Пришельцы. Земля завоеванная (сборник) Злотников Роман
Они опять выпили – и бутылка опустела.
Покосившись на торчащий посреди озера модуль развёртки посадочного плацдарма, прекрасно – не отличишь от настоящего! – стилизованный под Panzerkampfwagen VI, Серега сам вызвался сбегать за второй, благо тут недалеко, а баба Вера ему не откажет. Его предложение восприняли благосклонно: «немец» раз пять повторил слово «шнапс», пока Серега выбирался через камыши к дороге.
Увы, когда он вернулся с новым пузырем, ни дяди Гната, ни Руди-Ганса с его межзвездным танком уже не было. В одиночестве Серега проторчал на сиже до заката, но не поймал ни единой рыбешки.
Чтобы подобраться к озеру, ограждение дороги пришлось временно демонтировать. Зато колесный Т-150, собранный еще в последнюю пятилетку, уверенно скатился по склону и напрямую проделал в камышах проход к сиже.
Ямзовский движок взревел, толстенный трос натянулся и…
И трактор потихоньку, помаленьку пополз обратно через камыши.
Все прошло удивительно быстро, без накладок. Водолаз сразу нашел затонувший танк там, где указал Серега, трос не порвался, трактор не сломался, и даже тракторист был пьян умеренно, а не как всегда, мертвецки. Крановщик, который погрузил «Тигр» на прицеп тягача «Харьковспецтяжтранса», тоже все сделал профессионально, без перекосов, обрывов и прочего, что частенько снимают на камеру мобильника и выкладывают в сеть. Так что Серега только успевал отстегивать за труды по совести.
Но только он вытаскивал из барсетки очередную пачку банкнот, тесть, с которым Серега приехал сюда на «девятке», сразу хватался за сердце. Просто кое-кто заложил свою двушку и ею-то, по сути, расплачивался. Узнав, жена психанула, забрала сына, ушла к родителям. Тесть сказал: «Если не выгорит, я тебя вот этими руками!..» Но задумку назвал перспективной и согласился помочь.
– Да на этой иномарке раскатывать может любой, кто хоть раз тачку водил: руль, вон педаль газа, вон тормоз и сцепление! Да тут даже ручник есть! Да на ней в космосе можно! Вот же делали фашисты! – заявил тесть, откинув круглый командирский люк и заглянув внутрь танка. – И жмур тут. То, что от него осталось. Все честь по чести. Хорошо, гад, сохранился. Как живой.
Нанятые в похоронной конторе спецы – чтобы провести эксгумацию, Серега собрал целую папку бумаг и потратил кучу денег – осторожно извлекли из «Тигра» ничуть не истлевшие – даже ухмыляющиеся – останки Руди Феллера, 1918-го года рождения, Филлинген-Швеннинген. О том, что останки принадлежали именно Руди, свидетельствовал цепочка с жетоном у него на груди.
Но вовсе не жетон убедил родственников Феллера перевести оговоренную сумму на счет Сереги (перевод подтвердила эсэмэска из банка; значит, не зря он связался с ними, не зря они прилетели в Украину, чтобы лично присутствовать при эксгумации). Доисторическая фрау годков около сотни, не меньше, как увидела карманные часики «Langendorf» с дарственной надписью, так руками всплеснула, запричитала что-то по-немецки, расплакалась даже. Как сообщил переводчик, сопровождавший семейку бюргеров, дама эта пообещала своим родственникам, что не помрет, пока не разузнает судьбу ее возлюбленного, ушедшего воевать за Фатерлянд, потому что хочет, чтобы ее похоронили рядом с ним. Теперь же, раз Руди обнаружился, вся семья надеется, что фрау таки выполнит свое обещание, так что вот отдельный презент от благодарных потомков. Переводчик незаметно сунул в карман Сереги плотно набитый купюрами конверт и пообещал, если что, «протекцию в этой и окрестных галактиках»…
– Значит, ты трофейщик, черный следопыт?
Серега вздрогнул услышав за спиной голос бабы Веры.
Он обернулся.
– Да я… Работы не стало, денег нет, а у меня семья, сын… вот я и от безнадеги, да я еще историей всегда увлекался, вот и…
– И много нашакалил? На-ка вот, забыл у меня. – Баба Вера протянула ему миноискатель. В другой руке она держала сорокалитровый молочный бидон с плотно закрывающейся прорезиненной крышкой.
– Вера Дмитриевна, ну почему же сразу «нашакалил»?.. Десятка три неразорвавшихся снарядов и мин нашел. Задолбался милицию вызывать. Уже со взрывотехниками из Балаклеи за руку здороваться начал. Зато такого, чтобы продать, нет ничего, все до меня нашли. А тут, Вера Дмитриевна, вы мне сами рассказали, что, мол, во время войны в этом озере немецкий танк утонул. У командира экипажа, вроде бы, день рождения был, так он с экипажем своим упился шнапсом настолько, что загнал танк в озеро. Все, кроме командира, выплыли. Ну и про дядьку Гната тоже вы мне рассказали. Вот я и…
– Да ладно тебе оправдываться. Хорошее дело сделал. Ганс, хоть издалека, а по своей местной фрау очень скучал, задолбала его уже эта конспирация: ни вправо, ни влево, чтоб никто не заподозрил… А теперь они, считай, опять вместе. Официально, без самоволок и дезертирства. – Баба Вера, низенькая, коренастая, в фиолетовой пуховой куртке, проводила прищуром отъезжающую процессию: микроавтобус «Mercedes Sprinter», в котором едва уместились бюргеры, тягач с «Тигром» (фрау решила, что танк ее покойного мужа станет достойным ему надгробием), подъемный кран и Т-150 в хвосте колонны. – Денег-то много заработал?
– Да какие деньги. – Серега сунул руку в карман, проверил, на месте ли конверт. – Так, расходы только отбить… Ну, прощайте, Вера Дмитриевна.
– До свидания.
Сунув миноискатель в багажник, Серега сел в «девятку» тестя.
Напоследок он оглянулся. С бидоном в руке, баба Вера спускалась по склону к сиже.
В воскресенье работа на участке велась с восхода солнца.
По телефону тесть ругался с поставщиком, который так и не привез, хотя божился, саморезы с обрезиненной шайбой и три ящика «блохи». Вкручивая шуруповертами остатки крепежа, строители занимались кровлей сразу на трех деревянных домиках. Десяток уже готовых апартаментов эдакими гнездами прицепились к холму и уже приняли первых гостей.
Жена с сыном отправились за молоком к «своей» коровке Зирочке, которая целыми днями паслась на заливном лугу перед их недавно купленным домом, так что Серега решил прогуляться к озеру. Тому самому.
Несмотря на раннее время, припекало уже изрядно. Над головой прогудел здоровенный жук-олень.
Держась за поручень, Серега спустился по слегка вибрирующим под его ногами стальным ступенькам. Так ведь удобней, чем скользить по траве и грязи после дождя и росы.
Он вышел к кромке воды. От сижи не осталось и следа. Ни тебе вбитых в илистое дно дубовых стволов, ни ясеневых паллет.
– Я уж думал, Сергей, ты денег ухватил от поклонницы звездных вторженцев, да и с концами…
– Да ты чё, дядь Гнат? Как я мог? – Пройдя по аккуратному лодочному причалу, поставленному вместо сижи, еще пахнущему краской, Серега притормозил у водного велосипеда. На одной из двух сидушек развалился огненно-рыжий мужчина, сменивший мультикам на белую футболку с логотипом стартапа Сереги. – Дядь Гнат, я только о том и думал, как получше дела организовать, как озеро и вообще окрестности лучше перед мировой общественностью представить. Контракты, встречи, реклама в Интернете… Бумажек одних целую кипу оформить надо было! Эх, да что там говорить… Да я не спал почти что все это время, только все решал и решал! Экотуризм – это модно. А местный колорит тут какой! А наша кухня! Рыбалка! Грибы! Зверушки же тут разные, зайчики там, косульки…
– И волки иногда заходят… – поддакнул рыжий.
– Вот я и говорю: тут же места экологически чистые! Воздух!
– Это да… Воздух, угу. – Дядя Гнат хмыкнул, покосившись сначала на трубу цементного завода, что возвышалась над лесом за рекой, а потом на дымы Змеевской ТЭС. – Воздух – это понятно, без фильтров мы все пока не можем надышаться. Вот лет по-вашему через полтораста… Непонятно только, зачем камыш тут по берегу твои работяги под корень выкосили?
– Так в обед восемь «зилков» с песком приедут. Пляж тут будет. Зонтики поставим, кабинки для переодевания. Ты ж сам хотел, чтобы сюда не только мужики приходили, но и дамочки. На пляже летом всегда красивая женщина найдется. А ты, как мы и договорились, будешь заведовать лодочной станцией. Проход пробьем к реке, чтоб можно было тут везде плавать. Можно будет женщин на лодочках катать. Как тебе такое, а?
Дядя Гнат одобрительно поскреб чисто выбритый подбородок и подмигнул Сереге зеленым глазом. На миг его зрачок затянула тончайшая перепонка.
Вечером, когда оглушительно заквакали лягушки, Вера Дмитриевна пришла на причал.
С собой она захватила алюминиевый бидон. Клиентов-то у нее стало больше, так что надо опять заквасить брагу.
Бидон Вера Дмитриевна отдала Гнату. Растопырив жабры и ласты, тот поплыл с ним к центру озера и нырнул к донному роднику, вода в котором такая, что… Отменная вода, только на той воде Вера Дмитриевна и делала свой продукт. Да что продукт! Только ее пила уже столько лет, что признаться страшно, от иной умерла бы на этой дрянной планете, там был генератор ее питательных веществ.
Потяжелевший на сорок килограммов бидон из рук Гната Вера Дмитриевна взяла легко, будто он пустой вообще.
– И все-таки, Верочка, хороший он парень, Сергей наш. Непьющий. Хозяйственник крепкий будет. То, что нам нужно. Не зря мы на него сразу глаз положили. Теперь в наши края люди потянутся. Женщины, дети. То, что надо, Верочка. Конспирация! Война ведь опять скоро, вот-вот война, сириусяне вот-вот попрут… А еще, знаешь, Верочка, он говорит, что когда в городе был, в областном центре, глаз не смыкал, все беспокоился…
– Конечно, не смыкал. Он у меня неделю почти что прожил. Что ж, по-твоему, я за такое время его примитивный мозг не перепрошила? Он бы еще погодил, так и жрать не смог бы, голодом морить себя начал бы, о нас вспоминая, о вложениях в наш укрепрайон беспокоясь. А так – да, отличный парень, кто бы спорил.
Гнат вздохнул.
– Зато он название хорошее для своей фирмы придумал, для стартапа этого… – Он ткнул себя пальцем в грудь, туда, где на футболке было голубым по белому написано «Высота 162», а чуть ниже красовался слоган: «Отдых всем. Мир каждому».
Вера Дмитриевна коснулась предплечья Гната, покрытого мелкой рыбьей чешуей.
– Тебе, мой милый, давно пора на покой. И отпустить уже прошлое. Ради настоящего и будущего.
– Ты сама знаешь, Вера, сколько тут наших, защитников Союза Галактик, в сорок третьем полегло…
– Знаю. И потому рада, что ты смог простить своего «немца». Наши-то с Тау Кита мир давным-давно заключили, Тау Кита в Союзе Галактик уже сколько годков. Щупальце к щупальцу, если что, вместе против сириусян встанем, как один.
Она повернулась, выпустив из ног присоски, плавно поднялась по стальной лестнице и пошла обратно домой. Перед новой войной надо хату подмести и брагу, опять же, успеть заквасить…
– А я – чужой, а я – чужой! Никто не води… – послышалось от озера. Гнат прокашлялся – в горле, небось, запершило, – и продолжил: – Никто не водится со мной!..
В небе над долиной ярко сияли звезды.
Такие далекие.
И такие опасно близкие.
Татьяна Романова
Я буду сильным
1
– Лена, смотри: желтенькая! – Витька радовался, как ребенок. Хотя почему – «как»? Девять лет человеку.
– Брось эту дрянь, – сквозь зубы сказала Лена.
– Я их собираю, – надулся Витька. – А то серые улетят, и ни у кого ничего не останется. А у меня будет коллекция!
Он шмыгнул в подъезд, сжимая карточку в грязной ладошке. Дверь, конечно, не придержал – правильно, пусть ворчливая старшая сестра сама справляется.
Лена ввалилась в темную прихожую. Поставила у двери две пятилитровые бутыли – в дома воду не подавали уже третий день, но уличные колонки еще работали – и с наслаждением растянулась прямо на холодном полу.
– Пришла? – Егор выглянул из комнаты. – Ну, слава богу. Я уже волноваться начал!
– Ты же у нас мужик, сам бы и сходил за водой, – вяло огрызнулась Лена. – И никаких тебе волнений.
– Доча, я ведь спину сорвал вчера, – беспомощно заморгал он.
Лену передернуло. Ей до скрежета зубовного не нравилось, когда Егор называл ее дочей. Ну да, он ее родной отец, тут не отвертишься, – но можно хотя бы не напоминать об этом лишний раз?
– Почему Витька на улице бегает? Я же тебе сказала – не выпускай его.
– Я за ним с балкона следил.
– Толку с твоей слежки…
– Не ругайтесь! – крикнул Витька с кухни. – Лен, иди сюда, я карточки покажу!
Вживую серых никто не видел, хотя Витька и утверждал, что заметил одного во дворе школы и еще двоих – у Лены под кроватью. Зато эти чертовы карточки валялись повсюду. Яркие, сделанные из тонкого пористого материала – инструкция по поведению для землян, испытавших побочные эффекты первого контакта.
Стилизованный человечек стоял на коленях, изображая страдание. На розовом тельце чернели бесформенные пятна. На следующей картинке он, забросив за плечи рюкзак, жизнерадостно шпарил к летающей тарелке (да-да, классической тарелке, la блюдце на ножках), стоящей на вершине холма. На третьей – получал из рук инопланетянина пробирку с лекарством. На четвертой – радостно шагал домой, насвистывая мелодию.
Эта картинка – счастливая, как Витя ее называл, – попадалась чаще всего. Но были и другие.
Человечек стоял в просторном белом зале, но инопланетянин сокрушенно разводил руками. Другой серый указывал на полки с пустыми пробирками. На следующей человечек (глазки-крестики, рука прижата к сердцу) валялся на земле в луже крови.
Серые действительно привезли с собой заразу, от которой люди покрывались черными пятнами и начинали медленно гнить заживо. Ну, по крайней мере, так утверждала квартирная хозяйка, тетя Оля. Лена и сама не раз видела зараженных, уныло бредущих куда-то (к тарелке, наверное, куда же еще?) по запыленным улицам. Конечно, связываться с ними, чтобы разузнать подробности, желания не было.
Нарочно или нечаянно серые это сделали, Лена не знала, да и знать не хотела. В любом случае, их жест доброй воли – берите наше лекарство, если, конечно, успеете – выглядел гадким и показушным.
– Катя говорит, есть еще какие-то с фиолетовыми полями, – Витька сложил карточки обратно в банку из-под кофе. – Говорит, видела там, за гаражами. Может, и врет. Но надо же проверить! Папа пообещал, что завтра со мной пойдет. Ты не волнуйся, он меня защитит, если что.
Егор? Защитит? Это жалкое существо, которое с начала вторжения нос на улицу высунуть боится? Но ссориться с братом не хотелось.
– Купаться иди, коллекционер, – поморщилась Лена. – Зря я, что ли, воду тащила?
2
Еще несколько лет назад, когда мама была жива, Лена услышала от кого-то байку о том, как в тридцать восьмом году люди приняли радиопостановку «Войны миров» за чистую монету. В две тысячи шестнадцатом все было наоборот. Многие, как и Лена, увидев по местному телевидению первый и единственный репортаж о приземлении корабля пришельцев, только пожали плечами – совсем беда у журналистов с чувством юмора – и переключились на другой канал.
Утром в новостях не было уже ни слова об инопланетянах у Черного Лога. Потому что и самих новостей не было. Какой канал ни включи, на экране мельтешила серо-черная рябь, телефоны не работали. То, что началось в Артемьевске, правильнее всего было бы назвать паникой – если только это короткое слово способно вместить душный августовский полдень, запах пыли и бензина, детский плач, звон бьющихся стекол, бесконечные слухи о том, что военные высаживают людей из машин на выезде из города и увозят не пойми куда; что инопланетяне уже добрались до частного сектора; что надо бежать, прятаться, вооружаться, организовываться, – делать ну хоть что-то…
Ближе к полудню по радио объявили приказ об эвакуации. Люди, волоча за собой баулы с вещами, потянулись к остановкам, где их поджидали автобусы с черными номерными знаками и молчаливые парни в форме. Тогда можно было бы уехать – если бы Егор не был Егором. Он бубнил что-то про опасность поспешных решений, утверждал с непонятной уверенностью, что людей наверняка везут в фильтрационные лагеря, что город оцепили и никто не собирается выпускать свидетелей вторжения во внешний мир. Перепуганный Витька наотрез отказался уходить из квартиры – ну еще бы, разве папа может ошибаться! – а у Лены не хватило сил настоять на своем. А потом стало поздно. Автобусы, уехавшие девятнадцатого августа в город, само собой, не вернулись. Можно было бы, конечно, угнать машину и проверить, насколько правдивы все эти слухи об оцеплении, – если бы Егор умел водить.
Утром следующего дня на улицах появились эти проклятые карточки. Тетя Оля, вернувшись от соседки, трагическим шепотом сообщила, что в пригороде полным-полно зараженных – точь-в-точь как на картинках. Егор мрачно и торжественно заявил, что теперь-то власти уж точно никого не выпустят ни из города, ни из лагерей (дались они ему!): кому нужна эпидемия инопланетной чумы?
В общем, черт его знает, повезло ли тем, кто успел удрать из Артемьевска. Зато те, кто остался, уж точно не скучали – уже вечером первого дня Лена наблюдала с балкона, как грабят магазинчик бытовой техники напротив. Конечно, во всем виноваты были серые, – вот только витрину разбивали не они, а обычные люди: дядя Паша с первого этажа, медсестра из детской поликлиники… Знакомых лиц было много: городок-то маленький, и тридцати тысяч жителей не наберется. Люди как с цепи сорвались – орали, матерились, дрались за дармовые йогуртницы и хлебопечки.
Тогда это показалось Лене смешным. А надо было испугаться.
– Вить! – Лена постучала в дверь ванной. – Ты там скоро?
Лязгнула щеколда. Витька, пряча глаза, как нашкодивший котенок, шмыгнул было в коридор, но Лена преградила ему путь.
– Все нормально?
Он ссутулился. И прошептал еле слышно:
– Я заразился.
– Вить, не смешно. Правда.
– Вот, – он задрал футболку.
На загорелой коже проступили сине-багровые пятна.
– Как на карточках, – всхлипнул он. И заревел, уткнувшись Лене в живот.
Лена рассеянно гладила его по волосам – и понимала, что нужно что-то сказать. Что-то важное и ободряющее. Но слова не шли на язык, как и полгода назад, когда они, обнявшись, сидели под дверью маминой палаты, и старенькая медсестра, смаргивая слезы, все пыталась узнать у «бедных детонек» телефон кого-нибудь из взрослых родственников. А Лена знала только, что отец, с которым мама давным-давно развелась, живет где-то на юге…
Ничего. Тогда они справились. И сейчас справятся.
Надо идти в Черный Лог. Взять у серых лекарство. Это недалеко, она за день дойдет – только вот кто позаботится о Витьке?
Лена обернулась, почувствовав на себе чей-то взгляд. Тетя Оля стояла в коридоре, скрестив руки на груди.
– Заразные? – сказала она сквозь зубы. – Пошли вон отсюда.
3
– Да как тебя угораздило, старик? – беспомощно спросил Егор. Уже в который раз.
Они спрятались от жары и людей в разграбленном киоске на бывшей остановке автобуса. Лена рылась в выпотрошенных ящиках, пытаясь найти хоть что-то полезное – добрейшая тетя Оля не позволила им даже вещи толком собрать, а Егор, конечно же, и не думал ей перечить. Нет, они и так не остались бы в квартире – но можно же было по-человечески попрощаться, а не вышвыривать их за дверь? Витьке и так несладко.
– Пап, так мы к серым пойдем за лекарством? – Витька поднял покрасневшие глаза. – И они нас в корабль пустят? Здорово было бы.
– Ага, к серым, – потерянно забормотал Егор. – В корабль.
Жалкое существо. Вот за что Витька его любит?
Щелкнул взводимый курок. Лена обернулась. На пороге замер чумазый мальчишка с пистолетом в руке.
– Рюкзак на пол, и валите, – буркнул он, стараясь выглядеть как можно свирепее. Это было бы даже забавно – вот только пистолет, кажется, был настоящим.
– Да-да, – закивал Егор, прижимая к себе перепуганного Витьку. – Уже уходим.
– Но там мои вещи! – возмутилась Лена.
– Доча, пойдем! У него же оружие!
Лена швырнула рюкзак под ноги мальчишке. И зашагала по улице, скрежеща зубами от злости. Он даже не попытался помешать этому упыренку! Трус несчастный!
Конечно, во всем виноваты были серые. Но злилась она сейчас не на них.
4
На ночлег они расположились в одной из брошенных квартир. Прошли мало, даже до центра города не успели добраться: Витька устал и натер ноги, а Егор шарахался от каждой тени.
Витька задремал прямо на полу. Ветер, прорвавшийся сквозь разбитое стекло балконной двери, шевелил рыжие кудряшки. Из ладошки выпала карточка – может, та самая, которую он подобрал утром.
– Ты спи, доча, – Егор заглянул в комнату. – Я посторожу.
В руке он сжимал кухонный нож. Воитель хренов. Мучительно захотелось сказать ему что-то злое и обидное, – но спать все-таки хотелось сильнее.
Лена открыла глаза. Уже светало.
Осторожно ступая, чтобы не разбудить Витьку, она вышла в прихожую – и выругалась. Из приоткрытой входной двери тянуло сырым подъездным запахом. А Егор, зараза, дрых в кресле, как ни в чем не бывало. Да их за ночь десять раз могли прирезать или что похуже!
Она потянулась к замку – и застыла, глядя на свою руку. Даже в полумраке прихожей были видны багровые символы, въевшиеся в кожу предплечья.
Это были не бесформенные пятна, проступавшие на коже зараженных, а четкие аккуратные знаки, похожие на буквы или цифры. Номер. Порядковый номер. Как в концлагере.
Слезы бессильной ярости покатились по щекам. Значит, им этого мало. Мало того, что Витя умирает, а она даже не знает, сколько времени есть, чтобы его спасти. Того, во что превратился этот город и его жители. Нет, им еще надо всех заклеймить, как скот!
– Лен, у тебя тоже такая татуировка на руке? – хриплым со сна голосом спросил Витька. – У папы есть! Прикольно, да? И она в темноте светится!
Она обернулась, торопливо смахнув слезы. Витька – такой маленький – сидел на диване, кутаясь в одеяло. Под глазами залегли темные круги.
– Ты как? – спросила она нерешительно. – Тебе больно?
– Не-а. Лен, а я сон видел. Про серых. Будто бы их там, на той планете, очень-очень обижали, и они прилетели к нам за помощью.
– Да пошли они, – огрызнулась Лена. – Чудная у них манера просить о помощи, тебе не кажется?
Витька зябко поежился. Точно. Надо дверь закрыть.
Лена выглянула в коридор и чуть не рассмеялась: похоже, за ночь тут перебывал весь город. У двери стоял ее рюкзак. На боковом кармане темнело плохо замытое бурое пятно. Она заглянула внутрь – все вещи, пусть и скомканные, были на месте, даже ворох сотенных купюр.
– О, рюкзак вернулся? – Егор подошел так незаметно, что Лена вздрогнула. – Ну вот. А ты переживала.
– Ага, – рассеянно откликнулась она. Что-то здесь было не так, – хотя, черт возьми, все было не так!
– Тогда собирайся, и пойдем, пока не жарко.
5
Сколько раз Лена ходила по этим улицам за полгода жизни в Артемьевске? Со стороны могло, наверное, показаться, что ничего не изменилось. Все те же чахлые палисадники, кирпичные параллелепипеды хрущовок, та же пыль, жара и суховей. Разве что людей на улице нет – ну так и неудивительно, что им тут делать в такое пекло?
Дьявол, как всегда, прятался в деталях. Кровавое пятно на асфальте, цепочка темных капель, тянущаяся к подъезду. Запах гари. Осколки стекол, впивающиеся в подошвы кед.
– Пить хочу, – захныкал Витька.
На нем был старый свитер сестры, чтобы прохожие не заметили пятна. Так-то зараженных старались избегать, но, если верить рассказам тети Оли, не гнушались порой и забить до смерти – так ведь спокойнее…
Тишину прорезал крик. На той стороне улицы осколки стекла брызнули в пожухлую траву, что-то гулко шлепнулось об асфальт. Наверху, в квартире, кто-то истошно завизжал.
– Не смотри, – Лена притянула к себе Витьку.
Егор вдруг резко остановился. Обернулся, приложил палец к губам.
– Серые! – выдохнул Витька.
Они стояли у дороги в тени старого платана и жадно, неотрывно смотрели на неподвижное тело. Их было двое. Невысокие, сутулые, с серой пористой кожей, водянистыми бесцветными глазами без век и ресниц.
Ничего, похожего на оружие, у пришельцев не было. Да что там оружие – Лена даже не смогла бы сказать, есть ли на них одежда, или эти ороговевшие запыленные чешуйки – их кожа.
До них было пять шагов, не больше.
– Они нам нужны, – прошептал Егор одними губами. Наклонился, подобрал отколовшийся кусок бордюра, взвесил в ладони. Лена кивнула. Высвободила пальцы из Витькиной ладошки, осторожно, не сводя глаз с замерших серых, вытащила из джинсов ремень, свернула петлей.
Они подошли к пришельцам – так близко, что можно было разглядеть трещинки на сизой коже. Переглянулись.
Камень опустился на лысую голову серого – и тот беззвучно осел на асфальт. Лена набросила ремень на шею второго и дернула свободный конец на себя, затягивая петлю. Инопланетянин вскинул было тонкие руки, но захрипел от боли и замер, опустив голову.
Что, так просто?
Отец отшвырнул камень, измазанный в чем-то белесом. Неожиданно ловким движением подхватил обмякшего серого с земли и перебросил, как овцу, через плечо.
– Идем, – обернулся он ко второму. А тот и не пытался убежать. Покорно побрел за Леной, как собачка на поводке.
В подсобке гастронома было душно и тесно. И воняло. Не так, конечно, как в торговом зале, где все, что не успели вынести, догнивало в бесполезных холодильниках – но все же.
Серый, привязанный к стулу, равнодушно смотрел на них. Его товарищ валялся в углу на груде тряпья и полиэтилена. По-хорошему, надо было бы связать обоих, но от каждого прикосновения к ноздреватой коже к горлу Лены подкатывала тошнота.
Егор поднес к лицу серого карточку. Ткнул пальцем в картинку.
– Нам нужно это. Лекарство. Ясно?
Молчание. Ну а чего ждать от этих тварей? Что он сейчас возьмет и заговорит по-русски?
– Лекарство. Mdecine. Cure, – повторил Егор. – Ты должен пойти и принести нам его. Чтобы с твоим другом не случилось ничего плохого.
Серый посмотрел на товарища. Полупрозрачные веки на секунду заволокли глаза.
– Ты ведь меня понимаешь, – отец разминал кулаки. – Раз у тебя хватило мозгов, чтобы долететь сюда, то должно хватить и на это. Ты приносишь нам лекарство. Или я его убью.
Егор пнул сероватое тельце. Вроде и несильно – но пришелец зашевелился и тоненько, по-щенячьи, заскулил.
– Так понятнее?
Серый помотал головой. Чуть сощурился.
– О как, – Егор облизнул губы. – Ладно…
Удар. Еще удар. Серый выл, но даже не пытался защититься.
– Лекарство, – отец отбросил со лба прилипшие волосы. – Или мне продолжать?
Ремень лопнул. Пряжка сверкнула в воздухе и ударила Егора по лицу.
Освободившийся серый вскочил на ноги. Замер, чуть покачиваясь.
– Ну что, ублюдок? – заорал отец, держась за рассеченную щеку. – Что? Ну, ударь меня, раз такой смелый!
Кулак с чавканьем воткнулся в серую кожу. В горле пришельца что-то заклекотало, голова откинулась назад.
– Пап, не надо! – крикнул Витька. – Он же не может ответить! Не бей его!
Серый выл – тоненько, на одной ноте. Разорванная кожа сочилась белесой слизью.
Егор улыбнулся – широко и радостно. И наотмашь ударил дрожащего пришельца.
Второй вскочил и, нелепо наклонив голову, бросился наперерез отцу. Замер, будто наткнувшись на невидимую стену, и забился в судорогах. Длинные пальцы скребли по полу, оставляя мутные разводы.
– А, так вы у нас хорошие мальчики, и вам нельзя драться?
Лена не выдержала. Схватила за руку плачущего Витьку и поволокла его в зал, туда, где гнилое мясо и полчища мух, но все равно легче дышать, чем в подсобке. Посадила Витьку на колени, зажала ему ладонями уши.
Серый что-то кричал. Кажется, по-русски.
Отец смеялся.
Потом стало тихо.
Егор вышел, на ходу прикуривая сигарету. Уселся на пол рядом с Леной. Втянул едкий дым. Руки по локоть были в белой слизи.
– Зачем? – прошептала Лена.
– А они нас жалеют? – спокойно спросил Егор. – Мы для них – забавные зверушки, вроде того. А зверушки кусаются.
– Они же даже сдачи дать не могли! – яростно всхлипнул Витька. – Это – подло!
Отец повернулся к нему. Лена словно в первый раз увидела, какие у нго глаза – холодные, льдистые.
– Это – жизнь, – грязный палец стряхнул пепел. – Идем… пацифисты.
6
Эта квартира была похожа на предыдущую. Скорее всего, там были обои другого цвета, может быть – больше комнат, но разве это было важно?
Она была такой же пустой. Брошенной. Неживой.
Как и все в этом несчастном городке.
Витька уснул не сразу. Даже во сне он продолжал всхлипывать.
Лена сидела в кресле и бездумно нажимала кнопки на пульте от телевизора. Экран оставался черным. Но так было спокойнее.
Цифра «6» – полустершаяся, почти незаметная в темноте. Напротив – единица, криво подрисованная замазкой.
Лене было шесть лет, когда родители развелись. Витьке – год.
RW. Кнопка обратной перемотки.
– Ма-ам, папа скоро придет?
– Не знаю. Иди спать.
Вот ведь странная. Когда он дома, она плачет. Когда его нет – плачет еще больше.
Заскрежетал ключ в замке. Мама побледнела.
– Елена, быстро в кровать!
FW. Несколько месяцев вперед.
…Лена сидела, завернувшись в одеяло, и слушала, как ругаются за стенкой родители. Точнее, ругалась мама – папа был в отличном настроении.
– Светик, мне ведь тоже нужно отдыхать. Ну, съездил я на дачу, такой вот я злодей. Что ты опять напридумывала? Я люблю ребят. И тебя.
– Любишь? – закричала мама – так, что захныкал проснувшийся Витька. – Любишь? Они опять придут и будут спрашивать, где ты был. И что я им скажу?
Читать бесплатно другие книги:
