Знайте русских! Зверев Сергей

Глава 6

– Берись за весла, камрад, – негромко приказал Курочкину Пантелей, выключая двигатель, – дальше пойдем своим ходом.

– Товарищ старший сержант, тут до берега еще добрых три километра, – тоскливо возразил подчиненный, с неохотой принимая весло в намозоленные руки.

– Точно, – согласился Пантелей, – только нашу тарахтелку услышат и за пять. Тишина-то какая… И красота…

И действительно, африканская ночь выдалась на удивление живописной. На корабле такого не увидишь. Во-первых, судно не подходило близко к берегу, а во-вторых, постоянно тарахтят корабельные машины и света много. Стоишь на палубе, как в световом коконе, и вокруг видишь только густую черноту да тусклые звезды. Здесь было совсем по-другому. Глаза обоих морских пехотинцев уже давно привыкли к темноте и теперь ясно видели прибрежные контуры, пальмы на фоне черно-синего неба, лунную дорожку, идущую в океан, поблескивающие вершины небольших мокрых скал и небо, усеянное огромными незнакомыми звездами, свисающими так низко, что, казалось, встань на носочки, протяни руку, и можно дотянуться до них кончиками пальцев.

– Слыхал? – шепотом спросил Пантелей, чему-то счастливо улыбаясь, и кивнул в сторону берега, от которого доносилась пестрая какофония голосов африканских птиц и животных. Казалось, что ночь для джунглей – это самое бурное для жизни время суток, когда все разнообразие африканской фауны только-только и начинает просыпаться. – А ты хочешь мотор завести. Спугнем местную дичь – она такие вопли поднимет – мама дорогая! И пока мы дойдем до берега, то там нас уже наверняка будут ждать.

– Кто? – наивно поинтересовался Курочкин.

– Кто-кто… Дед Пихто. Ясное дело, что не львы и леопарды, – пояснил старший сержант, – те от грохота нашего советского двигателя вмиг обделаются и драпанут так, что не скоро тут опять объявятся. А вот люди – существа любознательные. – Старший сержант старательно орудовал веслами. – Особенно, если у них есть оружие. Обязательно поинтересуются, что это за папуасы к ним в гости пожаловали. Ладно, все, помалкивай, – наставительно приказал Пантелей, – и постарайся создавать меньше шума. Не шлепай так по воде. Черт его знает, что тут у них за живность водится. Может, и рыбы-сигнализаторы есть…

Почти в полной тишине плавающий транспортер подошел к берегу и стал неторопливо двигаться вдоль его кромки, подыскивая укромное место для швартовки. Наконец ПТС приткнулся в небольшом песчаном гроте. С берега плавсредство заметить было почти невозможно, если только знать, где искать. А вот с моря…

– Идеальных убежищ не бывает, – вздохнул Пантелей, осторожно опуская за борт якорь, – на первое время сойдет и это. Ну что, салага, – Пантелей глянул на измученного подчиненного, – пока темно, предлагаю сделать вылазку. Днем это будет сложнее сделать.

– Куда? – тихо поинтересовался Курочкин.

– На твой законный вопрос, Григорий Сигизмундович, я могу ответить так: хрен его знает, – отозвался Максаков. – Может, у тебя есть какой-нибудь план?

– Нету, – честно признался подчиненный.

– Правильно, – согласился с ним Пантелей, – и у меня нету. А знаешь почему?

– Никак нет.

– Потому что здесь не может быть никаких, на хрен, планов, кроме одного: найти какой-нибудь город, поселок, дом, хоть что-то, где есть средства связи, и сообщить кому только возможно о произошедшем. Короче, вали туда, не знамо куда, и сделай то, хрен знает что. – Пантелей тяжело вздохнул. – Но и сидеть здесь сиднем – последнее дело. Как говорит наш взводный: «Движение – жизнь, остановка – смерть». Курочкин, – обратился он к подчиненному, – ты имеешь хоть какое-нибудь представление, что это за местность? Джунгли или просто пальмы на берегу растут? Может, там дальше пустыня?

– Не знаю, товарищ старший сержант, – тоскливо отозвался подчиненный.

– А язык-то у этих аборигенов какой? Кроме, естественно, аборигенского.

– Если это сомалийский берег, то, скорее всего, итальянский, – блеснул познаниями Григорий. – Сомали – бывшая итальянская колония. Но, думаю, и английский поймут.

– Да мне один хрен, что английский, что итальянский, – решительно произнес Пантелей, доставая из форменных брюк тюбик и намазывая лицо маскировочным кремом, – разберемся.

– Я знаю английский, – с готовностью предложил свои услуги Курочкин, которому страшно не хотелось оставаться одному.

– Нет, рядовой, – решительно приказал Максаков, – ты останешься и будешь дожидаться меня здесь. Гриша, – более мягко произнес он, – стань за пулемет и руби в капусту все, что подойдет к тебе без пароля ближе, чем на пятьдесят метров.

– Без какого пароля? – не понял Курочкин.

– А щас мы с тобой и придумаем, – предложил старший сержант. – «Салабон». Годится?

– А отзыв? – поинтересовался чуть повеселевший Григорий.

– «Дембель», – с ходу сымпровизировал Максаков. – И не дрейфь, Григорий, я быстро. Мотнусь только в сторону вон тех огоньков, – старший сержант указал направление, где и в самом деле сверкало несколько далеких точек, – может, там поселок какой. И тут же назад.

– А как же английский? – не унимался Курочкин.

– Понадобится переводчик – я вернусь, – разрешил дилемму Пантелей, – поэтому, что бы ни случилось, сиди здесь. А то ищи тебя потом по всей Африке! – С этими словами от тихо скользнул за борт и направился в сторону далеких огней.

– А оружие? – всхлипнул вслед Курочкин. – Товарищ старший сержант, у вас же нет никакого оружия…

– Я сам себе оружие, – донеслось из темноты.

Григорий еще несколько секунд видел силуэт Максакова, который быстро растворился в ночи. Некоторое время слышались шаги Пантелея, который пробирался по воде к берегу, затем стихли и они. Осталась только ночь, полная таинственных африканских звуков.

Несмотря на усталость, спать Грише не хотелось. Нервное напряжение было настолько велико, что слух и зрение новобранца, казалось, обострились невероятно. На всякий случай Курочкин отошел от пулемета. Мало ли чего может произойти в таком его состоянии. Плюхнет, к примеру, под бортом транспортера хвостом рыбина, мгновенный нервный импульс опередит соображалку, и прежде чем сам Григорий что-нибудь поймет, он уже выпустит в воду половину обоймы. А сидеть надо было тихо. Не в том они положении, чтобы выходить на берег с транспарантами, кричать «SOS!» и требовать помощи. Еще неизвестно, куда их занесло. Может, в самое сердце пиратского логова…

Вдруг Григорий услышал, что к разнообразию ночных звуков добавились новые, отчетливые и… Ну, точно! Это явно люди, и они то ли дерутся, то ли пытаются поднять что-то тяжелое. Какие-то уж больно натужные выкрики. И как раз в той стороне, куда направился старший сержант Максаков. Уж не попал ли…

Два последовавших один за другим выстрела не оставляли никаких сомнений. Это стреляли явно не ночные охотники. Точнее, может, и они, но охотились они не на дичь, а на товарища старшего сержанта. А если убили?!

Курочкин моментально выскочил из транспортера в теплую воду. Приказ Пантелея он помнил, но… А если его командир ранен и не может передвигаться самостоятельно, кто ему поможет? Если живой – что ж, пусть отругает, а если мертвый, то и наказывать будет некому. А сидеть здесь в неизвестности и ждать неведомо чего Григорий больше не мог. Он быстро и шумно зашагал туда, откуда только что раздавалась стрельба. На берегу Курочкин тоже не стал маскироваться и осторожничать, а со всех ног, не разбирая дороги, бросился на выручку Максакову. Гриша не сомневался в том, что его товарищ ранен или убит. Что может сделать безоружный человек против пистолета? Ничего. Тем более, когда его обнаружили. А Пантелея наверняка засекли, иначе зачем и, главное, по кому тогда открывать пальбу?

Внезапно чьи-то сильные руки схватили Курочкина за шиворот, сильно дернули вниз и повалили на землю, моментально зажав рот.

– Ну ты носорог, – прошипел склонившийся над рядовым Пантелей, – за километр тебя слышно. – Он отпустил Григория, все еще зажимая ему ладошкой рот. – Давай-ка, как нас учили: без лишнего шума. Я, конечно, наследил, – с досадой добавил старший сержант, – выстрелы наверняка услышали, но иначе не получалось. Надо же мне было как-то вступить с местным населением в контакт, – он двинулся по направлению к небольшой опушке, – а эти дебилы, как только меня увидели – сразу за оружие хвататься… Пришлось поговорить с ними по-русски. Так что английский пока не пригодился, – он указал на двух неподвижно лежащих амбалов.

– Товарищ старший сержант, – с уважительной оторопью прошептал Курочкин, – это вы их? Один?

– Нет, с папой Карло, – насмешливо ответил Пантелей.

– Безоружный? – допытывался Салабон.

– Они как-то не шибко интересовались, есть у меня волына или нет, – пояснил Максаков, – а у меня времени не было объяснять, что я простой, мирный российский моряк. – С этими словами он привстал, двумя короткими ударами ножа отрубил от свисающей лианы кусок и бросил подчиненному: – Держи. Вяжи того, – кивком Пантелей указал на дальнего бандита, – а я этим займусь. – Он перевернул второго охранника на живот, закинул ему руки за спину и стал умело орудовать прочным и податливым растением.

– Товарищ старший сержант… – начал было Григорий, но Максаков нетерпеливо перебил его.

– Все вопросы, салага, после будешь задавать. А сейчас у тебя норматив по связыванию и выносу языка в расположение нашего ПТС. Я тут недалече огоньки видел, – пояснил Пантелей, – наверняка их «малина» или что-то вроде того. Выстрелы там однозначно услышали, так что с минуты на минуту здесь будут их корешки. По-хорошему, надо бы мне дождаться их, схорониться где-нибудь в кустиках да перещелкать этих любопытных тварей поодиночке. – Максаков встал, забросил за спину трофейный «М-16» и с сожалением добавил: – Только вот не знаю, сколько их будет, да и твоей головой рисковать не хочу. Ладно, хватай, коль уж приперся! – С этими словами Пантелей взвалил на плечи тушу одного из пленников, показывая пример подчиненному. – Хоть какая-то от тебя польза будет. А «язык» нам сейчас позарез нужен. Может, что-то и узнаем. Хотя бы куда нас с тобой занесло…

Тяжело ступая, Пантелей двинулся в сторону недалекого моря. Следом безропотно увязался и его подчиненный.

Глава 7

Старший сержант оказался прав. Не успели морские пехотинцы протащить пленных и несколько сотен шагов, как позади них громко зазвучала непонятная речь, заклацали затворы автоматов и меж деревьев замельтешил с добрый десяток огоньков.

– Да не трясись ты так, – негромко произнес Максаков, тяжело отдуваясь, – до нас им не добраться.

– А следы? Могут же по следам нас найти, – возразил Курочкин, которого, несмотря на жаркую африканскую ночь, то ли от страха, то ли от нервов бил крупный озноб.

– Ночью даже хорошему следопыту тяжело разглядеть хоть что-то, – успокоил своего подчиненного Пантелей, – а за нами гонятся обычные головорезы, а не следопыты. Так что если ты перестанешь на все джунгли клацать зубами, то через десяток минут мы доберемся до нашего транспортера. Море уже рядом, – он кивнул в сторону шума недалекого прибоя. – Давай, салага, поднажми.

Слава богу, что тащить до ПТСа пленников не пришлось. Морская водичка быстро привела «языков» в чувство, и под прицелом автомата конвоируемые быстро и безропотно добрались до скрытого за скалой плавсредства.

– Утром до нас доберутся, – сообщил старший сержант, когда все четверо поднялись на борт ПТС. – При солнышке только слепой не увидит наших следов. Так что надо отсюда убираться, – констатировал Максаков, доставая весла, – и подальше.

– Опять грести, – жалобно простонал Гриша. Он вытянул вперед ладони с сорванными в кровь мозолями, словно преступник, ожидающий, когда на него наденут наручники.

– Зачем нам? – озорно откликнулся Пантелей. – Рабы для нашей галеры у нас теперь есть. – Он протянул пленникам по веслу, сел у дальнего борта и направил на них автомат. – Арбайтен! Бистро! Бистро! Гребите, вашу в печень мать! – прошипел он на международно-понятном языке, сделав несколько характерных движений прикладом, словно работал веслом, но пленники только испуганно сверкали в темноте белками глаз. Видимо, максаковское познание иностранных языков было им незнакомо.

– Берите весла и гребите, – раздалась за спиной у Пантелея довольно чистая английская речь. – В какую сторону грести, товарищ старший сержант? – Курочкин перешел на русский.

– На север, – оторопело скомандовал Максаков, подчиненный тут же повторил приказ по-английски, и оба бандита, согласно закивав, с готовностью принялись плескать веслами о воду.

– И хорошо ты балакаешь на языке нашего вероятного противника? – поинтересовался Пантелей с долей зависти.

– Прилично, – скромно отозвался подчиненный.

– Ага. Ну и ладненько. Сейчас мы быстренько проведем дознание. Давай-ка, карась, на мое место, а я у пулемета стану. – Он встал, уступая свою позицию Григорию. – Щас мы этих упырей пытать будем. Спроси-ка у них, что они ночью делали в джунглях?

Курочкин перевел вопрос, выслушал ответ, снова спросил, еще раз выслушал, опять чем-то поинтересовался.

– Эй-эй, карасяра, – грозно перебил беседу Пантелей, – ты о чем это с ними балакаешь? Советуешь им, как драпануть? Я хоть по-английски ни бельмеса не понимаю, но кумекаю так, что на мой короткий вопрос должен быть такой же короткий ответ.

– Так точно, товарищ старший сержант, – с готовностью отозвался Курочкин, – я просто экономлю ваше время. Они сказали, что охраняли поселок. Это, вероятно, те самые огни, которые мы видели в джунглях.

– Что за поселок? Пиратский?

– Никак нет, – ответил за пленных Григорий. – Они – контрабандисты. И поселок, соответственно, их, контрабандистов, пристанище. Или, как вы выразились, «малина».

– Ты, давай, не умничай, – сурово предупредил подчиненного Пантелей. – Спроси, может, они чего-нибудь слыхали о нашем корабле и ребятах.

– Вряд ли, – с сомнением произнес Курочкин, – контрабандисты и пираты – профессии разные.

– Хрен редьки не слаще. По мне, так они одним дерьмом извазюканы, – вынес свой приговор Максаков. – Гляди, чтобы эти птахи пиратам, которые наших братков повязали, оружьице втихаря не подкидывали. Контрабандой. Ты поинтересуйся. Да не стесняйся, – посоветовал Пантелей, – пни там которого в лодыжку, чтоб поразговорчивее были.

Бить по голени Курочкин никого не стал. По всему было видно, что пленникам скрывать было нечего, поэтому тараторили они с удовольствием, перебивая друг друга.

– Ну, и чего они там начирикали? – снова поинтересовался Максаков, в очередной раз перебивая затянувшийся симпозиум.

– Говорят, что знают не только о том, что наш корабль захватили пираты, но также и кто это сделал. Говорят, банда под предводительством некоего Нгомбо. По местным меркам – предводитель всех здешних корсаров или что-то вроде того.

– Пахан, значится, – задумчиво произнес Пантелей. – Место указать могут?

– Могут, – после короткого вопроса подтвердил Курочкин.

– Вот что мы сейчас с тобой сделаем, – заговорил Максаков после непродолжительных размышлений. – Сейчас мы наших стукачей свяжем и ляжем поспать. Надо нам с тобой отдохнуть хоть малость. Ночи здесь короткие, а утром их приятели-контрабандисты по нашим следам выйдут на берег, поймут, что у нас есть вельбот или что-то вроде того, начнут рыскать по морю и нас рано или поздно вычислят. Поэтому от нашего транспортера придется избавиться. Этих, – Пантелей небрежно указал головой на пленников, – возьмем в проводники и до места стоянки «Резвого» пойдем пешком.

– Товарищ старший сержант, – попытался робко возразить Григорий, – их же там человек двадцать – двадцать пять, не меньше.

– Ну, двадцать пять – это не двадцать шесть, правильно? – резонно возразил Максаков. – Оружие у нас теперь тоже есть, так что на месте разберемся. Нам братков по-любому выручать надо, – невесело добавил Пантелей. – Получится или нет – это уже другой вопрос. А без корабля нашего мы тут точно пропадем. Ты спроси, может, они чего слыхали про российское посольство?

– No, – коротко пролепетали пленники.

– Вот и я говорю, что «no», – вздохнул Максаков, – а партизанить по джунглям мы с тобой можем до скончания века. Так что давай-ка спать. Через два часа меня разбудишь, – и, улегшись прямо возле пулемета, Пантелей моментально уснул.

Ровно через положенный промежуток времени Курочкин разбудил своего командира, но спать сразу не лег.

– Товарищ старший сержант, – обратился он к Пантелею, сонно моргая тяжелыми веками, – пока вы спали, я с нашими пленными побеседовал. Они нам помощь предлагают.

– Какую еще помощь? – Максаков сладко потянулся. – И так до корабля доведут. А иначе я их быстро отправлю крабов кормить.

– Они предлагают помочь освободить «Резвый», – пояснил Григорий.

– С чего бы это, – Пантелей недоверчиво посмотрел сначала на подчиненного, потом на связанных «языков».

– Они этого местного пиратского главаря, – поправился Курочкин, – ненавидят лютой ненавистью. Говорят, весь их бизнес из-за этого Нгомбо псу под хвост. Мол, пираты свой барыш имеют, а из-за них сюда понагнали конвоев, и заниматься контрабандой стало почти невозможно.

– И по этой причине предлагают свои услуги? – саркастически поинтересовался Максаков.

– Так точно, – подтвердил подчиненный.

– Бизнес накрывается медным тазом, – усмехнулся Пантелей. – Самим разобраться с этим Нгомбой – кишка тонка, поэтому решили дождаться, пока вблизи их лагеря появятся двое российских морпехов, чтобы окончательно и бесповоротно склонить чашу весов в свою пользу?

– Ну, они так не говорили, – Курочкин растерянно пожал плечами, – но, очевидно, что-то вроде того.

– Ладно, боец, спасибо за информацию, – поблагодарил подчиненного Пантелей, – и давай-ка спи. До рассвета пара часов осталась. А я пока покумекаю над твоими словами.

Два часа на сон – это, конечно, мало, а вот чтобы подумать – на это времени вполне достаточно. А поразмыслить старшему сержанту Максакову было над чем.

Бегать без соответствующего снаряжения по джунглям – занятие само по себе малоприятное. А уж когда у тебя на хвосте висит полтора десятка контрабандистов – и подавно. Они ведь не успокоятся до тех пор, пока не найдут тех, кто обнаружил их лежбище. И им абсолютно по барабану, кто это: пираты, местная армия, полиция или российские моряки. Они будут упорно искать соглядатая, потому как если упустят его, то через пару часов в лагерь контрабандистов могут целой толпой пожаловать непрошеные гости. Это как пить дать. Поэтому при всех хитрых маневрах Максаков не сбрасывал со счетов упорную погоню. Это – раз.

Во-вторых, все местное население, скорее всего, стучит либо контрабандистам, либо морским разбойникам, либо и тем, и другим. А встречи с ними в мытарствах по джунглям вряд ли удастся избежать.

В-третьих – пленники. Это два лишних нахлебника. Можно, конечно, их и шлепнуть, но убивать вот так вот – за здорово живешь – Пантелей не мог. Значит, придется их таскать с собой, что малоприятно, особенно если у узников будет одна мысль – кокнуть конвоиров и сбежать или хотя бы подать сигнал дружкам.

Было еще и в-четвертых, и в-пятых, но все сводилось к тому, что единственный разумный выход на данный момент состоял в том, чтобы довериться пленникам. Естественно, предприняв все необходимые меры предосторожности. Сколько Максаков больше ни ломал голову, но другой альтернативы не находил. Поэтому, едва забрезжил рассвет, он поднял Курочкина и, указав на пленников, сказал:

– Так, Жора, скажи им, чтобы вели нас к своим. Только без глупостей. Растолкуй браткам, только четко растолкуй, что если случится какая заварушка, то первые две пули – для них, – и Пантелей красноречиво помахал стволом автомата перед лицами контрабандистов.

Спустя несколько минут транспортер причалил к поросшему кустарником берегу, и Пантелей умело замаскировал ПТС ветками. Плавсредство могло еще и пригодиться, да и за утерянную матчасть могли спросить, когда своих освободят. При мысли о предстоящей атаке на пиратов старший сержант тяжело вздохнул, поправил на плече оружие и неторопливо двинулся в заросли зонтичной акации.

Глава 8

Нынешнее утро в торговом порту Адена ничем не отличалось от сотен предшествующих: бригады стропальщиков и портовых рабочих разгружали и загружали десятки сухогрузов, контейнеровозов, нефтеналивных судов и танкеров, вдоль длинного пирса сновали многочисленные юркие автопогрузчики, гордо поднимали свои головы портовые краны, перенося в клювах огромные запечатанные ящики и контейнеры. Многочисленные члены разноязычных экипажей спешили кто на берег – отдохнуть и размяться после многодневного плавания, кто на свои суда. Пестроту корабельных флагов, представляющих чуть ли не весь мир, красноречиво дополняли праздношатающиеся таможенники да верблюды местных торговцев, которые пытались всучить морякам свой товар прямо у сходней. Рядом с административными зданиями и огромными складами теснились небольшие лавочки торговцев восточными кушаньями, которые готовили свою снедь прямо здесь же, на открытом огне, не обращая никакого внимания на запреты пожарных и привлекая иностранцев специфическими и острыми запахами восточной кухни. Базар и порт Адена давно уже слились в единый, хаотичный на первый взгляд, организм, который жил по своим, только ему ведомым, законам.

Среди этой утренней толчеи никто не обращал ни малейшего внимания на легковушку-пикап, которая осторожно пробиралась вдоль причалов, умело лавируя между людьми, заваленным горами грузов пирсом и хаотично снующей портовой техникой. Сама машина была ничем не привлекательна, да и эмблема конторы местного судового оператора, которая красовалась по обоим бортам пикапа, позволяла легковушке спокойно соваться практически в любые уголки многокилометрового порта.

В самом автомобиле сидели три человека: укутанный в местные одеяния Омар Фаддель, его водитель и Фаттих – правая рука и верный помощник небедного сына Аравийской пустыни. Пока Омар покуривал и пускал дым в чуть приоткрытое стекло, Фаттих, сидя рядом с водителем, колдовал у небольшого прибора, который на первый взгляд напоминал помесь небольшого телевизора, стационарного анализатора воздуха и счетчика Гейгера.

Поисковый луч-разверстка однообразно наяривал круги под пристальным взглядом молчаливого Фаттиха, не проявляя, однако, никакой активности. Так продолжалось уже около часа: машина медленно катила вдоль пирса, Омар Фаддель курил, а его помощник не отрывал глаз от мечущегося по кругу зеленого луча. Но когда пикап поравнялся с сухогрузом «Виктория», ситуация в салоне легковушки поменялась кардинальным образом.

– Это здесь, – Фаттих произнес первые за час с небольшим слова, указав на стоящий под либерийским флагом корабль.

– Ты уверен? – Омар выпустил последнее колечко дыма, выбросил сигарету на разогретый бетон и поднял стекло.

– Абсолютно, господин, – помощник чуть повернулся в сторону сирийца, по-восточному вежливо поклонившись. Затем он отодвинулся в сторону, насколько позволяли размеры салона, дав своему хозяину возможность лично глянуть на монитор радара. Луч и в самом деле довольно сильно изменил свою конфигурацию, а сам прибор стал издавать негромкое, но частое попискивание. – Если только сейчас в порту нет еще одного судна с грузом, похожим на тот, который мы ожидаем, – добавил подручный сирийца и замер, ожидая дальнейших распоряжений.

– Вряд ли такое возможно, – Омар Фаддель с сомнением покачал головой, – хотя и такой вариант нам исключать не следует. Слишком многое поставлено на карту. Вот что, Фаттих, – продолжал он после короткого раздумья, – добудь мне все, что касается этого корабля: судовой журнал, состав и количество членов экипажа, судовую декларацию – все, что можно достать за пятьдесят тысяч долларов, – с этими словами восточный магнат достал из-под своих одеяний небольшой кожаный мешочек и бросил его на колени помощника. – Золотом. Я подожду тебя здесь, – добавил он и вооружился небольшим биноклем, давая понять, что разговор окончен.

– Слушаю, повелитель, – мягко ответил подручный и уже через минуту скрылся среди нагромождения портовых грузов.

Разглядывание «Виктории» не дало Омару ничего интересного. Да он, собственно, ничего такого особенного и не ожидал увидеть. Фаддель рассматривал корабль, скорее, как хищник, который готовится к броску на свою жертву у водопоя. А вот документы, которые через четверть часа доставил ему Фаттих, были весьма интересны, и сириец принялся жадно их изучать.

Порт приписки – кипрский, судовладелец – грек, ходит под либерийским флагом, команда – с миру по нитке: двадцать восемь человек. Четверо из них – вьетнамцы, восемь турок, один поляк, три русскоязычных латыша и двенадцать индусов. Капитан – наемный британец.

Судно явно находится в «долгом фрахте». Сначала из Японии в Австралию доставили автомобили. Короткая стоянка, разгрузка-загрузка, потом из Австралии на Шри-Ланку повезли баранину и масло, из Шри-Ланки в Иран – ценную древесину, а из Ирана везут какие-то контейнеры с промышленным оборудованием. Что в них – непонятно. Названия и маркировка есть, а что это – станки, узлы к ним или еще что-то – поди, разберись. Да и кому это разбирательство нужно? Экипажу фиолетово – заказы есть, работа есть, платят хорошо. Что еще моряку надо? Тем более что половина членов экипажа попросту не понимает друг друга: разные языки, разные культуры. Так, худо-бедно общаются по службе на ломаном английском…

Ничего подозрительного. Сейчас во всех морях сколько угодно таких судов с подобными командами. Нанял на один-два рейса – распустил. Набрал следующих. Команда довольна – платят, хозяин доволен, и никто ни в чьи дела нос не сует. Идеальный вариант. В Аденский торговый порт судно зашло для пополнения запасов продовольствия и замены фильтров опреснителей – тоже весьма банальная причина. Ничего противозаконного.

Была, правда, в судовых документах одна небольшая зацепочка, которую Омар Фаддель заметил сразу: груз из Ирана сопровождали полтора десятка вооруженных охранников. Казалось бы – тоже ничего особенного. И такое случается на гражданских судах, особенно если принять во внимание то, что пиратство сейчас процветает почти по всему Индийскому океану, а не только у сомалийских берегов. Это уж на откуп владельца. Ценный груз – раскошеливайся на охрану, а алюминий в болванках никаким пиратам и даром не нужен.

Только вот пока Омар ждал в кабине пикапа своего помощника, он рассмотрел в бинокль нескольких человек из этой охраны и, как человек опытный в этих вопросах, сразу определил, что сопровождают груз иранские вояки из корпуса «Стражей исламской революции». Понятное дело, что стороннему человеку и в голову не придет поинтересоваться, что это за конвой такой. Охрана – и охрана. Только человек, который хоть немного разбирается в подобных вопросах, а Фаддель был именно из таких, мог бы задать вопрос: «А что это за такой груз перевозит «Виктория», если охраняют его почти двадцать вооруженных до зубов ребят из элитного иранского подразделения?»

Небедный сын Ааравийской пустыни довольно улыбнулся, отложил документы в сторону и достал телефон спутниковой связи.

– Это я, – произнес он после короткой паузы, – все идет так, как и должно идти. Наш груз на «Виктории», – сообщил он невидимому собеседнику. – Абсолютно уверен. Сейчас передо мной лежат копии судовой декларации и… Как откуда? – Омар удивленно пожал плечами. – Учусь у вас, уважаемый. Деньги в нашем мире по-прежнему еще значат о-о-о-очень много. Завтра утром отходят, сейчас ждут лоцмана. Охрана – иранцы. Судя по всему, из корпуса «Стражей исламской революции». Ведут себя очень настороженно, но это вас не должно никоим образом смущать. И если наш с вами общий черный друг… Что? Да, я имею в виду Нгомбо. Так вот, если он ничего не напортит, а пока что все, что от него требовалось, он сделал правильно и точно, согласно нашему плану… так вот, если задуманная операция и дальше пойдет, как говорится, без сучка и задоринки, то всего через несколько дней мы все станем весьма и весьма состоятельными людьми… Да, конечно, я контролирую. О прохождении каждого буду докладывать лично. И вам удачи. Всего хорошего.

Омар Фаддель отложил телефонную трубку в сторону и довольно потер руки.

Глава 9

– Александр Владимирович, я вас правильно понял? – старший помощник «Резвого» удивленно смотрел на своего командира. – Нам предлагают стать на сторону пиратов?

Демьянков молча кивнул, давая понять, что старпом правильно понял суть его недавнего разговора с предводителем пиратской шайки.

– Но ведь это же… – Кузавко возмущенно пытался подобрать нужное слово, – это… нарушение присяги, воинского долга…

– Знаю, – устало перебил старшего помощника Александр Владимирович, – только выбор у нас невелик. Посмотри туда, – командир коротко кивнул в сторону экипажа, – сколько мы тут протянем? А среди нас есть и раненые. Радист Панасюк убит. Ладно, Иван Валентинович, – командир глянул на старшего помощника, – пригласи сюда командиров боевых частей. Только без лишнего шума. Посовещаться надо…

Через минуту почти весь офицерский состав малого десантного судна «Резвый» собрался плотным кружком возле своего командира. Невесело оглядев своих помощников, Александр Владимирович негромко начал:

– Товарищи офицеры, я только что имел разговор с предводителем шайки, которая захватила наше судно. Пока что я ничего не обещал, предупредив, что должен посоветоваться с экипажем. Вот теперь я с вами и советуюсь. – Командир тяжело вздохнул и продолжал: – Суть беседы сводилась к следующему: или мы выполняем условия пиратов, или нас… – Александр Владимирович сделал паузу. – Или нас расстреливают.

– А какие у них условия? – тихо поинтересовался один из офицеров.

– Наш экипаж в полном составе и под российским флагом конвоирует судно. Какое – я пока не знаю. Его нам укажут позже. После его проводки нас отпускают. В противном случае… Командир ненадолго замолчал, после чего продолжил: – Прошу вас не спешить с ответом. Я не хуже вас понимаю, что это не делает чести ни мне, ни вам, ни Андреевскому флагу. Но за нашими спинами – восемнадцати– и девятнадцатилетние пацаны, за жизни которых перед их матерями отвечаю и я, и вы. Прежде чем высказаться, посмотрите на них. – Офицеры послушно оглянулись на изможденных мальчишек. – Наш радист – мичман Панасюк уже погиб. – Александр Владимирович на секунду стиснул губы и снова заговорил: – У нас с вами не голосование, но ваше мнение я бы хотел знать. Начнем со старшего помощника. Иван Валентинович, что вы думаете по этому поводу?

– Не знаю, товарищ командир, – тихо произнес Кузавко. – Измена Родине никому чести не делает, но ради экипажа можно было бы пойти и на такую подлость. Только…

– Смелее, товарищ капитан-лейтенант, – настойчиво подбодрил подчиненного Демьянков, – не в женской бане находимся, тут нам в стыдливость играть ни к чему.

– Я не уверен, что после того, как мы выполним требование пиратов и отконвоируем их судно, они нас все равно не пустят в расход, – закончил свой доклад старший помощник и, пожав плечами, добавил: – Зачем мы им нужны? Лишние свидетели.

– Я согласен со старшим помощником, – подал свой голос командир боевой части два. – Они и так уже наломали столько, что пожизненное им всем светит: захват судна, заложников, убийство… Мы им нужны, чтобы провести их судно так, чтобы не вызвать ни у кого подозрений. А как только мы это сделаем, нас отправят на дно кормить крабов. И потом, – добавил офицер, – неизвестно, что за груз перевозит это судно. Коль уж это пиратское отребье решилось напасть на военный корабль для того, чтобы безопасно провести его в нужное место, то понятное дело, что на нем не сахар и не макароны везут.

– Я не знаю о составе груза, но тем не менее вашу точку зрения я понял и благодарю, – ответил командир. – У кого еще есть какие-нибудь соображения? – Александр Владимирович оглядел собравшихся вокруг офицеров. Подчиненные молчали. – Никаких? Ну что ж, товарищи офицеры, благодарю вас за вашу честность, порядочность и готовность умереть, не изменив присяге, – подвел итог короткому совещанию капитан третьего ранга. – Теперь попрошу выслушать мое мнение. Я предупреждал вас, что мы с вами собрались не для голосования. За ваши жизни отвечаю я, и решения на этом корабле принимаю я. Поэтому согласны вы или нет, но… Приказывать не буду, – Александр Владимирович немного смягчил тон, – но с условиями пиратов надо согласиться. Тихо, тихо! – капитан третьего ранга слегка приподнял вверх руку с раскрытой ладонью, призывая угомониться взъерепенившихся подчиненных. – Поверьте, что мысль о сотрудничестве с этими бандитами неприятна мне не в меньшей, а может быть, даже в большей мере, чем вам. Но есть одно обстоятельство, за которое можно не просто уцепиться, а держаться за него до последнего.

Выждав, пока офицеры угомонились, командир продолжил:

– Наш радист, мичман Панасюк, убит. За последние шесть часов никто из членов команды, кроме меня, отсюда не выходил. Время нашего выхода на дежурный сеанс связи уже давно прошло. А поскольку ни кодов, ни шифров, ничего другого бандиты от меня не требовали, можно смело предположить, что в штабе нашего командования если еще не забили тревогу, то не на шутку переполошились. И, чем больше проходит времени, тем серьезнее беспокойство там, – Александр Владимирович неопределенно ткнул пальцем за спину, произвольно указав на местоположение Большой земли. – Поэтому, как ни странно, но каждая минута нашего вынужденного заточения нам на руку. Это первое. Далее. Как вам известно, корабль – не иголка, особенно военный, который, как наш, оснащен системами спутниковой связи. Так что найти «Резвый» большого труда не составит. Все опять же упирается во время. Это второе. И последнее, – командир перевел дух, вытер тыльной стороной ладони струившийся по лбу пот и продолжил: – Даже если в ближайшие часы нас не обнаружат и не придут на помощь, я все равно буду настаивать на том, чтобы подчиниться требованиям пиратов. – Командир замолчал, глядя на офицеров, но те тоже безмолвствовали, внимательно внемля речи Александра Владимировича. – И на это у меня есть несколько причин. Я согласен с тем, что независимо от того, выполним мы условия бандитов или нет, живыми они нас не выпустят. И не призываю ни вас, ни экипаж этим требованиям подчиняться.

– То есть как это, Александр Владимирович? – удивленно поинтересовался старший помощник.

– Я призываю вас поиграть в согласие, – пояснил командир. – Сейчас каждый из вас вернется к своим подчиненным и расскажет о требованиях пиратов. Мы не вправе ничего скрывать от матросов. Экипаж будет беспрекословно подчиняться бандитам, но только до поры до времени. Оружия нам, конечно, не дадут, но у нас будет одно преимущество – русский язык. Вряд ли эти морские бродяги его знают. По моему сигналу мы попытаемся вернуть наш корабль себе.

– А если не получится? – поинтересовался один из офицеров.

– А если не получится, тогда каждый будет спасаться, выпрыгнув за борт. Возможно, хоть кому-то удастся спастись, – невесело произнес Александр Владимирович. – А пока что нам надо возможно дольше потянуть время, и это на данном этапе наша с вами главная задача. Возражения есть? – Александр Владимирович осмотрел присутствующих, с радостью отметив про себя, что даже такой план пассивного действия его подчиненным куда больше пришелся по вкусу, чем трусливое соглашение с корсарами. – Если нет, тогда давайте подумаем, как нам подольше задержаться на месте.

Глава 10

– Стой! – зловеще прошептал Курочкин, и оба пленника послушно замерли.

– Ты че, салага, никак в паханы метишь? – глаза Пантелея удивленно округлились. – Еще раз полезешь поперед батьки, не посмотрю, что земляк, похороню под первой попавшейся пальмой, – грозно пообещал морской пехотинец.

– Товарищ старший сержант, – испуганно отозвался Григорий, – я никуда не лезу. Просто вот этот, – подчиненный указал на одного из пленных контрабандистов, – сказал, что впереди их кордон. Где – они точно не знают. Так я и решил остановиться, чтобы не рисковать. А то кто этих контрабандистов знает? Увидят, что мы их напарников под стволами ведем, – начнут еще сдуру стрелять не разбирая, кто свой, а кто – чужой…

– М-м-м-молодец, Григорий, – Максаков удовлетворенно кивнул, – зачет тебе, морпех. Значит, делаем так… – Пантелей на несколько секунд задумался. – Один остается с нами – вернее, здесь, с тобой, – я схоронюсь недалече, в пределах видимости, а этого, – старший сержант указал на одного из пленных, – посылаем вперед, договариваться со своими братками.

– Развязать его? – поинтересовался Гриша.

– Зачем? – в свою очередь удивился Пантелей. – Больно жалостливый, что ли?

– Да нет, – Курочкин едва заметно пожал плечами, – просто, если его товарищи застанут своего дружка связанным, вряд ли они проникнутся к нам расположением.

– М-м-мда? – промычал Максаков, обдумывая слова подчиненного. – Ну, ладно, валяй, развязывай, – согласился он с доводами напарника, – нам от этого ни холодно ни жарко, а эти чмыри, может, и в самом деле нас в свои корефаны запишут. Да, и напомни этому выродку, что русские не сдаются, или что-то вроде того, – напутствовал Курочкина Пантелей, пока подчиненный снимал с пленника путы. – Так что если эти гвардейцы захотят с нами повоевать, то на легкую победу пусть не рассчитывают. Я лично с собой на тот свет добрый десяток заберу, – зловеще пообещал старший сержант, бесшумно скрываясь в темноте.

– Ступай, – Григорий снял с запястий контрабандиста веревки и несильно подтолкнул его в спину стволом автомата, – и для вас же будет лучше, если мой друг не станет применять оружие, – перевел он предупреждение Пантелея, подыскивая взглядом более удобное для возможной обороны место.

Пленник скрылся в чаще, и на несколько минут наступила тишина, прерываемая только резкими звуками просыпающихся птиц и зверей. Утро уже было не за горами. Еще через десяток минут в глубине леса раздались гортанные крики.

– Готовься, Гриша, – Пантелей беззвучно вырос из темноты перед укрытием Курочкина, – минут через двадцать у нас будут гости. Ты сиди здесь и глаз с него не спускай, а я пойду вперед, если что – встречу. Эх, через полчаса совсем светло станет, а при свете мы долго не повоюем. Ну, да ладно. Бог не выдаст, свинья не съест. Ты вот что, – тихо пробормотал старший сержант, – как кто-то появится, подожди пару минут и только после этого выходи. Я бы и сам, да языками не владею, разве что кроме вот этого, – Пантелей встряхнул в воздухе «АК-74», – так что переговоры придется вести тебе. И будь спок, не нервничай. Ежели что, пропадать вместе, а это нам всегда успеется. Я выйду только по твоему знаку.

– Какому?

– Ну, рукой махни или просто позови, – отозвался Максаков, – я буду рядом. Все, Жора, давай, – и так же бесшумно, как и появился, старший сержант скрылся среди негустых зарослей лиан.

Курочкин сжал автомат так, что костяшки пальцев побелели.

– Это – для тебя, – пообещал Гриша, воткнув перед собой широкое лезвие трофейного ножа, – я человек мирный…

Как и всякий восемнадцатилетний пацан, помирать он не хотел, однако прекрасно осознавал, что если вдруг контрабандисты окажутся настроены враждебно и завяжут бой, то шансов выжить не будет никаких ни у него, ни у его напарника. И дело тут было даже не в количественном превосходстве противника. Просто никто из них не знал ни местности, ни даже страны, в которой оказались морские пехотинцы, не говоря уж о том, что помощи ждать им было решительно неоткуда. Так что бой будет длиться ровно столько, насколько хватит двух снаряженных магазинов…

– Эй, рус! Рус! – В неширокой прогалине появился давешний парламентер, размахивая высоко поднятыми руками. – Рус! – крикнул он еще несколько раз и замолчал, внимательно разглядывая посветлевший лес. Как и приказал Максаков, Григорий выждал около минуты и осторожно приподнялся из-за своего укрытия.

– Рус! Рус! – обрадованно закричал бывший «язык» и резво направился к морскому пехотинцу. Покидать свое убежище Гриша не спешил, прекрасно понимая, что за деревьями скрываются его компаньоны-стрелки. Мысль, что в его, Гришкину, голову сейчас направлены несколько стволов, заставила Курочкина содрогнуться, но он тут же взял себя в руки и жестом подозвал переговорщика к себе.

– Я встретился с Агадубебе, – торопливо начал контрабандист, едва только оказался в укрытии.

– Кто это? – поинтересовался Григорий.

– Наш старший, – ответил бывший пленник. – Он восхищен мужеством русских моряков…

– Морских пехотинцев, – не без гордости поправил Курочкин.

– Да-да, морских пехотинцев, – поддакнул «язык», – и приглашает вас в нашу деревню.

– Товарищ старший сержант! – Григорий довольно зычно позвал своего командира и сделал примирительный жест, успокаивая встрепенувшегося контрабандиста.

Максаков появился почти тотчас же.

– Вот, в гости приглашают, – сообщил Григорий, кивнув на парламентера. – Некий Агадубебе. Командир их, или что-то вроде того, – пояснил Курочкин.

– Какие гарантии? – в свою очередь поинтересовался Пантелей.

– Никаких, – перевел ответ бывшего пленника Григорий. – Или мы тут разворачиваем войнушку, или полагаемся на их слово.

– Логично, – согласно кивнул Максаков.

– Что логично, товарищ старший сержант? – удивленно вскинул брови подчиненный. – Полагаться на слово бандитов?

– Ты вот что, натуралист, следи за базаром, – предупредительно повысил голос Пантелей. – Слово братвы ничем не хуже, чем твоих долбаных министров. Так что сиди и не вякай. Или у тебя есть другие варианты?

– Никак нет, – от такого наезда Григорий немного стушевался.

– Значит, делаем так. Коль уж братва приглашает – пойдем. Открыто, оружие – стволами вниз, – начал инструктаж Максаков, – без суматохи и паники. Спокойно. Нож засунь в рукав – вот так, – Пантелей умело укрыл лезвие за манжетой. – Это на крайний случай. Чуть что – хоть парочку с собой прихватим. Я иду со своим, ты – со своим в пяти метрах позади. Все, тронулись.

Все четверо поднялись и неторопливо двинулись в сторону прогалины. Дойдя до места, парламентер остановился и что-то грозно прокричал.

– Спокойно, – остановил подчиненного Максаков, – дернешься сейчас – башку враз снесут. Че он проорал-то?

– Не знаю, – тихо ответил Курочкин, – не по-английски. Наверное, на каком-то своем африканском наречии.

– Ладно, постоим, подождем, – распорядился Пантелей, осторожно спустив ручку ножа в ладонь.

Ждать, однако, пришлось недолго. Через десяток секунд из-за деревьев показалось около десятка вооруженных людей.

– Гутен морген, – поздоровался Максаков, широко улыбаясь, – как жизнь молодая?

Вместо ответа один из контрабандистов указал стволом своего автомата на еле заметную тропу, указывая, куда надо идти.

– Ладно. Только раз уж нас пригласили в гости, то оружие останется при нас, – сообщил Максаков, по-прежнему широко улыбаясь. – Переведи, напарник, – приказал он Курочкину, по-прежнему сжимая в ладони рукоять ножа.

– Они согласны, – сообщил Григорий после коротких переговоров.

– Вот и отлично, – Пантелей еще раз обнажил зубы в широкой улыбке, – тронулись.

Минут через двадцать неторопливой ходьбы морские пехотинцы, сопровождаемые довольно внушительной охраной, вступили в поселок контрабандистов. По правде сказать, ни Максаков, ни тем более Курочкин не предполагали, что столкнутся с такой убогостью. Никто, конечно, не ожидал увидеть роскошь, блеск и излишества избалованных богатством людей, но то, что предстало глазам морских пехотинцев, могло разочаровать любого. Убогие хибары, сколоченные то из жести, остатков разбитых катеров, а то и вовсе из картона или из плавника, тощая мелкая домашняя скотина, изможденные собаки, какие-то испуганные женщины, с головы до самых пят закутанные в давно не стиранные, потрепанные одежды.

– Странный какой-то поселок. Прямо как в «Пиратах ХХ века», – тихо пробормотал Григорий, удивленно рассматривая прелести местного обитания. – Такое ощущение, что эти молодчики всех мужчин повырезали, а женщин превратили в рабынь…

– Ты сколько человек заметил, кроме наших конвойных? – негромко поинтересовался Пантелей, внимательно изучая расположение хижин.

– Я? Я не считал, – честно признался Курочкин.

– Ты их уклад оставь для них, – посоветовал Максаков, – а сам собери глаза в кучу и наблюдай. Свои советы по поднятию местной экономики будешь потом давать. Если у тебя, конечно, кто-то об этом спросит.

Их подвели к одной из хижин, которая ничем не отличалась от остальных, и приказали остановиться. Внутрь хибары вошел один из охранников. Через несколько секунд он снова появился на пороге и жестом пригласил россиян войти. Пантелей указал на автомат, но контрабандист отрицательно качнул головой.

– Ладно, обойдемся ножами, – пробормотал старший сержант, послушно оставляя оружие у входа, – хотели бы шлепнуть, уже давно пришили бы. А так сейчас познакомимся с местным паханом, а заодно послушаем, что он нам скажет.

Однако вопреки опять-таки всем ожиданиям заправилой местным рынком контрабанды оказался не накачанный мышцами гигант и не увешанный золотыми цепями голован. Всем бизнесом заправлял преисполненный собственного достоинства тщедушный, с торчащими костями чернокожий старичок, побитый во многих местах сединой.

– Вот это перец… – удивленно прошептал Пантелей, застыв на мгновение в дверях. – По всему видать, дела у местных идут не очень.

Местный главарь меж тем дружелюбно указал на небольшую циновку, расстеленную в углу, жестом приглашая русских гостей присесть. Оба соотечественника заняли предложенные им места.

– Кофе? – учтиво осведомился старик, жестом приказав принести напиток. В темном углу хижины тут же что-то зашевелилось, и оттуда появилась закутанная в лохмотья женщина. Она поставила кофе перед гостями и так же безмолвно удалилась на свое место.

– Поблагодари, – Пантелей слегка подтолкнул подчиненного локтем, – спроси, как дела, как здоровье. Давай, поддерживай беседу. Че сидишь, как истукан? Может, и пожрать предложат.

Поесть морским пехотинцам действительно предложили, и в ходе короткого ужина выяснилось, что, как и предполагал Пантелей, дела у контрабандистов действительно в последнее время идут неважно. Мало того, что его соплеменники-пираты обложили поселок данью, так морские разбойники в поисках наживы теперь иногда совершают рейды прямо сюда. Им ведь тоже сейчас несладко. С прибытием в Аденский залив сил международной коалиции спокойная жизнь закончилась и у пиратов, и у контрабандистов. Их нередко принимают за пиратов и топят. Да и маскироваться теперь приходится куда тщательнее. А вот морские разбойники вместо того, чтобы стать более разборчивыми и осторожными, предпочитают грабить местное население. Понятное дело, что так безопаснее, только ведь и о людях надо подумать. И так вокруг неспокойно, а если еще начнется война между поселками…

– Слышь, Гриша, спроси у него, что он реально от нас хочет, – Пантелею изрядно поднадоело жалобное нытье старика, да и еды больше не предлагали, – и чем он нам может, в натуре, помочь.

– Так вот, – продолжил Курочкин, – он говорит, что если мы поможем контрабандистам переправить партию беженцев в соседнюю Эретрию, откуда их доставят через Ливию в Италию, то они в свою очередь помогут нам попасть на итальянский фрегат, откуда мы сможем связаться с кем угодно, в том числе и с нашим флагманом.

– За кого он нас держит? – Пантелей возмущенно стряхнул с одежды последние крошки. – Не хватало еще тихоокеанским морпехам участвовать в таких сомнительно пахнущих делишках. – На лице Максакова появилась злорадная улыбка. По всему было видно, что он с удовольствием устроил бы в этом забытом богом поселке классический погром. Однако гостеприимных хозяев обижать он не хотел. Да и выбирать заброшенным на чужбину россиянам особо было не из чего: нет никакой связи, солярка в ПТСе на исходе, да на транспортере далеко не уйдешь, НЗ давно съеден… А у контрабандистов все это есть в избытке. – Гриша, поинтересуйся у этого местного пахана, на кой ляд мы ему вообще нужны? Мы ж ни местности не знаем, ни языка, да и за негров нам никак не сойти. Какие из нас контрабандисты?

– Он говорит, – после короткого обмена репликами сообщил Григорий, – что у него очень мало людей.

– Это-то я как раз заметил, – согласился Пантелей. – Ладно, скажи этому козлу, что мы, ну, типа, согласны…. Стой, «козлу» не переводи! Да, и скажи, что оружие, которое мы захватили у его людей, при нас остается. И еще одно условие: ночевать мы будем в своем транспортере. Не хватало мне еще перед дембелем привезти отсюда африканский триппер или еще что похлеще…

– Они согласны, – перевел Григорий короткий ответ.

– Ну, вот и ладушки, – Пантелей поднялся и шагнул к выходу. Следом за ним поспешил и Курочкин.

Глава 11

– Ну давай, показывай свою добычу, – Самуэль Нгомбо дружелюбно улыбнулся своему подручному – Хиджаму Фаруху, – не каждый ведь может похвастаться тем, что заарканил не какой-нибудь контейнеровоз, а самое что ни на есть военное судно!

Сам Нгомбо уже давно отошел от рискованных наскоков на гражданские суда, хоть и начинал свой путь, как большинство сомалийцев, рядовым пиратом. Изворотливый ум, а главное, фантастическое везение позволили сомалийцу всего за несколько лет сколотить собственную банду, которая довольно успешно орудовала на море. А еще через три года под руководство Самуэля Нгомбо попали еще шесть пиратских кланов. Так что теперь изворотливый и удачливый пират мог пожинать плоды своей деятельности, не пускаясь в авантюрные нападения лично, а снимать сливки, не выходя из своего роскошного домика. Впрочем, руководить несколькими шайками отъявленных головорезов было тоже делом довольно хлопотным. Поэтому сомалиец помимо того, что иногда лично планировал операции по нападению и указывал, какие суда следует атаковать, всегда осматривал захваченный груз, устанавливал размеры выкупа, распоряжался судьбами пленных и попутно решал еще целый ворох проблем, связанных с таким нелегким пиратским бизнесом. Одним словом, сомалиец постоянно держал руку на пульсе событий, не давая особо распускаться своим до зубов вооруженным молодчикам.