Одна женщина и много мужчин Жукова-Гладкова Мария

– А почему ты назад летела из Гамбурга? Если была в Амстердаме? Ведь, насколько мне известно, оттуда есть ежедневный самолет?

«Мент, он всегда мент», – подумала я.

– Заезжала туда по своим личным делам, раз уж оказалась в тех краях. Вас такой ответ устраивает?

Виталий Сергеевич усмехнулся и сообщил, что Мишаня Шубаков на дыбы встал, когда узнал, что я лечу из Гамбурга. Виталий Сергеевич так и не понял, почему. Сегодня следует ждать Шубакова в гости, предупредил Туюсов, и готовиться.

Я безвольно кивнула. Сегодня я то была готова взвиться к потолку, то на меня наваливалась страшная усталость, и больше ничего не хотелось делать. Настроение и состояние быстро менялись.

– Саша, скажи мне честно: мы как-то связаны с наркотиками? – Виталий Сергеевич опять вернулся к теме, больше всего его волновавшей.

– Нет. – Я покачала головой. – Даю вам слово, что товар, которым занимаюсь я, наркотики не включает. И фирма не будет ими заниматься, пока я здесь коммерческий директор. Пока я здесь.

– Но ты не исключаешь варианта, что вскоре уйдешь? – уточнил проницательный Виталий Сергеевич.

– Не исключаю, – посмотрела я на него.

– Предупреди меня, пожалуйста, когда решишь окончательно, – попросил он. – Я тоже не собираюсь здесь без тебя оставаться.

– Хорошо.

Мы прекрасно поняли друг друга.

– Но какая-то связь с наркотой есть, – продолжал Виталий Сергеевич.

– У меня нет. – Я опять устало посмотрела на него. – И не будет.

– У тебя-то нет… – протянул Туюсов. – А у Семена Григорьевича? – Взгляд Виталия Сергеевича, казалось, проникал ко мне в душу.

– Спросите у него, – ответила я.

– Ты не знаешь точно?

Ох уж эти мне ментовские замашки!

– А вы как считаете? – Я усмехнулась. – Представьте ситуацию: Сеня меня вызывает и объявляет: Саша, с сегодняшнего дня торгуем кокаином. Или героином. Или просто включаемся в цепочку. Саша, найди рынок сбыта. Или найди продавцов. Или чего-то там еще. Или вас приглашает. Обеспечьте надежность операции, Виталий Сергеевич. Сохранность груза. Организационные моменты ложатся на ваши плечи. Вы можете вообразить что-нибудь подобное?

Виталий Сергеевич тоже усмехнулся и ответил:

– Могу.

Я воззрилась на него.

– Саша, с Семеном Григорьевичем в последнее время не все в порядке.

– С Семеном Григорьевичем всегда не все в порядке. Я с ним двенадцать лет знакома – и все двенадцать лет что-нибудь было не в порядке.

Виталий Сергеевич внимательно посмотрел на меня.

– Ты в самом деле не замечала ничего странного?

– А что я должна была заметить? Может, психовал в последнее время больше обычного, так было из-за чего. Пил, может, больше. Вы сами знаете, что в фирме происходит.

Виталий Сергеевич продолжал внимательно смотреть на меня.

– В чем дело? – Я стала очень серьезной.

– Ты в самом деле ничего такого не замечала? – еще раз спросил начальник службы безопасности.

– Не тяните резину. Нет, не замечала. Ничего такого, на что обратила бы особое внимание. Что вы хотите сказать?

Виталий Сергеевич потер лицо ладонями. Я молчала, не представляя, что услышу.

– По-моему, – медленно начал Туюсов, – он держится только на кокаине. Подожди, Саша, – заметив, что я намерена что-то сказать, Виталий Сергеевич поднял руку. – Я специально консультировался у знакомых. У спецов, с которыми в свое время сталкивался. В процессе предыдущей работы. Очень похоже, Саша, очень похоже.

Туюсов пустился в объяснения – выдал мне свою версию, основываясь на сведениях, полученных у его знакомых специалистов. По их словам, кокаиновая зависимость – болезнь ряда современных деловых людей.

– Почему именно кокаиновая? – поинтересовалась я.

Виталий Сергеевич объяснил, что начать употребление кокаина можно по нескольким причинам. Основных две – повышение остроты сексуальных ощущений и возможность выдерживать сильнейшую нагрузку. Человек нюхнет раз – ему легче протянуть длинный напряженный день, потом он использует наркотик снова – например, перед очень важной встречей. И ему легче ее пережить, причем не ударив в грязь лицом. Потом это входит в привычку. И ему уже не выдержать день, не приложившись несколько раз. После дозы все в его силах, он все может, дела идут как по маслу. Но теперь он способен работать только на коке. Друзья Виталия Сергеевича объяснили именно так. Туюсов попросил меня подумать. Прикинуть, кто из тех, с кем я регулярно сталкиваюсь, мог выработать в себе эту зависимость. Сам Виталий Сергеевич уже прикинул.

– И?

– Ты – нет.

– Спасибо и на этом, – я усмехнулась.

– А вот Сеня – очень похоже, – в который раз повторил Виталий Сергеевич, будто и не слыша меня. – Вспомни, как он выглядит и как ведет себя в последнее время.

Виталий Сергеевич сказал также, что один из внешних признаков употребления кокаина – лопнувшие кровеносные сосуды в носу. Про Сеню-то, конечно, многие думают, что у него нос красный из-за любви к алкоголю, но ведь у него же не красный нос алкоголика, так?

Я задумалась. Почему-то вспомнился телефонный разговор с Анной Львовной, Сениной женой. А ведь она может знать… Я, когда звонила им домой в субботу, прямо спрашивала: он пьян? Она же что-то бормотала про сердце и про то, что Сеня не успел напиться… Но если Виталий Сергеевич прав, то там было не сердце… И Анна Львовна может знать, может… И, конечно, переживает. А сказать кому-то об этом пристрастии мужа боится. Кто же станет иметь дело с наркоманом? И жена не представляет, что делать. Бедная Анна Львовна!

А Вера Николаевна знает? Тоже, наверное, знает. Если Виталий Сергеевич прав, конечно. И тогда именно Вера Николаевна поставляет ему дозы в больницу. Хотя бы только для того, чтобы он был зависим и от нее.

У меня в мозгу пролетали обрывочные картинки. Константин Алексеевич, капитан «Фортуны», весь сыр-бор с телевизорами. Да и Сенины истерики в офисе в последнее время происходили гораздо чаще, чем раньше…

А мне еще нужно что-то делать с сестрой. Может, спросить у Виталия Сергеевича, раз уж мы заговорили на эту тему? Пусть его приятели посоветуют хорошего врача, хорошую клинику. Где мне их искать? Знакомых-то в этой области нет.

– Спроси, что ты хочешь, Саша, – мягко сказал Виталий Сергеевич.

Он что, умеет читать мысли? Или у меня что-то отразилось на лице, а старый мент заметил?

Я вздохнула и сказала:

– Я подозреваю, что и моя сестра тоже… Младшая. Она-то наверняка попробовала для остроты сексуальных ощущений. Ей не нужно выдерживать долгий рабочий день. Но я хотела бы…

– В клинику? Я поговорю со своими знакомыми. Но ты сумеешь убедить ее прийти хотя бы на осмотр?

Я вздохнула. Уверенности в этом у меня не было. Был еще один вопрос к Виталию Сергеевичу. Ведь Сеня-то и пьет здорово. Когда я перед отъездом в Амстердам была у него в больнице, он у меня на глазах выхлебал такое количество виски… Виталий Сергеевич пояснил, что одно другому не мешает. А в отсутствие наркотика иногда так накачиваются… Всем, что попадет под руку. Сеня-то еще благородные напитки потребляет.

Внезапно в приемной послышалась какая-то возня, Люсин визг, мужской мат. Я посмотрела на экран. Ко мне рвался Шубаков, и на этот раз с Люсей он не церемонился. Но и она не давала себя в обиду и, как могла, старалась оградить мою дверь.

– Мишаня, – сообщила я Виталию Сергеевичу. – Настроен по-боевому.

– Давай уж сразу все решим, – сказал начальник службы безопасности.

Я крикнула Люсе в микрофон, чтобы запускала, подумав, что Виталий Сергеевич прав: не надо убегать от дел и проблем, лучше уж решить все сразу.

Компания в приемной – а Шубаков прибыл в сопровождении двух молодцев – резко дернулась, Мишаня с Люсей отцепились друг от друга, Шубаков поправил костюм и прошел ко мне. Молодцы остались в приемной, Люся как ни в чем не бывало опустилась за секретарский стол и принялась поправлять прическу.

– Вернулась? – с порога спросил Шубаков. – Как тебе Гамбург?

– Во-первых, здравствуйте, – произнесла я совершенно спокойным тоном и протянула руку для поцелуя.

Шубаков секунду подумал – и облобызал ее, а потом опустился во второе кресло для посетителей. Виталий Сергеевич остался с нами.

– Как там Катенька поживает? – продолжал Шубаков.

Виталий Сергеевич посмотрел вначале на Мишаню, потом на меня, но ничего не сказал. Я только пожала плечами, не говоря ни да, ни нет. Я не могла быть уверенной, знает ли Шубаков точно, чем я занималась в Гамбурге, или пытается играть вслепую.

– Мы тут все стоим на ушах, – продолжал Мишаня. – А Сашенька по Европам разъезжает. Сеня в больничку залег, затихарился, пускает к себе только Веру Николаевну, посадил горилл под дверью, врачи на моих людей шипят, мол, больному покой нужен. Сердце у него, видите ли. Ну хоть ты вернулась, красавица.

– А откуда такой ехидный тон? – спросила я.

И тут Шубакова прорвало. Орал он долго, мы с Виталием Сергеевичем молча слушали, пытаясь в бессвязном потоке гнева уловить суть. Но человеку следовало выпустить пар – чтобы потом с ним можно было разговаривать нормально и принимать вместе какое-то конструктивное решение.

Из потока очень колоритной речи Мишани, снабженной всеми мыслимыми и немыслимыми русскими народными эпитетами, я поняла, что камчатские по заданию Юрия Леонидовича Цыганова решили обследовать дом, последним официальным хозяином которого был Денис Березов, или Береза, правая рука Шубакова, погибший в перестрелке с теми же камчатскими в доме шубаковских должников Артема и Аллы Могильных, когда я с детками, младшей сестрой и Храпом сидели в погребе под тем самым домом.

«Бандитский домище», как его именовала бабулька из поселка, на окраине которого он стоял, служил одной из шубаковских баз, а в его подвале располагалась печатная мастерская, где штамповались фальшивые деньги на купленном в Германии оборудовании. Правда, наши умельцы его немного усовершенствовали – оно ведь изначально предназначалось несколько для иных целей. Конечно, Шубаков не сказал все это открытым текстом, но я, знающая ситуацию в общем и целом, а также ряд частностей, смогла додумать остальное.

Мастерская, конечно, работала не круглосуточно: сырья пока было недостаточно, да и у Мишани имелось лишь два печатника высокой квалификации, которые были не только знатоками своего дела, но и доверенными лицами. В отсутствие рабочих в дверь мастерской закладывался хитрый механизм – только рабочие и знали, как его отключить перед тем, как войти внутрь. Механизм был предназначен для предотвращения несанкционированного вторжения – и сработал. И дом, и мастерская со всем оборудованием взлетели на воздух – вещественные доказательства оставлять не следовало. Взлетели на воздух и те, кто проявил излишнее любопытство, в частности – Димка, по которому теперь убивалась наша бухгалтерша. У меня на языке вертелся вопрос о здоровье Расторгуева, но я не решилась спросить про него у Шубакова, чтобы не вызвать новый взрыв гнева – Мишаня уже начинал остывать.

Оборудование было жалко – стоило-то оно недешево, напечатанные деньги (а там имелись и запасы готовой продукции) – тоже. Как и дом, в который были вбуханы немалые средства. Шубаков искал виновных. Одной из подходящих фигур, по мнению Мишани, конечно, была я.

– Это ты влезла куда тебя не просили! – орал он. – Это ты…

Он обвинял меня во всех смертных грехах. Я внимательно посмотрела на Шубакова и задумалась: а не под «дурью» ли он? После разговора с Виталием Сергеевичем я вообще не знала, что про кого можно предположить. Пора, пора мне научиться определять, кто колется, а кто нет – по глазам, поведению, речи, чему-то там еще. Ведь не будешь же поднимать рукав и искать следы от уколов? Да и следы эти могут быть не только на локтевом сгибе… А если человек только нюхает? Уроки, что ли, частным образом взять у какого-нибудь врача-нарколога? У знакомых Виталия Сергеевича, например. Надо будет поговорить с ним на эту тему после того, как уйдет Шубаков. Пусть меня научат. Покажут учебный фильм или что там у них есть. В клинику пригласят. Я хорошо заплачу. Ведь знание – сила. Учиться-то всю жизнь приходится, если хочешь оставаться на гребне волны. Могла ли я подумать лет пять назад, что мне понадобятся такие знания? Да ни в жизнь! Засмеялась бы, если бы мне кто сказал, что соберусь брать уроки у нарколога.

Я углубилась в свои мысли и не слушала Мишаню. Виталию Сергеевичу последний тоже надоел, и он решил, что Шубаков уже достаточно выпустил пар.

– Ты закончил? – спросил он совершенно спокойным голосом.

– Чего? – воззрился на него бегающий по моему кабинету Мишаня, который не мог долго сидеть на месте.

Шубаков остановился, замер и уже хотел снова открыть рот, но Виталий Сергеевич его опередил:

– Хватит, Миша. Покричал, и достаточно. Мы с Александрой Валерьевной не страдаем дефектами слуха. Сядь, кофейку хлебни, Людмила Сергеевна сейчас нам горяченького сварит…

Я тут же позвонила Люсе и попросила принести кофе.

– Ты готов говорить спокойно? – обратился Виталий Сергеевич к Мишане.

Тот помолчал секунд десять, взглянул на Виталия Сергеевича, на меня, усмехнулся и ответил:

– Готов.

– Вот и прекрасно, – так же спокойно продолжил Виталий Сергеевич. – Чего ты хочешь, Миша?

Шубаков расхохотался. Я опять внимательно посмотрела на него: наркоман или нет? Или просто псих? Ведь открытым текстом не спросишь.

Мишаня бросил взгляд на меня, потом перевел его на Виталия Сергеевича, затем опять посмотрел на меня. Появилась Люся с горячим кофе. Пока она находилась в кабинете, мы все не открывали ртов, но мужики не могли не коситься на ее пышный бюст.

Шубаков снова взглянул на меня, на Виталия Сергеевича, затем глотнул кофе. Мы с начальником службы безопасности какое-то время молчали, потом Виталий Сергеевич снова подал голос:

– Зачем пожаловал, Миша? Мы-то вроде бы как на своих рабочих местах, а ты вот в гости зашел…

– Я как раз и зашел поговорить о нашей совместной работе, – в тон Виталию Сергеевичу ответил Шубаков.

Я решила не высовываться, пока не спросят.

– Выяснить, какие дальнейшие планы у фирмы, у Александры Валерьевны лично, – продолжал Мишаня. – Мы ведь не чужие? И знакомы не первый год. И мой интерес в вашей фирме имеется. А Александра Валерьевна тут недавно с Юрием Леонидовичем познакомилась. Насколько мне стало известно, подумывает к нему под крылышко перебраться.

Это Сеня, что ли, уже заявил про желание откупиться от наших «красных шапочек»? – пронеслось у меня в голове. Или Мишаня, так же как Цыган, устанавливает во всех возможных местах записывающую аппаратуру? Совершенно жизни не стало из-за этого технического прогресса. Вот люди жили в каменном веке… Завтра прямо с утра позвоню Хироши Кубо, попрошу заказать для меня самое новейшее достижение – чтобы ни у каких Шубаковых и Цыганов не было против него «противоядия».

– Так что делать будем, Сашенька? – тем временем вопрошал Шубаков. – Будем продолжать работать вместе или как?

– А ты что предлагаешь? – подняла я глаза на Шубакова.

– А что ты хочешь, Сашенька? – вопросом на вопрос ответил Шубаков. – Вот скажи мне: что ты хочешь? Ты лично? Что тебе нужно? Чего ты добиваешься?

Я хотела одного: спокойно работать. И мне совершенно все равно, под кем – Шубаковым, Цыганом, еще чьей-то «крышей». Я прекрасно понимаю, что без нее нельзя, и принимаю это как факт. Она должна быть – есть и будет. Но пусть решат это между собой, без моего участия. А мне просто дадут знать, под кем «Техника-сервис», – и я буду дальше заниматься своим делом. Мишаня получает свои проценты – пусть получает. Да, мне жалко их ему отдавать, я это признаю. Всем жалко. Но я тоже принимаю это как факт. Он – или другая «крыша» – будут их получать. Но пусть оставят меня в покое! Неужели это так сложно?

– Не заводись, – ровным голосом сказал Шубаков. – Я тебя как раз уважаю за твое спокойствие, Сашка. За отсутствие истерик. Бабских и пьяных. Так, Виталий Сергеевич?

– Да, Александра Валерьевна у нас человек уравновешенный и выдержанный, – заявил начальник службы безопасности. – Только она очень устала за последнее время. Скажи, Миша, чего хочешь ты. Александра права. И я с ней полностью согласен. Как, надеюсь, и ты. Дайте фирме и нам – спокойно работать. Так ведь для всех будет лучше.

– Значит, так, господа хорошие, – Шубаков посмотрел на нас с Виталием Сергеевичем. – Никому я вас не отдам. Работать и дальше будем вместе. А следовательно, надо кое-что утрясти. И сделаем мы это здесь и сейчас, не откладывая дела в долгий ящик. Сашенька, документацию по печатным станкам привезла?

Значит, знает, что я была у Катьки. У него в Гамбурге свой человек посажен? Или звонили Катьке? А она побоялась врать? Впрочем, все это уже не играло никакой роли.

Я протянула руку к своему любимому кейсу, открыла его и извлекла два каталога. Шубаков быстро пролистал их и отложил в сторону.

– Этот вопрос решили. Ну не совсем, конечно, – поправился он. – Столько добра на воздух взлетело! И ты, Сашка, к этому руку приложила.

Я устало посмотрела на Шубакова.

– Я, что ли, твою базу взрывала? У меня вообще не было мысли туда лезть. Мне эти твои станки, – я кивнула на каталоги, – на фиг не нужны. Я не собираюсь этим заниматься. Хочешь покупать новейшие разработки фирмы – на здоровье. Но фальшивомонетчиков, кстати, во все века, как тебе известно…

Шубаков расхохотался, не дав мне закончить фразу.

– Но только не в наше время и не в нашей стране. Ладно, закрыли тему. Это наши с Цыганом дела. Разберемся. Да, согласен, что ты не будешь печатать фальшивые деньги. Не могу представить тебя в этом бизнесе. – Шубаков показал свой волчий оскал. – Вот чего не могу, того не могу. Но зачем тебя принесло к Могильным? Я не знал, что вы знакомы. Колесо-то ведь с этого закрутилось. Мне как сообщили, что ты движешься в направлении нашей базы…

«Значит, все-таки и он на мою машину маячок ставил, – решила я. – Но в тот раз это оказалось очень кстати».

Мишаня не представлял, что и думать. Об их производстве я не знала, в этом он почему-то был уверен. А потом я свернула к Могильным.

– Я пыталась найти убийц Маринки Громовой, – объяснила я.

– Ну и как идут твои поиски? Нашла?

Я посмотрела на Шубакова и решила пойти ва-банк:

– Если ты хочешь, Миша, чтобы мы и дальше нормально работали вместе – как раньше, или даже… Ладно, не буду вдаваться в детали. В общем, давай уж расставим все точки над «i».

Шубаков усмехнулся, но слушал меня внимательно.

– У меня к тебе два вопроса. Ответь, пожалуйста, честно. Я ничего не собираюсь предпринимать. Понимаю, что это все равно бессмысленно. Да я и не смогу ничего сделать. И все равно уже поздно. Маринку-то не вернешь – как бы мне этого ни хотелось.

И Виталий Сергеевич, и Шубаков молчали, с интересом слушая меня.

– Итак, вопрос первый: почему ты убил Маринку?

– Я ее не убивал, – тут же ответил он.

– Я прекрасно понимаю, что не ты ее застрелил, но ты отдал приказ. Готова допустить, что это сделал Кондрат. Меня, в общем, не интересует конкретный исполнитель. Но скажи: за что?

Шубаков посмотрел в окно, потом спросил:

– А второй вопрос?

– Зачем ты прислал наркоманов крушить наш офис?

Виталий Сергеевич резко дернулся и удивленно посмотрел вначале на меня, потом на Шубакова, хотел что-то сказать, но промолчал.

– Откуда ты?.. – начал Мишаня, осекся и закончил: – Как ты догадалась, Саша?

– Это ты? Ерш твою медь! – выпалил Виталий Сергеевич. – Но зачем?

– Я просто проанализировала всю имеющуюся в моем распоряжении информацию, – заявила я Шубакову, не удостоившему Виталия Сергеевича ответом. – Все, что мне удалось узнать из разных источников. Больше никто не мог. Как я понимаю, их спугнули камчатские. Вам просто не повезло. Совпадение.

– Ты хотела сказать, что у дураков мысли совпадают? – усмехнулся Мишаня.

– Какая самокритичность! – улыбнулась я.

– Да. – Шубаков стал серьезным. – Послали мы. Я. Ну не сам, конечно. Серега Николаев у нас за них отвечает. Серый.

– Поэтому вы и забрали их к себе потом, быстренько так в автобус загрузили и увезли. И якобы не смогли из них ничего вытянуть… – протянул Виталий Сергеевич. – А нам говорили…

– Конечно. А Сашка молодчина! Догадалась.

Шубаков восхищенно посмотрел на меня. Виталий Сергеевич о чем-то напряженно думал.

– Миша, ты ответишь мне? – напомнила я.

– Отвечу, – кивнул Шубаков. – И два ответа будут взаимосвязаны. Вначале твой второй вопрос, Саша. Мне нужно было каким-то образом проникнуть в сейфы Семена. Я считаю, что деньги – там.

Значит, предлагая мне сотрудничество две недели назад, Шубаков говорил то, что ему действительно требовалось? Туюсов же не был посвящен в Мишанины планы поиска цыгановского миллиона.

– Какие деньги? – подал голос начальник службы безопасности. – Которые вы печатали в том доме, что взорвался? Они оказались у Семена Григорьевича?

– Нет, – Шубаков усмехнулся. – Сеня не знает про наши станки. Вы, Виталий Сергеевич, не поняли, о каких деньгах я сейчас говорю.

Туюсову, слава богу, не требовалось объяснять, что у Юрия Леонидовича Цыганова пропала крупная сумма в валюте – по этому поводу он уже был достаточно просвещен.

– Но почему у Сени в сейфе? – не понял Виталий Сергеевич. – Как могли они к нему?..

– Деньги увели именно в вашем офисе, – заявил Шубаков.

– Ничего не понимаю, – признался Виталий Сергеевич. – Кто?

Мишаня посмотрел на меня. Виталий Сергеевич опять вспомнил ерша с медью.

– Вы помните злосчастный день пятое сентября? Пятницу? К вам в офис пожаловали камчатские и заявили о своем желании взять вас под крыло?

Мы с Виталием Сергеевичем кивнули.

– Меня срочно вызвали сюда. Сеня тут на ушах стоял. Я приехал с кейсом. У меня просто не было времени закинуть его куда-нибудь в надежное место. Не в машине же оставлять. А у вас, насколько мне известно, все замуровывается, закрывается, запись постоянно ведется. Ну я и потащил его к Сене в кабинет. В полной уверенности, что тут-то все тип-топ будет, никуда денежки не денутся. А они – раз, и тю-тю.

– Но как?..

– Я потом все проанализировал. Мы ведь тогда у Сени в кабинете запись смотрели. Разговора с камчатскими. И снова запись не включали. Ну ту, что в кабинете ведется. И пошли к вам, Виталий Сергеевич. Кстати, по Сениной инициативе.

– Да, ты у меня потом долго допытывался, – кивнул Виталий Сергеевич. – Хотел получить пленки с нашими разговорами у Сени и у меня. Я все не понимал, зачем они тебе. Да, запись тогда была отключена. Семен Григорьевич забыл нажать.

– Или не захотел. Или потом отключил – когда мы выходили. Но скорее всего не включил ее специально, – заявил Шубаков. – А Вера Николаевна воспользовалась этим – или вообще сама ее отключила. Не знаю уж, что ее толкнуло… Может быть, Сеня ей каким-то образом успел дать знак? У них какая-то система общения разработана? Поэтому я так хотел просмотреть пленку. До сих пор не могу понять. Вера Николаевна не могла знать, что там у меня в «дипломате».

– Ты хочешь сказать, что Вера Николаевна свистнула у тебя деньги?! – воскликнул Виталий Сергеевич.

Я молчала, считая, что Шубаков подошел очень близко к истине. Наверное, Сеню просто интересовало содержимое Мишаниного «дипломата» – и не только в тот раз. Вообще. Хотел как-то поймать его на крючок. Может, они с Верой Николаевной уже когда-то заглядывали внутрь чьих-то кейсов, что-то прибирали к рукам или обсуждали возможность подобных ситуаций. А в тот раз Вера Николаевна открыла «дипломат» – и батюшки родные! Конечно, не устояла. Но я также знала и то, что деньги сгорели. А значит, держали их не в сейфе у Сени, а где-то совсем в другом месте. Правда, я не стала предоставлять лишнюю информацию Шубакову. Это его проблемы. И все равно не его деньги.

– Именно Вера Николаевна. Больше некому. Пока мы втроем – вы, Виталий Сергеевич, Сеня и я – находились у вас в кабинете. А у Сени не работала запись. Повторяю: не исключено, что ее отключила сама Вера Николаевна.

– Не может быть!.. – не верил начальник службы безопасности.

– Еще как может. Есть и подтверждение. Знаете, что оказалось в «дипломате»? Старые письма из вашего офиса. Я потом выяснял, где они хранятся. В Сениной приемной. То есть Вера Николаевна прихватила денежки, а внутрь быстро забросила первые попавшиеся бумаги.

– Ну ничего себе!.. – протянул Виталий Сергеевич.

– А почему ты решил, что деньги хранятся в одном из Сениных сейфов? – спросила я. – И на работе? Может…

– Сашка, поставь себя на место Веры Николаевны. Надежнее всего – в одном из сейфов. Пластиковые ключи все у нее…

– То есть как? – одновременно спросили мы с Виталием Сергеевичем.

Мои имелись только у меня, и я их никому не доверяла. Как я догадывалась, Туюсов свои тоже.

– А вот так. Сеня за себя не отвечает, боится потерять. А Вере Николаевне он полностью доверяет. Чего бы ей не держать деньги на работе?

Виталий Сергеевич почесал затылок.

– Я вытянул из Сени все, что мог, – продолжал Шубаков. – В частности, про пластиковые ключи.

– Кстати, он наркоман? – перебила я.

– Значит, знаешь. Да, Саша. И меня не устраивает такой директор. Раз уж мы сейчас обсуждаем все наболевшие вопросы, давай заодно решать, что делать с фирмой. Меня в роли генерального больше устроишь ты. Вы как, Виталий Сергеевич?

– Я только за, – улыбнулся мне Туюсов.

– Но… – открыла рот я.

– Это не твои проблемы, – перебил Шубаков.

– Но… – я опять попыталась что-то сказать.

– Все, тема закрыта, – твердо заявил Мишаня. – Я на них достаточно насмотрелся. На наркоманов, в смысле.

То есть сам не употребляет? – пронеслось у меня в голове. Просто тут пар выпускал? Но его помощник Кондрат…

Шубаков рассказал о том, как решил послать группу напичканных «дурью» ребят крушить у нас все подряд. Они думали примерно по одной схеме с Расторгуевым. Будет паника, у меня интервью с потенциальными секретаршами, все разбегутся, Виталий Сергеевич болен, а Шубаков с командой приедут спасать офис. И как раз доломают то, что не успели наркоманы. А тут еще и Сеня с Верой Николаевной предоставили им прекрасную возможность, упорхнув в тот четверг в Сенино любовное гнездышко с середины рабочего дня. Как только Мишане доложили о том, куда понеслись Рубин со своей секретаршей, он отдал приказ. Наркоманы приехали раньше, чем планировалось изначально – собирались-то гораздо позднее, когда Вера Николаевна обычно покидает офис, а тут чего было ждать? И произошли накладки. Помешали непредвиденные обстоятельства. Наверное, не стоило менять изначальный план, менять час операции, а подождать заранее определенного времени ее начала. Поторопился Шубаков – за что и поплатился. Все пошло наперекосяк. Мишаня не добился желаемого, а наркоманов засветил. Второй раз использовать их было нельзя.

– Я не видел другой возможности добраться до Сениных сейфов, – честно признался Шубаков.

– Но крушить офис… – протянул Виталий Сергеевич. – Чтобы забрать то, что тебе, в общем-то…

Шубаков засмеялся. Я последовала его примеру. Мне была понятна его логика. Но мне еще нужно было узнать про Маринку, и я вернулась к своему первому вопросу.

– Маринка… – протянул Шубаков. – Ты знаешь, что она сидела на игле?

– Теперь знаю. Я вообще в последние дни узнала столько всего… Неужели кругом такое количество наркоманов? – Я посмотрела на Шубакова, потом на Виталия Сергеевича. – Честно, я не думала, что наркотики так распространены. Что вокруг столько этой дряни, что столько людей, которых я знаю, с которыми я общаюсь каждый день…

– Это так, Саша, – кивнул Шубаков. – Очень многие. Очень. В большей или меньшей степени.

Виталий Сергеевич тоже кивнул.

– Миша, – подала голос я, – если ты хочешь, чтобы мы и дальше вместе работали, одно условие…

– Я понял. Никакой наркоты через вашу фирму.

– Я говорил Саше, что уйду из фирмы, если только узнаю, что мы имеем отношение к наркотикам, – вставил Виталий Сергеевич. – Но ты же как-то с ними завязан?

– Я не поставляю наркотиков, – твердо заявил Шубаков. – Это вотчина известного Александре Валерьевне Юрия Леонидовича Цыганова. Вот он по ним – ба-альшой специалист.

– Но Маринку же кто-то посадил на иглу! – закричала я. – А твой Кондрат? Ты знаешь, что у него на венах следы от уколов? Это он постарался? А эти наркоманы, которые крушили наш офис? Может, ты и не поставляешь сюда наркотиков, но ты ими торгуешь.

– Я ими не торгую, Саша. Я… иногда использую их в своих целях. И, кстати, плачу за них фальшивыми деньгами, – Шубаков рассмеялся. – Дерьмом за дерьмо.

«Ну, хороши, – подумала я. – Оба. Что Цыганов, что Шубаков. Что под одним ходить, что под вторым. Шубакова хоть знаю не первый год, все-таки как-то сработались, притерлись, да и сейчас вот такой откровенный разговор идет…»

– Ладно, давай закончим, – серьезно сказал Мишаня.

Маринку Кондрат посадил на иглу. Она стала как шелковая. Соглашалась все сделать за дозу. Но травку она курила до него. Баловалась, как сейчас многие. Кондрат просто ускорил процесс перехода на более сильный наркотик. А он происходит всегда. Ну, почти всегда. Начинают баловаться, потом увеличивают дозу, пробуют что-то другое, более сильное. Наркоман – это не тот, кто уже не может соскочить с иглы. Наркоман – это тот, кто «просто» нюхнул или укололся.

Именно Маринка Громова подменила кейс Храпу.

– Это ты ее подложил под Храпа? – спросила я.

– Ну конечно. Познакомилась с ним, потому что ей приказали. Кстати, пистолет, который ее мамаша потом вручила Расторгуеву, ей было велено подсунуть Храповицкому. Только она не успела. На нем много висит… В смысле на пистолете.

– Я знаю, – кивнула я. – Цыганов говорил. Он его проверил по своим каналам.

Тогда дома у Маринки стоял точно такой же кейс. Они ведь стандартные – треть города с такими ходит. Шубаковские закупили их оптом – для своих дел. Но кейс у Маринки был с фальшивками, она служила одним из передаточных звеньев. Зачем Шубакову своих людей засвечивать?

– Кстати, последнюю партию прибрала к рукам ее мамаша, – сообщил Шубаков.

Будто я не в курсе. Хорошо, хоть Шубаков не знает, что мне это известно.

– Ну да ладно. Пусть тратит. Я решил оставить их ей.

Какое благородство!

Маринка смогла открыть храповский «дипломат». Это вообще не так сложно. Вера Николаевна тоже справилась с замком. Маринка увидела, что там внутри, – и поменяла. Никто не знает, что она планировала и зачем полезла внутрь. Обычно не лазила, как считал Шубаков. Ей как-то все равно было. Получала – передавала. Ей Кондрат за это давал ампулы и подкидывал деньги. Настоящие, естественно. Но в тот раз приехали к ней Шубаков с Кондратом – а она с утречка пачки «зелени» разгребает. Мужчины обалдели. Они же знали, сколько у нее должно быть в кейсе. И там ведь больше деревянных было. Баксы-то не очень выгодно штамповать. Себестоимость новой сотни – восемьдесят пять долларов. Пятнадцать баксов с купюры. На наших деревянных навар, в принципе, больше – при меньших затратах. В общем, взяли девочку за горло. Она раскололась. А тут Сеня в панике звонит, что у нас камчатские. Шубаков с Кондратом прихватили кейс – и ринулись к нам в офис. Марина тогда у нас уже не работала, дома сидела, с Храпом любовь крутила. Но он уже в то утро от Маринки отбыл. То ли по делам, то ли к сестрице моей. А потом у нас в офисе деньги подменили. Больше Шубаков никуда не заезжал. От Маринки – к нам, от нас – на базу. Он обнаружил подмену, когда приехал туда. И опять понесся к Маринке.

– А Храп, значит, внутрь не заглядывал? – подал голос Виталий Сергеевич.

– За то время нет. Зачем ему? Я велел Маринке снова заменить кейсы. Вернуть нам нашу продукцию, – Шубаков усмехнулся, – а Храпу всучить ваши бумажки. Письма фирмы «Техника-сервис».

– Подставить кого угодно, только бы самому отвертеться, – заметила я. – Мог бы хоть на газеты заменить, что ли.

Шубаков усмехнулся.

– Маринка, наверное, испугалась, – продолжал Мишаня. – Она ведь еще не дошла до кондиции – соображала, что происходит вокруг нее. На следующей неделе она поехала к твоей старшей сестре. Потом туда приехала ты. Ну, в общем…

– И она знала про деньги, которые должен был везти Храп, – закончила я. Бедная Маринка.

– Но почему вы предоставили мне кассеты с записями ее встреч с Храпом? – спросил Виталий Сергеевич у Мишани. – И заявили, что надо увольнять Сашину секретаршу, потому что она встречается с одним из руководителей конкурирующей фирмы? Ведь это вы ее под него подложили, так? Именно ты, Миша, кричал в моем кабинете про упущение службы безопасности, про то, что только вы, «крыша», и следите за тем, чем занимаются на стороне сотрудники нашей фирмы. А я был вынужден твердо сказать Саше…

– Маринка знала, что все так и будет? И согласилась уволиться? – подала голос я.