Дуэт смерти Робертс Нора
— Ты же не все слышал, тебя там не было. Он сдал мне старика. Признал заговор с целью убийства, покушение на убийство. Мне кажется, он сам этого не понял, но он сдал мне свое логово. Нет, адрес он не назвал. Не впрямую. Но он сказал, что ушел домой после убийства Робинс. Убил ее и ушел домой. Ушел, понимаешь? — Ева попыталась размять плечи, окаменевшие от нервного напряжения. — Да, и кофе! Кофе в фирменном стакане с крышечкой. Эти кафешки повсюду разбросаны, это же целая сеть. Но вряд ли он пересек остров с одного конца до другого. Нет, он купил этот стакан где-то между своим логовом и местом преступления. Скорее ближе к своему логову. Значит, логово располагается на разумном пешеходном расстоянии от дома в Сохо.
Рорк зашел ей за спину и начал энергично массировать затылок и плечи.
— Ну, значит, тебе понравятся мои данные.
— Какие данные?
— По охранной системе. Нет-нет, постой спокойно хоть одну минуту, — приказал Рорк. — Давай-ка уберем отсюда пару булыжников. Я прокачивал разные информационные потоки по этой теме. Исследовательская группа Надин нарыла кое-какие данные, я их добавил в поиск и довел дело примерно до дюжины наиболее вероятных адресов. Думаю, ты захочешь их проверить.
— Очень хорошо. Отлично. Я имею в виду данные, — пояснила Ева. — Массаж тоже неплох.
— Всего лишь делаю свою работу. Ну вот, теперь уже лучше. — Отступив на шаг, Рорк вынул карманный компьютер. — Если добавим географический элемент к моим данным… можем свести дюжину… к одному.
Взгляд Евы загорелся азартом.
— А ну-ка дай сюда!
Рорк отвел руку с компьютером, чтобы она не могла дотянуться.
— Э нет, это тоже моя работа. Некая компания «Передайн» в Гринвич-Виллидж.
— Значит, не частный дом на этот раз, а фирма. И без привычных инициалов. Только буква П. Вот почему я сама его не нашла.
— Возможно, еще и потому, что «Передайн» числится как филиал Мемориала Ингрид Саммер.
— И.С? Умно. Но ты еще умнее, раз уж ты это нашел. Надо прокачать этот «Передайн», надо убедиться, что это не…
— Я уже этим занимаюсь, — перебил ее Рорк. — Гм… В Нью-Йорке ни одна из этих компаний не зарегистрирована. Подставная фирма внутри подставной фирмы.
Ева повернулась и сломя голову бросилась в «загон» для детективов.
— Бакстер.
— Отличная работа, Даллас. — Он подмигнул ей и шутливо отсалютовал. — Приятно уходить со смены на положительной ноте.
— Ты не уходишь со смены. В конференц-зале через пять минут. С Трухартом.
— Но…
Ева просто развернулась кругом и на ходу вытащила из кармана новый коммуникатор.
— Фини, — рявкнула она в рацию, — мы нашли берлогу ублюдка. В конференц-зал. Живо.
— Я тоже хочу поиграть, — сказал, догоняя ее, Рорк.
— Ну что ж, заслужил. — Еве хотелось схватить его и поцеловать прямо в забитом копами коридоре, но она удержалась. Вместо этого она послала ему торжествующую ухмылку. — Добудь мне банку пепси, будь так добр.
Не прошло и полутора часов, как по приказу Евы красивый городской особняк в Гринвич-Виллидж был окружен. Полицейские в штатском сидели за столиком на веранде крохотного ресторанчика, прятались в машинах, гуляли по тротуарам. Ева купила соевую сосиску с тележки, которой управлял детектив Дженкинсон.
— Кое-кто чаевые дает, — сказал он. — Чаевые я оставляю себе.
— Ничего не хочу об этом слышать.
— Может, он дал деру, лейтенант? — Дженкинсон протянул ей сосиску.
— А с какой стати ему удирать? Сын никому не звонил, даже телефон не попросил, хотя ему положен один звонок. Если он об этом вспомнит, если потребует телефон, мы можем его тормознуть. Насколько Вэнсу Паули известно, его гребаный отпрыск сейчас насилует старую леди в Уайт-Плейнс.
Рорк тоже купил сосиску и отошел от тележки вместе с Евой.
— Я мог бы с легкостью проникнуть внутрь.
— Мы так и сделаем, если он не появится в течение часа. Ордер у нас есть. Но сенсоры показывают, что там пусто, и я предпочитаю подождать. — Ева откусила от своей сосиски. — Подождем, пока он вернется, пока не окажется во дворике за калиткой.
Бежать будет некуда. Господи, дом Луизы всего в квартале отсюда! Я буквально прошла мимо этого дома пару дней назад. Могла нос к носу столкнуться с подонком на улице.
Рорк взял ее за руку, сплел пальцы с ее пальцами.
— Будем считать, что это часть прикрытия, — улыбнулся он.
— Отлично. Его нет дома, потому что он строит себе алиби. Он сейчас где-то в людном месте, где его видят, где он может что-то купить, чтоб на чеке время было пробито. На всякий случай. Для него всегда вопрос стоит только так: главное — прикрыть свою задницу.
Неподходящая тема для прекрасного летнего вечера, подумал. Рорк. Но он понимал, что Еве надо выговориться.
— Зачем лепить из мальчишки убийцу?
— А может, ему не пришлось ничего лепить: парень — природный псих. Черт, откуда мне знать? Пусть в этом разбирается Мира и ее коллеги. Я думаю, его это точило. Может, совесть мучила? Может, таким образом он хотел обратить ситуацию в свою пользу. Не только запудрить мозги Дэррину и предстать героем и мучеником в его глазах, но и самому поверить в свою ложь. Я ни в чем не виноват. Это они виноваты, они все против нас, только и думают, как нам жизнь испортить. Накажи их.
— Тебе важны его мотивы? — спросил Рорк.
— Нет. Думаю, они и в суде ничего не будут значить.
— Даллас?
Обернувшись, Ева увидела Чарльза Монро, новоиспеченного жениха, поспешающего к ним с улыбкой.
— Вот дерьмо, — пробормотала она себе под нос.
— Что занесло вас обоих в наши края? Я был у вас, совсем недавно ушел, еще часа не прошло. Мне казалось, у дам были грандиозные планы на сегодняшний вечер.
— Планы в силе. По-моему, они и сейчас… чем-то заняты. — «Какого черта, — подумала Ева, — это отличное прикрытие. Просто знакомые случайно столкнулись друг с другом на улице». — Это не твой квартал.
— Нет, не мой. Я просто решил прогуляться, нервы успокоить. Завтра… это самое.
— На мой взгляд, ты ничуть не нервничаешь, — заметил Рорк.
Ева мысленно согласилась: Чарльз вовсе не походил на обливающегося от волнения потом жениха. Он совсем одурел от счастья, как и Луиза. И выглядел, как всегда, элегантно, хотя на нем были обычная летняя рубашка и легкие спортивные брюки.
— Как я понимаю, репетиция прошла успешно. Прости, что нас пришлось заменить дублерами.
— Без проблем. Все прошло очень хорошо. Насколько я мог судить, — добавил Чарльз со смехом. — Ради нее я хочу, чтобы все прошло идеально. Вдруг поймал себя на том, что проверяю прогноз погоды на завтра раз в десять минут, пока шел домой. А когда пришел, понял, что дома усидеть не смогу. Вот и вышел прогуляться. Давайте туда вернемся, выпьем вместе… Вы мне не дадите психовать насчет погоды.
— Мы не можем. Я на операции, и мы только что засекли объект. — Ева мгновенно превратилась в копа. — Всем занять места и ждать команды. Пусть войдет в калитку, только тогда окружайте.
— Что? — растерялся Чарльз.
— Просто продолжай разговор, — приказала Ева. — Рорк, говори с Чарльзом.
— Вы уже определились с медовым месяцем? — любезно осведомился Рорк, хотя его взгляд был устремлен на человека, который приближался прогулочным шагом, неся в руке фирменный пакет из магазина.
— Да, мы летим в Тоскану.
— Не оглядывайся, Чарльз. Говори с Рорком.
— Мы… сняли там виллу на пару недель. А потом мы…
— Рада была тебя повидать, — перебила его Ева. Она улыбнулась во весь рот и заговорила громко, потому что Вэнс Паули уже достиг калитки своего двора. — Жаль, времени сейчас нет, нам надо двигаться… Вперед!
Она рванула бегом и успела схватиться за калитку, пока та не захлопнулась за спиной у Паули. И прижала оружие к его затылку.
— Тебе лучше не двигаться.
Десять вооруженных офицеров окружили двор, взяв хозяина на мушку. Пакет выпал из рук Вэнса, его содержимое разбилось.
— Что происходит? Что случилось?
— Руки за голову. О, прошу тебя, споткнись, попытайся бежать. Дай мне повод.
— Я не оказываю сопротивления. — Он послушно заложил руки за голову, и Ева надела на него наручники. — Я не хочу неприятностей. Я не понимаю.
— Ну так я объясню. — Она с силой развернула его лицом к себе. — Вэнс Паули, вы арестованы за заговор с целью убийства по двум эпизодам, заговор с покушением на убийство, один эпизод. Вы имеете право хранить молчание.
— Я не пони…
— Заткнись. Разве я не сказала тебе только что, что ты имеешь право хранить молчание? — Ева перечислила все права и обязанности по стандартной формуле, а потом пнула ногой осколки стекла на земле. — Купил отличную выпивку. Хотел небось устроить вечеринку с сынулей, когда он вернется вечером? Но все дело в том, что он не придет домой. Никогда не придет до конца своих дней. И он настучал на тебя, папуля. Он тебя сдал.
Он побледнел, глаза загорелись темным огнем.
— Я не понимаю, о чем вы говорите. Где мой сын? Я имею право…
— Я уже зачитала тебе все положенные права. Каков отец, таков и сын. Как только запахло жареным, тут же прикрыл собственную задницу.
— Это неправда! Мой сын никогда ничего не скажет против меня.
Ева улыбнулась:
— Заберите этого тупого параноика в Управление, зарегистрируйте по упомянутым обвинениям и бросьте в камеру. Мы с тобой скоро побеседуем, Вэнс. Очень скоро.
Ева повернулась к Рорку и Чарльзу, не сводившему с нее зачарованного взгляда.
— Теперь ты с электронщиками можешь обойти сигнализацию. Расчетами по двое, парни! — выкрикнула Ева. — Включить камеры. Фиксировать все сверху донизу, снаружи и внутри. Паковать, записывать, отправлять.
— Ну и ну, — улыбнулся ей Чарльз. — Волнующая получилась прогулка по кварталу.
— Стараемся. Очищаем улицы для безопасности новобрачных. Мне надо ехать. Увидимся завтра.
— Я там буду. Передай Луизе, когда увидитесь, что я жду не дождусь.
— Передам.
С Вэнсом Паули Ева решила поработать с глазу на глаз. Зачем держать людей на работе, когда смена давно закончилась? Она не видела никаких причин их задерживать. Нагруженная большой коробкой, она вошла в комнату для допроса.
— Включить запись, — скомандовала Ева.
— Все это какая-то нелепая ошибка. Я не потребовал адвоката — пока, — уточнил он, — потому что не хочу еще больше все усложнять. А теперь я требую встречи с сыном.
— Нет. Заткнись и слушай. Это много времени не займет, можешь мне поверить. У меня и без тебя дел по горло. Мы конфисковали всю твою электронику, Вэнс, у нас уже есть все собранные тобой данные по Дине Макмастерс, Карлин Робинс, Чарити Мимото, Элизе… да что я стараюсь, ты же знаешь, кто они такие. Ты оставил весьма подробные записи своих изысканий, твои видеосъемки великолепны. Да, забыла тебе сказать: чисто смеха ради мы решили добавить к обвинениям подделку удостоверений и всякую такую муть. Всю твою мастерскую сюда перевезли. Да, и еще наркотики! Сроки копятся, Вэнс.
— Послушайте, вы не понимаете. — Он развел руками, словно говоря: вы же видите, я человек разумный. — Я должен увидеть моего мальчика. Я должен убедиться, что с ним все в порядке. Вы… с ним что-то не так. У него что-то с головой. Боюсь, он мог что-то сделать. Он мог сделать что-то ужасное. Я старался заботиться о нем, но он всегда был…
— И ты думаешь, я куплюсь на все это дерьмо? — Ева дала себе волю, позволила ярости выплеснуться наружу. Она схватила его за грудки и вздернула на ноги. — Ты мерзкий ублюдок, это ты его создал. А теперь хочешь его поджарить? Как ее поджарил, лишь бы спасти свою шкуру.
Ева швырнула его обратно на стул.
— Ты даже представить себе не можешь, что бы мне хотелось с тобой сделать. Вот этими самыми руками. Так что не морочь мне голову. Это ты сделал его чудовищем, ты извратил его душу, наполнил ее ненавистью, отвращением и ложью. Откуда вы беретесь, такие отцы, как ты? Отцы, творящие такое со своими детьми?
Она отступила на шаг, отвернулась, посмотрела на себя в зеркало. Ее сердце билось слишком бурно, ей еле удавалось сдерживать дрожь в руках. Она чувствовала, что теряет самообладание. Нет, так нельзя. Надо взять себя в руки.
Ева подняла руку и приложила ладонь к стеклу. С ее стороны это было зеркало, с другой — прозрачное стекло. И она вообразила, что с обратной стороны к стеклу прижата ладонь Рорка.
Он ее знает, напомнила себе Ева. В этом все дело. Он там, за стеклом, он никуда не уйдет. А она справится. Она может справиться с чем угодно.
«Порядок, — твердила она себе. — Я в порядке».
Еще секунду она смотрела в свои глаза в зеркале.
— Она тоже не любила сына. А если любила, то слишком мало. Для нее он был на втором месте. Она была зациклена на тебе. — Восстановив равновесие, Ева повернулась к нему лицом. — Она защищала тебя, а на него и не взглянула. Не обернулась лишний раз. А ты, когда вздумал тягаться с «Жеребцами», да и наложил в штаны, подставил ее. Она была для тебя на втором месте, главное — твоя драгоценная задница. А она… ее можно было использовать. Вот кем она была для тебя. Разменной картой в игре.
— Это неправда. — Он говорил тихо, его голос охрип, в глазах заблестели слезы. — Я любил мать моего сына.
— Ты даже по имени его назвать не можешь. Ты же не знаешь, каким именем воспользоваться. На самом деле у него никогда не было имени, — добавила Ева. «Вот и у меня не было, — подумала она. — Мне не дали имени, чтобы я осталась ничем». — Он нам все сказал.
— Он не мог этого сделать.
— Еще как смог! — Ева чувствовала себя страшно усталой, измученной, она уже не в силах была скрывать свою усталость, но пустила ее в ход, выдав за нечто вроде скуки. — В его свихнутых мозгах ты представлялся ему героем. — Она вернулась к столу и наклонилась к Паули: — Он хвастался тобой, Вэнс. Как ты его всему научил, все ему рассказывал. Как вы с ним вместе выискивали жертв. Как ты взял на себя слежку, изыскания. Как вы с ним вместе работали. Как вы с ним все это планировали. Но даже если бы у меня всего этого не было — под запись…
Ева принялась извлекать предметы из коробки.
— Диски с данными на двух девушек, которых он убил. На женщину, которую собирался убить сегодня, на ту, что собирался убить на следующей неделе, и так далее. На их семьи, привычки, друзей… Ничего не упустили.
Она подтянула к себе стопку фотографий.
— А вот и видеоряд, включая фото Дины и Карлин, сделанные после того, как он с ними покончил, чтобы разделить свой триумф с тобой. И это еще не все. У меня много чего есть. У меня тут целое море доказательств. Я знаю одну прокуроршу… она обрыдается на радостях.
— Я могу предложить сделку. — Он сделал широкий жест. Прямо как политик, подчеркивающий свою основную мысль, подумала Ева. — Вы еще многого не знаете… Я дам вам информацию.
— Надо же, какое щедрое предложение! Но нет, спасибо, у меня и так есть куда больше, чем нужно, и, черт побери, у меня выдался длинный день. Тут полно твоих отпечатков. Они повсюду. Так и кишат.
Он потер рукой рот.
— Я проявляю раскаяние. Это он втянул меня в это. Он мой сын, ему нужна моя помощь. Я его сам воспитал, один. Только он и я. Смерть его матери… Мы так страшно ее потеряли… Это наложило отпечаток на нас обоих. Я хотел уговорить его сдаться полиции, обратиться за помощью…
— И когда это должно было случиться? После того, как он убил бы сегодня мать судьи Мимото? Или после пары следующих?
— Я не знал насчет сегодняшнего. Насчет Мимото. Я… думал, он на работе. Он работает консультантом в «Биоденте». Аналитик данных. Я думал, он на работе.
— О господи, Вэнс. — Ева сделала нарочитую паузу и рассмеялась утробным смехом. — Ты полный идиот. У тебя сегодняшнее дело в календаре отмечено, в твоем гребаном ежедневнике как поход к дантисту.
— Я не мог его остановить.
— Что ты собираешься делать? До утра бросать это дерьмо об стенку, пока что-нибудь не прилипнет?
— Я никогда никого не убивал. Это же должно хоть что-нибудь значить! Да, я ему помогал, я не отрицаю. Да, я помогал ему готовиться, но это все. И я проявляю раскаяние. Вы могли бы сделать мне послабление. Я никого не убивал.
— Нет, убивал. — Усталость как рукой сняло, скука превратилась в ледяное бешенство. — И если бы я только могла, обвинила бы тебя не только в убийстве Иларии Скунер, но и трехлетнего пацана, который умер, чтобы стать тем, чем ты хотел его сделать. Хочешь послабление? Ладно, вот тебе послабление. Я рекомендую, чтобы на Омеге тебя поместили в другой сектор, и тогда тебе не придется контактировать с сыном. Потому что рано или поздно он обо всем догадается: я дала ему достаточно материала для старта. А когда догадается, он тут же применит свои таланты к тебе. Так что, считай, ты получил послабление, Вэнс. Ты будешь жить.
— Мне нужен адвокат.
— Допрашиваемый потребовал представительства. Допрос окончен.
— У меня есть деньги, — сказал он, когда Ева выключила записывающее устройство на столе и начала собирать вещдоки в коробку. — У меня много денег. В надежном месте. Я могу вам все компенсировать, если вы потеряете эти улики. Вы не пожалеете о потраченном времени.
— Правда? Мое время стоит дорого.
— Пять миллионов.
— Я правильно поняла? Если я уничтожу улики и ты выйдешь, ты дашь мне пять миллионов долларов?
— Наличными.
— Спасибо. — Ева похлопала себя по лацкану жакета. — Похоже, ты не обратил внимания на мою камеру. Добавим покушение на дачу взятки полицейскому офицеру к остальным обвинениям. До кучи.
Он заорал ей вслед, пока она выходила, осыпал ее площадной бранью. Грязные ругательства прозвучали музыкой в ушах Евы.
— Отнесите это на склад хранения вещдоков, — попросила она, передавая конвойному коробку с уликами. — Да, и препроводите этот гнойный пузырь в камеру, пока не лопнул. Он требует адвоката.
С этими словами Ева двинулась вперед. Рорк встретил ее, протягивая банку пепси.
— Черт, это было здорово. Теперь я чувствую себя отлично. — Она с треском оторвала крышечку и сделала большой глоток. — Вот теперь я готова к чему-то радостному.
— Звонила Пибоди, хотела проверить, как дела. Я ей сказал, что ты скоро заканчиваешь, как мне показалось. Она просила передать, что Трина тебя ждет.
— Черт! Это было гнусно с твоей стороны.
Рорк пошел по коридору вместе с ней.
— Ты отлично поработала. Ты его… уничтожила.
— Ты был в наблюдении? Я почувствовала.
— А где ж мне еще быть?
На этот раз Ева взяла его руку, сплела пальцы. «Вот так, рука в руке, — подумала она. — Он всегда рядом, всегда будет рядом».
— Знаю, это звучит по-дурацки, но, когда мне стало плохо, когда я поняла, что могу не выдержать, что уже к горлу подходит — и этот гнус, и мой папаша, — я вдруг почувствовала тебя. Наверное, можно сказать, что я оперлась на тебя. Мне это помогло успокоиться.
Рорк поднес ее руку к губам.
— Давай-ка мы с тобой займемся чем-то радостным.
ЭПИЛОГ
В комнате пахло цветами, а щебет стоял такой, будто тут приземлилась целая стая птичек. А может, цикад. «Ну почему, — подумала Ева, — стоит женщинам собраться вместе для одного из своих ритуалов, как они тут же начинают чирикать?»
Она села, потому что сказала себе: это ее работа — сидеть в этой комнате, которую Пибоди жизнерадостно окрестила покоями новобрачной, пока Трина намазывала ей лицо черт знает какой гадостью.
Волосы Трины, выкрашенные в огненно-рыжий цвет, были уложены в невероятно сложную прическу из множества косичек и еще каких-то непонятных завитков. Она деловито наносила черт знает что на лицо Евы.
— Кончай ерзать!
— Ради всего святого, когда ты это прекратишь?
— Когда закончу. Этот продукт поможет приглушить и замаскировать синяк под глазом. Могла бы хоть ради приличия попытаться не кровавить себе лицо перед самой свадьбой.
— Ну, извини. Надо было мне постараться и не попасть в паникующую толпу, раз уж синяк под глазом не идет по цвету к моему платью.
— Ну а я что говорю? — одобрительно кивнула Трина. — Ничего, все не так уж страшно. В основном мы справились еще вчера, когда ты наконец соизволила появиться.
— Слушай, кончай вцепляться мне в зад! Я засадила за решетку двух жестоких убийц.
— Внесу в таблицу очков в твоей колонке, — сказала Трина, выдувая пузыри из жевательной резинки.
К ним подошла Пибоди. Ее черные волосы, уложенные мягкими волнами, сияли, лицо уже было приведено в порядок и накрашено. Она наклонилась над плечом Трины.
— Синяк уже почти незаметен. И кожа у нее так посвежела!
— Погоди, я еще базовый тон наложу.
— Ты еще что-то собираешься накладывать? — встревожилась Ева. — На мне уже на дюйм штукатурки! Почему мне нельзя просто…
— Кончай огрызаться. Почему тебе не принести ей шампанского? — обратилась Трина к Пибоди. — Пусть это впитается немного, а я пока займусь Луизой. — Трина улыбнулась Еве с горькой укоризной: — Луизе так много работы не требуется.
— Сейчас принесу.
И Пибоди отчалила. Она уже нарядилась в текучее голубое платье, но была еще босиком.
Подбежала Мэвис в облегающем, как вторая кожа, мини-платье почти такого же огненно-красного цвета, как волосы Трины, и в таких же босоножках на головокружительных каблуках в виде сердечек.
— Обалденно выглядишь, Даллас. Разве сегодня не самый потрясный день во Вселенной? Вот, подержи-ка мою девочку минутку. Я хочу взять шипучку для невесты.
С этими словами она усадила свою шестимесячную дочку Еве на колени.
— Эй, Мэвис, не надо…
Поздно! На руках у Евы уже оказался пухлощекий херувимчик в пенящихся розовых кружевах. Белль возилась, подпрыгивала, и кудряшки с крошечными розовыми бантиками подпрыгивали у нее на голове.
— Га, — сказала малышка и улыбнулась.
— Ладно. О боже. Так. Хорошо. Почему ты все время улыбаешься? — спросила Ева. — Что ты знаешь?
Девочка визгнула, толкнулась и выпрямила ножки. Она ухитрилась прямо-таки встать у Евы на коленях, замахала ручками, подскакивая, как поплавок, а в глазах у нее горел маниакальный огонек. Паника овладела Евой.
— Что она делает? Ради бога, кто-нибудь сделайте что-нибудь!
— Просто ножки разминает.
Пибоди ловко подхватила хихикающую малышку, усадила к себе на бедро, придерживая рукой, а сама передала Еве бокал шампанского.
Ева выпила половину одним глотком.
В апартаменты вплыла заместитель прокурора Шер Рио, невероятно элегантная в бледно-лавандовом платье.
— Все выглядит просто потрясающе! Цветы, свечи…
— Ты уверена? — подала голос Луиза из своего кресла, пока Трина суетилась вокруг нее с кисточками. — Мне кажется, я должна спуститься вниз и проверить, все ли в порядке.
— Поверь мне, все просто как в сказке. О боже, да, — кивнула Рио, когда Мэвис подбежала с новым бокалом шампанского. — Я хотела подняться и доложить о положении дел, Даллас. Дэррин Паули вопреки совету адвоката отказывается от процесса. Адвокат пытается протащить недееспособность по причине психического заболевания, но это не прокатит. По словам Миры, — уточнила Рио, — он понимает разницу между добром и злом, он юридически дееспособен и может самостоятельно принимать решения. Просто он плевать хотел на добро и зло. Это я вольно интерпретирую Миру. У них нет ни шанса. Он сядет, и сядет надолго.
— Что ж, за это стоит выпить. Вэнс Паули?
— Требует суда. Отказался от сделки: по двадцать пять без поглощения за каждый эпизод заговора. Это вдобавок к сроку за мошенничество и подкуп.
— Какого черта ты предложила ему сделку?
— Даллас, семьдесят пять с лишним лет — это практически пожизненное. Он это знает вот и пытается что-то выторговать. Но он проиграет. Хорошие парни победили. Итак. — Рио подняла бокал. — Ах да, Надин уже едет. Она только что закончила последний репортаж в живом эфире об арестах. Мы… Трина, что это за тени для век? Они великолепны!
Закон и порядок были забыты ради декоративной косметики. Рио подошла поближе и стала наблюдать, как Трина преображает невесту.
Женщины входили и выходили, Еве они казались расплывчатыми пятнами, безостановочно мелькавшими перед ней. Она стоически терпела, стараясь не дергаться, пока ее саму преображали. Пудрили, разрисовывали, взбивали и полировали. Она с облегчением перевела дух, когда высвободилась из рук Трины, сбросила защитный пеньюар, халат и смогла одеться.
— Выглядишь просто волшебно, — сказала Пибоди, проводя кончиками пальцев по тонким, как папиросная бумага, оборкам Евиного платья. — А цвет! Он похож на солнечный свет. Летнее солнце.
— Мой плюшевый медвежонок — настоящий гений, — провозгласила Мэвис. — Я исполняю обязанности горничной, так что твои висюльки у меня.
— Серьезные висюльки. — Пибоди даже присвистнула при виде длинных бриллиантовых серег.
Ева вдела их в уши.
— Эти ледышки здорово оттеняют платье. Кулон, браслеты, — продолжала Мэвис.
— Не нужны мне эти висюльки.
— Доверься Леонардо. Он образ разработал. Смотри сама. — Мэвис описала круг пальцем в воздухе и заставила Еву посмотреть на себя в высокое зеркало.
— Гм. — Это платье оказалось более женственным, чем ее обычные наряды: бесконечные тончайшие слои, низвергающиеся водопадом… Но ей пришлось признать, что платье не выглядит претенциозно. А чистые прозрачные бриллианты и впрямь что-то добавляли к ее облику. — Ладно. Неплохо.
— Супер, — поправила ее Мэвис.
— Теперь ты должна помочь Луизе одеться, — напомнила Пибоди.
— Это еще зачем? Она большая девочка. Держу пари, она уже много лет одевается сама.
— Такова традиция. Ева закатила глаза:
— Ладно, ладно.
Она прошла туда, где стояла Луиза, развязывая пояс халата. Когда халат упал, Ева выгнула бровь, увидев белый корсет в оборочках и голубые подвязки.
— Это произведет сильное впечатление.
— Это будет позже. Сейчас у корсета другая задача: платье должно сидеть идеально. — Луиза поморщилась. — Опять я сказала «идеально».
— Ну что ж, посмотрим. — Ева начала снимать платье с вешалки. — О черт, как его много! Неудивительно, что ты не можешь надеть его сама.
— Боже, боже! Я надеваю подвенечный наряд!
Ева вскинула голову.
— Эй, не вздумай дать течь! У тебя краска потечет, и Трине придется все переделывать заново.
— Нет-нет, я водонепроницаема.
Луиза повернулась спиной, чтобы Ева могла застегнуть платье сзади.
— Серьги твоей бабушки. — Пибоди протянула Луизе изящные сережки с жемчужинами. — Что-то старое[3].
— Новое — платье, голубое — подвязка. — Луиза надела серьги. — А ожерелье мне выбрал Леонардо из сундука сокровищ Даллас. Это будет что-то одолженное. — Она оглянулась через плечо на Еву, трудившуюся над пуговицами у нее на спине. — Спасибо.
— Без проблем. Почти закончила. Еще одна осталась… Все. Черт, их тут не меньше двух дюжин, этих пуговиц.