Герой жестокого романа Жукова-Гладкова Мария
— Что тебе от него нужно?! — крикнула я, доведенная до белого каления, сдержаться не смогла, схватила бокал с джином и выплеснула в Сашину ухмыляющуюся физиономию. Это развеселило его еще больше.
Я быстро огляделась, схватила две подушечки, лежащие в углах дивана, и по очереди запустила в Сашу. Он хохотал, не переставая. А он случаем, не псих? — пронеслась мысль.
Теперь в его глазах плясали черти…
— Иди ко мне на колени, — пригласил он, прекращая гогот, но улыбаясь и раскрывая объятия. — Поцелуемся. Целуешься ты неплохо.
— Пошел вон, — процедила я.
— Куда? Это ж моя квартира!
Я не знала, что ответить. Саша тем временем переместился на диванчик, приобнял меня, я попыталась вывернуться, но не тут-то было, хватка у него железная…
Правда, сопротивлялась я недолго… Его губы накрыли мои, я сделала еще одну попытку вырваться, но больше мне этого делать не хотелось… Не знаю уж, как целуюсь я, но он это делал так, как ни один парень, с которыми доводилось встречаться мне… Как и час назад в коридоре, я на несколько мгновений отрешилась от реальности.
Оторвавшись, Саша глянул мне в глаза, потом крепко прижал меня к себе, снова поднял мое лицо к своему и опять поцеловал. Я млела… И готова была на все, что он только захочет… Только бы захотел, правда.
После того, как он остановился во второй раз, я прочитала в его глазах сожаление, но не успела спросить, чем оно вызвано. Саша опять посмотрел на часы и сказал:
— Пора. Звони отцу.
Я врезала кулаком ему по груди. Я не знала, как мне себя с ним вести. За кого он меня принимает? Как он меня воспринимает? И я, идиотка, позволила ему… себе… Он же издевается надо мной!
Саша тем временем встал, сходил в прихожую и вернулся с аппаратом на длинном шнуре, поставил его передо мной и кивнул. Сам опустился в кресло напротив.
— На мобильный, — подсказал только.
— Обойдусь без твоих подсказок.
Правда, я не стала объяснять, что нового домашнего номера отца не знаю — только сотовый и рабочие.
— Кстати, а что я должна ему сказать? — уточнила я, в глубине души надеясь, что Саша предложит мне сегодня остаться у него.
— Что ты у меня в гостях.
— И?
— Просто скажешь, что ты у меня в гостях. Думаю, этого будет достаточно. — Саша издал смешок.
Ну и что тут веселого?
В общем, я позвонила.
— Что еще, Ксения? — рявкнул папа. Он был явно недоволен и не рад меня слышать. — Мне сейчас очень некогда. Перезвони завтра. Лучше послезавтра.
Может, лучше вообще больше никогда не звонить? — хотелось спросить мне, но тут подал голос Саша:
— Она у меня, Владик.
На другом конце повисло молчание.
— Ты не ошибся, Колобок, — невозмутимо продолжал Саша. — В гости заедешь? Приглашаю. — А потом другим тоном добавил: — Давай быстро ноги в руки и ко мне. А то дочка тебя уже заждалась.
И продиктовал адрес. Я на всякий случай запомнила.
Папа приехал через двадцать минут, на протяжении которых мы с Сашей перекинулись лишь парой слов. Я не знала, чего ждать от появления отца. И как он воспримет то, что я оказалась здесь… Ведь дядя Леня, наверное, завтра, то есть уже сегодня, ему все расскажет. Надо бы поговорить с ним, мелькнула мысль. И предупредить. Хотя о чем? Нет, дядю Леню я вообще упоминать не буду. Не хочется его подставлять — сама дура, что поддалась этому змею-искусителю.
И что, в самом деле, меня ждет? Ну, наорет папа. Так поорет и перестанет. Я уже совершеннолетняя. Мне девятнадцать. Могу ехать к кому угодно и разрешения у родителей не спрашивать. Они вообще радоваться должны, что я такая положительная, о них беспокоюсь и предупреждаю, если задерживаюсь.
Я приободрилась.
Но что от отца хочет Саша? Что-то ужасное? Но ведь он не сможет удержать меня здесь силой? Папа у меня не промах. И, кстати, у него есть разрешение на ношение оружия. И пистолет всегда при себе. А у Саши пистолета нет. По крайней мере, на нем. Я бы почувствовала. Так ведь и я не буду сидеть, сложа руки. Мы с папой вырвемся, решила я и окончательно успокоилась. Ну, не совсем окончательно, но успокоилась.
Наконец раздался долгожданный звонок в дверь, Саша пошел открывать, я осталась на диванчике.
— Где она? — послышался из прихожей папин крик, и он ринулся в гостиную.
Застыл при виде меня, невозмутимо сидящей на диване. Потом почему-то посмотрел на лужу на ковре рядом с креслом, на котором сидел Саша.
— Что это? — спросил папа.
— Твоя дочь поливала меня джином, — хохотнул Саша. — Может, хотела, чтобы я подрос, как гриб? А вот этими подушками, — Саша кивнул на валявшиеся на ковре подушки, — она в меня кидалась. Плохо воспитываешь дочку, Владик. Как она ведет себя в гостях?
Папино лицо изменилось. Он сжал кулаки и повернулся к Саше:
— Да я тебя…
— Я спас ей жизнь, — невозмутимо ответил Саша. — Она сегодня была в клубе. Садись, — кивнул он на диванчик, на котором сидела я с отвисшей челюстью. — Не пора ли нам обсудить размеры моего вознаграждения?
Глава 2
Папа посмотрел на меня. С той же яростью, с которой только что смотрел на Сашу. И заорал. Я никогда не могла предположить, что мой папа, мой любимый папа, будет так на меня кричать…
Я сжалась, вообще страшно хотелось превратиться в какую-нибудь букашечку и заползти под диван. Чтобы не видеть его глаз, его искаженного лица… Я не понимала, почему именно сегодня я не должна была идти в клуб. Папа меня что, предупреждал? Он просто сказал, чтобы я договаривалась с дядей Леней. Я и договорилась.
— Почему ты вечно оказываешься не там, где надо?! Почему самая неприятная новость в моей жизни тоже связана с тобой?!
«Какая новость?» — успела подумать я, но тут его крик был прерван звонким шлепком. Вначале я не осознала, что произошло, потом, при виде краснеющей папиной щеки, я поняла, что Саша дал ему пощечину…
— Постыдись, — сказал Саша ровным холодным тоном. — Это твоя дочь.
Отец хотел схватить его за грудки, но хозяин квартиры ловко увернулся и каким-то неуловимым образом врезал моему отцу. По-моему, пяткой по груди. Я движения не отследила. Только увидела, словно в замедленной съемке, как папа отлетает через полкомнаты и врезается спиной в комод, сползает по нему…
Саша с самым невозмутимым видом сделал шаг к своему любимому креслу, опустился в него, взял со столика так и не допитый бокал, отхлебнул из него и перевел взгляд на моего отца, с трудом поднимающегося на ноги. Весь задор из него улетучился.
Я сидела ни жива ни мертва.
— Знаешь один из моих жизненных принципов, Ксения? — обратился ко мне хозяин квартиры.
Откуда ж я могла их знать?
— Ну так вот. Если тебя ударили по правой щеке, подставь левую, затем уйди под локоть и врежь противнику снизу в челюсть.
— Папа тебя не ударял, — с хмурым видом заметила я. — Как раз наоборот…
— Пытался. И я же тебе сказал в общем… А это — частности. Вариации одного и того же принципа. Чтобы те, кто раз имел со мной дело, больше не пытались на меня даже замахиваться. Я ясно излагаю? Кстати, вон там бар, — и Саша кивнул на одно из отделений «стенки». — Достань коньяк и рюмки.
Я молча встала и выполнила приказ. Руки у меня дрожали.
Папа молча, не глядя ни на меня, ни на Сашу, проследовал к дивану и сел на изначально предложенное Сашей место.
Я поставила бутылку «Наполеона» и три рюмки на стол.
— Садись, — кивнул Саша, а сам разлил коньяк.
Отец сидел, зажав ладони коленями. Я искоса на него посматривала. Саша был абсолютно невозмутим.
— Давай, Владик, выпьем, — обратился он к моему отцу. — Помянем усопших.
Я вопросительно посмотрела на него. Другого тоста не мог предложить? Саша хмыкнул, поймав мой взгляд, вновь посмотрел на отца и заметил, что тому неплохо было бы ввести меня в курс дела.
— Она ничего не знает, — сообщил он доверительно.
Отец посмотрел на меня пустым взглядом.
— Вообще ничего, — тихим голосом добавил змей-искуситель, откинулся в кресле, залпом выпил коньяк, потом опять обратился ко мне с просьбой — достать из бара коробку конфет. Я достала. Отец тем временем хлопнул рюмку, сам тут же налил себе вторую и тоже хлопнул. Посмотрел на мою и выпил еще и ее. Конфеты пока никому не понадобились.
— Когда ты уехала из клуба? — наконец обратился ко мне отец.
Я взглянула на Сашу.
— Ответь папе, — велел хозяин квартиры.
— Ты что, не можешь говорить без его разрешения?! — закричал отец. — Зачем тебя вообще понесло сегодня в клуб?!
Я вылупилась на папу большими круглыми глазами. Он что, забыл? Или он не помнит, что я сдала сессию, мы с девчонками хотели это отметить, он разрешил, сам велел мне договориться с дядей Леней…
— Успокойся, Владик, — миролюбиво сказал Саша. — Девочка не понимает, о чем речь.
— Ты что, полная идиотка? — рявкнул на меня отец.
— Нет, она очень умненькая девочка, — заметил Саша, подливая себе коньяку. — И неплохо соображает. Только для того, чтобы соображать, нужно иметь хоть какие-то факты. А у нее их нет.
Нашу милую беседу прервал звонок сотового телефона.
Звонили моему отцу. Риткин отец. Он дико орал в трубку, и я не могла разобрать слов, хотя прислушивалась. Мой отвечал односложно. Сути этих коротких фраз я не понимала.
— Ксения сидит рядом со мной, — сказал он, отвечая на какой-то вопрос. — Да, передаю.
— Где Рита?! — оглушил меня своим криком Аркадий Михайлович. — Где она? Когда вы уехали из клуба?!
— Я не знаю, где сейчас Рита, — промямлила я. — Когда я уезжала, она была еще там…
— Во сколько ты уехала? — рявкнул Аркадий Михайлович, добавив к фразе еще одну — про мою мать. Таким тоном он со мной никогда не разговаривал.
— Где-то без четверти двенадцать, — сказала я.
В ответ послышался такой мат… Я в ужасе посмотрела на отца. Он вырвал у меня из рук трубку. Они с Аркадием Михайловичем принялись орать друг на друга. Саша тем временем налил мне рюмку коньяку, подмигнул украдкой от папы, а вслух сказал, чтобы я все-таки его выпила. Я так и сделала. Папа отключил связь, вытер лоб платком и посмотрел на меня.
— Ты в самом деле ничего еще не знаешь? — спросил он усталым голосом.
— Что я должна знать?! — заорала теперь я, не в силах больше сдерживаться.
Папа глянул на невозмутимого Сашу, закуривающего очередную сигарету, потом снова на меня.
— Клуб взорвался, — сообщил отец.
До меня не сразу дошел смысл сказанных слов.
Потом…
Я открыла рот, резко вдохнула воздух, попыталась что-то сказать, но не смогла, из горла вырвался какой-то хрип. Саша снова услужливо наполнил коньяком мою рюмку, папа вставил мне ее в руку и помог залить в рот. На этот раз коньяк обжег мне горло, я закашлялась, папа постучал меня по спине.
— Она в самом деле не знала? — зачем-то уточнил он у Саши.
Тот покачал головой.
— А девчонки? — наконец смогла выдавить я из себя, но произнесла слова шепотом.
Папа неопределенно передернул плечами.
— Папа! — схватила я его за рукав. — Ты был там?!
Он молча кивнул, не глядя на меня.
— Ты сейчас оттуда?! Там… Папа!!!
— Клуба больше нет, — сказал отец. — Вообще нет.
— Как? — как полная идиотка уточнила я.
— Так. Его сровняли с землей. А дядя Саша тебя спас, только не из благородства, которое ему вообще неведомо, а из вполне определенных меркантильных соображений.
— Ну зачем ты так, Владик? — растягивая слова, произнес Саша, невозмутимо пуская дым кольцами. — Что ты такое говоришь обо мне в присутствии своей очаровательной дочери?
Папа опять перешел на нецензурную лексику. Но на Сашу никакие слова не действовали. Этого человека, по-моему, было невозможно вывести из себя.
Снова зазвонил папин сотовый. Мама. Она спрашивала, что отец сделал со мной, причем так кричала, что даже до меня долетали обрывки фраз. Папа ее немного успокоил, потом дал трубку мне. Я тоже что-то проворковала. Мама поперхнулась, меня услышав. Потом заплакала — от радости. Я заверила ее в том, что у меня все хорошо. От мамы узнала, что ей уже дважды звонил Риткин папа, второй раз только что. И такого наговорил… Трубку у меня выхватил папа и велел маме никого не слушать, выпить валерианки, отключить телефон и ложиться спать. Опять сунул трубку мне. Я в очередной раз сказала, что я в полном порядке (зачем маму лишний раз расстраивать?), когда вернусь — не знаю, нахожусь у приятеля (искоса глянула на невозмутимо покуривающего Сашу) и повторила папино предложение относительно валерианки и телефона. На том мы и распрощались.
Папа с Сашей тем временем еще немного поругались, только я никак не могла понять, что они делят.
— Зачем было губить ни в чем не повинных людей? — тихим голосом спросила я, глядя прямо в Сашины серые холодные глаза и, как и он, не обращая внимания на льющийся из папы поток ругательств.
За Сашу попробовал ответить папа — опять используя лишь ненормативную лексику, — но хозяин квартиры резким тоном приказал ему замолчать и уставился на меня.
— Эти люди на совести твоего отца, Ксения, — спокойно сказал хозяин квартиры.
— Да ты!.. — рявкнул папа. — Да как ты можешь?..
— И ты мне еще должен сказать спасибо, — закончил свою речь Саша. — За Ксению. За то, что я решил заглянуть на огонек и увез ее оттуда. Как ты понимаешь, всех посетителей я вывезти не смог бы. Но вернемся к Ксении и к ее чудесному спасению.
— Что ты хочешь? — ровным, ничего не выражающим голосом спросил отец.
— Твои проценты. Как я понимаю, теперь-то ты уж точно примешь предложение Петра? — Саша хохотнул. — Но то, что он обещал тебе, перейдет ко мне. Неужели твоя дочь их не стоит?
— Нет, — прошептал отец.
— Да, — сказал Саша и в очередной раз рекомендовал папе посмотреть на свою дочь, то есть на меня.
Папа посмотрел и крикнул в сердцах, со всей силы грохнув кулаком по столику, за которым мы сидели:
— Да лучше б ты взорвалась вместе с клубом!
— Что?! — шепотом переспросила я, не веря своим ушам.
Но отец, кажется, уже принял решение…
— Вот он, — папа указал пальцем на Сашу, вскочив с места и пробежавшись по комнате, — тебя спас. Ты, надеюсь, теперь поняла, что обязана ему жизнью? Расплачивайся. Сама расплачивайся. Все! Я умываю руки! Мне надоело с тобой цацкаться! Детство кончилось, Ксюшенька. Кон-чи-лось! Ты остаешься здесь.
После этих слов отец повернулся к Саше и заявил ему, что он может использовать меня по своему усмотрению и до полного удовлетворения. Спасать меня его никто не просил. А если я ему не нужна — ну тогда пусть просто считает, что сделал доброе дело. На Страшном суде зачтется.
— Папа! — пролепетала я. — Как ты… Как ты можешь?! Что с тобой случилось? Ты…
Отец молча посмотрел на меня и двинулся к выходу. Саша продолжал сидеть. Его глаза превратились в кусочки льда… Я опять сжалась в комочек.
Нарушил тишину очередной звонок сотового телефона. Взяв себя в руки, отец разговаривал очень вежливо, поясняя, что был вынужден проверить, все ли в порядке с его дочерью, и теперь выезжает на место происшествия. Незамедлительно выезжает.
Отключив связь, отец посмотрел на Сашу и сказал, чтобы тот проинструктировал меня насчет общения с родной милицией, а то мне этого делать еще никогда не приходилось.
— Могу подтвердить, что вы давно знакомы, — добавил папа, теперь полностью себя контролировавший.
— С сентября, — кивнул Саша.
— Хорошо, — сказал папа и глянул на меня. — Поняла? Ты знакома с дядей Сашей с сентября. Если не хочешь сесть в тюрьму.
— За что?!
— Был бы человек, статья всегда найдется, — заметил папа, которого я не узнавала. — Дядя Саша тебе все объяснит. Пока, доченька. Когда-нибудь, может, и увидимся.
— Что с тобой случилось? — прошептала я. — В чем я виновата?
Папа не ответил, вместо этого попросил Сашу закрыть за ним дверь. Хозяин квартиры встал и отправился вслед за гостем в прихожую. Послышался щелчок замка и лязг задвижки.
Саша вернулся в комнату, опустился в кресло напротив меня, снова разлил коньяк, а затем наконец встретился со мной взглядом.
В нем читалась жалость…
Меня вдруг пробрала дрожь. Зубы стали стучать, и челюсть на место было не вернуть… А из глаз полились слезы. О стекающей по щекам туши в этот момент совсем не думала. Мне было так плохо, как никогда в жизни. И очень жалко себя. Но я еще не понимала всех проблем, с которыми мне предстояло столкнуться в ближайшее время, я не могла предвидеть и сотой их части.
Саша перегнулся через стол и взял мои руки в свои. Его ладони были горячими, мои — холодными, как лед.
— Это не конец света, Ксения, — мягко сказал мужчина.
— А девчонки правда?.. — спросила я.
Саша молча кивнул.
— А ты знал?.. — задала я идиотский вопрос.
Он промолчал, но взгляда не отвел.
Потом он пересел ко мне, долго гладил меня по волосам, целовал, медленно и нежно раздел, отнес в спальню.
Желая забыться, я отдалась ему вся, без остатка. Я знала, что он мерзавец, но в эту ночь мне было не к кому пойти… Кроме него, у меня никого не было. Один из самых близких мне людей — отец, который всегда был мне другом, защитой, опорой, советчиком, — меня предал. Продал за какие-то проценты, предпочтя деньги мне.
Все-таки я была благодарна Саше. За тепло и сочувствие. За ласку. За то, что он спас мне жизнь…
Он казался спасительной соломинкой — и я хваталась за нее, как хватается утопающий, потому что больше не за что.
Глава 3
Когда я проснулась утром, не сразу поняла, где нахожусь. Затем вспомнила… Посмотрела на ту часть кровати, где спал Саша. Его уже не было. В квартире не раздавалось никаких звуков. Я даже не услышала, как он ушел, — настолько глубоко погрузилась в сон. После шока, любви, слез, коньяка, валерианки…
Я села на кровати, потом опустила ноги на пол, встала, прошлась босиком по пушистому ковру, вышла в коридор. На полу перед входом в спальню лежала записка.
Саша велел мне никуда не выходить из дома, никому не звонить, на телефонные звонки не отвечать. Еда — в холодильнике. Он постарается вернуться побыстрее.
Я приняла душ, затем отправилась на кухню, сварила кофе, выпила две чашки, потом долго сидела, уставившись в одну точку. Я до сих пор не могла поверить… Мне нужно было взглянуть на клуб своими глазами. Не может быть, чтобы такое мощное здание… Но ведь вчера ночью, когда мы на джипе уходили от погони, что-то ухнуло вдали. И земля дрогнула. А мы тогда находились уже на приличном расстоянии от «Сфинкса». Но все равно почувствовали…
И неужели девчонки?.. И дядя Леня?! И бармен дядя Жора? И все остальные, кто там был… Этого просто не может быть!
Затем я вспомнила отца. И его слова прошлой ночью… Про девчонок и дядю Леню я еще не знала точно, шанс оставался (по крайней мере, мне хотелось в это верить), но папа… Как он орал вчера… Каким он был… Господи, ну почему, почему?!
Я поревела, сходила умылась холодной водой, еще выпила кофе. Есть совсем не хотелось. Побаливала голова. Может, коньячку? Но я тут же приказала себе остановиться. Только не хватало, чтобы я была пьяной. Откуда мне знать, что придумает Саша? Ведь он наверняка сегодня будет заниматься делом прошлой ночи. И неужели этот человек, который вчера был так ласков со мной, мог устроить страшный взрыв с человеческими жертвами? Ведь он же знал, что в клубе будут люди! Ну взрывал бы под утро, что ли, когда весь персонал его покинет. Нет, охрана оставалась круглосуточно. Но два (или три?) охранника, которые в принципе знали, на какую работу идут, — это не весь персонал, посетители, «ночные бабочки»… И мои подружки…
Слезы опять навернулись на глаза.
Затем я бесцельно шлялась по квартире. От нечего делать пропылесосила, вытерла пыль, постирала брошенные в бельевую корзину рубашки и майки, осмотрев содержимое холодильника, потушила мясо, накидав в латку всяких специй. Затем поняла, что больше в этой квартире мне делать нечего. В принципе она содержалась в порядке. Домработница? Женских вещей в доме не имелось, как я выяснила, обследовав все шкафы.
Страшно хотелось воспользоваться телефоном — но я боялась, только несколько раз к нему подходила, стояла, глядя на аппарат, и вздыхала. Надо дождаться Сашу. Наверное, он точно скажет, кто погиб… Я не могла решиться позвонить родителям моих подруг. Нашим сокурсникам. Даже маме… Отца я больше не хотела слышать. Или он это вчера под горячую руку? И я его зря виню? Узнав про взрыв клуба, про то, что на его совести столько смертей… Хотя на чьей они совести-то? И сегодня он может попросить у меня прощения. И как-то договориться с Сашей. Ведь папа у меня очень умный. Он придумает, как выкрутиться. Ведь я всегда могла обратиться к нему с любой проблемой, и он ее успешно решал, с завидной легкостью разбирался в любой запутанной ситуации. Может, он вчера просто пудрил Саше мозги? Дядя Леня успел ему позвонить и рассказать, что я растаяла под взглядом блондина, как полная идиотка? Папа и решил, что я должна… ну хотя бы удовлетворить свою похоть. И успокоиться. Он очень хорошо знает меня, знает, что я после совершения любого поступка долго копаюсь в себе, рассуждаю, правильно ли поступила или нет. И он ведь никогда не навязывал мне свое мнение. Я должна сама решить, нужен мне Саша или нет. А ведь если бы папа сказал: нет, я не разрешаю тебе с ним встречаться, то я обязательно бы нашла способ улизнуть. А так…
Но я не против остаться…
Только после того, как все уладится. Если это, конечно, возможно.
Потом мелькнула мысль включить телевизор — ведь в программе городских новостей должны что-то сказать? Я бросилась в гостиную, где стоял огромный «Панасоник», включила, дождалась нужной программы…
После репортажа с места событий мне стало плохо. Может, наши телевизионщики просто сгущают краски?
Пока никого живого… Акцент делался на работе спасателей, что-то подробно рассказывали про кран-телескоп с раздвижной «шеей», который подбирается близко к любым завалам и поднимает плиты весом до ста тонн. Только тут плит практически не было — все разлетелось на мелкие кусочки…
Показали ночные кадры, в которых промелькнул и мой отец, выступивший с заявлением. Сказали, что эти кадры показывают уже не в первый раз.
Отец не выдвигал никаких версий, только что-то обтекаемо говорил про возможный чеченский след, каких-то террористов… Нет, ему никто не угрожал. Никаких звонков не поступало. Ничего не знает. Даже не представляет. Надеется на правоохранительные органы. Выражает соболезнования родственникам погибших.
Вот только пока не было точно известно, кто погиб…
Выключив телевизор, я опять разревелась.
Ключ в двери повернулся около шести. К великому сожалению, я не могла навести полный марафет — с собой были лишь тушь и помада. Но я очень старалась. Волосы распустила по плечам, долго расчесывала их перед зеркалом… Пару часов я уже не плакала, чтобы не представать перед Сашей с красными глазами. Его предстоящее появление было стимулом, чтобы сдерживаться. Иначе, наверное, не смогла бы.
Он внимательно меня оглядел, сказал, что хорошо выгляжу, но не поцеловал. Результатов уборки не заметил, войдя в ванную, обратил внимание, что сушится белье, усмехнулся, отправился на кухню, где уже был накрыт стол на двоих. Я активно выполняла роль хозяйки и ждала, когда он заговорит…
Начал он только за кофе.
— В общем, так, Ксения, нам для начала нужно съездить к тебе домой. Поговорим с твоей мамой.
— Но…
— Без но, — перебил Саша. — Я поговорю. В твоем присутствии. А там посмотрим, стоит ли встречаться с твоим папой или обойдемся.
Я кивнула, полностью полагаясь на него, а потом робко спросила про клуб.
— Ты же все вчера слышала, — заметил он.
— Но… — опять пролепетала я и призналась, что смотрела новости, в которых, правда, были только ночные кадры. А что там сейчас?
— Значит, так, девочка, — сказал Саша совсем другим тоном и, не ответив прямо, стал меня инструктировать относительно того, как я должна разговаривать с органами правопорядка, родственниками погибших и всеми своими знакомыми. Он мурыжил меня часа два, заставляя повторять ответы на вопросы.
— Это для твоего же блага, идиотка! — орал хозяин квартиры. — Ты что, хочешь, чтобы тебя затаскали по ментовкам?
Я не хотела, чтобы меня вообще куда-то таскали, но, репетируя с Сашей, я про себя задавала себе вопрос: а он что, полностью исключает, что я могу его продать? Ладно, это папа исключает, папа — это папа, и он имеет все основания считать, что для него я буду врать кому угодно и что угодно. Но Саша? Которого я знаю-то всего один день?
Он словно прочитал мои мысли. Или он в самом деле умеет их читать?
— Возможно, ты думаешь, что все это хаханьки? — самым серьезным тоном спросил Саша. — Не знаю, как тебя воспитывали, но ты, милая девочка, никогда не имела дел с нашей милицией. Тебя затаскают, если найдут слабину и поймут, что что-то можно свалить на тебя. Ты знаешь, что у нас, когда арестовывают человека, стараются навесить на него все статьи, которые только возможно? Потом снимают, адвокаты стараются. Но все равно остается — если ты сидел в СИЗО, пока шло следствие, — что-то тянет на тот срок, который ты провел за решеткой. И выпускают тебя в зале суда. Потому что нельзя признать, что тебя продержали неправильно — тогда ведь тебе надо выплачивать крупную компенсацию. Денег у государства, естественно, нет. На это нет. А человек зря провел в заключении год, два, а то и больше. Они выкинуты из жизни! А человек-то был невиновен. Про то, как избивают в милиции, хотя бы слышала? Или в газетах читала? Слава богу, теперь про это пишут в открытую. А ты — девочка красивая. Догадываешься, что тебя ждет? Бить, наверное, не будут. Пожалеют. Придется по-другому отрабатывать. Подумай, киска.
Я была уверена, что Саша сгущает краски. А он тем временем продолжал гневную речь в адрес правоохранительных органов. Как я догадывалась, он всегда был на другой стороне баррикад. Как и мой папа — пришло мне в голову.
В конце концов я пришла к выводу, что и Саша, и отец правы. Кто поверит, что я не знала о готовящемся взрыве? Почему ушла с почти незнакомым мужчиной за пятнадцать минут до того, как клуб взлетел в воздух?
С другой стороны… Пошла бы я в клуб, зная, что на тот вечер запланирован взрыв? Ведь это ж надо быть полной идиоткой. А если раньше сработает? И ведь клуб принадлежит моему отцу, в его строительство и оборудование были вбуханы немалые деньги. Так зачем? Вообще зачем было его взрывать?!
Но объяснять все это кому-либо… Хотелось, чтобы меня никто не трогал. И вариант, предлагаемый Сашей, казался наиболее подходящим, чтобы достичь этой цели.
Я встретила знакомого, который мне давно нравился. Я выпила, хотелось приключений. Мне предложили продолжить вечер в милой компании, я согласилась. Мне просто повезло.
Я кивнула Саше. Он встал.
— Поехали к тебе, — сказал, направляясь в прихожую.
Я попросила Сашу проехать мимо клуба, вернее, того, что от него осталось. Вначале он не хотел этого делать, но я настаивала. Я должна была убедиться. Я должна была побывать на месте.
— Но ведь там сейчас, наверное, много зевак! — выдала я последний аргумент. — Мы не привлечем внимания! И будет странно, если я не появлюсь, узнав про взрыв!
Саша махнул рукой и все-таки повез меня к «Сфинксу».
Машин на подъездах в самом деле было много, но оцепление сняли, как сообщили нам вездесущие пенсионеры, снующие по округе и рассказывающие всем желающим о происшествии.
Саша столкнулся с несколькими знакомыми (далеко не пенсионного возраста), обменялся с ними парой фраз, но не задерживался. Мужчины бросали на меня косые взгляды, но кто я такая, не уточняли. К моей великой радости, я никого из знакомых не увидела. Но живые цветы на обломках камней… На глаза снова навернулись слезы.
Мы подошли к тому, что когда-то было клубом…
К счастью, он стоял на набережной, и главная дверь открывалась в сторону воды. С правой стороны проходила улица (здание было угловым), два тротуара и проезжая часть которой насчитывали метров двадцать. Угловое здание с другой стороны было офисным. В нем на нескольких этажах вылетели стекла, часть их за сегодняшний день уже вставили, как сообщил нам дедок, исследовавший груду камней. Здание, расположенное с другой стороны клуба, прилегало к нему (но не вплотную) глухой стеной. Она не рухнула — весь район был старым, возведенным в те времена, когда еще строили надежно. С задней стороны было то, что мы называли двором клуба, где парковали машины сотрудники и — в отсутствие мест на набережной — особо ценные клиенты. Там же стояли огромные помоечные контейнеры, регулярно посещаемые местными бомжами, за контейнерами шел забор из металлических прутьев, отделяющий небольшой скверик, выходящий на улицу, параллельную набережной. Скверик остался в первозданном виде. Мусорные контейнеры были разворочены, содержимое вперемешку с кусками железа от машин валялось одной огромной кучей, осаждаемой бомжами, пытающимися поживиться в последний раз…
Завал — то, что осталось от клуба, — был разобран.
Все тот же дедок, интересующийся какой-то грудой, сообщил нам с Сашей, что спасатели работали часов до трех дня, правда, с самого начала говорили, что никого живого тут быть не должно. Потом уехали — вроде сегодня еще что-то где-то взорвалось.
Я вопросительно посмотрела на Сашу. Он пожал плечами.
Я поинтересовалась, почему место взрыва не огорожено щитами, не установлена хоть какая-то охрана…
Не успела договорить — дедок хмыкнул.
— Ты в какой стране живешь, девка? Людей живых поискали — и то молодцы. В самом деле молодцы. Работали-то оперативно. Мы смотрели. Технику нагнали… И что тут теперь охранять? Камни? Трупы, вернее, то, что от них осталось, уже вывезли. На опознание, наверное. А это все… Ну, может, завтра и огородят. Говорят, памятник тут ставить будут. А кто? Хозяин, что ли? Но вообще-то сюда люди богатые ходили. Все на машинах на своих. Может, и в самом деле поставят… А может, и опять какой-то ресторан построят…
— А вы не знаете, никто не спасся? — с надеждой в голосе спросила я у дедка.
— Не-а… — протянул он. — Ну как тут спасешься? — и показал своей палкой на груду камней, еще вчера бывшую ночным клубом.
Я молча кивнула, Саша взял меня под локоток и потащил к машине.
— Удовлетворена? — спросил он.
Я пожала плечами и спросила как бы в воздух:
— Но почему это место не обнесут забором?!
Читать бесплатно другие книги:
