Африканская охота для дам Жукова-Гладкова Мария
Лешка многозначительно посмотрел на меня.
– Не могли бы вы разносить самолет уже по приземлении, а то нам всем нужно в Африку, – вежливо попросила я.
– А мне куда же?! – воскликнула тетка. – Я давно мечтала на тигре покататься!
– Бедный тигр, – тихо сказал мой сын.
Из носовой части самолета появился еще один француз в летной форме. Как и первый, он опешил при виде спящего Сереги с пакетом на причинном месте. Затем оба француза стали тихо о чем-то переговариваться. Я в состоянии объясниться на французском, поэтому прислушивалась к их беседе, но, к сожалению, ничего разобрать не смогла.
Их беседу прервала наша соотечественница, своим визгливым голосом спросив, получит она наконец нужный ей пакет или нет. Второй француз только хотел что-то ответить, как в наш многострадальный салон с воплем ворвался какой-то мужик (судя по крикам – иностранец, причем немецкоговорящий), за ним неслась громко визжавшая Верка (но, по-моему, она работала на публику, Верку-то голыми руками не возьмешь), следом летел здоровенный бугай, держа в руках литровую закрытую бутылку водки. Мужик на чистом русском грозился прибить женщину легкого поведения Верку и проклятого фрица. Причем грозился он, используя вполне определенные выражения, понять суть которых мог лишь истинно русский человек.
Успевшие задремать иностранцы опять проснулись. Не придется ли Эр Франс платить им компенсацию за моральный ущерб? Но так им и надо, тут же подумала я про французскую авиакомпанию. Вечно морят людей голодом на многочасовых перелетах!
Иностранец, Верка и их преследователь неслись не по нашему проходу. Или Верка забыла, с какой стороны сижу я? Или это иностранец выбрал неправильную дорогу? Но он быстро исправил ошибку: сделал крутой поворот у туалетов в конце салона и понесся по нашему проходу, перегороженному мощной кормой коллекционерки пакетов. Коллекционерка развернулась и уперла руки в боки. Стояла она твердо. Мимо нее иностранцу было не проскочить. Бедняга (а он был невысокого росточка) уперся лицом в пышную теткину грудь и, видимо, почувствовал себя младенцем, которого мама сейчас спасет.
Верка увидела меня, каким-то немыслимым образом просочилась мимо тетки и плюхнулась на колени Афганцу, сидевшему передо мной.
– Спасайте! – выдохнула она. – Маньяк какой-то попался.
– По маньякам – это к Витьку, – изрек Афганец и вежливо попросил Веру покинуть его колени, не предназначенные для переноса и удержания тяжестей.
Верка даже не возмутилась, быстро перелезла к Вовчику и уже оттуда показала язык преследователю, затормозившему в проходе перед обнимающимися теткой и иностранцем. Французы в летной форме стояли, раскрыв рты. Серега издал очередную трель молодецкого храпа.
Я вдруг поняла, чт все-таки заставило мужика с бутылкой водки затормозить и временно замолчать: он заметил пакет, своеобразно пристроенный на Серегином теле. Бутылку мужик опустил, иностранец тем временем стал поворачивать коллекционерку, словно в танце, и вскоре она оказалась затылком к преследователю. Иностранец же почувствовал себя в относительной безопасности рядом с представителями авиакомпании. Хотя я на его месте на них особо не рассчитывала бы.
– Что случилось? – спросила я шепотом у Верки, пока все собравшиеся приходили в чувство.
Верка просунула нос между креслами Афганца и Вовчика и сообщила нам с Сашкой, что «этот маньяк», оказывается, терпеть не может бундесов и считает Верку предательницей за то, что она только попыталась совершить с бундесом грех прелюбодеяния. Псих вспомнил сорок первый год и прочитал летящим первым классом пассажирам лекцию о подвиге советского народа в Великой Отечественной войне. Выступал он на русском, а русских в первом классе летит только трое, считая маньяка. Бундес – Верка кивнула на несчастного, – правда, неплохо владеет русским и суть речи и, главное, угроз, понял. Почему-то он воспринял их всерьез, а когда маньяк замахнулся на него бутылкой водки, вскочил и побежал спасаться в туалете. Но оба туалета были заняты, поэтому бундес понесся вниз (первый класс в некоторых моделях «Боинга» находится как бы на втором этаже), Верка последовала за ним, чтобы не потерять ценного клиента, а маньяк – за нею.
– А с чего все началось-то? – спросила я. – Отчего наш завелся?
– Да мы орали – «дружба – фройндшафт», – сообщила Верка. – Помнишь, как в советские времена, когда к нам в школу приезжали немецкие друзья?
Афганец, внимательно рассматривавший очередного маньяка, заметил, что он слишком молод для участия в Великой Отечественной войне, даже в качестве сына полка.
–Может, у него на войне дедушка погиб? – предположил Сашка.
– А ты поинтересуйся у него самого, – ехидно предложила Верка.
Сашке что – он поинтересовался, демонстрируя свои самые лучшие качества, в частности вежливость и уважение к старшим.
Маньяк оторвался от созерцания пакета и уже собрался ответить моему ребенку, но тут встряла коллекционерка, как оказалось, обладающая великолепным слухом и слышавшая все, что рассказала Верка. Коллекционерка поинтересовалась пакетами, предлагаемыми пассажирам первого класса.
Маньяк с бутылкой перевел несколько затуманенный взгляд с Сашки на тетку (видимо, в руках он держал далеко не первую бутылку за сегодняшний вечер) и спросил:
– А тебе-то его куда надевать?
Тут встрял осмелевший бундес и на очень неплохом русском поинтересовался, зачем спящий мужчина надел пакет туда, куда… гм… куда надел.
– Он ко мне приставал, – пояснила тетка, – и я сказала ему, чт сделать.
– О! – воскликнул бундес и тут же углубился в воспоминания о своих посещениях нашей страны.
Оказывается, он всегда удивлялся богатству выражений русского языка. Однажды зимой он стал свидетелем удивительной сцены (удивительной для немца, не для русского). Мороз заворачивал под двадцать, но один из двух русских мужиков, только что вылакавших по бутылке пива, шел без шапки, держа ее в руке. Второй сказал ему, чтобы он надел шапку туда же, где сейчас находится пакет у спящего господина. Но мужик почему-то надел шапку на голову.
Немец попросил всех русских, летящих в салоне «Боинга», объяснить ему, почему тогда мужик надел шапку на голову, а сейчас другой мужик после аналогичного предложения надел пакет туда, куда просили.
– Потому что сейчас просила женщина, – исключительно вежливо сказал мой сынок. – А тогда – мужчина. Русские мужчины всегда делают то, что просят женщины. В особенности мужчины из Сибири.
– Дай-ка мне водочки хлебнуть, – сказала коллекционерка, обращаясь к маньяку.
– Стаканчик возьмите, мадам, – протянул чистый пластиковый стаканчик Витек, второй рукой судорожно листая фолиант о маньяках.
– Не могли бы вы принести стаканы, – обратилась я к французам в летной форме. – И вина, бутылочек десять. Красного.
Французы, хотя и не были стюардами, быстро закивали и поспешили удалиться. Вскоре появились стюарды с заказанным и с большим интересом посмотрели на спавшего Серегу, после чего нас поспешно покинули.
Афганец извлек из сумки свою бутылку водки и стал разливать в своем ряду. Верка, коллекционерка, я и Сашка, получивший от меня разрешение выпить капельку, предпочли французское вино. Костя так увлекся охмурением испанки, что забыл обо всем на свете. Сашка просто тихо сунул ему две бутылочки. Я радовалась: пусть братец поработает. Может, и в самом деле окупит хотя бы авиабилет. Коллекционерка опустилась на пустующее место испанки, сидевшей в Веркином кресле, бундес юркнул к ней на колени, маньяк пока оставался стоять.
– Слушайте, а тут табуретки никакой нет? – спросил он.
– Не предусмотрено, – ответила я.
– Женщина, а можно мне к вам примоститься? – осклабился маньяк. – Вон, как немчура к…
Он не успел договорить. Вернее, ему не дали. Афганец вылетел из кресла, аки ракета, и врезал ему в ухо. Маньяк рухнул на пол, и водка, которую он только что открыл, стала выливаться ему на грудь. Сибиряки не могли допустить такое зверство (в смысле – разливание водки), и сидевший за Серегой парень бросился ее спасать. Но получил в челюсть от поднимающегося маньяка. Два пацана, сидевших с ним на одном ряду, тут же бросились на подмогу товарищу. Маньяка быстро вырубили.
Внезапно я заметила, что зажглось табло: «Застегнуть ремни», а женский голос объявил по-французски и по-английски, что мы попали в зону турбулентности. Но русским было не до турбулентности.
К нам присоединилась подруга коллекционерки, которой было скучно сидеть сзади, в то время как события развивались у наших рядов.
– Нина, долго ты тут? – спросила подруга, перешагивая через валявшегося на полу маньяка.
Сибиряки уже распивали остатки водки, предварительно чокнувшись с нами.
– Дама, присаживайтесь, – предложил очнувшийся Серега. Я опять поразилась особенности парня быстро засыпать и просыпаться.
– Куда? – спросила дама, глядя на пакет.
Серегины глаза округлились, когда он увидел, что делается с его организмом, он повернулся к Витьку, с большим интересом читавшему про маньяков, и спросил, показывая пальцем на пакет:
– Откуда это на мне?!
– Ты сам его надул, – пояснил их третий товарищ.
– Не понял, – произнес Серега.
– Так мне садиться или нет? – напомнила о себе дама.
– Садитесь, – сказал Серега. Пакет захрустел.
Афганец опять предложил всем выпить за знакомство и поинтересовался, откуда дамы родом. Дамы ответили, что об их родном городе – они уверены – никто из нас никогда не слышал, даже мужики из Салехарда. Он находится недалеко от Ханты-Мансийска. Сибирь, в общем.
– Да, Сибирь у нас большая, – кивнул Витек. – Только и можно наших в Африке встретить. Или на Карибах. В лучшем случае на Канарах или в Таиланде.
– Надо бы других русских пригласить, – заметил Серега. – Тут, похоже, много наших.
– Сидеть негде, – сказала Нина. – Давайте уж, когда приземлимся, отметим по-хорошему. Правда, Танюш?
В это мгновение очухался маньяк, принял сидячее положение на подрагивающем полу (мы все-таки еще не вышли из зоны турбулентности), обвел мутным взглядом собравшихся, потряс головой. Все остальные наши уже расселись по местам, правда, не только по своим.
– И за что я в Афгане кровь проливал? – сказал мужик грустно, потом внезапно рванул рубаху на груди и продемонстрировал нам шрам длиной сантиметров десяти. – Вот! – рявкнул он. – Вы, суки, не знаете, что такое Афган! А я…
– Не ты один был в Афгане, – заметил Лешка невозмутимо.
Маньяк внезапно вспомнил, что получил в ухо именно от Лешки, и собрался было броситься на него, но тут уже я не смогла сдержаться и вытянула руку через проем, перегородив дорогу.
– Успокойтесь, мужчина! И сядьте на то место, где сидели. Вы в самом деле не один были в Афгане.
– Ты, что ли, там была?! Да ты себе представить не можешь…
– Могу. Я два года работала медсестрой.
– Лана, ты не должна ему ничего объяснять! – рявкнул Лешка.
– Лана? – переспросил маньяк, как-то странно меня разглядывая. – Неужели это ты? В восемьдесят втором ты была в Афгане?
– Ну.
– А мы еще тогда гадали, какое у тебя полное имя… – расплылся в идиотской улыбке маньяк. – И даже спорили с ребятами. Лана, ты же меня тогда выходила… Ты ведь в Афган поехала, потому что твоего парня там убили? Я помню! А потом там замуж вышла и домой уехала. Многие девчонки так вышли… Правильно! Нечего вам там было делать!
– Как это нечего? – спросила я, судорожно пытаясь вспомнить мужика. Но как тут вспомнишь? Столько лет минуло, Сашке, вон, уже пятнадцать. Да и тогда через мои руки прошло столько раненых…
А маньяк уже углубился в воспоминания на пару с Лешкой. Потом спросил, не за Лешку ли я вышла замуж в Афгане, – теперь маньяк понял, почему тот врезал ему в ухо, и претензий к нему не имел. Они, как водится у мужиков, уже хряпнули водочки за знакомство и примирение. Лешка многозначительно посмотрел на меня, но, видимо, решил не объяснять подробно своеобразие наших отношений и просто сказал, что мы не супруги и познакомились только два года тому назад. К счастью.
Последнюю фразу мужик понял по-своему и заверил Лешку, что ему здорово повезло с женщиной. Мне было приятно слушать эти речи, и я посмотрела на мужика повнимательнее. Я всегда мечтала о мужчине, для которого стану центром Вселенной. От Афганца подобного ждать не приходилось. Верка тем временем миловалась с Вовчиком, которому она иногда уделяет внимание. Бундес наслаждался обществом коллекционерки Нины, Татьяна знакомилась с Серегой, правда, по-моему, по возрасту она годилась ему в матери. Он вроде бы тоже это понял, но из природной вежливости не решался сказать женщине, что поторопился с приглашением познакомиться поближе.
Сидевший ряом со мной Сашка зевнул. Вообще-то неплохо было бы и поспать. День у нас был долгий, выпито уже немало, утром хочешь не хочешь – все равно поднимут…
Маньяк, которого звали Володей, предложил Лешке и Вовчику, не желавшим спать, отправиться к нему наверх, в первый класс, – чтобы не мешать Ланочке. Верка высказала пожелание составить мужчинам компанию. Наблюдая за выражением ее лица, я поняла: она уже просчитывает варианты. Раз Володя с приятелями летят первым классом, значит, у них имеются неплохие бабки. Вообще-то у всех, кто летит на сафари, есть бабки (за исключением Кости, конечно), хотела напомнить я ей, но сдержалась. Верка мне подмигнула и покинула салон вместе с тремя мужчинами.
Сибиряки также устроились на ночлег, прикрыв свои внушительные телеса пледами, Нина с бундесом, нежно воркуя, заняли места Афганца и Вовчика, Таня отправилась на свое. Костя с испанкой уже спали.
Предполагаю, что иностранцы, которым не повезло лететь с нами одним рейсом, вздохнули с облегчением.
Глава 2
28 декабря, вторник.
Африка, Замбара
Спала я крепко: видимо, сказывалась усталость. Когда нас разбудили, чтобы накормить, Сашка сообщил, что француз в летной форме всю ночь шастал мимо наших рядов и что-то высматривал.
– Ты что, не спал?
– Так, дремал, – отмахнулся ребенок. – Завтра посплю. В школу же не вставать.
– Француз, наверное, думал, что мы еще что-то можем учудить, – улыбнулась я.
А вообще, было интересно: будет нас ждать кто-то на земле или как? С другой стороны, мы приземляемся не во Франции, а в Замбаре… Да и что нам можно предъявить? Нарушение общественного порядка? Ну, пусть предъявляют.
Не стоило также опасаться, что Эр Франс закроет свои представительства в России: слишком большая выгода. И вообще, давно пора привыкнуть к русским, летящим на отдых или с отдыха. Вон пассажиры-иностранцы помалкивали. Наверное, никогда так весело не летали. Будет что рассказать родственникам.
Когда стали подавать завтрак, Лешка, Вовчик и Верка вернулись в наш салон. Бундес, расцеловавшись с Ниной, поплелся в свой первый класс, Нина – в конец салона. Верка опустилась в кресло за моей спиной. Я обратила внимание, что и она, и парни выглядят мрачнее тучи. Я повернулась к Верке, просунув нос между своим и Сашкиным креслами.
– Что, мало заработала? – спросила я.
– Две штуки точно, но вроде больше, – прошептала она. – Но не в деньгах дело.
Я лишилась дара речи. Чтоб у Верки – и не в деньгах… Это что-то новенькое!
– А в чем? – сунул нос в тот же проем Сашка. – Как вас понимать, тетя Вера?
– Я пока не считала.
– Как это? Сперли, что ли, то, что плохо лежало?
– Не совсем, – ответила Верка и зашипела: – На земле все расскажу. Только барахло свое быстро собирайте! Чтобы выйти первыми. Вы переодеваться хотели в салоне? Сейчас пожрете – и начинайте, чтобы потом время не тратить. И Косте скажи.
Мы все посмотрели в сторону моего братца. Он продолжал оживленно болтать с баронессой. Или она маркиза? Я была так заинтригована Веркиным рассказом, что даже запамятовала.
По нашему проходу опять шел знакомый француз, успевший надоесть Сашке за ночь. Он что тут, нечто типа службы безопасности? Мой ребенок меня опередил и вежливо поинтересовался, почему господин не спал ночью.
– Я не имею права спать, – вежливо ответил месье на английском. – Я обязан раз в сорок минут проходить по салонам.
– Следить за порядком?
– Не совсем, – улыбнулся он, кидая опасливый взгляд на сибиряков, в этот момент лечивших головную боль пивом. – Я должен слушать, например, не появилось ли каких-то посторонних шумов, не дай господь – течи или других неполадок.
– А вы кто? – спросила уже я.
– Бортинженер. Я выполнял свои обязанности, – гордо объявил он.
– Спасибо, – поблагодарила я француза за информацию и подумала: если бы наши бортинженеры так относились к своим обязанностям, возможно, у нас падало бы меньше самолетов.
Афганец со своими корешами и наша семья с Веркой переоделись в прихваченные в салон шорты и майки и были готовы к выходу из самолета задолго до приземления. Но меня не оставляла навязчивая мысль: что произошло ночью в первом классе?
Стоило самолету приземлиться, как к нам с Сашкой повернулся Афганец и тихо сказал:
– Быстро берите манатки – и к выходу. И занимайте всем нашим очередь на паспортный контроль.
– Костя, – прошипела я, перегибаясь через Сашку, – хватай маркизу в охапку. Или лучше прямо сейчас договаривайся о встрече в Хабебе. Ты выяснил, куда она двигает дальше?
Оказалось, что первую ночь мы все ночуем в одном отеле – пятизвездочном «Мелиа Хабебе». Оттуда мы должны двигаться в охотничий лагерь, где проведем следующие три ночи, потом три дня будем ездить по национальным паркам и, наконец, отдохнем недельку на берегу океана.
Сама я никогда бы не поехала в охотничий лагерь. Ну, по национальным паркам покататься, на зверей африканских в живой природе посмотреть – еще куда ни шло, фотографии и видеозапись останутся, но охота меня никогда не привлекала. Однако мужики жаждали пострелять и в Африке. Поэтому я сделала комбинированный тур. Чаще всего, правда, делается неделя по национальным паркам и неделя на берегу океана. Или уж чисто охотничий тур, но охота всегда значительно дороже.
Я сразу же сказала Афганцу, что лучше и не пытаться везти свое охотничье оружие. И у нас мороки много, и у них. Немцы, правда, свое везут, но их Германия – это не Россия, у них с оформлением проще. В охотничьих лагерях можно взять оружие напрокат – в зависимости от того, на кого будешь охотиться. Также следует купить лицензию на отстрел того или иного зверя. Афганец сказал, что по прибытии в лагерь они с пацанами уже на месте решат, что будут делать.
Организуя тур, я специально выбрала лагерь, стоящий на берегу небольшого озера – чтобы мы с Веркой смогли позагорать и покупаться, пока мужики займутся одним из своих самых любимых занятий. Или это все-таки будет охота по-русски? С национальными особенностями?
Маршрут следования испанки частично совпадал с нашим, и она уже думала кое-что изменить в своем. «Костя неплохо поработал», – подумала я. Может, у нас с Сашкой скоро появятся родственники в Испании? Но тогда кто будет заниматься домашним хозяйством?
Паспортный контроль прошли быстро (виза для въезда в Замбару не требовалась), никакой санконтроль нас не ждал и прививочные сертификаты не спрашивал. Однако Нина с Таней и сибиряки, летевшие через Москву, сообщили нам, что там санконтроль был (уже после таможни и регистрации билетов, когда всем были выделены места) и проходил чисто по-русски. Нет сертификата о прививке от желтой лихорадки – даешь сто баксов санинспектору. Все – в самолете.
Таможню мы тоже прошли быстро, так как ни у кого из наших с собой не было охотничьего оружия (про другое молчу, но африканцев интересовало вполне определенное, которое везут охотники), потом я узрела табличку встречающей туристической фирмы.
Рядом с ней стояла русская баба лет сорока пяти, загорелая до черноты, и мулат лет двадцати пяти. Я представилась как директор питерской фирмы.
– А я – Оля, с которой вы переписывались по электронной почте, – сказала женщина. – Добро пожаловать в Замбару.
– А вы тут постоянно живете? – спросила Таня.
– Уже двадцать шесть лет. Вон сыну двадцать пять.
Мулат улыбнулся, демонстрируя великолепные зубы. Нина с Таней осмотрели мулата так, словно покупали коня на базаре. Вроде бы остались довольны.
– Автобус ждет или тут такой же бардак, как в России? – встрял Афганец.
– Ждет, – сказала Оля. – Лана, ваши все вышли? По-моему, русские еще не все. – Оля быстро пересчитала наших, стоявших кучно. Тут были Афганец с компанией, наша семья (Костя распрощался с испанкой до вечера), Верка, Нина с Таней, шестеро сибиряков и Володя с приятелем.
– Те, кто через мою турфирму оформляли тур, все здесь.
– Джон, проводи Лану к автобусу, а я других подожду, – попросила Оля сына.
– Больше никого не будет, – твердо сказал Володя.
– Не хватает одного человека. – Оля сверилась со списком.
Я тут же вспомнила, что в нашем салоне летел кто-то еще из русскоговорящих, подававший реплики с заднего ряда. Но не успела ничего сказать: Володя подхватил Ольгу под руку, отвел в сторонку и что-то тихо ей объяснил. Она кивнула, и мы тронулись к автобусу.
Чернокожий шофер на пару с Джоном быстро закидали наши сумки в нижнее багажное отделение, расположенное под салоном автобуса, а мы загрузились в салон, где работали кондиционеры. Без них в автобусе нас всех хватил бы тепловой удар.
Я специально села впереди, рядом с Ольгой, чтобы обсудить детали нашего предстоящего отдыха. Конечно, это будет не последний наш разговор: ведь я собиралась и дальше гонять группы по этому маршруту. Наши сразу же начали отмечать успешное приземление – в исконно русских традициях.
– Лана, что случилось? – очень тихо спросила меня Ольга.
Я пожала плечами. Я сама пока ничего не понимала. Правда, особо не волновалась: мои туристы все были на месте.
– С русскими всегда какие-нибудь проблемы – или заморочки, как вы говорите, – вздохнула Ольга.
Она представляла крупнейшую в Замбаре турфирму «Замба-турс», фактически контролирующую туристический рынок страны. В ней работали люди, знающие английский, немецкий, французский, испанский. Теперь появился спрос и на русский. Таким образом Ольга и ее сыновья оказались в туризме. Ольга по профессии – маляр-штукатур. Родилась она в Перми, потом отправилась покорять Москву, в институт не поступила, закончила ПТУ. Ее общежитие находилось рядом с общежитием иностранных студентов. Так она и познакомилась с отцом Джона. Немало ее подружек связали свою судьбу с чернокожими парнями. Оля думала недолго: шансов выйти замуж за москвича практически не было – они женились на своих, на москвичках, возвращаться в Пермь не хотелось, в особенности после Москвы, где можно было свободно покупать вожделенную колбасу и прочие радости советского народа, которые в те годы в Перми в свободной торговле не появлялись.
Джон-старший обещал любимой девушке бананы в неограниченном количестве (а в годы банановых лишений советского народа это было серьезным аргументом) и вечное лето (а Оля практически каждую зиму подолгу болела, насморк же ее преследовал с октября по май). Ольга согласилась и поехала. Все пермские родственники, правда, были в шоке и контактов с блудной дочерью поддерживать в дальнейшем не пожелали. На Олины письма никто не отвечал.
Джон оказался третьим сыном крупного местного землевладельца. На богатое наследство рассчитывать не приходилось, но Олины запросы были достаточно ограниченными: не привыкла она шиковать в России шестидесятых и семидесятых. Было тепло (даже жарко), и Оля вначале дико сгорала, но потом кожа и весь организм приспособились к местному климату. Одежды требовалось немного, земля была плодородной. Муж, получивший диплом врача в Советском Союзе, помогавшем своим чернокожим друзьям, хорошо устроился на родине и быстро стал уважаемым человеком. Оля родила ему троих детей, какое-то время занималась только домашним хозяйством. Сейчас дети выросли, ей стало скучно, вот она и отправилась в туризм.
– Иногда, правда, хочется все бросить, – призналась она. – Когда русские что-нибудь отчебучат. Но у меня трое сыновей. Вот старшего, Джона, женили, а другим еще предстоит платить выкуп за невест…
Как пояснила Ольга, ее муж привез в свое время жену из России в первую очередь потому, что отец не стал бы тратиться на большой выкуп за невесту. Взяли бы, так сказать, самую дешевую. Или ходил бы в холостяках, пока сам не заработает на выкуп. Сейчас русские дают хорошие чаевые, это должно помочь. Если же ей удастся женить сыновей на русских – вообще будет здорово.
От Ольги я узнала интересную вещь: в последние годы переменчивая мода выкинула в Замбаре очередной фортель – по новым канонам красоты женщина должна быть светлокожей. Когда Ольга приехала в страну, ничего подобного не было. Джона, наоборот, осуждали за то, что он женился на белой. Но теперь, если бы у Ольги была дочь хотя бы такого цвета кожи, как Джон, они смогли бы получить за нее большой выкуп. Его хватило бы на выкуп за невест двум сыновьям – при условии, что те будут чернокожими. Но сыновья тоже хотят жениться на белокожих…
– Интересно тут у вас, – заметила я.
– У вас интереснее, – улыбнулась Ольга. – Мы ведь тоже телевизор смотрим.
– Наши каналы какие-нибудь ловите?
– Ловим, и с каждым годом все больше. Так что мы в курсе происходящего. Кстати, Лана, предупредите мужчин, чтобы они обязательно пользовались презервативами, хотя местные жрицы любви будут настаивать на обратном.
– Что?! По-моему, жрицы любви во всех странах как раз настаивают на предохранении.
– Наши тоже – с черными мужчинами. А от белых они хотят родить. Но у нас тут СПИД… Да что я вам объясняю? Много умирает людей, много больных. Однако желание иметь светлокожих детей у наших женщин перевешивает. Вы сами убедитесь: белокожим мужчинам готовы отдаться не только профессиональные жрицы любви. И сами мужья готовы предложить своих жен белым мужчинам. Я говорю вам об этом, потому что дорожу своей работой. Если туристы из России будут болеть после поездки к нам, поток приезжающих прекратится…
Я, признаться, в этом сомневалась.
– …и мы с моими мальчиками лишимся работы и хороших денег.
– А все ваши сыновья работают в турфирме?
– Да. Не зря я учила их русскому языку. Очень пригодилось.
Я заметила, что Джон говорит совсем без акцента. Ольга пояснила, что это типично для негров – строение речевого аппарата у нас похожее (подтверждалась информация Витька, спеца по маньякам), а в языке их отца нет так называемых напряженных звуков.
Обо всем этом Ольга узнала от англичанина, работающего в их турфирме. Он в свое время женился на чернокожей девушке и остался в стране, куда приехал работать по контракту.
– Шпион, что ли, бывший?
– Он не признается, – улыбнулась Ольга.
В это время мы подъехали к нашему отелю. Чернокожие юноши бросились к нашим сумкам и чемоданам, надеясь заработать по доллару. Правда, пьяные русские, «тепленькие» после самолета, случалось, давали и по сотне. Поэтому русских клиентов любили и старались угодить им. Если одновременно подъезжали автобусы с нашими туристами и, например, немцами, все носильщики наперегонки неслись к нашим. Приятно!
За стойкой портье стояли красивые мулатки. Признаться, я никогда раньше не видела красивых женщин негроидной расы и не считала супермодель Наоми Кэмпбелл красавицей. Но тут девочки оказались просто супер. Интересно, какая кровь в них смешалась?
Правда, несмотря на пятизвездность отеля и репутацию сети «Мелия» в мире, работали они не очень быстро. Джон, самый расторопный из местных, им активно помогал. Носильщики стояли в боевой готовности, сверкая белозубыми улыбками. Сибиряки, как я слышала, уже обсуждали, когда звать девчат к себе. Услышав их, Ольга повторила им то, что говорила мне, только с бльшим количеством впечатляющих примеров. В частности, описала все симптомы СПИДа. Потом добавила, что работающие за стойкой портье девочки – не для постели, для этого имеются другие. И эти девочки по желанию клиента пригласят тех.
– А если мы хотим этих? – спросил Витек.
– Я повторяю: эти девочки…
– Ладно, тетка, – по-свойски хлопнул Ольгу по плечу Серега, – мы сами разберемся.
Ольга повернулась ко мне. Я пожала плечами. В этих «мероприятиях» я участвовать не собиралась. Не мое дело – вмешиваться в личную жизнь клиентов. Об опасностях предупредить их я обязана. Их предупредили. Все, моя функция выполнена.
Ольга попыталась предупредить наших еще о каких-то опасностях, подстерегающих белых в Замбаре, но ее больше не желали слушать. Она махнула рукой.
Мы договорились с Ольгой, что она заедет за нами завтра с утра, чтобы мы смогли переместиться к охотничьему лагерю.
– А экскурсии по городу какие-нибудь предусмотрены? – подала голос Нина.
– Желаете в местных ресторанах поспрашивать пакеты для… гм… неусвоенного обеда? – уточнил Афганец.
– Нет, – серьезно ответила Нина, – я собираю только пакетыавиакомпаний. Но надо же культурно просвещаться? Зачем люди ездят в Африку?
– Ну, кто за чем, – резонно заметил Володя, взглянул на Ольгу и попросил пояснить, зачем сюда прибывают русские туристы.
В основном народ интересуют национальные парки, реже – охота, потому что это очень дорогое удовольствие. Трехдневное проживание в охотничьем лагере обходится во столько же, во сколько десять ночей в пятизвездочном отеле на побережье. И это без лицензий на отстрел животных.
– Как здесь обстоит дело со взятками? – спросил Лешка.
– Как и в России. И даже лучше, – улыбнулась Ольга. – Без взятки нельзя получить ничего. Со взяткой – все, что угодно. И все выпрашивают деньги везде, где только можно.
– А вы говорили, что эти африканки не для койки. – Серега кивнул на стойку портье. – Договоримся.
Витек уже шагнул к трем девочкам и приступил к обсуждению цен на «услуги». Несмотря на то что он говорил по-русски, а девочки из нашего языка выучили пока всего несколько фраз, они его прекрасно поняли. Я не стала дожидаться окончания торга и велела своему семейству, включая Верку, двигать наверх. У нас с нею был забронирован двухместный номер, такой же – у Кости с Сашкой.
– Я хочу узнать, почем здесь бабы, – объявила Верка на весь холл.
– Вера, вы разве… – открыл рот Володя, странно посмотрев на подружку.
– Я не «разве». Просто цена интересует.
– Ну, если бы вы вдруг согласились с чернокожим мужчиной, – заговорила Ольга, хотя ее и не спрашивали, – то получили бы раза в три больше девочек-администраторов.
– Так, накинем за квалификацию, за вредность… – подсчитывала Верка вслух. – Буду брать в десять раз больше. Витя, за сколько они дают?
– По пятьдесят баксов, – повернулся сибиряк. – Мы торгуемся за сотню оптом.
– Я беру не меньше тысячи за раз, – объявила Верка и, провожаемая ошалелыми взглядами Ольги, Джона, Нины и Тани, тронулась к лифту. Мужчины из группы уже знали Веркины обычные расценки и отреагировали нормально.
Мы дали мальчикам по доллару, они поклонились и удалились, сверкая белозубыми улыбками.
– Ну?! – спросила я у Верки. – Что же было в самолете?
– Володькиного приятеля зарезали, – спокойно объявила Верка, раздеваясь. От ее утренней сумрачности не осталось и следа.
Я молча опустилась в кресло, подружка тем временем уже полностью скинула одежду и объявила, что в душ пойдет первой.
– Нет, ты мне вначале объясни, что там произошло. Как его зарезали? Где? Где он сейчас?
– Зарезали в туалете, – сказала Верка. – Ну, то есть не зарезали… Лана, я не знаю, как это правильно называется: из него торчала такая тонкая острая дрянь… Спица не спица…
Когда компания, состоявшая из Володи, Верки, Афганца и верного телохранителя Вовчика поднялась в первый класс, Володин приятель Коля, которого я впервые увидела сегодня, сказал, что Романа что-то больно долго нет. Приятель думал, что Роман был с Володей в экономическом классе. Володя забеспокоился, попросил Колю вспомнить, давно ли Роман ушел. Коля считал, что тот пошел в туалет.
Володя сграбастал Верку, сказал, что она для него будет прикрытием, и потащил в нужном направлении. Прикрытие, правда, не требовалось, так как все в салоне уже спали. Один туалет был занят. Володя с Веркой постояли напротив двери минут десять, обнимаясь, как пара влюбленных, но о связи с женщиной Володя, по мнению Верки, в те минуты не думал совсем. Он вполне мог бы так же обниматься с мужчиной или с каменной статуей. Володя напряженно прислушивался, даже прикладывал ухо к закрытой двери.
Затем он велел Верке не отходить в сторону и прикрывать его, извлек из кармана нож, выдававшийся во время ужина в самолете, и дверь открыл.
«Интересно, зачем он его прихватил? Или без какого-либо ножа мужик чувствует себя голым?» – подумала я.
– Знаешь, мы бы с тобой так быстро не справились, – вынуждена была признать Верка. А у нас с ней имелся немалый опыт открывания дверей, в которые нас не хотели пускать.
– Ты выяснила, откуда взялся этот Володя и с чем его едят?
– Нет! Когда бы я успела? Не до того было.
– Ладно, продолжай. Что дальше?
Володя распахнул дверь – и тихо выматерился. Хотел оттолкнуть Верку, но разве Верку оттолкнешь, если она желает что-то увидеть?
Она увидела все, что хотела. Володя тоже. Он уже хотел закрыть дверь, когда Верка сообразила: мертвому бумажник больше не нужен. Верка всегда очень хорошо соображает, когда речь идет о деньгах. Но Володе она, конечно, подала мысль под соответствующим соусом: не надо оставлять документов парня. Володя идеей мгновенно проникся, сам вытащил из кармана убитого бумажник и паспорт и вручил их Верке, сказав: «Пусть пока у тебя побудут».
– И ты взяла?!
– А как же?!
Паспорт Верка, правда, уже спустила в унитаз (в нашем салоне), бумажник, находившиеся там водительские права и кредитки – в еще один (тоже в нашем салоне), а бабки сложила и сунула в лифчик. Когда переодевалась утром, перепрятала в сумку.
Тут она как раз извлекла их из сумки и пересчитала.
– Негусто, – расстроилась подружка. – Всего пять тысяч баксов. И рубли – какая-то мелочь. Что это он так мало с собой взял?
– А ты больше взяла?
– Ну, я всегда на месте заработать могу.
– Судя по тому, что рассказала Ольга, тут и белые мужики могут неплохо подзаработать.
– Ты думаешь, мужик об этом знал? Он тут работать собирался? Кстати, Костика надо правильно сориентировать. Будем вместе ему подыскивать негритяночек.
– Еще не хватало! Подцепить СПИД от какой-нибудь черной заразы! И потом, между прочим, он может и тебя заразить. Пусть не разменивается. Нам и баронессы хватит. Мы люди не гордые.
– Она – маркиза.
– Неважно.
– Как это неважно? У тебя племянники будут маркизы.
Читать бесплатно другие книги:
