Злючка Смолл Бертрис
— Я поеду в Данмор, милорд, — тихо сказала Арабелла, — но сначала мы должны уложить в постель жениха и невесту.
Пойдемте, мы и так заставляем себя ждать.
Она осторожно отстранилась и, взяв его за руку, повела к гостям.
— Я должна помочь Эйлис, — объявила Арабелла, и граф кивнул.
Пока джентльмены пили последний тост за новобрачных, невеста и дамы исчезли из зала и, смеясь, взбежали по лестнице в спальню новобрачных, уже приготовленную к брачной ночи.
Эйлис и Робу предстояло провести несколько дней в замке лорда и леди Флеминг, а потом уехать во вновь отстроенный дом, где в сочельник должна была состояться свадьба Мег Хэмилтон и Гэвина Флеминга.
Свадебная ночь, предстоящее бракосочетание Мег и странная супружеская жизнь Арабеллы и ее мужа развязали язык дамам.
— Нож под подушку положили? — громко спросила принцесса Мэри.
— Зачем? — удивилась Арабелла.
— Чтобы перерезать боль, когда невеста лишится девственности, — ответила Мэри; все остальные засмеялись.
— А-ах, — шумно вздохнула другая, — нет ничего лучше мужчины с крепким копьем, всегда готовым пронзить даму! За это ему можно простить все грехи!.
— Кому знать, как не тебе, Денни Хоум! — ответила подруга. — Три мужа и сколько детей?
— Восемь, — последовал ответ. — Клянусь, не моя вина, что предыдущие двое отправились на тот свет, но мой Дункан обещает, что он-то уж не оставит меня вдовой.
Дамы доброжелательно хохотали, помогая Эйлис снять красивое свадебное платье.
— Да ты, кажется, совсем не боишься, — заметила принцесса Мэри.
— Нет, мадам, — ответила Эйлис, — чего бояться человека, которого я люблю больше всего на свете?
Женщины закивали, улыбаясь словам Эйлис, уверенные в том, что новобрачные, так любящие друг друга, будут счастливы.
Малышка Мэри Хэмилтон ворвалась в комнату.
— Джентльмены идут! — объяснила она.
Эйлис стояла обнаженная посреди комнаты.
— Быстро, — прошипела ее мать, приглаживая волосы дочери. — В постель, Эйлис, если не хочешь, чтобы все джентльмены увидели твои прелести!
Эйлис помогли лечь в постель, накинули на плечи прозрачную белую шаль и закрыли тяжелый занавес балдахина.
— Господь благослови и храни тебя, дорогая, — сказала леди Марджери, наклоняясь, чтобы поцеловать дочь в щеку, и, выпрямившись, приказала; — Откройте дверь!
Мэри Хэмилтон распахнула створки как раз тогда, когда мужчины приготовились стучать. Они, смеясь и крича, ввалились в комнату, таща за собой жениха. Роберт Хэмилтон был в рубашке, доходившей до колен, и красный как рак от вина, возбуждения и смущения.
— Мы дали ему вина ровно столько, чтобы вдохновить на подвиги в постели, мадам! — объявил граф.
Роберт побагровел.
— Вы идете, сэр? — спокойно спросила Эйлис, словно подобное происходило каждый день, и отвернула край одеяла. Лэрда осторожно подвели к постели тесть и теща, сняли с него сорочку, вынудив поспешно нырнуть в постель и доставить при этом невыразимое удовольствие гостям видом обнаженного тела.
Слуги с большими церемониями внесли кубки подогретого вина с пряностями, и все выпили, включая жениха и невесту, старавшихся не обращать внимания на непристойные реплики друзей и родственников.
Наконец все ушли, хохоча над маленькой Мэри Хэмилтон, которая, закрывая дверь, невинно пожелала новобрачным спокойной ночи.
Эйлис Хэмилтон взглянула на мужа, а тот, набожно подняв глаза к небу, пробормотал:
— Не дай Бог!
Спустившись в зал, граф разыскал мать и сказал;
— Арабелла возвращается со мной в Данмор. Мы хотели бы уехать как можно тише, не прощаясь, без шума, поскольку наши отношения уже известны по всей границе.
Марджери Флеминг тихо засмеялась.
— Тогда забирай жену, сын, и уходите потихоньку, пока гости пьют и веселятся.
Счастливо улыбнувшись, граф кивнул.
— Ты уже сказал Арабелле о леди Ровене? — спросила мать.
— Нет, но обязательно скажу сегодня же. Как почти все девушки, Арабелла боится жениха, а я ни к чему не принуждал ее до сих пор и не хочу, чтобы она нашла новый предлог отказать мне. Как только я успокою ее страх перед неведомым, лучше смогу утешить Арабеллу в ее горестях.
Марджери Флеминг вытерла влажные от слез глаза.
— Ты не очень хорошо помнишь отца, Тэвис, но во многом похож на него. История рисует моего Джеймса жестоким и свирепым, зато он мог быть нежен и добр, хотя осмеливался показывать эту сторону своей натуры очень немногим. Я полюбила Арабеллу, но характер у девочки нелегкий, и она часто совершает необдуманные поступки. Будь с ней терпелив и добр, как твой отец со мной. Конечно, это очень трудно, сынок.
— Неужели я когда-нибудь вырасту и не буду нуждаться в твоих советах? — пошутил граф.
— Конечно, нет! — дерзко ответила леди Марджери. — Каждый мужчина должен слушаться матери независимо от возраста.
И, чмокнув его в гладко выбритую щеку, добавила:
— Завтра я отошлю в Данмор Флору и Лону. Бери жену и поезжай.
Граф поцеловал руку матери и отыскал глазами Арабеллу, занятую оживленной беседой с Мег Хэмилтон.
Обняв жену за плечи, он потихоньку сказал:
— Попрощайся с Маргарет, и пора ехать, девочка. Уедем как можно незаметнее.
Глаза Мег расширились от удивления, но девушка, заметив мгновенно метнувшийся в глазах подруги страх, быстро присела в реверансе.
— Спокойной ночи, Арабелла. Спокойной ночи, милорд, — пробормотала она и поспешила отойти, чтобы поискать хоть кого-нибудь, с кем можно было бы поговорить, — леди Марджери, Мэри. Кого угодно.
— Я уже потолковал с матерью, девочка. Она сказала, что сейчас самое время улизнуть. Флора с Лоной возвратятся в Данмор завтра.
Не отнимая руки от тонкой талии, граф повел жену через зал.
— Принесите плащ леди, — велел он слуге в приемной. — И пусть приведут наших лошадей.
— Сейчас, милорд, — с готовностью ответил тот.
Арабелла почти ничего не соображала от страха и волнения.
— Мои платья… — еле слышно пробормотала она.
— Флора с Лоной привезут вещи завтра, — спокойно ответил Тэвис, привлекая жену к себе. — Не бойся, Арабелла Стюарт. Я люблю тебя!
— Любишь настолько, чтобы оставить меня здесь еще ненадолго, милорд?
Граф тихо засмеялся:
— Девочка, девочка, слишком много шума из ничего! Я везу тебя домой, чтобы любить, а вовсе не съесть заживо. Уже шесть месяцев мы муж и жена, и я был Терпелив с тобой, но чем дольше мы будем откладывать нашу первую ночь, тем сильнее ты будешь бояться. Разве из спальни новобрачных доносятся вопли боли или ужаса?
Арабелла покачала головой.
— Но неужели Роб уже… — И, окончательно смутившись, замолчала.
Граф лукаво улыбнулся:
— Может, да, а может, и нет, но я знаю одно: моя сестра и Роб всеми силами стремились соединиться друг с другом… как мне не терпится лечь с тобой. Любовь сладка, моя красавица.
— И горька тоже, как мне говорили, — нашлась Арабелла.
— Да, иногда, — честно ответил граф, — но все-таки, уверяю, сладости больше.
Разговор прервал слуга, принесший плащи. Граф бережно закутал жену в плащ, опушенный и подбитый горностаем, надвинул на ее головку капюшон. Быстро завернувшись в свой плащ, он взял Арабеллу за руку и потянул к двери. У входа уже стояли оседланные кони. Тэвис подсадил жену в седло маленькой серой кобылки в яблоках и вскочил на своего жеребца.
«Настало время принять решение», — подумала Арабелла, борясь с подступившим страхом. Чего же она боится? Чего? Но в глубине души девушка знала. Поступки ее матери доказали, что страсть — сильнейшее оружие, которое мужчина может обратить против женщины. Она не знала, хочет ли быть связанной с этим человеком, да и с любым мужчиной вообще Снова она бессильна решить свою судьбу. Судьбу Грейфера. Но если мужчина может приворожить женщину, значит, и женщина может сделать то же. Необходимо рискнуть, если Арабелла хочет узнать все, и другого выхода не остается!
— Мадам? — тихо прошептал граф.
Арабелла подняла на мужа глаза и застенчиво улыбнулась:
— Я готова ехать, милорд.
Глава 8
Когда граф и графиня въехали по подвесному мосту во двор замка Данмор, вокруг царила необычная тишина. Выбежавший навстречу конюх поспешно поклонился и взял поводья мозолистой рукой.
— Ты голодна, дорогая? Может, хочешь пить? — вежливо осведомился граф.
— Нет, сэр, — тихо ответила она и тут же охнула от изумления: муж, подхватив ее на руки, перенес через порог.
— Хотя мы были обвенчаны здесь, — пояснил он, — ты еще ни разу не вошла в замок как моя жена. Это твой дом, Арабелла Стюарт, и я всем сердцем приветствую тебя. В замке не было хозяйки с тех пор, как умерла бабушка. Ее портрет висит в фамильной галерее. Завтра я покажу его тебе. Бабушку звали Джин Гордон, она была младшей дочерью могущественного шотландского лорда.
Слуга, открывший дверь, даже не моргнул глазом, видя, как граф входит в зал с женой на руках, но не смог сдержать ухмылку, когда хозяин, не останавливаясь и не выпуская прелестную ношу, начал поспешно подниматься по главной лестнице.
Благодарение Богу, в Данморе скоро вновь раздастся крик младенца!
Подойдя к двери своих покоев, граф умудрился одной рукой открыть замок и, войдя в комнату, пинком захлопнул за собой дверь.
Кэлума, его слуги, нигде не было видно, и граф весело усмехнулся — Кэлум обычно знал, когда не следует показываться на глаза!
Осторожно поставив жену на пол, Тэвис прикоснулся губами к ее губам.
— Я гордый человек, Арабелла Стюарт, и скажу тебе, что в жилах наших детей будет течь кровь шотландских королей. Никогда, даже в самых ослепительных мечтах, твой отец, да упокоит Господь душу храбреца, не представлял, как высоко ты поднимешься. Он не одобрил бы низкого, подлого труса, выбранного тебе в мужья королем Ричардом. Сэр Джаспер настолько бесчестен, что не попытался вернуть похищенную невесту и силой вынудил ее беспомощную мать идти к алтарю только затем, чтобы украсть по праву принадлежащее тебе наследство. Клянусь тебе, Арабелла Стюарт, в нашу брачную ночь, что не буду знать покоя, пока не накажу сэра Джаспера Кипа и не сделаю что смогу, лишь бы Грейфер вновь вернулся к тебе.
Но помни, девочка, я не всемогущ.
Арабелла, тронутая его словами, кивнула. Она так мало знала этого человека, ставшего ее мужем, и только сейчас начала понимать, какую чудесную загадку он собой представляет, сложную и необыкновенно интересную. Узнает ли она его когда-нибудь до конца?
— Я не доставлю тебе страданий, Арабелла, — тихо пообещал он, уводя ее в спальню. — Иногда я бываю суров, но если захочешь, любимая, сделаю тебя счастливой, поверь.
Прикоснувшись губами ко лбу жены, Тэвис расстегнул ее плащ и, бросив его па стул, начал быстро и ловко развязывать ленты платья.
«Я его жена в горести и радости», — думала Арабелла.
Она вспомнила, как были счастливы родители, как любили друг друга, как отец был всегда нежен и добр с матерью, несмотря на то что, несомненно, был разочарован неспособностью Ровены родить еще детей, особенно сыновей. Арабелла думала найти такое же счастье с Джаспером Кином, но теперь сознавала, что тот превратил бы ее жизнь в ад. Брак ее родителей — редкое чудо, и трудно ожидать, что с ней произойдет то же самое, хотя Тэвис Стюарт и сказал, что любит ее. Он женился на Арабелле, чтобы иметь наследников, только и всего… хотя она благодарна ему за добрые слова, сказанные, чтобы успокоить ее.
Арабелла почувствовала, как ослаб последний узел и Тэвис осторожно снял корсаж.
— Не знаю, сможем ли мы сделать Друг друга счастливыми, милорд, — сдержанно проговорила она, поворачиваясь к мужу лицом, — но мы обвенчаны, и я не собираюсь лишать вас того, что принадлежит вам по праву. Я знаю свой долг. Делайте все, что захотите, я не буду сопротивляться.
Тэвис еле сумел сдержать смех. Она была так серьезна в своих искренних намерениях, хотя по-прежнему нервничала и хотела скрыть от него свои чувства.
«Красивая гордая девушка», — подумал он удовлетворенно, потому что восхищался неукротимой натурой, так похожей на его собственную.
Невежество и наивность — вот причина ее страха. Тэвис Стюарт ослабил завязки, и юбки с тихим шорохом свалились на пол. Арабелла осталась в одной сорочке.
— Остальное снимешь сама, дорогая, пока я раздеваюсь, — спокойно велел Тэвис.
Он скоро успокоит девичьи опасения Арабеллы, но к тому времени, когда начнется новый день, заставит жену понять, что страсть рождает не страх, а всего лишь наслаждение. Не произнося ни слова, он начал сбрасывать с себя одежду.
Остальное? Он хотел, чтобы она осталась обнаженной? Арабелла украдкой взглянула на мужа, продолжавшего раздеваться.
Он собирался снять с себя все?! Арабелла никогда еще не видела голого мужчину. Судорожно сглотнув, она нагнулась, чтобы снять вязаные чулки и туфли. Повернувшись спиной к мужу, развязала ленты, придерживающие сорочку у шеи, и, набрав в грудь воздуха, скинула рубашку и поспешно забралась под одеяло — по-прежнему спиной к Тэвису.
Постель просела под его тяжестью. Арабелла застыла, сердце бешено заколотилось. Первым побуждением было сорваться с кровати и где-нибудь спрятаться, но она тут же вспомнила, что дала слово не препятствовать и не сопротивляться мужу.
— Ты не распустила волосы, любимая, — напомнил Тэвис. — Сядь, я помогу тебе.
Арабелла, не поворачиваясь, осторожно приподнялась, судорожно прижимая к груди одеяло.
Тэвис Стюарт скользнул глазами по изящной линии спины и, протянув руку, начал вытаскивать шпильки из волос и расплетать толстые косы, пока бледно-золотые волосы не рассыпались по плечам и не закрыли ее шелковистым покрывалом, мягким и душистым. Вереск. Волосы пахли вереском. Вид прядей и прикосновение к ним возбуждали графа. Никогда еще в жизни он не видел такой красоты. Тэвис нежно повернул жену к себе и неожиданно поцеловал в губы. Нежный розовый ротик удивленно приоткрылся.
— Скажи, что ты знаешь о том, что происходит между мужчиной и женщиной? — мягко спросил Тэвис. — Конечно, кроме поцелуев и прикосновений, — поправился он, сдерживая усмешку при виде мгновенно покрасневшего личика жены.
Что она знает о женщинах и мужчинах? Ничего! Совсем ничего благодаря своей милой глупенькой матери, которая так и не позаботилась объяснить дочери столь важные вещи. Арабелла была невероятно смущена и унижена! Когда леди Марджери предложила сделать это во время разговора с Эйлис, Арабелла высокомерно отказалась, не желая выставлять свою мать в столь невыгодном свете.
Разозлившись на всех и себя в том числе, она резко ответила:
— Милорд, откуда мне знать? Порядочная женщина, вступая в брак, ожидает, что муж ее будет наставником в подобных вещах.
— Предусмотрительная мать, — заметил граф, — заранее готовит девушку, чтобы та не боялась неведомого.
— Я не боюсь, — храбро солгала Арабелла, уставившись на темные завитки на груди мужа.
— Прекрасно. — Граф лукаво улыбнулся. — Тогда начнем урок, мадам.
Тэвис лег на бок и вытянулся рядом с женой.
«Какие у него длинные ноги», — зачарованно подумала Арабелла.
— Дай мне руку, жена, — велел Тэвис.
— Зачем? — насторожилась она.
— Чтобы познакомиться с орудием, которое лишит тебя девичества, дорогая, — объяснил он, сжав ее пальцы. — Ты должна научиться прикасаться ко мне, в прикосновении кроется великое наслаждение.
Арабелла вырвала руку.
— Не могу — вскрикнула она.
— Может, и вправду слишком рано для тебя, — спокойно согласился Тэвис. — В таком случае я притронусь к тебе.
И не успела она полностью осознать значение этих слов, Тэвис, обняв жену, начал ласкать ее груди. Арабелла тихо охнула, ошеломленная собственными непонятными ощущениями, сознавая, что больше нет места смущению и застенчивости, хотя все происходящее было таким новым и незнакомым.
Тэвис Стюарт глубоко вздохнул от удовольствия, впервые увидев Арабеллу по-настоящему.
— Прелестна, — пробормотал он, сжал ее грудь, так уютно улегшуюся в ладони, и, наклонив темноволосую голову, поцеловал розовый сосок, лаская его языком, пока нежный и податливый розовый бутон не превратился в твердый камешек. Не в силах далее сдерживаться, Тэвис накрыл ртом упругий холмик и впился в него губами.
Арабелла вновь охнула. Решимость не сопротивляться мгновенно исчезла, как только она поняла, что невежество в вопросах любви ставит ее в невыгодное положение по сравнению с мужем.
Увернувшись от терзающего плоть языка, она попыталась оттолкнуть Тэвиса.
— Милорд! Умоляю, не делайте так! Если хотите соединиться со мной, не медлите. Это действует мне на нервы.
К полному унижению Арабеллы, Тэвис Стюарт громко расхохотался, но, заметив промелькнувший в ее глазах гнев, быстро взял себя в руки.
— Ах, девочка, если бы я хотел только соединиться с тобой, то не смог бы. Ты — девственница, любовь моя, и мне не хотелось бы причинять тебе боль, а кроме того, попытайся я даже сделать это, ничего не получится. Увы, я еще не готов.
— Но почему? — прямо спросила она, не в силах скрыть изумления оттого, что муж не находит ее настолько неотразимой, чтобы со слепой похотью наброситься и овладеть.
— Потому что, Арабелла Стюарт, ты прелестна лицом и телом, но пока не пробудила во мне страсти, — откровенно ответил он, пытаясь не улыбнуться, хотя готов был вот-вот взорваться от смеха. — Та часть, к которой ты отказалась притронуться своими нежными ручками, не желает пробуждаться.
Именно для этого и нужны поцелуи и объятия, — пояснил муж и, дотянувшись до розового ушка, слегка прикусил мочку.
— Я ничего не понимаю, — отозвалась Арабелла, думая, что ощущения, вызванные прикосновением языка к ее ушку, вовсе не так уж неприятны.
Граф не смог подавить улыбку, давно готовую вырваться, несмотря на все опасения обидеть жену, и Арабелла, пожалуй, впервые присмотревшись к Тэвису, поняла, как он привлекателен, особенно когда не хмурится. Муж был не так красив, как сэр Джаспер Кип, черты его лица казались высеченными из гранита — но, несомненно, мужчина он интересный.
— Теперь, любовь моя, — мягко сказал граф, — ты должна рассказать мне, что в точности знаешь об искусстве любви, потому что, хотя мать и не наставляла тебя, женщины понимают такие вещи, я знаю.
— Я видела лошадей на пастбища и собак, — честно ответила Арабелла. — Как-то отец даже позволил мне наблюдать за быком, которого привели к телкам, хотя мать и рассердилась, но даже я понимаю, что у людей все происходит по-другому.
— Это правда, — ответил граф.
— Неужели мы должны делать это сейчас, милорд? — умоляюще спросила Арабелла.
— Да, — твердо ответил Тэвис И приподнял лицо жены так, что их глаза встретились. — Разве тебе нисколько не интересно узнать, что означают все эти разговоры о любви?
Его глаза стали зелеными! Темно-зелеными, как лесная листва! Арабелла никогда не осмеливалась посмотреть мужу в глаза, и нескрываемая страсть во взгляде заставила ее задохнуться Вздрогнув, Арабелла мысленно упрекнула леди Ровену за безумие и пренебрежение материнскими обязанностями, ибо что-то в глубине ее души требовало подарить наслаждение этому человеку. А сэр Джаспер Кин? Был бы он так же терпелив, как Тэвис Стюарт сейчас? Нет, Джаспер превыше всего ставил собственные удовольствия. Осознание этого почему-то разозлило Арабеллу. Какой же она была дурочкой!
— Не бойся меня, девочка, — прошептал граф. — Говорят, что я искусный любовник, и обещаю быть нежным с тобой!
Все еще раздраженная собственной наивностью, Арабелла гневно вскинулась:
— Разве ваше орудие так же велико, как гордость, милорд?
— Только иногда, любимая, — ответил граф со смешком, целуя ее ротик.
Прикосновение его жестких губ наполнило тело Арабеллы восхитительным теплом. Мысли, которых не было секундой раньше, вихрем закружились в мозгу. Она в постели голая. С красавцем мужчиной, тоже обнаженным. Они собираются заняться любовью… не такая уж неприятная затея, даже если она испугана больше, чем желала признать. Вспомнив, как всю эту осень муж обучал ее искусству целоваться, Арабелла приоткрыла губы, и его язык проскользнул между ее зубами, дотронулся до розового язычка. Воспламененная бесстыдными ласками, Арабелла едва не теряла сознание, а когда Тэвис заключил ее в объятия, напрягшиеся соски коснулись мохнатой груди. Мягкие завитки еще больше растревожили упругие комочки, Арабелла начала нервно извиваться, бессознательно прижимаясь к мужу еще теснее.
— Нет, девочка, — прошептал он, приоткрывая губы, и хрипло пробормотал:
— Иисусе, какая сладость…
Темноволосая голова вновь опустилась к ее грудям, болевшим от напряжения, с сосками, набухшими до такой степени, что, казалось, вот-вот лопнут.
От страстных поцелуев кружилась голова. Язык вновь лизнул соски, каждый по очереди; Тэвис застонал от наслаждения, припал губами к сладкому холмику. Каждый раз, когда его губы сжимались вокруг соска, Арабелла чувствовала странное тянущее ощущение в тайном запретном месте… Это и есть то самое неизведанное наслаждение? Ей внезапно захотелось коснуться Тэвиса, но она не знала, как это сделать и будет ли ему приятно.
Губы продолжали дарить ей наслаждение, лаская грудь, сначала один сосок, потом другой, на упругий живот легла теплая ладонь. Арабелла невольно съежилась, потому что ни один мужчина не ласкал ее так откровенно.
Пальцы поползли ниже, как бы случайно погладили ее холм Венеры, и Арабелла вновь нервно дернулась.
Рука Тэвиса возвратилась к животу и опять оказалась на груди, заставив Арабеллу тихо вздохнуть от удовольствия.
— Открой глаза, любимая, — прошептал Тэвис Стюарт, и светло-зеленые глаза Арабеллы широко распахнулись.
До сих пор она даже не осознавала, что веки были сомкнуты.
— Ты самая красивая из всех, кого я встречал, — нежно прошептал он, целуя ее губы.
— Вы можете не говорить мне этого, милорд, — застенчиво ответила Арабелла. — Я знаю свой долг жены, хотя должна признать, что благодарна вам за терпение.
— Если я говорю, как ты прекрасна, Арабелла, значит, думаю так, — отозвался Тэвис. — И хотя мы поженились без обоюдного согласия, я считаю себя счастливым человеком, потому что обрел тебя.
— А если бы я не была красивой, милорд?
— Я все равно женился бы на тебе, хотя и не получал бы сотой доли того наслаждения, которое дает мне твоя прелесть.
Не сердись на меня — все мужчины тают перед хорошенькими личиками.
— Вы откровенны, милорд, а меня учили, что честность — одна из великих добродетелей, — отозвалась Арабелла.
— Ты дашь мне руку, девочка? — спросил он. — Мне так нужно… нет, я жажду твоего прикосновения.
Взяв ее несопротивляющиеся пальчики, он притянул их к своему набухшему орудию мужественности.
— Не бойся, любимая! Он, конечно, свирепый паренек, но легко укрощается, если будешь к нему добра.
Арабелла храбро сжала отвердевшую плоть, но, к удивлению, почувствовала, что она теплая, живая и странно пульсирующая под ладонью.
— Все мужчины устроены так, милорд? Он кажется слишком большим, чтобы я могла вместить его, — прошептала она застенчиво, стараясь глядеть в сторону. Тэвис Стюарт потрясение ощутил, что нежное прикосновение юной невесты было подобно факелу, поднесенному к пересохшей соломе. Он едва сдерживал себя. Впервые в жизни Тэвис понял истинную суть вожделения. Он желал эту необыкновенную девушку, лежавшую сейчас в его постели, это прекрасное тело всем своим существом и никак не мог поверить, что мужчина может питать столь сильные чувства к жене да и вообще к любой женщине.
— Некоторые из нас большие, — осторожно ответил он, — некоторые меньше, чем говорят. Мы, Стюарты, одарены лучше остальных.
— Мое прикосновение приятно вам, милорд? — наивно спросила Арабелла.
— Да, — медленно протянул граф, надеясь, что голос не дрогнет, не выдаст, какой яростный огонь бушует в нем, огонь, который Тэвис тщетно пытался загасить.
Нельзя же набрасываться па жену как бешеный пес!
— А мое прикосновение! Тоже приятно тебе? — в свою очередь спросил Тэвис. Хотя он знал ответ, все же хотел слышать его из ее уст.
— Очень, — кивнула Арабелла, тщательно выбирая слова, — но не уверена, Тэвис, что должна испытывать такое наслаждение.
Правильно ли это? Хорошо ли это? Разве церковь не учит нас, что муж и жена должны соединяться только ради продолжения рода?
— Не думаю, что муж и жена должны стыдиться того, что приносит радость, девочка, особенно когда выполняют Божью заповедь, — весело усмехнулся граф.
— Милорд! Вы кощунствуете! — укорила Арабелла.
Но граф, устав от разговоров, быстро перевернулся на спину и привлек Арабеллу к себе, осыпая ее страстными поцелуями.
Арабелла, охнув, залилась краской — они были так близки… слишком близки. Совсем рядом.
Руки Тэвиса обвили тонкую талию. Арабелла чувствовала, как его пальцы оставляют следы на нежной коже. Тэвис медленно поднял ее, подвинув чуть вперед, пока упругие небольшие груди не повисли над самым его лицом, подобно маленьким спелым плодам, и, дотянувшись ртом до крохотных сосков, снова впился в них губами, чуть покусывая, целуя, облизывая.
Арабелла инстинктивно уперлась в его плечи.
— Ох, вы не должны делать этого, милорд!
По телу ее вновь побежали мурашки, кожу кололо словно иголками.
В ответ она услышала что-то вроде стона-рычания. Тэвис зарылся лицом в ложбинку между прелестными грудками и с ошеломившим Арабеллу проворством вновь повернул ее так, что она оказалась под ним. Стараясь не раздавить жену своим весом, он оперся на локти и накрыл ее рот губами. Голова Арабеллы бешено кружилась, но даже сквозь туман она ощущала, как сильная рука вновь коснулась запретного места.
— Не надо! — умоляюще прошептала Арабелла.
— Надо, — упрямо ответил Тэвис.
Впервые чужие пальцы скользнули в нежную влажную ложбинку, коснувшись розового бутона, и волна наслаждения пронзила все ее существо.
— Все хорошо, девочка, — пробормотал Тэвис, гладя разгоряченное тело, нежно пробуждая в ней страсть, лаская набухший холмик.
Арабелла не смогла сдержать стоны, испытывая невыразимое наслаждение, хотя не осмеливалась признаться в этом даже себе самой.
Тэвис наклонился вперед, осыпая легкими поцелуями ее лоб, щеки, дрожащие губы. Потом его пальцы скользнули еще глубже.
Арабелла застыла. Она ничего не могла поделать с собой.
Сейчас наступит то, чего она так опасалась.
— Милорд, — против воли со всхлипом вырвалось у нее. — Мне страшно!
— Да, девочка, знаю, — ответил Тэвис и потерся щекой о ее подбородок. — Не нужно бояться, любимая, я дам тебе только радость и наслаждение!
— А… я вызываю в вас страсть, милорд? — спросила Арабелла, вздрогнув.
— Да, — откровенно ответил он. — Ты не только красива, Арабелла Стюарт, но и невероятно соблазнительна, и я желаю тебя больше, чем могу высказать.
Пальцы проникали все дальше, и Арабелла тихо вскрикнула скорее от страха, чем от боли, потому что он изо всех сил старался не причинить ей страданий.
Тэвис обнаружил: одно сознание того, что именно он был первым, самым первым, возбуждало больше, чем всякое любовное зелье. Он горел от желания овладеть этой девушкой. Никогда он не хотел женщину так сильно, как ее, свою жену…
Опьянев от этого белоснежного тела, Тэвис понял, что больше не может ждать. Еще глубже, чуть-чуть… да, она девственница, никто, кроме него, не проникал в эту манящую плоть.
Тэвис осторожно задвигал пальцами в шелковистой ложбинке, возбуждая вожделение в этом невинном существе. Молодое упругое тело невольно извивалось под его неумолимыми пальцами. Теперь Тэвис знал, что юная жена готова принять его любовь.
Приподнявшись над Арабеллой, он обхватил ее ноги мощными бедрами так, что она не смогла бы увернуться и причинить себе боль, и снова стал целовать ее рот, лоб, трепещущие веки. Она и вправду боялась, ее сердце бешено колотилось в затененной ложбинке между грудями.
Арабелла не могла вынести сознания собственной беспомощности. Он был так силен… и хотя она знала, что акт любви между мужем и женой был вполне законным и одобрялся церковью и обществом, почему-то немного злилась. Страх неожиданно снова поднял голову, и, несмотря на все добрые намерения покориться мужу, руки сами взлетели, чтобы оттолкнута его. Она не сдастся!
Тэвис Стюарт поймал в кулак худенькие запястья и, прижав к подушке над ее головой, направил другой рукой набухшую, твердую плоть в потайное местечко между ее ногами. На какую-то минуту он остановился, раздумывая, что теперь делать, но решил, что боль будет менее сильной, если действовать осторожно. Выражение ужаса на прелестном лице побудило его быть решительнее. Арабелла, побледнев, задрожала. Слишком живое воображение сослужило ей плохую службу.
Подумав, что лучше боль, чем неизвестность и мучительное ожидание, Тэвис одним толчком врезался в неподатливое тело, одновременно впиваясь губами в ее губы, чтобы заглушить испуганный вопль.
Боль пронзила Арабеллу. Ощущение было такое, словно между бедер воткнули раскаленную железную палку. Хотя за поцелуями не было слышно всхлипываний, но приглушенные крики отдавались в мозгу. Она не может вынести этого, не может! Жгучая боль его вторжения, едва не лишившая сознания, неожиданно стала затихать, так же неожиданно, как появилась, пока не стала еле ощутимой. Стенки тугих ножен, казалось, легко растянулись, приняв в себя его мужское орудие, гордый меч. Хотя на ее лице и теле выступили мелкие капельки лота, страха больше не было.
Тэвис поднял голову, и Арабелла судорожно втянула воздух.
— Ты храбрая девочка, — одобрительно пробормотал Тэвис. — Самое худшее позади, моя милая красавица. Теперь нас ждет только наслаждение.
Он начал двигаться — сначала медленно, почти полностью выходя из нее и снова врезаясь с каждым разом все глубже и глубже. Он успел освободить ее руки, но они так и оставались на подушке. Слезы, которые Арабелла не пыталась скрыть, лились рекой, хотя она не понимала, почему плачет.
Читать бесплатно другие книги:
