Паутина хакера Аверин Владимир
Взгляд Паука оживился, слова Вадика вызвали у хакера интерес.
— А ведь ты прав, я действительно могу войти в корпоративную сеть банка и стереть из памяти главного банковского компьютера данные твоей кредитки. У тебя какая техника?
— Пентиум, не очень мощный.
— А мне для этого понадобится компьютер с двумя мощными процессорами и мощная операционная система.
— Я принесу! — воскликнул обрадованный Вадик. И хотя Ситников не понимал, что значит «операционная система», он с готовностью предложил свои услуги: — Объясни, где она находится, я пулей слетаю туда-сюда и принесу тебе эту мощную систему, — сказал Вадик и на всякий случай добавил: — Если она не очень тяжелая, конечно.
— Ты не можешь ее принести, потому что она находится в моей квартире, а квартира под наблюдением банковских охранников.
— Вот те раз, — снова сник Вадик. — А нельзя эту систему где-нибудь купить, или она существует в одном экземпляре?
— Купить можно. Но она очень дорогая. Чтобы купить эту систему, тебе придется выкрасть партию кожаных курток из камеры хранения, — не моргнув, сказал Паук и как ни в чем не бывало остановил свой неподвижный взгляд на расслабленном лице Вадика. Ситников, приоткрыв рот и тоже не моргая, тупо смотрел на Паука и медленно, с большим трудом осмысливал его пугающее предложение. Когда молчание слишком затянулось, Паук объяснил: — Я тебе уже говорил, что кавказцы отняли у меня товар — партию кожаных курток. Я знаю, где находится этот товар, и хочу вернуть его. Три десятка кожаных курток лежат в больших черных сумках, в камере хранения вещевого рынка. — Паук посмотрел на часы. — Через два часа кладовщики закроют склад и уйдут на обед. Пока они будут обедать, ты переложишь куртки из сумок кавказцев в мою коробку.
Вадик отрицательно покачал головой и сказал:
— Не врубаюсь. Хоть убей, но я не въезжаю. Как же я попаду в камеру хранения, если она будет закрыта?
— Сядь на пол, — сказал Паук.
— На пол? Прямо здесь? Зачем? — удивился Вадик. Он посмотрел на чистый пол, который перед отъездом вымыла мама, и неохотно уселся под подоконником. — Ну, сел. Теперь что?
— Прижми колени к груди, обними их руками и положи на них голову, в общем, сделайся маленьким. — Когда Вадик согнулся в три погибели, Паук довольно сказал: — Отлично. Ты легко поместишься в коробке из-под большого телевизора. Другую коробку я наполню какой-нибудь ненужной ерундой для веса.
— Я понял, что ты задумал, — поднимаясь с пола, угрюмо сказал Вадик. Идея Паука ему не понравилась. Вадик одобрил бы этот план и даже похвалил бы Паука за его изобретательность, если бы в коробке пришлось сидеть кому-нибудь другому, но сам Вадик не хотел играть роль цветного телевизора. — Ты хочешь сдать в камеру хранения две коробки из-под телевизоров, в одной буду сидеть я, а другая будет набита разным хламом. Когда кладовщик уйдет на обед, я переложу куртки из сумок кавказцев во вторую коробку и снова спрячусь в своей. А когда кладовщик вернется на склад после обеда, ты спокойно возьмешь в камере хранения свои «телевизоры», то есть коробки с кожаными куртками и со мной внутри, так?
— У тебя не голова, а Силиконовая долина. Схватываешь все налету, как микропроцессор последнего поколения, — похвалил его хакер.
— Что такое Силиконовая долина? — нахмурился Вадик, подозревая, что Паук над ним подшучивает. — Там сделали первый компьютер?
— Там работают самые умные головы мира. Если ты мне поможешь, то я сегодня же продам куртки, куплю все необходимое и сделаю то, что обещал — сотру из банковского компьютера сведения о кредитке твоего отца. — Паук посмотрел на часы и поторопил Вадика: — Решай быстрее, времени до обеда остается все меньше. Ты согласен? — спросил Паук таким простым тоном, будто узнавал цену батона в булочной.
Вадика удивляла легкость, с которой Паук предлагал ему похитить куртки из камеры хранения. «Но ведь, — думал Ситников, — это нельзя назвать кражей, потому что куртки по праву принадлежат Пауку. Значит, похищая куртки из камеры хранения, мы не совершаем преступления, а наоборот, восстанавливаем справедливость», — решил он и уверенно произнес:
— Я согласен!
Глава IV
Торжество справедливости
Вадик стоял на задворках вещевого рынка и ждал Паука, который пошел искать грузчиков, чтобы арендовать у них две прочные большие коробки и тележку. Метрах в ста перед Ситниковым пестрели разноцветные шатры торговых палаток, грузовики подъезжали к складам, грузчики разгружали длинную фуру, их движения от усталости были неловкими, словно у заводных кукол. Один из грузчиков опрокинул картонную коробку, и из нее на асфальт высыпались разноцветные блестящие пакетики с карамелью. Вадик с тоской смотрел на скопление людей, на толчею, царившую на ярмарке, и вспоминал начало дня, такое ясное и простое. Если бы Вадик знал, чем закончится это безоблачное утро, он бы близко не подошел к отцовской кредитной карте.
Он грустно размышлял о своей неудавшейся жизни, пока не увидел Паука, толкающего перед собой тележку, на которой стояли большая коробка из-под телевизора «Шарп» и огромная раздутая клеенчатая сумка.
— Удалось достать только одну коробку, для тебя, — сказал Паук, остановившись перед Вадиком. — А куртки придется положить в эту сумку. Надеюсь, у тебя хватит сил запихнуть в нее все тридцать курток. Ты запомнил, как выглядят и в каком месте камеры хранения стоят сумки с моим товаром?
— Да помню, помню, не волнуйся, — сказал Вадик. — Пока они ехали на рынок, Паук подробно изложил свой план, а потом несколько раз просил Ситникова повторить его.
— Постарайся ничего не перепутать, — предупредил Паук, раскрыл коробку и кивнул: — Ну, залезай!
Вадик заглянул в ее недра и, чтобы потянуть время, спросил:
— Ты уверен, что коробка выдержит мой вес, когда ты будешь переставлять ее с тележки на пол?
— Выдержит, — уверенно сказал Паук. — Я обвяжу ее веревкой.
— А веревка крепкая? — Чем дольше Вадик смотрел внутрь коробки, тем меньше ему хотелось туда залезать. — Не порвется в самый ответственный момент?
— Парашютная стропа тебя устроит? — начал терять терпение Паук.
— Откуда у тебя парашютная стропа, где ты ее взял? — поинтересовался Вадик и ощутил себя штангистом, который, прежде чем взяться за штангу, переминается с ноги на ногу.
— Парашютную стропу я взял на аэродроме. Я увлекаюсь парашютным спортом. Каждую неделю я хожу в аэроклуб и прыгаю там с парашютом. С самолета. Стропу я отрезал от старого, никому не нужного парашюта, а когда торговал куртками на рынке, припрятал ее на всякий случай, а теперь вот взял. Ты все выяснил или еще вопросы есть? — сквозь зубы произнес Паук и, посмотрев по сторонам, добавил: — Быстро лезь в коробку, пока нас тут милиция не засекла.
— Парашютная стропа не порвется, это уж точно, — тяжело вздохнул Вадик, неохотно забрался в коробку, сел, подтянув колени, обхватил их руками и, опустив голову, пробормотал: — Все-таки это какой-то бред — воровать свои собственные вещи.
Как только он ткнулся лбом в коленки, Паук закрыл коробку, и Вадик оказался в темноте.
— Ну как тебе там? — послышался откуда-то сбоку приглушенный голос Паука. Хакер принялся обвязывать коробку парашютной стропой. — Дышать можешь?
— Могу, — отозвался Вадик. — Коробка не герметичная, воздуха хватает. Вот только тесновато.
— Ничего, ничего, потерпи, — сказал Паук, завязывая узел над головой Вадика. — Лучше час в коробке, чем год в колонии для несовершеннолетних преступников. — Обвязав коробку, Паук строго предупредил Вадика: — Запомни, с этой минуты ты не должен говорить ни слова. Ни звука. Все. Поехали.
Паук толкнул тележку и покатил ее по разбитой асфальтированной дороге к воротам склада. Вадик почувствовал себя собачонкой, которую проносят в метро в закрытой сумке, чтобы не увидел контролер.
Вадику не было страшно в этом замкнутом пространстве. Он слышал каждый звук, раздававшийся за картонными стенками: как Паук подкатил тележку к камере хранения, встал в очередь, заплатил кладовщику, а потом сам снял коробку (Вадик при этом завалился набок) и, громко кряхтя, поставил ее на пол; кладовщик тем временем переставил на пол клеенчатую сумку. Затем Вадик услышал удаляющиеся шаги Паука и затихающее поскрипывание колес ржавой тележки. Кладовщик обслужил еще двоих клиентов, поставив их вещи на полки, а потом сел на скрипучий стул и стал позвякивать ключами.
Снаружи негромко работало радио, с минуты на минуту диктор должен был объявить точное время. Вадик с нетерпением ждал этого момента, чувствуя, как затекают ноги. В коробке стоял специфический, неприятный запах недавно выплавленной пластмассы. От этого едкого запаха Вадику захотелось чихнуть. Он зажал рукой нос и стал дышать ртом, слыша, как снаружи ходит кладовщик, чиркает спичкой, прикуривает, покашливает…
Наконец диктор объявил по радио точное время. Вадик услышал, как щелкнул выключатель — это кладовщик потушил свет в помещении, — затем с лязгом закрылась металлическая дверь, провернулся механизм замка, послышались удаляющиеся шаги, и наступила тишина.
Вадик решил убедиться, что в камере хранения никого нет. Прислонившись ухом к стенке коробки, он затаил дыхание и прислушался… Вот за дверью проехала тележка, вот кто-то прошел по коридору, вот за стеной в туалете заурчала вода — камера хранения находилась в подвале, и все эти звуки, отражаясь от глухих стен, становились гулкими, слышными издалека.
Но весь этот шум рождался за пределами камеры хранения. Внутри же было тихо. Только тишина и мрак. Вадик решил, что пришла пора вылезать наружу. Он немного приподнял голову, ощутил затылком гладкую поверхность картона и вдруг чуть не умер от разрыва сердца.
«Парашютная стропа! Паук перевязал коробку парашютной стропой! Как же теперь вылезать из коробки?» — думал Вадик, чувствуя, как с каждой минутой все сильнее затекают ноги. Целый час просидеть, съежившись в коробке, он физически не мог. Вадик был на грани паники. «Чтобы вылезти наружу, придется сломать картонный верх коробки — это ясно. Таким же манером можно влезть обратно в этот вонючий ящик, — лихорадочно соображал мальчишка, — но что делать с дыркой, через которую я буду туда-сюда сигать? Если ее заметит кладовщик, то мне конец. Но ломать крышку все равно придется, иначе я навсегда останусь таким скрюченным ежиком. Все, больше не могу терпеть», — решил Вадик и начал медленно разгибать спину. Когда он, к своему удивлению, почувствовал затылком, что продольная половинка картонной крышки приподнимается, Вадик толкнул ее руками, и она легко открылась. Ситников выпрямил спину, по грудь высунулся из коробки и с облегчением вздохнул — у Паука хватило ума не обвязывать коробку крест-накрест, он только один раз перехлестнул стропу вокруг и завязал ее наверху.
Минут пять ушло у Вадика на то, чтобы разогнуть колени и вылезти из ящика. Ноги не слушались его, сначала он их просто не чувствовал, а помогать себе руками, опираться о края коробки Вадик боялся, так как мог сломать непрочные картонные стенки. Пришлось ждать, пока в ногах восстановится кровообращение и они снова станут сильными и послушными.
Высоко поднимая колени, он переступил через края коробки и встал на цементный пол подвала, который даже в летнюю жару холодил пятки через тонкие подошвы сандалий. Ситников вынул из кармана фонарик, включил его и стал медленно перемещаться к дальнему левому углу помещения, выискивая там три черные сумки с надписями «MARLBORO» на боках. Ситников почти сразу нашел их — сумки стояли на полу, стиснутые с двух сторон коробкой и чемоданом. Зажав в зубах фонарик, Вадик быстро расстегнул «молнии» на всех трех сумках, нащупал целлофановые пакеты с кожаными куртками и стал выкладывать их на пол. Через несколько минут перед ним высились три аккуратные стопки по десять курток из дорогой плотной кожи. Подтащив клеенчатую сумку Паука, Вадик начал доставать из нее брезентовые мешки и наполнять ими пустые сумки с надписями «MARLBORO» на боках, чтобы они выглядели такими же пухлыми и увесистыми, как раньше, — иначе кладовщик мог обнаружить пропажу. Когда черные сумки были набиты мешками, Вадик переложил куртки в огромную клеенчатую сумку Паука и, сгибаясь от тяжести, отволок ее на прежнее место.
Дело было сделано, а до конца обеденного перерыва оставалось почти полчаса. Залезать обратно в коробку Вадику не хотелось, при одной мысли об этом у него начинали болеть коленки; оставаться снаружи было опасно, так как в любой момент мог вернуться кладовщик и застать Ситникова врасплох. Вадик выбрал третий вариант: он залез в коробку, но не скрючился, а просто сел, высунувшись из нее по плечи. В таком положении он не уставал и в то же время слышал все, что происходило за дверью, и мог в любой момент спрятаться в коробке и опустить над собой крышку.
Кладовщик задерживался — по радио уже объявили точное время, а его все не было. За дверью послышался скрип несмазанной тележки Паука, а затем хозяин курток постучал и крикнул: «Эй, начальник! Пора открывать! Обеденный перерыв кончился, слышишь?!» Не дождавшись ответа, он стал прохаживаться по коридору, громко насвистывая популярную мелодию.
Вскоре за дверью послышались мужские голоса. Вадик моментально нагнул голову, подтянул колени к груди и скрылся в коробке за несколько секунд до того, как дверь открылась и в помещение вошел кладовщик. Вадик услышал его голос:
— Хочешь забрать свое добро?
— Да, — раздался голос Паука рядом с коробкой, в которой сидел Вадик.
— Что-то я тебя давно не видел, болел, что ли? — поинтересовался кладовщик.
— Болел, — коротко ответил Паук и, крякнув, поднял коробку, отчего Вадика сначала бросило на левую стенку, а потом, когда ящик встал на тележку, занесло вправо.
Кладовщик поставил рядом с коробкой клеенчатую сумку, забрал у Паука квитанцию и сказал ему на прощание:
— Ну, будь здоров.
— Обязательно буду.
Вадик услышал, как хлопнули две ладони, и догадался, что кладовщик пожал Пауку руку. Они вели себя так, словно давно знали друг друга, и это показалось Вадику странным. Почему Паук не сказал, что знаком с кладовщиком? Ситников решил разобраться в этом, как только вылезет наружу. А сейчас он трясся в картонном ящике из-под телевизора и воображал себя лягушонкой в коробчонке.
Когда Паук вывез тележку на улицу и покатил ее в безлюдное место на задворках рынка, Вадик услышал его негромкий голос. Паук обращался к нему:
— Слушай меня внимательно, Вадим. Тебе придется отвезти сумку с куртками к себе домой. Поймаешь машину и поедешь. Я приеду позже.
— Мы так не договаривались! Один я не справлюсь, — попытался возразить Вадик, но Паук перебил его:
— Молчи. Тебя могут услышать. Пять минут назад я лоб в лоб встретился с горцем, с одним из тех, которые поставили меня на «счетчик». Я еле ноги унес. Если я попадусь ему на глаза с этой сумкой, он все поймет, и тогда нам уже никто и ничто не поможет.
Вадик почувствовал, что тележка остановилась.
— Мы приехали? — негромко спросил он, но ответа не получил. Вадик повысил голос: — Эй, Паук! Мне можно вылезать?
Ему никто не ответил. Тогда Вадик осторожно выпрямился, рукой приподнял над собой картонную крышку и высунулся из коробки, как танкист из башни танка. Ситников оглянулся — вокруг не было ни души, тележка стояла за территорией вещевого рынка, между глухой стеной красного кирпичного здания и деревьями лесопарка.
До дороги, на которой Вадик мог поймать такси, было метров триста. Двумя руками он стащил сумку с тележки. Приподняв ее за узкие, неудобные ручки, попробовал идти, но неправильно рассчитал центр тяжести — сумка потянула его вперед, и он, сделав несколько мелких быстрых шажков, остановился, уронив сумку перед собой. Отдохнув, он посмотрел на часы, снова приподнял, просеменил, остановился, отдохнул и снова приподнял… Такими короткими перебежками он и добрался до дороги ровно через семнадцать минут. Поймав такси, Вадик щедро заплатил шоферу, тот с ветерком довез его до дома и помог донести сумку до квартиры.
Глава V
Страшный удар
Вернувшись домой, Вадик первым делом пошел в ванную, встал под душ и смыл с себя запах пластмассы, который пристал к нему в коробке. Выйдя из ванной, он почувствовал сильный голод и вспомнил, что с утра ничего не ел. Он направился в кухню, собрался разогреть обед, но не успел включить конфорки, как услышал звонок в дверь и пошел в прихожую.
Посмотрев в глазок, Вадик открыл дверь и увидел на пороге Паука и невысокого щуплого желтолицего человека с раскосыми глазами.
— Знакомься, это наш вьетнамский друг, — сказал Паук и, незаметно для вьетнамца подняв руку над его головой, показал Вадику большой палец, мол, все в порядке. — Он готов купить куртки! Все тридцать штук! Оптом!
Вьетнамец вытянул руки по швам, вежливо поклонился и сказал:
— Засуйте.
Вадик не понял.
— Засуйте, — повторил вьетнамец и снова поклонился.
Вадик растерянно уставился на Паука, ожидая от него объяснений.
— Он с тобой поздоровался. «Здравствуйте». Он плохо говорит по-русски, понимать-то понимает, а слова не все выговаривает, еще не научился, — объяснил Паук и спросил у Вадика: — Долго ты собираешься нас на пороге держать? Может, пригласишь в квартиру?
— Конечно, заходите. — Вадик пропустил гостей в прихожую и закрыл за ними дверь.
У вьетнамца были длинные, как у кролика, верхние зубы, которые белели над нижней губой, отчего казалось, что он все время улыбается.
— Пхни, — сказал вьетнамец и в третий раз поклонился.
Вадик в третий раз его не понял, поэтому вопросительно посмотрел на Паука.
— Что ж тут непонятного? Пхни — это его имя. Тебя Вадиком зовут, а его — Пхни. Полное имя Пхни Нгуен Хо, но он в этом не виноват. Где куртки?
Вадик провел Паука и Пхни в гостиную, в центре которой стояла клеенчатая сумка. Паук деловито раскрыл ее и стал выкладывать куртки на диван, чтобы Пхни мог их сосчитать. Вьетнамец одну за другой вынул несколько курток из пакетов, внимательно рассмотрел каждую. Растягивая швы вдоль и поперек, он проверил качество кожи, потерев ее между пальцами и слегка потянув, потом поплевал на палец и провел им по рукаву, проверяя надежность окраски. При этом он всем сообщал о своих впечатлениях на смеси русского, английского и вьетнамского языков. Вадик с волнением следил за реакцией вьетнамца, от решения которого зависело его будущее — ведь если Пхни не понравятся куртки, то Паук не сможет купить операционную систему, необходимую для входа в корпоративную сеть банка.
Но опасения были напрасны, Пхни по достоинству оценил качество курток. Он тщательно сосчитал их, затем достал из кармана приготовленные для этого случая деньги и отдал их Пауку. Хакер ободряюще подмигнул Вадику, быстро пересчитал деньги, затем проверил несколько купюр на просвет, а затем сунул их в карман и протянул вьетнамцу руку.
— О’кей, Пхни, — сказал он, крепко тряхнув маленькую ручку покупателя. — Вьетнам и Россия — дружба! Мир, дружба, жвачка!
— Холосо. Осень холосо, — кивал головой вечно улыбающийся Пхни. — Лоссия — холосо, Вьетнам — холосо, Москва и Ханой — осень холосо.
Пока они в порыве внезапно нахлынувшего патриотизма трясли друг другу руки, Вадик уложил куртки в сумку, выволок ее в прихожую и оттуда, чтобы не видел Пхни, поднял руку и показал Пауку на свои наручные часы, постучав пальцем по циферблату, мол, время идет.
Паук понял Ситникова и повел вьетнамца к выходу.
— Все, брат, — войдя в прихожую, широко улыбнулся хакер и похлопал Вадика по плечу. — Ты мне здорово помог, спасибо тебе, — сказал он, взяв тяжелую сумку с куртками. — Открывай, — кивнул он на дверь.
— А как же я? Ты ведь обещал стереть данные кредитки из памяти банковского компьютера.
— Я все помню, — сказал Паук. — Разве я отказываюсь? Сейчас Пхни подвезет меня к ближайшему компьютерному магазину, я куплю кое-какие электронные прибамбасы, вернусь и выполню свое обещание.
Вадик открыл дверь и, вежливо поклонившись в сторону Пхни, сказал:
— Было приятно с вами познакомиться. Поздравляю вас с покупкой. Приходите еще. До свидания.
Закрыв за ними дверь, Вадик побежал в кухню, разогрел обед и принялся жадно его уплетать. На первое был борщ, на второе — котлеты с макаронами, на потом — творожный сырок, мороженое, пирожное, клубничный кисель, а на закуску Вадик съел соленый огурец, чтобы заглушить приторный вкус во рту.
Он помыл посуду и только собрался было лечь на диван и отдохнуть после тяжелого дня, как в дверь позвонили. Это был Паук.
— Быстро ты съездил, за сорок минут обернулся, — посмотрев на часы, сказал Вадик и впустил Паука в прихожую. — Купил?
Вместо ответа Паук показал Вадику широкий пакет из плотного полупрозрачного пластика, в котором виднелись какие-то угловатые предметы.
— Ну, где твой «пентиум»? Веди меня к нему, Сусанин! Сейчас я покажу тебе высший пилотаж! — жизнерадостно произнес Паук, входя в комнату Вадика и садясь за письменный стол, на котором стоял не очень новый и не очень мощный компьютер. Отодвигая эту старую технику к краю стола, Паук спросил: — Надеюсь, у тебя есть доступ в Интернет?
Вадик кивнул.
— Тогда возьми листок бумаги и напиши на нем номер своего телефона, имя своего провайдера, пароль для входа в Интернет, номер кредитной карты твоего отца и цифровой код, который ты набрал в банкомате, чтобы получить деньги по кредитной карте, — не глядя на Вадика, просто, как поговорку, произнес Паук.
Услышав это предложение, Вадик опешил — ведь Паук хотел узнать секретную информацию, которую и сам-то Вадик раздобыл тайком. Ситников вспомнил слова отца, сказанные вчера возле банкомата: «Если вор украдет мою пластиковую карту, он все равно не сможет снять деньги, потому что не знает пароля». Разумеется, у Паука не было отцовской кредитки, и поэтому он не мог получить по ней деньги, даже если бы очень захотел. Но все-таки что-то тревожило Вадика, слишком мало он знал Паука, чтобы доверять ему такие тайны. Кроме того, два вопроса не давали Ситникову покоя.
— Паук, а откуда ты знаешь кладовщика? — поинтересовался Вадик, пристально посмотрев на хакера.
Паук усмехнулся, этот вопрос показался ему несуразным.
— Как же мне не знать кладовщика, если я торговал куртками на этом рынке, я ведь говорил тебе.
— А почему ты раньше не продал куртки вьетнамцу и не отдал долг, чтобы не связываться с кавказцами?
— Чтобы рассчитаться с горцами-кавказцами, я должен был продать куртки по розничной цене, ну, для того чтобы заплатить процент, понимаешь? А я продал их вьетнамцу за те же деньги, за которые и купил… — Паук нетерпеливо махнул рукой и раздраженно высказал Вадику: — Слушай, перестань задавать идиотские вопросы! Ты разбираешься в торговле, как свинья в апельсинах, а у меня нет времени, чтобы читать тебе лекции по экономике. Если не хочешь попасть в колонию для малолетних, то пиши телефоны и пароли!
Зная, что кредитка отца надежно спрятана в шкатулке и что другого способа избежать колонии у него нет, Вадик вынул из кармана листок с номером и паролем кредитки, достал из ящика письменного стола тетрадь и написал на ее обложке все, что требовал Паук.
Придвинув к себе тетрадь, Паук достал из своего пакета ноутбук, внешний модем и небольшой прямоугольный пластмассовый ящик с целым набором кнопок и гнезд на передней панели. Поставив эту кибертехнику перед собой, он по-хозяйски отключил компьютер Вадика от сети, подключил к этой сети свой ноутбук, а к ноутбуку присоединил провода, идущие от загадочного прямоугольного радиоэлектронного прибора. Через несколько минут он настроил свою технику, вошел в Интернет и начал работу.
Чтобы зря не тратить время, Ситников решил по ходу дела быстренько стать хакером и научиться вскрывать систему защиты банков. Он попросил Паука объяснять свои действия и далее взял бумагу и ручку, чтобы записывать, но Паук так на него рявкнул, приказав заткнуться, что Вадик замолчал и стал переводить угрюмый взгляд с длинных пальцев Паука, быстро бегавших по клавиатуре, на экран монитора, на котором сменялись колонки цифр и мелькали крупные надписи, обозначающие названия серверов.
Сидя на стуле, слыша усыпляющее постукивание клавиш и совершенно ничего не понимая, Вадик стал клевать носом, задремал… и очнулся, когда компьютер был выключен, а Паук потягивался, подняв вверх свои костлявые длинные руки.
— Ты сделал это? — спросил его Вадик.
— Еще бы! Теперь колония тебе не грозит. — Паук посмотрел на Вадика горящим взглядом и возбужденно заговорил: — Ты прикинь, целый научный коллектив работал несколько месяцев, чтобы создать эту систему защиты, а я взломал ее «на раз»! Считается, будто ученый — это седой старик, бородатый, сутулый и с палочкой, а на самом деле это полная лажа! Эйнштейн открыл теорию относительности в двадцать пять лет, а Менделеев, который на всех портретах изображен с длинной бородой, составил таблицу химических элементов в тридцать с небольшим! А чем я хуже этих великих ученых?! Я ведь тоже кое-что умею! Например, входить в закрытые киберсистемы! Как по-твоему, неужели я хуже Эйнштейна?
После работы с компьютером у Паука появилась своеобразная манера говорить, этак вопросительно поглядывая на Вадика широко раскрытыми глазами; при этом сам он весь прямо-таки светился от гордости. Слова из него сыпались торопливо и восторженно. Казалось, сейчас он хлопнет Вадика по плечу, подмигнет ему и скажет: «Я — лучший! Я самый умный! Учись, брат, пока я жив!»
Вадик поблагодарил Паука и предложил ему остаться, но Паук отказался.
— Нет, брат, это не выход, — сказал он, укладывая свою технику обратно в широкий прочный пластиковый пакет. — Твои предки скоро вернутся, и мне все равно придется искать другую хату. Я уже нашел квартиру по объявлению в газете, сейчас поеду, посмотрю на нее, может быть, сразу и сниму. Спасибо, что помог мне с куртками, — поблагодарил он Вадика, вышел в прихожую и, крепко пожав Ситникову руку, пообещал: — Твой телефон у меня есть, как-нибудь обязательно тебе звякну. Ну, прощай.
Проводив Паука, Вадик закрыл за ним дверь, вернулся в комнату, снова подключил свой компьютер к сети, вошел в Интернет и, найдя там новую игру, так увлекся, что играл в нее три часа подряд, пока не услышал звонок в дверь.
Вадик неохотно оторвал взгляд от экрана монитора, вышел в прихожую и, посмотрев в дверной глазок, увидел вьетнамца Пхни. «Что за дела? Может, он забыл что-нибудь?» — удивился Вадик и отворил дверь.
Пхни не вошел в квартиру, а влетел — его подтолкнули двое крепких кавказцев, которые внезапно появились на пороге. Ввалившись за вьетнамцем в прихожую, они быстро закрыли за собой дверь.
— Вы что, офонарели? Кто вы такие? — испуганно глядя на незваных гостей, спросил Вадик. — Что вам надо? — Голос у него сильно дрожал.
— Гдэ он? — спросил небритый жирный кавказец, у которого живот нависал над брючным ремнем.
— Кто? — не понял Вадик. — Кого вы ищете?
— Гдэ Паук?
— Он уехал. Искать квартиру. Чтобы снять. По объявлению. В газете, — отрывисто произнес Вадик. Голос у него по-прежнему дрожал, да к тому же от страха еще и слабость в ногах появилась.
Второй кавказец, с суровым костистым лицом, молча глядя на Вадика, встал спиной к двери, загородив выход из квартиры. А пузатый, не поверив Вадику на слово, стал искать Паука — он зашел в гостиную, по-хозяйски распахнул дверцы шкафа, потом проверил комнату Вадика, затем спальню, ванную, туалет и даже заглянул в антресоли, распахнув дверцы под потолком, задрав голову и встав на цыпочки, отчего у него хрустнули суставы на пальцах ног. Не найдя Паука, он остановился в кухне, указал пальцем на Вадика и спросил у вьетнамца Пхни:
— Это он продавал куртки вмэсте с Пауком?
— Он, он, — с готовностью закивал вьетнамец и тоже указал пальцем на Вадика. — Он и Паук, да, да, деньги взял, куртки дал, он, он.
Жирный горец с усталым видом сел за стол, неспешно подвинул к стене фарфоровый кувшин с клубничным киселем, медленно положил на столешницу свои волосатые руки и, указав глазами на стул, сказал Вадику:
— Садысь, разгавор будэт.
Отодвинув стул подальше от кавказца, Вадик сел.
— Мэня зовут Арчил. Мнэ нужны мои дэньги. Гдэ они?
— Какие деньги?
— Дэньги за куртки.
— У Паука, где же еще, — удивленно посмотрел на кавказца Вадик, — ведь это его куртки.
— Нэт. Это нэ его куртки, — отрицательно покачал головой Арчил, а затем указал пальцем на вьетнамца и сказал: — Это даже нэ его куртки. — Арчил положил ладонь себе на грудь и не спеша, подробно объяснил: — Это мои куртки. Паук украл их со склада и продал Пхну, — он кивнул на Пхни, который недовольно покачивал головой, слыша, как коверкают его имя, — Пхэнь вывэсил куртки на продажу, а я их узнал. Тогда я спросыл у Пыхня: что такое, Пхынь, откуда у тэбя это? Он рассказал. Тогда я пошел в камэру хранэния. Как ты думаешь, бичо, что я там увидэл? Мэшки. Много брэзэнтовых мэшков. Тры сумки брэзэнтовых мэшков и ни одной куртки.
— Вы сами виноваты, — осмелев, сказал Вадик. — Если бы вы не отняли у Паука товар, он сам бы продал куртки на рынке и вернул бы вам долг.
Густые черные брови кавказца сомкнулись над переносицей — он задумался. Несколько секунд Арчил хмуро пялился перед собой, пытаясь осмыслить слова Вадика, потом внимательно посмотрел на него и сказал:
— О чем ты говоришь? Какой долг? Паук работал у мэня грузчиком, подносыл товар из камэры хранэния, иногда помогал торговать. Я платил ему, но в долг я ему нэ давал. Нэ понимаю, о чем ты говоришь?
Это был сильный удар. «Неужели Паук меня подставил? — пронеслось в голове у Вадика. — Неужели все, что он говорил про куртки, про свои долги, про «счетчик», — неправда? И все это только для того, чтобы я украл куртки этого горца?»
— Паук сказал мне, что вы дали ему взаймы денег, а когда он вовремя их не отдал, вы забрали в залог его товар, ну, в смысле, куртки. А потом он попросил меня…
Арчил громко хлопнул рукой по столу. Вадик, нервы которого были напряжены до предела, подскочил на стуле.
— Заткнысь! — повысил голос Арчил. — Мнэ плэвать, что тэбе наговорыл этот нэгодяй! Мнэ нужны куртки или дэньги.
— Деньги у Паука, но я не знаю, где он живет. А куртки у Пхни, может быть, вы с ним договоритесь. А я тут ни при чем, — сказал Вадик, пожимая плечами и сознавая, что несет полную ахинею. Но сейчас ничего другого ему в голову не приходило.
— Нэт. Ты мэня нэ понимаешь. — Горец снова указал пальцем на Пхни, который молча стоял у окна, и стал терпеливо объяснять Вадику: — Пынх пришел в твой дом. Пынх заплатил тэбе дэньги…
— Не мне! — запротестовал Вадик. — Он заплатил Пауку.
— Нэ перебивай! Тэбе, нэ тэбе, это нэважно! Пых честно заплатил дэньги за куртки, значит, это его куртки. Он же нэ виноват, что ему подсунули ворованные шмотки. Правыльно? Да, это правыльно. Значит, с Пхыном мы разобрались. Тэперь с тобой. Куртки были в твоем доме, так? Покупали их в твоем доме, так?
— Ну так, так, — неохотно подтвердил Вадик.
— Хозяин должен отвечать за базар в своем доме, правильно?
— Ну-у, в общем, правильно, — неуверенно сказал Вадик.
— А раз правильно, с тэбя шесть тысяч долларов.
— За что?! — воскликнул Вадик и встал.
— За куртки, — спокойно сказал Арчил и тоже встал. — Можешь искать Паука, можешь искать дэньги, мнэ на это плэвать. Когда в слэдующий раз приду, чтобы дэньги были. Торопись, я приду скоро.
— Я вам ничего не должен! — запротестовал Вадик. — Это нечестно!
— Должен, — сказал Арчил и, внезапно разозлившись, так, что его коричневые глаза мгновенно почернели, грубо толкнул Вадика. — Нэ зли мэня, нэ надо. Или ты отдашь дэньги, или будет плохо, очэнь плохо.
— Не отдам! Я вам ничего не должен! А если вы еще раз меня хоть пальцем тронете, я заору на весь дом, приедет милиция и всех вас арестует! — не помня себя от испуга, выкрикивал Вадик.
— Давай ори! Зови милицию, папу, маму! Пусть все узнают, что ты вор! Если сам не найдешь дэньги, будэм говорить с твоим папой. Потом с мамой. Серьезно будэм говорить, круто! Короче, если нэ вернешь дэньги, с твоей головой будет так, — с этими словами Арчил взял за горлышко кувшин с клубничным киселем и разбил его о стену. На светлых обоях появилось безобразное красное пятно, густой кисель медленно стекал по стене на пол, в вязкую лужу, в которой белели фарфоровые черепки вперемешку с кроваво-красными комочками клубники.
— Баран, — посмотрев на разбитый кувшин, сквозь зубы произнес Вадик. — Жирный тупой баран.
— Что ты сказал? — спросил Арчил и приставил руку к уху, как глухой. — Что ты сказал? Кто я такой?
И вдруг Вадик заплакал. Он не хотел, пытался сдержать слезы, но нервы не выдержали напряжения, слезы сами текли из глаз. Он плакал от обиды и злости.
— Да! Ты тупой баран! Дебил и трус! Если бы тут был мой отец, он бы тебя…
Вадик не договорил. Арчил ударил его в солнечное сплетение быстрым натренированным движением, Вадик даже не успел увернуться — наверное, раньше этот разжиревший мужчина занимался боксом. Вадик упал на пол, в липкую красную лужу, и снизу смотрел, как уходят Пхни и кавказцы. Ситников не мог ни говорить, ни дышать, дыхание у него перехватило, и ему казалось, что он сейчас задохнется. Он слышал, как они вышли из квартиры и за ними захлопнулась дверь.
Когда дыхание восстановилось, Вадик не сразу смог разогнуться. Держась обеими руками за живот, он поднялся на ноги, дошел до ванной и там снял испачканную в киселе майку, к которой прилипли фарфоровые крошки. Умывшись холодной водой, он лег в постель, но долго не мог уснуть — сказывалось напряжение этого дня. Слишком много событий произошло с тех пор, как он открыл шкатулку и достал из нее пластиковую карту отца.
Глава VI
Неожиданное предложение
На следующее утро Вадик собирал осколки фарфорового кувшина, мыл пол, пытался очистить обои от липкого высохшего киселя и вспоминал события вчерашнего дня. Утро вечера мудренее, и если вчера вечером Вадик все еще сомневался в предательстве Паука, думал, что произошла какая-то невероятная, чудовищная ошибка, то сейчас, хорошенько выспавшись, он был уверен в том, что хакер подставил его. Больше всего Вадика угнетало, что обо всем случившемся придется рассказать родителям. Вадик морщился, словно от боли, представляя их растерянные, испуганные лица. «Мама побледнеет от ужаса, папа покраснеет от обиды за своего сына, — думал Ситников-младший, вытирая кисель с обоев. — Когда папа покраснеет, он выпьет несколько капель лекарства от повышенного давления и снова станет розовым». Однажды Вадик смотрел по телевизору какую-то милицейскую передачу, в которой рассказывали про это лекарство, которое подливают в стакан тому, кого хотят ограбить. Человек выпивает, например, газировку с несколькими каплями этого лекарства и отключается на несколько минут, а его в это время грабят. Вадик заметил, что любая его мысль приводит к раздумьям на криминальную тему.
Он пытался найти выход из той жуткой передряги, в которую угодил благодаря Пауку, но чем больше Вадик об этом думал, тем отчетливее понимал, в какую серьезную историю влип. Ни он, ни его родители не могли обратиться за помощью в милицию, так как Вадик сам был замешан в краже. А это значило, что маме и папе придется искать деньги трудными, неведомыми Вадику путями. «И все из-за моей глупости», — думал Вадик, и от этих мыслей становилось муторно у него на душе.
Зазвонил телефон. Вадик поднял трубку и узнал голос Паука.
— Привет, братан. Как дела? — как ни в чем не бывало спросил хакер.
— Какие могут быть дела, когда кругом одни уроды?
— Это ты о ком, обо мне, что ли?
— О тебе и о двоих джигитах. Спустились с гор прямо в мою квартиру вместе с твоим вьетнамцем под мышкой. Спасибо тебе за приятное знакомство, — с издевкой в голосе сказал Вадик. — Обещали зарезать, если не дам им шесть тысяч долларов.
— Ага, — догадался Паук. — Значит, они уже приходили… Быстро же они тебя проявили. Теперь они с тебя не слезут, не отстанут, пока деньги не вернешь, — тоном знатока сообщил Паук.
— Что значит «пока не вернешь»?! — возмутился Вадик. — Возвращают то, что взяли, а я денег не брал, и возвращать мне нечего! Это ты украл куртки и деньги взял тоже ты!
— Н-да? Может, куртки из сумок в коробку тоже я переложил? — нагло спросил хакер.
У Вадика не было настроения с ним спорить. Тяжело вздохнув прямо в трубку, он грустным голосом произнес:
— Каким же я был лохом, когда поверил тебе. Так мне и надо, в другой раз буду умнее. Слушай, Паук, а насчет взлома киберзащиты и входа в сеть банка ты тоже наврал?
— Обижаешь. Я высококлассный хакер. Взлом, вход в сеть, компьютер — все было настоящее, без обмана. Я тебе в другом соврал — никакая колония тебе не грозила за то, что ты воспользовался картой своего отца, а потом сбежал от охранника. Самое суровое наказание, которое тебе светило, — это несколько подзатыльников от твоего бати. Видишь, я говорю тебе правду, значит, я исправился, и мне можно верить.
Вадик внутренне напрягся, ожидая от Паука новой каверзы.
— Зачем же ты приносил ко мне домой свои компьютерные прибамбасы, зачем подключался к Интернету? — осторожно спросил Вадик, чувствуя, что Паук что-то скрывает.
— Потом объясню. Скажи, когда кавказцы обещали вернуться за деньгами?
— Они не уточнили. Сказали, что зайдут на днях.
— А когда твои предки должны приехать?
— Точно не знаю, — неуверенно произнес Вадик. — Примерно через неделю. А почему ты спрашиваешь?
— Отлично. Значит, время у нас есть, — бодро сказал Паук и предложил Вадику: — Слушай, я дам тебе шесть тысяч или даже больше — ты получишь десять тысяч долларов, если поможешь мне.
Услышав эти слова, Вадик расхохотался так же внезапно, как вчера заплакал.
— Что ты ржешь? — грубо спросил Паук.
— Ой, помрешь с тобой со смеху, — отсмеявшись, сказал Вадик. — Я вспомнил, как вчера ты тоже просил помочь тебе, а я, как последний дундук, согласился. Нет уж, с меня хватит, поищи другого лоха. Все, разговор окончен. — Вадик хотел положить трубку, но Паук остановил его.
— Подожди, выслушай мое предложение. Я заплачу тебе десять тысяч баксов, если ты на один день дашь мне кредитку своего отца.
— Зачем она тебе? Она не стоит таких денег, на счете у отца всего двадцать четыре тысячи рублей.
— Ты ошибаешься, — загадочно сказал Паук. — Только не падай со стула, когда услышишь одну повесть. Вчера у тебя дома я через Интернет вошел в корпоративную сеть банка и перевел на счет твоего отца тридцать тысяч долларов. Теперь мне нужна его кредитка, чтобы получить эти деньги в банкомате.
— Что? Что ты сказал? Ты украл деньги с чужого счета и перевел их на счет моего отца? Украл и моего отца подставил?! — Возмущению Вадика не было предела. — Ну-у-у это уже полный отстой! Я знал, что ты свинья, но не думал, что настолько! Ты совсем оборзел! Да ты знаешь, что за это… Да за это… — У Вадика не хватало слов, чтобы выразить свое негодование.
— На твоем месте я бы хорошо подумал, прежде чем отказываться. Я ведь заварил эту кашу с куртками только для того, чтобы ты посговорчивее стал. Если бы я вчера утром подкатил к тебе с этим предложением, ты бы меня и слушать не захотел. А сейчас у тебя нет другого выхода. Только с моей помощью ты сможешь расплатиться с горцами. Я тебе предлагаю верное дело, соглашайся.
— Да я… Да это ж… Ох, что делается… Ну, ва-аще-е… — раздавались возгласы Вадика.
— Выслушай меня без нервов. Я понимаю, что ты мне не доверяешь, поэтому можешь не давать кредитку. Сделаем так: ты поедешь со мной, я для солидности надену костюм и галстук и буду стоять рядом, пока ты будешь получать деньги в банкомате. В Москве четыреста банкоматов, мы выберем самые незаметные. Чтобы не привлекать внимания, будем снимать бабки небольшими суммами, по тысяче баксов за раз. За день мы успеем снять все тридцать тысяч. Я все просчитал, это верное дело, никакого риска, ведь у нас есть главное — карта и пароль.
— А потом моего отца посадят в тюрьму за то, что он снял чужие деньги, да?! — заорал Вадик в трубку. — Больше ты ничего не хочешь?!
— О твоем отце я тоже позаботился. Когда мы снимем все деньги, я позвоню или ты позвонишь в банк и заявишь, что карта твоего отца утеряна. Если вовремя заявить о пропаже карты, то все спишут на неизвестного злоумышленника, который ее нашел или украл и успел воспользоваться. А твой батя при этом никак не пострадает.
— Я тебе не верю! Ни одному твоему слову не верю! Нет, это какая-то… Ну, просто… Бывают же такие… Вот ведь… — Вадик снова потерял дар речи.
— Я знал, что ты не сразу согласишься. Я тебя не тороплю. Подумай. Время у нас есть. Я позвоню тебе завтра. И не забывай, что у тебя нет другого выхода, — сказал Паук и положил трубку.
Вадик чувствовал, что все сильнее запутывается в сплетенной Пауком паутине. Паук был старше, опытнее и умнее. Поэтому Ситников решил позвонить своим друзьям Дине Кирсановой и Вите Пузыренко, рассказать им о своих неприятностях и попросить совета.
Не прошло и минуты, как в дверь позвонил Витя Пузыренко по прозвищу Пузырь. Он жил в соседней квартире и сразу явился на зов Вадика — друга, соседа и одноклассника. Толстый кудрявый подросток Пузыренко очень любил поесть. Войдя в квартиру Вадика, он сразу спросил:
— Говорят, у тебя предки уехали? Жратвы, наверное, на целый год наготовили?