В пасти Джарлака Харькин Борис
Я сыграл только вступление, даже до куплета не дошел.
Меня прервали.
Верховный инквизитор епископ Гафтон вскочил с кресла и, брызгая слюной, заорал:
— Адская музыка! Она не угодна Богу! В этих нотах протест, нашептанный Нечистым!
Над площадью повисла тишина.
Нет, ну надо было мне ее сыграть! От злости я чуть не сломал мандолину. Что теперь будет? Судя по перекошенному лицу Гафтона, победы мне не видать!
Инквизитор в окружении нескольких стражников спустился с трибуны и взошел на помост. Солдаты взяли меня под руки, а отец Гафтон провозгласил:
— Поскольку прислужники искусителя не имеют права участвовать в состязании, победителем объявляется Элеондил Золотая Арфа!
Эльф, по-змеиному улыбаясь, поднялся к нам.
— Что же касается слуги Нечистого, — продолжал инквизитор, — мы сделаем все, чтобы спасти его. Святая церковь карает, любя! Святая церковь любит, карая! Искуситель не получит ни душу, ни тело этого заблудшего юноши. Бренное тело мы предадим огню, а бессмертная душа, пройдя через муки, попадет в руки Господа нашего.
Я остолбенел. Из огня да в полымя в буквальном смысле!
— Что скажет в свою защиту прислужник Нечистого? — вопросил епископ.
От злости и отчаяния у меня отнялся язык.
— Я так и знал — ему нечего сказать.
Толпа загудела, послышались свист и улюлюканье. Они с одинаковой радостью посмотрят и на то, как я пою, и на то, как меня сожгут.
— С одним делом с божьей помощью разобрались. Теперь отдадим дань традиции и наградим победителя. Каково будет ваше желание, благородный эльф?
— Вы только что его исполнили, господин епископ. А точнее, вот-вот исполните. Костер для этого… э-э-э… юноши — это лучшее, что я могу пожелать. Честно говоря, казнью через Джарлака я уже пресытился. Костер — это, пожалуй, даже пикантнее. Правда, у меня есть еще одна просьба…
— Я весь внимание.
— Мне бы хотелось, чтобы казнили не только пособника Нечистого, но и его друга.
— Вот как? И где же его друг?
— Вон он, среди зрителей. — Элеондил указал на Стольника.
Тот был в шоке. Народ сразу отодвинулся в стороны, и рядом с Васяном остался только Балус. Он испуганно пискнул:
— Я не с ними!
Инквизитор недобро прищурился:
— Так, так, так… Если мне не изменяет память, заместитель начальника таможни капитан Балус?
— Вы совершенно правы, ваше святейшество! — произнес толстяк, стуча зубами.
— Объясните, капитан, что вы делаете рядом с пособниками Нечистого? И… лучше не лукавьте — Господь все видит. Только правду!
— Охотно, ваше святейшество! — раболепно поклонился Балус. — Сегодня утром эти два мерзавца на лодке гномьей работы прибыли в Ларецию. С ними были два нелюдя — орк и гном, а также две девки сомнительной репутации.
— Выходит, их было шестеро, — подметил Гафтон. — Хм… нехорошая цифра — число искусителя… Что произошло дальше?
— В ходе осмотра выяснилось, что они пытались провезти контрабандный товар! Эльфийские стрелы, гномьи поделки. А еще транспортировка орка была не соблюдена — его перевозили без ошейника. Но самое главное — негодяи заплатили таможенную пошлину фальшивым золотом!
— Да гонит он все! — вскричал Васян. — Это была не пошлина, а взятка!
— Молчать! — Капитан отвесил Васяну подзатыльник. — Надеюсь, вы не поверите в эту ложь, ваше святейшество?!
Инквизитор неопределенно кивнул, и Балус продолжил:
— Уже только за контрабанду их стоило вздернуть, а за фальшивомонетничество — петля безо всяких разговоров. Но, когда я приказал надеть на них пеньковые галстуки, вот этот, — таможенник наградил Васяна еще одним подзатыльником, — объявил себя магом. Конечно, я в эти сказки не поверил. Я сразу раскусил, что этот лгунишка всего лишь грязный шарлатан. Тогда я решил, что будет лучше повеселить народ, ведь ночь-то сегодня праздничная, да здравствует наш добрый король! Вот поэтому я и привел негодяев на площадь. Но, когда их привязали к столбам, пособники Нечистого начали искушать меня. Один заявил, что поет как соловей, второй сие всячески подтверждал. Каюсь, я поддался. Но исключительно из желания угодить вам, ваше святейшество. Ибо всем известно, как любите вы музыку. И я, дабы усладить ваши уши…
Васян возмущенно перебил:
— Да он хотел, чтобы его начальником таможни сделали!
Капитан со всей дури врезал Стольнику под дых. Бедняга согнулся пополам.
— Гнусная ложь! Все было ради музыки! Ох! Если бы я только знал, что передо мной — пособники искусителя!
— Занимательная история, — сказал инквизитор. — Насколько я понял, на том помосте к столбам привязаны их сообщники.
Балус подобострастно закивал.
— Капитан, ваша задача сопроводить прислужников Нечистого к столбам, привязать их рядом с товарищами и проследить, чтобы до самой казни они не выкинули какого-нибудь фокуса. И больше не поддавайтесь на их посулы, слуги искусителя умеют убеждать.
— Все будет сделано в лучшем виде, ваше святейшество!
— Имейте в виду, если что-нибудь сорвется и они не будут сожжены, на костер отправитесь вы. И вот еще что… помолитесь, чтобы Господь простил вас за непомерное честолюбие и алчность.
Таможенник промычал что-то утвердительное, сгреб Васяна за шкирку и потащил в сторону столбов. Меня повели туда же.
— Чавой-то не начинають?!
— Ждуть самого кардинала и епископа Георгия.
— Чавой?
— Кардинала с епископом, говорю, ждуть!
— Я туть за место в первых рядах двадцать седриков отвалила! Вон верховный-то инквизинтер уже туть, а все не начинають!
— Точно, точно. Дома дровишки кончились, печку топить нечем, думала, хоть туть погреюсь! А все не начинають! У меня вон уже косточки все замерзли!
Вот сволочные бабки! Меня разбирала такая злость, что я даже костра бояться перестал. Хотелось разорвать веревки, а потом задушить этих мерзких старух.
Но веревки не поддавались, как я ни старался. И даже если бы мне удалось освободиться, дальше я вряд ли что-то смог бы сделать. Перед помостом кольцом расположилась стража с алебардами и копьями в руках.
Руководил оцеплением капитан Балус. Он ругался, раздавал рядовым стражникам подзатыльники, кривил морду, в общем — пребывал в самых расстроенных чувствах. Еще бы, ведь капитан был в шаге от того, чтобы стать главой всей таможни, а вместо этого получил нагоняй от инквизитора.
Посмотреть на казнь собралась, наверное, вся Лареция. От помоста, где проходил турнир бардов, народ перекочевал к помосту, где будет костер.
Высоко на трибунах в удобных креслах сидела городская знать. Их было хорошо видно — кругом горело множество факелов.
Народ попроще стоял на своих двоих. Передние ряды оккупировали жаждущие крови старухи.
Помимо бабок впереди стояли еще и ребята Элеондила. Командор белозубо улыбался, а когда наши глаза встретились, помахал мне рукой.
Издевается, гад! Ладно, посмотрим еще, кто будет смеяться последним.
Это я так себя успокаивал. На самом деле и ежу понятно, что последним будет смеяться как раз эльф. Вон уже отец Гафтон на помост поднимается. Сейчас начнется!
Верховный инквизитор был облачен в пурпурную сутану, а в руках держал увесистую книгу. На обложке золотом был вышит крест. Библия.
Гафтон величественно поднял руку, призывая народ к тишине.
Постепенно крики смолкли.
— Добрые и богопослушные жители Лареции. Сегодня у нас праздник — день рождения нашего всеми любимого короля! К сожалению, его величество не может присутствовать на казни. Даже в свой день рождения он трудится на благо королевства. Но народ сегодня вправе отдохнуть, ведь Господь благословил праздники! И мы приготовили для вас воистину праздничный подарок. Незабываемое зрелище! Четыре души будут преданы в руки Господа нашего! А заодно сожжем двух нелюдей. Господь не дал им души, но милостиво позволил жить в нашем прекрасном мире. А эти неблагодарные создания посмели нарушить законы и человечьи, и Божьи! За это придется заплатить!
Толпа возликовала. Бабки просто визжали от счастья. Когда они наконец заткнулись, инквизитор повернулся к нам и стал зачитывать приговор:
— Сейчас моими устами говорит сам Господь. Он не даст мне соврать! — При этих словах Гафтон положил ладонь на библию. — Вас обвиняют в незаконной работорговле, контрабанде, фальшивомонетничестве, шарлатанстве и ереси! Один из вас — прислужник искусителя, другие — его пособники. Всего этого хватит на десяток смертных приговоров! Может кто-то из вас сказать что-нибудь в их защиту?
— Я могу! — пробасил Дитер.
— Мы не будем слушать нелюдя, — презрительно улыбнулся епископ.
— Клянусь бородой Бомбура, это — расизм! Вон тех ушастиков вы, значит, слушаете, а гномы рылом не вышли?!
Глаза Элеондила злобно сверкнули, он, как всегда, потянулся за луком. Но стоявший рядом капитан Балус положил ему руку на плечо. Было слышно, как он успокаивающе сказал:
— Не кипятитесь, господин эльф. Велено не продырявить, а сжечь. Народу так будет интересней.
Элеондил брезгливо сбросил его жирную руку с плеча.
— Позвольте, я вас временно разоружу, уважаемый эльф? — Капитан потянулся к луку.
— Да как ты смеешь, круглоухий!
— Такие меры исключительно ради зрелища. Все знают, эльфы — парни горячие. Этим у столбов терять нечего — ляпнут про вас какую-нибудь гадость, и вы сразу стрелять. А меня потом его святейшество самого на костер отправит. Ну войдите в мое положение! Давайте я хотя бы стрелы заберу. Только до конца казни, а потом все верну в лучшем виде.
— Ладно. Но лишь из-за того, что я могу не сдержаться. А смерть от стрелы слишком легка. — Элеондил нехотя расстался с колчаном, остальные эльфы последовали его примеру.
Балус передал стрелы одному из охранников, и тот унес их от греха подальше.
Отец Гафтон с интересом наблюдал за этой заминкой. Когда вопрос был улажен, он сказал:
— Достопочтенные эльфы — наши друзья и союзники. Конечно, Господь не наделил их душой, но мы надеемся, что скоро они примут правильную веру.
— Да они зубастой яме поклоняются! — не унимался Дитер.
По побледневшему лицу Элеондила было видно — он сильно сожалеет, что отдал стрелы. Инквизитор спокойно молвил:
— Мы все в чем-то да заблуждаемся, и часто Господь не спешит раскрыть нам глаза. Всему свое время. Я уверен, добрые эльфы еще станут на путь истинный. Но прервем же эту бессмысленную дискуссию. Кто-нибудь из вас еще хочет что-то сказать?
— Я хочу! Мой дедушка вас в жаб превратит!
— Превратит? Волшебство есть ересь и шарлатанство! Жаль, тут нет твоего дедушки, дитя. Мы бы его тоже сожгли. Исключительно дабы помочь ему. Кто еще выскажется?
Васян сделал самое кроткое выражение лица, на которое был способен и проговорил:
— Перед глазами Господа мы раскаиваемся и обещаем никогда больше не грешить. Наоборот, мы клянемся верно служить Богу и человечеству. И поэтому смиренно просим отпустить нас во славу Господа нашего Иисуса Христа!
Достойная речь. И говорил Стольник очень искренне, я бы даже сказал — пламенно. Сейчас этот фанатик или разжалобится и помилует (что маловероятно), или рассмеется и скажет: «Сжечь!» (что более чем вероятно).
Но реакция инквизитора была совсем не такая, какой я ожидал.
Отец Гафтон открыл рот, он явно опешил. Потом совладал с собой, но, когда заговорил, в голосе было удивление:
— Что он несет? Какой еще Иисус Христос?! Ох не зря мы их за ересь сжигаем!
Теперь опешили мы. По роже инквизитора было отчетливо видно, что имя Иисус Христос он слышит впервые. Васян ошалело спросил:
— Вы что, не во Христа верите? У вас ведь на монастыре кресты?!
По толпе пронесся вздох изумления. Инквизитор ошарашенно уставился на Васяна:
— Он не только еретик! Он вообще не ведает, в кого мы веруем! Не знать основные постулаты Веры! И как вас земля только носит, грешники?!
Чтобы потянуть время, я спросил:
— Как же зовут вашего Бога?
Инквизитор смерил меня взглядом, в котором недоумение сменилось презрением. Гордо ответил:
— У Бога нет имени, на то он и Бог! Только поганый еретик может додуматься до того, чтобы придумывать Господу имена!
— А кресты тогда почему носите?
— Последний невежда в Атреме знает, почему он носит крест. В Эорине каждому известно, что означает сей символ! И откуда вы взялись только? Взгляните вверх, глупцы!
Мы с Васяном подняли головы. В ночном небе ярко пылали пять звезд, четко образующих крест! Четыре с боков, одна — в середине. Да я же видел это созвездие, только значения не придал!
— Там, на небесах, дом Господний! Но Бог живет не только в святом небе, но и на грешной земле. Ибо в каждом из нас — душа, а душа это — часть Бога! Правда, ваши души, боюсь, уже не спасти. Уж больно случай запущенный. Попадете прямиком в геенну огненную! В аду — ваше место!
Инквизитор осенил себя крестным знамением, потом вопросил:
— Народ Лареции, достойны ли они смертной казни?!
— Да!!! — в один голос заорали зрители.
— Но, согласно традиции, мы должны подождать его преосвященство.
Народ снова зашумел, но теперь уже от нетерпения.
Епископ сделал успокаивающий жест:
— Кардинал Маззини, как всегда, не торопится, давая нам минуты радостного предвкушения. Будьте же терпеливы, ибо терпение — есть благодетель! Без кардинала начинать никак нельзя.
Народ это несколько успокоило, а отец Гафтон недовольно прошептал:
— Где шляется этот поросенок?!
— Может, кардинал вообще не придет и казнь перенесут? — с надеждой молвил Стольник.
Хорошо бы, но разве бывает в жизни такое счастье?!
Не бывает. Я заметил, как по трибунам прошло волнение. Туда, где располагалась VIP-ложа, кто-то продвигался, и толпа почтительно расступалась.
— Все, хана! — обреченно произнес Васян. — Кардинал приперся, теперь начнут… Прощай, Петро!
По щеке друга скатилась слеза.
— Может, в дыму задохнемся и не почувствуем боли, — попытался я утешить.
Утешение вышло, мягко говоря, неутешительным.
Вдруг Стольник закричал:
— Эй, а кто это там, рядом с кардиналом?!
— Да это ведь…
— Жорик?!
— Не может быть! Он что, в сутану вырядился?!
— Да он это! Точно! Второго такого брюха нет ни в одном мире!
Я заорал изо всех сил:
— Жо-о-ор-и-ик!!!
— Жо-о-ор-и-ик!!! — присоединился Васян.
Рокот разбушевавшейся толпы заглушил наши крики.
Отец Гафтон подал знак, и на помост взошел человек в красном колпаке, скрывающем лицо. Палач. Он зажег промасленный факел. У меня екнуло сердце. Неужели все?!
Но палач не торопился поджигать дрова, он ждал команды.
Кардинал действительно был похож на поросенка. Маленький и толстенький — почти круглый, на голове — красная кардинальская шапочка. В сопровождении Жорика он протолкался-таки к почетным местам и уселся в удобное кресло. Пухлый плюхнулся на соседнее место. Ну теперь-то он нас должен заметить, близорукостью он вроде никогда не страдал, а помост ярко освещен, мы на самом видном месте.
Но Жора уставился куда-то в пол, а не в сторону помоста.
— Жо-о-ор-и-рик!!! — снова крикнул Васян.
Долбаная толпа орала громче.
— Черт! Пухлый не слышит! — воскликнул я. — Давайте все вместе!
— Жо-о-ори-и-к!!! — К нашим с Васяном воплям примешался густой бас Дитера, рык Зяббы, визг Ариэль и Ники.
В этот момент я не думал, что Жорик делает возле кардинала, — он был единственным человеком, который мог нам помочь!
Но только мне почему-то показалось, что он намеренно не смотрит в сторону помоста. Вперил взгляд в пол, даже голову не поднимет. Что за чертовщина?!
Мы продолжали кричать как сумасшедшие:
— Жо-о-ори-и-ик!!!
— А ну заткнитесь! — шикнул инквизитор. — Кто-нибудь, заткните им рты!
Капитан Балус дал знак охранникам, двое поспешили к нам. Меня в живот ударили обратным концом копья. Крик сразу оборвался, превратившись в хрип, а из глаз брызнули слезы. Если бы я не был привязан к столбу — согнулся бы пополам. Васян тоже получил от души. А вот Зябба, Дитер и Ника всё еще орали: «Жорик!!!» Стражники поспешили к ним. Я вновь закричал, пускай бьют — жизнь дороже!
Отец Гафтон тем временем провозгласил:
— Вот и его преосвященство! Теперь можно начинать.
Толпа взорвалась воплями. Теперь звать Жорика уж точно бесполезно.
Палач поднял над головой факел. Нарочито неторопливо, давая народу вовсю насладиться зрелищем. Сейчас он швырнет факел в кучу хвороста у нас под ногами, и все!
Я в панике заозирался по сторонам, ища помощи. Ариэль закрыла глаза. Ника что-то кричала. Из-за гама толпы девчонку слышно не было. Но тут и по губам читать уметь не надо, и так ясно: «Дедушка вас…», и дальше долгое перечисление самых ужасных перспектив. Дитер с Васяном тоже что-то орали. А Зябба…
Я увидел, как зеленоватая кожа орка темнеет, как бугрятся мышцы, а на руках вздуваются вены. Глаза покраснели, ноздри задрожали, отчего торчащая в носу кость зашевелилась.
С хлестким звуком лопнула веревка. Ближайший стражник обернулся и тут же нарвался на огромный кулак орка. Пятки стражника оторвались от досок помоста и он, раскинув руки, полетел в толпу.
Гомон стих. Затем раздались отдельные восторженные крики. Народ сегодня ждало отменное развлечение.
Палач так и застыл с занесенным над головой факелом, разинув рот. Потом сообразил, что дело принимает нежданный оборот, и ретировался с помоста.
А Зябба не мешкал, он уже рвал веревки на Дитере.
Несколько стражников ринулись на орка. Самый прыткий замахнулся алебардой. Но Зябба поднырнул под лезвие. Ухватился за древко и вырвал оружие из рук опешившего солдата.
— Взять их! — завизжал отец Гафтон, вылупив глаза.
Элеондил выругался по поводу того, что позволил себя уговорить расстаться со стрелами. Вытащил меч и запрыгнул на помост. Его команда кинулась следом. Но желающих подобраться к нам было много. Эльфы уткнулись в спины охранников, сжимающих кольцо вокруг орка.
В столб чуть выше моей головы вонзился арбалетный болт. Я вздрогнул, машинально втянул шею. Очень неприятное ощущение!
— Арбалетчик, сын мой, ты что творишь?! — вскричал Гафтон. — Кто еще пальнет, отлучу от церкви! Живьем брать! Жечь будем!
А вот это — хорошо. Неожиданное преимущество! Взять орка с гномом живьем будет нелегко. И главное, арбалетчики теперь шмалять перестанут.
Освобожденный Дитер уже отвязывал меня, а Зябба крутил алебарду, не подпуская стражников и эльфов.
— Что, только торговцев обирать умеете, а как до дела дошло, так в штаны наложили?! — выкрикнула Ника в адрес стражи.
Дитер отвязал меня и кинулся к Васяну. Все — я свободен! Надо освободить Нику и Ариэль.
— Спаситель! — воскликнула Ника, когда я развязал ее, и чмокнула в щеку.
Нашла время!
— Освободи Ариэль, — скомандовал я.
— Сам освобождай! Я сражаться пошла!
— Чем?
Судя по ее лицу, об этом она еще не подумала.
Вдвоем мы быстро отвязали Ариэль.
— Держись у нас за спинами! — сказала Ника тоном строгого папочки.
Ариэль испуганно кивнула.
Зябба размахивал алебардой, словно пытался изобразить из себя мельницу, со всех сторон на него наседали охранники. Долго он так не продержится. Мы все уже были свободны, но помочь орку не могли. Оружия-то не было. Впрочем, умелый боец всегда найдет себе оружие.
Самым сообразительным оказался Дитер. Он ринулся в бой, держа в руках веревку (благо их у нас было хоть отбавляй). Спустя мгновение гном заарканил копье, ловко выдернул его прямо из рук охранника и кинул мне.
Ну что ж, настало время проявить себя.
Меня охватило неизвестное доселе чувство. Когда терять уже нечего и ты зажат в угол — страх отступает, а на его место приходит азарт. И мне это понравилось, клянусь! Просто так я свою жизнь не отдам!
Я ворвался в гущу боя, парировал несколько ударов. Сам врезал одному из стражников по шлему, используя копье как заурядную дубину. Тот пошатнулся, шлем слетел с белобрысой башки. На-ка тебе еще раз! Размахиваться громоздким копьем в толпе было неудобно, но я как-то ухитрялся. После второго удара солдат рухнул, словно мешок. Отлично, одним меньше!
Я не питал иллюзии, что мы выберемся из этой передряги. Правда, кое-что нам здорово помогало. Усердие капитана Балуса.
— Живьем брать, живьем, остолопы! — надрывался он. — Велено сжечь, а не в фарш порубить! Дубинами их, дубинами. Господин инквизитор изволили сжечь!
И тут, в круговерти тел, я увидел, что отец Гафтон все еще здесь — на краю помоста. Ты смотри, какой смелый! Не сбежал, как крыса-палач, а наоборот — орет, распоряжается. Даже святое писание из рук не выпустил.
Заметил инквизитора и Васян.
Пользуясь суматохой, друг подскочил к нему.
Я не понял, чего добивается Стольник. Он ведь без оружия, а инквизитор, хоть и тощий, но жилистый и на две головы выше. Но Василий знал, что делает. Он вырвал из рук инквизитора книгу. Подпрыгнул, как баскетболист, закладывающий мяч в кольцо, и огрел Гафтона святым писанием по балде. В библии — сила! Тот закатил глаза и рухнул с помоста.
Красиво, не спорю! Вот только на Васяна прыгнули двое эльфов с мечами, а у него из оружия — лишь книга.
— Лови! — Я кинул ему копье.
Стольник поймал, принялся неумело отбиваться от эльфов. К нему на помощь ринулась Ника, где-то уже раздобывшая меч. А я-то думал, она только из арбалета палить умеет. Похоже, отобьются.
Вдруг прямо передо мной вырос капитан Балус. Какая встреча!
Широко размахнувшись (как учил Зябба), вкладывая в удар вес всего тела, я двинул капитану в морду. Брызнула кровь, во все стороны полетели зубы. Балус упал навзничь и затих. Все-таки Зябба — хороший учитель, если я такого жирдяя с одного удара уработал!
Я окинул взглядом поле боя.
Зяббу и Дитера теснили к столбам. На Нику с Васяном наседали уже трое эльфов. А Ариэль вообще не видать.
На досках помоста валялись с пяток охранников и два эльфа. Кто стонал, кто шевелился, кто не подавал признаков жизни. Эльфы так вообще были порублены в капусту. Это Зябба постарался.
С нашей стороны пока потерь не было. В основном благодаря усердию заваленного мною Балуса.
Народ орал от восторга, но в драку не вмешивался.
Видимо, я засмотрелся.
Бах! Моя голова словно взорвалась. В глазах потемнело, а дышать стало очень тяжело. Потом весь мир сузился в точку…
Часть вторая
ГОРЯЧИЕ ПРОВОДЫ
Очнулся я от яркого света, который проникал даже через сомкнутые веки. Голова гудела, и мысли разбегались. Кажется, меня хотели казнить. Нет, не меня, а нас. Сжечь. Точно. На костре, как поганых еретиков. Вместе с памятью вернулся и страх.
Я открыл слипшиеся глаза. Веки были тяжелые, словно из чугуна. Осмотрелся.
Похоже, все-таки замысел инквизитора не удался. Если, конечно, я не на том свете. Но тогда уж точно не в аду, как пророчил отец Гафтон.
Просторная светлая комната (свет льется из широкого окна), обставленная дорогой резной мебелью. А я лежу на великолепной кровати — мягкая перина, свежее белье, куча подушек. Значит, я не пленник! Да и руки не связаны.
Я пошевелился — по телу прошла тупая боль. А, ну да, мы же сражались, и нас лупасили дубинами, копьями и алебардами! Не удивлюсь, если мне все органы поотбивали, сволочи.
Я ощупал тело. Вроде все на месте. Только ломит буквально каждую мышцу.
Читать бесплатно другие книги:
