Костяной лабиринт Роллинс Джеймс

Глава 3

Лена распласталась на животе на скользком от грязи камне. Рядом с ней, плечом к плечу, учащенно дыша, лежал отец Новак. Они спрятались в расселине, отходящей от главной пещеры. Низкий вход в их укрытие позволял видеть только то, что находилось не выше уровня колен.

Лежа в кромешной темноте, Крэндолл пыталась определить, что происходит снаружи. Угрожающе громыхал гром, свидетельствуя о разразившейся в горах грозе, а позади звучал характерный рев бегущей подземной реки. Лена готова была поклясться в том, что с тех пор, как они с отцом Роландом укрылись здесь, шум воды стал громче. Она мысленно представила себе, как река взбухает от просачивающейся сверху дождевой воды.

А может быть, просто в темноте звуки кажутся громче…

В вынужденном ожидании чувства девушки обострились до предела. Во рту чувствовался медный привкус страха. Сердце гулко колотилось в грудной клетке, и эти удары передавались через ребра камню, на котором она лежала.

– Что там происходит? – выдохнула Лена.

Вопрос был риторическим, но отец Новак все-таки ответил на него:

– Быть может, нападавшие ушли. После того, как Арно и Райтсон отдали себя в их руки.

Девушке очень хотелось надеяться, что оба ученых живы.

Как только прогремели первые выстрелы, пещера наполнилась громким голосом, усиленным мегафоном. Неизвестные потребовали, чтобы геолог и палеонтолог вышли к ним. Судя по всему, нападавшие застигли врасплох дежурившее наверху подразделение французских горных стрелков, и теперь вход в пещеру был в их руках. У Лены в ушах до сих пор стоял категорический приказ:

– Если хотите жить, выходите с поднятыми руками!

Приказ был повторен по-английски и по-французски.

Услышав его, Райтсон быстро принял решение:

– Ублюдки требуют, чтобы к ним вышли только мы двое. – Он посмотрел на Роланда и Лену. – Но о вас они ничего не сказали. Вероятно, тот, кто спланировал нападение, не знал о том, что мы берем вас с собой. Первоначально ведь предполагалось, что вы спуститесь под землю только через день, но затем прогноз погоды с обещанием грозы заставил нас ускорить события. Так что оставайтесь здесь и не высовывайтесь.

Конечно, этот план был сопряжен с риском, однако он давал надежду. При счастливом стечении обстоятельств Новак и Крэндолл, благополучно выбравшись на поверхность, смогут поднять тревогу. Не имея выбора, они забрались в расселину, а двое ученых направились к выходу, навстречу своей судьбе. Какое-то время Лена оставалась в напряжении, ожидая услышать выстрелы, свидетельствующие о расправе над ними.

– Кто-то идет сюда, – прошептал священник, сжимая ей пальцы.

После его предупреждения Крэндолл и сама увидела слабый отсвет, который проникал из соседней пещеры, ведущей к поверхности. В главную пещеру вышла группа людей в черном боевом снаряжении и в касках. Не обращая внимания на старательно уложенные лестницы, призванные сохранить собрание доисторических костей, боевики двинулись напрямик, освещая дорогу фонариками. Отряд пересек пещеру и скрылся в проходе, ведущем к необычному погребению внутри заложенной кирпичом часовни.

– В чем дело? – шепотом спросил отец Новак.

Сквозь захлестнувший ее страх Лена ощутила ярость. Грабители всех мастей так часто разоряли места археологических раскопок! Определенно, кто-то прознал об этой находке и поспешил забрать отсюда все ценное, пока никто не опомнился.

Из дальнего прохода донесся шорох, а также громкий треск раскалывающихся камней. Роланд снова крепко стиснул девушке руку.

– Они уже возвращаются! – предупредил он.

Отряд боевиков так же бесцеремонно проследовал по древним останкам в обратном направлении, но теперь двое из них несли длинный ящик, напоминающий пластмассовый гроб. Крэндолл сразу же догадалась, что находится внутри. Она мысленно представила, как останки неандертальца аккуратно извлекают из готической часовни. За такой прекрасно сохранившийся целый скелет на черном рынке можно будет выручить кругленькую сумму. Но в то же время боевики не обращали внимания на другие бесценные сокровища, лежавшие прямо под ногами, круша своими ботинками реликвии стоимостью в сотни тысяч долларов.

Кто они такие?..

Услышав глухой гул, Лена сдавленно ахнула. Проход, откуда только что вышли боевики, исторгнул из себя облако дыма и пыли. Потрясенная девушка не могла поверить своим глазам.

Они только что взорвали часовню…

Но зачем?!

Грабители покинули пещеру, унося с собой весь свет, и как только вокруг опять сгустился непроницаемый мрак, отец Новак начал выбираться из укрытия.

– Лучше немного подождать, – сказала Лена, дергая его за рукав. – Нужно убедиться в том, что грабители ушли отсюда.

Священник оглянулся.

– Не думаю, что они собираются возвращаться сюда, но вы правы. Нам лучше еще какое-то время оставаться в укрытии. А тем временем я посмотрю, что осталось после взрыва.

Выбравшись из расселины, он включил фонарик и прикрыл его рукой.

Лена последовала за ним, признавая справедливость его слов. Кроме того, она побоялась остаться в темноте одна. Первые несколько шагов под ней подгибались ноги, но страх быстро улетучился, так как теперь девушка двигалась и у нее была цель, на которой можно было сосредоточить внимание.

Новак шел первым, освещая дорогу фонариком.

Следуя за ним по пятам, Крэндолл то и дело с опаской оглядывалась назад, ожидая увидеть возвращение грабителей. Когда они добрались до дымящегося пролома в стене, она спросила:

– Разве это так важно, осталось ли там что-нибудь?

– Доктор Райтсон пригласил меня сюда, чтобы я помог разрешить историческую загадку, скрытую здесь на протяжении столетий, – отозвался ее спутник. – Я не допущу, чтобы жертва, принесенная им и доктором Арно, была напрасной.

Лена ощутила укол стыда. У нее перед глазами снова возникла картина того, как Алекс и Дейн скрываются в темноте. А ведь и ее саму тоже пригласили сюда, чтобы она помогла раскрыть тайну…

Но только в ее случае это была тайна научного характера.

Перед тем как войти в проход, девушка бросила последний взгляд на резные сталагмиты и впечатляющее панно наскальных рисунков. Отец Роланд прав.

Необходимо выяснить как можно больше.

Пока еще не слишком поздно.

В качестве единственного представителя Римско-католической церкви Новак намеревался засвидетельствовать осквернение маленькой часовни, которая, судя по всему, была возведена много столетий назад под наблюдением отца Атанасия Кирхера и освящена им. Роланд двигался по проходу, освещая путь фонариком, а в голове у него кружились вопросы.

Почему столетия назад преподобный отец освятил это место? Почему оно оставалось спрятанным – и, что гораздо важнее, почему именно сейчас его разграбили и уничтожили?

Рассчитывая найти ответы, Роланд продвигался сквозь кружащиеся в луче света пыль и дым. Наконец он добрался до развалин готической часовни. Ее кирпичные стены превратились в груды камней: казалось, они специально были взорваны так, чтобы завалить могилу с ее странными рисунками и старательно разложенными костями.

Шедшая следом за ним американка закашляла, изо всех сил стараясь приглушить звук прижатым ко рту кулаком.

– Похоже, грабители заметали за собой следы, уничтожая все свидетельства своего преступления, – пробормотала она.

– Но вы ведь успели все сфотографировать, да? – спросил ее товарищ по несчастью.

– Успела, черт побери!

Услышав в ее голосе нотки праведного негодования, Роланд улыбнулся. Лена смутилась:

– Прошу прощения, преподобный отец, я не хотела…

– Вы совершенно правы. Я тоже чертовски рад, что вы успели сделать снимки. И, пожалуйста, зовите меня просто Роландом. Думаю, время формальностей прошло.

Присоединившись к нему, Лена обвела взглядом взорванную часовню:

– Не думаю, что нам удастся что-либо здесь найти.

– Не сдавайтесь раньше времени.

Осторожно ступая, Новак пробрался через завал. Ему хотелось надеяться на то, что грабители, сосредоточенные на своей цели, не обследовали дальнюю стену часовни, особенно то ее место, где начинался бывший вход в систему пещер.

Но, прежде чем он смог туда добраться, его окликнула Крэндолл:

– Отец… Роланд, идите сюда, взгляните вот на это!

Обернувшись, священник увидел, что американка светит фонариком на стену напротив древнего захоронения. От взрыва часть кирпичей там обвалилась, открывая другую потайную нишу. Подойдя к Лене, Роланд посветил своим фонариком в полость, которая прежде оставалась заложенной кирпичом.

Увидев открывшееся его взору зрелище, он ахнул. На противоположной стене ниши был еще один наскальный рисунок в виде шестиконечной звезды – также выполненный отпечатками ладоней.

– Он в точности такой же, как и тот, что напротив… – задумчиво пробормотал отец Новак.

– Не совсем, – поправила его девушка.

– Что вы хотите сказать?

Достав свой сотовый телефон, она навела его на стену.

– Эти отпечатки меньше размером, но зато числом их больше, и обратите внимание на следы мизинца… он чуть искривлен, словно был сломан и сросся неправильно. Определенно, эту звезду нарисовал другой человек. И если судить по размерам ладони, то, скорее всего, это была женщина.

Пока Лена делала новые фотографии, Роланд оглянулся на груду камней, скрывшую могилу напротив.

– Возможно, мужчина, выполнивший первый рисунок, был супругом этой женщины.

– Может быть, но этого мы никогда не узнаем. – Крэндолл направила луч фонаря на дно ниши. – Здесь костей нет.

«По крайней мере, больше нет», – добавила она про себя.

Развернувшись, Роланд перебрался через груду камней. Присев на корточки, он осмотрел сдвоенный след, прочерченный на полу, на который уже обращал внимание раньше. Насчитывающий несколько столетий след вел из часовни к бывшему входу в подземелье.

«Быть может, сегодняшние грабители не первые, кто побывал здесь», – пришло священнику в голову.

Поднявшись на ноги, он снова занялся обвалившимся участком кирпичной стены. Поднимая один за другим выпавшие кирпичи, он крутил их в руках, внимательно осматривая, и при этом мысленно бормотал молитвы.

– Что вы ищете? – спросила Лена.

Прежде чем Новак успел ответить, луч его фонарика выхватил сверкнувший кусок металла, торчащий из-под камня. Перевернув кирпич, мужчина облегченно вздохнул.

– Вот это, – сказал он, проводя пальцем по имени, высеченному в нижней части прикрученной к кирпичу таблички.

Подойдя к нему, Крэндолл посмотрела на пластинку.

– Возможно, – начал объяснять ей Роланд, – написанное здесь может дать ключ к разгадке этих тайн. Хотя поверхность сильно пострадала от времени, я думаю, что с надлежащим оборудованием смогу…

Вдалеке снова раздался гул, раскатившийся отголосками по пещере. Новак схватил Лену за руку.

– Что это было? – спросила та.

Боясь произнести ответ, священник поспешил по проходу обратно в главную пещеру, увлекая свою спутницу за собой. Луч его фонарика выхватил новое клубящееся облако дыма и пыли, которое вырывалось из прохода, ведущего в маленькую пещеру и дальше на поверхность.

– Нет… – простонала Крэндолл, догадавшись, что это означает.

Похоже, грабители не удовлетворились тем, что просто взорвали часовню. Они решили запечатать вход в пещеру, тем самым скрыв свое преступление.

– Что будем делать? – спросила Лена.

Отец Роланд начал было что-то отвечать, но тут у них под ногами задрожала земля. Большой кусок похожего на канделябр сталактита, оторвавшись от свода, рухнул вниз и разбился вдребезги о камень, обсыпав ботинок священника белой пылью.

Лена схватила его за плечо, словно пытаясь помешать земле трястись.

Новак вспомнил, что землетрясение силой 5,2 балла оторвало плечо от каменного великана, бывшего горой Клек, и открыло прятавшуюся в его сердце систему пещер. Судя по всему, разыгравшаяся гроза и вес обрушившейся с неба воды явились дополнительной нагрузкой на линию сброса породы, проходящую под горами, вызвав сдвиг, – а может быть, недавние взрывы спровоцировали новое землетрясение.

Так или иначе, это означало большие неприятности.

Затаив дыхание, Роланд дождался, когда земля наконец перестанет дрожать.

– Все в порядке, – прошептал он, стремясь успокоить не только свою спутницу, но и себя самого.

– Смотрите! – воскликнула Лена, указывая на расселину, где они еще совсем недавно прятались.

Из трещины в скале теперь вырывался поток воды.

Похоже, взрыв изменил гидрологию горы, перепутал вены и артерии великана Клека, направив этот ливневый поток в новое русло. Из других трещин и расселин также текла вода.

Ошеломленная исследовательница смотрела на Роланда, ожидая от него какого-нибудь плана, какой-нибудь надежды.

Но он ничего не мог ей предложить.

Глава 4

Телефон зазвонил в самый неподходящий момент.

Коммандер Грейсон Пирс стоял в ванной в гостинице совершенно голый. Из окна номера открывался вид на величественные Елисейские Поля. И все же тот вид, что открывался рядом, был более привлекательным.

Из облака пара, нависшего над горячей водой, приправленной ароматом лаванды, высовывалась стройная нога, свешивающаяся через край ванны. Бурлящие пузыри не могли скрыть нежащуюся в воде фигуру. Молодая женщина состояла сплошь из длинных конечностей и плавных изгибов. Она повернулась, и прядь ее влажных, черных, как смоль, волос упала в сторону, открывая изумрудно-зеленые глаза, горящие недовольством из-за неожиданного вторжения.

– Можешь не отвечать, – сказала женщина, распрямляя ногу и медленно погружая ее в пену, отняв у Грея возможность любоваться этим восхитительным зрелищем.

Ему очень хотелось последовать ее совету, однако это звонил его спутниковый телефон, лежащий на ночном столике. Уникальный сигнал вызова позволял определить звонящего: это был начальник Пирса, директор «Сигмы» Пейнтер Кроу.

– Он не звонил бы, если б дело могло подождать, – вздохнул Грей.

– А разве когда-нибудь бывает иначе? – пробормотала женщина, полностью скрываясь под водой и снова появляясь на поверхности. По ее широким скулам и изящной шее стекали струйки горячей воды.

Грею пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы отвернуться от ванны:

– Извини, Сейхан.

Пройдя в спальню, Пирс взял телефон. Вот уже три дня они с Сейхан наслаждались прелестями Парижа – по крайней мере, теми, которые можно было увидеть из окна или заказать в номер. После трехнедельной разлуки молодая пара практически не покидала свой номер люкс в гостинице «Фуке Барьер».

Сейхан прилетела в Париж прямо из Гонконга, где она наблюдала за строительством женского приюта, а Грей прибыл с противоположного конца земного шара, из Вашингтона. Он взял небольшой отпуск, решив отдохнуть не только от служебных обязанностей в «Сигме», но и от ухода за своим отцом, страдающим от болезни Альцгеймера. К счастью, в последнее время состояние отца несколько стабилизировалось, поэтому Пирс посчитал возможным отлучиться на непродолжительный срок. В его отсутствие обязанности по уходу за отцом разделили между собой его младший брат и дежурящая днем сиделка.

И все же, отвечая на вызов, Грей не мог избавиться от тревожного предчувствия. Почему-то он решил, что звонок связан с его отцом. Днем и ночью страх лежал у него в груди, подобно гранитной глыбе, твердый, холодный и неподъемный. Какая-то его часть постоянно находилась на взводе, ожидая худшего.

Прижав телефон к уху, Грей дождался установления защищенной связи с центральным управлением «Сигмы». Увидев свое отражение в зеркале над ночным столиком, он прочитал в суровой линии собственного подбородка беспокойство. Раздраженный даже такой краткой задержкой, Пирс нетерпеливо смахнул со лба прядь мокрых волос и провел ладонью по черной щетине на щеках.

«Ну же…»

Наконец соединение было установлено, и тотчас же раздался голос директора:

– Коммандер Пирс, я рад, что наконец связался с вами… Грей, прошу прощения за то, что прерываю твой отпуск, но дело очень важное.

– Что случилось? – спросил Пирс, чувствуя, как волна страха поднимается в нем все выше.

– У нас проблема. Примерно двадцать минут назад мне поступил срочный звонок от генерала Меткалфа.

Пирс опустился на кровать. Страх его несколько поутих – дело, стало быть, не в отце.

– Продолжайте, – сказал он директору.

– Французская разведка получила отчаянный призыв о помощи от одного из своих подразделений, находящегося в Хорватии.

– В Хорватии?

– В горах. Подразделение французских горных стрелков обеспечивало охрану места археологических раскопок. Похоже, оно подверглось внезапному нападению. До сих пор все попытки связаться с ним окончились ничем.

Грей не видел, какое это имеет отношение к «Сигме», но раз генерал Меткалф позвонил Пейнтеру, дело было очень серьезным. Генерал Грегори Меткалф возглавлял УППОНИР – Управление перспективного планирования оборонных научно-исследовательских разработок – и являлся непосредственным начальником Пейнтера Кроу. Группа «Сигма» действовала под эгидой УППОНИР и состояла из бывших бойцов сил специального назначения, получивших образование в различных областях науки и техники, что позволяло вести борьбу с высокотехнологичными угрозами безопасности Соединенных Штатов.

– Не понимаю, – пробормотал Грей. – По-моему, этим вопросом, скорее, должны заниматься французские военные. Каким боком это затрагивает «Сигму»?

– Дело в том, что у УППОНИР в этой игре свои ставки. Группа, которую защищали французские горные стрелки, имела интернациональный состав. В частности, в нее входила американская ученая-генетик доктор Лена Крэндолл. Работа, которой она занимается в настоящее время, частично финансируется УППОНИР. Вот почему генерал Меткалф связался с нами: кто-то из «Сигмы» должен отправиться на место и выяснить, что к чему.

«Ну да, а я уже нахожусь практически на месте…» – мысленно вздохнул Пирс.

– Кэт занимается тем, чтобы раздобыть для вас частный самолет, – продолжал Пейнтер. – С ее помощью вы попадете в хорватские горы самое большее часа через два.

Кэт – капитан Кэтрин Брайант – являлась старшим аналитиком «Сигмы» и была правой рукой Кроу. Кроме того, она и ее муж были лучшими друзьями Грея.

– А как насчет Сейхан? – спросил Пирс.

– Кэт предположила, что она тоже отправится с тобой.

Какое-то движение в дверях ванной комнаты заставило Грея обернуться. Его подруга стояла, прислонившись к дверному косяку, обернутая во влажное полотенце – больше на ней ничего не было.

– Куда мы отправляемся? – спросила она, по-видимому, догадавшись, к чему идет разговор.

Грей в очередной раз поразился ее проницательности – мастерству, отточенному до совершенства за те годы, когда Сейхан была наемной убийцей. Даже сейчас в ней оставались потаенные глубины. И тем не менее, несмотря на то что несколько стран по-прежнему разыскивали ее за прошлые преступления, Пирс больше всего на свете хотел, чтобы она была рядом с ним.

И дело было не только в ее умении обращаться с оружием.

Пирс окинул взглядом ее тело, полюбовался ее кожей цвета кофе с молоком. Даже неподвижные, руки и ноги этой женщины излучали в равных долях силу и изящество.

– Похоже, наш маленький отпуск завершается досрочно, – заметил Грей.

Пожав плечами, Сейхан отпустила полотенце, прикрывавшее ее торс.

– Если честно, Париж уже начал мне надоедать.

Она развернулась, демонстрируя изгиб ягодиц.

«А вот это зрелище мне никогда не надоест», – усмехнулся про себя коммандер.

– В качестве дополнительной меры предосторожности, – вновь подал голос Пейнтер, – я собираюсь параллельно вести расследование здесь, в Штатах.

Внимание Пирса снова оказалось полностью приковано к телефону.

– Что вы хотите сказать?

– Проект, которым занималась доктор Крэндолл, ведет Университет Эмори. Я направляю группу в Атланту, чтобы поговорить с коллегой доктора Крэндолл, ее сестрой.

– Сестрой?

– Больше того, сестрой-близнецом, доктором Марией Крэндолл. Похоже, эта работа взята на семейный подряд.

– Чем именно занимались эти сестры?

– Большая часть работ засекречена. В настоящий момент даже Меткалф не знает всех деталей. Мне известно только то, что целью работ было установление происхождения человеческого разума.

«Происхождение человеческого разума?»

Заинтригованный, Грей хотел узнать больше. Но он понимал, что Кроу не выложит все до тех пор, пока не получит полный отчет об исследованиях.

– Кого вы отправляете в Атланту? – спросил Пирс.

– В этом-то все дело… Мне нужен человек, свободно владеющий языком глухонемых.

Грей нахмурился. Он не понимал, для чего может потребоваться этот навык, но раз речь шла об изучении человеческого интеллекта… Пейнтер, несомненно, пошлет самого умного и толкового сотрудника «Сигмы».

– Так кто же летит в Атланту? – повторил Грей.

Директор лишь вздохнул.

– Я думал, она беременна, – растерянно пробормотал Джо Ковальски.

Перед глазами у него все еще стояло взбешенное лицо новенькой женщины-охранника, дежурившей на посту наверху. Он угрюмо шагнул следом за Монком Коккалисом в сердце центра управления «Сигмы».

– И тем не менее никогда нельзя спрашивать у женщины, какой у нее срок, – сказал Монк. – Никогда. Даже если ты уверен, что она вынашивает тройню.

– Всему виной эта проклятая форма, – проворчал Ковальски. – Чертов широкий черный ремень… Я готов был поклясться, что она на сносях!

– Тебе повезло, что она тебя не пристрелила.

А может, и следовало бы…

Ковальски шел по коридору чуть позади Монка, уставившись в потолок. Центральное управление «Сигмы» размещалось под зданием Смитсоновского института в подземном лабиринте бомбоубежищ времен Второй мировой войны. Вернувшись сюда после утренней пробежки по Эспланаде, Ковальски попытался изобразить вежливость, проявив интерес к новой сотруднице. Разумеется, свою роль сыграло и то, что это была хорошенькая девушка с полными губами.

– Ну вот, опять ты сжег все мосты, – с укором произнес Монк.

Его спутник фыркнул, недовольный напоминанием о его последних не слишком завидных любовных похождениях:

– Эта тема уже закрыта.

Пожав плечами, Коккалис провел рукой по своему голому черепу, вероятно, осознав, что шутка зашла слишком далеко. Он был на целую голову ниже Джо и никак не мог рассчитывать на победу в конкурсе красоты. Впрочем, Ковальски тоже прекрасно понимал, что и его достоинства можно по пальцам перечесть. Женщины не раз сравнивали его с обритой наголо обезьяной – и, наверное, они были еще великодушны по отношению к нему.

Впереди, в дверях, ведущих в центр связи «Сигмы», показалась стройная фигура в наглаженном темно-синем мундире.

– Вот вы где! – сказала Кэт Брайант, подходя к мужчинам. – А я как раз направлялась в кабинет директора.

– Так чем же объясняется этот внезапный вызов? – спросил Монк, беря жену за руку.

Ковальски обратил внимание на этот нежный жест, такой свободный и непринужденный. У него в груди разлилась горечь зависти, приправленная искоркой надежды.

«Раз уж этот парень сумел завоевать сердце такой женщины…»

Впрочем, Коккалис компенсировал недостатки своей внешности другими бесчисленными достоинствами. В прошлом он служил в спецназе, свидетельством чего было множество шрамов, а теперь занимал должность криминально-медицинского эксперта. Враги ошибочно судили о нем по его грубой, простоватой внешности, недооценивая его мастерство и острый ум, и горько расплачивались за это.

Как-то раз директор Кроу объяснил Ковальски, что свое название «Сигма» получила по греческой букве «», которой в математике обозначается сумма, поскольку эта организация представляла собой объединение всех человеческих способностей – союз мозга и мышц. Несомненно, это определение полностью подходило Монку Коккалису.

Увидев собственное отражение в стекле закрытой двери, Джо окинул взглядом свою здоровенную тушу, толстую шею и крючковатый нос.

«И какого же черта я здесь делаю?»

За время службы в военно-морском флоте Ковальски так и не смог подняться в звании выше простого матроса. И даже в «Сигме» его «научные» познания заключались исключительно в том, чтобы что-нибудь взрывать – хотя нельзя сказать, что это не доставляло ему удовольствия. Но все-таки в глубине души великан сознавал, что, если придется взвешивать его мозг и мускулы, одна чаша весов перетянет.

– Я предоставлю Пейнтеру самому объяснить вам, почему вас вызвали, – заговорила шедшая впереди Кэт. – Мы сами еще не успели разобраться во всех деталях.

Они остановились перед дверью кабинета директора. Ковальски и Монку было приказано вернуться в «Сигму», когда они во время утренней пробежки огибали мемориальный комплекс Линкольна. Оба были в футболках и спортивных трусах.

Брайант первым провела в кабинет директора своего мужа, предоставив Ковальски замкнуть шествие. Они застали Пейнтера Кроу на своем обычном месте, за заваленным бумагами письменным столом. Директор поднял руку, показывая, что должен закончить разговор по телефону. У него за спиной на трех стенах светились огромные плоские мониторы, на которых были выведены различные карты, текстовая информация и полученное со спутника изображение каких-то гор. Штаб-квартира «Сигмы» была погребена глубоко под землей, и мониторы служили директору окнами в окружающий мир.

Закончив разговаривать по телефону, Пейнтер вынул наушник из уха и встал.

– Спасибо за то, что пришли. Похоже, в этом деле потребуются ваши уникальные способности.

Далее директор рассказал о нападении на французских военных в горах Хорватии, подкрепив свой рассказ демонстрацией топографических карт и полученных в реальном времени изображений со спутников, после чего наконец вкратце поведал об ученых, которых охраняли горные стрелки. На мониторе поочередно появились лица исследователей: геолог-англичанин, палеонтолог-француз, какой-то историк из Ватикана… На последнем снимке была молодая женщина в белом халате. Она улыбалась в объектив, демонстрируя ровные белые зубы, здоровый загар и россыпь веснушек на щеках. Ее длинные темно-русые волосы были забраны в хвост.

Шумно вздохнув, Ковальски одобрительно присвистнул.

Пейнтер не обратил внимания на его реакцию.

– Доктор Лена Крэндолл. Генетик из Университета Эмори, – сообщил он своим сотрудникам. – Работала над проектом, финансируемым УППОНИР.

– Чем именно она занималась? – спросил Монк.

Джо это нисколько не интересовало. Он не мог оторвать взгляда от фотографии.

– Вот на этот вопрос вы и должны будете дать ответ, – сказал Кроу. – Кэт договорилась о том, чтобы вы сегодня же утром вылетели в Атланту, переговорили с сестрой доктора Крэндолл и выяснили, каким образом их исследования в Университете Эмори связаны с археологическими раскопками в Хорватии. Некоторые элементы этой мозаики по-прежнему отсутствуют.

– А что насчет ученых в Хорватии? – спросил Коккалис.

– В настоящий момент туда уже направляются Грей и Сейхан. – Пейнтер оглянулся на Кэт, ожидая от нее подтверждения, и та кивнула. – Я хочу получить подробности об этих исследованиях к тому времени, как они прибудут на место.

Хрустнув костяшками пальцев, Монк обвел взглядом мониторы, впитывая всю информацию и готовясь к заданию. Кроу положил руку ему на плечо.

– Я рассудил, что ты со своими познаниями в области медицины и генетики как никто другой подходишь для разговора с доктором Марией Крэндолл. К вам также присоединится сотрудник Национального научного фонда, специалист, который занимался финансированием работ. – Он повернулся к Ковальски. – Ну, а ты…

Великан нахмурился, недоумевая, какой вклад он сможет внести в это дело, помимо функции телохранителя.

– А ты лучше всех подходишь для общения с подопечным доктора Крэндолл, краеугольным амнем и кульминацией ее исследований, – закончил его начальник.

– Каким это образом? – заинтересовался Джо.

– Потому что ты свободно владеешь языком глухонемых.

Ковальски наморщил лоб, удивленный тем, что директору известны такие подробности. Впрочем, в изучении прошлого их организации не было равных. Поэтому, естественно, «Сигме» было известно о детстве Джо и о том, как он рос в Южном Бронксе, буквально «по другую сторону от железнодорожных путей»[2]. Его дед и бабка эмигрировали из Польши во время войны. Отец открыл небольшую закусочную, но по выходным пропивал почти всю прибыль. А еще у Джо была младшая сестра Анна, страдавшая от синдрома Гольденхара, врожденного заболевания, которое привело к искривлению позвоночника и практически полной потере слуха. После того как их мать погибла под колесами грузовика, за рулем которого сидел пьяный водитель, отец воспринял эту трагедию как основание пить еще больше, и вся забота об Анне легла на юного Джо.

Великан шумно вздохнул, прогоняя тягостные воспоминания о мучениях, физических и эмоциональных, которые пришлось претерпеть его сестре, умершей в возрасте всего одиннадцати лет. Он поймал себя на том, что непроизвольно сунул руку в карман, к припасенной там сигаре. Его пальцы нащупали целлофановую обертку, и внезапно ему нестерпимо захотелось закурить.

– Если честно, я порядком заржавел, – пробормотал Ковальски.

– А я слышал совсем другое, – возразил Пейнтер. – Я слышал, что ты время от времени работаешь волонтером с глухонемыми детьми в больнице Джорджтаунского университета.

Посмотрев на своего товарища, Монк изумленно поднял брови.

Джо мысленно обругал последними словами пытливую дотошность «Сигмы».