Злючка Смолл Бертрис
— Горда! — кивнул король. — Горда и прекрасна! Такое достоинство — прирожденное качество. Кто мог бы ожидать его в такой мере от наследницы какой-то полуразвалившейся крепости?!
Глаза его медленно, оценивающе скользили по обнаженному телу — взгляд истинного знатока!
— Черт возьми, мадам, вы еще прекраснее, чем я думал Невыгодную я заключил сделку, когда согласился отпустить вас всего лишь после трех ночей блаженства!
Голая! Она стоит голая перед посторонним мужчиной! Почему же не испытывает ни малейшего смущения?
— Договор, милорд, есть договор, — спокойно ответила она, — и, насколько я помню, никакого блаженства обещано не было. Вы согласились ходатайствовать за меня перед королем Генрихом, а я за это обещала провести с вами в постели три ночи, но о блаженстве речь не шла.
— Неужели, мадам, вы думаете, что мы не в силах подарить друг другу наслаждение? — усмехнулся король, сбрасывая шелковую рубашку и трико — больше на нем ничего не было. Он стоял перед ней обнаженный и, заметив, что Арабелла упорно смотрит куда-то вдаль, снова хмыкнул:
— Говорят, у меня прекрасная фигура, дорогая. Не хочешь взглянуть? Во всяком случае, на тебя я взираю с большим удовольствием!
— Не думаю, чтобы вы пришли только за этим, — строптиво ответила Арабелла, раздраженная тем, что выказала такую трусость перед королем, и широко распахнутыми светло-зелеными глазами дерзко уставилась на стоявшего перед ней мужчину, будто делала это каждый день. Он и вправду был красив: высокий, широкоплечий, длинноногий, с мощной грудью, покрытой рыжевато-каштановыми волосами, такого же цвета, как на голове и внизу живота. Арабелла изо всех сил сдерживалась, чтобы не покраснеть, когда взгляд ее остановился на самой интимной части его тела. Да, природа щедро его одарила! Впрочем, как часто напоминал Тэвис, все мужчины в роду Стюартов этим отличались!
«У нее сильная воля, — думал Джеймс Стюарт, пристально наблюдая за Арабеллой. — Можно было даже посчитать, что у этой женщины большой опыт… если бы не едва заметные розовые пятна на щеках. Вряд ли Арабелла ощущает этот румянец — он слишком слабый».
Подойдя к женщине, король начал медленно, по одной, вытаскивать черепаховые шпильки из ее волос, с восторгом замечая, как бледно-золотые пряди падают на плечи, спускаясь до самого пола, окутывая Арабеллу шелковым плащом.
Джеймс осторожно пропустил тонкие нити между пальцами, наслаждаясь восхитительным ощущением, целуя, пробуя на вкус, вдыхая таинственный, волшебный аромат.
— Великолепно! — с искренним и глубоким восхищением прошептал он. — Никогда я не встречал таких роскошных волос. Как бы я хотел окунуться в них!
— Окунуться в мои волосы? — презрительно усмехнулась Арабелла. — Что за бессмыслица, милорд?
— Нет, — покачал он головой. — Подними волосы и рассыпь по мне. Я должен чувствовать их всем своим телом!
«Тэвис тоже любил мои волосы, — печально подумала Арабелла. — И он часто зарывался в душистые пряди, но никогда не говорил, что хочет в них окунуться. Но раз король так желает… что ж!» Она схватила горсть волос и стала осторожно гладить ими Джеймса.
— Вот так, милорд? — пробормотала она.
— Да, — почти промурлыкал король, закрыв глаза от двойного блаженства — ощущать легкие прикосновения этих бледно-золотых нитей и нежных рук. Наконец веки его чуть приоткрылись. — Поцелуй меня, Арабелла, — скомандовал он, схватив ее за талию и чуть приподняв.
Арабелла никогда не целовала мужчину, кроме Тэвиса, конечно, и мгновенная волна ужаса сжала сердце. Нет. Она не может… вот так…
Но, превозмогая поднявшуюся бурю страстей, она приложилась губами к его рту. Однако король через мгновение отстранился, тихо смеясь.
— Как, милая, ты все еще стесняешься меня? — нежно спросил он. — Как очаровательно! Наверное, я слишком многого хочу. Ведь ты и вправду не знала никого, кроме моего Дяди… совсем невинна, правда?
Подхватив Арабеллу на руки, Джеймс осторожно опустил ее на кровать.
— Правда, милорд. Я не распутная женщина! — откровенно призналась Арабелла.
И снова Джеймс Стюарт почувствовал укоры совести, но тут же отбросил покаянные мысли. Он король, а король обладает властью над подданными, какой у простых смертных быть не может! Арабелла сама решила развестись с мужем — Джеймс не просил ее, да и не было в этом никакой необходимости!
— Нет, Арабелла, — согласился он, ложась рядом, — ты не развратница.
Нагнув голову так, что лица их почти соприкасались, Джеймс тихо попросил:
— Разомкни губки, дорогая.
И когда Арабелла повиновалась, язык его быстро скользнул в ее рот, нежно коснувшись языка.
Арабелла мгновенно застыла и попыталась отстраниться, но Джеймс не отпускал.
— Нет, милая, — покачал он головой, — дай мне свои сладкий розовый язычок, чтобы мой мог любить его. Сейчас почувствуешь, как они переплетаются и ласкают друг друга.
Слова эти возымели почти гипнотическое действие на Арабеллу. Она не могла оторваться от странного эротического танца языка, как ни старалась… Его язык оказался таким сильным и, казалось, покорял и укрощал ее. Арабелла вздрогнула — по спине прошел холодок возбуждения. До этого момента женщине не приходило в голову, что она может откликнуться на ласки Джеймса. Арабелла искренне верила, что всякая порядочная жена находит утешение только в объятиях мужа. Возможно, она и вправду развратна душой… или не в силах устоять перед искушением? Но если король останется недоволен, он может отказаться помочь ей. Ведь Арабелла не знает наверняка, действительно ли он написал королю Генриху Английскому. И неожиданно, к своему величайшему смущению, она услышала собственный стон.
— О да, милая, — прошептал король, — не страшись ни меня, ни страсти, которую я разбужу в тебе. — Он осыпал ее лицо горячими поцелуями, чуть прикусывая мочку уха. Золотистая головка откинулась назад, и король впился губами в нежную шею, в то местечко, где бешено бился пульс.
Потом язык начал медленно лизать тонкую кожу, смакуя шелковистую душистую поверхность.
Арабелла вновь вздрогнула, внезапно поняв, что король заключал соглашение, намереваясь провести с ней каждую секунду из этих трех ночей. О нет, Джеймс Стюарт не хотел наспех заняться с ней любовью и тут же уйти! Не собирался использовать ее как обычную шлюху! Он желал Арабеллу всю, целиком, и эта мысль ужасала ее. Ни один мужчина не имел права требовать такого от женщины.
Он опять накрыл губами слегка пульсирующую впадинку на шее. В прикосновении к этому теплому, сладко дышащему собственной жизнью местечку было что-то необъяснимо чувственное. И хотя Арабелла позволила Джеймсу все, он чувствовал, как нарастают в ней смущение и противоборство его желаниям… чувствовал и понимал: Арабелла смущается, потому что невинна. Джеймс ощущал поднимающееся в ней желание, и именно с этим желанием она инстинктивно боролась. Джеймсу Стюарту не часто приходилось иметь дело с порядочными женщинами, но как сильно он ни хотел Арабеллу, все же сознавал, что получит истинное наслаждение только тогда, когда поможет ей преодолеть внутреннее сопротивление, превратив его в страсть. И эта мысль тоже привлекала его — здесь крылась загадка; знала ли Арабелла настоящее блаженство?
Наверное, ведь недаром у дяди была репутация истинного Стюарта.
«Почему он не овладеет мной побыстрее и не оставит в покое?»— нервно думала Арабелла. Ее еще никогда не подвергали такому испытанию, и неизвестно, сколько еще сможет она сохранить холодную отрешенность. Джеймс был так нежен… а она не ожидала нежности.
Губы снова поползли по телу, язык ласкал обнаженную кожу.
Именно эти ласки вызывали в Арабелле нервную дрожь. Казалось, король пробует на вкус ее плоть, смакует, наслаждается…
До сих пор Джеймс, сдерживая себя, не касался Арабеллы, но больше не мог противостоять искушению. Перекатившись на спину, он сел, опираясь на подушки, и притянул Арабеллу к себе, между расставленных ног. Сжал нежные груди, сдавил пальцами вызывающе торчавшие соски.
— Я ни у кого не встречал таких хорошеньких грудок, милая, — пробормотал он. — Совсем как спелые плоды, сочные и сладкие.
Нагнув голову, он откинул длинные золотистые пряди и нежно поцеловал ее в плечо.
Руки у Джеймса были такими сильными, но он ни разу не причинил ей боли. На какое-то мгновение Арабелла позволила векам опуститься и представила, что это муж ласкает ее, но прикосновения короля были совсем иными. Ее муж… Нужно перестать думать о Тэвисе Стюарте как о муже. У нее больше нет мужа и не осталось причин чувствовать себя виноватой.
Джеймс Стюарт — красивый мужчина, опытный любовник и делает все, чтобы доставить ей наслаждение. И по правде говоря, участь ее вовсе не была столь ужасной. Почувствовав, что Арабелла слегка расслабилась, Джеймс спросил:
— О чем ты думаешь, душенька?
— Думаю, — ответила она, тщательно выбирая слова, — вы неплохой человек, потому что умны и сообразительны и станете хорошим королем, поскольку не боитесь схватить то, чего желаете.
Король рассмеялся:
— Ты интересная женщина, Арабелла. Пока я стараюсь разбудить в тебе страсть, ты оцениваешь мои способности к правлению.
Слегка повернувшись, Арабелла взглянула на него:
— Наверное, всегда важно знать, с кем имеешь дело, милорд. Вы видите во мне просто женщину, которую нужно завоевать на алтаре любви, но я считаю себя воином. Моя цель — возвратить Грейфер, и я сражаюсь за эту цель, как мужчина, только иным оружием.
— Значит, вы отдаетесь только во имя победы? — слегка раздраженно спросил король. — Неужели совсем не находите меня привлекательным?
Арабелла поняла: настало время распроститься с детскими идеалами. Не имея опыта в подобных вещах, она все же сознавала, что мужское самолюбие более ранимо, чем женское.
— О, Джейми Стюарт, — тихо сказала она, — меня всегда воспитывали в строгих правилах, но неожиданно я обнаружила, что быть плохой женщиной так приятно! Совесть грызет меня, хотя должна признать, ты более чем привлекателен и непозволительно красив. Может, поэтому я немного боюсь.
Неужели с ее губ срываются эти медовые слова?
— Боишься, любимая? Почему? — встревожился король. — Не нужно меня бояться. Я хочу только любить тебя.
— Именно любви я и боюсь, милорд, — прошептала Арабелла. — Не могу любить тебя, Джеими Стюарт, потому что тогда не захочу уехать, а ехать необходимо.
Чувственный рот Джеймса вобрал в себя губы Арабеллы, глаза нежно улыбались.
— Знаешь, я хотел бы, чтобы ты осталась, милая… но понимаю, нужно отправляться в Лондон…
Длинные пальцы вновь начали ласкать груди Арабеллы.
— Стоит ли думать об отъезде, когда для нас все только начинается, — прошептал он голосом, хриплым от всевозрастающей страсти.
Арабелла снова закрыла глаза, пытаясь задушить укоры совести. Для разговоров больше не было времени, а король слишком хорошо знал женщин, чтобы обманываться ее притворной влюбленностью. Он может согласиться с нерешительностью и застенчивостью, но эта сдержанность скоро исчезнет, а стыдливость превратится в желание, иначе король может разгневаться.
Джеймс повернул ее к себе, сжал в объятиях и, наклонив голову, лизнул сосок, искусно, медленно обводя языком твердый розовый бугорок. Груди Арабеллы всегда были очень чувствительны. Она тихо охнула, легкая дрожь наслаждения пронзила тело.
Король немедленно почувствовал перемену в женщине и, повернувшись на спину, притянул ее на себя и поднял так, чтобы свободнее наслаждаться нежными холмиками, целовать их, лизать и, наконец, чуть прикусив розовые бутоны, по очереди сосать каждый.
Будто огненные молнии экстаза пронзили Арабеллу… Она услышала чей-то тихий стон и словно сквозь туман поняла, что это ее собственный голос. Груди горели и набухли от жгучего желания. Ее пальцы запутались в рыжих локонах, бесцельно гладили голову мужчины в безумной попытке найти облегчение. Она совсем не помнила, как очутилась на спине, а Джеймс продолжал ласкать, целовать, покусывать ее тело. Губы коснулись шелковистой кожи живота, а голова продолжала опускаться все ниже, и сердце Арабеллы бешено заколотилось от ошеломляющей мысли — Джеймс не собирается останавливаться.
Его великолепное орудие, раскаленное, пышущее нетерпением, было твердым. Господи Боже, он почти не мог сдерживаться. Джеймс чувствовал, что если протянет руку и коснется себя, его громадное древко, древко Стюартов, с треском переломится. Как желал он погрузиться в эту маленькую расщелину… нонет… не сейчас. Пальцы его коснулись холмика Венеры, и Арабелла вздрогнула. Быстро раскрыв ее влажную раковину розового перламутра, король наклонил голову и коснулся языком напряженного бутона.
Арабелла застыла на мгновение и тихо вскрикнула от неожиданно нежного прикосновения.
Король поднял голову:
— Разве дядя не дарил тебе этого блаженства, дорогая?
— Н-никогда, — всхлипнула она.
— Не бойся, Арабелла. Я дам тебе небывалое наслаждение, — прошептал он и, наклонившись, вобрал губами упругий бугорок, язык ласкал крошечный холмик сначала медленно, ошеломляюще медленно, а лотом, когда Арабелла почти потеряла голову от страсти, — быстрыми легкими касаниями, доводившими ее до безумия. Сердце, казалось, вот-вот разорвется от невероятного экстаза.
«Такого не бывает», — пронеслось в мозгу Арабеллы.
Никогда, никогда не доводилось ей испытывать ничего подобного. Почему с Тэвисом не знала она такого блаженства? За закрытыми веками словно взрывались огненные искры. Она стонала все громче; тело, охваченное пламенем, лихорадочно извивалось.
— О-о-о, да! Милорд, да!
Слишком велико наслаждение, слишком огромно. Конвульсии сотрясли обнаженное тело.
Джеймс Стюарт был поражен и ошеломлен. Почему его дядя никогда не доставлял Арабелле такого наслаждения? Неужели Тэвис один из тех глупцов, которые уверены, что жену нужно любить по-другому, чем остальных женщин? Джеймс вновь навис над Арабеллой, глаза их оказались на одном уровне.
— Испытала ли ты экстаз, дорогая? — спросил он, хорошо зная, каким будет ответ, и, когда Арабелла, словно во сне, кивнула, тихо прошептал:
— Настало время подарить и мне восторги страсти. Отдайся мне, Арабелла!
Она обвила руками шею короля и, притянув к себе его голову, обожгла поцелуем; маленький язычок, заигрывая, скользнул в его рот. Почувствовав, что он приготовился войти В нее, Арабелла раскинула ноги пошире, чтобы принять его, но лишь вершима копья проникла в узкую влажную расщелину.
Арабелла подняла недоумевающие глаза и вопросительно взглянула на Джеймса.
— Давай сыграем в забавную игру, милая, — предложил он, блестя синими глазами. — Посмотрим, кто кого захочет первым.
Их губы вновь встретились.
Арабелла с веселым изумлением подумала, что мужчины, в сущности, взрослые дети. Но этот ребенок был не по годам умен, знал, как насладиться женской плотью, и, конечно, будет ожидать, что она сдастся. Может, так и сделать? Нет… нет… именно этого хочет Джеймс. Пусть хоть раз потерпит поражение, решила Арабелла, страстно отвечая на поцелуи.
«Хочу ее! Силы небесные, как я хочу ее», — думал Джеймс, истязая ее ласками, но Арабелла не сдавалась. Поцелуи становились все лихорадочнее, и наконец Джеймс Стюарт не смог вынести напряжения. Медленно, намеренно медленно он вошел в розовый грот, застонав от облегчения. Тихий смех женщины воспламенил короля еще больше, и он мощными толчками врезался все глубже, пока именно она не вскрикнула, моля об экстазе, и когда наконец Джеймс отозвался на мольбу, женщина задергалась в судорогах снова и снова, ее золотистая голова утомленно поникла, дыхание стало таким слабым, что король встревожился: уж не убил ли он ее?
Уставшая, насытившаяся Арабелла лежала в объятиях столь же удовлетворенного короля. Она получила ответы на все мучившие вопросы. Да, не только муж, но любой мужчина может дать женщине плотское наслаждение. И хоть она не испытывала неприязни к Джеймсу, между ними не было той неподдельной теплоты, какая возникала всегда после акта любви между ней и Тэвисом.
У нее и короля не было ничего общего, кроме нескольких пережитых вместе часов дарованного друг другу удовольствия. Любви не было, и сердце Арабеллы ныло от одиночества. И вместе с отрезвлением пришло ужасающее сознание того, что впереди длинная, ужасно серая жизнь… много, много лет одиночества.
Но Грейфер стоит утраченного счастья. Стоит ли?..
Часть 3. ВЛАДЕЛИЦА ГРЕЙФЕРА
Глава 15
Арабелла Грей подъезжала к Грейферу после почти четырехлетнего отсутствия. Наступил апрель, и белая кобылка тихо заржала, словно почуяв знакомый запах и привычные места.
Они стояли на вершине холма с видом на крепость, и Арабелла неожиданно подумала, что Грейфер выглядит заброшенным и убогим. Хотя день был холодный, а в воздухе разливалась сырость близкого дождя, из труб деревенских домов не шел дым.
Она вздрогнула от дурного предчувствия.
— Ты уверен, Рауэн, что сэра Джаспера нет в замке? — спросила она у сына Фитцуолтера вот уже в который раз за день.
— Нет, миледи, его здесь нет вот уже много месяцев. Если бы он появился, отец прислал бы весточку.
Арабелла, обернувшись, окликнула Лону, сидевшую вместе с малышкой Маргарет верхом на вороном жеребце.
— Едем, Лона! Мы почти дома.
Они начали спускаться вниз, первые капли дождя ударили по плечам.
— Почему из труб не идет дым? — спросила Арабелла вслух.
— Большинство женщин на полях и в саду, а старики — на стенах замка. Никого нет дома. Молодежь тоже на полях. Сэр Джаспер Присылает своего капитана Сигера раз-два в год, чтобы забрать тех мальчиков, кто подрос и может идти на службу.
Сначала мы пытались их прятать, но сэр Джаспер присылает с Сигером список всех семей. Скрыться от него невозможно.
— Но ты все же еще здесь, Рауэн, — заметила Арабелла.
— Да, — деловито кивнул Рауэн. — Отец сказал сэру Джасперу, что когда-нибудь я займу его место и должен знать все, что необходимо для защиты Грейфера. Сэр Джаспер засмеялся и ответил, что не будет спорить с отцом из-за одного парня, поскольку нуждается в преданных людях, способных отстоять крепость в его отсутствие. Поэтому я могу больше не скрываться, когда приезжает Сигер, миледи.
Арабелла вздохнула:
— Интересно, как остальные матери смотрят на тебя?
Рауэну хватило совести покраснеть.
— Это не так легко, миледи, — признался он. — Ни одна девушка не хочет встречаться со мной, потому что их братьев силой взяли на службу, но я нужен отцу, миледи, и вначале, когда Сигер приезжал без этого проклятого списка, даже смог спрятать нескольких парней. Они живут в маленькой пещере недалеко от деревни, но не могут прийти домой из страха быть схваченными, потому что никто не знает, когда появится Сигер.
— А если он приедет, пока я в Грейфере? — встревожилась Арабелла.
— Убьем его и концы в воду! — без обиняков заявил Рауэн.
— Сколько парней скрываются в пещере, Рауэн?
— Двенадцать человек, миледи.
— Прекрасно. Мне понадобится охрана, когда я поеду на юг, ко двору короля Генриха.
— Вы едете ко двору, миледи? Но зачем? — удивился Рауэн.
— Потому, что король должен подтвердить мои права на Грейфер, поскольку сэр Джаспер хочет захватить его, — объяснила Арабелла.
— Но вы хозяйка Грейфера, миледи! — воскликнул молодой человек. — Вы последняя из Греев.
— Это верно, Рауэн, но я провела последние несколько лет в Шотландии. Что знает обо мне король, кроме того, что счел нужным рассказать сэр Джаспер? Не для себя мне нужен Грейфер, а для дочери. Если король передаст права наследования Маргарет, я попрошу его найти ей мужа-англичанина, чтобы никто не питал сомнений относительно преданности Грейфера и его людей английской короне.
Они спустились с холма и проехали через опустевшую деревню, а когда снова оказались на дороге, ведущей в Грейфер, здешние обитатели заметили всадников и сбежались со всех сторон, выкрикивая приветствия. Арабелла едва не заплакала в голос, потому что большинство женщин, которых она так хорошо помнила, сильно изменились — склонные к полноте были худы, как щепки, а те, кто раньше отличался стройностью, постарели, старые — одряхлели. Но все улыбались, говорили ей добрые слова.
— Хозяйка наконец вернулась!
— Благослови вас Господь, леди Арабелла…
— Теперь все будет хорошо! Законная владелица Грейфера с нами!
— Добро пожаловать, миледи!
— Грей вернулись в Грейфер. Теперь удача снова с нами!
Из крепости вышел Фитцуолтер и со слезами на глазах поцеловал руку Арабеллы.
— Значит, вы дома!
— Да, наконец-то, Фитцуолтер, — ответила Арабелла, улыбаясь собравшимся. — Спасибо за приветствия, добрые люди!
Завтра в полдень приходите в зал, и я расскажу о своих приключениях и планах на будущее. А теперь расходитесь по домам, дождь с каждой минутой все усиливается.
И, повернув коня, въехала в крепость. Когда настала ночь и Маргарет спокойно уснула в теплой постельке, Арабелла Грей уселась в зале и, покачав головой, снова удивилась — как это до сих пор она не понимала, насколько беден ее дом! Хорошо хоть повсюду было чисто, возможно, стараниями жены Фитцуолтера Розамунды. Каменные полы подметены, тростниковые подстилки недавно меняли, но, кроме большого стола и нескольких стульев, здесь не было ничего, подобного обстановке парадных залов Данмора. Стерлинга или Линлитгоу. Зоркие глаза Арабеллы заметили, что в рамах окон зияли дыры, затянутые тканью, — многие драгоценные стекла были выбиты.
— Что случилось с окнами? — спросила она у приглашенного к ужину Фитцуолтера.
— Люди сэра Джаспера, те, кого он привез с собой в последний раз, — грубый и дикий народ, — сухо ответил капитан.
— Стекло дорого стоит — проворчала Арабелла.
— У вас есть деньги? — осведомился Фитцуолтер.
— Очень мало, и те нужно беречь для поездки на юг.
— А драгоценности? — настаивал Фитцуолтер.
— Я не взяла с собой ничего, принадлежащего графу, — спокойно ответила она.
— Вы забрали его дочь и, если думаете, что он за ней не явится, сильно ошибаетесь.
— Маргарет — мой ребенок, — резко напомнила Арабелла. — Кроме того, Тэвис уехал на север по поручению короля Джеймса.
Пройдет несколько недель, прежде чем он вернется, а до того времени я успею уехать и увезти дочь. Когда граф явится в Грейфер, а думаю, он обязательно придет, скажите всю правду: я уехала к королю Генриху с просьбой восстановить мои права и права леди Маргарет Стюарт.
— Для этого не обязательно было разводиться с ним, — заметил Фитцуолтер. — Я знаю, граф вас похитил, но Лона говорит, вы его любите. Зачем же сделали это?
Будь на месте капитана кто-то другой, Арабелла выгнала бы его не только из-за стола, но и из замка, но это был Фитцуолтер, человек, знавший ее всю жизнь, верный и преданный.
Он не изменил, несмотря на все усилия сэра Джаспера Кина.
Ему нужно сказать только правду или ничего не говорить.
— Чтобы получить помощь короля Джеймса, пришлось отдаться ему… в полном смысле слова, — призналась Арабелла. — Я развелась с Тэвисом Стюартом, чтобы не опозорить его гнусной кличкой рогоносца.
К ее удивлению, Фитцуолтер, кивнув, ответил:
— Тогда вы правильно поступили, миледи. Ни один Грей не совершал бесчестных поступков. Ваш отец гордился бы своей дочерью.
— Надеюсь, ты именно так и скажешь графу, когда он в ярости примчится из-за холмов месяца через два! — попыталась пошутить Арабелла.
— Меня здесь не будет. Рауэн все объяснит, потому что я еду с вами.
— Но Грейфер останется без защитника! — удивилась Арабелла.
— Не думаю. Грейферу не грозит опасность, ведь сын останется вместо меня, а кроме того, между Англией и Шотландией заключен мир, миледи. Вы же последняя из Греев и не можете путешествовать без охраны и защиты. Никому я не мог бы доверить вашу жизнь, миледи, а в Грейфере остались лишь неопытные мальчишки.
Арабелла, подумав немного, наконец кивнула:
— Да, капитан, вы поедете с нами, я нуждаюсь в вашей помощи. Дело не столько во мне, сколько в безопасности моей дочери. Если король подтвердит мои права на Грейфер, значит, Маргарет станет наследницей.
— Не «если», а «когда», миледи, — поправил Фитцуолтер.
Арабелла благодарно улыбнулась:
— Да, вы правы, Фитцуолтер. «Когда»!
— Что вы скажете завтра людям? — озабоченно спросил капитан.
— Правду, — ответила она. — Я должна поехать на юг, чтобы возвратить наследство, принадлежащее мне по праву, и привезу домой их сыновей, по крайней мере тех, кто захочет вернуться.
— Верно, — кивнул Фитцуолтер, — некоторым понравится солдатская доля, и они посчитают, что здешняя жизнь слишком унылая. Если останутся в живых, обязательно вернутся и будут рады миру и покою.
— Одним покоем сыт не будешь, — задумчиво вздохнула Арабелла.
— Вам нужен богатый муж! — без обиняков заявил Фитцуолтер.
— Нет, мой друг, — засмеялась Арабелла, — замужество не для меня!
— Может, граф примет вас обратно? — осторожно осведомился капитан.
— Я его не приму! — свирепо вскинулась Арабелла. — Уверял, что любит, а сам не мог сделать одной-единственной вещи для меня, не желал найти время, чтобы помочь вернуть Грейфер! Мой дом ничего не значит для него, хотя для меня — это весь мир. Как он может не понимать этого, если любит? Мне не нужен Тэвис Стюарт! У меня есть Грейфер и моя дочь!
Фитцуолтер ничего не сказал. Не было смысла спорить. Арабелла всегда была упрямой, и, пока не восстановит права на замок, не стоит труда объяснять, что сады нужно посадить заново, и хотя овцы могут принести прибыль, для этого нужно сначала где-то раздобыть деньги, и немалые. Грейфер никогда не был процветающим поместьем, но таких трудных времен им еще не доводилось переживать. Времена менялись, и мир с Шотландией свел стратегическое значение крепости к нулю. Конечно, можно ожидать набегов с обеих сторон, но Фитцуолтер чувствовал — грядут большие перемены.
Арабелла осталась в крепости ровно настолько, чтобы убедить людей в том, что все будет хорошо. Она объяснила, как могла, трудность своего положения, но большинство все-таки не сумели понять цели поездки на юг. Они твердо знали: Арабелла — последняя из Греев, и ее права на Грейфер неоспоримы. Пришлось оставить все как есть. Погода была теплой, и поля ярко зазеленели, обещая хороший урожай. Сады цвели, а там, где деревья погибли, крестьяне выкорчевали пни, сожгли их, чтобы очистить землю, а потом удобрили почву навозом, перед тем как посадить молодые саженцы. За ними ухаживали несколько женщин и два старика.
Владелица Грейфера отправилась на юг в солнечный весенний день в сопровождении пятнадцати молодых вооруженных людей, включая тех двенадцать, которых прятал Рауэн, и еще троих, появившихся как по волшебству при одном известии о возвращении госпожи. Голубые глаза Фитцуолтера весело засверкали при виде этой троицы, но он ничего не сказал, только распорядился выдать им кожаные нагрудники, вежливо осведомился, хватит ли у них стрел, и заказал у кузнеца новые мечи.
В день их отъезда прибыл Фергюс Макмайкл и тоже присоединился к отряду. Когда Лона призналась родителям в любви к молодому шотландцу, дальнейших объяснений не потребовалось, хотя сам он узаконил свое появление необходимостью приглядывать за дочерью графа.
Фитцуолтер, серьезно кивнув, объявил:
— Это хорошо, парень! Добро пожаловать!
Хотя Рауэн был крайне разочарован тем, что его не взяли, грудь молодого человека распирала гордость — ведь именно его оставили в Грейфере за главного. Он внимательно выслушал наставления отца, но когда Фитцуолтер пошел к своему коню, Рауэн спросил:
— Что, если вернется сэр Джаспер?
— Запри ворота и не пускай, — отрезала Арабелла. — Путешествие займет несколько недель, ведь с нами ребенок! Если Сигер явится раньше, чем я успею поговорить с королем, он немедленно побежит к Джасперу, и мы не сможем застать их врасплох, а нам это крайне невыгодно.
— Думаю, он приедет, — вздохнул Рауэн.
— Моли Бога, чтобы этого не произошло, парень, — ответил отец. — Сэр Кип будет не один, а значит, тебе придется убивать друзей.
— А граф Данмор? — нерешительно вставил Рауэн, желай все сделать как надо, хотя понимал, в каком трудном положении остается.
— Передай ему привет, — сухо объявила хозяйка, — и исполняй все его желания. Я желаю по возвращении застать Грейфер в том же виде, в каком покинула его, — целым и в относительной безопасности. Граф потребует от тебя только одного — свою дочь. Объясни, что она уехала со мной, и пропусти в крепость, чтобы он смог убедиться в правдивости твоих слов. И обращайся с ним почтительно, Рауэн. Тэвис Стюарт — хороший человек.
Отряд направился на юг. Ехали быстро, но так, чтобы маленькая Маргарет не уставала. Ребенка бессовестно баловали все мужчины. Каждый хотел везти малышку, и Мэгги проводила все время, переходя с одного седла на другое, слушая песни, сказки, принимая лакомства из загрубелых рук. Погода была хорошей, и Маргарет крепко спала каждую ночь, утомленная играми на свежем воздухе.
Фитцуолтер составил маршрут так, чтобы можно было останавливаться на ночь в странноприимных домах конвентов, монастырей и аббатств. Однако несколько раз приходилось ночевать в открытом поле. Если Фитцуолтер и бывал дальше замка Миддлхэм, он об этом не распространялся, но Арабелла верила, что капитан благополучно доставит их в резиденцию короля Генриха.
Только в середине мая они достигли Шина, куда король обычно приезжал охотиться в хорошую погоду.
Фитцуолтер проводил Арабеллу, Лону и Маргарет в ближайший конвент, объяснив настоятельнице, что его хозяйке пришлось проехать всю Англию, чтобы принести королю клятву верности и попросить его подтвердить ее права на наследство.
Фитцуолтер сказал настоятельнице, что госпожа недавно овдовела и осталась почти без гроша, но все-таки — тут капитан полез в собственный дублет, долго рылся в кармане и наконец выудил серебряную монету — просит принять скромное пожертвование на нужды добрых матушек.
— Похвально, что твоя хозяйка превыше всего ставит могущество Божье, — кивнула настоятельница. — Наш благословенный Господь наставлял, что не нужно собирать сокровища земные, ибо заботы о спасении души важнее всего на свете. Твоя госпожа, ее осиротевшее дитя и служанка могут остановиться у нас.
— Ты сказал, что я вдова?! — удивилась Арабелла.
— Да, — спокойно ответил капитан, — не мог же я открыть правду!
Лона ехидно хмыкнула, но тут же замолчала под строгим взглядом хозяйки.
— Ну вот, а теперь, когда я здесь, — призналась Арабелла, — не знаю, как получить аудиенцию у короля.
— Спросите мать Марию Молитвенницу, — посоветовал Фитцуолтер. — Она, наверное, знает! Старая опытная ворона!
— У вас нет связей при дворе? — удивилась мать-настоятельница.
— Не при этом, — ответила Арабелла.
Монахиня вопросительно подняла брови и задумчиво потерла распятие из серебра и слоновой кости, свисавшее с шеи, но ничего не произнесла, ожидая объяснений Арабеллы.
— Мой отец был кузеном первого мужа Элизабет Вудвилл, а мать — кузиной и подругой королевы Анны Невилл. Именно король Ричард нашел мне мужа, — призналась Арабелла, мешая правду с ложью по примеру Фитцуолтера. — Мои муж был шотландцем, и король Джеймс дал мне рекомендательное письмо к его величеству.
Монахиня, подумав немного, решила:
— Связи вашего отца помогут нам, леди Грей. Король не любит тещу и, думаю, имеет для этого достаточно причин, но королева питает теплые чувства к матери. Брат мой — священник и духовник королевы. Через него мы передадим вашу просьбу королеве Елизавете. Если поведете себя умно, дитя мое, а я думаю, что вы неглупы, раз предприняли такую поездку, именно молодая королева поможет вам. Между вами много общего, у обеих маленькие дети. Если именно королева представит вас супругу, это вовсе не повредит делу!
Через несколько дней все устроилось. Королева Елизавета должна была принять леди Грей на следующий день.
— Лучше и не придумаешь, — радовался Фитцуолтер, — Вряд ли королева знает сэра Джаспера или сталкивалась с ним. Можно изложить свою просьбу сострадательному человеку!
— Но захочет ли королева помочь мне? — беспокоилась Арабелла. — Что, если я ей не понравлюсь? У беременных женщин часто бывают необъяснимые капризы, а королева, говорят, вновь ждет ребенка.
— Будьте сама собой, — посоветовал Фитцуолтер. — Королева знает, что это такое — лишиться самого дорогого на свете!
Она поймет ваши беды лучше, чем кто-нибудь другой.
Арабелла тщательно выбрала костюм для аудиенции у королевы. Она привезла всего одно подходящее для такого случая платье — из темно-синего шелка с облегающим корсажем и удлиненной талией. Широкий шалевый ворот был отделан лентой из серебряной парчи. Низкий вырез открывал ложбинку между грудями, но по тогдашней моде был достаточно скромен.
С серебряного венчика свисала простая прозрачная вуаль из белого батиста. Волосы были заплетены и уложены на висках, талию охватывал пояс из серебряных колец, с которого свисали маленькое серебряное распятие и серебряный футлярчик с ароматическим шариком внутри.
Словом, Арабелла приобрела вид респектабельной вдовы благородного происхождения.
— Оставьте ребенка со мной, — посоветовала настоятельница. — Она может поиграть на кухне, там есть котята, и сестра Мария Милосердная печет медовые пряники.
Хотя Арабелла беспокоилась, что Мэгги без нее будет плакать, малышка доверчиво дала ручонку тощей монахине и поковыляла прочь.
— Ну вот, одной бедой меньше, — сказала Лона, собиравшаяся проводить Арабеллу.
Кони были хорошо вычесаны, шкуры блестели. Женщины медленно ехали по дороге в Шин. Поскольку в замке жил король, туда и обратно спешило много людей — торговцев, крестьян, везущих провизию, придворных и их слуг, солдат и просто тех, кто надеялся выпросить что-либо у правителя.
Читать бесплатно другие книги:
