Одна женщина и много мужчин Жукова-Гладкова Мария

Глава 21

21 сентября, воскресенье

Я примчалась к зданию больницы и поставила машину перед оградой, за которой находился внушительных размеров парк с посыпанными желтым песочком дорожками. Деревья, с которых еще не опала листва, были окрашены во все цвета осени. Больница состояла как бы из двух частей – обычной и так называемой частной. Сеня, естественно, оказался во второй.

Анна Львовна сидела на скамеечке в парке у выключенного фонтана. Одета она была скромно, в какое-то серое неприметное пальтишко, нет, не рваное, не грязное, просто не шикарное и не новое, на ногах – стоптанные туфли без каблуков, ни колец, ни даже серег в ушах. Одевалась второпях, схватила первое попавшееся под руку? Я вообще-то не знала, как супруга генерального одевается обычно, но, даже собираясь куда-то со скоростью света, я не могла бы схватить и набросить на себя такие шмотки и сунуть ноги в такие туфли – у меня подобного старья просто нет не то что на вешалке, но и в доме. Конечно, Анну Львовну нельзя было принять за бомжиху, но за жену обеспеченного человека, дети которой учатся в США, – тоже. Этакая пожилая обедневшая интеллигентка из старой петербургской семьи…

Она сидела на скамеечке одна, не смотрела по сторонам, время от времени утирая глаза. На косметику не было и намека. Неужели Сеню так прихватило?

– Добрый день, Анна Львовна! – поздоровалась я, подсаживаясь к ней.

– Здравствуйте, Сашенька! – Она оглядела меня. – А вы совершенно не изменились.

Когда я ее видела в последний раз? Я не помнила. Дома у них я давно не была, а Анна Львовна не имела дурной привычки наведываться к мужу на работу – что я считала абсолютно правильным. Звонить – звонила, правда, чаще мне, чем Сене, но лично не приезжала. Она постарела со времени нашей последней встречи. Это сразу же бросилось мне в глаза. Сеня казался лет на десять, если не пятнадцать, моложе.

– Как он? – спросила я.

Анна Львовна пожала плечами и опять поднесла платочек к глазам.

– Ночью приступ был? – Я продолжала задавать вопросы.

Сенина жена вздохнула и сказала:

– Сегодня с утра пораньше велел, чтобы я звонила Артуру. Это его приятель, друг местного главврача. – Анна Львовна кивнула на здание больницы. Я лично знала Артура – сама имела с ним дело зимой. – Сказал: срочно нужно лечь в больницу, чтобы не стало хуже. Боюсь я за него, Сашенька!

На мой вопрос, был ли ночью у Сени сердечный приступ, Анна Львовна не ответила, тактично обошла его. Врать ей не хотелось – наверное, просто претило ее натуре, но и предавать мужа тоже. Насколько я поняла, никаких приступов не было, а Сеня здоров как бык и, возможно, переживет меня. Больница им используется как тихая гавань, чтобы пересидеть шторм. Ну что ж, вполне разумно, не он первый, не он последний. Но я-то все равно до него доберусь. Это он перед Шубаковым и K° может спектакли разыгрывать, я же его знаю как облупленного, а беседа с Анной Львовной только подтверждала мои догадки. Да и боится она за мужа не случайно. Или догадывается, или знает, что наворотил делов.

– Ему кто-нибудь звонил с утра? – спросила я.

– Вы понимаете, мы спим в разных комнатах… Тем более он в последнее время плохо себя чувствует… Сашенька, я не могу вам сказать… Простите. У меня в спальне нет телефона…

Анна Львовна опять уходит от ответа. Глаза опускает. Все то же самое. Но кто-то определенно звонил. И этот звонок заставил Сеню принять меры и временно изолироваться от общества.

– Он просил вас меня вызвать?

Сенина жена покачала головой.

– Нет, я сама вам позвонила. Из холла больницы. У меня записаны все ваши телефоны. Простите, если я нарушила ваши планы. Семен Григорьевич не знает, что вы здесь. Простите. Я… я хочу вас попросить, Сашенька… Сходите к нему… Как бы сами от себя… Ну что вы пришли проведать… Беспокоитесь…

– Да я и так беспокоюсь! – воскликнула я, правда, бедная Анна Львовна не знала, что меня гораздо больше в настоящий момент волнуют не состояние здоровья Сени и не его шкура, а несколько другие моменты. А к Сене сегодня я в любом случае собиралась. И от себя лично, и от фирмы, генеральным директором которой он является.

– У него не должно возникнуть вопросов, как вы его нашли… Ну, в крайнем случае скажете, что позвонили нам домой… Нет, я еще не успела бы доехать… Ну, в общем, что-то придумаете, только не упоминайте меня, пожалуйста! Не говорите, что это я вас вызвала! Простите, Сашенька, что так получилось и что я обращаюсь к вам с такими просьбами…

– Не волнуйтесь, – успокоила я ее. – Я просто скажу, что выяснила его местонахождение по своим каналам. Этого, я думаю, будет достаточно.

– Хорошо. Так и скажите. Пожалуйста, – Анна Львовна опять умоляюще посмотрела на меня, – не упоминайте, что это я… Простите, Сашенька, что я так навязчива… простите. Но я так волнуюсь… Да, там перед дверью сейчас сидит Тимур. Не знаю, надолго ли. Наверное, скоро уйдет. Выходной все-таки. И не может же он там постоянно находиться?

Тимур был шофером Сени, выполнявшим также роль телохранителя. Меня он прекрасно знал. Если кто-то его сменит, то скорее всего это будет парень из нашей службы безопасности – следовательно, я пройду в любом случае.

– Телефон у него с собой?

– Да. И в палате есть аппарат. Но вам я звонила из холла… Ах да, это я уже говорила. Простите.

Анна Львовна снова вытерла глаза. Что-то меня насторожило, и я поинтересовалась, нет ли в палате у Семена Григорьевича какого-либо посетителя.

Пожилая женщина кивнула и расплакалась. Я обняла ее за плечи и молчала, давая ей выплакаться. Ну кого же могли черти принести? Неужели какую-нибудь Анджелочку-Жанночку, то бишь длинноногую модельку? Неужели этот старый хрыч настолько…

Я не успела додумать мысль, потому что Анна Львовна, всхлипнув в очередной раз, сообщила:

– Вера Николаевна приехала.

– Вера Николаевна?! – обалдело переспросила я.

– Да. Он ее сразу же вызвал. Я еще спросила: почему не Сашеньку? Ведь фирма же на вас остается, так, Сашенька? Ведь когда Семен Григорьевич в отпуске или… Вы же его зам, правда? Простите, может, я чего-то не понимаю… Но, если ему надо дать какие-то указания, их нужно давать вам? А он закричал на меня и вызвал Веру Николаевну. Она сейчас там. Как только она приехала, я ушла…

Ах вот, значит, чем вызваны слезы. Вера Николаевна, верная Сенина секретарша на протяжении многих лет. Бельмо на глазу жены. Знает ли Анна Львовна про Анджелочек-Жанночек и прочих моделек? Наверное, знает, но не обращает на них внимания, потому что они задерживаются не больше недели и серьезной конкуренции не представляют. Сегодня одна – завтра другая. Он мужик, ему надо. А вот верная и преданная секретарша, которая в курсе всех дел мужа, разделяет его интересы, может поддержать гораздо лучше, чем жена, и успокоить лучше, чем мать… И Вера Николаевна лет на десять моложе, да и выглядит, объективно говоря, моложе лет на двадцать, чем Анна Львовна. И свободна. Всегда подтянута, вышколена, модно одета, накрашена… Но почему бы Анне Львовне не использовать те же средства? Время и деньги на массажно-косметические кабинеты и прочая есть, не так ли?

А может, жена почувствовала, что произошли какие-то резкие изменения в отношениях директора и секретарши? И решила привлечь меня.

Кстати, а почему эти изменения произошли? По версии Шубакова, это связано с пропавшим миллионом баксов. Но он мог и ошибиться. Я больше склонялась к какой-то схеме по перевозу наркотиков, в которой участвует Сеня, решивший, что теперь ему без Веры Николаевны не обойтись. Секретарше же было абсолютно все равно, в чем участвовать, – лишь бы драгоценный Семен Григорьевич обратил на нее внимание как на женщину. Внезапно разгоревшуюся со стороны Сени страсть я исключала полностью. Впрочем, Шубаков тоже. Но не Анна Львовна.

А я-то все жалею Веру Николаевну. Что Сеня на нее мало внимания обращает. Ан нет, оказывается, обращает, и немало, раз жена считает ее своей основной соперницей. Слава богу, меня не считает. И что же там Сеня с Верой Николаевной заварили? Какую кашу? Это как раз мне и предстояло выяснить.

Я посмотрела на Анну Львовну. Да, конечно, она боится остаться одна на старости лет. Уж сколько раз подтверждалась мудрая истина – седина в бороду, бес в ребро. И уходили от жен, с которыми прожили по тридцать лет, к студенткам, аспиранткам, секретаршам, годящимся в дочери. Как я уже упоминала, дочь и сын Анны Львовны учатся в США – можно считать, отрезанные ломти. Вернутся в Россию, не вернутся – неизвестно. Могут и навсегда осесть за океаном. В любом случае у них своя жизнь. Вообще-то у Сени должно хватить ума не уходить к Анджелочкам-Жанночкам, а вот как насчет Веры Николаевны? С другой стороны, столько лет она работает у него секретаршей… Станет он с ней вместе жить? И зачем менять статус-кво? Нет, это я со своей колокольни рассуждаю. Мужиков все равно не понять. Странные существа. Да вообще-то и бабы тоже хороши. Я честно не понимала, за что можно столько лет любить Сеню. Это я про Веру Николаевну. Модельки понятно что в нем любят, с женой тоже более или менее ясно, но Вера? Что, других мужиков нет?!

Но сначала мне надо разобраться, что они с Верой Николаевной затеяли. И что натворили. И как собираются выкручиваться. Если вообще собираются. От Сени, в принципе, можно ожидать чего угодно. Достаточно хорошо его зная, я не исключала варианта, что он может подставить… кого угодно, только чтобы выпутаться самому. В фирме для него дороже всех Вера Николаевна, не я. Мы с ним работаем вместе двенадцать лет, а Вера Николаевна? Лет двадцать, а то и двадцать пять. Если и потянет кого спасать за собой, так ее, а не меня. Если вообще кого-то потянет. И знает, что она ему будет верна до гроба. А ты, Сашенька, сама выкрутишься. Естественно, выкручусь, только вот с какими потерями? Но Сеня ведь и Веру Николаевну утопит, если только таким образом сможет выплыть сам.

– Анна Львовна, – обратилась я к Сениной жене, – поезжайте домой. Зачем вам тут сидеть? А я сейчас туда схожу, попробую разобраться с ситуацией. Вечером вам позвоню. Хорошо?

Анна Львовна вздохнула.

– Нет, Саша, – сказала она. – Я лучше посижу здесь. Что мне дома делать? Готовить, стирать, рубашки гладить?

«Между прочим, – подумала я про Сеню, – мог бы и домработницу нанять, с его-то деньгами. Освободить жену от забот по дому. Неужели на этом экономит? А тратится на подарки длинноногим Анджелочкам-Жанночкам».

– Я постараюсь побыстрее.

– Сашенька, я посижу сколько надо. Главное… чтобы все было хорошо. Сашенька, а у него… серьезные проблемы?

Анна Львовна взглянула на меня полными беспокойства глазами. Она, конечно, ничего не знает точно. Но догадывается или чувствует. Слышала какие-то обрывки разговоров по телефону. Шубаков вчера приезжал. Конечно, волнуется.

– Вы имеете в виду фирму?

Сенина жена кивнула.

– Проблемы есть, – уклончиво ответила я. – Но вот насколько серьезные… Все относительно, Анна Львовна. – Я кисло улыбнулась. – Но неразрешимых проблем не бывает, правда?

С этими словами я направилась к зданию больницы. Мои девятисантиметровые каблуки наполовину утопали в песке, которым были посыпаны дорожки в парке.

В больнице мне предложили тапочки – вроде тех, что дают в Екатерининском, Меншиковском и прочих дворцах, чтобы натянуть на уличную обувь, только здесь они были совершенно незапыленными и гораздо более удобными. Я знала, что мне на третий этаж, бывать в кардиологическом отделении, как я уже говорила, доводилось зимой, да и Анна Львовна дала четкие указания.

Перед дверью Сениной палаты восседал Тимур и читал что-то про звездные войны.

– Привет! – поздоровался он. – И тебя вызвонил?

Я промычала в ответ что-то неопределенное, попросила Тимура больше никого не пропускать, потому что предстоит серьезный разговор, открыла дверь палаты и исчезла внутри.

Признаюсь, вначале у меня имелось желание затаиться в предбанничке рядом с душем и туалетом, чтобы послушать, о чем они говорят, но потом я решила, что это будет унижением моего достоинства: коммерческий директор под дверью подслушивает генерального с его секретаршей. Нет, это несерьезно. Я решительно толкнула вторую дверь.

Сеня сидел на огромной кровати, подложив подушки под спину и бока, Вера Николаевна пристроилась рядом на удобном стуле. Выглядела она великолепно – в сравнении с Анной Львовной, да и посвежее, чем я. Макияж наложен не второпях, укладка, костюмчик, аромат «Фат-де-Фат».

Они оба резко повернулись на звук открываемой двери. Нет, финальной сцены из «Ревизора» не последовало, но некоторое удивление было продемонстрировано.

– Добрый день, – поздоровалась я с обворожительной улыбкой. – Как себя чувствует наш больной?

Узрев меня, Сеня не проявил особой радости, но кивнул на второй стул, стоявший в углу, и пригласил:

– Садись, раз уж приехала.

Мог бы, между прочим, и полюбезнее встретить коммерческого директора, примчавшегося в свой выходной после тяжелой трудовой недели его навестить, бросив малолетних деток чуть ли не на произвол судьбы. Но Сеня, наверное, догадывался, что я залетела на огонек не для того, чтобы справиться о его здоровье. Что ж, он был прав.

– Добрый день, Саша, – сдержанно поздоровалась Вера Николаевна.

Она еще не определилась, как себя вести со мной. Это когда аврал, она меня в другой части земного шара разыскать может, чтобы свалить на меня всю ответственность и получить ЦУ, а сейчас можно и не проявлять особого радушия.

Как я в свое время решила, она меня соперницей не считает. Жанночек-Анджелочек, наверное, тоже не принимает в расчет, а вот с Сениной женой намерена потягаться… Ладно, это не мое дело. Пусть между собой разбираются. И желательно, чтобы меня в свои личные отношения не впутывали. Мне хватает и фирмы.

– Ну, как дела, Сашенька? – расплылся наконец-то в улыбке Сеня.

– У кого? – ответила я вопросом на вопрос.

Сеня замялся, молчал какое-то время, а потом спросил:

– Ты приехала меня навестить?

– Нет, – ответила я, глядя ему прямо в глаза. – И вообще, неужели ты думаешь, что тебя здесь никто не найдет?

– Саша, у Семена Григорьевича был сердечный приступ, – заговорила Вера Николаевна. – Ему нужен покой. Ему нельзя волно…

Я повернулась к Сениной секретарше и заявила, что все это она завтра будет говорить нашим партнерам, клиентам, коллегам и кому там еще. Только мне не надо.

– Саша, у меня вчера… – попытался вставить Сеня.

– Заткнитесь оба! – резким тоном произнесла я. – Мы знакомы не первый день. Времени нет. Вы хотите, чтобы я продолжала работать с вами, – или мы здесь и сейчас говорим друг другу «до свидания»? Решайте – и я уйду. Или останусь. Но тогда вы расскажете мне все как есть, и мы будем вместе думать, как выкрутиться.

Сеня с Верой Николаевной переглянулись.

– Шубаков мне вчера сказал, что Цыган предложил тебе перейти в «Балттайм», – вместо ответа на мой вопрос заявил Сеня. – Это правда?

– Правда, – не стала скрывать я. – И сам Шубаков тоже сделал мне кое-какое предложение. То есть отходные пути у меня есть. И я ничего не наворотила. Наоборот, пытаюсь вытянуть фирму. Но, похоже, брошу все к чертовой бабушке и уйду. Своя шкура, как вы понимаете, друзья мои, всегда дороже.

Сеня вытащил из-под подушки бутылку виски, отвинтил крышку, хлебнул из горлышка, не предлагая нам с Верой Николаевной, закрутил и убрал обратно под подушку.

Потом заявил, что надо как-то избавляться от Шубакова.

Мне стало смешно.

– Хочешь, чтобы я киллера нашла, что ли?

– Нет… Но вообще-то… А как?.. То есть…

– Я еще не получила ответа на свой вопрос. Первый и основной, – напомнила я, перебивая этот бессвязный поток. – После чего решу, остаться мне или уйти.

– Да, Саша, мы хотим, чтобы вы остались, – отчеканила Вера Николаевна, перехватывая инициативу. – Сеня, нам вдвоем не справиться. А Саша нам поможет. Ты же понимаешь…

Семен Григорьевич кивнул.

– Сашка, придумаешь, как разобраться с Шубаковым? – с надеждой уставился на меня шеф.

«Так, этому идея с киллером пришлась по душе».

И тут я сделала ход конем. Я рисковала, но только таким способом могла получить ответ. Я поставила условие:

– Тридцать три процента – мои. То есть ровно одна треть.

– Фирмы? – посмотрел на меня Сеня.

– Нет, денег. Но и фирмы, кстати, тоже.

«Чего уж мелочиться? Я ведь этого хочу».

– Саша, откуда вы могли узнать про деньги? – выдала себя Вера Николаевна, уставившись на меня большими округлившимися глазами. Распределения акций фирмы она не коснулась. Значит, Шубаков все-таки был прав?

У Сени тут же возник другой вопрос:

– А кто еще знает?

Я расхохоталась.

– Про их существование знают многие, но о том, что эти деньги у вас, догадалась пока только я.

Я не стала сообщать Сене с Верой Николаевной, что ударила наугад в темноте, но мой удар достиг цели – парочка себя выдала. Вот только интересно, как они смогли прихватить этот миллион? Опять мое чисто женское любопытство не давало мне покоя.

– Итак? – напомнила я. – Тридцать три процента.

– Но, Саша… – Семену Григорьевичу, конечно, было жаль расставаться с такой суммой.

– Саша, вы включаетесь в дело не на первой стадии, – подала голос Вера Николаевна. – Вы должны понимать, что мы уже рисковали, понесли определенные расходы…

Так, про акции фирмы опять ни слова. Пока делим миллион, который для меня – шкура неубитого медведя.

Какое-то время мы препирались, потом я милостиво согласилась на двадцать процентов. Сеня с Верой Николаевной хотели дать мне десять, я уже намеревалась встать и уйти, они заговорили про траты и прочее, и прочее, я – про риск, приложение собственных мозгов, в общем, сошлись на двухстах тысячах долларов. С паршивой овцы, как говорится… Это я про двести тысяч. Но если подумать, что они из миллиона… Шубаков-то предлагал мне одну треть. Заплатил бы или нет – другой вопрос. Но я лично этот миллион еще в глаза не видела.

– Десять процентов сегодня.

– Хорошо, – сказал Сеня. – Верочка, ты?..

– Я встречусь с вами вечером, Саша, и все передам.

– Действовать начну только после этого.

Ну что ж, аванс в сотню – тоже неплохо. Но это надо еще посмотреть, за какую работу. А там можно и побольше стребовать. И опять же на расходы…

– А как насчет фирмы? – напомнила я.

– Сашка, имей совесть! – заорал Сеня, наткнулся на мой холодный взгляд, согласился, что фирма во многом держится благодаря моим усилиям, но твердо стоял на том, что контрольный пакет должен остаться у него. Следовательно, я могу получить еще девять процентов из Сениных шестидесяти. Ну что ж, прибавить их к моим пятнадцати… Будем действовать поэтапно.

– Итак? – Я снова вопросительно посмотрела на Сеню, потом перевела взгляд на Веру Николаевну.

– Ты вначале скажи, что делать с Шубаковым, – заявил Сеня, – а там будем решать дальше. Киллера сможешь нанять?

Я уже сама думала, что неплохо бы нам сменить «крышу» – только не таким способом, а тут подобное желание изъявляет генеральный. Как хорошо, когда у директоров совпадают мысли. Они, конечно, иногда совпадают и кое у кого другого, но я к категории дураков не причисляла ни себя, ни Сеню. А тут следовало воспользоваться ситуацией и гнуть свою линию – чтобы получить режим наибольшего благоприятствования хотя бы для себя лично. Ну и для фирмы тоже. Правда, я всегда против лишней крови. И зачем убивать человека, даже если это Шубаков?

– Я считаю, что нам следует сменить «крышу», – заявила я вслух.

Сеня хмыкнул.

– Так Шубаков нас и отдал. Жди больше. Знаешь, как он завелся, когда камчатские к нам пожаловали? Помнишь, я его потом вызывал? Числа пятого, что ли? Вера, когда это было? Ты же сама знаешь, Саша, фирма у нас надежная…

Тут уже усмехнулась я. Сеня махнул рукой и закончил речь:

– В общем, он нас не отдаст.

Я спокойно сказала, что надо попробовать откупиться.

– Ты что, хочешь, чтобы мы эти деньги?! – завопил Сеня.

Он собирался крикнуть что-то еще, но мы с Верой Николаевной одновременно на него цыкнули, чтобы замолчал.

– Ты не мог еще громче орать про деньги? – прошипела я.

– Саша права, – поддакнула Вера Николаевна. – Теперь и стены имеют уши.

– Кстати, о птичках, – заметила я. – В машинах постарайтесь никаких разговоров не вести. Лишних в смысле. – Я перевела взгляд с Сени на Веру Николаевну и обратно. – В квартирах тоже. Про офис даже не говорю, сами знаете, какой техникой он у нас напичкан.

– А ты думаешь… – начал Сеня.

– А ты нет? – зашипела я опять. – Как-никак с Японией торгуем. Я в следующую поездку думаю привезти себе чего-нибудь такого для личного пользования. Конечно, если еще одна командировка состоится, – добавила я.

– Состоится, конечно, состоится, – заверил меня Сеня. – Все будет по-прежнему. И мне наборчик какой-нибудь против «жучков» купишь. Ну, я на тебя полагаюсь, Саша. Что себе будешь брать, то и мне возьми.

Естественно, как всегда, Сеня полагался на меня. Я лучше знаю, что брать. Тьфу, генеральный директор называется!

Вера Николаевна заметила, что в палате ничего не должно быть установлено: никто сюда не заходил. Пока.

Я кивнула, соглашаясь с ней. Насколько мне было известно, на мне самой тоже ничего не висело – я специально каждый день меняла и одежду, и сумочки – если вообще брала их с собой. Сотовый телефон находился при мне постоянно, так что в него никто не сумел бы ничего вставить. Я считала, что «чиста», правда, про свой «БМВ» такого сказать не могла.

– Но в дальнейшем беседовать будем только на свежем воздухе, – заявил Сеня. – В парк можно выйти прогуляться…

– Там тоже никто не застрахован, – заметила я. – Сейчас такая аппаратура имеется…

– Так что же делать? – растерянно воскликнула Вера Николаевна.

– Ничего, придумаем что-нибудь. Свежий воздух, конечно, лучше. Какое-нибудь открытое место. Чтобы все вокруг хорошо просматривалось. Или в парке у еще не отключенного фонтана – чтобы шум воды глушил слова. Здесь, – я кивнула в направлении окна, – фонтан уже не работает. Но в центре, по-моему, еще шумят. Или раздобуду и в нашем городе что-нибудь необходимое. Не только в Японии все эти штуковины купить можно. Были бы деньги. Ладно, сориентируемся по ходу дела.

Со мной согласились. Я вернулась к поднятой мною теме. Сеня несколько раз пытался поорать, но мы с Верой Николаевной смотрели на него сурово и строго – и он обрывал вопли на полуслове. Генеральный периодически доставал из-под подушки бутылку виски, и она уже почти опустела. Нам не предлагал, зная, что мы обе за рулем. В конце концов было принято решение спросить у Шубакова, сколько бы он хотел в качестве отступных, затем следовало обратиться за этой суммой (или частью ее) к Цыгану – раз уж тот хочет взять нас к себе под крылышко. Пускать миллион долларов на отступные не было никакого желания. Но в крайнем случае…

– Нет, нет и еще раз нет! – заявил Сеня, с трудом удерживаясь от крика. – Заплатим из фирмы. В любом случае будем платить из фирмы, а не из наших личных.

– Ты хочешь сказать, что фирма – это не наше личное?! – поразилась я. – Сеня, ты, кажется, в самом деле заболел.

– Нет, то есть да. Ой, Сашка, отстань. Ты меня поняла.

Я его, конечно, поняла. В общем, не было желания платить вообще, но отвязаться от Шубакова и его «красных шапочек» очень хотелось.

– У тебя как с этим амбалом? – вдруг спросил Сеня.

Я вопросительно воззрилась на шефа.

– Ну не притворяйся. Из камчатских. Не помню, как там его. Шубаков злой как черт вчера был, что ты с ним. Ну то есть не с ним, не с Шубаковым, а с этим… ну как там его?

Я заявила, что «с ним» у меня все нормально.

– Корыстный интерес имеешь для перехода под камчатских? – ухмыльнулся Сеня. – Под одним представителем уже сама лично побывала, теперь хочешь и фирму под них подложить?

Генеральный всегда все опошлит. Вера Николаевна молчала, пока говорил Сеня, а как только он высказался, спросила:

– А что будет с «Балттаймом»?

Вопрос был обращен ко мне. Я ответила, что скорее всего будет существовать, как существовал. Просто Юрий Леонидович Цыганов хочет подобрать под себя весь рынок аудио– и видеотехники. Шаг разумный. Хозяин должен быть один. Возможно, нам предложат какое-то разделение труда – кто-то поставляет одно, кто-то другое, но это нужно будет обсуждать конкретно. Вера Николаевна кивнула, а я поинтересовалась у Сени, что еще вещал вчера Шубаков, когда приезжал к нему домой.