Дуэт смерти Робертс Нора
Раз уж они были к ней ближе, Ева первым делом подошла к группе взрослых с детьми. Подошла опасливо: дети всегда вызывали у нее страх.
Она предъявила жетон всем сразу.
— Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка. Вы видели эту девушку? — Она показала им фотографию Дины.
Ответом ей было автоматическое «нет», сопровождаемое качанием голов. Один ребенок — по мнению Евы примерно того же возраста, что и Белль, дочка Мэвис, — уставился на нее жутковатым, кукольно-немигающим взглядом, ни на секунду не переставая посасывать затычку, которую ему воткнули в рот.
— Может, хоть взглянете на нее сперва? — предложила Ева. — Она бегала здесь по утрам примерно в это время несколько раз в неделю.
Одна из женщин с притороченным к груди очень маленьким круглоголовым ребенком подалась вперед. Еве пришлось напрячь все силы, чтобы не отшатнуться от ребенка, сучившего ручками-ножками, как заводная кукла.
— Я видела ее тут почти каждый понедельник и среду по утрам, начиная с мая. Но я не обращала на нее внимания. А что она сделала? — Женщина подняла голову с выражением испуга и жадного любопытства. — Эта часть парка считается безопасной. По крайней мере в дневное время.
— Она ничего плохого не делала. Кто-нибудь еще? Может, кто-то видел ее здесь раньше мая? В марте, в апреле?
Опять все покачали головами, но Ева заметила, что одна из женщин приглядывается к фотографии.
— Вы ее видели?
— Я не уверена. Кажется, да, видела. Но, мне кажется, это было не в парке.
— Где-то по соседству? — подсказала Ева. — В магазине, на улице? Может быть, не раз, если ее лицо кажется вам знакомым? Может быть, даже говорили с ней? — Она бросила взгляд на пару детишек, сидящих в коляске тандемом. — Она любила детей. Взгляните еще разок.
— Мне кажется… Да. Я уверена. Это она мне помогла.
— Помогла? — переспросила Ева.
— Мне надавали кучу поручений. Моя хозяйка… она иногда забывает, что у меня всего две руки, понимаете? Мне надо было присматривать за мальчиками, за Максом и Стерлингом. С одним Стерлингом, бывает, хлопот не оберешься, а мне еще надо было забрать ее платье из чистки, купить продукты, так она еще и цветы потребовала. Лилии. И вот стою я, нагруженная, как вьючный верблюд, и вдруг Стерлинг ни с того ни с сего как разревется, словно я в него иголки втыкаю.
Она подняла взгляд на других женщин и была вознаграждена улыбками сочувствия и понимания.
— Ну, я стараюсь его унять, а сама не знаю, куда девать вещи, я же не могу все покупки сложить в коляску! И тут эта девочка — это точно она! — окликнула меня и подбежала. И у нее был Мистер Страшила.
— Кто?
— Мистер Страшила, медведь Стерлинга. Вот смотрите.
Женщина указала на мальчика на втором сиденье коляски-тандема. Он сидел, бросая на Еву полные подозрения взгляды, и сжимал обеими руками ярко-синего плюшевого медвежонка с растрепанными ушами и выражением оцепенелого шока на морде.
— Мое! — заорал Стерлинг и еще крепче прижал к себе игрушку.
Женщина завела глаза к небу.
— Если он лишится Мистера Страшилы, дальше можно и не жить. Он его уронил, а может, и бросил, а я не заметила. А эта девочка его подобрала и принесла. И тут как раз Макс разревелся со Стерлингом за компанию. Она предложила мне руку помощи, а я сказала, мне бы еще шесть, и было бы совсем хорошо. Я заставила Стерлинга поблагодарить ее за то, что спасла Мистера Страшилу, и сказала, что мне идти всего полтора квартала. А она сказала, что ей все равно по пути, и предложила поднести мне сумку с продуктами. Это было очень мило с ее стороны.
— Она вас проводила?
— Да, она…
У женщины, похоже, был радар в голове. Она стремительно повернулась и погрозила пальцем Стерлингу за секунду до того, как он обрушил Мистера Страшилу на голову своему младшему братику.
