Сказки старого Вильнюса III Фрай Макс

Но у него снова ничего не вышло.

– О, да я знаю эту кошку! – сказала ворона Эсмеральда, вернувшись домой из очередного исследовательского похода по городским кондитерским. – Хозяйка звала ее Катей. По-моему, очень трогательное имя. Она на меня, не поверишь, охотилась! Причем когда еще была котенком. Такая маленькая и такая храбрая! Я даже пугать ее не стала, просто улетела.

И другим воронам эту дурочку в обиду не давала.

– Отлично, – обрадовался Марк. – Тогда и объявления клеить не придется. Из какой она квартиры?

– Из пятой. И объявления клеить действительно не придется, ты совершенно прав. Умерла ее хозяйка. Неделю, что ли, назад. Старенькая совсем была. Кошку хотели забрать в приют, но Катя, не будь дура, рванула на крышу, и привет. Там, наверное, и отсиживалась все это время. А к тебе сама пришла?

– Соус привел. Истинный джентльмен, спаситель попавших в беду барышень. То-то она жрала как не в себя, бедняга. После недели-то на крыше!

Пригорюнился.

– На улицу я ее теперь, конечно, не выгоню. И в приют не повезу. Чего она не видела в том приюте. Ох! Чего я точно не собирался делать, так это заводить кошачью ферму. Не было у меня таких планов.

– Можно подумать, ты строил планы открыть благотворительный пансион для оборотней и проводить регулярные сеансы психотерапии для заблудших призраков, – усмехнулась ворона Эсмеральда. Крыть было нечем.

По вечерам часто пили чай впятером. Ну как – пили чай. Просто собирались все вместе в гостиной. Мелкие хищники получали по кусочку свежего мяса – вместо пирожных. Ворона Эсмеральда пила чистую воду, закусывала сухари с изюмом сырой сосиской и украдкой таскала из пачки сладкий, по ее уверениям, табак. Призрак Иосиф получал несколько капель рома, после чего окутывал комнату восхищенным туманом, или просто кувыркался под потолком – в зависимости от настроения. И только Марк заваривал себе самый настоящий чай, поэтому с его точки зрения посиделки были не «ужином» и не «вечеринкой», а именно чаепитием. С негромкой музыкой и необязательной болтовней обо всем на свете.

Именно во время такого чаепития ворона Эсмеральда спросила Марка:

– Слушай, а что ты делаешь целыми днями? И где добываешь деньги? Я у тебя уже третью неделю гощу, а так и не поняла.

Бестактный вопрос. Вернее, был бы бестактным, если бы не прозвучал из уст оборотня, которому просто ужасно интересно, как живут люди – существа, загадочные даже для того, кто умеет превращаться в одного из них.

Понятное, словом, любопытство.

Поэтому Марк был честен:

– Да почти ничего не делаю. И деньги нигде не добываю. Они у меня просто есть.

И без того огромные глазищи Эсмеральды увеличились чуть ли не втрое.

– Ты что, нашел клад? – заговорщическим шепотом спросила она.

Призрак Иосиф тут же прекратил блаженно стелиться по потолку, собрался и повис над столом. Надо понимать, про клад и ему было интересно.

Даже не хотелось их разочаровывать. Но Марк не стал врать.

– Просто давным-давно, почти двадцать лет назад мы с другом открыли маленькое дизайнерское агентство. Были молоды, ни черта не боялись, считали, что мы лучше всех в мире, работали практически на коленке, зато как проклятые, не разгибаясь. И все у нас, в конце концов, получилось. В смысле наше имя стало довольно известным, а потом мы еще и рекламой занялись, заработали кучу денег, грех жаловаться. А когда мою жену убили, я решил все бросить и уехать куда глаза глядят. Просто не мог там оставаться. И дело не только в горьких воспоминаниях. У нас с женой все друзья были общие. И просто знакомые. Вообще всё. Такой маленький тесный мир, так называемый «свой круг», за пределы которого захочешь, а не выйдешь. И все вокруг, конечно, знали историю Надиной гибели в подробностях. И очень меня жалели – ну а как еще относиться к человеку, оказавшемуся в моем положении?

– Все жалели? Тебе можно только позавидовать, – вздохнул призрак Иосиф.

– В твоей ситуации – пожалуй. Но я-то не призрак, обреченный рассказывать о своих страданиях. От чужой жалости мне легче не делалось. И знаешь, что хуже всего? Мне стало с ними ужасно скучно. Все прекрасное как-то сразу закончилось: интересные разговоры, фантастические проекты, дерзкие идеи и веселые вечеринки. Настоящий я как бы умер для всех – одновременно с Надей. И мое место занял несчастный вдовец, да еще и попавший в предельно щекотливую ситуацию со всем этим судом над убийцей-любовником. Неудачник, растяпа, жалкое существо, которому надо сочувствовать. Понимающе вздыхать, оберегать и жалеть. Я совершенно не подхожу для такой роли, но объяснить это своим друзьям так и не смог. Ну или они не сумели понять. Впрочем, все хороши, в неудавшемся диалоге всегда виноваты обе стороны. Словом, уехать оказалось много проще. Я продал свою долю в агентстве, и это решило мои финансовые проблемы на много лет вперед. Приехал сюда почти наугад, так уж все удачно совпало – недорогая недвижимость, простое оформление документов, тихая жизнь на окраине Европы. И, самое главное, никому даже в голову не придет искать меня в Вильнюсе. Сам ни за что не додумался бы – всего полгода назад. Отличное убежище.

Призрак Иосиф печально болтался под потолком, переваривая информацию. Зато ворона Эсмеральда пришла в восторг.

– Здорово! Получается, теперь ты можешь делать все, что пожелаешь?

– Теоретически могу, – усмехнулся Марк. – На практике же я пока только пью с вами чай, кормлю котов, плюю в потолок и почти ежедневно отвечаю на панические письма бывших коллег. Ребятам без меня на первых порах очень трудно; впрочем, я заранее понимал, что так будет. И твердо обещал им помогать, благо электронную почту никто не отменял. Честно говоря, я даже рад, что они не справляются, и приходится брать часть работы на себя. Мне же тоже непросто вот так сразу все бросить! Но со временем все постепенно встанет на места, и вот тогда…

– Что будет тогда? – нетерпеливо спросила она.

– Да сам толком не знаю. Правда, у меня есть мечта. Очень давняя. И почти несбыточная.

– Какая?

– Снова начать рисовать. Как в юности. Я тогда снимал комнату, да такую ободранную, что по сравнению с ней наша с вами гостиная – королевский дворец. Зато довольно большую, а мне только того и требовалось. Приколачивал здоровенные холсты прямо к стенам, чтобы не возиться с подрамниками, и писал, забыв обо всем на свете, иногда сутки напролет. Конечно, считал себя гением. Конечно, ошибался. Но это совершенно неважно. Как же я тогда был счастлив, знали бы вы! Впрочем, я и сам не знал. Думал, это просто нормально – чувствовать себя так. Наверное, и правда, нормально – для ангелов на небесах. А с дураками вроде меня такое случается лишь изредка и, как показывает практика, ненадолго.

– А почему бросил это дело? – спросил призрак Иосиф. – Небось, мало платили?

– Мало? Ха! Да вообще ничего! В том, собственно, и штука. Если бы просто мало, я бы не стал ничего менять. Никогда не был жадным. А так пришлось придумывать способы заработать на жизнь. Ну и придумал на свою голову – то самое дизайнерское агентство. Как только дело пошло, у нас и на сон-то времени почти не осталось. По крайней мере, первые несколько лет. Да и потом работы хватало. И еще появилась Надя – совершенно новое счастье, которое захватило меня целиком. За все эти годы у меня не нашлось ни одной свободной минуты, чтобы набить на стену очередной чистый холст. Да и стены вокруг были такие, что рука не поднимется гвоздь заколотить – чистые, гладкие, дорогие до неприличия, плоды трудов лучших интерьерных дизайнеров, черт бы их всех побрал. То есть нас… Слушайте, кажется, я начинаю понимать, почему сразу влюбился в эту квартиру. В ее ободранные стены можно вбить хоть тысячу кривых гвоздей, и рука не дрогнет. Действительно идеальное жилье для художника. Дело за малым – стать им.

– И когда ты начнешь приколачивать холсты? – деловито осведомилась ворона Эсмеральда.

– Понятия не имею, – честно сказал Марк. – Может быть, вообще никогда. Сперва надо этого захотеть.

– Но ты же хочешь!

– Нет, дружище, – вздохнул он. – Пока я только хочу захотеть. Это разные вещи.

И, увидев, как разочарованно вытягивается ее лицо, добавил:

– Зато захотеть я хочу очень сильно. Потому что навсегда перестать быть художником – все равно что для вашего брата оборотня больше не превращаться. Помнишь, ты говорила: жить вполне можно, но никакого смысла. А я сказал, что прекрасно тебя понимаю.

Ну вот!

– Тогда хорошо, – улыбнулась ворона Эсмеральда. И призрак Иосиф эхом повторил из-под потолка, символизирующего небеса: – Тогда хорошо.

Саламандра Соня завелась в камине самостоятельно. Во всяком случае, Марк был совершенно уверен, что не строил хитроумных зеркальных ловушек, и ни одного завалящего заклинания ни разу в жизни не прочитал. Даже в шутку.

А возможно, Соня вовсе не «завелась», а была всегда, просто обнаружила свое присутствие только осенью, когда Марк впервые растопил камин. Домочадцы благоговейно наблюдали за его стараниями, сопереживая, но не вмешиваясь, а потом расселись у огня полукругом – толстый кот цвета сливочного соуса, маленькая полосатая кошка, деликатно мерцающий в полумраке призрак Иосиф и долговязая девица-оборотень, одетая по нескольким последним модам сразу, а потому больше всего похожая на декоративную капусту, выращенную, к тому же, инопланетянами-авангардистами.

– Слушайте, – сказал Марк, – это только мне кажется, что в огне скачет какая-то ящерица? Или вы тоже ее видите?

Кошка Катя тихонько зарычала – так она реагировала на все живое, кроме домашних, и укротить ее воинственный нрав не смогла даже счастливая сытая жизнь. Соус же восхищенно замурлыкал, уставившись на огонь – тоже типичная для него реакция. Причем абсолютно на все.

– Вижу, – откликнулась ворона Эсмеральда. – А почему ты спрашиваешь? Что с ней не так?

– Не «какая-то ящерица», а саламандра, – укоризненно сказал призрак Иосиф.

Он явно хотел добавить, что стыдно не знать элементарных вещей, но все-таки сдержался.

– Саламандра? – спросил потрясенный Марк. – Как у алхимиков?

– Саламандры существуют сами по себе и никаким образом не зависят от алхимиков, – принялся занудствовать призрак Иосиф. – Впрочем, следует признать, что именно алхимическим рукописям мы обязаны теми скудными знаниями о природе этих удивительных существ, которыми на сегодняшний день располагаем.

А несколько секунд спустя, совсем другим тоном добавил:

– Эта саламандра просит передать, что ее зовут Соня и ей здесь нравится.

– То есть ты можешь с ней разговаривать?

– Я ее слышу. Все-таки в моем призрачном положении есть некоторые преимущества. А она, похоже, слышит меня. Как жаль, что мы не встретились раньше!

– Тогда узнай, пожалуйста, что ей нужно для счастья. В смысле как за ней ухаживать. Чем кормить? – спросил Марк, уже успевший смириться с внезапным увеличением числа домашних питомцев.

– Не нужно ее кормить, – сказал призрак Иосиф. – И ухаживать не нужно. Соня говорит: «Просто почаще разжигай огонь в камине, чтобы я могла погреться и поплясать».

– Да хоть каждый день, – пообещал Марк. – Я и так собирался. Зачем нужен камин, если его не топить?

Он-то как раз пытался припомнить, где вычитал, будто саламандры питаются золотыми кольцами, прикидывал, на сколько порций хватит его сбережений, и был чрезвычайно рад, что так легко отделался.

Призрак Мария пришла в Сочельник, в полном соответствии с традицией жалостливых рождественских историй.

Накануне Марк делал праздничные покупки: индюшатина для кошек, темный ром для призрака Иосифа, пряники и табак для вороны Эсмеральды, сандаловая кора для саламандры Сони, красное вино и пряности для глинтвейна – себе. И еще мандарины – для всех, чтобы были и пахли, озаряли оранжевыми боками декабрьскую тьму, придавая звонкий веселый смысл каждой минуте, всякому простому делу, любому слову, прозвучавшему за столом. Думал, шагая из лавки в лавку: «Сказал бы мне кто год назад, что я буду встречать следующее Рождество в компании толстого кота, тощей кошки, вороны-оборотня и призрака убийцы, да еще и с саламандрой в камине – для полного счастья. Впрочем, куда удивительней этого списка выглядит тот факт, что мне очень нравится моя жизнь. Еще немного, и я, пожалуй, буду готов признать, что почти счастлив. Вот это – да, интересная новость».

А уже на следующий вечер список домочадцев претерпел существенные изменения. Призраков стало двое.

Призрака Марию Марк встретил в коридоре. Зыбкий силуэт ее дрожал от смущения и страха. Призрак Иосиф совершал вокруг гостьи утешительные виражи и сиял на радостях, как рождественская елка, которую единодушно решили не наряжать, дабы не вводить в искушение малых сих. То бишь Соуса и Катю.

– Это Мария, – объяснил он. – Я ее пригласил. Прости, что не посоветовался, просто не успел. Ей шестнадцать лет, и она очень несчастна. Я тебе уже говорил, от хорошей жизни призраками не становятся. Бедная девочка!

Марк мгновенно оценил обстановку.

– Здравствуй, деточка, – сказал он, стараясь, чтобы голос его звучал максимально приветливо. – Слушай внимательно, я расскажу тебе, как обстоят наши дела. Призраков в этом доме любят и совершенно не боятся, на этот счет можешь быть спокойна. Плакать, стонать, жаловаться на жизнь, завывать под потолком, прятаться в стенах и неожиданно являться в темном коридоре совершенно не возбраняется. Единственное условие – не пугать полосатую кошку, она у нас барышня нервная. Толстого кота пугать можно, только вряд ли у тебя получится, он вообще ни черта не боится. Чтобы отметить знакомство, могу побрызгать тебя чаем, или мандариновым соком. Или глинтвейном – после того, как его сварю. Твой выбор?

– А может быть, у вас есть кока-кола? – дрожащим голоском спросила призрак Мария.

Пришлось идти в магазин. Благо до круглосуточной «Максимы» всего десять минут быстрым шагом. В горку да по морозцу. Марк и бровью не повел.

Благодаря призраку Марии Сочельник прошел под горькие стоны и жалобные причитания. Марк, правда, так толком и не разобрал, в чем заключается причина страданий юной покойницы. Понял лишь, что она любит какого-то мальчика – не то Кястаса, не то Мишу. Или обоих сразу. Или, напротив, не любит, зато с такой страстью, что ее неприязнь почти тождественна любви.

Расспрашивать не стал – во-первых, из чувства такта. Ясно же, что девочка еще не освоилась в своем новом причудливом статусе. Да и просто стесняется чужих. А во-вторых, насколько Марк успел изучить загробные нравы, можно было не сомневаться, что рано или поздно ему придется выслушать историю Марии во всех подробностях. Раз пять, если не все двести, хочет он того или нет. А до тех пор следует позаботиться, чтобы Мария была не слишком несчастна – насколько это вообще возможно в ее положении.

– Еще кока-колы? – спрашивал он. – Только скажи, и я каааааак дуну! А может быть, раскрошить на тебя шоколадную конфету? Иосиф, ты уверен, что это бесполезно? Призраки не едят твердую пищу, как ее ни кроши? Понял, не буду зря мусорить. Но тогда можно, к примеру, сварить какао… Нет? Ладно. А может быть хочешь послушать музыку? Ты какую любишь? Заказывай, не стесняйся.

На этом месте призрак Мария наконец прекратила рыдать.

– А Джастина Бибера можно? – робко спросила она.

– Наверняка, – заверил ее Марк. – Правда, я понятия не имею, что это за «Just-in-bi-bi» такое. Но мое невежество делу не помеха, пока в этом доме есть вайфай.

Прихватил с собой кружку глинтвейна и отправился в кабинет качать неведомое «джаст-ин-би-би» из интернета. Хвала поисковым системам, обученным исправлять наши роковые ошибки – по крайней мере, грамматические.

– Такая несчастная малышка, – сказал призрак Иосиф, проскользнувший за ним в кабинет. – Думал, я самый горемычный призрак на этом берегу Нерис, и нет на свете истории печальней моей. А оказалось, есть! Я-то душегуб и злодей, понятно, за что пострадал. А она, невинная душа, просто сдуру…

И разрыдался – громко, с подвываниями, совсем как в первые дни их знакомства. С одной только разницей: сейчас призрак Иосиф плакал не о себе. А о совершенно посторонней мертвой девице.

«Интересные дела», – подумал Марк. Но вслух комментировать, конечно, не стал. Только спросил, дождавшись, пока тот успокоится:

– Так что с ней случилось-то? Я так ничего и не понял.

– Да что там понимать, – проворчал призрак Иосиф. – Запуталась в кавалерах, в школе единиц нахватала, рассорилась со всеми, включая родную мать, и решила умереть, чтобы злые, черствые люди рыдали на похоронах, сожалея о своем поведении. Наглоталась таблеток – всех подряд, какие в доме нашла. Но старалась не переусердствовать, чтобы в последний момент нашли и откачали, я так понимаю. Однако не вышло. То ли аллергия у нее на эти таблетки оказалась, то ли просто сердечко слабее, чем у прочих, да и мать домой только под утро вернулась, чего за ней прежде никогда не водилось. Трагическое стечение обстоятельств – вот как это называется. А девочка наша, как дошло до дела, обнаружила, что хочет жить дальше. Помириться со всеми, пересдать экзамены, пойти на дискотеку в новой кофточке, подцепить там очередного кавалера, лучше прежних. Но от этого вышло только хуже. Воскреснуть не воскресла, а просто промахнулась мимо собственной смерти, как и я грешный. И осталась тут, среди живых людей, которые ее не видят и не слышат. Вторую неделю так живет, не привыкла еще. Да можно ли к такому привыкнуть?

– Господи, какой ужас! – искренне сказал Марк. – Все что угодно лучше такого исхода. Или почти все. Не знаю, не важно. Бедный глупый ребенок. Будь я ангелом смерти, воскресил бы ее на месте, всем служебным инструкциям вопреки. Но я, увы, не он.

– Ей еще повезло, что со мной встретилась, – заметил Иосиф. – В этом городе осталось совсем мало призраков, и я, наверное, единственный из них в своем уме. Ну, более-менее. В последнее время. Я, конечно, плохая компания для юной девицы, но – уж какая есть. По сравнению с обычным одиночеством призрака даже душегуб вроде меня в качестве приятеля – благо.

– Ты-то? Да ты для нее просто счастливый билет. – Значит, можно ей с нами остаться? Ты не против?

– Ай, призраком больше, призраком меньше, – Марк легкомысленно махнул рукой. – Будем считать, что я собираю коллекцию. Конечно пусть остается. Присмотришь за ней?

– Куда я денусь, – вздохнул призрак Иосиф. И, помолчав, вдруг признался: – Все мужчины хотят сыновей, а я, пока был живой, мечтал о дочке. Я бы ее баловал и не обижал, и голос не повысил бы никогда, даже спьяну, точно знаю. Но жена все никак не рожала. Оно, собственно, к лучшему – если принять во внимание, чем закончилась наша супружеская жизнь. Сирот по себе не оставили, и на том спасибо… Я это к тому говорю, чтобы ты был спокоен: конечно я присмотрю за девчонкой. Мне можно доверять.

– Да я и не сомневаюсь. Ладно, раз так, все мои стены в ее распоряжении. Захочет завывать по ночам, скажи, пусть не стесняется, мы с Эсмеральдой спим крепко, а кошки в этом доме ко всему привычные. А теперь пошли поставим ей это дурацкое «би-би». Пусть слушает на здоровье хоть до утра. Все-таки праздник.

Зиму ворона Эсмеральда провела в доме, наслаждаясь недоступным ей прежде комфортом теплого жилья. Птичий облик принимала только во время оттепелей, да и то ненадолго – сделает пару кругов над двором, и домой. Как-то незаметно пристрастилась к шитью, точнее, к переделке надоевших нарядов. Кромсала их на лоскуты, затем сшивала заново нечто совершенно новое: юбку из трех пар штанов, платье из двух блузок, еще одно из футболок и шарфов, пальто из куртки, джинсов и кружевного сарафана, шаль из обрезков всего вышеперечисленного. Марк сперва посмеивался над ее рукоделием, но внимательно рассмотрев результаты трудов, внезапно понял, что в его доме завелся талантливый кутюрье, дерзкий авангардист с безупречным чувством стиля.

Неожиданное раскрытие чужого таланта всегда казалось Марку подлинным чудом, становясь свидетелем подобного события, он трепетал от восторга и благодарности к неведомым высшим силам – что так распрекрасно все устроили, да еще и дали ему на это посмотреть. Вот и сейчас впал в состояние неконтролируемой любви ко всему сущему и закатил вечеринку с шампанским. «За тебя, Эсмеральда! – Что случилось? Ты решил, что у меня день рождения? – Ничего не случилось, но день рождения – это прекрасная идея. Поэтому – за тебя!»

Призраки Иосиф и Мария, обрызганные шипучим вином чуть более щедро, чем следует, вылетели во двор и с гиканьем носились вокруг уличных фонарей, Соус и Катя наблюдали за ними через оконное стекло, распахнув от удивления розовые пасти, а саламандра Соня плясала в камине, да так, что огонь горел еще целых два часа после того, как закончились припасенные на зиму дрова. И наступила весна.

Весной ворона Эсмеральда исчезла на пару недель. Марк не беспокоился. Понимал: истосковалась по птичьей жизни, вот и пустилась во все тяжкие. Но все равно чуть не завопил от радости, увидев блуждающий огонек сигареты в дальнем углу балкона. Выскочил к ней, забыв накинуть пальто. Объяснил:

– Соскучился.

– Я тоже, – сказала Эсмеральда. Но не улыбнулась, а озабоченно нахмурилась. – Слушай, я должна тебе кое-что рассказать. – И поспешно добавила: – Только обещай, что не будешь смеяться!

– Когда это я над тобой смеялся?

– И верно, – согласилась она. – Но сейчас у тебя все шансы. Понимаешь, я влюбилась.

– Не вижу ничего смешного, – сказал Марк. – Дело житейское. К добру ли, к худу ли, но случается почти со всеми. И сразу становится не до шуток.

– Не так мрачно! – внезапно рассмеялась ворона Эсмеральда. – То есть совсем не мрачно. Я очень счастливо влюбилась, не о чем горевать. Хотя проблем, конечно, полно. Но все они – как бы это сказать? – технические.

– А, ну да, – сообразил Марк. – Он же тоже оборотень. Ты говорила, у вас только между своими романы бывают, да?

– Вот именно. Но оборотень – это как раз прекрасно. Гораздо хуже, что он – не ворона. И вообще не птица.

– Ого! А кто же?

– Нннну… – Эсмеральда почему-то замялась. – Он… Он, понимаешь, немножечко волк.

Вот на этом месте Марк все-таки рассмеялся.

– Ну я же просила!

– Я не над тобой смеюсь. А над формулировкой. Как, ну как можно быть «немножечко волком»?! В этом смысле жизнь очень просто устроена: или ты волк, или нет.

– И совсем не просто! Линас – влчак.

– Ктооооо?

– Влчак. Порода такая, помесь волка и немецкой овчарки. Чехи вывели. Линаса оттуда и привезли, еще щенком. Кучу денег заплатили! А потом он вырос и удрал от хозяев. Не из-за меня, не думай. Дело давно было, лет пять, что ли, назад. Просто нормальному оборотню трудно хозяйской собакой быть. Ну вот ты бы смог?

– Не знаю, – растерянно сказал Марк. – Как-то не думал об этом.

– Тогда поверь на слово: невозможно оборотню ужиться с людьми, которые уверены, что он просто славный пес. А открыться им он не решился. Я думаю, правильно сделал. Людям нельзя доверять.

– Но ты же мне доверилась.

– Только потому, что могла в любой момент улететь, – улыбнулась Эсмеральда. – Мы же на балконе разговаривали, как сейчас. А в доме, при закрытых дверях, ни за что бы не решилась. Это же только потом выяснилось, что ты такой хороший. Заранее-то не угадаешь.

– Тоже верно. И как он с тех пор живет, твой приятель? Где?

– В лесу, конечно. Волку там самое место, даже если он – влчак. Линас очень умный и осторожный, людям на глаза не показывается, так что до сих пор обходилось без неприятностей. Но в человека он очень редко превращался. Только летом – холодно же! И совсем ненадолго, для разминки, так сказать. Потому что совершенно непонятно, что человеку голышом в лесу делать. Поговорить все равно не с кем, а все остальное в волчьей шкуре гораздо лучше выходит… Но теперь ему придется учиться быть настоящим человеком. Да поскорее! Потому что пока он зверь, а я птица, ничего у нас не получится. А мы очень хотим, чтобы получилось. Оба.

– Обычно этого достаточно, – сказал Марк.

– Наверное. Но не в нашем случае. Без тебя ничего не выйдет. Я долго думала. Не хотела усложнять тебе жизнь. Но так ничего и не придумала. Нам с Линасом даже встречаться больше негде. В лесу все-таки слишком холодно. Разве что летом…

– Зачем в лесу? – улыбнулся Марк. – У тебя есть своя комната наверху, и я никогда не запрещал тебе приводить гостей.

– Ты потрясающий, – восхищенно вздохнула ворона Эсмеральда. – Можно я тогда за ним схожу?

– Конечно. Когда вас ждать? Утром?

– Через пять минут, – смущенно прошептала она. – Я сразу подумала, что ты вряд ли нас прогонишь. Поэтому Линас еще ночью пришел, по темноте.

И теперь прячется во дворе, в подвале.

– Тем лучше, – сказал Марк. – Иди за своим красавцем, чего тянуть.

«За красавцем» – это он как в воду глядел. Потому что когда на пороге появился поджарый волк с шерстью цвета декабрьского дождя и задорно улыбающейся пастью, Марк едва на ногах устоял от такой красоты. Эсмеральду можно было понять. Сам бы влюбился, честное слово. Если бы, конечно, тоже был оборотнем. Или хотя бы сукой соответствующей породы.

Но вслух восхищаться не стал, чтобы не смущать гостя. Сказал только:

– Заходи, пожалуйста. И учти, в этом доме живут кошки. Обижать их нельзя ни в коем случае.

Влчак Линас укоризненно покачал серебристой головой – дескать, за кого вы меня принимаете. А ворона Эсмеральда поспешно сказала:

– Я ему сразу рассказала про Соуса и Катю, ты что! А Линас сказал, что в жизни еще ни одной кошки не обидел. И странно было бы начинать именно сейчас.

– Вот и хорошо, – кивнул Марк. – Извини, Линас. Это не от недоверия к тебе лично. Просто кошки есть кошки. Они маленькие и беспомощные. Я должен их защищать.

Маленькая, условно беспомощная кошка Катя тем временем заняла позицию на самом высоком кухонном шкафу, и шипела оттуда так, что если бы звуком можно было убить, все присутствующие уже присоединились бы к компании домашних призраков.

Кот Соус, в отличие от Кати, не выказывал никаких признаков недовольства. А напротив, нацелился поиграть с роскошным хвостом Линаса. И даже успел пару раз цапнуть его лапой – для разогрева.

– Это же наш гость, – укоризненно сказал им Марк. – Как не стыдно задираться?

Соус тут же оставил хвост в покое и с независимым видом отправился к холодильнику, всем своим видом вымогая взятку за хорошее поведение. Катя не то чтобы прекратила шипеть, но приглушила звук. Зная Катин тяжелый нрав и консервативные привычки, Марк не сомневался, что умолкнет она только ближе к ночи, спрыгнет со шкафа где-нибудь под утро, перестанет всякий раз забираться туда при виде Линаса дня через три, а обнюхиваться с гостем начнет еще через пару недель. Зато потом Катя признает его своим, и вопрос будет закрыт – навсегда.

Пошли курить на балкон. Марк напряженно обдумывал, что может понадобиться гостю в первую очередь. Собаки у него никогда не было, зато некоторый опыт обращения с оборотнями уже имелся.

И то хлеб.

– Так, – говорил он вороне Эсмеральде, – в холодильнике у нас только человеческая еда. Я имею в виду, никакого сырого мяса. Сходить в магазин?

– Ничего, так даже лучше. Пообедаем супом. Линасу надо привыкать.

– Ладно. Теперь что? Теперь одежда. Он какого роста? Я имею в виду, когда становится человеком. Мои вещи подойдут?

– Нууу, более-менее, – с сомнением протянула она. И тут же оживилась: – Так я же могу перешить!

– Отлично, тогда выбери что-нибудь сама. Только серый кашемировый свитер не трогай и джинсы ливайс. И черные брюки, которые с заглаженными складками. И все рубашки с вешалки. С ними я расстаться пока не готов. Сложенные стопкой – пожалуйста. И все остальное тоже.

Влчак Линас слушал их, смущенно улыбаясь. Ему явно было неловко причинять столько хлопот и одновременно чертовски приятно чувствовать себя объектом их общей заботы.

– Спасибо, – сказала Эсмеральда. – Слушай, а ничего, если Линас не сразу придет с тобой знакомиться? Я имею в виду, в человеческом виде. Потому что ему же надо освоиться. Принять человеческий облик для любого из нас дело пустяковое. А вот все остальное! Говорить вслух, носить одежду, даже просто двигаться… Я имею в виду не ходьбу, а жесты. Их же очень много, и каждый не просто так, что-нибудь да означает. Мне было гораздо проще, я городская птица, с детства за людьми наблюдаю, и память у меня цепкая. А у Линаса весь опыт – несколько месяцев жизни с людьми, которые его купили. Не беда, я ему помогу. Все получится. Но просто не сразу.

– Конечно, – кивнул Марк. – Не нужно спешить.

Тем более, мы с Линасом уже распрекрасно познакомились. И какая разница, как он при этом выглядел? Будем считать, просто пальто не снял. А теперь я, с вашего позволения, запрусь в кабинете и стану отвечать на очередное паническое письмо из прошлой жизни. Мешать вам не буду, делайте, что хотите.

И, повернувшись к Эсмеральде, строго добавил:

– Только одно условие. Пока Линас – волк… ну, то есть влчак – это твоя собака. И заботы соответственно твои. Кормить, гулять, одного надолго не оставлять, и так далее. Ясно? Потому что я просто не справлюсь. Очень много дел.

– Например холсты набивать на стены? – восхищенно спросила ворона Эсмеральда.

– Нет, дружище. Пока еще нет. Но в ближайшие дни я планировал, как минимум, выяснить, где они продаются.

Влчак Линас осваивал азы человеческого бытия довольно долго. Недели две его было не видно и не слышно, по крайней мере, внизу. Марк тактично перебрался в кабинет, чтобы не мешать влюбленным оборотням, и поднимался в мансарду только переодеться. Но в эти моменты дверь дальней спальни всегда была заперта, и никаких звуков оттуда не раздавалось. Несколько раз парочка выходила на прогулку – все чин чином, ворона Эсмеральда в ярком весеннем пальто собственного производства, влчак Линас в новеньком ошейнике, на элегантном длинном поводке; впрочем, его улыбка становилась день ото дня все более лукавой, парень явно делал успехи и предвкушал грядущий фурор.

И он его произвел. Потому что невысокий кареглазый блондин, в один прекрасный день спустившийся в гостиную, был похож скорее на какого-нибудь преуспевающего юриста, чем на лесного оборотня. Костюм в мелкую полоску сидел на нем лучше, чем на самом Марке, посадка головы выдавала врожденное достоинство, а говорил он с мягким, приятным и совершенно неопределимым акцентом, каким часто грешат полиглоты, невольно смешивающие воедино фонетические особенности всех изученных языков сразу. И только улыбка осталась прежней – на поллица. И по-прежнему наделяла своего владельца совершенно убийственным обаянием.

– Я вам бесконечно благодарен, – сказал Марку влчак Линас. – И впервые в жизни всерьез сожалею, что оборотни – не такие уж чудесные существа, как принято думать. Кроме как превращаться в людей, ничего путного не умеем. А я бы так хотел сделать для вас что-нибудь по-настоящему значительное!

– Вы уже сделали, – заверил его Марк. – Одним своим появлением. В детстве я прочитал много волшебных сказок, и все они были снабжены иллюстрациями, которые меня не устраивали – я даже рисовать учиться начал только затем, чтобы переделать эти картинки. А потом вырос, забыл, ради чего все затевалось… И вдруг появляетесь вы – самая совершенная из иллюстраций, да еще живая. Мне с вами сказочно повезло.

– Тем не менее, я вполне понимаю, сколь непросто живется хозяину дома, внезапно заполучившему незваного жильца.

– И в связи с этим великодушно готовы в любой момент вернуться в лес? – улыбнулся Марк. – Не пойдет. Эсмеральда вряд ли вас отпустит. И лично я этому только рад. С самого начала считал, что эта квартира слишком велика для меня. Думал, затоскую. А с гостями здесь вполне можно жить.

Май выдался теплым, так что камин топили только ради саламандры Сони, да и то одним символическим поленом. Ей, впрочем, хватало.

Марк купил маленький стол и плетеные кресла для балкона, ворона Эсмеральда сшила лоскутный тент, да такой яркий, что видно его было аж с Гедиминова холма – Марк специально залезал туда проверять. Влчак Линас, ко всеобщему удивлению, развел цветы, и под его присмотром они, не дожидаясь лета, разрослись, превратив балкон в миниатюрную модель непроходимых джунглей. Соус и Катя были в восторге, призраки, прежде прятавшиеся от солнца в стенах, оборудовали себе укрытия в цветочных горшках, и от такой жизни даже печальный призрак Мария понемногу выучилась улыбаться, а призрак Иосиф по секрету признался Марку, что испытывает порой странные ощущения, подозрительно похожие на счастье, которое и при жизни-то приходило к нему всего несколько раз – в детстве.

– Но этого не может быть, – растерянно добавил он. – Я же злодей и душегуб, пропащая душа, обреченная на вечные муки.

– Не говори ерунду, – отмахнулся Марк. – Вечных мук не бывает. Временные – о да, сколько угодно, с праздника жизни никто не уходит без такого подарка… Слушай, а может быть, отведенная тебе порция мук просто закончилась? А ты сперва не заметил. Могу тебя понять.

Теперь по вечерам часто собирались на балконе и не расходились до глубокой ночи. Окруженный кошками, оборотнями и призраками Марк пил чай, азартно брызгал Иосифа и Марию легким грушевым сидром, делился сигаретами с вороной Эсмеральдой, подкладывал котлеты в тарелку влчака Линаса, чей воистину волчий аппетит вечно страдал от излишней застенчивости хозяина. Саламандра Соня, вполне умиротворенная очередным вечерним поленом, в это время уже сладко дремала, закопавшись в угли, и искры ее сновидений разлетались по всем углам дома, недолговечные, холодные и веселые, как бенгальские огни.

«Если все это просто затянувшаяся галлюцинация, и мое бесчувственное тело лежит сейчас на больничной койке, окруженное врачами, остается просить лишь об одном: пусть они никогда не найдут нужное лекарство, – думал иногда Марк. И успокаивал себя: – Для такой галлюцинации я недостаточно гениален. Так что все правда, без вариантов. Это теперь и есть моя жизнь».

Думал: «Возможно, на небесах существует обычай нанимать на черную ангельскую работу невинноубиенных неверных жен? Думаю, из них получаются отличные ангелы, милосердные, сострадательные и неутомимые. А по выходным моя Надя, лежа на толстой груде слоистых облаков, придумывает для меня новую жизнь – достаточно фантастическую, чтобы быть счастливой, достаточно размеренную, чтобы оставить разуму шанс уцелеть».

Думал: «Это, конечно, совсем полная ерунда, наивный лепет раздавленного горем рассудка. Но я – полновластный хозяин в своей голове, сам могу решать, что станет для меня правдой. И – в сравнительно здравом уме, в условно трезвой памяти – выбираю верить в полную ерунду. Просто потому что с такой верой вполне можно жить».

Думал: «Не прибедняйся. Не «вполне», а очень даже распрекрасно можно жить. Чем ты, друг мой, и занимаешься вот уже почти год. Зачем притворяться?»

В одну из таких душистых майских ночей на балконе появился очередной гость. Не пришел, не прилетел, не вскарабкался снизу, цепляясь за балконные прутья и оконные решетки, не слез с крыши, а именно появился. Только что не было, и вот, пожалуйте, есть.

То есть сперва это была гостья, высокая, как баскетболистка женщина с молодым лицом и длинными седыми волосами. Но уже секунду спустя превратилась в мужчину средних лет, среднего роста и средней же комплекции. Из него получился бы идеальный шпион – не просто без особых примет, но даже без единой мало-мальски запоминающейся черты.

– Ой, – сказал он. – Кажется, я кому-то не тому приснилась. Простите великодушно. Я и сам растерян.

То есть растеряна. Сама. Такое со мной впервые.

– Приснились? – удивился Марк. – Но мы, вроде бы, еще не спим. Я точно бодрствую. И Соус с Катей вон как носятся. Линас, Эсмеральда, а вы?

– Мне вообще никогда люди не снятся, – хором сказали оборотни и сами рассмеялись такому единодушию.

– Ну вот. А призраки спят только днем, – заключил Марк. – Если, конечно, это их состояние можно считать полноценным сном, в чем я, честно говоря, сомневаюсь.

– Совершенно не похоже на то, как я спал при жизни, – подтвердил призрак Иосиф. Призрак Мария тоже что-то пискнула, явно соглашаясь со своим опекуном.

– Правда, есть еще Соня, – вспомнил Марк. – Она-то как раз дрыхнет. До сих пор был уверен, что кроме пляшущих огоньков ей ничего не снится, но следует признать, что я совсем не специалист. Как думаете, вы можете быть сном саламандры?

– Вряд ли, – растерянно сказал незнакомец. – Насколько мне известно, я снюсь только людям… Погодите, а у вас тут и саламандра есть?!

– Не прямо тут, а в камине, – сказал влчак Линас. Иногда он становился до крайности педантичным.

– Ничего себе! – незнакомец схватился за голову и вдруг расхохотался. – Вот это номер! Ну и компания у вас! Я и снов-то таких не припомню, а вы – наяву. Чокнуться можно!

– Еще как, – подтвердил Марк. – Но, к счастью, это только возможность, а не обязанность. Слушайте, а может быть, мы просто снимся вам? Это бы многое объяснило.

– Вы меня не путайте, – решительно сказал гость. – Я уже и так ничего не понимаю. Но совершенно уверена, что вы мне не снитесь. Сниться – это моя работа.

– Обычное дело, сапожник без сапог, – сочувственно заключила ворона Эсмеральда. – А как же вы отдыхаете?

– Это мне и самому интересно, – вздохнул незнакомец. – По-моему, никак. Не было пока прецедента.

– А хотите чего-нибудь выпить? – спросил Марк. – У нас есть грушевый сидр. И темный ром, но он на кухне. И, кажется, осталась Мариина кока-кола. Еще теоретически можно сварить кофе, но мне, честно говоря, лень. Зато могу поделиться своим чаем. Но учтите, он довольно крепкий.

– Я бы, честно говоря, все, что у вас есть попробовал. Я не жадный, мне просто интересно.

– А если бы и жадный, – ухмыльнулся Марк, открывая банку с сидром. – Подумаешь! Не самый тяжкий, на мой взгляд, порок. Я и сам жадный. Особенно до чужих тайн. Вот прямо сейчас мне ужасно интересно, как это возможно – быть чьим-то сном и в то же время отдельным человеком? Я думал, наши сны только у нас в голове. Ну, то есть в сознании. В общем, понятно.

– Ну так сны бывают разные, – пожал плечами гость. – Одни, по вашему выражению, «только в голове», другие приходят извне. А самые интересные сновидения – это всегда сумма перечисленных факторов. Лично я люблю соваться в чужие сны на правах не наблюдателя, но действующего лица. Сознание сновидца действует на свое усмотрение, а я – на свое. Никогда не знаешь, как будешь выглядеть в следующую минуту. И каким именем тебя назовут. И что с тобой случится. Но разум, волю и память о себе это, конечно, не отменяет. Как и возможность повернуть все по-своему, когда надоест чужая игра. Невероятно интересно порой выходит. Но слушайте, похоже, быть увиденным наяву еще интересней! Никогда не думала, что со мной такое может случиться… Или «не думал»? А вот кстати, как я сейчас выгляжу? На кого похож?

– А разве вы сами не знаете? – опешила ворона Эсмеральда.

– Конечно, нет. Откуда?

– Вы выглядите как мужчина средних лет, – сообщил влчак Линас. – Русые волосы, серые глаза…

– Идемте, – решительно сказал Марк.

– Куда?

– В коридор. У нас там висит зеркало. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, по крайней мере, так говорят. Вот и увидите. Если, конечно, вы отражаетесь в зеркалах. Что совершенно не факт.

Однако он все-таки отразился. Рассматривал себя недолго – бросил взгляд и отвернулся недовольный.

– Ужас. Какая скучная рожа. По-моему, ваше зеркало врет. Не может быть, что это я.

– На самом деле ваше отражение похоже на то, что вижу я, – заверил его Марк. – Ничего ужасного, лицо как лицо. Думаю, его можно здорово оживить мимикой, она же гораздо важнее черт.

– Кстати, да, – согласился незнакомец. – Но все равно немного обидно так выглядеть. Наверное, просто с непривычки. И еще удивительно, что я оказался мужчиной. Снюсь-то я кем придется, но в глубине души всегда была уверена, что я женщина. То есть, был уверен. Ай, ладно…

– В первую секунду вы и выглядели как женщина. Высокая такая. А потом почему-то передумали. Может быть вы просто и то, и другое?

– Скорее уж не то и не другое, – усмехнулся гость. – Как я могу быть чем-то конкретным? Полная ерунда. Просто заигрался. И устала. Забыл, как на самом деле обстоят мои дела. Наверное, в этом все дело.

– А может быть, попробуете поспать? – предложил Марк. – С вашей точки зрения такая идея звучит нелепо, я понимаю. Но все-таки новый опыт. Почему нет?

– Почему нет, – эхом откликнулся гость. – А что, давайте.

– Расстелю вам футон в кабинете, – решил Марк. Там вас никто не потревожит.

– Он же так и не попробовал напитки, – спохватился влчак Линас после того, как за гостем закрылась дверь. – Давайте ему отнесем.

Но когда они вошли в кабинет с подносом, таинственный незнакомец уже сладко спал, с головой накрывшись одеялом. Из-под одеяла выглядывали лишь копна рыжих кудрей, тонкая девичья рука, да длинный чешуйчатый хвост, с виду явно драконий. И Марк подумал, что пока, пожалуй, не готов увидеть все остальное. Может быть, завтра.

…Но назавтра из спальни вышел все тот же мужчина средних лет, который вчера недовольно крутился перед зеркалом. Выпил залпом стакан воды, сонно спросил: «Ничего, если я еще немножко у вас посплю?» – и, не дожидаясь ответа, затопал обратно.

– Да на здоровье, – сказал ему вслед Марк. – Спите, сколько пожелаете, хоть до осени. Только уж простите великодушно, сегодня я буду шуметь. Надо забить несколько гвоздей. Но я быстро!

– Да по фигу, – блаженно улыбнулся гость. – Все равно ни черта не услышу.

Когда Марк заглянул в кабинет, сообразив, что неплохо бы предложить этому засоне поесть, тот уже снова крепко спал. Из-под одеяла на сей раз выглядывал не драконий хвост, а огромное крыло, белое, как вишневый цвет.

«Да, такого стуком молотка, пожалуй, не проймешь», – флегматично подумал Марк. И пошел приколачивать к стенам холсты. Сколько можно откладывать.