Тузы за границей Мартин Джордж

Он отошел и остановился, неподвижно глядя в стену. Потом развернулся и прижался спиной к холодной штукатурке.

– С ней я упустил свой шанс, но мне даровали еще один. У нее остался сын, мой внук. Он нужен мне.

– А его отец?

– Он член вашей партии.

– Вы говорите, что он вам нужен. Как? Вы хотите украсть его у его отца?

Тахион устало потер глаза. Двое суток без сна брали свое.

– Не знаю. Я не загадываю так далеко. Все, чего я хочу, – это увидеть его, обнять, взглянуть в лицо моему будущему.

Его собеседник хлопнул ладонями по бедрам и поднялся со стула.

– C’est bien[120], доктор. Любой человек заслуживает шанса на то, чтобы взглянуть на пересечение его прошлого, настоящего и будущего. Я найду вам этого человека.

– Просто дайте мне его адрес, вам самому нет никакого смысла этим заниматься.

– Он может испугаться. Я сумею успокоить его и назначить встречу. Его зовут?..

– Франсуа Андрие.

Боннелл записал.

– Прекрасно. Значит, я поговорю с этим человеком и тогда позвоню вам в «Риц»…

– Я больше там не живу. Вы сможете найти меня в «Лилии», на левом берегу.

– Понятно. Какие-то особые причины?

– Нет.

– Я должен научиться делать такое невинное выражение лица. Оно совершенно очаровательно, пусть даже и не слишком убедительно. – Тахион вспыхнул, и Боннелл рассмеялся. – Ну-ну, не обижайтесь. Для одного вечера вы рассказали мне вполне достаточно ваших секретов. Не буду больше на вас давить.

Делегация ужинала в дорогом ресторане на Эйфелевой башне.

Тахион, опираясь на защитное ограждение наблюдательной площадки, нервничал в ожидании Брауна. Сквозь окна ресторана он видел, что вечеринка достигла стадии бренди, кофе, сигар и речей. Дверь открылась, и на площадку, хихикая, вылетела Мистраль. Следом за ней показался капитан Донатьен Расин, один из самых выдающихся французских тузов. Единственной его способностью было умение летать, но по совокупности с тем фактом, что он был профессиональным военным, пресса окрестила его Триколором. Это прозвище он ненавидел.

Обняв американку за тоненькую талию, Расин перелетел с ней через защитное ограждение. Мистраль чмокнула его, высвободилась из кольца его руки и поплыла на струях легкого ветерка, который гулял вокруг башни. Ее бескрайняя серебристо-голубая накидка заплескалась вокруг нее, пока она не стала напоминать экзотического мотылька, влекомого мерцающими паутинами огней, оплетающих башню. Глядя на эту парочку, то взмывающую вверх, то камнем устремляющуюся вниз в замысловатой игре в пятнашки, Тахион вдруг почувствовал себя очень усталым, очень старым и очень бескрылым.

Двери ресторана распахнулись, и из них, словно вода из прорвавшейся дамбы, хлынула делегация. После пяти месяцев официальных обедов и бесконечных речей не было ничего удивительного в том, что они сбежали.

Браун, чертовски элегантный в белом галстуке-бабочке и фраке, остановился, чтобы закурить. Такисианин телепатически коснулся его.

«Джек».

Тот застыл на месте, но ничем другим не выдал, что понял.

Грег Хартманн оглянулся назад.

– Джек, ты идешь?

– Я нагоню вас. Пожалуй, я постою, подышу свежим воздухом, полюбуюсь видом и этой сумасшедшей парочкой. – Он махнул рукой в сторону Мистраль и Расина.

Несколько секунд спустя он присоединился к Тахиону у ограждения.

– Боннелл согласился организовать встречу.

Браун хмыкнул, щелчком стряхнул пепел.

– Когда я вернулся, в отеле была «Сюрте». Они пытались без лишнего шума выспросить наших о твоем местонахождении, но стервятники-журналисты насторожились. Они чуют сенсацию.

Такисианин передернул плечами.

– Ты пойдешь со мной? На встречу?

«Предки, мой язык едва повернулся попросить его о помощи!»

– Конечно.

– Боюсь, с отцом мне в одиночку не справиться.

– Значит, ты собираешься…

– Все, что угодно. Он мне нужен.

Монмартр. Художники, с лицензией и без, кишат, как саранча, готовая накинуться на неосмотрительного туриста. «Портрет вашей красавицы-жены, мсье». О стоимости всегда стыдливо умалчивают, зато потом, когда портрет написан, оказывается, что за эти деньги вполне можно купить работу кого-нибудь из старых мастеров.

Кортеж автобусов, пыхтя, вполз на холм, выплюнул своих восторженных пассажиров. Цыганята, кружащие, словно стервятники, тут же бросились в атаку. Европейцы, хорошо знакомые с повадками этих невиннолицых воришек, отгоняли их громкой бранью. Японцы и американцы, введенные в заблуждение блестящими черными глазищами и смуглыми лицами, подпустили их к себе. Потом они еще пожалеют об этом, когда хватятся пропавших кошельков, часов, украшений.

Столько народу, и один маленький мальчик.

Браун, уперев руки в бедра, оглядел площадь перед базиликой Сакре-Кер. Ее заливало людское море. Мольберты вздымались, словно мачты над пестрыми колышущимися волнами. Он вздохнул, глянул на часы.

– Они опаздывают.

– Терпение.

Браун снова демонстративно уставился на часы. Цыганята, привлеченные блеском тонкого золотого браслета «Лонжин», подобрались поближе.

– А ну кыш! – рявкнул Джек. – Господи, и откуда они только берутся? Их что, на фабрике разводят, вместе с проститутками?

– Их матери обычно продают их «ловцам талантов» из Франции и Италии. Потом их учат воровать, и они батрачат на своих хозяев.

– Господи, прямо Диккенс какой-то!

Тахион козырьком приставил ко лбу изящную руку и принялся высматривать Боннелла.

– Ты ведь должен был выступать сегодня на научной конференции?

– Да.

– Ты позвонил им, что не придешь?

– У меня сейчас голова занята вещами поважнее генетических исследований.

– Я бы сказал, именно ими у тебя сейчас голова и занята, – сухо отозвался Браун.

Подъехало такси; Боннелл с трудом выбрался на тротуар. Следом за ним появился мужчина с маленьким мальчиком. Пальцы Тахиона впились в бицепс Джона.

– Ты погляди. Боже правый!

– Что?

– Мужчина. Это же клерк из отеля.

– Что?

– Это он был в «Интерконтинентале».

Троица приближалась к ним. Внезапно отец застыл, показал на Джека, взволнованно зажестикулировал, ухватил ребенка за запястье и поспешил в такси.

– Нет, о господи, нет!

Тахион пробежал несколько метров. Мысленно потянулся к ним, его сила клещами сомкнулась вокруг их разумов. Они замерли. Такисианин медленно подошел к ним, затем принялся жадно разглядывать маленькое угрюмое личико под шапкой огненных волос. Ребенок противостоял немалой силе, а ведь он всего на четверть такисианин. Доктора переполнила гордость.

Внезапно его швырнули на землю, и на него обрушился град кулаков и камней. Он отчаянно пытался удержать контроль, пока цыганята вытаскивали бумажник и часы, ни на миг не прекращая колотить его. Подоспевший Джек принялся оттаскивать от него сорванцов.

– Нет, нет, лови их! Не беспокойся за меня! – закричал Тахион.

Взмахом ноги он стряхнул на землю двоих, кое-как поднялся на одно колено, растопырил пальцы и с силой воткнул их в горло одного из повисших на нем подростков. Парнишка упал, хватая ртом воздух.

Джек поколебался, обернулся к Андрие и мальчику, бросился вдогонку. Такисианин как завороженный наблюдал за ними. Он даже не увидел занесенную ногу. В висок ворвалась боль. Откуда-то издали до него донесся чей-то крик, потом все померкло.

Когда он наконец пришел в себя, Боннелл утирал лицо влажным носовым платком. Тахион приподнялся на локтях и тут же упал – от движения в голове застучала боль, а к горлу подступила тошнота.

– Ты поймал их?

Джек держал в руках бампер с таким видом, как будто демонстрировал законную добычу.

