Паутина хакера Аверин Владимир
— Рано радуешься, — предупредил его Пузырь. — Звони Тимуру.
— Тимур наверняка поверит, что это настоящая запись. Сто к одному, он купится на эту фальшивку. — Вадик достал из кармана блокнот, придвинул к себе телефон и набрал номер Усатого.
— Алло, — раздался на другом конце провода грубый, с хрипотцой, голос Тимура.
Вадик сразу узнал голос охранника, но из вежливости попросил:
— Здрасте, Тимура позовите, пожалуйста.
— Тимур слушает. С кем я говорю?
— Вы меня, наверное, помните, я Вадик Ситников. Нам надо встретиться, я хочу передать вам… — начал Вадик, но Тимур перебил его.
— Ты ошибся, парень, — сказал он. — Я тебя не знаю.
— Знаете. Сейчас я вам все расскажу, и вы меня вспомните. Сегодня ко мне приходил ваш друг Паук и…
Тимур снова перебил Вадика.
— Повторяю: ты ошибся, парень. В следующий раз внимательней набирай номер, — сказал Тимур и положил трубку.
Услышав короткие гудки, Вадик растерянно посмотрел на своих друзей.
— Он сказал, что я ошибся.
— Где ты раздобыл этот номер? — спросил Пузырь.
— У Паука в записной книжке нашел, когда он был в отключке.
— Тогда все правильно. Тимур очумел от твоего звонка, ведь он думал, что ты никогда его не вычислишь. А сейчас он пытается дозвониться до Паука, чтобы выяснить, откуда у тебя номер его телефона. Ему и в голову не придет, что Паука увезли на «Скорой». Это я тебе точно говорю. Если не веришь, позвони еще раз, — посоветовал Пузырь.
Вадик снова набрал номер Тимура, но телефон был занят. Пузырь оказался прав. Вадик дозвонился только с третьей попытки и, услышав голос Тимура, сразу, чтобы тот не успел повесить трубку, высказал главную мысль:
— Берегитесь Паука! Вам угрожает опасность! Не вешайте трубку, выслушайте меня, я вам все объясню!
— Это опять ты? Я же тебе велел правильно набирать номер. Никакого Паука я не знаю, — сказал Тимур, но уже не так категорично, как в прошлый раз. В его голосе слышались нотки сомнения, чувствовалось, что слова Вадика заинтересовали его и он колеблется: положить трубку или продолжить разговор. — Чего ты хочешь? — спросил он после недолгого молчания.
— Паук предал вас. У меня есть доказательство — видеозапись. Я хочу передать ее вам. Если вы ее посмотрите, то сами убедитесь, что Паук вас подставил.
— А почему ты обо мне беспокоишься? — поинтересовался Тимур. — Почему ты решил меня предупредить?
— Если вы заставите Паука вернуть деньги, то поможете себе и мне. Вы все поймете, если увидите запись. У вас найдется цифровая техника, чтобы посмотреть запись на DVD? Если нет, то я перепишу с цифрового диска на обычную кассету.
— Вези диск.
Они договорились о встрече, и Вадик положил трубку.
— Ты не боишься, что Тимур тебя снова схватит, как тогда в банке? — спросила Дина.
— Если бы он хотел, то давно бы схватил меня, ведь он мог узнать у Паука и мой адрес, и номер моего телефона. Нет, Тимур, видать, хитрый и осторожный дядька, он действует через Паука, делает пакости его руками, чтобы самому не рисковать и лишний раз не высовываться.
— Может быть, нам на всякий случай поехать с тобой? — предложил Пузырь.
— Спасибо, не надо. С этим я сам справлюсь, вы и так много сделали для меня.
Вадик проводил друзей и поехал на встречу с Тимуром. Они договорились встретиться возле памятника Юрию Гагарину. Вадик еще не успел приблизиться к памятнику, а Тимур уже шел ему навстречу.
— Это ты мне звонил? — не поздоровавшись, спросил охранник, остановившись в шаге от Ситникова и глядя на него сверху вниз.
— Я. — Задрав голову, Вадик посмотрел ему в глаза и сразу почувствовал себя неуютно, вспомнив, как позавчера этот усач схватил его за шиворот, затащил в подвал и приковал наручниками к трубе.
— Что ты хотел мне передать? Давай.
Вадик достал из сумки цифровой видеодиск, отдал его Тимуру и сказал:
— Здесь записано признание Паука. Несколько часов назад я с ним разговаривал и записал этот разговор на видео.
— Откуда у тебя мой телефон? — спросил Тимур, положив лазерный диск в карман пиджака.
— Я нашел его в записной книжке Паука.
— В записной книжке? — удивился Тимур. — Как она у тебя оказалась?
Вадик посмотрел на Тимура честными, распахнутыми, невинными глазами и соврал:
— Когда Паук пошел в туалет, я порылся в его карманах.
— Допустим, — сказал Тимур, с недоверием глядя на Вадика. — Допустим, ты нашел мой телефон в записной книжке. Но как ты узнал мое имя? Как ты узнал, что я это я, ведь мы с тобой не знакомы? Кто тебе рассказал обо мне? Паук?
Тимур задал слишком много вопросов. Ситников не собирался говорить правду, но и врать не хотел, потому что своим враньем мог вызвать еще большее недоверие Усатого.
«Пора делать ноги», — решил Вадик и внезапно для Тимура стремительно отбежал в сторону. Оказавшись на безопасном расстоянии, он громко сказал:
— Посмотрите видеозапись, и вы все поймете. Запомните главное: если вы не хотите неприятностей, вам нужно заставить Паука вернуть украденные деньги! И ни в коем случае не верьте ему на слово, пусть он покажет на компьютере, что вернул деньги!
— Что? О каких неприятностях ты говоришь? Ну-ка, постой, иди сюда. — Тимур поманил Вадика пальцем и стал медленно подходить к нему. — Куда же ты уходишь? Давай поговорим, ведь надо разобраться.
— Ага, спасибо, — насмешливо посмотрел на него Вадик, — один раз мы уже разбирались, в подвале банка. С меня хватит. Посмотрите видеозапись и все поймете! — на прощание крикнул Вадик и побежал к метро.
Глава IX
Смертельный прыжок
На следующий день после встречи с Вадиком Тимур приехал к аэродрому и припарковал свой автомобиль на стоянке аэроклуба. Взяв спортивную сумку, он вышел из машины и направился вдоль забора к воротам.
Позавчера, примерно в это же время, он завтракал в уличном кафе и слушал Паука, который рассказывал ему о том, что взломал киберзащиту банковского сервера и теперь может через Интернет похитить много денег и перевести их на чужой счет на чужую кредитную карту. При этом Паук убеждал Тимура, что это совсем не опасно и проблема состоит лишь в том, где раздобыть такую карту. Тимур, не разбираясь в тонкостях, поверил приятелю на слово. Паук предлагал ему большие деньги, а Тимур деньги любил и ради них готов был пойти на риск. Когда они сидели за столиком в кафе и думали, где достать чужую кредитную карту, рядом с ними остановился подросток, вынул из кармана кредитку и, посмотрев на нее, стал наблюдать за зданием банка.
Удача сама летела к ним в руки. Тимур и Паук решили использовать пластиковую карту Вадика. Все шло как по маслу, пока Вадик не принес Тимуру видеозапись, на которой Паук признавался в своем предательстве. Такого вероломства Тимур не ожидал. «Я заставлю Паука вернуть в банк украденные деньги. Но сначала накажу его. Он поплатится», — решил Тимур, подходя к воротам аэродрома.
На небе не было ни облачка. Сквозь решетчатый забор, окружавший аэродром, виднелись огромное зеленое поле, блестевшие на солнце вертолеты, самолет, длинный ангар и здание аэроклуба, недалеко от которого стояла «Коломбина» — так спортсмены-парашютисты называют небольшой прицеп, вагончик на колесах, в котором хранятся парашюты. Днем, во время работы аэроклуба, «Коломбина» стояла на поле, и только вечером, перед закрытием клуба, ее запирали на ключ, прицепляли к машине и увозили в ангар.
В этом аэроклубе год назад Паук познакомился с Тимуром. Они вместе проходили курс подготовки парашютистов, слушали лекции инструктора, учились складывать парашют, выпрыгивать из самолета, приземляться, лететь. Наука не хитрая, но необходимая.
Возле проходной Тимур остановился, показал членский билет охраннику и только после этого попал на территорию аэродрома. Проходя по безлюдному широкому коридору аэроклуба, Тимур обдумывал способ, каким он накажет Паука.
Он зашел в раздевалку. В небольшом помещении тянулись несколько рядов шкафчиков для одежды, перед каждым из которых стояла длинная узкая лавка. В углу лежал ворох старых списанных парашютов. Сейчас в раздевалке не было ни души, Тимур пришел раньше других спортсменов-парашютистов.
Он вынул из кармана ключ, открыл свой шкафчик, достал из сумки спортивный костюм, шлем, очки и стал переодеваться. Закончив, он закрыл дверцу на ключ, услышал доносящиеся из коридора голоса, повернулся и увидел Паука, который входил в раздевалку, громко разговаривая с другим любителем парашютного спорта — Никитой. Большой, крепко сбитый, крупнолицый Никита жестом поприветствовал Тимура, вразвалочку, степенно прошел в угол раздевалки и стал медленно вынимать из большой спортивной сумки вещи и неторопливо раскладывать их на лавке.
Паук, увидев Тимура, хлопнул его по плечу и громко, с задором произнес:
— Здорово, братан! Я тебе сейчас такую историю расскажу — закачаешься!
Тимур решил дать Пауку последний шанс. «Пусть говорит. Если он сам признается в своем предательстве, попросит прощения и раскается, то я его, может быть, прощу, — думал Тимур. — Но если будет смотреть мне в глаза и нагло врать, то очень скоро об этом пожалеет».
— Ну, как дела? Ты встретился вчера с тем пареньком, забыл, как его зовут… Вадик, кажется? — спросил Тимур, стараясь не показывать вида, что знает о вероломстве Паука.
— Если я расскажу тебе правду, то ты не поверишь, — весело посмотрев на Тимура, сказал Паук и, чтобы не терять времени, стал переодеваться в спортивную форму. — Представляешь, я вчера созвонился с ним, договорился о встрече, поехал к нему домой, чтобы взять кредитную карту и… — Он замолчал и загадочно посмотрел на Тимура. — Угадай, куда я попал?
— Неужели в Африку? — усмехнулся Тимур.
— Не угадал.
— А куда?
— Я не помню! — воскликнул Паук и засмеялся. — Со мной первый раз такое! Как в метро ехал — помню, как к дому Вадика шел, тоже помню, а что потом было — не помню! Очнулся в машине «Скорой помощи». Вот такие дела, — сказал Паук и, продолжая переодеваться, достал из своей сумки спортивный костюм, зеркальный шлем и огромные лыжные очки.
— Ну-ну, интересная история, — сказал Тимур, не веря ни одному его слову. — И где же тебя «Скорая» подобрала?
— В подъезде. Возле квартиры Ситникова.
— И ты не помнишь, как там оказался?
— Нет, — отрицательно покачал головой Паук.
— А что сказали врачи?
— Сказали, что у меня было пониженное давление, возможно, из-за солнечного удара. Мне дали какие-то таблетки, я их проглотил и спал сегодня как убитый. Зато сейчас у меня такое классное самочувствие! Горы готов свернуть! — Паук закрепил клапан-липучку на высоких армейских ботинках, лихо топнул тяжелой подошвой, хлопнул в ладоши, а затем сделал несколько приседаний. Пару раз глубоко вдохнув и резко выдохнув, он подошел к стене и начал прыгать перед ней, боксируя со своей тенью.
— Не мельтеши, — сказал ему Никита, который сидел рядом.
— Неужели совсем ничего не помнишь? — спросил его Тимур, надеясь, что у Паука все-таки проснется совесть и он во всем признается.
— Не-а, ничего, — беспечно ответил Паук, продолжая боксировать у стены. — Да ты не переживай, сегодня после прыжков я снова созвонюсь с Ситниковым, встречусь с ним и договорюсь насчет кредитки.
«Он не хочет говорить правду, — сделал вывод Тимур. — Я дал ему шанс, он им не воспользовался. Тем хуже для него».
Тимур вышел из раздевалки, заглянул в кабинет инструктора по парашютному спорту, взял ключ от «Коломбины» и направился к прицепу-вагончику, в котором хранились парашюты.
Посмотрев по сторонам, Тимур открыл дверь «Коломбины» и вошел в узкое душное помещение, освещенное бледными лучами солнца, проникающими сквозь маленькое матовое окошко под потолком.
Вдоль стен на полках лежали одноцветные зеленые ранцы с парашютами, и среди них пестрел ранец Паука, нестерпимо яркий, как и вся его экипировка.
Каждый парашютист-любитель имел свой ранец с парашютом, отвечал за него, сам складывал после прыжка и готовил к следующему полету. Ранцы не подписывали, не нумеровали, каждый спортсмен знал свой, что называется, в лицо; как ученик из стопки одинаковых на первый взгляд тетрадей выбирает свою, так и парашютист из десятка парашютов безошибочно выделяет свой собственный, отличая его от других по пятнышку на лямке, по подпалине на ранце, по потертости материала. Тимур знал, как выглядит парашют Паука, и поэтому не боялся ошибиться. Он снял с полки яркий ранец, расстегнул клапан, просунул руку внутрь и стал обматывать стропами ткань парашюта, не вынимая ее наружу. Левой рукой он нащупывал капроновую стропу и опутывал ею «медузу» — так спортсмены называют парашютный купол, который своей формой напоминает это студенистое морское животное.
Тимура беспокоило только одно: лишь бы его не застали на месте преступления. О Пауке он не думал, хотя судьба хакера сейчас была в его руках. Запутывая стропы, Тимур лишал Паука основного парашюта. Рядом с основным парашютом находился запасной, но парашютисты не придавали ему большого значения, так как были уверены в основном. На «запаске» стояла пластмассовая пломба, скрепляющая две медные проволоки. Запасной парашют проверяли раз в три месяца — срывали пломбу, раскладывали на земле купол, стропы, осматривали ткань, проверяли ее прочность, затем складывали обратно в ранец и пломбировали клапан. Тимур расшатал медную проволоку, отломил пломбу и положил ее в карман, чтобы потом, как доказательство, предъявить ее Пауку.
Обычно в аэроклубе прыгают с четырех тысяч метров, пятнадцать секунд снижаются в свободном полете и только потом открывают парашют. 500—700 метров над землей. Если же купол не раскроется, нужно иметь железные нервы, чтобы на этой высоте при скорости сто восемьдесят километров в час отстегнуть нераскрывшийся парашют и выдернуть «запаску» из ранца.
«Это послужит Пауку хорошим уроком», — подумал Тимур. Сейчас он мог вывести из строя и запасной парашют, но не сделал этого. Он не собирался казнить и калечить Паука, а хотел лишь наказать его за предательство, напугать и тем самым предупредить, что его, Тимура, нельзя обвести вокруг пальца, как несмышленого подростка, с ним шутки плохи. Опутав стропами «медузу» основного парашюта, Тимур застегнул ранец, положил его на прежнее место и вышел из «Коломбины».
Когда он вернулся обратно в раздевалку, то увидел там нескольких знакомых парней — бывших десантников, которые давно отслужили в армии и иногда приходили в аэроклуб, чтобы прыгнуть с парашютом и вспомнить армейские годы. Они переодевались, пили чай из термоса, травили анекдоты и громко смеялись.
Паук стоял перед Никитой, помахивал перед его носом шоколадкой и говорил:
— Я тебе добра желаю. Не набивай брюхо перед прыжком. Стошнит. Съешь лучше шоколадку.
Никита не обращал внимания на Паука, он положил на лавку перед собой стопку бутербродов и один за другим поглощал их, запивая газировкой.
— Никто столько не ест перед прыжком. Недаром летчикам выдают шоколад. В нем калории, глюкоза, а главное — он утоляет голод и занимает мало места в желудке. Съешь шоколадку.
— Не мельтеши, — хмуро сказал Никита, прижимая пальцем ветчину на бутерброде.
Увидев Тимура, Паук обратился к нему за помощью:
— Тимур, подтверди, что вредно есть перед прыжком.
— Вредно, — кивнул Тимур и посмотрел на часы.
— Слышал, что говорит опытный человек? — обрадовался Паук и указал пальцем на Тимура. — У него почти двести прыжков, он знает это дело как свои пять пальцев. Мне не жалко твоей ветчины, но я фанатик свободного падения. А ты уродуешь идею. Ведь парашютный спорт — это риск, красота и вдохновение! А ты собираешься с полным брюхом вывалиться из самолета. Это глупо, в конце концов.
— Не мельтеши. — Никита доел последний бутерброд, выпил газировки, ладонью вытер губы и, тяжело вздохнув, поднялся с лавки и направился к выходу. — Ну, а теперь пошли покувыркаемся, — бросил он на ходу.
— Нет, вы только посмотрите на него, он выскочит из самолета и уснет в воздухе. Это дикость, так нельзя, — сокрушенно покачал головой Паук и вместе со всеми покинул раздевалку.
Спортсмены вышли на поле, ступая по сочной зеленой траве, дошли до «Коломбины» и стали надевать парашюты. Тимур привычным движением перекинул за спину ранец, застегнул замки на парашютных ремнях и почувствовал, как отяжелел на несколько килограммов. Паук не просто надевал парашют: он в него наряжался. Как ни старался он вести себя жестко и мужественно, руки его сами медлили, трепетно оглаживая парашютную сбрую. Никита несколькими экономными движениями хладнокровно надел ранец. Четверо бывших десантников по-солдатски быстро повесили за спину парашюты, и все семеро направились к самолету, где их ждал инструктор по парашютному спорту, который присутствовал при каждом прыжке.
Самолет взмыл над полем и ринулся в небо, вонзаясь в синее пространство. Набрав высоту, пилот развернул самолет и направил его обратно к аэродрому, чтобы над полем сбросить парашютистов.
Спортсмены сидели на металлической скамье за кабиной летчика. Тимур прислонился к обшивке и почувствовал мелкую вибрацию. Когда самолет сделал вираж и развернулся в сторону аэродрома, в салон влетел солнечный луч. Тимур посмотрел в иллюминатор — внизу простиралось поле, а левее — полоса ярких тентов ярмарки, тонкая нитка шоссе и крохотные автомобили с бусинками солнца на крышах.
— Пора, — сказал инструктор и, открыв люк-дверь, встал слева от него.
Первыми прыгнули двое бывших десантников. Затем подошла очередь Тимура. Он приблизился к проему люка, выглянул наружу и только теперь почувствовал скорость самолета. Чтобы не дать разыграться страху, Тимур не мешкая шагнул в пустоту.
У него сразу перехватило дыхание. Несколько мгновений он летел на спине, вернее, спиной вниз. Затем сгруппировался и перевернулся на живот. Падение с каждой секундой становилось все стремительней. Земля неслась вверх. Предметы увеличивались, росли прямо на глазах. Тимур то замедлял скорость падения, раскинув в стороны руки и ноги, то проваливался в пустоту, в струну вытянув тело. За секунду он пролетал около пятидесяти метров, ускоряясь по мере приближения к земле. На огромной скорости чувствовалась плотность воздуха. Когда Тимур, расставив в стороны руки и ноги, летел лицом вниз, ему чудилось, что он лежит на столе — настолько твердым казался воздух, недаром в нем сгорают метеориты. Спортивные очки вдавились в лицо, под шлем вбивались тугие струи воздуха. Он все стремительнее приближался к земле. Высота уменьшалась, уже можно было различить на аэродроме все до мельчайших подробностей. Еще мгновение… Пора!
Тимур дернул вытяжное кольцо — парашют вырвался из ранца и с резким хлопком раскрылся над головой. Невидимая сила подхватила Тимура и понесла вверх, а затем на мгновение остановила, покачнула… и уверенно, медленно стала опускать. Тимур взглянул вверх и увидел над собой белую громаду раскрытого купола. Он посмотрел вниз и разглядел десантника, который первым выпрыгнул из самолета, приземлился и теперь подтаскивал к себе раздувающийся на ветру, действительно напоминающий огромную медузу, купол. Вот и парашют второго десантника перестал уменьшаться, на миг застыл, сморщился, словно сдулся, повалился в траву и, плавно колыхаясь, начал приближаться к парашютисту, который подтягивал его за стропы.
Земля с каждой секундой становилась ближе к Тимуру. Наконец он почувствовал мощный толчок, сделал несколько торопливых шагов вперед, чтобы удержать равновесие, и остановился… Ветер еще гудел в стропах, а Тимур уже тянул купол к себе.
Его сердце понемногу успокаивалось, но возбуждение после пятнадцати секунд свободного падения еще не прошло. Чтобы овладеть собой, Тимур начал медленно-медленно отстегивать ранец. Он положил его на землю рядом со скомканным куполом, затем снял очки, шлем, провел рукой по волосам и заметил, как подрагивают пальцы. Тимур посмотрел вверх. Если бы у него был бинокль, то он увидел бы, как из люка самолета выпрыгнул Никита, и почти сразу за ним — Паук.
Хакер, раскинув руки и ноги, лежал на ветру и покачивался, как на волнах. Внизу, прямо под собой, он видел квадратную тушу Никиты. Даже в воздухе, паря, как птица, Никита выглядел неуклюже.
То, что произошло потом, заняло несколько секунд: Паук подумал, что прыгнул слишком рано и теперь надо отдалиться от Никиты, чтобы не столкнуться с ним в воздухе. В этот момент в десятке метров под Пауком раскрылся парашют Никиты, и белая «медуза» стала стремительно приближаться к хакеру.
Паук дернул вытяжное кольцо…
И не услышал над собой характерного хлопка раскрывшегося парашюта. Вместо широкого круглого купола над Пауком трепетал длинный скомканный кусок материи, запутанный в стропах.
«Не раскрылся», — промелькнуло в голове у хакера.
Он потянул руку к запасному парашюту, но опоздал — не успев даже испугаться, он, словно в воду, погрузился в белую «медузу» Никиты, в одно мгновение соскользнул с нее и увидел свои руки, которые машинально схватили в охапку пружинистые, как тетива, парашютные стропы…
Еще не осознав, что произошло, он увидел, что скользит вниз, обняв руками стропы чужого парашюта. Внизу, совсем близко, он разглядел сверкающий на солнце шлем, очки и широкое спокойное лицо Никиты, который поддерживал его за ноги, не давая сорваться.
До земли оставались считаные метры. Паук видел, как к ним бегут люди. Немного в стороне, у «Коломбины», задрав головы, застыли три фигуры, среди которых он узнал Тимура. Только теперь хакер почувствовал чудовищное напряжение каждого своего мускула, каждого нерва — ему вдруг показалось, что он больше не выдержит ни секунды, и если сейчас же не разожмет закостеневшие руки, то мышцы лопнут, а сухожилия порвутся.
Паук зажмурился, чувствуя, как слабеют руки, как тело сползает вниз.
— Никита! Держи! — крикнул он и не узнал своего голоса, который от волнения и испуга стал визгливым и тоненьким, как у ребенка.
Подняв свое широкое лицо, Никита взглянул на хакера и громко произнес:
— Не мельтеши!
В следующее мгновение земля ударила в ноги. Паук беспомощно раскинул руки, пытаясь найти опору. Затем все слилось — треск раскалывающегося шлема, вспышка перед глазами… И темнота.
Глава X
Похищение
Тем же утром, приблизительно в то время, когда Тимур подходил к аэроклубу, Вадик спал в своей комнате. Ему виделись родители, которые вернулись в Москву и теперь разбирали чемоданы в гостиной, развешивали вещи на прежние места. При этом они громко выдвигали ящики и хлопали дверцами шкафа.
Вадика встревожило, что сон кажется таким реальным. «Странно, что мама не проветривает и не гладит вещи, которые долго пролежали в чемоданах и, наверное, успели помяться. И еще очень странно, что предки так громко хлопают дверцами шкафа, ведь они знают, что я еще сплю», — подумал Вадик, повернулся на другой бок и вдруг понял, что уже не спит, а лежит с закрытыми глазами и напряженно прислушивается.
За стеной, в гостиной, кто-то был.
Пальцы Вадика сжали край подушки, сердце пустилось вдогонку за секундомером на наручных часах. Он чувствовал это стремительное биение. Сомнений не было — кто-то хозяйничал в гостиной, открывал шкаф, выдвигал ящики. Но кроме этих определенных шумов, Вадик различал и другой, едва слышный звук. Он поднял голову, сосредоточился и наконец услышал вдохи и выдохи, чье-то приглушенное дыхание прямо за дверью своей комнаты, в прихожей.
Осторожно, стараясь не скрипеть пружинами, он встал с кровати, на цыпочках подошел к двери, медленно приоткрыл ее и заглянул в щель. В прихожей, прислонившись спиной к входной двери, стоял кавказец с костистым лицом, тот самый, который приходил с жирным Арчилом и вьетнамцем Пхни. Сейчас он загораживал выход, скрестив на груди загорелые мускулистые руки. Он жевал жвачку, энергично двигая квадратными челюстями, при этом его кожа на лице ходила ходуном, подчеркивая угловатые скулы, выпирающий подбородок и горбатый сломанный нос.
— Как вы сюда попали? — спросил Вадик шепотом, словно боялся проснуться и понять, что это не сон. Потом он взял себя в руки и нормальным голосом сказал: — Наверное, вы украли ключ с крючка на стене, когда были здесь в последний раз.
Услышав эти слова, кавказец показал Вадику свою руку с поднятым вверх указательным пальцем, на котором висели ключи от ситниковской квартиры. Подумав, что горец хочет вернуть их, Вадик вышел из своей комнаты в прихожую и протянул руку. Но кавказец не отдал ключи, он подбросил их, поймал перед носом Вадика, затем взял подростка за руку и, как малыша, отвел в гостиную, где хозяйничал жирный Арчил.
Арчил стоял перед выдвинутыми ящиками секретера и копался в одном из них, пытаясь найти драгоценности или деньги. У Вадика сжались кулаки, когда он увидел этого человека, который позавчера ударил его в солнечное сплетение. Ситников мечтал отомстить Арчилу, он понимал, что трудно будет с ним справиться, хотя бы из-за разницы в возрасте и весе; но он никак не ожидал встретиться с обидчиком так, как сейчас, — стоя в одних трусах, босиком, с поджатыми на холодном полу пальцами.
Арчил увидел отражение Вадика в полированной поверхности шкафа и, не оборачиваясь, спросил:
— Гдэ дэньги?
— Какие деньги? — спросил Вадик, сделав глуповатое лицо.
Арчил повернулся и посмотрел на Ситникова горящими злобой глазами. Возбужденно размахивая руками, он раздраженно произнес:
— Слушай, мальчик, я тэбе говорил: верни дэньги? Говорил. Я тэбе говорил: найди Паука, пусть он вэрнет? Говорил. Я тэбя прэдупреждал: нэ вэрнешь дэньги, будет плохо? Прэдупреждал. Неужели ты подумал, что я шучу? — Арчила не интересовало мнение Вадика, он сам отвечал на свои вопросы. И с каждым ответом голос его становился все более грубым и жестким, а движения резкими. — Неужели ты подумал, что я буду ждать, когда ты подрастешь и заработаешь шесть тысяч долларов? За кого ты мэня прынимаешь? За глупого дурачка?
— У меня нет денег, — упрямо, исподлобья посмотрел на него Вадик. — Я вам сто раз говорил, что куртки украл Паук и деньги взял тоже Паук. Я вам ничего не должен.
Арчил сокрушенно помотал головой, давая этим понять, что его терпение на исходе.
— Ты только посмотри на этого маленького воришку, — обратился он к своему молчаливому приятелю, который стоял за спиной Вадика и жевал жвачку. — Он нэ понимает русского языка. Я и то понимаю. А он нэ понимает или нэ хочет понимать. Ладно, я его научу. — Арчил подошел к Вадику, положил руку ему на плечо, наклонился к его лицу и, глядя подростку прямо в глаза, поучительным тоном объяснил: — Охотники знают, что у каждого живого существа есть дистанция бэгства. Это расстояние, на которое звэри и птыцы подпускают к себе опасность. У воробья, у голубя эта дистанция совсем малэнькая. Эти глупые птычки могут прыгать у нас под ногами и нэ замечать опасности. А вот у горного орла или у оленя это расстояние огромно! Умное и осторожное животное издалека узнает опасность и старается избэжать нэприятностей. — Арчил покачал указательным пальцем перед носом Вадика и сделал вывод из всего сказанного: — Твоя дистанция бэгства равна твоему носу. Я тэбя прэдупреждал, а ты не понял. Я пришел, а ты опять мэня нэ боишься. Ты совсем нэ чувствуешь опасности. Ты глупый, бичо, глупый и упрямый. Ты слов нэ понимаешь, поэтому мнэ придется говорить с твоими родителями. А сэйчас ты поедешь с нами, — сказал Арчил и распрямился.
— Никуда я с вами не поеду, — воскликнул Ситников и хотел отступить назад, чтобы выбежать из квартиры, но почувствовал за своей спиной мятный запах, который шел от неразговорчивого горца, жующего жвачку. — Куда вы хотите меня увезти?
— В сказочный замок, — усмехнулся Арчил. — Солнце, воздух, рэка. Будэшь жить там, пока твои родители не приедут.
Вадик совсем потерял самообладание, он сильно испугался, понимая, что эти люди хотят взять его в заложники, а потом потребовать у родителей выкуп. «Паук был прав, — подумал Вадик. — Они не отстанут от меня, пока не вернут свои деньги или куртки. Лучше им не перечить. Сейчас я пойду с ними, а когда мы выйдем на лестничную площадку, я позвоню в соседскую дверь, в квартиру Витьки Пузыренко, и позову на помощь».
— Мне надо умыться и одеться, — сказал Вадик.
— Это можно, — разрешил Арчил и обратился к своему молчаливому приятелю: — Вахтанг, проводи паренька.
В сопровождении Вахтанга Вадик зашел в туалет и закрыл перед кавказцем дверь. Там он оторвал длинный лоскут от рулона туалетной бумаги, сложил его в несколько раз и зажал в кулаке. Затем он отправился в ванную, закрыл дверь на щеколду и среди коробочек и баночек с маминой косметикой, теснившихся на стеклянной полочке под зеркалом, отыскал карандаш, которым мама подкрашивала брови. Вадик расправил туалетную бумагу, приложил ее к кафельной стене и карандашом с черным жирным грифелем написал на туалетной бумаге: «Пузырь! Меня похитили кавказцы. Они требуют шесть тысяч баксов, которые взял Паук. Иди в милицию, пусть они разыщут Паука, он работал грузчиком у кавказцев на рынке и знает, как их найти. Если найдут кавказцев, то через них найдут и меня. Спасай меня, Витя!» Прочитав это послание, он поставил скромную подпись: «Твой самый лучший друг и очень удобный, почти бесшумный сосед Вадик Ситников».
Вадик написал эту записку на тот случай, если ему не удастся позвонить в соседскую дверь, ведь его в первый раз похищали из собственной квартиры, и он не знал, как поступают в таких случаях нормальные герои. Вадик хотел прикрепить записку к входной двери, он рассчитывал на то, что Пузырь рано или поздно захочет проведать соседа, подойдет к его квартире, увидит и из любопытства прочтет это послание.
Умывшись и почистив зубы, Вадик зажал записку в кулаке, вышел из ванной и встретился с тяжелым взглядом Вахтанга, сторожившего его в коридоре.
— Одеться можно? — спросил Вадик, когда горец загородил ему дорогу.
Вахтанг утвердительно кивнул, пропустил мальчишку в комнату, зашел туда вместе с ним и встал у двери, снова загородив выход. Видимо, это была его основная обязанность — не спускать глаз с Вадика и перекрывать пути к бегству, пока Арчил ищет деньги в гостиной.
Вадик взял с письменного стола пачку жвачки, вынул пластинку и стал быстро и тщательно разжевывать, стараясь побыстрее выдавить из нее сахар, сделать безвкусной и липкой, чтобы с ее помощью прилепить к двери записку, которую он ни на миг не выпускал из рук. Даже одеваясь, Вадик мизинцем и безымянным пальцем прижимал клочок туалетной бумаги к своей вспотевшей ладони.
Когда Ситников надел рубашку и стал застегивать пуговицы, в дверях появился Арчил. Он поднял руку, облокотился о косяк и, поглаживая свой кучерявый затылок, обратился к Вадику:
— Слушай, бичо, нэужели в твоем доме нэт дэнег? Полчаса ищу и нэ могу найти. Давай договоримся по-хорошему. Если знаешь, то скажи, гдэ твои родители прячут дэньги и цэнности. Мы дэньги возьмем, а тебя отпустим.
Такой наглости Вадик не ожидал даже от этих налетчиков. Мало того что они украли ключи, тайком проникли в чужую квартиру, роются в чужих вещах, так они еще хотят, чтобы он сам на блюдечке принес им родительские сбережения. Тут мальчишка вспомнил, что кредитная карта, с помощью которой в банкомате можно получить тридцать тысяч долларов, до сих пор лежит у него в кармане. Нужно только руку протянуть и… «Нельзя, — мысленно приказал себе Вадик. — Если я сниму с кредитки ворованные деньги, то у отца будут крупные неприятности. Нельзя».
— В унитазе, — подумав, сказал Вадик Арчилу. — У нас в семье драгоценности и деньги принято хранить в унитазе. Если вы засунете руку поглубже, то нащупаете тайник.
— Мнэ нэ нравятся твои шутки. Нэ хочешь по-хорошему, будэт по-плохому. Сэйчас мы спокойно выйдем из квартиры и сядем в машину, — сказал Арчил Вадику, а затем обратился к Вахтангу на своем родном языке.
Вадик не понял, о чем говорили двое горцев, но догадался, что Арчил собрался выйти из квартиры первым, чтобы проверить, нет ли в подъезде людей.
Когда Арчил вышел на лестничную площадку, Вахтанг встал у приоткрытой входной двери, ожидая сигнала от своего напарника. Тем временем Вадик быстро вынул изо рта жвачку и прилепил ее к записке, которая стала влажной у него в руке. Его ладони вспотели от волнения, а колени дрожали. Он заметил, что чем ближе ответственный момент, тем сильнее становится дрожь в ногах.
Вахтанг негромко свистнул и рукой как бы приказал Ситникову подойти к нему. Вадик подчинился, Вахтанг взял его за запястье, открыл дверь и подтолкнул к выходу. Вадик послушно вышел из квартиры, на секунду задержался в дверном проеме и приклеил записку к двери, нажав большим пальцем на комок жвачки. Взгляд Вахтанга был устремлен вперед, кавказец не оглядывался и поэтому не заметил небольшого, сложенного в несколько раз клочка бумаги, прилепленного к двери на уровне замка. Захлопнув дверь, он провел Вадика через лестничную площадку так быстро, что Ситников не успел даже дернуться, чтобы позвонить в соседскую дверь.
Вадик вышел из подъезда спотыкаясь, стараясь унять дрожь в ногах. Вахтанг крепко держал его за руку, озираясь по сторонам своим цепким взглядом. Они подошли к черному джипу, в котором их ждал Арчил.
Возле дома, в нескольких метрах от подъезда Вадика, стоял грузовик. Дверца его была открыта, на сиденье, развалившись, сидел шофер и жевал пирожок, запивая чаем из термоса. Вадик остановился и с надеждой посмотрел в сторону грузовика, но Вахтанг распахнул дверцу джипа, втолкнул подростка на заднее сиденье и сел рядом.
«Почему я не убежал? Почему не позвал на помощь? — размышлял Вадик, сидя в прохладном салоне иномарки. — Это все от страха. Я боялся, что меня не услышат, боялся, что не успеют прийти на помощь». Он увидел себя в зеркале над лобовым стеклом — глаза испуганные, спина сгорбленная, пальцы сжали подголовник переднего сиденья — не человек, а сгусток страха.
Арчил тоже посмотрел в зеркало заднего вида и заметил сильный испуг в глазах Ситникова. Горец повернулся к подростку и спросил:
— Ну что ты так дрожишь, тэбя же никто не трогает?
— Отпустите меня, — попросил Вадик.
— Отпустим, дорогой, обязательно отпустим. Вот приедут твои родители, вернут нам дэньги, и мы тэбя отпустим. — Арчил повернулся к рулю, запустил двигатель и направил джип к проспекту. — Мы нэ бандиты, мы честные коммерсанты. Мы просто хотим вернуть свои дэньги, ведь ты украл наш товар. Что нам остается дэлать? Войди в наше положение.
Вадик не стал спорить, да и возразить ему было нечего — ведь куртки в самом деле украл именно он.
Когда джип поравнялся с грузовиком, в кабине которого шофер все еще жевал свой пирожок, Вадик подумал: «Какой же я трус! Хожу по улицам, гуляю во дворе, хвастаюсь, что никого не боюсь, а как дошло до дела — даже убежать не смог. На помощь позвать и то побоялся».
Они выехали на проспект, миновали центр города, пересекли Кольцевую дорогу и помчались по пригородному шоссе. Арчил уверенно вел машину, а как только они выехали из города, повеселел и принялся на своем языке громко рассказывать Вахтангу какую-то увлекательную историю. Вахтанг весело смеялся и вставлял реплики в рассказ Арчила.
Вадик, забившись в угол, следил за дорогой, стараясь понять, куда его везут. Вскоре он задремал, а когда очнулся, то увидел впереди пустынную проселочную дорогу, в конце которой виднелся дачный поселок. Дачные строения становились все ближе, и наконец Вадик разглядел за высоким сплошным забором верхушку прямоугольного дома, на одном углу которой красовалась башня с высокой конусообразной крышей.
Арчил остановил автомобиль возле забора, Вахтанг вышел из машины, открыл ворота и, когда джип въехал во двор, закрыл их на массивный висячий замок. Пока Вахтанг возился с воротами, Арчил открыл дверцу перед Вадиком и сказал:
— Вылэзай. Приехали. — Он повел Ситникова к двухэтажному дому с башней, которая, по замыслу архитектора, должна была придавать этому нелепому строению сходство со средневековым замком.
Открыв тяжелую скрипучую дверь, Арчил повел подростка по винтовой лестнице наверх. На третьем этаже горец открыл перед Вадиком дверь, и когда Ситников переступил порог, захлопнул ее и запер пленника.
Глава XI
Допрос
Паук очнулся после падения и отчетливо увидел прямо перед своими глазами землю, каждую песчинку. Травинки щекотали ноздри. Камешек вдавился в щеку. Первая мысль: «Жив».
В следующую секунду он вскочил на ноги, словно вынырнул, как выныривает из воды захлебнувшийся человек — с выпученными глазами, судорожно глотая воздух, в панике размахивая руками и все еще не веря, что удалось спастись.
— Не мельтеши, — услышал он за своей спиной знакомый голос. Оглянувшись, он увидел Никиту, который сидел на траве, устало положив на колени расслабленные руки. Рядом с ним лежал скомканный парашют. — Ну, наконец-то пришел в себя. Рад тебя видеть, — как ни в чем не бывало произнес он.
Паук шершавым языком облизал сухие губы и сказал:
— А уж я-то как рад, ты себе не представляешь. Я ведь думал, что это мой последний прыжок.
— Да-а, не слабо покувыркались, круто. — Никита невесело усмехнулся.
Паук посмотрел в сторону здания аэроклуба, увидел бегущих к ним людей и машину медицинской службы, которая мчалась по полю. Люди что-то кричали, но Паук не слышал — слишком далеко они были.
Когда машина подъехала, из нее выскочила женщина в белом халате и подбежала к Пауку и Никите.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она сразу у обоих парашютистов, ставя на траву алюминиевый чемоданчик с красным крестом на крышке. Она смотрела то на Паука, то на Никиту и не могла решить, кому из них требуется ее помощь.
— У нас все в порядке, — сказал ей Паук. — Живы и здоровы, готовы к новым подвигам.
— Все нормально, — спокойно подтвердил неразговорчивый Никита.
Подбежали двое парней-десантников и с ними Тимур. Другие парашютисты уже приземлились и теперь сбрасывали ранцы и тоже мчались к месту происшествия.
— Что произошло? — взволнованно спросил Тимур.
— Перехлест стропы, — ответил Паук. — Наверное, воздушный поток запутал стропы при выбросе парашюта.
— Ну и ну, — покачал головой Тимур и вытер рукавом пот с лица. Он не на шутку испугался за жизнь Паука, увидев, что тот не сумел раскрыть запасной парашют. Тимур не ожидал таких серьезных последствий, надеясь, что Паук успеет выпустить «запаску». — Почему ты не раскрыл запасной парашют? — спросил он.
— Не успел, — сказал Паук, расстегивая ремни и снимая с плеч яркий ранец. — То ли я слишком рано выпрыгнул из самолета, то ли Никита поторопился раскрыть свой парашют, — пожал плечами хакер. — В общем, не успел я выдернуть «запаску». Сразу оказался в лапах Никиты. Спасибо, братан, — обратился он к своему спасителю. — Зря я тебя ругал за бутерброды, если бы не они, у тебя бы не хватило сил, чтобы удержать меня в воздухе. Спасибо, брат. Если у тебя возникнут проблемы с компьютером, зови меня — я все исправлю, все налажу.
— Не мельтеши, — махнул рукой Никита и добродушно улыбнулся.
Узнав, что Паук и Никита целы и невредимы, все стали расходиться, на ходу обсуждая этот несчастный случай со счастливым концом.
— Я тебе сюрприз приготовил, — предупредил Тимур Паука, когда они направились к аэроклубу.
— Люблю сюрпризы, — сказал хакер и протянул руку. — Давай.
— Покажу, когда приедем ко мне домой.
В раздевалке они сменили спортивную форму на обычную одежду, вышли с территории аэродрома и на автомобиле Тимура поехали к нему домой. Паук развалился на заднем сиденье и смотрел в окно, а Тимур молча вел машину по московским улицам.
— Меня мутит, — предупредил Паук, почувствовав, как от плавной езды голова начинает кружиться. — Наверное, я все-таки крепко башкой треснулся, когда упал. В горле сухость и вообще вялость какая-то во всем теле. Мне бы кофе выпить или чаю крепкого…
Тимур остановил машину у придорожного кафе. Они вышли из автомобиля, Паук на секунду остановился, чтобы унять дурноту, а затем медленно направился к торговой палатке. Площадка перед кафе была залита солнцем. Белые пластмассовые столики стояли под тенью больших разноцветных зонтов.
— Возьми мне три… нет, четыре… пять кофе. Три с молоком и два черных, — попросил Паук Тимура и добавил, устало садясь на стул: — Мышцы не слушаются. Ноги ватные, как у плюшевого мишки. Слушай, а вдруг у меня сотрясение мозга?
— Просто ты перенервничал, — успокоил его Тимур и достал деньги, чтобы расплатиться с продавцом.
Паук выпил залпом три стакана кофе с молоком, отдышался, взял стаканчик с черным кофе и, глядя на ослепительно-синее небо, стал маленькими глотками пить обжигающий напиток.
— Ты был вчера у Ситникова? — спросил Тимур, который все еще надеялся, что у Паука проснется совесть и он чистосердечно признается в предательстве.
— Ой, да я ведь уже говорил, — устало поморщился Паук. — Хватит задавать один и тот же вопрос, у меня и так голова раскалывается.
— Неужели ты ничего не помнишь? — спросил Тимур. Он сидел напротив и наливал минералку в белый пластмассовый стакан.
— Ничего, — отрицательно покачал головой Паук. — Мозги словно студень.
— Ты помнишь, как вчера вышел из своей квартиры?