Он вроде бы успокоился. На его мордашке играла ангельская улыбочка, а в глазах затаился сатанинский огонь. Ева даже прикинула, не придется ли ей за ним охотиться лет через двадцать.
— Простите, это он заскучал. Так на чем я остановилась? Ах да, эта девочка. Она помогла мне донести сумки, проводила до самых дверей. Она была ужасно милая и такая воспитанная… Многие дети в этом возрасте таких, как я, в упор не видят, если вы меня понимаете. А она сумела рассмешить Стерлинга, сказала, что любит детей. Помню, она сказала, что присматривает за парой близнецов и знает, как много с ними хлопот.
— Когда все это было?
— Я точно помню, потому что назавтра был мой день рождения. Пятого апреля.
— Она была одна?
— Да, она была одна. Она сказала, что возвращается домой из школы. Кажется, у нее был рюкзак, но точно я не помню. Но я видела ее еще раз. Может, месяц, может, шесть недель спустя, не знаю. Шел дождь, небо просто разверзлось, я торопилась с детьми домой. Это было на Второй авеню, где-то между Пятидесятой и Пятьдесят пятой. Я водила мальчиков в Детский музей на программу. У них там было шоу с фокусами.
— Вы с ней говорили в тот раз?
— Нет, понимаете, я торопилась на автобусную остановку, потому что в сдвоенный автобус коляска влезает, а лило в тот день как из ведра. Мне не хотелось идти через весь город под дождем с детьми. Но я ее видела. Я ей помахала, хотела привлечь внимание. Но она меня не заметила. Она была с мальчиком, они вскочили на скейтборд и умчались.
— С мальчиком, — повторила Ева, чувствуя легкое волнение.
— Да, она была с мальчиком, они смеялись. Она казалась такой счастливой. Вся промокла, но все равно, по всему видно, была довольна.
— А мальчика вы рассмотрели?
— Ну… вроде того. Я их видела всего минуту.
— Дайте мне его описание. Рост. Вес. Цвет волос.
— Ой, я не знаю… Не уверена. — Женщина поправила волосы, закусила губу. — Выше ее ростом. Мне кажется, мы с ней примерно одного роста, а он был выше. Да, точно, она доставала ему до плеча, когда они вскочили на доску, потому что она обняла его за талию, знаете, как это бывает, приподнялась на цыпочки и положила голову ему на плечо. Я еще подумала: как это мило! В общем, я не знаю, но думаю, футов шесть. Стройный. Я в том смысле, что не гора мускулов. Как я уже говорила, шел дождь, у него вся рубашка к телу прилипла. Белый. Да, по-моему, белый. Ах да, он снял с себя бейсболку и нахлобучил ей на голову. И это тоже было ужасно мило. У него были каштановые волосы, темно-каштановые и довольно длинные, примерно вот до этих пор… Я не знаю. — Она показала рукой у себя на шее, на пару дюймов ниже уха.
— Как насчет черт лица, цвета глаз?
— Честное слово, я видела их всего минуту, может, даже меньше. Ах да, он был в темных очках. Знаете, подростки их носят даже в дождь, мода у них такая. Крутизну хотят показать. Он был симпатичный. Я подумала: как это хорошо, что у нее симпатичный дружок, потому что сама она такая милая! Она меня здорово выручила в тот день.
— Что-нибудь еще? Его одежда, скейтборд? На нем были украшения?
— Не знаю. Говорю же, я их видела меньше минуты.
— Вы согласитесь поработать с полицейским художником? Может, еще что-то вспомните.
Женщина встревожилась, а ее соседки зароптали.
— Да я его практически не видела, и моя хозяйка… И вообще я не хочу, чтобы у нее были неприятности. Она была такая милая… Она мне и вправду очень помогла. Она хорошая девочка.
Ева взвесила «за» и «против». К обеду СМИ уже прознают и выдадут историю в эфир. А может, уже выдали. Все равно крышка будет снята.
— Вы бы ей помогли. Она была убита в воскресенье ранним утром.
— Нет, этого не может быть! Нет, только не это! — Голос женщины истерически зазвенел, и дети в тандем-коляске тотчас же подхватили, соревнуясь в громкости. — О мой бог!
Другие женщины мгновенно сомкнули ряды, похлопывая ее по спине, прижимая к себе своих подопечных.
— Молодой человек, с которым вы ее видели, может что-то знать. Нам необходимо его найти.
— Я его почти не видела, да к тому же дождь шел. Я не знаю. Она была такая хорошая… Она же сама еще ребенок!
— Как вас зовут?
— Марта. Марта Делрой.
— Марта, ее звали Диной. Дина помогла вам. А теперь вы можете ей помочь. Я договорюсь с вашей хозяйкой.
— Хорошо. — Марта вытащила из кармана бумажный носовой платок. — Что я должна делать?
Когда Ева обо всем договорилась и записала адрес хозяйки Марты, в разговор вступила одна из женщин, окружавших их:
— Вы говорите, она бегала тут по утрам примерно в это время? Вам бы побеседовать с Лолой Меррилл. Она бегает почти каждый день, с тех пор как у нее дочка пошла в детский сад. Она обычно подходит поболтать после пробежки. Высокая блондинка, потрясающая фигура. Она, наверное, уже вышла на пробежку.
— Спасибо.
Оставив женщин, Ева вытащила телефон и договорилась, чтобы ее любимый полицейский художник занялся Мартой, а потом переключилась на Пибоди.
— А я как раз собиралась тебе звонить, — сказала Пибоди. — Кажется, у меня кое-что есть. Одна женщина думает, что видела первоначальную встречу.
— Высокая блондинка с фигурой манекенщицы?
— Господи, Даллас, ты что — ясновидящая?
— Нет, но у меня есть подтверждение и мой собственный свидетель. Возьми показания у Лолы, и я хочу, чтобы она немедленно начала работать с Янси. С Янси я договорюсь. Задержи ее на пару минут. Я иду к тебе.
Ева перезвонила в Управление, добавила для Янси вторую свидетельницу. И все это на ходу, пока перемещалась в зону Пибоди. Заметив блондинку, Ева была вынуждена признать, что фигура, облаченная в черный эластик с ярко-синими лампасами, и впрямь впечатляет.
— Лола Меррилл?
— Да, это я.
— Лейтенант Даллас, напарница детектива Пибоди. Мы благодарны вам за помощь. Расскажите мне, что вы видели и когда.
— Несколько недель назад, мне кажется, в середине апреля, потому что по утрам было еще свежо и нарциссы только-только начали распускаться. Я эту девочку встречала пару раз в неделю. Она была в хорошей форме, выносливая. Мы друг дружке кивали или махали рукой. Ну, знаете, как это бывает?
Лола наклонилась до земли, не сгибая колен.
— Я никогда с ней не разговаривала. В тот день я увидела ее с парнем. Симпатичный мальчик. Не на дорожке, они сидели на траве. Он снял кроссовку, растирал лодыжку. Я не стала останавливаться: мне показалось, что у нее все под контролем. Они оба смеялись. — Она выпрямилась, согнула ногу в колене, схватила себя за щиколотку и подтянула ступню к ягодице, растягивая четырехглавую мышцу. — Я побежала дальше, а когда закончила, их уже не было. Его видела впервые, можно сказать, в первый и последний раз. Я уже говорила вашей напарнице, что ее я тоже больше не видела в последнее время.
— Вы его хорошо рассмотрели?
Лола пожала плечами.
— Да я так особо не присматривалась. Темно-каштановые длинные волосы. Симпатичный. Хорошие кроссовки. Вот кроссовки я запомнила. Я обращаю внимание на такие вещи.
— Что за кроссовки?
— «Гепард» Эндерса. Лучшая модель. Белые с темно-синим кантом.
— Цвет глаз?
— Темные очки. Многие бегуны носят «консервы» или просто темные очки. И еще на нем была кепка. Бейсболка. Это я заметила. Да, и фуфайка с логотипом Колумбии. Я сама там училась, вот и узнала.
Ева перевела взгляд на Пибоди и прочла в нем то же удовлетворение, которое ощущала сама.
— Мисс Меррилл охотно согласилась поработать с полицейским художником, — сказала Пибоди.
— Это интересно, но я, честное слово, не знаю, смогу ли помочь. Я же на него едва взглянула.
«Но успела, — подумала Ева, пока они заканчивали обход парка, — заметить его волосы, его кроссовки, бейсболку и фуфайку. Янси вытащит из тебя остальное».
— Нам повезло, — сказала Ева, по дороге домой из парка. — Просто чертовски повезло.
— Да уж, повезло нешуточно, — отозвалась Пибоди. — Две очевидицы за один прогон, и обе готовы работать с Янси.
— Бейсболка, очки — трудно будет определиться по лицу. Это он умно придумал. А вот с дорогими кроссовками промашку дал. Наверное, хотел произвести впечатление на Дину. Фуфайка — это его козырь для начала разговора. Он не мог ожидать, что кто-то засечет их на Восточной стороне, но моя свидетельница засекла. А начальная встреча за два месяца до убийства. Он считает, что мы никак не свяжем одно с другим. То есть он, конечно, не мог исключить, что Дина кому-нибудь расскажет: вот, мол, встретила парня в парке и помогла ему. Но потом он начал ее обрабатывать, и с тех пор у них все в секрете. Он не знает девочек ее возраста, не понимает, что она обязательно расскажет подружке. Теперь у нас не привидение, теперь у нас тень.
— Около шести футов роста, стройный, каштановые волосы, белый, молодой. Немного, но уж куда больше, чем у нас было час назад.
— Вот пусть Янси с ними поработает, тогда у нас будет еще больше. — В воротах дома Ева повернулась к Пибоди: — Я пойду поговорю с Макмастерсом, а ты пока займись кроссовками. Возьми кого-нибудь из отдела себе в помощь. Любого, кто не занят активным расследованием. Держу пари, кроссовки новые, куплены специально для встречи. И мы начнем прочесывать местность там, где Марта их засекла. Попробуй определить день, когда в Детском музее на Восточной стороне было шоу с фокусами и шел проливной дождь. Мы можем точно определить день, когда свидетельница их видела. Брось на это кого-нибудь, а сама сосредоточься на концертных залах, кино, игральных автоматах, ну, тех местах, куда ходят подростки.
— Есть.
— Скажи Соммерсету, пусть выделит тебе место. — Ева запарковалась и вылезла из машины. — Наверняка сам он там не живет. Он не захочет, чтобы кто-то его увидел, узнал, подошел, заговорил. Только не в тот момент, когда он с ней. Нет, они должны быть только вдвоем.
Ева вошла в дом и, увидев Соммерсета, просто ткнула пальцем в сторону Пибоди.
— Капитан Макмастерс ждет вас в вашем кабинете. С ним сейчас майор Уитни.
Ева начала подниматься, не говоря ни слова.
— Ваш туалет готов и будет доставлен сегодня.
— Мой что?
— Ваш туалет для свадьбы доктора Диматто. Леонардо хотел бы увидеть его на вас, на случай возможной подгонки по фигуре.
Ева открыла рот, закрыла и издала некий рычащий звук.
— С туалетом все в порядке. Я уверена, он будет сидеть прекрасно. Просто спрячьте его куда-нибудь, когда доставят. Куда вы обычно кладете такие вещи.
«Туалет, примерка, свадьба… Ради всего святого! — кипела Ева. — Я что, должна позвонить Луизе и сказать, что туалет доставлен?! Ради всего святого! — повторила она про себя. — Все это может подождать. В данный момент мне предстоит поговорить с отцом об убийстве его ребенка. А все остальное подождет».
9
Подойдя к дверям кабинета, Ева увидела Макмастерса. Он стоял у окна спиной к ней. Видит ли он зеленые газоны, цветы, деревья, синеву неба? Вряд ли.
Он как будто стал меньше ростом, решила Ева. Измучен, ссутулился под тяжестью горя. Сможет ли он теперь оставаться копом? Думать, действовать как коп?
Она не была уверена.
Ева бросила взгляд на майора, стоявшего рядом с Макмастерсом. Всем своим видом, даже позой он выражал сочувствие, поддержку в горе.
А ей нужно было, чтобы они оба отступили от этого горя, чтобы протянули между горем и собой дистанцию объективности. Только так она могла добиться от них правды.
Или просто отступить.
Она вошла.
— Майор. Капитан.
Они оба повернулись. В лице Макмастерса она заметила неудержимо вспыхнувшую искру надежды. Она знала: выжившим нужны ответы.
— Есть успехи, лейтенант?
— Мы расследуем кое-какие версии, — сказала Ева Макмастерсу.
Она двинулась к письменному столу, обойдя по пути доску с фотографиями, которую нарочно оставила на самом виду. Он должен на это взглянуть. Ева вспомнила, что Рорк сказал ей, когда она позволила Моррису взглянуть на такую же доску с материалами по убийству Колтрейн.
Пусть увидит, что его дочь в центре всего. Все сосредоточено на ней.
— Я уже ввел капитана в курс следствия на момент утреннего брифинга, — вставил Уитни, пристально глядя ей в лицо. — Это сэкономит вам время.
— Да, сэр. Мы еще вернемся к брифингу, но прежде всего вам следует знать, что этим утром мы нашли двух свидетельниц, видевших Дину с подозреваемым. Обе готовы поработать с полицейским художником. Я договорилась о встрече с детективом Янси.
— Двое? — Голос Макмастерса дрогнул. — Двое его видели?
— Две свидетельницы независимо друг от друга считают, что видели Дину с молодым человеком. Они обе дали примерное описание, совпадающее в деталях. Присядьте, капитан.
— Я…
— Прошу вас. — «Нет, он сейчас не коп, — решила Ева. — Он отец. Надо попытаться, надо найти способ поговорить с обоими». — Я расскажу вам все, что мы успели узнать и что собираемся делать дальше.
Ева пересказала разговоры с обеими женщинами в парке.
— Хронология подсказывает нам, что Лола Меррилл стала свидетельницей первой подстроенной встречи, «сцены знакомства». Показания Марты Делрой говорят о том, что они продолжали встречаться, причем, судя по вашим словам, по показаниям вашей жены и подруг Дины, вне привычной ей зоны общения. Вы не знаете, Дина часто ездила в Ист-Сайд?
— Нет, обычно она там не бывала. У нее были любимые магазины и другие заветные места гораздо ближе к дому. Да, и еще по соседству с университетом, но я уже дал вам адреса.
— Мы можем предположить, что они специально встречались вдали от этих мест: хотели сохранить свое знакомство в секрете. Мы работаем над установлением точной даты, когда их видела Делрой, и я пошлю офицеров опрашивать очевидцев в этом районе. Они покажут фотографию Дины уличным торговцам, продавцам в магазинах, официантам.
Ева видела, как в душе Макмастерса отчаяние борется с надеждой.
— Возможно, нам удастся найти еще очевидцев, они помогут нам опознать подозреваемого. Если кто-то ее узнает, — продолжала Ева, — они могут его вспомнить. Меррилл бегает в этой части парка каждый день, и она припомнила, что последние пару месяцев перестала встречать Дину. Вы и ваша жена показали, что она регулярно бегала в парке.
— Да. Она… несколько дней в неделю. Она…
— Возможно, она стала бегать в другом секторе парка, чтобы встречаться там с подозреваемым.
— Ну почему, почему я не заметил в ней никакой перемены? — с горечью спросил Макмастерс, ни к кому не обращаясь. — Кэрол заметила. А я даже не… Если бы она сказала нам… Если бы только она…
— Капитан, я уверена, что этот человек нарочно убедил ее держать все в секрете. Он умел убеждать. — «Интересно, утешит ли это капитана?» — подумала Ева. — Он ее изучал, у него был план. Он сыграл на ее юности и доверчивости, использовал связь с Колумбией, чтобы втереться к ней в доверие. Мне кажется, это ключевой момент. Ее друг учится в Колумбийском университете, она сама собиралась туда поступать. Она была шапочно знакома кое с кем из студентов, друзей Джеми.
— Да, вы правы. Использовать Джеми, сколь угодно туманную связь с ним… Да, это могло пробудить ее доверие. И «затруднительное положение», — добавил Макмастерс. — Он же прикинулся, что упал, что ему больно. Она сразу же предложила свою помощь.
— Мы видим, что он сделал, и понимаем, как он это сделал, У меня на сегодня, только попозже, запланирована встреча с доктором Мирой, обсудим психологический портрет и патологию. Но мы пока не знаем, почему. Мы считаем, что она была выбрана жертвой не случайно. И что причиной явились вы, ваша работа.
— Если у вас есть доказательства, что убийство Дины связано с одним из моих дел…
— У меня есть основания полагать, что убийство Дины связано с вами. На данный момент мне неизвестно, с каким именно делом или обстоятельством оно связано.
— Какие основания? — Боль вибрировала в его голосе, сочилась из глаз. — Если это месть, если это связано с моей работой, как, по-вашему, я должен с этим жить? По-вашему, я должен мириться с рассуждениями вместо ответов? Вы так считаете?
Вот они и подошли к решающей черте. Ева заговорила нарочито бесстрастно, буднично и деловито:
— Я считаю, что вы должны доверять ведущему следователю, которого сами запросили, и команде, которую она отобрала, чтобы найти ответы. Мы делаем для этого все возможное. Не прошло и суток, как у нас уже есть два потенциальных свидетеля, они могут помочь опознать этого человека. У нас есть твердая наводка на Колумбийский университет, возможно, там мы найдем других свидетелей, способных узнать этого человека. У нас есть хронология событий, причем отсутствие следов ДНК на месте преступления говорит нам, что оно было тщательно спланировано, а не совершено в пылу момента. Каждый офицер, брошенный на это дело, работает с полной отдачей.
— Я в этом не сомневаюсь.
«Зыбкая почва, — подумала Ева. — Но другой и быть не может на данный момент…»
— Мне нужно знать, в состоянии ли вы пройтись по всем вашим делам, напрячь память, вспомнить впечатления, подключить интуицию, если хотите помочь следствию найти связи. Я прочесала ваши файлы за последние три года, — продолжала Ева. — У меня есть краткий список, но ни одно из дел не кажется мне перспективным. Может, у вас получится.
— Дайте мне имена.
— Дам. Но в списке тех, кто вам угрожал, его не будет.
— Откуда вы знаете? — насторожился Макмастерс.
— Мы проверим каждое имя, ни одного не пропустим, поверьте мне, — успокоила его Ева. — Но я вас уверяю, мы его там не найдем. Тот, кто угрожает, привлекает к себе внимание. Наш преступник всеми силами старался остаться незамеченным. Сколько мужчин в возрасте от восемнадцати до двадцати шести угрожали вам за последние три года?
— Я смогу их выудить для вас достаточно быстро. Члены банд, торговцы наркотиками, наркоманы…
— Он не из этой компании. Она бы такого мигом засекла.
Ева умолкла, давая ему время подтвердить или опровергнуть ее слова.
— Да. — Он потер лоб. — Да, вы правы. Она знала, куда смотреть, что искать. Она была осторожна. Она была…
— Он чист, — продолжала Ева. Она нарочно перебила Макмастерса, чтобы дать ему время успокоиться. — Он умен, умеет быть обаятельным. Обе очевидицы говорят, что видели Дину с красивым мальчиком. С мальчиком, капитан. Его нет в вашем списке угрожавших. Возможно, кто-то связанный с ними, но этого мальчика вы никогда не арестовывали. Не исключено, что арестовывали его отца, старшего брата, лучшего друга, мать, сестру. И не просто арестовывали, тут мы имеем дело с чем-то серьезным.
Арест закончился смертью или долгой отсидкой.
Теперь он потер руками свое лицо.
— Лейтенант, я уже несколько лет на руководящей работе и редко работаю на выезде. Редко сам веду дела, я в основном осуществляю надзорные функции. Таков был мой сознательный выбор. Я помогаю, советую, координирую. За последние шесть лет могу насчитать не больше дюжины дел, по которым я был ведущим следователем.
— Но вы главный, значит, отвечаете за все. Таково восприятие реальности и сама реальность, — вздохнула Ева.
— Вы хотите сказать, что это может быть связано с любым делом, которое вел любой из моих людей?
— Да, я думаю, вы сыграли в этом деле активную роль, причем ваши заслуги были освещены в прессе. Он не пытался, насколько нам известно, мстить кому-то из ваших людей. Он мстит только вам. И месть осуществилась вскоре после того, как было объявлено о вашем повышении.
Теперь вид у Макмастерса был убитый.
— Он ее убил, потому что я получил капитанские погоны?
Ева выстрелила в упор, даже не зная, убьет его это или воскресит:
— Капитан, так или иначе, он все равно убил бы ее. Мне очень жаль, но такова правда.
Он вскочил, бросился к окну и повернулся спиной к присутствующим.
— Продолжайте, лейтенант, — приказал Уитни.
— Тут фактор времени может оказаться важным. Вы получили повышение, капитан, и Дина на какое-то время осталась дома одна. Вот тут я действительно думаю, что он воспользовался случаем. Мне кажется, мнение доктора Миры может оказаться очень ценным и полезным, но пока я с ней еще не поговорила, будем работать сами. И вот что мы сделаем. Отмотаем для начала десять лет назад и начнем со смертей и, арестов и посадок, закончившихся смертью. Далее аресты и посадки, закончившиеся серьезными увечьями, затем пожизненные сроки.
Ева выжидательно замолкла, увидев, что Макмастерс по-прежнему стоит к ней спиной и молчит. Уитни сделал ей знак продолжать.
— Это не из-за пустяков. Чтобы убить, чтобы все спланировать, пойти на риск, это должно быть нечто очень важное. Мы ищем связи с преступником, который соответствует по возрасту нашему подозреваемому. Дайте мне имена, — добавила Ева, — и я их проверю. Но сейчас я хочу знать, что подсказывает вам ваша интуиция. Кто вам вспоминается?
Повернувшись спиной к комнате, Макмастерс судорожно перевел дух.
— Леонард и Джия Венц. Они варили амфетамины в подпольной мастерской, толкали в основном через подростков, вербовали клиентов в школах и в киношках. Я бросил на это дело четырех детективов. Мы провели операцию, взяли их в январе. Леонард обнажил ствол, произошла краткая перестрелка, двое моих людей пострадали. Он отбывает двадцатипятилетний срок в колонии строгого режима, ее посадили на пятнадцать.
— Я помню это дело. В середине января. Нет, слишком близко. Это было не в этом году. Он украл студенческий билет накануне Нового года. Он уже активно планировал свою операцию. Отступите еще дальше назад.
Макмастерс отвернулся от окна и начал расхаживать взад-вперед.
— Мои люди хорошо работают. Это все равно что пытаться сдержать прилив, но они стараются изо всех сил. У нас высокий показатель арестов и осуждений. Низкий процент смертей.
— Не надо оправдываться, капитан. Не надо сомневаться в себе. Я принесу нам всем кофе.
С этими словами Ева ушла в кухню. «Ничего не выйдет, — думала она. — По крайней мере не сейчас. Он не может взять себя в руки и думать как коп. И его можно понять. Мыслимое ли это дело?»
Но она собрала кофейный поднос и понесла его в кабинет.
— Мы губим жизни, — сказала Ева. — Если взглянуть на дело с другого конца, парень делает свою работу: насилует, убивает, ворует, толкает наркоту и так далее. Ну, работа у него такая. Или он сделал это один раз, но у него были веские причины. И тут приходим мы и задерживаем его. Мало того, мы делаем все от нас зависящее, чтобы засадить его за решетку за то, что он сделал. Он теряет свободу, деньги. Может потерять дом и семью, если они у него есть. А иногда, если особенно не повезет, может и жизнь потерять. — Она отпила кофе, надеясь, что до него доходит. — Это мы его погубили. Мы в ответе. Вы в ответе. Вспомните обо всех жизнях, загубленных по вашей вине. Подумайте об этом вот таким образом. Не о том, что вы выполняете свой долг, а о последствиях. И постарайтесь увидеть результаты их глазами.
— Хорошо. — Макмастерс взял у нее кофе и заглянул ей в глаза. — Хорошо. Нэтти Симпсон. Она была бухгалтером, приличная квартирка в верхней части Ист-Сайда, приличный доход, муж, один ребенок. У Нэтти был «левый приработок»: она толкала наркотики и вела двойную бухгалтерию для наркофирмы средней руки. Когда мы взяли фирму, мы взяли и ее тоже. Она сейчас в тюрьме Райкерс, отбывает последний из своих пяти лет. Они потеряли приличную квартирку в верхней части Ист-Сайда. Муж с ней развелся два года назад, получил полную опеку над ребенком.
— Сколько лет ребенку?
— Сейчас? Лет десять-двенадцать.
— Слишком мало. Может, у нее был брат, любовник? Мы ее проверим.
Макмастерс провел рукой по волосам. Ева видела, что он внутренне борется, пытается вернуться в реальность, в рабочее состояние.
— Может, это был наемный убийца.
— Я так не думаю. Дайте мне еще хоть одно имя. Навскидку.
— Сесил Бэнкс. Плохой парень. Толкал «Зевс», выискивал уличных побродяг и детей, сбежавших из дому, подсаживал их на наркоту, а потом заставлял на себя работать. Был сутенером, создал бизнес на секс-услугах несовершеннолетних. По этому делу мы работали вместе с Особым отделом. Когда накрыли головной офис, он пытался бежать. Выпрыгнул в окно, но попал на пожарную лестницу и рухнул вниз головой с четвертого этажа. Очень многие люди потеряли богатый доход и доступ к наркоте, когда мы его взяли.
— И когда это было?
— Два с половиной года назад. В прошлом сентябре было два года.
— Семья?
— Ах да. Да, у него была пара женщин. Наркоманки. Каждая называла себя его женой. Юридически ни одна из них женой не была. И еще у него был брат. Младший брат. Бегал для Сесила кое с какими поручениями. Его мы тоже взяли, но он пошел на чистосердечное, ему присудили общественные работы и обязательный курс реабилитации. Риссо, вот как его звали. Риссо Бэнкс. Ему сейчас года двадцать два или двадцать три.
— Они вам не угрожали? Их нет в списке.
— Я принимал участие в арестах, но не был ведущим следователем. Женщины подняли страшный шум, но меня это не обеспокоило. А мальчишка, брат?.. Плакал как ребенок. Это помогло смягчить ему приговор.
— Отлично. Мы это проверим. Вот что я прошу вас сделать. Записывайте все, что вспомните, обязательно отмечайте даты и основные обстоятельства. А мы будем их изучать.
— Лейтенант, есть вероятность, что убийство Дины не связано со мной и с моей работой? Вы же наверняка провели тест.
Смягчить такой удар невозможно. Даже пытаться не стоит: это значило бы оскорбить Макмастерса и его дочь.
— На данный момент, с учетом всех собранных данных, вероятность того, что убийство связано с вами и вашей работой, равна девяноста восьми процентам и восьми десятым.
Он снова сел, и кофейная кружка у него в руке мелко задрожала.
— Все-таки лучше знать правду. Да, лучше знать, чем не знать. Но как мне сказать ее матери? Я должен, но как? Как мне сказать ее матери? Мы хотим устроить панихиду. В четверг. Это не слишком скоро, не слишком поспешно. В четверг. Мы просто не могли… Я все запишу. Но как мне это вынести?
Он больше не мог говорить, он сломался. Глядя на него, Ева чувствовала, как ее собственное сердце замирает. Она так и осталась на месте. Уитни подошел к Макмастерсу, бережно вынул у него из рук кружку, отставил ее в сторону и обнял старого друга за плечи.
Потом поднял голову и, встретившись взглядом с Евой, сделал ей знак уйти.
Она вышла, начала спускаться по лестнице. Ей хотелось вырваться из дома хоть на минуту, просто вдохнуть свежего воздуха. Когда Соммерсет возник у подножия лестницы, Ева не успела даже согнать с лица свои эмоции. Очевидно, он заметил.
— Потеря ребенка страшнее любой другой и ранит глубже, — изрек Соммерсет. — Другие утраты забываются, а эта боль не проходит никогда. И, что бы ни случилось, родители винят себя. Что я мог сделать? Чего не сделал? Что упустил? А когда смерть насильственная, вопросов еще больше. Вы даете ему ответы, но каждый ответ причиняет новую боль, хотя и приносит утешение. Утешения без боли не бывает.
— Я сегодня уже дала ему кое-какие ответы, но они не принесли утешения.
— Пока еще нет.
Он прошел мимо, а Ева опустилась на ступеньки. Придется сделать передышку прямо тут.
Но не успела она перевести дух, как подал голос ее телефон.
Читать бесплатно другие книги:
