Злючка Смолл Бертрис

Пролог. Шотландия. Весна 1483 года

— Клянусь телом Христовым! — бушевал Тэвис Стюарт, чернобровый граф Данмор. — Клянусь телом Христовым и слезами его благословенной матери Марии, пролитыми на холме Кальварии, я отомщу!

Он стоял среди дымящихся руин Калкерн-Хауса, вдыхая едкий, удушливый запах смерти. Падал мелкий дождь; влажность еще больше усиливала омерзительное зловоние.

— Она навлекла это на свою голову! На всех нас! — угрюмо сказал Роберт Хэмилтон, молодой лэрд Калкерна.

Юноша едва не плакал. За последние три года он потерял мать, умершую от послеродовой горячки, и отца, погибшего в нескончаемых пограничных стычках. Дом — последнее, что у него было, и вот теперь все пошло прахом. Как уберечь и защитить младших сестер и брата? Как просить руки порядочной девушки из хорошей семьи, ведь ее даже некуда привести. Не осталось ничего. И почему? Из-за его старшей сестры, прекрасной Юфимии, этой развратной сучки с темно-рыжими волосами и ярко-синими глазами, с ее веселым смехом и издевательской усмешкой. Из-за Юфимии, гнусной шлюхи! Тэвису Стюарту давно пора узнать правду: знай граф, что честь Юфимии Хэмилтон — давно уже пустой звук, не стал бы искать отмщения.

— Робби, пожалуйста!

Одиннадцатилетняя Маргарет Хэмилтон осторожно прикоснулась к руке брата, словно прочитав его опасные мысли, ощутив безрассудную ярость, охватившую все его существо.

— Юфимия мертва… и конец ее был так страшен, что худшей кары нельзя пожелать никому.

Девочку затрясло так сильно, что даже зубы застучали;

— Д-до с-смертн-ного ч-часа б-буду слышать эт-ти к-крики.

Лэрд нежно обнял сестру за плечи, но голос по-прежнему звучал жестко, отрывисто. Сколько горечи было в его словах!

— Юфимия — виновница всего, Мег, и не имеет смысла отрицать это. Она привела сюда англичан, и видишь, как дорого обошлась нам ее глупая ревность. Она не подумала о нас — ни о тебе, ни обо мне, ни о Мэри и Джорди! Из-за нее всех могли убить. Пусть ее черная душа вечно горит в адском огне!

Граф Данмор мрачно уставился на лэрда из-под густых бровей темно-зелеными, заледеневшими от гнева глазами. Ему было двадцать семь, а Роберту — всего лишь пятнадцать, и, хотя юноша довольно высок для своего возраста, граф был почти на полголовы выше.

— Вижу, ты скор на пустые обвинения, но не очень-то спешишь рассказать правду, — обманчиво мягко начал Тэвис Стюарт. — Объяснишь все, и сейчас же, иначе. Господь мне свидетель, прикончу тебя на месте.

Рука его потянулась к усыпанной драгоценными камнями рукоятке кинжала.

— Не-е-е-ет!!!

Маргарет Хэмилтон вырвалась из объятий брата и, побелев, бросилась между мужчинами, протягивая худенькие ручонки, словно этим могла предотвратить кровавый поединок: пальцы Роберта тоже мгновенно сжали рукоятку клинка.

— Неужели недостаточно смертей? — разрыдалась она. — Неужели мужчины способны только на это? Убийство, грабежи и насилие?

Девочка вытерла горячие слезы, размазав по щекам сажу.

Суровые жители приграничных земель стыдливо отводили глаза, вспоминая другие набеги, дымящиеся руины, плачущих женщин, и снова все как один испытывали угрызения совести при виде этой милой девочки с мокрым от слез личиком. Она выглядела такой беспомощной и беззащитной… совсем как те, завоеванные и покоренные. Печально, когда столь юные вынуждены страдать так ужасно… но не она первая…

Однако лицо графа Дан мора оставалось непроницаемым ни малейшего признака того, что он смягчился.

— Пойдемте, мистрисс Мег, идем со мной, девушка.

Пожилая служанка, обняв девочку за плечи, осторожно потянула ее за собой. Мег оглянулась на соперников, но, словно не в силах вынести этого зрелища, взглянула на Мэри, шестилетнюю сестренку, и трехлетнего брата Джорди, прижавшихся к коленям старой служанки. Охваченная непреодолимым материнским чувством, девочка тут же решила, что Роб и граф должны сами решать свои проблемы, а она… она так нужна малышам. Мег поспешила к детям.

— Правду, Роб! Мне нужна правда и немедленно! — прорычал граф.

— Юфимия была шлюхой, милорд, — начал лэрд и тут же пошатнулся от сильного удара в челюсть, но, сжав зубы, продолжил:

— Прирожденной шлюхой, хотя прекрасно скрывала это или считала, что скрывает. Многие знали, хотя никто не осмеливался сказать это вслух.

— Я не знал, — угрюмо проворчал Тэвис Стюарт.

— Вы были безразличны к моей сестре, — спокойно ответил Роберт Хэмилтон. — Вам нужна была жена. Юфимия подходила во всех отношениях, потому что наши земли граничили с вашими, а кроме того, она была красива. Больше вы ничего не желали знать, милорд, а сестра моя, крайне честолюбивая особа, мечтала о выгодном браке и, возможно, была бы верной женой… если бы вы устраивали ее в постели, ибо страсть, горевшая в ней, была ненасытной. Юфимия спала с мужчинами, не смевшими болтать об этом из страха наказания.

Юноша печально вздохнул.

— В прошлом году, однако, сестра, помоги ей Боже, влюбилась в англичанина по имени сэр Джаспер Кин. Они прекрасно подходили друг другу — англичанин был таким же безрассудным и бесшабашным, как Юфимия. Они встретились во время прогулки верхом. Хотя сестра знала, что ездить одной опасно, она никогда никого не брала с собой. Даже отец не мог с ней сладить! Юфимия с ума сходила по своему англичанину.

На все была готова ради него.

Когда она узнала, что Кин встречается с другой девушкой из приграничных земель, стала следить за ним, пока не проведала, где живет соперница, и подожгла ее дом; Люди едва успели выскочить из дома.

Сэр Джаспер, как мне сказали, посчитал выходку сестры весьма забавной, хотя избил ее до полусмерти. Она сама показывала эти синяки и гордилась ими, словно знаками отличия.

Считала, что, раз он бьет ее, значит, любит. — Роберт Хэмилтон покачал головой. — Сестра думала, что этот ублюдок на ней женится. Она искренне любила сэра Джаспера и не хотела верить, когда тот объявил, что возьмет в жены только богатую девушку из приличной семьи и хорошо воспитанную, а не рыжеволосую шотландскую шлюху, да к тому же нищую! Юфимия только смеялась, пересказывая эти слова. Она ни секунды не думала, что англичанин женится на другой, и считала, что тот просто дразнит ее, чтобы вызвать ревность. Сначала сестра не придала значения его речам, но потом испугалась: а вдруг сэр Джаспер говорит серьезно, и хотя боялась признаться в этом даже мне, начала допытываться, где тот бывает, ревновать к соперницам, которых, как я узнал, было несколько — англичанин оказался таким же ненасытным, как и она сама. Женщин тянуло к нему, как мух к горшку с медом. В этот момент появился ты, Тэвис, — продолжал лэрд, — и попросил руки Юфимии. Бог видит, ты мог бы найти лучшую жену, чем моя сестра, но, как я понимаю, не хотел проволочек и долгого ухаживания, на что пришлось бы неминуемо пойти, реши ты жениться на богатой наследнице. Тебе были нужны жена и сыновья, Я должен был отказать вам, милорд, потому что хорошо знал сестру, ибо она почему-то относилась ко мне лучше, чем к остальным родственникам — от них она всегда держалась особняком.

Плечи юноши безнадежно опустились. Он долго молчал — в ледяном воздухе слышались лишь вой ветра да плач уцелевших обитателей Калкерн-Хауса.

Граф почувствовал мимолетную жалость к молодому лэрду, но желание услышать всю историю, так близко касавшуюся его, перевесило.

— Досказывай, парень, — Спокойно сказал он. — Мне нужно знать все, Роб.

Лэрд вновь глубоко вздохнул:

— Юфимия не позволила бы мне отказать вам, милорд. Поклялась, что, если брак состоится, она будет хорошей женой, но, по правде говоря, ей не терпелось похвастаться своей удачей перед любовником и вызвать его зависть — сэр Джаспер был всего-навсего простым рыцарем.

Как радовалась Юфимия, что может отплатить ему! Заявила, пусть сэр Джаспер убирается к своей избраннице, если, конечно, сумеет найти такую, которая согласится стать его женой, зато она, Юфимия Хэмилтон, несмотря на скромное приданое, будет графиней, супругой сводного брата короля. Теперь, когда я думаю обо всем этом, понимаю, что сестра призналась мне во всем, потому что боялась вести опасную игру с опасным человеком.

Сэр Джаспер сказал, что увезет ее в Англию и подарит дом.

Юфимия ответила, что устала быть его любовницей и не желает публичного позора. Пусть либо женится на ней, либо между ними все кончено. Несколько недель назад сестра решила порвать с любовником и объявила всем, что предпочтет быть женой — если не его, то вашей. Она была упряма, моя сестра, но разрыв с англичанином глубоко ранил ее. У Юфимии все это время было ужасное настроение, и она постоянно плакала.

Глаза Роберта Хэмилтона затуманились. Тяжелые воспоминания терзали душу. Он вновь услышал топот копыт на улице, звяканье уздечек, зловещий гул голосов, предвещавших беду.

Подбежав к окну библиотеки, Роберт заметил множество людей в свете дымящихся факелов. Пламя высоко взметнулось, подхваченное поднявшимся ветром, тени причудливо перебегали с всадника на всадника. Юный лэрд заметил, что ни на одном не было пледа. Англичане.

— Господи Боже, — тихо прошептал он, боясь худшего, хотя всем сердцем надеясь на лучшее. Калкерн-Хаус был, раньше охотничьим домиком, и лишь позже там обосновалась семья Хэмилтонов; здание никогда не укрепляли, хотя оно находилось в опасной близости от границы.

Послышался громкий стук в дверь. Сбежав вниз, Роберт велел слугам спрятаться и взять с собой младших Хэмилтонов. Холл, как па волшебству, опустел, пришлось самому распахнуть тяжелую дубовую дверь. Роберт очутился лицом к лицу с красавцем англичанином, хотя, если присмотреться, в лице его было что-то неприятное. Незнакомец быстро переступил порог.

— Я сэр Джаспер Кин и хотел бы поговорить с мистрисс Юфимией, особенно когда узнаете, какой тяжелый путь пришлось проделать мне и моим спутникам.

Роберт Хэмилтон горько рассмеялся:

— Конечно, не в моих силах отказать вам, милорд, — не в том я положении, однако согласитесь, вряд ли в такой поздний час приходят с честными намерениями.

Англичанин покраснел, но ничего не успел ответить: на верхней площадке появилась Юфимия Хэмилтон.

— Как посмел ты явиться сюда! — прошипела она сэру Джасперу. — Немедленно убирайтесь, милорд.

И, повернувшись, исчезла в темной глубине дома.

Кин метнулся к лестнице, но голос лэрда остановил его:

— Милорд! Я не позволю, чтобы постыдные отношения между вами и сестрой сделались публичным достоянием! Разрешите проводить вас в библиотеку, а потом я пошлю за Юфимией.

Прошу помнить, что вы находитесь в моем доме!

Англичанин кивнул.

— Моим людям, надеюсь, будет позволено войти в дом, сэр?

— Вам здесь не грозит никакая опасность, сэр Джаспер, — сухо ответил лэрд. — Я открою замки, чтобы доказать свою добрую волю, но ваши люди останутся за порогом.

— Хорошо, — согласился сэр Джаспер.

Распахнув дверь, Роберт Хэмилтон объявил собравшимся:

— Ваш хозяин просит вас подождать здесь.

Вернувшись к незваному гостю, он повел его наверх, в библиотеку.

— Выпейте вина, милорд, а я пойду за сестрой.

Подождав, пока сэр Джаспер усядется, Роберт поднялся на третий этаж, где находились спальни. В верхнем холле он наткнулся на Уну, нянюшку малышей.

— Тот, кто приходит с целой армией вооруженных до зубов слуг, — недобрый человек, — спокойно заметила она.

— Да, — кивнул Роберт. — Постарайся увести детей и, если кто-то из слуг не успел спрятаться, прикажи сделать это, пока еще не поздно. Нам нужно во что бы то ни стало уцелеть, старушка, — опасность слишком велика. Просить помощи у графа нет времени.

Оставив служанку, лэрд подошел к комнате сестры, не постучав, вошел и увидел Юфимию — раскрасневшуюся, возбужденную, взволнованную, как девушка перед первым свиданием. Роберт поразился: как столь своевольное и эгоистичное создание может быть таким прекрасным! Сапфирово-синие глаза казались почти черными. Брат заметил, что она успела надеть лучшее платье — темно-зеленое, шелковое, с вышитым жемчугом лифом.

— Он пришел, Роб! — воскликнула Юфимия. — Я так и знала!

— Не будь дурой, — грубо оборвал молодой лэрд. — Явись сюда англичанин, чтобы просить твоей руки, сначала обратился бы ко мне, как полагается. В твоем согласии, сестрица, он, конечно, уверен.

Юфимия Хэмилтон нахмурилась.

— Ты прав, — неохотно согласилась она, словно не желая признать правдивость слов брата. Глаза ее гневно блеснули. — Будь он проклят, Роберт, — пробормотала женщина, едва не плача. — Пусть дьявол заберет его черную душу! Выгони его!

— Легче сказать, чем сделать, — спокойно возразил Роберт Хэмилтон. — Только ты можешь добиться этого.

— Не желаю его видеть! — капризно заявила сестра.

Лэрд грубо схватил сестру за руку и голосом, таким резким, что глаза ее расширились от изумления, приказал:

— Конечно, я намного младше тебя, сестрица, но глава семейства — не ты. Поэтому, будь добра, подчиняйся! Ты втравила нас в беду из-за собственного бесстыдства и, клянусь Богом, уладишь все сама, пока граф не услышал обо всем! Поняла, Юфимия?

— Да, — прошептала она.

— Тогда иди, поговори со своим любовником. Он ждет в библиотеке.

— Не пойдешь со мной?

— Только если сама захочешь, сестрица.

Юфимия отрицательно покачала головой.

— Тогда причешись и иди, пока его люди не начали красть скот.

— Ему нравится, когда мои волосы распущены, Роб. Лучше я оставлю все как есть, может, он смягчится, — прошептала Юфимия и поспешно вышла из комнаты.

Лэрд быстро отправился в свою спальню и запер дверь.

Подойдя к камину, он надавил на скрытую в резной панели пружину. Доска со скрипом отошла, открыв винтовую лестницу. Роберт хорошо знал дорогу и не нуждался в факеле. Спустившись по лестнице, он на цыпочках подошел к крохотному глазку, искусно скрытому в стене, приник к нему и стал наблюдать.

Дверь библиотеки открылась.

Юфимия переступила порог. Сэр Джаспер Кин, уверенно устремившись к ней, сжал ее в объятиях и стал неистово целовать. Но любовница нетерпеливо оттолкнула его:

— Не прикасайся ко мне! Ты просто отвратителен, Джаспер, — холодно отрезала она.

— А ты пленила меня, приграничная сучка, — ответил Кин.

— Зачем ты здесь?! Брат и так сердится на меня, и, кроме того, твои наемники насмерть перепугали малышей.

— Ты знаешь, почему я приехал, Юфимия? За тобой! О твоей помолвке еще не объявлено официально, поэтому ничего не случится, если ты сейчас откажешься. Знаешь, я люблю тебя… по крайней мере насколько могу любить женщину, — быстро поправился он.

— Значит, просишь быть твоей женой, Джаспер? — Юфимии Хэмилтон каким-то образом удалось скрыть волнение, хотя голос слегка дрожал.

Сэр Джаспер Кин вновь сжал женщину в объятиях, осыпая бешеными поцелуями. Рука скользнула в вырез платья, погладила пышную грудь, пальцы перекатывали сосок, пока он не отвердел и не вытянулся, что лучше всяких слов говорило о страстном желании. На какую-то долю секунды Юфимия обмякла в руках любовника, наслаждаясь столь очевидной страстью, но тут же застыла, когда он тихо сказал, едва прикасаясь языком к мочке ее уха:

— Ты знаешь мое решение, крошка. Придется жениться на англичанке из богатой семьи! А любовницей у меня будет шотландская сучка из холодной приграничной территории.

— Может, и сучка, только не эта! — бешено вскинулась Юфимия. — Тебе известно мое мнение на этот счет, Джаспер.

Либо я буду твоей женой, либо выйду за графа Данмора и избавлюсь от тебя. Неужели какая-нибудь английская маменькина дочка может дарить такую любовь? — процедила она, притягивая к себе его голову и впиваясь в тубы…

Джаспер столь же лихорадочно отвечал на ее поцелуй.

Прошло довольно много времени, и наконец он, подняв голову, повелительно сказал:

— Ты сегодня же едешь со мной в Англию, Юфимия, и если этот щенок, твой братец, попытается помешать, я убью его! Ты не создана для замужества, кошечка, слишком уж ты развратна, Юфи, и порочна… Станешь моей содержанкой, крошка, на зависть всей Англии, а я буду гордиться твоей красотой перед всем светом. Почему ты так стремишься стать моей женой? Супруге предназначена одна роль — племенной кобылы: пусть рожает здоровых детей! Такие никого не интересуют, Юфимия, а вот вслед тебе все будут жадно глазеть, желая только одного — оказаться на моем месте, мечтая лишь о блаженстве лежать каждую ночь между твоими молочно-белыми ляжками. Кошечка, я предлагаю тебе гораздо лучшую участь.

Глаза Юфимии зловеще блеснули.

— И как долго я буду вашей возлюбленной, милорд? Будет ли наш союз вечным?

Сэр Джаспер ухмыльнулся:

— Ты, смотрю, практичная женщина, Юфимия. Будешь моей любовницей, пока я этого буду хотеть.

— А потом, Джаспер?

— Если все еще сохранишь красоту, — откровенно ответил тот, — надеюсь, сможешь найти другого покровителя.

Она вырвалась из объятий и сжатыми кулачками начала бить его по голове и груди, яростно вопя:

— Ты ублюдок, Джаспер Кин! Английский ублюдок! Кто я, по-твоему, — крестьянская девка, что осмеливаешься предложить мне подобное? Я женщина из приличной семьи, дворянка по происхождению, хотя и не титулованная! И хочу выйти замуж, а не валяться по чужим постелям! Никуда я не поеду! Не заставишь!

И, размахнувшись, отвесила любовнику звонкую пощечину.

Тот, смеясь, поймал ее руку, обжег ладонь поцелуем.

— Не сомневаюсь ни в репутации твоего семейства, крошка, ни в твоей родословной! Вот только ты — шлюха. Прирожденная шлюха и всегда такой останешься!

Они продолжали ссориться, и, поняв, что это скорее всего продлится довольно долго, Роберт Хэмилтон поспешил назад, в спальню.

Отодвинув засов, он проскользнул в верхний холл и с облегчением заметил, что, кроме него, Юфимии и сэра Кина, в доме никого не осталось. Слуги и малыши успели уйти.

Возвратившись к скрытому наблюдательному пункту, он обнаружил, что ярость сестры нисколько не улеглась.

— Ради Бога, Юфимия! — говорил сэр Джаспер. — Ты единственная женщина, к которой я питаю такую страсть!

Неужели тебе этого недостаточно?

— Страсть? — почти истерически расхохоталась Юфимия. — Что ты знаешь о страсти, Джаспер?! По сравнению с графом Данмором ты всего-навсего похотливый кабан!

И вновь засмеялась.

— Да-да, — кивнула она, увидев удивленное лицо Джаспера. — Он овладел мной, и его гордый жезл — орудие жеребца, в сравнении с которым твоя жалкая снасть выглядит просто дождевым червяком, — не краснея, солгала женщина, пытаясь возбудить ревность в любовнике.

Лицо сэра Кина потемнело, губы растянулись в яростной Гримасе, обнажая острые зубы. Не в силах сдержать обуревавший его гнев, сэр Джаспер с такой силой ударил Юфимию по лицу, что та пошатнулась.

— Ты заявляешь, что хочешь замуж, грязная сука, ну а я говорю, что у тебя холодное злобное сердце, душа прирожденной шлюхи! — заорал он.

— А ты ревнивый глупец, Джаспер Кин, — издевательски усмехнулась Юфимия. — И никогда не мог удовлетворить меня!

Слаб в постели, как хилый мальчишка, и я так и скажу всем, если попробуешь украсть меня и не женишься!

— Если я так не нравлюсь тебе, крошка, почему хочешь выйти за меня, а не за своего прекрасного графа? — хитро прищурился он.

— Потому что люблю тебя, помоги мне Боже, — призналась Юфимия.

— Тогда поедешь со мной, и сегодня же! — приказал англичанин, чуть смягчившись и посчитав, что наконец победил В схватке. Если сучка попытается сопротивляться, — пожалеет!

— Никогда, — упрямо ответила Юфимия.

— Поедешь, кошечка, — твердо повторил он, и если Юфимия Хэмилтон не заметила решимости в глазах любовника, брат из своего укрытия видел все. — Ты моя, Юфимия, и никому, даже братцу-ублюдку короля Джемми, не позволю украсть то, что принадлежит мне, пока я сам от этого не отказался.

Глаза англичанина зловеще сузились, и, неожиданно размахнувшись, он безжалостно швырнул ее на пол и, упав сверху, одной рукой задрал до талии нижние юбки, а Другой высвободил из панталон твердый, как древко копья, фаллос.

— Пора, кошечка, возобновить знакомство с этим хилым червяком!

Юфимия, застигнутая врасплох, пронзительно взвизгнув, словно ошпаренная кошка, начала молотить его кулаками, но сэр Джаспер, не обращая ни на что внимания, все глубже врезался в нее. Гневные протесты постепенно стихли: верх взяла страсть. С губ Юфимии срывались стоны наслаждения, пальцы рвали сорочку любовника, острые ногти впивались в спину.

Трижды она содрогалась в экстазе, только после этого англичанин удовлетворил собственную похоть; по всему было видно. что он еще не насытился.

Роберт Хэмилтон заметил, как лицо сестры исказилось от страха, и, осторожно приоткрыв потайную дверь, вошел в библиотеку Она увидела его; полные отчаяния глаза молили брата уйти.

Молодой лэрд колебался — пусть Юфимия порочна до мозга костей, но ведь это его родная сестра!

Ягодицы англичанина сжимались и подергивались: полустон-полурычание возвестило о том, что пик наслаждения близок. Юфимия выгнула спину и подняла бедра, отвечая на мощные толчки; с губ срывались страстные вздохи.

— Спасай малышей! — выкрикнула она и сделала брату знак уходить, в надежде, что охваченный похотью любовник не услышит дерзких слов.

Роберт Хэмилтон снова заколебался, разрываемый между осторожностью и любовью к сестре.

— Быстро! Поспеши! — простонала она.

— О нет, моя приграничная шлюха, — прошипел сэр Джаспер Кин, приняв ее крики на свой счет. — Я владею тобой в последний раз и, клянусь Богом, намереваюсь наконец насытиться Он с удвоенной силой врезался в ее плоть, извиваясь и рыча от страсти.

Услышав слова англичанина, Роберт Хэмилтон вышел так же незаметно, как появился. По всей видимости, сэр Джаспер наконец смирился с решением Юфимии и, когда устанет от нее, соберет своих людей и уедет, оставив в покое обитателей Калкерн-Хауса. Но все же лучше не показываться, пока англичанин не уедет. Роберт каким-то шестым чувством понял, где могут скрываться дети.

Здание окружала густая поросль ежевики, и бедняжки наверняка сидят в канаве, вырытой почти у самых корней.

И в самом деле, дети оказались именно там. Старая Уна прижимала маленького Джорди к иссохшей груди, пытаясь удержать его от крика, могущего выдать их убежище.

Мег и Мэри вцепились друг в дружку: в широко раскрытых глазах девочек стоял ужас.

— Все будет хорошо, малыши, — утешил Роберт, спрыгнув в канаву. — Англичане скоро уедут, но вы тем временем сидите тихо, как мышки!

— Они убьют нас, если найдут, Робби? — дрожащим голоском прошептала малышка Мэри.

— Да, — честно признался брат. В таких ситуациях лучше говорить правду — от этого зависят их жизни.

Услышав голос Юфимии, Роберт посмотрел в сторону дома, который с этого места был виден как на ладони. Сэр Джаспер Кин выволок ее на улицу; женщина отчаянно сопротивлялась, громко проклиная его со всей накопившейся в душе ненавистью.

За спиной сестры лэрд заметил высоко взметнувшиеся языки пламени и застонал от отчаяния. Проклятый ублюдок поджег Калкерн-Хаус.

— Джаспер! Джаспер! Пощади меня! — кричала Юфимия, пытаясь вырваться.

Но англичанин лишь расхохотался и еще крепче вцепился в темно-рыжие волосы, вынуждая ее откинуть голову.

— Я говорил, Юфимия, что ты будешь моей, только пока мне так угодно. Ну так вот, ты не нужна мне больше, похотливая сука!

— Тогда отпусти меня, — взмолилась Юфимия. Темно-синие глаза панически забегали, как у загнанного зверя.

— Отпустить? К графу Данмору? Нет! Если тебе не быть моей, то, клянусь Богом, и ему не будешь принадлежать! Не хочу больше тебя как свою шлюху, Юфимия Хэмилтон, но считаю, что вправе решить твою судьбу!

Англичанин подтащил женщину к отряду всадников и, удерживая ее за волосы, свободной рукой сорвал одежду, оставив Юфимию обнаженной.

— Не смейте смотреть! — похолодев, приказал Роберт Хэмилтон сестрам, зная то ужасное, что произойдет сейчас.

— Добыча сегодня скудная, ребята, — объявил сэр Джаспер наемникам, — но вы можете поразвлечься с этой красоткой! С пылу, с жару! Сочная, как персик, и я уже успел подготовить ее, так что берите! Берите! — И грубо толкнул Юфимию вперед.

Она споткнулась, но каким-то, образом ухитрилась сохранить равновесие. Кольцо англичан сомкнулось вокруг дико озиравшейся в поисках спасения женщины. Руки ее непроизвольно дернулись, прикрывая обнаженную грудь и треугольник между бедер. Пламя пожара бросало пятнистые тени на стройное белое тело; в ночной тишине слышалось лишь потрескивание огня; присутствующие завороженно молчали. Но тут огромный широкоплечий мужчина двинулся из круга, высвобождая из панталон раздувшийся член. Юфимия взвизгнула и отскочила, словно желая скрыться. Но спасения не было.

— Иди сюда, крошка, — проворковал мужчина, подкрадываясь к ней. — Вот увидишь, лучше Джонни никто не трахается!

Он протянул к ней руки. Юфимия, снова вскрикнув, бросилась бежать, но двое других, схватив ее, швырнули на землю.

Джонни несколько секунд постоял, глядя на несчастную сверху вниз, улыбаясь, упал на колени и грубо, одним толчком врезался в нее.

Даже сейчас, вспомнив весь этот кошмар, Роберт Хэмилтон дрожал от ужаса и отвращения. Измученными Пустыми глазами смотрел он на графа Данмора.

— Через минуту началась свалка — ее насиловали жестоко, безжалостно, снова и снова. И все мы видели это — и я, и дети.

Поверьте, Мег сказала правду. Я тоже не забуду эти крики до смертного часа. И никогда не смогу простить себя. Я мог бы спасти ее, но не сделал этого, только трусливо дрожал в канаве, пока убивали мою сестру. Я ничем не мог помочь ей. Единственное, что было в моих силах, — успокоить Мег и Мэри и не позволять малышу Джорди плакать — тот был смертельно испуган. А вокруг были одни англичане. Девочки и старая Уна цеплялись за меня, умоляя не покидать их. Что было делать? Не мог я отдать сестричек и брата в лапы этим зверям! Не мог!

А когда они покончили с Юфимией, бросили в пламя ее обнаженное тело. Я уверен, к тому времени она была уже мертва, потому что крики давно стихли.

Потом англичане забрали всех лошадей и скот и угнали их за границу. Милорд, всего бы этого не случилось, не будь моя сестра шлюхой! Теперь вы знаете всю правду. Всю! — вызывающе выкрикнул юный лэрд, глядя на графа.

Воцарилось глубокое молчание. И неожиданно Тэвис Стюарт дружески стиснул плечо Роберта.

— Значит, с этим покончено, — спокойно сказал он. — Твоя семья и слуги отправятся со мной в замок Данмор. Будете жить в нем, пока не отстроят дом.

Голос его звучал ровно, бесстрастно.

— Что бы там ни случилось, Юфимия Хэмилтон была моей невестой, и я не позволю ее семье страдать. Убив твою сестру, англичане запятнали как честь Стюартов из Данмора, так и имя Хэмилтонов из Калкерна. И мое право и долг как графа Данмора обрушить свой гнев на этого ничтожного дворянина, — Но что мы будем делать, милорд? — спросил Роберт Хэмилтон.

— Сначала нужно найти логово английской лисицы, а потом сжечь его до основания, как он сжег твой дом. Возвратим коней и скот и в возмещение ущерба заберем все, что принадлежит ему! Англичанин, конечно, решит, что на этом все кончено, но не тут-то было! Выждем и будем начеку. Сэр Джаспер хвастался твоей сестре, что король Ричард найдет ему подходящую жену.

— Может, это все пустая болтовня? — предположил лэрд. — К чему королю Англии беспокоиться о мелком вассале? Я не очень-то много о нем знаю, только со слов Юфимии. Неизвестно даже, имеется ли у него дом. Но сестра никогда не говорила о том, есть ли у него влиятельные родственники.

— Терпение, парень, — посоветовал граф. — В свое время мы узнаем все, что можно, о сэре Джаспере Кине. Если король Ричард и в самом деле собирается устроить ему выгодный брак, боюсь, что невеста, не выйдя замуж, может стать вдовой. Англичане дорого заплатят за сегодняшнюю ночь!

— Но как мы найдем дом сэра Джаспера?

— Думай, Роб. Этот потаскун не может держать штаны застегнутыми — сам говорил, у него полно женщин. Богу известно, и у нас своих распутников полно, но англичанин убил шотландку из хорошей семьи. Убил намеренно, злобно и хладнокровно. Мы найдем Кина, парень, уж кто-нибудь знает, где его нора, и обязательно проговорится: либо совесть замучит, либо жадность и корысть развяжут языки. Я намереваюсь предложить награду тому, кто сообщит, где скрывается подлый ублюдок. Поверь, часто золото — более могущественное оружие, чем меч!

Молодой лэрд, подумав немного, согласно кивнул.

Но тут кто-то дернул его за рукав, и, повернувшись, юноша оказался лицом к лицу с крошечной старушкой. Глубоко запавшие глазки на сморщенном лице злобно впивались в Роберта.

— Что тебе, Уна?

— Мне? — раздраженно прошипела старуха. — Сейчас скажу, мистер Роберт; мистрисс Мег вот-вот упадет, а мистрисс Мэри и крошка Джорди промерзли до костей и голодны. Я уже потеряла одного малыша!

Слезы катились по щекам, но голос ее не дрожал.

— Неужели должна потерять еще одного, пока вы тут замышляете месть? Все ваши планы можно прекрасно обсудить перед теплым очагом, за стаканом доброго вина!

Еле заметная улыбка коснулась уголков плотно сжатых губ Тэвиса Стюарта при виде растерянного лица молодого лэрда, стоявшего, как нашкодивший школьник, перед разгневанной старухой.

Очевидно, что эта маленькая женщина никого и ничего не боялась.

— Могут дети усидеть на лошади? — спросил он.

— Да! Я поеду с мистрисс Мэри, а мистрисс Мег возьмет Джорди. Я бы, конечно, предпочла телегу — не люблю этих четвероногих зверюг! А куда же мы поедем?

— В Данмор, добрая женщина, и я возьму с собой самого младшего. Моя мать, леди Флеминг, посоветует, что делать с малышами, а вы останетесь в Данморе, пока Калкерн-Хаус не будет отстроен, — ответил граф.

Уна кивнула.

— С вашей стороны благородно дать нам убежище, — деловито ответила она и направилась к своим подопечным, сидевшим на больших камнях.

— Она побочная дочь моего прадеда, — пояснил лэрд, — ее мать была кормилицей у его жены.

— Понимаю, — кивнул граф. — Старуха — ваша родственница! Это хорошо, родственники обычно преданны друг другу.

Лэрд покраснел, поняв намек.

— Я не знал, что делать с Юфимией, — беспомощно развел он руками. — Она старше на три года. Когда моя мать, родив Джорди, умерла, отец выполнял каждый каприз сестры.

Она всегда была его любимицей, хотя вслух об этом не говорилось. В прошлом году отца убили, и с Юфимией совсем сладу не стало, — тихо пробормотал Роберт.

— Юфимия не очаровала меня, Роб. Будь она моей сестрой, я, наверное, избил бы ее до полусмерти. Я почти не знал девушку, хотя надеялся, что через какое-то время мы сможем уважать и любить друг друга. Ты знаешь, почему я просил руки Юфимии? Пора было жениться, да и мать все время этого требует. Кроме того, мне нравилось, что наши земли рядом. К тому же Юфимия была очень красива, а какому мужчине не понравится иметь в своей постели хорошенькую женщину?

— Да, — с готовностью согласился лэрд, — и так приятно, когда от нее хорошо пахнет! Юфимия всегда пахла дикими розами… — Но тут, опомнившись, Роберт Хэмилтон сразу посерьезнел. — Благодарю за помощь, милорд, и за кров, предложенный моей семье и слугам.

Причины, по которым собирался жениться граф, не удивили Роберта, они были достаточно разумны и практичны. Обычно любовь приходила уже после венчания… и какое отношение имеет любовь к хорошему браку? Лэрд был польщен, когда граф Данмор попросил руки его старшей сестры, ибо Тэвис Стюарт, незаконный брат короля Джеймса, мог рассчитывать на лучшую партию. До того как зашла речь о женитьбе, он в общем-то не знал графа. Данмор почти все время жил при королевском дворе. Его считали суровым, но справедливым человеком.

— Вот-вот хлынет ливень. Роб, — сказал граф, прерывая нить его раздумий. — Весна в этом году ранняя. Думаю, твои сестры и брат не вынесут холода. Пора ехать.

Лэрд с тревогой оглянулся на детей.

— Да, — согласился он, только сейчас ощутив, как устал.

Заметив выражение лица молодого человека, граф сказал:

— Чем скорее доберемся до Данмора, паренек, тем скорее сумеем придумать, как отомстить сэру Джасперу Кину. Ни моя честь, ни твоя не будет удовлетворена, пока англичанин не заплатит за жизнь Юфимии своей собственной, но сначала мы немного позабавимся.

Он взмахнул рукой — немедленно привели лошадей. Вскочив на коня, граф взял на руки перепуганного Джорди и посадил перед собой в седло.

— Не плачь, малыш, — строго сказал он. — Не то перепугаешь лошадей. Ты Хэмилтон, а Хэмилтоны не боятся никого, кроме Бога.