Елена Прекрасная. Красота губит мир Павлищева Наталья
Агамемнон едва отхлебнул и тут же поставил чашу на столик. Он был напряжен, даже на подушки не откинулся.
– Ты знаешь об обиде, нанесенной троянцем моему брату. Ахейцы не должны стерпеть такого оскорбления.
Нестор долго, очень долго смотрел в лицо Агамемнона, и тот глаз не отвел.
– Хм… зачем ты хочешь идти на Приама? Ты не из тех, кто даже ради самой красивой груди в Элладе способен сделать хоть шаг, и я помню, что ты только что побывал в Трое. Что ты там увидел, Агамемнон?
– Элладу… от восточного края Геллеспонта до Итаки.
И снова был долгий взгляд глаза в глаза.
– У нас больше нет Геракла, Агамемнон, а флот и армия Приама слишком сильны.
– Для одного – да, но если все ахейцы…
Нестор покачал головой:
– Объединить всех ахейских царей ради чего-то… К тому же Приам может вернуть красотку мужу, тогда как? Мстить за прошлую обиду?
– Не вернет. А почти все ахейские цари давали клятву Тиндарею защищать честь будущего мужа Елены.
Нестора больше заинтересовала первая фраза:
– Почему ты уверен, что не вернет?
– Две причины. Во-первых, Менелай поспешил, он отправился к Приаму на одном корабле без помощи, во-вторых, Парис вместе с Еленой увез столько золота, что его-то возвращать совсем не захочется. Я знаком с этим раскрашенным фазаном, он будет противиться до последнего.
– Хорошо, оставим повод. Скажи о причинах. Разве нельзя договориться с Приамом, чтобы наши корабли свободно ходили по Геллеспонту и дальше?
– Он хитер, он очень хитер, если будут корабли, будет и все остальное. Но дело не в этом, мы хотим на Восток, Приам хочет на Запад. Вокруг него только союзники, хетты войну закончили хотя бы на несколько лет, теперь можно заняться и Элладой. Нестор, или мы сейчас сокрушим Трою, или она по одному уничтожит наши царства. Крит купит, остальных возьмет по одиночке.
– Ты уверен, что Приам хочет этого?
– Скажи, зачем Гектор все время воюет, при том что сама Троада войн не ведет? К чему миролюбивому царю, окруженному союзниками и родственниками, а у него вокруг сплошь зятья и отцы его снох, такая конница и такой флот? Ему никто не угрожает, но у Трои невиданно мощные стены, и у Троады множество кораблей. Воины Троады ежегодно воюют в составе чужих армий.
– Ждет тебя, – пожал плечами Нестор.
– Или сам готовится. Мы должны опередить, Нестор. Сейчас есть повод, возможность собрать всех царей, иначе они не соберутся, ты же знаешь.
И снова молчал царь Пилоса, потягивая вино. Снова ждал Агамемнон, понимая, что торопить нельзя.
– Почему ты пришел ко мне, я не самый сильный царь.
– Но самый старший и самый опытный, тебя послушают. Я сначала должен оставаться в стороне.
– Сначала? – усмехнулся Нестор.
– Я готов вообще быть последним! – быстро поправил себя микенский царь, но Нестора уже не обманул. И все же тот вздохнул:
– Ты прав. Если это так, то ты прав. Хорошо, если твой брат не привезет свою жену, я помогу ему собрать ахейских царей. Расскажи мне о Трое. Только не о ее красотах, а о правителях. Приам стар, кто следующий.
– Вообще-то, он готовит Гектора. Отличный воин, умен, благороден, единственный, против кого мне вовсе не хотелось бы воевать, но…
– Почему же ты боишься нападения?
– Гектор долго править не будет, он слишком много воюет и слишком многим мешает. Если не погибнет в бою, то помогут погибнуть. Следующий Деифоб, вот ему и понадобятся ахейские царства, тому мало Троады и дружбы с соседями.
– А этот… Парис?
Агамемнон махнул рукой:
– Разряженный красавчик! Пастух, вдруг ставший царевичем, но оставшийся пастушком.
– Это не твоя работа, что он украл Елену?
По тому, как Агамемнон хлопнул себя по коленке, стало ясно, что руку-то он приложил, но чем-то недоволен. Действительно, микенский царь рассказал о своей задумке с гибелью Париса и выманиванием флота Троады в воды Арголиды.
Нестор только покачал головой:
– Вот чувствовал я, что не зря ты вдруг на свадьбу в Трою отправился! Хорошо, я помогу.
Агамемнон не стал дожидаться появления гостей в доме Нестора и уехал. Правда, заметивший его коня Аякс Большой озабоченно кивнул Аяксу Маленькому:
– Что у Нестора делает микенский царь?
Этот же вопрос он задал и Нестору. Тот изумленно приподнял брови:
– Где микенский царь? Неужели в моих землях, а ко мне не заехал?! Сейчас отправлю слуг разузнать!
Одиссей ни за что бы не поверил, а вот двух Аяксов удалось быстро отвлечь двумя красивыми наложницами, черноволосыми, черноглазыми, с такими тонкими талиями, что их можно обхватить пальцами… Волоокие красотки напрочь выветрили из голов немало выпивших приятелей воспоминания о микенском царе, нужен им Агамемнон, когда у Нестора отличное вино и красивые пленницы с пышной грудью и горячими телами? Гости задержались во дворце до следующего утра, а утром заплатили немало золота за умелых красавиц. Агамемнон был забыт.
Менелай почти не задержался в Спарте. Только отдал распоряжения и поспешил в Микены.
Агамемнон смотрел на брата, пытаясь понять, чего от него ждать.
– Ты пойдешь со мной на Приама?
– Я – да, но думаю, не только я. Поднимай остальных.
– Думаешь, получится?
– Нестор обещал помочь, иди сначала к нему, потом к остальным.
Клитемнестра возмущенно фыркнула:
– Из-за неверной жены бросаться на другой край моря? Мало она тебе здесь рогов наставляла?
Агамемнон сверкнул глазами на супругу:
– Тебя никто не спрашивал, иди к себе в гинекей!
– Я царица, и в своем доме! И я бы никогда не сделала того, что сделала Елена!
– Тебя бы никто и красть не стал!
Ответом был взгляд, полный ненависти.
– Менелай, она убьет меня, если будет такая возможность, – усмехнулся Агамемнон вслед супруге.
Если б он только знал, как окажется прав!
Такого количества кораблей Авлида не видела никогда! Сотни судов пытались найти себе местечко на берегу неспокойного пролива Эвбея. Вода в проливе вела себя странно, она текла то в одну, то в другую сторону.
Ахейские цари собрались на общий совет. С помощью Нестора Менелаю удалось убедить выступить в поход против Трои всех царей, когда-то дававших клятву Тиндарею. Даже пытавшийся схитрить Одиссей прибыл. Пока не присоединился только царь Крита Идоменей, но Агамемнон надеялся, что верность клятве окажется сильнее желания получить дорогие подарки от Приама. Зато с ними был Ахилл, равного которому по силе невозможно найти. Конечно, он не Геракл, но тоже не мал…
Ахилл первым и не выдержал, он просто не мог ждать неизвестно чего и увел свои корабли грабить побережье Малой Азии, решив, что хуже не будет. Вместе с Ахиллом отправились и некоторые другие. Агамемнон злился: если каждый будет делать все, что ему вздумается, то Приама не победить никогда!
Особенно тошно стало, когда выяснилось, что Ахилл сходил вполне успешно: разорили больше десятка городов, еще несколько сровняли с землей, набрали много золота, ценностей и красивых рабынь. Агамемнон досадовал, укол Приаму по южным землям получился чувствительным, но самому микенскому царю очень не нравилось, что вместе с Мизией воины Ахилла разоряли и его наследственные земли. Дело в том, что дед Артридов Пелопс когда-то правил в Лидии, и Агамемнон считал эти земли своими.
Посчитав такое нападение пощечиной самому себе, а втайне попросту завидуя удачливости и силе Ахилла, Агамемнон объявил, что уходит и вернулся в Арголиду. Между братьями произошла серьезная размолвка, Менелай, не забывший, что ему нужно смыть позор от похищения жены и разорения дворца, требовал отплытия к Трое, а брат из-за обиды на чужую удачливость ушел, уведя за собой немало других!
И снова пришлось старому Нестору убеждать и убеждать царей. Агамемнон согласился вернуться при условии, что он возглавит поход, и все будут подчиняться его воле. Нестору удалось убедить остальных, что так лучше. Ахилл, уже награбивший немало, согласился, добытого надолго хватит, а к Трое можно сходить ради развлечения. Геракл когда-то взял Трою, Ахилл, конечно, не Геракл, но мускулами играл хорошо…
Обещал прибыть даже критский царь Идоменей, дары Приама показались недостаточными, они не смогли перевесить напоминание о клятве, данной Зевсу еще во времена сватовства к Елене. К тому же Приам дружил с прежним царем Катреем, а с Идоменеем завести крепкую дружбу с многочисленными дарами не успел, его опередил Агамемнон.
Агамемнон говорил на общем совете твердо, но об оскорблении Менелая напомнил лишь вскользь, как о поводе для войны.
– Приам продолжил то, что раньше делали цари Трои, они закрыли для ахейцев воды Понта Эвксинского (Черного моря)! Кроме того, ни одно царство Малой Азии: ни Мизия, ни Лидия, ни Дардания, ни Ликия, ни Кария, никто по велению того же царя Троады не торгует с ахейскими землями. Мы вынуждены привозить золото, серебро, изумруды, сапфиры, рубины, топазы, все издалека, хотя это не так далеко от нас! От этого их цена возрастает во много раз. Либо приходится грабить торговые корабли, за что потом нас и ругают. Конечно, можно обойтись и без красивых безделушек, но вы видите, что происходит. Смазливый мальчишка, обещая горы этих камней, сманил первую красавицу наших земель! Мы должны не только отомстить за похищение Елены, не только помочь Менелаю во сто крат вернуть украденное, но и добыть себе возможность возить через Понт Эвксинский не одно олово или медь, но и все, что мы захотим!
Для того чтобы наши купцы смогли возить золото, красивые камни, пшеницу и многое другое с того берега Понта Эвксинского, мы должны взять Трою! Это нелегко и можно сделать только объединившись! Разделяться и воевать врозь каждый, где захочет, нельзя так мы ничего не добьемся.
Ахилл усмехнулся:
– Но мы удачно сходили! Ты просто завидуешь, что не пошел с нами.
Царь Микен взъярился:
– Я не грабить собрался, а сокрушить Трою! Если ты уложишь половину своих людей или погубишь половину кораблей и многие вместе с тобой, то Трои нам не взять, а за грабеж Приам скоро ответит тем же.
– Ты так зол на Приама из-за Елены? – пробурчал Ахилл.
– Я не зол на Приама, я хочу разрушить Трою! Трою, которая запирает для ахейцев Геллеспонт, а Приам просто так ее не отдаст.
Нестор усмехнулся:
– В ваших глазах, цари, жажда драки, крови и золота. Может, и правда стоит попробовать крепость стен Трои?
Он решил, что обсуждений достаточно, цари вполне возбуждены разумной речью Агамемнона, пора выбирать предводителя, пока тот не сцепился себе во вред с Ахиллом.
Все обошлось без ссор, довольно дружно выбрали Агамемнона. В Авлиду снова стали стягиваться суда, люди приводили в порядок оружие, делали запасы в ожидании попутного ветра. А вот его как раз и не было…
Неудивительно, ведь Плеяды не видны, и до тех пор, пока они снова не появятся, всех ждут безделье и ссоры из-за него…
Воины дружно костерили ветры, а мудрый Нестор качал головой:
– Не просите богов о ветрах, они могут услышать ваши просьбы…
Когда в Трою пришло известие о разгроме многих городов Мизии и Ликии, Приам помрачнел. Конечно, силы, которые привел Ахилл, были не столь сильны, чтобы выступить против Трои, но правители соседних царств уже смотрели в сторону Приама с вопросом: будет ли он защищать в ответ за верность?
Пришлось отправлять туда войска, правда, Гектор пока оставался в Трое.
Но пришлось и Гектору со своей знаменитой конницей покинуть Трою и отправиться на помощь теперь уже во Фракию к молодому царю Ресу, там со стороны Фессалии невесть откуда напали враги. Гектор с Ресом отбили противника, защитив столицу Фракии. Все это не нравилось Гектору, Артриды явно объявили войну, только начали ее не под крепкими стенами Трои, а рядом у соседей Троады, причем сразу с разных сторон. Умный Гектор понимал, что войны сразу по всем направлениям не выдержит даже Троя, хотя ахейского войска не боялся. Удивительно, но многие купцы и лазутчики доносили, что Артридам удалось собрать всех ахейских царей под руку Агамемнона. Вот кого надо бояться, а не Менелая, готового решить все мирно!
ВОЙНА ЖЕНЩИН
Гекуба, встретив Елену во дворце, неожиданно позвала к себе.
– Мужчины будут воевать. Не из-за тебя, не обольщайся! – Царица зло блеснула глазами. – Сядь и слушай! Сядь, я сказала, я не терплю, чтобы кто-то был выше меня! Мужчины могут быть глупыми, им часто сильные руки, ноги и еще кое-что заменяют ум, но женщина, тем более женщина у власти, глупой быть не может.
Царица прищурила глаза, вглядываясь не то в даль залива, не то в собственное прошлое. Скорее, во второе.
– Едва ли Приам был бы до сих пор царем, если бы я не вмешивалась. Он думает, что правит, но делает все, как я скажу. Среди моих дочерей нет достаточно умных, способных заменить меня. Креуса слишком любит золото и занята только собой, Лаодика простовата, а Кассандра… сама знаешь… Умна Андромаха, но она столь честна, что и говорить противно. Эта не сумеет не то что убить кого-то, но и солгать мужу ради дела. Мне нужна такая, как ты, – хитрая, способная лечь под кого угодно ради своей выгоды…
Гекуба жестом остановила Елену:
– Не отрицай, я знаю, что ты спала с Приамом. И будешь спать с любым другим. Я не осуждаю, женщина у власти не может быть овечкой, она должна быть волчицей. Ты такая. Но ты враг. С самого начала враг. Я помню твоего родственника, который прибыл на свадьбу Гектора. У него дурное имя Амамнон.
– Агамемнон, – невольно поправила Елена.
– Все равно! Я видела, как он присматривается к Трое, мои люди следили за ним день и ночь. И за всеми его людьми тоже. Твое появление здесь – его придумка, и я готова признать, что очень хитрая…
– Агамемнон не знает, что я бежала с Парисом.
– Ты лжешь, – махнула рукой Гекуба, – но мне безразлично. Он рассказывал и рассказывал глупцу Парису о твоей красоте и очень обрадовался, когда я сказала, что мальчику пора посмотреть мир, в том числе посетить и Микены со Спартой. Куда смотрел твой муж, когда ты сбежала?
– Его не было дома. Менелай отправился на тризну по их дедушке Катрею.
– А тебя оставил одну развлекать гостей?
– Мы поссорились.
– Твой муж больший глупец, чем я думала, когда он явился сюда. Пожалуй, это даже не хитрый ход его брата, а собственная глупость Менелая… Но это все равно.
Тут Елена догадалась:
– Это ты не позволила вернуть меня?!
– Конечно. Парис сам не рискнул бы противостоять отцу.
– Но почему, Гекуба?! Ведь если бы я вернулась, то войны можно было избежать.
– Зачем? Агамемнон хотел войну, он ее получит! А Илион? Он ему не по зубам, у ахейцев нет Геракла, остальные слабы. Илион можно взять только хитростью, но не той, какая у твоего родственника, это женская хитрость.
– Чего ты хочешь от меня? У меня нет связи с Агамемноном, чтобы сказать ему о тщетности попыток. Я по своей воле осталась в Трое…
– Я хочу, чтобы ты поняла – все в Трое подчиняется моей власти, моей, а не Приама! И никогда, ты слышишь, никогда не пыталась со мной бороться.
Елена едва сдержалась, чтобы не фыркнуть, мол, дай только время, старая ведьма! Но она лишь вздохнула:
– У меня другие заботы, Гекуба, я жду ребенка…
Елена заметила, что во дворце, где жили Гектор с Андромахой, поднялась суета. Понятно, жена наследника рожает. Как бы ни относилась Елена к Андромахе, она все же озаботилась, но сведения были неутешительными. Молодая женщина никак не могла разродиться. Шли час за часом, вокруг говорили, что она держится хорошо, почти не кричит, хотя очень мучается, в воздухе повисло напряжение.
Утром к Елене примчалась Лаодика, глаза ее были испуганно округлены, губы тряслись. Елена даже подумала, что с Андромахой что-то случилось.
– Елена, она никак не может разродиться, представляешь?! Уже принесли все положенные жертвы, даже много больше, чем обычно, все окурили благовониями, и ничего! Послали за колдуньей с Иды, говорят, ее знает жена Париса… ой, бывшая жена Париса Энона. Неужели все женщины так? Я боюсь…
– Не все, ты прекрасно это знаешь, ведь столько раз рожали те, с кем ты знакома, и твои сестры тоже.
– А ты? Как ты рожала?
Елене очень хотелось сказать, что легко, но она решила не болтать лишнего, кто знает, как будет на этот раз? Только пожала плечами.
– Ну и что, пришла эта колдунья?
– Да, пришла, там сейчас! Пойдем, посмотрим?
Вообще-то не стоило двум беременным женщинам ходить туда, где уже вторые сутки мучилась третья и куда даже позвали колдунью. Но любопытство взяло верх, они все же отправились.
Не выдержав мучений, Андромаха уже кричала, видно, боль была слишком сильной. Елена увидела и колдунью, старая, но еще крепкая женщина со странным взглядом что-то настойчиво говорила жрецу, тот отрицательно качал головой. И вдруг она повернулась к подошедшим Елене и Лаодике:
– Кто из вас может мне помочь?
– В… в чем? – перепугалась Лаодика.
– Мне нужна грешница, неверная жена.
На мгновение установилось молчание, Лаодика в ужасе смотрела на колдунью. Выручила ее Елена, усмехнувшись:
– Ну, уж хуже меня не найти!
– Пойдем, – кивнула старуха и шагнула в комнату, где мучилась Андромаха. Почему-то Елена покорно отправилась за ней.
– Пошли все прочь! – распорядилась колдунья многочисленным служанкам. – Только воду и простыни оставьте!
Девушки и женщины подчинились с видимым удовольствием, смотреть на измученную Андромаху не было сил. Та лежала бледная, как сами простыни, с крупными каплями пота на лбу, широко раскрытыми мало что понимающими глазами и только тихо стонала, сил кричать у нее уже больше не осталось.
– Сейчас или мы выдавим ее ребенка, или они умрут обе, – кивнула на роженицу старуха. – Постарайся, иначе нас с тобой обеих обвинят в ее смерти.
– Да уж, – вздохнула Елена.
– Тужься! – скомандовала Андромахе колдунья. – Собери все силы и тужься!
Она сложила одну из простыней в полосу, приложила ее к верху живота роженицы и, подав концы вставшей у ее ног Елене, также резко скомандовала:
– Как скажу, тяни! – И снова взялась за едва живую Андромаху: – Собери все силы, осталось чуть-чуть.
– Не… могу… – прошептала та.
Старуха дала ей глотнуть чего-то принесенного с собой в маленькой выдолбленной тыковке. По запаху Елена поняла, что это дурманящая настойка.
Андромаха перестала стонать, видно, от напитка боль чуть стихла, но это спокойствие совсем не понравилось старухе:
– Как бы не заснула.
Она била женщину по щекам, требуя одного и того же: тужиться!
Сколько прошло времени, Елена не могла бы сказать, но вот она почувствовала, что внутри у Андромахи что-то произошло, поняла это и старуха:
– Тяни!
Когда раздался первый крик крохотной девочки, с Елены тоже пот катил градом, а вся ее одежда была в крови. Перевязав пуповину и перерезав ее, они вдвоем обмыли ребенка и замотали в простыню.
– А как Андромаха? – вдруг осознала Елена.
– Спит, – махнула рукой старуха.
Елена откинула со взмокшего лба волосы и поняла, что выпачкала в крови и лицо. Старуха рассмеялась:
– Это хорошая кровь, не бойся. Сегодня ты спасла целых две жизни. Иди, вымойся.
– Ты тоже приходи ко мне во дворец вымыться. Я жена Париса.
– Я знаю, – усмехнулась колдунья. – Отдай им ребенка. Андромаха будет спать до завтра, пусть войдут служанки, я скажу, что надо сделать.
Елена так и вышла из комнаты – вся в крови, растрепанная и со свертком на руках.
В большой комнате ее ждали все – Гекуба, Приам, Лаодика, множество другого народа. Елена протянула сверток Приаму:
– Это твоя внучка, царь.
Тот поморщился:
– Так мучиться и родить девчонку…
– Ты не справедлив, – не удержалась Гекуба. – Девочка красива.
Все бросились разглядывать девочку, а Лаодика пробралась к Елене:
– Ты вся в крови!
– Да, пойдем, мне нужно вымыться.
Елену покоробило, что никто не поинтересовался, жива ли мать новорожденной. Даже Лаодика не сразу сообразила:
– А Андромаха?
– Спит.
Дома она с удовольствием погрузилась в теплую воду, смывая чужую кровь со своей кожи. Скоро и ей рожать, как все пройдет? Всех детей Елена рожала легко и быстро, дохаживая до последних минут и быстро возвращаясь к привычной жизни.
Она категорически отказалась рассказывать Лаодике, что было в той комнате, ни к чему пугать бедолагу, итак слишком боялась.
– Лаодика, не все так мучаются. Кроме того, теперь ты знаешь, что мы с колдуньей можем спасти, если понадобится.
Потом она долго лежала, уставившись в потолок и пытаясь разобраться в самой себе. Что-то неуловимо изменилось, и произошло это именно сегодня. Разве можно было заставить ее проделывать то, что делала недавно в комнате Андромахи? Чтобы она помогала повитухе?! Для этого есть множество служанок! Выпачкаться в чужой крови, не испугаться вида новорожденного ребенка… Раньше ее и вопли-то слушать нельзя было бы заставить.
А еще удивляло отношение к Лаодике, словно та младшая сестра, хотелось бедолагу успокоить, пригреть, приласкать. Эти чувства были для Елены новыми и чем-то приятными. Оказывается, заботиться о ком-то и помогать не менее приятно, чем получать подарки! Она тихо рассмеялась.
Старуха пришла ближе к вечеру. Она была чисто одета, но поглядывала также странно. Молча осмотрев Елену, колдунья объявила:
– Ты родишь своего сына легко и быстро, как и предыдущих четверых детей!
Почему-то Елена даже не ужаснулась словам о четверых, ведь никто не знал, сколько у нее детей. Зато поинтересовалась другим:
– А почему тебе была нужна неверная жена?
– А мне все равно, я просто хотела, чтобы ты помогла.
Глаза колдуньи смотрели лукаво.
Она не стала брать у Гекубы плату за помощь и подарки тоже, махнула рукой:
– Девочка долго не проживет, ее нить мойры почти доплели… Но у жены Гектора еще будут дети, и сыновья тоже.
Гекуба недовольно поморщилась:
– И каждый раз вот так?
– Нет, следующие легче, хотя выживут немногие.
– А эта?
– Я же сказала: ее нить мойры почти доплели.
Девочка действительно умерла на следующий день. Сама Андромаха тоже не сразу встала с постели, она была слаба и сильно переживала. Гекуба злилась, женщина казалась такой крепкой, если каждый раз будет так тяжело рожать да еще и полуживых детей, то что за наследники будут у Гектора?
Следующей предстояло рожать Елене. Почувствовав первые движения внутри, она поспешила удалить всех ненужных людей из дома, ничего, правда, не объясняя, и отправила Климену за старухой. Но когда та пришла, в руках у Эфры уже был тугой сверточек с малышом, а сама мать лежала вымытая, поджидая родственников.
Колдунья осмотрела мальчика, кивнула:
– Все в порядке. И с тобой тоже.
Теперь Климена отправилась с сообщением, что Елена родила сына, к царю и царице.
Гекуба уставилась на нее:
– Как родила?!
– Родила сына, здоровый, крепкий…
Приам с Гекубой сорвались с места. Они спешили во дворец Париса и Елены со всех ног.
В спальне действительно лежала их невестка, вполне здоровая, как всегда прекрасная, никакого горячечного пота на лице, никаких растрепанных волос… а рядом туго спеленатый ребенок.
Приам удивился:
– Как же ты так быстро и тихо?
– Я же не Андромаха, – пожала плечами виновница торжества. – Выбери имя сыну, царь.
Гекуба только зубами заскрипела, поданный Еленой сверток и произнесенные слова недвусмысленно говорили Приаму, чьим сыном считает женщина новорожденного. Теперь Приама ни за что не убедишь, что это не его ребенок! Гекуба знала, что не его, недаром столько времени поила мужа всякой дрянью, чтобы не плодил детей по всей Троаде, но как такое сказать ему самому?
Рождение Еленой сына и ее уверенность в причастности к этому Приама поставили Гекубу в трудное положение. Признать, что мальчишка может быть сыном царя, значит, признать и особые привилегии Елены. А сказать правду, что у царя уже давно не может быть детей, значит, поставить под удар себя. Конечно, придется делать первое, это Гекуба понимала хорошо. Но понимания в отношение к невестке теплоты не добавляло. Елена приобрела защиту царя и ненависть царицы одновременно. Теперь оставалось понять, что окажется сильнее.
Лаодика примчалась следующей, ее глаза горели восторгом:
– Елена, ты!.. А как же… как Андромаха?
– Что Андромаха? Я же тебе говорила, что не все женщины мучаются, есть такие, как я, – рожают легко и безболезненно.
– Ну да? – усомнилась молодая женщина.
– Ты, главное, верь, тогда все будет по-твоему.
– Ой, какой хорошенький! Похож на маму! А еще на Приама!
Елена рассмеялась, а Гекуба, не успевшая уйти, снова заскрипела зубами. Зато оживился сам Приам:
– Правда, похож?
– Конечно, смотри, как морщит носик, прямо, как ты, когда собираешься чихнуть!
– Неудивительно, ведь он же внук Приама! – не удержалась Гекуба.
Елена чувствовала себя вдвойне победительницей. И хорошо, что Париса нет в Трое, они с Гектором во Фракии.
Пришла и вставшая для такого случая с постели Андромаха. Осторожно наклонилась поцеловать лежавшую Елену, прошептала бледными губами:
Читать бесплатно другие книги:
