Вставная челюсть Щелкунчика Донцова Дарья

Глава 7

Второго января около часа дня Анюта Королева привела меня в просторную комнату с тремя туалетными столиками и радостно объявила:

– Девочки и мамочки! Это писательница Арина Виолова, самый популярный автор детективных романов. Вы, конечно, ее сегодня уже видели, когда получали оценки за первое соревнование. А теперь имеете счастье познакомиться со звездой поближе.

– Здрассти, – нестройно произнесли присутствовавшие.

– И еще одно чудесное известие, – суетилась Анюта. – Татьяна Григорьева, Вера Яковлева, Галина Сергеевна Петрова, наложите макияж, поправьте прически. Вас вместе с девочками будет снимать пресса на фоне нашего баннера.

Одна из женщин сразу схватилась за пудреницу. Галина тоже взглянула в зеркало и начала взбивать волосы.

– Ма, ты чего сидишь? – возмутилась одна из девочек, которую я, если б не знала, что она школьница, легко могла бы принять за студентку. – Давай, очнись и накрасься.

– И так сойдет, отстань, Марина, – отмахнулась мать.

– Сойдет? – разозлилась дочь. – Ты на мымру похожа, испортишь снимок. Выглядишь отстойно, наложи тональный крем. Посмотри, какая у тети Веры чудесная помада, цвет сезона «Малиновые губки». Купи себе такую.

– Денег нет, – протянула мать.

Марина без спроса схватила тюбик.

– Мама, она копеечная, фирмы «Сюзанна», не «Шанель» и не «Ланком». Но никто не поймет, сколько она стоит, если намажешься.

– У меня лихорадка выступила, – вяло засопротивлялась Татьяна, – от помады ее по всему лицу разнесет. Я сегодня даже не пудрилась, косметичку дома оставила.

Другая женщина, как я поняла, Вера Яковлева, вспыхнула и сердито сказала:

– Марина, не смей брать чужое без спроса. Не твое дело, сколько моя косметика стоит. И если у кого-то герпес, то надо дома сидеть, а не в общественные места ходить, чтобы других заражать.

Анюта захлопала в ладоши:

– Так, так! Не стоит ссориться.

– Вы сапог где-то поцарапали, – неожиданно сказала Галина Сергеевна, – жалко как! Очень красивая обувь.

Анюта наклонилась, чтобы посмотреть на царапину, потом резко выпрямилась, расстегнутый воротничок ее блузки съехал набок, и я увидела на шее Королевой довольно большое родимое пятно в форме отпечатка кошачьей лапы. Анюта поймала мой взгляд и быстро вернула воротник на место. Но невус закрыть ей полностью не удалось. Странно, что я, беседовавшая сегодня с Анютой, не заметила ранее пятно.

– Я выходила из машины и напоролась на кусок льда, – вздохнула Королева, – исцарапала нос у «казаков».

– Не повезло, – посочувствовала я, – очень красивые сапоги, сама хотела купить такие, но в магазине был только тридцать пятый размер. Продавщица сказала, что другие в Москву не завезли.

– У кого такая маленькая нога? – удивилась Татьяна.

– У меня, – улыбнулась Анюта.

– Вы прямо Золушка-красавица, – не упустила возможности подлизаться к помощнице владелицы холдинга Галина Сергеевна.

– Пить охота, – сказала симпатичная девочка, сидевшая в кресле.

– Вам воду не принесли? – встрепенулась Анюта. – Сонечка, у тебя нет бутылки?

– Вон она стоит, – ответила девочка, встала, взяла со столика емкость, ловко открыла ее и… уронила на пол прямо к ногам Марины.

– Блин! – закричала Татьяна. – Ты испортила Маришке дорогие туфли! Капли попали на замшу, останутся некрасивые следы. Косорукая коза!

– Не смей оскорблять мою дочь! – тут же возмутилась мать Сони.

– Остановитесь! – велела Королева. – Таня, не устраивайте истерик. Где замша? У Марины кожаные шпильки, с ними ничего от воды не случится, и, между прочим, на них ни капельки не попало. Понимаю, у всех нервы натянуты, но давайте держать себя в руках. Не позорьтесь перед писательницей. Ох! Совсем из головы вылетело! Один из спонсоров нашего конкурса, фирма «Доли», прислала всем, кто будет участвовать в полуфинале и финале, подарки. Вот.

Королева открыла большой пакет, который, войдя в гримерку, поставила у стены, достала оттуда коробочки, перевязанные ленточками, и подала девочкам.

– Кольцо! – взвизгнула Марина, открывая презент. – Вау! Шикарное! Можно в нем на сцену?

– Ну, конечно, дорогая, – улыбнулась Анюта, – поэтому бижутерию и подарили, чтобы вы ее надели.

– Браслет! – пришла в восторг Соня. – О! О! О!

– У меня самое крутое, – объявила Алиса и вытянула вперед руку. – Наладошка!

Я не сразу поняла, о чем говорит Горюнова, но она начала вертеть кистью, и я увидела на ней странное украшение. Оно напоминало браслет, но надевалось не на запястье, а на основание пальцев. С тыльной стороны кисти шла плоская ярко-желтая пластинка, а со стороны ладони ее украшали разноцветные цветочки из эмали, их было видно только тогда, когда Алиса разжимала пальцы. На мой взгляд, более дурацкий и неудобный аксессуар придумать трудно. Но в глазах Марины и Сони зажглась откровенная зависть.

– Почему Алиске самое лучшее досталось? – с обидой воскликнула дочь Григорьевой.

– Ей наладошку, а нам фуфлятину, – надулась Соня, – это нечестно.

Анюта сдвинула брови:

– Ну хватит. Кому что досталось, то и хорошо. За подарки надо сказать «спасибо».

– Спасибо, – уныло повторили недовольные девицы, потом Соня язвительно добавила: – Большое спасибо.

Королева решила не обращать внимания на реакцию девушек и затараторила:

– Дорогая Виола, следующий конкурс – выход в незнакомом платье. Все честно, никаких подвохов нет. Девочкам завяжут глаза, они вытащат из коробки номер наряда и узнают, что…

– А почему тогда на самом красивом голубом платье висит бирка «Яковлева»? – перебила ее Татьяна. – Откуда известно, что Софья в нем пойдет?

Глаза Королевой расширились.

– Кто вам сказал про табличку?

– Я пошла искать, где наряды спрятаны, – не постеснялась признаться мать Григорьевой, – нашла их в одном кабинете, его не заперли. И… бирку увидела.

Королева моргнула:

– Госпожа Григорьева, ваше поведение недопустимо. За такие штучки-дрючки Марину могут снять с конкурса.

– При чем тут я? Не отвечаю за действия матери. Сижу здесь, нигде не шастаю, – возмутилась дочь.

– Обе хороши, – сказала Яковлева.

– Ой, а вы, Вера, прямо белый лебедь, – скорчила гримасу Татьяна, – у вашей Сони волосы наращенные, это запрещено.

– Вранье! – закричала девочка в розовом халате и потрясла головой. – Все у меня свое.

– Как же, – не утихала Таня, – я только платье поглядеть хотела, и моя Маринка вся натуральная. А с остальными участницами беда. Анюта! Разве можно с шиньонами выступать?

– Нет, – незамедлительно ответила Королева, – надеюсь, никто из финалисток такой глупости не совершил, за это сразу удаляем с соревнований.

– Софью выгонят? – обрадовалась Галина Сергеевна, сидевшая у туалетного столика.

– Да, – уже не с прежней убежденностью подтвердила Королева.

– Мама! – испугалась Соня. – Что они несут?

– Это из зависти, – прошипела Вера, – у тебя свои роскошные локоны, а вот у доченьки Татьяны силиконовые сиськи и в губах гель.

– Враки, – взвилась Марина.

– Хочешь сказать, что у тебя четвертый размер сам вырос, – засмеялась Соня.

– Если кое у кого вместо груди грецкий орех, то это не значит, что у других так же, – топнула ногой Марина и показала пальцем на Алису, – вот у нее вообще пустыня.

– У меня второй размер, – надулась Лиса.

– В мечтах, – заржала Соня, распустила волосы, потрясла ими и предложила: – Анюта, посмотрите, где капсулы, которыми пряди крепятся?

Королева начала изучать ее прическу.

– Их нет.

– Ага! – торжествующе воскликнула Вера. – Пусть Танька извинится, а ее Маринка нам сиськи покажет. Сразу видно, у нее резиновые клизмы.

– Обе вы прелестны, – язвительно заметила Галина Сергеевна, – три волосины Софье от природы достались, тут даже спорить не о чем, у девочки на макушке проплешина. Но ресницы у нее не свои. Вживленные.

– Я не лысая, – со слезами на глазах парировала Соня. – А вот ваша Алиска дура, уржаться можно над ее умом.

– И она жирная была, вы ей «Анталазин» даете, чтобы похудела, – кинулась в атаку Татьяна. – Анюта, можно лекарства употреблять, чтобы жир растрясти?

– Упаси бог, – испугалась Королева, – этот препарат давно запрещен к применению, он расшатывает нервную систему, гробит почки, печень, желудок, превращает девушку в развалину, истеричку, скандалистку. В особенности эта гадость опасна для подростков. И прекратите спорить. Татьяна, вы были в помещении костюмера Антонины, там висят платья для финального выхода, а не для второго тура. Конечно, они подготовлены адресно. Если бы вы порылись в вешалках, увидели бы другие вещи с бирками «Марина» и «Алиса». Секретные наряды заперты в кабинете самой Аллы Константиновны.

Но Татьяна не потеряла боевого задора, она бесцеремонно показала пальцем на старшую Горюнову.

– Говорите, «Анталазин» под запретом? А Галина Сергеевна им Алиску потчует. Ее внучка имела лишний вес. Когда нас с первого тура на второй пропустили, Алисе при всех Миронова сказала: «Не потеряешь семь кило, не будет шансов даже в тридцатку войти». И что? Горюнова прямо таять начала, за неделю в тростинку превратилась. Можно исхудать нормальным путем за семь дней? Да никогда. Без «Анталазина» тут не обошлось.

– Брехня! – побагровела Галина Сергеевна. – Внучка села на жесткую безуглеводную диету.

– Расскажите, цветы золотые! – засмеялась Таня. – Не смешите народ.

– Девочка по утрам и вечерам бегает, – продолжала Галина, – по два часа. Ничего не ест, ограничивает жидкость. И вот результат.

– С трудом верится, – подхватила Вера. – Сонечке требовалось всего-то кило потерять, она никогда такой сарделькой, как внучка Горюновой, не была…

– Сами вы колбаса в синюге, – вскочила Алиса, – я честно худела.

– …И мы вес шесть суток сгоняли, – договорила Вера.

– У Алисы все симптомы применения «Анталазина», – заявила Татьяна, – слезливость, обидчивость, истеричность, есть она целый день не хочет, зато в туалете по часу сидит.

– Точно, – пропищала Соня. – Чего на унитазе сидеть, если голодаешь?

Из глаз Алисы хлынули слезы.

– Лиса, – кинулась к ней бабушка, – не слушай злобных тварей, они специально тебя перед выходом доводят, чтобы главную конкурентку разволновать.

Две матери и обе дочки расхохотались.

– Она нам не ровня, – снисходительно заметила Марина, – за первое-второе место мы с Софьей сражаться будем. А третье под вопросом. С чего вы взяли, что оно Алискино? Десять человек за призовые места борются. Горюновой ваще ничего не светит.

Алиса зарыдала.

– Вот-вот, – обрадовалась Татьяна, – все анталазинщики по любому поводу сопли льют.

– Конечно, – согласилась Вера.

– Кто-нибудь видел, как Алиса глотала таблетки? – взвизгнула Галина.

– А ну прекратите базар, – вышла из себя Анюта, – как вам не стыдно! Хоть бы председателя жюри постеснялись!

Вера взглянула на меня:

– Судите честно! Моя Соня натуральная. А Алиска лекарства жрет.

Татьяна скривилась:

– Бабка ей «Анталазин» каждый день дает.

– Вы видели? – заорала Галина. – Наблюдали, как я внучке таблетки скармливаю? За клевету я могу в суд подать. Заплатите Лисе миллионы. Нынче не так, как раньше, теперь за свои слова отвечать надо.

– У вас не пилюли, – заявила Таня, – а раствор. Вон баклажка стоит, темненькая.

– Точно, – ахнула Вера, – Алиска из нее в раздевалке прихлебывает. И как я раньше не догадалась? Соня один раз взяла ее в руки, а бабка как заорет: «Не трогай, не твое!»

Галина Сергеевна отодвинула фляжку подальше.

– Постыдились бы глупостями плеваться. Там витаминный настой: шиповник, клюква, облепиха, лимон. Я утром готовлю его, наливаю свеженький во флягу, иду к метро, мы там с Алисой встречаемся в вестибюле. Как увижу ее, сразу приказываю глотнуть чаек. Алиса им тонизируется, и он хорошо влияет на цвет лица.

– Чего тогда так пугаться, что Сонечка к бадейке прикоснулась? – уколола Петрову мать Яковлевой.

– Неизвестно, чем твоя дочка больна, – огрызнулась Галина, – с герпесной мамашей в одной квартире живет. Я тут намедни в «Желтухе» прочитала, что Иннокентий Крошкин опоясывающий лишай подцепил, это герпес такой. Может, он и у Сони есть?

– Мама, что она несет? – не поняла «тонкого» намека младшая Яковлева. – При чем тут твой начальник?

– Давай объясни ей, – ухмыльнулась Галина. – Чего молчишь? Думаешь, тебе одной можно людям гадости говорить? Если живешь в стеклянном доме, нечего булыжниками в прохожих швырять. Не хочу я, чтобы Алиса заразилась невесть чем от невесть кого.

– Нет, там раствор «Анталазина», – подала голос Татьяна, – поэтому вы и отпихнули Соню от баклажки. Я уверена.

– Неправда! – выкрикнула Петрова.

– Правда, – вякнула успевшая прийти в себя Вера.

– Нет, – заспорила Галина.

– Да, – топнула ногой Татьяна.

– Замолчите, – велела Анюта.

– Рот нам не заткнете, – заявила Таня. – Требуем сделать Алисе анализ крови! Бойкотируем ваш конкурс, если лаборатория не приедет.

Королева растерялась и забубнила:

– Дорогие, успокойтесь.

– Богом клянусь, – закрестилась Галина, – я воцерковленный человек, врать не стану.

– Три ха-ха! – засмеялась Таня.

– Анекдот, – в тон ей добавила Вера.

– Докажите, что в питье ничего нет, – потребовала Таня.

– Как? – спросила Петрова.

Татьяна показала на фляжку.

– По нашему мнению, здесь раствор «Анталазина».

– Да, поэтому Алиска его по крохотному глоточку отпивает, – заявила Вера.

– Во фляге примерно четыреста миллилитров, – сказала Татьяна. – Что случится, если все разом опрокинуть?

– Блевать начнешь, – хмыкнула Вера, – незамедлительно, потом в туалет побежишь.

– Вот, вот, – радостно подхватила Татьяна, – и я о том же! Всем известно, что дневную норму «Анталазина» за один мах принимать нельзя, тебе сразу подурнеет и понос прошибет. Его надо по чуть-чуть глотать, чем Алиса и занимается. Галина Сергеевна, если, как вы уверяете, во фляге полезный чай, то прямо на наших глазах опустошите-ка ее всю до донышка. Четыреста миллилитров – это полторы кружки, в вас влезет. Увидим, как вы отреагируете. Если вас не начнет наизнанку выворачивать, я первая за свои слова извинюсь. Ну? Вперед, бабуля!

Петрова растерянно смотрела на мать Марины, а та ехидно заулыбалась.

– Да, Вера, правы мы с тобой! Не желает старуха себя травить. Для внучки «Анталазин» бережет.

– Смотрите! – заорала Галина Сергеевна, отвинтила пробку и начала пить.

– Во дает! – восхитилась Таня. – Чтоб на вранье не попасться, здоровьем рискнуть готова.

– Может, там правда шиповник и прочее? – дала задний ход Вера.

Галина Сергеевна выдохнула:

– Ну? Почему меня не тошнит? Пустая фляжечка. Да потому…

Петрова замерла, сделала судорожный вдох, пошатнулась и рухнула на пол.

– Мы правы! – завопила Вера. – «Анталазин»!

– Бабушка! – кинулась к Галине Сергеевне Алиса. – Что с тобой?

– Отлично! – ликовала Яковлева. – Девчонку снимут с конкурса.

Алиса заплакала.

– Да заткнетесь вы или нет, – вышла из себя Анюта. – Лиса, прекрати сопли лить. Никто тебя не выгонит. А вы, мамаши… слов прямо нет. Какой пример своим детям подаете! Устроили базар-вокзал.

Я наклонилась над упавшей Петровой:

– Галина Сергеевна, вам плохо?

– Что с ней? – испугалась Татьяна. – Почему она не встает?

Я выпрямилась:

– Похоже, у Горюновой сердечный приступ. Анюта, уведите всех в другое помещение, а сами вернитесь.

– Мы не хотели, – забормотала Татьяна, – не всерьез лаялись, так на конкурсах принято. Типа как на турнирах по боксу, когда перед началом боя спортсмены друг друга матерят.

– Идите отсюда, – скомандовала Анюта, – живо! Сидите в холле. Софья, Марина, Алиса! Сейчас конкурс начнется. Хотите его пропустить?

– Честное слово, мы не задумывали ничего плохого, – оправдывалась Таня, не двигаясь с места.

Королева схватила ее за плечо, вытолкнула в коридор, вслед за Татьяной из комнаты удалились все остальные, включая Алису. Похоже, внучка больше беспокоилась о финале соревнований, чем о состоянии бабушки. Девочка не стала просить разрешить остаться около нее.

– Надо вызвать «Скорую», – перевела дух Анюта.

– Полицию, – поправила я, – и нужно немедленно предупредить Аллу Константиновну.

– Зачем? – удивилась Королева.

– Галина Сергеевна умерла, – сказала я.

Анюта отшатнулась:

– О! Нет! Алла Константиновна придет в ярость. В зале полно гостей: скауты-иностранцы, пресса. Хозяйка меня на лапшу нарежет. Нельзя сюда звать полицию.

– Предлагаете оставить тело тут на целый день, пока в зале будет идти действо? – уточнила я.

– Нет, – прошептала Анюта, – то есть да! Ужасно, что Галина Сергеевна умерла. Но Алла Константиновна рассвирепеет, конкурс ежегодный, это же скандал! Нет, нет! Полицейских сюда не надо. Они мигом желтой прессе настучат. Виола, дорогая, я кажусь вам дрянью?

Я предпочла не отвечать на этот вопрос.

– Нельзя полицию, нельзя! Невозможно! Что делать? Как быть? Помогите мне, умоляю! – заплакала Анюта. – Меня уволят! Миронова такая… ей надо всегда виновного найти! Знаете, сколько я пыталась в холдинг на работу попасть? Столько усилий приложила, мне никто не помогал, ни отца, ни матери, ни мужа у меня нет, сама из дерьма выплывала. Господи! За что мне это! Алла Константиновна предыдущую помощницу за ерунду турнула, а сейчас такое! Я окажусь на улице…

Анюта замерла, потом рухнула передо мной на колени:

– Виола! Дорогая! Любимая! У вас же наверняка есть знакомые в полиции! Попросите их приехать, по-тихому тело увезти. Я скажу Алле: «Случилась беда, но я способна с любым форс-мажором справиться, мне все по плечу. Организовала тайный вывоз тела. Никто ничего не узнал». И тогда меня не выгонят. Виола! Родненькая! Спасите! Умоляю! Я вам еще пригожусь.

Королева обняла меня за колени и стала целовать мои джинсы. Я смутилась, попыталась поднять Аню, но та намертво вцепилась в мои ноги и твердила как безумная:

– Помогите, помогите, помогите.

Я поняла, что истерику можно остановить только одним способом, и встряхнула Королеву:

– Вы не даете мне возможности достать телефон.

Анюта перестала рыдать.

– Поможете, да?

Я вытащила из кармана трубку, набрала номер Платонова, поговорила с Андреем и сказала Королевой:

– Мой близкий друг сейчас не в Москве, я не знала, что он улетел в командировку, но такая уж у него работа, могут отправить в любой момент на другой конец страны.

Анюта прижала руки к груди, ее глаза снова наполнились слезами.

– Но Платонов отправит к нам своих подчиненных во главе с Владимиром Савченко, – быстро договорила я, – он организует вывоз тела так, что никто из посторонних этого не заметит.

Глава 8

– Что там за шум? – спросил Владимир, входя в просторный холл.

Я не успела ответить, в комнату ввалилась группа людей. Несколько девушек, одетых в вечерние платья, рыдали в голос, остальные были веселы, как юные птички.

– Нас осталось всего шестеро, – радостно воскликнула одна из них, наряженная в нечто невообразимо блестящее, – остальных слили!

– Ага, – не очень весело откликнулась другая, в голубом парчовом костюме, – у Григорьевой и Горюновой по триста пятьдесят баллов, у Яковлевой триста сорок, у меня двести девяносто, а у тебя вообще на десятку меньше.

– И что? – не смутилась «блестящая». – Впереди последний тур, я всех сделаю!

Продолжая беседу, девочки сели на диван, и тут появилась стройная дама в элегантном костюме от «Шанель», она воскликнула:

– Дорогие мои! В программе дня небольшое изменение. В связи с тем, что к конкурсу проявили интерес иностранные телекомпании, к нам едут каналы «Фэшн Европа» и «Фэшн Америка». Оцениваете перспективы?

– Меня зарубили в финале, – захныкала большеглазая блондинка. – Мне по барабану, кто сюда прикатит. Хоть президент земного шара. Для меня уже ничего не изменится.

– Не надо отчаиваться, Саша, – менторски произнесла дама.

– Хорошо вам, Алла Константиновна, так говорить, – сказала одна из мам, – а нас зарубили.

Владелица холдинга села около Саши и обняла ее.