– Когда ты потерял сознание, они побежали к такси. Я пытался схватить машину, но только оторвал бампер. Видишь, отвалился, – добавил он зачем-то.

Браун оглядел любопытствующую толпу, которая окружила их, и замахал руками, чтобы расходились.

– Значит, мы их потеряли.

– А вы чего ожидали от Туза-Иуды? – сердито произнес Боннелл.

Джек вздрогнул, пробормотал непослушными губами:

– Это было очень давно.

– Некоторые из нас не забыли. А другим не следовало забывать. – Он зло посмотрел на Тахиона. – Я думал, что могу вам доверять.

– Джек, уходи.

– Ну и пошел ты!

Он поспешно скрылся в толпе.

– Странно, но мне от всего этого очень не по себе. – Такисианин вздохнул. – И что мы теперь будем делать?

– Первым делом я возьму с вас обещание больше не выкидывать таких штук, как сегодня.

– Ладно.

– Я назначу новую встречу на завтра. Только на этот раз приходите один.

Джек и сам не знал, почему это делает. После того, как с ним так некрасиво обошелся Тахион, ему следовало бы умыть руки или рассказать «Сюрте» все, что ему было известно. Вместо этого он появился в «Лилии» с упаковкой льда и аспирином.

– Спасибо, у меня есть аптечка.

Джек несколько раз подбросил бутылочку с лекарством.

– Да? Тогда я сам его выпью. От всего этого у меня разболелась голова.

Тахион отвел руку со льдом, который прикладывал к глазу.

– Ну почему ты?

– Ляг и положи эту штуковину обратно на глаз. – Он поскреб подбородок. – Послушай, я хочу подбросить тебе одну мысль. Скажи, тебе не кажется, что все это слишком странно?

– В каком смысле?

Однако по настороженному тону инопланетянина Джек понял, что задел его за живое.

– Вместо того чтобы просто дать тебе адрес Андрие, Боннелл настоял на том, чтобы самому организовать встречу. Они попытались разделиться…

– Потому что ты был там.

– Да, верно. Ты установил над ними ментальный контроль, и тут вдруг на тебя нападает шайка цыганят. Я тут кое-что поразведал. Они никогда не делают ничего подобного. Думаю, кто-то организовал это заранее. Чтобы ты точно не смог пустить в ход ментальный контроль. А этот Андрие? Ты сказал, что он – тот самый клерк из отеля. Почему тогда он сделал вид, что не знает Данель? Она ведь его теща, а не кто-нибудь. Это дело смердит так, что дышать невозможно.

Тахион запустил пакет со льдом в стену.

– И как ты предлагаешь мне поступить?

– Больше не иметь дела с Боннеллом. Не ходить ни на какие встречи. Подождать, пока я попробую разузнать что-нибудь о компонентах бомбы. Рошамбо согласился сотрудничать с Рэем.

– Это может растянуться на недели. А нам уезжать через несколько дней.

– Ты просто помешался на этом деле!

– Да!

– Потому, что ты импотент? Поэтому такая важность?

– Я не желаю это обсуждать.

– Знаю, но тебе придется! Ты совсем не думаешь о том, как это может отразиться на турне, на твоей репутации, и на моей тоже, если уж на то пошло. Мы утаиваем важную улику в деле об убийстве!

– Никто не заставлял тебя влезать в это дело.

– Я знаю и временами жалею, что влез. Но раз уж я в него влез, то должен довести до конца. Ты будешь сидеть тихо и ждать, что мне удастся раскопать?

– Да, я подожду, что тебе удастся раскопать.

Джек метнул на него подозрительный взгляд.

– Э э… – Туз остановился в дверях. – Я прошу прощения за то, что случилось сегодня днем. Я был неправ, когда велел тебе уйти.

По выражению лица такисианина было ясно, чего ему стоили эти слова.

– Ладно уж, – буркнул Джек.

Это был старый, очень старый дом в университетском районе. По грязным каменным стенам змеились трещины, в воздухе висел затхлый запах плесени. Боннелл крепко сжал локоть Тахиона.

– Помните, не надо ждать слишком многого. Мальчик вас не знает.

Тахион едва слушал и определенно пропустил его слова мимо ушей. Он уже поднимался по лестнице.

В комнате находились пятеро, но Тахион видел только мальчика – тот забрался на табуретку и болтал ногой, ритмично ударяя каблуком по ободранной деревянной ножке. Его волосы оказались прямыми, но такими же огненными, как у деда. При виде этого свидетельства его доминирования Тахион ощутил прилив гордости. Прямые красные брови придавали Блезу чересчур серьезное выражение, неуместное на тоненьком детском личике. Глаза у него были сверкающие, черные.

За спиной ребенка, собственническим жестом положив руку ему на плечо, стоял Андрие. Тахион окинул его критическим оком такисианского принца. «Неплох, хотя, конечно, человек, атак неплох». Определенно красив, притом производит впечатление неглупого. И все-таки пока сложно сказать…

Он попытался отгородиться от незваного предположения, что этот человек мог послужить инструментом в гибели Дани.

Доктор снова взглянул на Блеза и обнаружил, что мальчик изучает его с не меньшим интересом. В этом взгляде не было ни капли застенчивости. Внезапно щиты Тахиона отразили мощную ментальную атаку.

«Пытаешься отплатить мне за вчерашнее?»

«Mais oui. Ты завладел моим разумом»

«Ты же завладеваешь разумами других людей».

«Конечно. Никто не может остановить меня».

«Я могу. – Его брови грозно сошлись на переносице. – Меня зовут Тахион. Я твой дед».

«Ты не похож на деда».

«Мой народ живет очень долго».

«И я тоже буду?»

«Дольше, чем люди».

Мальчику, похоже, понравилось это косвенное упоминание о его неземном происхождении.

Невероятная для столь юного возраста способность к ментальному контролю! И ведь всему научился сам, вот что поистине поразительно. При хорошем наставнике он станет такой силой, с которой придется считаться. При этом ни телекинеза, ни предвидения и, что хуже всего, почти никаких способностей к телепатии. Он оказался в буквальном смысле ментально слепым.

«Вот к чему приводит неограниченное и незапланированное размножение».

– Доктор, – сказал Клод. – Вы не ходите присесть?

– Сначала я хотел бы обнять Блеза.

Он вопросительно взглянул на мальчика, который скорчил рожицу.

– Терпеть не могу поцелуйчики и обнимания.

– Почему?

– У меня от них мурашки бегают.

– Обычная реакция ментата. Со мной так не будет.

– Почему?

– Потому что я твой соплеменник и родственник. Я понимаю тебя так, как не сможет понять никто на свете.

Франсуа Андрие сердито переступил с ноги на ногу.

– Ну ладно, попробую, – решительно сказал Блез и сполз с табуретки. И снова его уверенность в себе порадовала Тахиона.

Его руки обвили маленькое тельце внука, и из глаз тут же хлынули слезы.

– Ты плачешь! – упрекнул его мальчик.

– Да.

– Почему?

– Потому что я очень счастлив, что нашел тебя. И вообще узнал, что ты существуешь на свете.

Боннелл прокашлялся, негромко и деликатно.

– Как ни больно мне нарушать вашу идиллию, боюсь, мне придется это сделать, доктор. – Тахион настороженно замер. – Нам нужно поговорить об одном небольшом дельце.

– О дельце?

Эти слова прозвучали угрожающе тихо.

– Да. Я дал вам то, чего вы хотите. – Взмахом маленькой ручки он указал на Блеза. – Теперь вам придется дать мне то, чего хочу я. Франсуа, уведи его.

Отец с сыном вышли. Тахион задумчиво оглядел оставшихся в комнате.

– Пожалуйста, не пытайтесь бежать при помощи ваших способностей. За дверями этой комнаты ждут наши люди. А мои товарищи вооружены.

– Я почему-то так и предполагал. – Тахион уселся на продавленный диван. Под его тяжестью из обивки вырвался клуб пыли. – Значит, вы член этой шайки прогрессирующих террористов.

– Нет, сэр, я ее возглавляю.

– М м, и вы приказали убить Дани.

– Нет. Это было проявление вопиющей глупости, за которое Франсуа уже был… примерно наказан. Я не одобряю, когда мои подчиненные действуют по собственной инициативе. Вечно они все провалят. Вы не согласны?

Тахиону немедленно вспомнился покойный кузен, Рабдан, и он поймал себя на том, что кивает. И резко одернул себя. В этой милой светской беседе было что-то сюрреалистическое, учитывая, что он находился лицом к лицу с типом, который пытался убить сотни людей в Версале.

– Боже мой, а я то так надеялся, что Андрие неглуп, – протянул Тахион, потом спросил: – Это похищение ради выкупа?

– О нет, доктор, за вас любых денег будет мало.

– Вот и я всегда так думал!

– Нет, мне нужна ваша помощь. Через два дня состоятся дебаты между всеми членами президентской гонки. Мы намерены убить стольких из них, сколько сумеем.

– Даже своего собственного кандидата?

– Иногда революция требует жертв. Но, к вашему сведению, я не слишком предан компартии. Они предали народ, утратили волю и твердость в принятии трудных решений. Их мандат перешел к нам.

– О, пожалуйста, не надо лозунгов. Вы, люди, очень этим утомляете.

– Могу я обрисовать вам свой план?

– Не вижу, как я могу вам воспрепятствовать.

– Охрана, вне всякого сомнения, будет очень плотной.

– Вне всякого сомнения.

Боннелл впился в такисианина пронзительным взглядом. Тот с невинным видом посмотрел на него в ответ.

– Вместо того чтобы пытаться прорваться сквозь этот строй со своим оружием, мы воспользуемся тем, которое уже будет. Вы с Блезом возьмете под ментальный контроль столько охранников, сколько сумеете, и заставите их изрешетить сцену автоматными очередями.

– Занятно, но чего вы сможете этим достичь?

– Уничтожение французской правящей элиты ввергнет страну в хаос. Когда это произойдет, у меня отпадет нужда в ваших эзотерических способностях. Ружей и бомб будет вполне достаточно. Иногда самый простой способ – самый лучший.

– Да вы философ. Пожалуй, вам следовало бы стать наставником молодежи.

– Уже. Для Блеза я – любимый дядюшка Клод.

– Что ж, все это весьма поучительно, но я с огромным сожалением вынужден отказаться.

– Ничего удивительного. Я этого ожидал. Но подумайте, доктор, ваш внук в моих руках.

– Вы не посмеете тронуть его, он слишком ценен для вас!

– Верно. Но я не угрожаю убить его. Если вы откажетесь оказать мне эту услугу, я буду вынужден приказать, чтобы с вами проделали кое-какие весьма неприятные вещи, но при этом ни в коем случае не лишили вас жизни. А потом я исчезну вместе с Блезом. Не исключено, что найти нас окажется для вас несколько сложной задачей, учитывая, что вы будете прикованным к постели калекой.

При виде выражения ужаса на лице такисианина он улыбнулся.

– Жан проводит вас в вашу комнату. Там вы сможете обдумать мое предложение и, я уверен, сумеете помочь мне.

– Сомневаюсь, – проскрежетал Тахион, к которому вернулся дар речи, однако он просто хорохорился, и Боннелл, без сомнения, знал это.

«Комната» оказалась очень холодным и сырым подвалом. Несколько часов спустя Блез принес ему обед.

– Я пришел поболтать с тобой, – заявил мальчик, и доктор вздохнул, вновь восхитившись хитростью Боннелла. Джокер явно досконально изучил его взгляды и культуру.

Он ел, а Блез, уткнувшись подбородком в сложенные руки, задумчиво смотрел на него.

Тахион отложил вилку.

– Ты все время молчишь. Я думал, мы с тобой поболтаем.

– Я не знаю, что тебе говорить. Все это очень странно.

– Что именно?

– Ну, что я узнал про тебя. Теперь я больше не особенный, и это меня сердит, но все равно приятно знать…

Он задумался.

– Что ты не один, – ласково подсказал Тахион.

– Да, правильно.

– Почему ты им помогаешь?

– Потому, что они за правое дело. Старые общественные институты должны пасть.

– Но ведь погибли люди.

– Погибли, – согласился он весело.

– Неужели это тебя не волнует?