с ней поговорить не удалось. На выставку она собиралась давно, и в ее отбытии нет ничего странного. Вернуться должна завтра.
Но Аллу мы оставим на потом. Сейчас речь не о ней, а о драгоценностях Беловозовых-Шумских.
Часть была закопана в земле на территории усадьбы по пути на Москву и так и не найдена. Другую, как поведал Николя во время допроса с пристрастием, спрятали в известном нам с господином Балаевым подземелье.
– И?! – хором спросили мы с Татьяной.
– Мои мальчики перерыли там все вдоль и поперек, – сообщил Иван Захарович. – Нет там ничего. Банкир ее откопал. Тем более раз носил к старому Аркаше одно из колец.
– Каким образом ему пришло в голову копать там землю? – спросила я. – Да, он случайно обнаружил механизм, открывающий вход в подземелье. Допускаю. Он забрал оттуда самые ценные картины, канделябры, посуду и что он там еще прикарманил. Но драгоценности, во-первых, – вещи некрупные. Во-вторых, они не лежали на поверхности, если я правильно поняла.
– Может, за эти годы осел грунт, – высказал предположение Иван Захарович. – Может, во время одного из наводнений там стояла вода и верхнюю часть грунта смыло. Может, одна какая-то вещица была закопана неглубоко. Как я понимаю, Беловозовы-Шумские торопились. А найдя одну вещицу, банкир стал копать дальше. Давайте примем как факт, что он драгоценности нашел. Иначе куда бы они делись? Они ведь должны были быть. Оснований не верить Николя у меня нет. Он выдал все, что знал. А эта информация у него в семье передавалась из поколения в поколение. И он сюда приехал в первую очередь за драгоценностями. Члены научного общества, размещавшегося в особняке Беловозовых-Шумских, ни про какие подземелья не слышали. Потом особняк приватизировал Глинских. Значит, вещицы нашел он. Вопрос в том, куда дел их.
– А сам он где? – спросила я.
– Ищем, – с улыбочкой сообщил Иван Захарович. – Но речь сейчас о другом. О китайских реликвиях, когда-то принадлежавших китайскому императору. – И он поклонился китайцам. Те тут же поклонились в ответ и дружно закивали.
– Китайские реликвии были среди драгоценностей Беловозовых-Шумских, которые они спрятали под особняком?
– Неизвестно, – развел руками Иван Захарович. – И спросить не у кого. Но эти перстни какое-то время находились у Беловозовых-Шумских.
– А Николя-то что говорит?
– Он ни про какие китайские реликвии не слышал. Может, Беловозовы-Шумские считали те перстни со змейками просто кольцами. Откуда непосвященному человеку знать про реликвии? Перстни и перстни. Змейки и змейки.
Тут в разговор вступил старший из китайцев – сам Франк Ли. Говорил он на хорошем английском. Франк Ли сообщил, что в свое время выяснил ситуацию на рынках России – после того как у нас пал железный занавес и поток богатств хлынул на Запад. Потом он нашел постоянных партнеров – он поклонился в сторону Ивана Захаровича и Балаева. Иван Захарович и Балаев расплылись в широких улыбках и поклонились в ответ.
– Скорее всего, Глинских нашел и драгоценности графини, и наши реликвии в одном месте, – сказал Франк Ли. – В подземелье. Может, и нет. Были ли свидетели? Может, да. Та девушка, труп которой вы видели в подземелье. Может, и вторая, убитая у рояля, тоже что-то видела. Поэтому и погибла. Сейчас мы ищем банкира. Но в первую очередь нам нужен не он, а драгоценности.
– А что сказал Николя об их количестве? – спросила я. – Неужели Беловозовы-Шумские оставили тут столько драгоценностей, что банкир рискнул бросить…
– Добро из подвала? – хмыкнул Иван Захарович. – Конечно, одних драгоценностей на всю оставшуюся жизнь не хватит. Но банкир, как и многие наши современники, научен горьким опытом предков – в частности, первых владельцев его особняка, которые уехали, оставив в подземелье накопленное несколькими поколениями графов. Конечно, он регулярно переводил средства за границу. Какой идиот будет хранить деньги в этой стране, даже если у него и есть свой банк? Так что – не сомневаюсь – жить ему есть на что. Но сбежал он по вполне определенной причине. Под ним горела земля. Слишком много он тут накуролесил.
И посмотрел на Балаева. Я тоже посмотрела на моего товарища по несчастью и спросила, кого же взорвали вместо него в его машине.
– Моего двоюродного брата, – сказал Балаев.
– Но сотрудники банка… Неужели Глинских приказал им всем опознать вас и…
– Во-первых, мы были похожи внешне, – сообщил Балаев. – Во-вторых, у нас одна фамилия. В-третьих, мы вместе вели все дела и часто пользовались одной машиной – для представительских целей. Так у нас, конечно, есть по нескольку машин. А этот «Мерседес» постоянно стоит у моего центрального магазина. Как и Глинских на встречи всегда ездил на точно таком же «Мерседесе». Брат поехал на запланированную встречу вместо меня. Хотя всегда ездил я. Глинских хотел избавиться от нас обоих. Или… от одного, а меня сделать в подземелье ручным. Может, чтобы я подписал какие-то бумаги, а потом бы он меня убил. Но ситуация изменилась, и он пустил газ.
«Темнит», – подумала я.
– Почему? – спросила вслух.
Балаев развел руками. Однако я не сомневалась: он что-то недоговаривает. Уже не один человек мне говорил, что чеченцы претендуют на банк Глинских. А он, конечно, не хотел его отдавать. Поэтому и заказал отстрел полевого командира Руслана (если это Глинских, конечно) и разобрался с братьями Балаевыми. Следует отдать должное, хитро разобрался.
– Но почему никто из ваших родственников не опознал вашего брата?
– Ты же, кажется, сама делала репортаж с места взрыва? Ты помнишь, что осталось от тела? Да, конечно, можно было провести экспертизу по зубам. Но ее не стали делать. Он должен был быть в Финляндии. Я только сегодня узнал, что он вернулся раньше. Почти никто не знал. Не успел узнать. Он сразу поехал на встречу с Глинских. Наши родственники не могли до него дозвониться, чтобы пригласить на мои похороны. Решили, что он может быть и в другом полушарии… Не откладывать же похороны, потому что нет одного родственника?
«Да тут не то что без полбутылки, без цистерны не разобраться!» – подумала я. Наши, француз русского происхождения, чеченцы, китайцы. Отечественная мафия держит руку на пульсе событий. Кстати, мы что-то забыли про немцев.
Я спросила о них вслух.
– Город покинули, – сообщил Иван Захарович. – И то слава богу, – добавил.
– А что вы хотите от меня? – спросила, обводя взглядом собравшихся. – Или от нас с Татьяной?
– Юленька, мы все решили положиться на твой нюх, – расплылся в улыбке Иван Захарович. Его примеру последовали китайцы и Балаев.
– Спасибо на добром слове, но неужели вы думаете, что я в состоянии найти китайские реликвии?
– Для начала у нас будет тебе другое задание. – Иван Захарович улыбнулся еще шире. Просто мед изо рта потек.
Я мысленно застонала.
– Мы хотим, чтобы ты съездила в один провинциальный городок.
– Это на место бывшей усадьбы, что ли? Кстати, что там сейчас?
– Вроде лес. Или деревня. Или поле. Я тебе ребят с собой дам. Поедете вы с Татьяной, Павел и мои мальчики. И выясните все местные легенды. Потом передачу можешь сделать.
– А вы в курсе, что я за исключением выходных дней веду «Криминальную хронику»? Мне в Питере надо быть…
– Мы тебя отправим на пятницу, субботу и воскресенье, – тут же ответил Иван Захарович. – Сюжет на пятницу заготовишь заранее. Мы своими скромными силами поможем. С Викторией Семеновной я лично поговорю. Пообещаю ей, что ты вернешься с чем-то интересным. Или мы в дальнейшем окажем содействие в подготовке исключительных сюжетов. Так что давай, покопайся на месте бывшей усадьбы.
– В прямом смысле?
– Во всех смыслах.
Я задумалась:
– А кого-то из органов можно взять?
– Зачем? – тут же напрягся Иван Захарович.
– Для вступления в контакт с местными. Мало ли что…
Иван Захарович задумался.
– Возьми, – подал голос Балаев. – Я им оплачу командировку. И обязательно возьми отрубленную голову. Она может здорово помочь. Я по себе знаю.
И он мне подмигнул.
Немцы, поселившиеся в провинциальной гостинице, были довольны. И жизнь хороша, и жить хорошо. А жить в русской провинции с их немецкими деньгами – особенно. Как тут все дешево! А какие женщины! Правда, постоянно им было бы тут скучно. Они любили активные действия и риск. Да и привыкли к деньгам. А как заработаешь много, ничего не делая? Хотя иногда очень неплохо съездить в такое вот местечко. Может, подсказать Гансу, что следует поискать какие-нибудь старые русские карты, почитать старые русские книги, а потом двинуться по местам возможного залегания сокровищ? Так сказать совместить приятное с полезным.
Сопровождавшая их блондинка явно скучала. Провинциальные русские мужчины ее не привлекали. Но она пока тоже не собиралась покидать провинцию. Понимала: в Петербург возвращаться опасно. Но одновременно думала: «А не сглупила ли я?»
Алла свет Николаевна прибыла на выставку в Париж. Приглашение ей пришло давно, но вначале она чуть не выбросила его в мусорную корзину. Сейчас радовалась, что не сделала этого. Лучше временно побыть вдали от Санкт-Петербурга. Причем на вполне официальных основаниях. Выставка, на которую ее персонально приглашали, для этой цели подходила прекрасно. Пусть кто-то докажет, что она уносила ноги. А там посмотрим. Может же она задержаться в Париже? Походить по антикварным лавкам, просто погулять?
Высокая женщина и мужчина, едва доходивший ей до плеча, прибыли в деревенский дом. Они там оказались не первыми – как она и предполагала. Но женщина была к этому готова. И подготовила своего мужчину. Он, как и всегда, делал то, что она скажет. Иногда ломался вначале, но потом все равно делал.
На этот раз она была в ярости. Она не могла простить. Виновные заплатят. Око за око, зуб за зуб. «Правосудие» – ничто. Только смертью можно заплатить за смерть. Но вначале она получит информацию. Она рассчитывала на Смирнову, но… Нет, в жизни можно рассчитывать только на себя. Или на тех, кто завязан с тобой кровными узами.
Она бросила взгляд на мужчину, который приехал с ней. Этот не должен подвести. У них не только общая дочь, он очень многим ей обязан и точно знает, что в трудную минуту он может обратиться только к ней – если снова загремит в места не столь отдаленные.
Глава 22
В провинциальный городок поехали компанией из девяти человек на двух джипах. Четверо молодцев Ивана Захаровича, старшим среди которых был назначен Кактус. Я радовалась, что не Лопоухий, поскольку мы с Виталей никогда не могли достичь взаимопонимания. Хотя он собаку в мою честь назвал (как сам утверждает) – Стервой. Говорит, фору бы хорошую дала проклятию рода Баскервилей.
Кактус же ни разу не высказывал желания меня убить, более того, один раз поделился сокровенной мечтой опубликовать собственное сочинение под названием «Мемуары братана». Дал мне прочитать несколько страниц. После ознакомления с ними у меня сложилось впечатление, что Кактус покинул стены общеобразовательной школы класса этак после третьего, если не после первого: в мемуарах не было и намека на знание грамматики и орфографии русского языка. Чтобы понять смысл фраз, я их произносила вслух, иначе не получалось. Дала почитать нашей главной.
– Этот человек родился и всю жизнь прожил в Питере? – поразилась она.
Потом выяснилось, что Дима Кактус еще и успел два года проучиться в «Тряпочке» сиречь Государственном университете технологии и дизайна, бывшем Текстильном институте, то бишь закончил не только десять классов… Хотя, что он изучал в вузе, осталось для меня великой тайной. Может, еще в юности на курсы кройки и шитья ходил? По русскому у него в школе была твердая четверка. Я даже не поленилась позвонить в школу. Его там помнили как хорошиста с примерным поведением. Неисповедимы пути твои, господи.
– Виктория Семеновна, что мне сказать человеку, чтобы не обидеть? А то не представляю, что он может сделать, если обидится…
– За пистолет будет хвататься?
– Может, – кивнула я. – И просто голыми руками в состоянии свернуть мне шею.
– Тебя мне жалко, – сказала Виктория Семеновна. – Отдадим Ольге Николаевне.
Это наш старейший редактор. Она за свою жизнь всего насмотрелась. И как хобби составляет словарь увиденного в текстах авторов. Иногда демонстрирует другим. Текст Кактуса в словарь можно было помещать полностью.
Ольга Николаевна даже позвонила мне вечером после прочтения первых страниц мемуаров братана и попросила принести еще – если есть. Она давно так не смеялась. Виктории Семеновне думает предложить публиковать мемуары, разделив страницу на две части: слева оригинальный текст автора, справа – перевод для читателей. Хотя, как подозревала Ольга Николаевна, наш еженедельник также читают и те братаны, которым будет легче понять оригинал, чем перевод.
Однако Дима Кактус был счастлив и сказал, что намерен продолжить написание шедевра. В перспективных планах был и детектив на фактической основе, в котором многие жители нашего города узнают себя. Со мной консультировался, как предохраниться от возможных исков – если героям не понравится, как он их изобразил. Я посоветовала поставить в начале довольно часто встречающуюся в романах фразу: «Автор предупреждает…» Мало ли, случайно получилось сходство? Например, чиновницы с ведьмой. Или дамы-следователя с задранной собаками героиней. И вообще, почему похожи? Вы разве ведьма, госпожа чиновница? И на вас разве спускали собак, уважаемая госпожа следователь?
Я ехала в машине вместе с Кактусом, и он как раз развлекал меня сюжетом будущего бестселлера. Обещал его даже посвятить мне, поскольку именно я вдохновила его на творчество, пробудила в нем, так сказать, талант литератора. Я с трудом сдерживала истерический смех. Везет мне что-то в последнее время на литераторов. Один поэт, другой – писатель…
Татьяна прихватила трех змей в термосах (мало ли, потребуется выпускать на врагов), Пашка камеру. Поехали и двое сотрудников органов, коллеги Андрюши. Сам он с нами не отправился. О выделении двух дружественно настроенных сотрудников Иван Захарович договорился с кем-то из руководства ГУВД, находящихся также на службе и у отечественной коза ностра и служащих ей с большим рвением – пропорционально получаемому жалованью. Милиционеры, услышав о командировочных и потенциальных премиальных (которые получат в случае активного содействия), с большой радостью согласились.
Насчет оружия ничего сказать не могу. Нас с Татьяной по этому поводу в известность не ставили, но знаю, что с собой были прихвачены белые маскировочные костюмы – мало ли, в засаде придется сидеть, а в местах, куда мы едем, сейчас снег лежит. Я очень надеялась, что в снегу лежать не придется, признаться, мне и подземелья хватило, но заранее не отказывалась. Иван Захарович вместе с Балаевым сами съездили в магазин «ужастиков» (мужчины, независимо от занимаемого положения и возраста – большие дети) и скупили там почти весь ассортимент, а также сделали заказы по каталогу. Им обещали доставить товар на дом в любое удобное время, как оптовым покупателям. Нам с Таней были выделены новые плащи (мой после путешествия по подземному ходу утратил товарный вид), а также пара запасных масок на «отрубленные головы», причем и мужская, и женская. Презентовали и «волчью морду», которую мы, кстати, во время своего посещения магазина не видели. Но у них, возможно, периодически обновляется ассортимент. Яйца со слизью были закуплены в стратегическом количестве.
У Кактуса оказалась подробная карта местности, куда мы направлялись.
– Усадьба стояла здесь, – ткнул он пальцем.
Но что там сейчас, мы не знали…
Поблизости находился небольшой городок, в сравнении с Питером – деревня. Нам предстояло выяснить на месте, чем занимается население. Хотя я предполагала, что там, как и в большинстве маленьких городков в средней полосе России, основная масса – безработные. Мужики пьют, женщины… Кто-то вяжет, кто-то шьет, потом ездят в Москву продавать товар. Кто-то из той же Москвы привозит на продажу газеты и дешевые шмотки, закупленные на московских оптовых рынках, подобных «Олимпийскому». Особого благополучия увидеть не ожидала.
При приближении к городку у обочины шоссе увидели палатку, перед которой стояли ящики с фруктами. Лицо кавказской национальности продавало привезенный с родины товар проезжающим автомобилистам, которым вдруг захотелось бананчиков. Наши джипы притормозили, продавец выскочил из-за своих ящиков и даже любезно открыл дверь первого джипа и подал мне руку.
– Пасматры, красавица, какые бананы! Пасматры, какие мандарыны! Спыцыально для тыбя! Папробуй! Дам папробавать! Иды сюда, красавица!
Попутчики, засидевшиеся в машинах, тоже вышли размять ноги. Конечно, у нас с собой были прихвачены продукты, потому что мы не были уверены, что даже в условиях рынка и капитализма сможем нормально питаться вдали от родного города. Чай, не в Европу едем.
Цены на фрукты оказались в два с половиной раза выше средних по Питеру. Конечно – удаленность. В особенности если учесть, что бананы поступили из Эквадора, а мандарины – из Марокко. Да и самолеты на шоссе вроде бы не приземляются.
Фруктами мы затоварились (поездку финансировали Иван Захарович с Балаевым), потом решили немного побеседовать с сыном гор, спустившимся на удаленное шоссе, проходящее через территорию неверных.
– Как она жизнь? – спросил Кактус.
Сын гор наметанным глазом уличного торговца осматривал нашу компанию и, видимо, никак не мог прийти к выводу, кто же мы такие. Кактус и трое других молодцев Ивана Захаровича не вызывали колебаний: в роде их деятельности мог усомниться только идиот. Я могла сойти за подругу кого-то из братков. Татьяна – за старшую сестру или тетку, беспокоящуюся за родственника. Поскольку Пашка всюду таскался с телекамерой и заснял пейзаж с фруктами, сын гор, видимо, решил, что мы делаем съемку на память и пригласили кого-то из нищих операторов. Ведь снимаются же сейчас актеры в рекламе, чтобы немножко подзаработать. Судя по его взглядам украдкой на сотрудников органов, они у него вызывали какое-то нехорошее предчувствие. Ведь как милиционера ни маскируй, на роже все равно остается несмываемый отпечаток. Как клеймо на лбу. Но раз они с нами…
– Па-разнаму, – сказал сын гор.
– А где живешь?
Сын гор махнул в сторону города, куда мы как раз и направлялись. Кстати, рядом с его палаткой не стояло никакой машины. Видимо, кто-то из родственников забирал его вечером.
– И как там жизнь? – опять спросил Кактус. – Чем население занимается?
– Сакровыща ыщут, – сказал сын гор.
Мы все застыли на своих местах, аки статуи.
– Какие сокровища? – тихо спросил один из сотрудников, который первым пришел в себя.
– Графскые, – невозмутимо ответил продавец фруктов и поведал известную нам историю. В нее, конечно, добавились кое-какие детали (что немудрено с течением времени, да в этих местах и знали больше, но в принципе было все то же).
– Их и сейчас ищут? – уточнила я.
– Ых многа лет ыщут, – сказал сын гор. – В прошлам веке ыскалы, в позапрошлам. А когда тут фабрыка и завод закрылысь, так весь народ пашел в лес, палавыну деревьев выкарчевал. Надеялся разбогатеть на кладах, раз работы все равно нет. А сейчас тут ынастранцы понаехали, местные к ним пашлы наниматься. Помащь предлагают, только не гаварят, что самы все давно перекапалы и нычего не нашлы. Чего ж с ынастранцев не взять пабольше денег?
Мы тут же заинтересовались, о каких иностранцах идет речь. Я, признаться, подумала, не появились ли тут французские родственники Николя, которые не получили от него никаких известий и сами решили отправиться на разведку, прямо на место.
Оказалось – не французы. Немчура.
Вот, значит, куда смотались. А мы-то их потеряли!
Правда, с немчурой была ушлая русская девка, видимо, из путан. Она не давала местному населению обмануть немцев. Хотя и сами фрицы – народ прижимистый, лишнего не заплатят. Наняли двоих местных мужиков, готовых долбить мерзлую землю. Других отправили восвояси. Местному населению глупые фрицы говорят, что один из них ищет останки дедушки, погибшего тут во время Второй мировой войны, а его друзья ему помогают. Но разве обманешь местное население, которое на протяжении многих поколений тут само клад ищет? Теперь все обсуждают, найдут немцы клад или не найдут. Интересно.
Внезапно мы увидели приближающуюся к нам от города машину с мигалкой, которая остановилась рядом с палаткой сына гор. Однако местную милицию с сильно испитыми физиономиями интересовал на этот раз не сын гор (который явно регулярно помогает им материально или натурой), а наши джипы.
– Так, документики предъявляем, – объявил лейтенант (в возрасте которого другие уже давно ходят в майорах), постукивая резиновым демократизатором по ладони.
Вперед мгновенно выступили взятые нами для сопровождения сотрудники органов и раскрыли ксивы. Сын гор с трудом скрывал улыбку.
Лейтенант приставил руку к шапке, потом перевел взгляд на остальную компанию. Тут уже мы с Пашкой сунули свои журналистские удостоверения.
– А это… – лейтенант кивнул на Кактуса и его подчиненных.
– Друг, – проникновенно молвил коллега Андрюши, – нас, – он показал на другого сотрудника, – отрядили на задание. Журналистов, которые всегда нужным образом освещают нашу деятельность, – он подчеркнул слово «нужным», – тоже. Их начальство. Для освещения нашей работы. По договоренности с нашим начальством. Но, как и всегда, ни им, ни нам не хватило командировочных. И средств передвижения. И средств связи.
Лейтенант и вылезший из машины сержант с пониманием закивали.
– Тогда наше начальство договорилось… с другим начальством и обеспечило нам средства. Услуга за услугу.
Лейтенант с сержантом опять с пониманием кивнули.
– Ты нам лучше скажи, где тут у вас немчура пасется? Мы вообще-то по их душу. Накуролесили они у нас в Питере…
– Брать сразу будете? – спросил лейтенант.
– Нет, вначале нужно понаблюдать и провести съемку.
Лейтенант с сержантом опять кивнули.
В разговор встрял Кактус и предложил нам всем побеседовать не на продуваемом ветрами шоссе, а где-нибудь в уютном местечке. Он приглашает. Господин лейтенант с господином сержантом покажут нам приличное место, где можно покушать и выпить и не отравиться?
– И нам бы где разместиться, – встряла я.
Лейтенант с сержантом опять кивнули и предложили нам следовать за ними. С сына гор никакую мзду не взяли, даже ни одного мандарина не стибрили.
Местные менты загрузились в машину с мигалкой, мы расселись по джипам и с таким сопровождением быстро пролетели по городу, в котором высотные здания отсутствовали напрочь, к центральной площади. Она была большой, видимо, в старые добрые времена тут проводились первомайские и ноябрьские демонстрации, а также парады в честь Дня Победы. По середине площади остался стоять Владимир Ильич в бронзе, которого тут не поменяли на Петра Первого, в дальней части площади имелся сквер-островок, подобный тому, который много лет был у нас на площади Восстания напротив Московского вокзала. Там можно было снять дешевую путану. В местном сквере я не заметила ни одного живого человека, из-за сезона растительность было не рассмотреть, только белела обнаженная девушка с кувшином в мраморе.
Одним из зданий на площади оказалась гостиница, на первом этаже располагались ресторан и казино. Что имелось в виду под этими словами, нам предстояло выяснить чуть позже. Кроме этих заведений, нам с гордостью продемонстрировали здание городской администрации, где раньше, естественно, размещался горком партии, а теперь вывеска слева зазывала лечиться от венерических заболеваний (конечно, за один день), справа предлагали установить бронированные двери из всех сортов дерева. Я решила обязательно зайти в эту фирму и взглянуть на продукцию. Впервые услышала о бронированных деревьях.
На площади также стоял научно-исследовательский институт, цвета стен которого было не рассмотреть из-за вывесок рекламирующих себя фирм (там была и стоматология, и чистка кармы, и продажа семян, и заточка инструмента) и центральный универмаг, выстроенный в форме египетской пирамиды. Как нам объяснил сопровождающий, местный архитектор (тогда – зять первого секретаря горкома партии) в свое время получил премию за оригинальный проект.
В гостиницу мы вошли вслед за лейтенантом, при появлении которого тетка с видом профессиональной прохиндейки, сидевшая за стойкой, тут же расплылась в слащавой улыбке. За спиной тетки висели портрет президента, лосиная голова со стеклянными глазами и большой плакат с изображением русской красавицы в кокошнике с караваем. На плакате сверху красовалась надпись: «Добро пожаловать!».
– Здравствуйте, Николай Михайлович! Давно к нам не захаживали. Совсем забыли.
Всем своим видом тетка излучала радость, хотя, как мне почему-то показалось, в душе она повторяла рефреном: «Чтоб ты сдох и век тебя не видеть».
– Нужно разместить представителей Санкт-Петербурга, – объявил лейтенант тоном, не принимающим возражений. – Это мои коллеги из петербургского управления, – ребята изобразили легкий поклон, от чего у тетки глаза полезли на лоб. Видимо, отродясь не видела кланяющихся ментов. – Это журналисты. – Николай Михайлович показал на меня, Пашку и Татьяну. – Это… сопровождающие. – Он показал на Кактуса и компанию.
– По скольким номерам размещать? – Тетка быстро пришла в себя.
– Три двухместных, один трехместный, – сказала я.
– В трехместный кого? – спросила у меня тетка.
– Нас, – я кивнула на Татьяну и Пашку.
Тетка кашлянула.
– Они – журналисты, – заметил один из сотрудников органов с самым невозмутимым видом, словно это объясняло, почему две женщины намерены жить с одним мужчиной.
– Понятно, – кивнула тетка. Видимо, новые веяния дошли и до этих мест.
Вскоре нам вручили ключи и объяснили, как найти номера. Никаких носильщиков тут, конечно, не было. Но с таким количеством крепких мужиков…
– Вы тут размещайтесь, – сказал Николай Михайлович, – отдыхайте с дороги. По городу прогуляйтесь немного. А я часика через полтора подойду и как раз поужинаем.
Хочу заметить, что дело происходило вечером в четверг. Всю неделю мы работали с повышенным энтузиазмом, органы оказали содействие, чтобы сюжетов хватило и на пятницу, а то и на понедельник. Ребята в холдинге потом «склеят». «Криминальная хроника» почти никогда не идет в прямом эфире, и я комментарии записываю заранее. Так что, надеюсь, с эфиром все пройдет нормально. Заняться кладоискательством мы планировали завтра с утра.
В нашем номере оказались три односпальные кровати, видавший виды стол, на котором кое-кто даже оставил память о себе (из трех букв), два стула. Бельишко, судя по изношенности, давно пора было пустить на тряпки. Хотя что я хочу? Не в Европах. Правда, в Париже мне довелось один раз пожить в жуткой гостинице с рваными полотенцами. Зато здесь полотенца вообще не полагались. Мыло тоже. Но мы, зная, куда направляемся, прихватили все с собой. И, естественно, кипятильники (два) со своей посудой. Все-таки мы с Татьяной выросли в советские времена, а советский человек не мог поехать в командировку, не прихватив с собой кипятильник, кружку, ложку, нож, чай, сахар и т. д. в соответствии с личными потребностями и предпочтениями. У Татьяны с собой еще имелся небольшой контейнер с маленькими мышками для питания змей. Мышек она покупает оптом, хотя я ей давно советую их разводить. Не исключено, что в этой гостинице питание для Татьяниных змей придет само. Причем гораздо более крупных размеров, таких, что одной змее будет не под силу его заглотить. Посмотрим.
– Холодильника нет, – поразилась Татьяна, в последние годы много поездившая по заграницам и привыкшая к несколько другим условиям.
– И телевизора, – добавил Пашка.
– Таня, зачем тебе холодильник? – спросила я. – У нас нет скоропортящихся продуктов. И за окно можно вывесить в сетке. Чай, не лето. Паша, ты когда в последний раз смотрел телевизор? По-моему, ты смотришь только в камеру.
– Мы с Василием смотрели, – сообщил оператор. Оказывается, они с большим интересом ознакомились с версией охранников, вызволенных нашим коллегой Ленькой из вытрезвителя. Пашка-то сразу догадался, с каким привидением встретились мужики. Потом с Василием строили версии, как я доставила несчастных в скверик.
– Обойдетесь без холодильника и телевизора, – сказала друзьям и стала распаковывать вещи. Правда, взяла с собой немного. Сумки составили в стенной шкаф при входе. Туда же на верхнюю полку загрузили драгоценную камеру.
Пашку мы первым отправили в душ на разведку. Он у нас привычный к холодной водичке – если тут окажется только такая. Однако подача воды нас приятно удивила – горячая была, и напор хороший. Мы с Татьяной тоже приняли душ, потом решили сходить в гости к остальным членам компании и обсудить планы на вечер.
На совещание собрались в комнате милиционеров. Им выделили люкс: полутораспальные кровати, просиженные кресла, не штопанное белье, графин и два стакана.
Сотрудники органов считали, что им лучше встретиться с Николаем Михайловичем и поговорить без нашего присутствия.
– Потом отчитаемся, – отрапортовали представителям коза ностра.
– Юля, дай им диктофон и научи пользоваться, – сказал Кактус. – Ты захватила запасные?
Я взяла аж целых три, не говоря про батарейки и кассеты.
– Вы сомневаетесь, что мы… – открыли рот сотрудники органов.
– Только в вашей памяти по утру, – ответил Кактус. – Я и в своей не уверен. Вы же с этим лейтенантом не чай пить будете?
Милиционеры подозревали, что крепость напитков будет градусов на сорок повыше.
Кактус тем временем опять повернулся ко мне и предложил на сегодняшний вечер разделиться – на две компании. Трое его подчиненных пойдут сами по себе, а он, Пашка и мы с Татьяной сами по себе.
– Куда? – спросила я.
Кактус считал, что следует начать с заведений, расположенных в одном здании с гостиницей, то бишь ресторана и казино. Сесть в разных углах зала и смотреть за обстановкой. Это все-таки центр города, значит, тут должны собираться лучшие люди. За вечер можем выяснить, где еще есть кабаки, куда ходит народ. Хотя в этом городе их не должно быть много.
Немчура должна ходить в центр, а не шастать по окраинам. Небось предупреждали их перед поездкой в Россию об опасностях, которые тут поджидают иностранных туристов.
– Дима, ты забыл, что это не туристы, а аферисты! – напомнила я. – Это шайка под предводительством международного торговца антиквариатом, которая прибыла сюда, чтобы незаконно вырыть клад, потом вывезти его из страны и сбагрить старинные русские драгоценности где-нибудь за бугром, нагнав туману с их историей.
– Но немцы не могут не пить пиво по вечерам, – заметил Кактус. – Не могут сидеть по номерам и читать книги по кладоискательству! Кстати… А они ведь должны были разместиться в нашей гостинице! Навряд ли в этой деревне есть еще одна.
Я считала точно так же, более того, не сомневалась, что номера в основном берут на два часа, и наше появление для ряда граждан окажется нежелательным. Хотя если немцы живут здесь, то благодаря им и нам администрация перевыполнит план на месяц вперед – по заполняемости. Правда, при этом и потеряет в реальных деньгах.
Они могли разместиться и в частном секторе. Хотя все-таки нет. Иностранцы же у нас должны регистрироваться – в визу гостиница проставляет штамп. Но это обычным туристам. Эти же – аферисты. Я вообще не удивлюсь, если они окажутся с русскими документами.
Читать бесплатно другие книги:
