Волшебниками не рождаются, или Вуду для «чайников» Куликова Галина

Насвистывая, он спустился вниз, покачивая в руке портфель, и отправился на стоянку за машиной. И тут увидел ее. Она стояла рядом с запыленными «Жигулями», опираясь правой рукой о дверцу, и была похожа на бандероль, долго блуждавшую по городам и весям – растерзанная и помятая, с опухшей физиономией и затуманенными глазами.

– Салют, – сказал Репьев и остановился напротив. – Как спали?

– Кто вы? – спросила Лайма замогильным голосом.

– Мы познакомились в ресторане, – сообщил он. И напомнил: – Юрий Репьев.

– Оч-приятно, – пробормотала она.

В этот момент в сумочке у нее загудел мобильный, она запустила туда руку, но найти его не смогла. Тогда, недолго думая, перевернула и вывалила ее содержимое прямо на капот. Телефон оказался сверху, но никаких сигналов не подавал.

– Черт побери! – воскликнула Лайма, сообразив, что звонит не ее обычный, а другой, «шпионский» телефон. – Начинаются неприятности…

Репьев стоял и смотрел, как она действует. Координация движений еще не восстановилась окончательно, и дело продвигалось туго, но она все же добилась своего и ответила на звонок. И сразу спросила приглушенным голосом:

– Это Орех? Да, это Лайма Скалбе. – Помолчала, слушая собеседника, и браво закончила: – Есть. Так точно. Принято.

Отключила телефон и запрятала его в тот же самый кармашек на «молнии», из которого с таким трудом извлекла. Потом сгрбла остальное свое добро и, встряхнув сумку, обратилась к Репьеву:

– А вы на машине?

– Да, – кивнул он, не трогаясь с места.

Он и сам не мог объяснить, что его удерживало. Конечно, у девицы была замечательная фигурка. Но все остальное ни чуточки не радовало. Светлые волосы, собранные в нелепый пук, ее отнюдь не красили, а отекшая физиономия тем более. Кроме того, под глазами лежали разводы вчерашней туши, а остатки румян под ярким солнечным светом выглядели пошло. Но все же она его зацепила. Или, точнее сказать, заинтриговала.

– Вот что, Юрий Репьев, – между тем обратилась к нему Лайма. – Вы должны меня подвезти.

– Нет, я вам ничего не должен, – весело ответил тот и подбросил на ладони заветный ключ. – Я спиртное не заказывал, и напились вы в одиночестве.

– Боюсь, что я не смогу вести машину.

– Поймайте «бомбилу», – предложил он, представляя себе, как вот прямо сейчас сядет за руль и уедет. Пожалуй, об этом эпизоде он будет долго вспоминать. И неожиданно для себя спросил: – А куда вам надо?

– К зоопарку.

– У-у! – протянул Репьев. – По пробкам придется ехать.

– Так вы меня подбросите? Плачу триста рублей.

– Щедро, – похвалил он и тут же решил, что сегодня можно опоздать на работу. Ведь вчера он сидел в офисе почти до полуночи. – Ладно, я отвезу вас так, и не вздумайте потом совать мне свои сотни. А вас действительно зовут Лайма?

– Да. Странный вы человек! В наше время мало кто отказывается подработать.

– На самом деле я рассчитываю на то, что вы дадите мне свой телефон.

В ответ на это Лайма удивленно спросила:

– Зачем?

Действительно, зачем? Придерживая для нее дверцу своего автомобиля, Репьев некоторое время размышлял и наконец ответил:

– Чтобы продолжить знакомство.

– Завязать знакомство мне по силам, – деловито заметила она. – А на остальное у меня времени нет.

– Понимаю… Секретные поручения?

Они уже влились в поток уличного движения и довольно резво двигались вперед. Репьев уверенно вел машину, но между делом успевал поворачивать голову и разглядывать Лайму. Если ее умыть и приодеть, она будет классно выглядеть. Вероятно.

– Господи, что я вам такого наговорила?

– Ничего особенного. Просто сообщили, что вы – секретный агент.

– Хахаха! – громко рассмеялась Лайма и демонстративно вытерла глаза мизинцем, словно от смеха у нее выступили слезы. – Наверное, вы мне понравились и я хотела вас… закадрить.

– Я так и понял. – Репьев хмыкнул, а про себя подумал: «Неужели и правда секретный агент? Может, завести с ней романчик? Ну да… А когда я ей надоем, она меня прикончит». Опасение осталось где-то внутри и всю дорогу щекотало ему нервы. И когда они наконец приехали, он спросил:

– А на самом деле – чем вы занимаетесь?

– Культурой, – поспешно ответила Лайма. – Я менеджер, организую всякие культурные мероприятия.

– А моя работа связана со строительством.

Она посмотрела на него дикими глазами и пробормотала:

– Еще один…

Репьев достал визитку и протянул ей, поинтересовавшись:

– А у вас есть визитка?

– Ну откуда?! – воскликнула она таким тоном, будто бы менеджеры занимаются исключительно ворошением мусора лопатами и не имеют надобности в визитных карточках. – Но я дам вам номер своего мобильного. Записывайте: пять-пять-пять, три-три, один-один.

– Похоже на телефон таксопарка, – мрачно заметил Репьев, поняв, что подвозил он эту девицу зря и больше никогда ее не увидит. И предпринял последнюю попытку: – Может быть, поужинаем вместе?

– Как-нибудь в другой раз, – улыбнулась Лайма, выбираясь из машины. – Мне еще после вчерашнего ужина надо прийти в себя.

Она помахала ему рукой и широким шагом направилась ко входу в зоопарк. Он некоторое время смотрел ей вслед, отметив и мятый серый костюмчик, и туфли на устойчивом каблуке. Подумал: «А на хрена мне это надо?» – и уехал, на ближайшем светофоре проскочив на желтый.

Лайма дождалась, пока его автомобиль скроется из виду, развернулась и потопала прочь от зоопарка. Ее интересовал старый жилой дом с большим чахлым кленом во дворе, расположенный неподалеку, а точнее – квартира номер пятнадцать на четвертом этаже. В этой квартире проживал Евгений Корнеев, второй член группы «У» – гениальный компьютерщик и одновременно красавец-мужчина, который проводил гораздо больше времени в виртуальном мире, чем в реальном. По этой причине Корнеев не всегда откликался на звонки, и в сумочке Лаймы лежала связка ключей, с помощью которых можно было проникнуть в его жилище.

Дверь подъезда запиралась на замок, и пока Лайма открывала ее специальным плоским ключом, к дому подъехала машина «Скорой помощи», и из распахнувшейся дверки вывалился на асфальт тощенький низкорослый дядька в халате такой невероятной белизны, что резало глаза. В руке он держал потертый чемоданчик.

– Не закрывайте, девушка! – крикнул он Лайме и ловко протиснулся мимо нее внутрь. Взбежал по ступенькам к лифту и громко воскликнул: – Ах, черт, не работает!

– А вы в какую квартиру? – почуяв неладное, спросила она.

Доктор уже схватился рукой за перила, поднял голову и цокал языком, предвкушая пешее восхождение. На вопрос Лаймы он ответил с такой обреченностью в голосе, как будто в конце пути ему предстояло сразиться с драконом:

– В пятнадцатую.

– Ой, я тоже туда! – воскликнула Лайма. – А что там случилось?! Ну, говорите же!

– Не орите на меня, – обиделся доктор, перешагнув сразу через две ступеньки и сердито обернувшись назад. – Я не понял, что там случилось – не то сердечный приступ, не то инсульт.

– А кто звонил? – Лайма побежала вслед за врачом, в прямом смысле слова наступая ему на пятки. – Это с мужчиной плохо?

– С мужчиной, – подтвердил тот, замедляя шаг.

У бедолаги была одышка, и Лайма, не церемонясь, оттерла его плечом и поскакала вверх, подгоняемая тревогой. Неужели Корнеев досиделся в Сети до мозгового удара? Она заранее наставила ключ, чтобы с первого захода попасть им в замочную скважину. Однако никаких манипуляций не потребовалось, потому что дверь оказалась не просто открытой, а распахнутой настежь, и внутри квартиры, в коридоре, стояла хорошенькая пергидрольная девушка с умоляюще сложенными руками.

– Что случилось? – спросила Лайма, остановившись напротив нее.

– Н-не знаю! – испуганно ответила девушка хрупким голоском. – А вы из «неотложки»?

– Да, дорогая, – неожиданно загустевшим тенором ответил вместо Лаймы подоспевший доктор. Его невеликая фигура неожиданно приобрела некую значительность, и он как будто даже сделался выше ростом. Отпихнув Лайму своим чемоданчиком, он подошел к девушке вплотную и похлопал ее по плечу.

– Ведите меня, голубушка. Как вас зовут?

– Катя, – пискнула та и, уверившись в том, что с нее сняли ответственность за происходящее, громко всхлипнула. – Он… Он не двигается, доктор!

– Ничего, ничего, сейчас зашевелится.

Друг за другом они потянулись в глубь квартиры, Лайма, не медля, последовала за ними. Корнеев сидел за компьютером с абсолютно прямой спиной и держал обе руки над клавиатурой, скрючив пальцы, словно собирался загребать ими невидимые сокровища. Вид у него был в самом деле пугающий, в основном из-за абсолютно бессмысленного выражения лица, с которым он смотрел на экран монитора. По экрану плавали разноцветные рыбки, кося на Корнеева виртуальными глазами.

Лайма облегченно вздохнула. Задуматься и «зависнуть» было для Евгения обычным делом. Она сто раз заставала его в самых диких позах, которые он мог «держать» несколько часов, не испытывая неудобства. Со стороны это и в самом деле выглядело ужасно, особенно в глазах человека несведущего.

Успокоившись, она принялась собирать чашки с остатками чая, которыми была уставлена вся мебель – и столы, и стеллажи, и подоконники. Корнеев любил чай до невероятности, но никогда не допивал его до конца, потому что постоянно отвлекался на посторонние вещи.

– Так, – сказал доктор, не знакомый с особенностями поведения компьютерных гениев, и достал из кармана халата очки. Закрепил их на переносице и постучал Корнеева согнутым палцем по плечу, как будто хотел уточнить, не он ли последний в очереди. К его великому изумлению, тот не рассыпался на кусочки и не рухнул на пол, хотя вид у него был соответствующий.

– И давно он вот так… остекленел? – задумчиво спросил врач, приблизив свое румяное лицо к восковой физиономии Корнеева.

«Вероятно, Евгений не гулял и плохо питался, – решила Лайма. – Катя не выглядит девушкой, способной приготовить что-нибудь съедобное. Возможно, они варили сосиски из вакуумной упаковки и ели чипсы».

– Пульс есть, – удивленно сказал врач, подержав Корнеева за запястье. – Не понимаю, почему он такой… оловянный. Разве что вирус?

– А если паралич? – жалобно спросила Катя.

По всему было видно, что Корнеева ей жалко. Еще бы! Такие красавчики рождаются раз в сто лет, и ей почти удалось покорить его сердце…

Доктор добыл из своего чемоданчика шприц и взял его наизготовку, поделившись с присутствующими своими соображениями:

– Допускаю, что у него экзотическая болезнь. В последнее время он летал за границу? В жаркие страны?

– Никуда он не летал, – сердито сказала Лайма. – Он же не журавль. Перестаньте суетиться, сейчас я его оживлю.

– Как?! – воскликнула Катя с душевным надрывом.

Лайма сочувственно похлопала ее по плечу и приблизилась к мумии Корнеева. Обошла ее с другой стороны, поддела носком туфли толстый серый шнур и одним рывком выдернула его из розетки. Рыбки в последний раз блеснули виртуальной чешуей и исчезли. Экран компьютера мгновенно померк, превратившись в один большой мертвый глаз. Несколько секунд ничего не происходило, потом Корнеев пошевелил верхней губой, и его тонкие пижонские усы, наповал сражавшие женщин бальзаковского возраста, осторожно шевельнулись.

– Раз, два, три, Евгений, отомри, – пробормотала Лайма и наклонилась к нему. – У нас проблемы. Он позвонил.

Корнеев моргнул и ожил. Разогнул пальцы, отдернул руки от клавиатуры и, поднявшись на ноги, с противным хрустом потянулся.

– Ах! – воскликнула Катя. – Не могу поверить! Ты жив, Женечка!

Она бросилась ему на шею, и он рассеянно ее обнял, поглаживая по спине. Через ее плечо посмотрел на Лайму и тревожно спросил:

– Он позвонил? И что сказал?

Лайма уже раскрыла рот, но ее перебил доктор:

– Я хочу объяснений, и побыстрее.

Гнев выступил на его лбу крупинками пота. Эскулап упер руки в боки и, кажется, собирался устроить грандиозный бэмс. Лайма мгновенно сориентировалась и повела его в соседнюю комнату. Там достала из сумки и показала удостоверение с фотографией, на которой она была снята во френче и пилотке и где большими красивыми буквами было написано: «Федеральная Антитеррористическая Служба Безопасности».

Удостоверение было липовым. Такой службы не существовало. Но поскольку члены группы «У» считали, что действуют на благо страны, они решили, что имеют право на безобидный обман. Удостоверения не приносили им никакой выгоды, зато помогали справляться с чиновниками и развязывали языки свидетелям. Даже милиционеры опасались проявлять недружелюбие – с людьми из загадочной «ФАЭсБэ» никто не хотел связываться.

– Значит, с вами все в порядке, господин Корнеев? – хмуро спросил доктор, возвратившись обратно. Ему хотелось сохранить лицо. – А выглядели вы неважно.

– Он разрабатывал стратегический план, – шепнула ему на ухо Лайма. – Будьте осторожнее на лестнице.

Когда дверь за ним захлопнулась, Лайма вернулась в комнату. Катя совершенно раскисла и теперь утирала слезы бумажными платками. Корнеев по одному доставал их из пачки и протягивал ей.

– Ты ее здорово напугал, – заметила Лайма, недовольно хмуря лоб. – Если уж приводишь домой девушку, не отвлекайся от нее до тех пор, пока она не уйдет.

– Эта не хотела уходить, – сообщил Корнеев. – Не мог же я сидеть целый день просто так только потому, что ей приспичило остаться.

– Приспичило?! – вскинулась Катя. – Я думала, у нас завязались романтические отношения!

– С этим мужчиной невозможно завязать романтические отношения, – сообщила Лайма сочувственным тоном. – Он уже отдал свое сердце продуктам высоких технологий. Вот если бы вы были снабжены портами, тогда другое дело.

– Какими… портами? – изумилась та. – О чем это вы говорите?

– Дай я сам. – Корнеев оттолкнул Лайму и проникновенно сказал, взяв Катины руки в свои: – Дорогая, наша встреча была ошибкой. Нам нужно расстаться. Я тебя недостоин. Ты… Эээ… заслуживаешь лучшего. В твоей жизни еще будет мужчина, способный возвести тебя на вершину любви. Мое сердце обливается кровью, но я стискиваю зубы и говорю тебе – прощай!

Катя обернулась к Лайме и спросила:

– Что за ахинею он несет?

– Не знаю. Думаю, он выписал эту тираду из какого-нибудь любовного романа и заучил наизусть. Честное слово, милая, вам лучше уйти.

– А вы, значит, останетесь? – визгливым голосом уточнила та и заняла боевую стойку.

– Начинается, – пробормотал Корнеев. – Почему это все женщины любят меня по-разному, а скандалы устраивают до смешного одинаково?

– Все женщины? – ахнула Катя. – Так ты меня обманывал, когда говорил?..

– А что я говорил? – с любопытством спросил Корнеев. – Вчера вечером меня посетила одна идейка…

– Скотина.

Катя смерила его ненавидящим взором и удалилась, гордо цокая каблучками. Дверь хлопнула во второй раз.

– Слава богу! – обрадовался хозяин квартиры. – Ну, знаешь, вы и существа! Зовешь вас в гости, а вы приходите и начинаете вить гнездо.

– С тобой, Евгений, можно свить только веревку и на ней повеситься, – ответила Лайма, которой девицы Корнеева надоели до чертиков. Порой приходилось проводить настоящие спецоперации, чтобы освободить его от очередной Джульетты.

– Ты с Иваном уже связывалась? – спросил тот, ничуть не смущаясь ее раздражением. – Не знаешь, он сейчас в городе?

Иван был в городе. Корнеев с Лаймой нашли его в пивном баре возле дома, где он предавался чревоугодию. На огромном блюде перед ним лежали усатые креветки, а рядом стояли опустошенные пивные кружки с кружевами засохшей пены на ободках. Кружек было так много, будто бы пивом недавно тушили пожар. Увидев своих товарищей, которые шли к нему с деловыми лицами, Медведь оживился.

– Что? – спросил он, грузно поднимаясь со стула. – Опять начинается?

При своем немалом росте и устрашающей комплекции физиономией Медведь обладал симпатичной, был по-своему добр, уважал женщин и стариков, любил детей и собак и никогда не наступал на насекомых. Придушить же бандита ему ничего не стоило. У него была хорошая подготовка и два ранения, из-за которых он так и не успел набраться боевого опыта.

– Начинается, – подтвердил Корнеев, пожимая ему руку.

– Он позвонил, – пояснила Лайма. – Желает встретиться. Поэтому сегодня вечером мы идем в парк аттракционов. Он будет ждать нас в комнате страха.

– В комнате страха? – удивился Медведь. – Наверное, хочет провести что-то вроде аттестации. Проверить наши нервы.

– Думаешь, он собирается нас пугать?

– Не знаю. По правде сказать, я решил, что никогда не увижу его живьем.

– Вероятно, случилось что-нибудь из ряда вон выходящее, – предположила Лайма.

– Гениальный русский ученый изобрел новое оружие и продал его китайским экстремистам, – поддакнул Корнеев. – Стая ворон-мутантов насмерть заклевала депутата Государственной думы. Под видом водки «Русская надежда» подпольные дельцы продавали березовый сок, разбавленный перекисью водорода. Мало ли что могло случиться в этом сумасшедшем городе!

Они вышли на улицу и погрузились в автомобиль. Корнеев, который недавно окончил курсы экстремального вождения, теперь никому не желал уступать место за рулем. После этих курсов он стал ездить как шизофреник, удирающий от группы дипломированных психоаналитиков. Особенно любил ракетой проноситься на красный свет и с визгом разворачиваться через две сплошные, ободряюще улыбаясь при этом помертвевшим пассажирам.

Стоял погожий вечер, и синее полотняное небо над Москвой постепенно темнело, превращаясь в бархат, который вскоре проткнут первые бриллиантовые гвоздики звезд. Нагулявшийся за день ветер гна ленивое стадо туч с дневного выпаса, и Лайма то и дело задирала голову, чтобы полюбоваться всей этой красотищей. На ступеньках при входе в парк аттракционов она споткнулась и едва не загремела вниз.

– О чем ты только думаешь? – возмутился Корнеев, едва успев схватить ее за локоть. – О любви?

– Любовь выдумали мужчины, – мрачно заявила Лайма.

– Н-да? – удивился Корнеев и посмотрел на Медведя. Тот пожал плечами. – Почему?

– Потому что это дурацкое чувство. – Помолчала и добавила: – Дурацкие мужчины придумали дурацкую любовь.

– Ты ушла от Шаталова! – догадался Медведь, и лицо его просветлело.

Лайма посмотрела на него с упреком. Прежде чем отправиться на встречу с боссом, она приняла ванну, переоделась и привела себя в порядок, отчасти восстановив душевное равновесие. «Ореху она понравится», – с ревнивой гордостью подумал Медведь и попробовал посмотреть на Лайму чужими глазами. Увидел изысканную блондинку в деловом костюме и удобных туфлях, с гладкой прической и выразительными глазами. Пожалуй, немного холодновата и консервативна, но это даже хорошо. Не все мужчины замечают неброских женщин, а им и красавчика Жеки с его любовными похождениями хватает с головой.

– Комната страха там, – сообщил Корнеев, показав пальцем на схему парка, установленную на перекрестье пешеходных дорожек.

Аттракцион помещался в большом круглом здании, напоминавшем гигантскую консервную банку. Возле входа толпились взрослые с детишками, которые повизгивали и нетерпеливо подпрыгивали. Группа «У» пристроилась в хвост очереди, и какой-то малыш, восхищенный габаритами Медведя, задрал голову и спросил:

– Дядя, вы тоже поедете на паровозике?

– Да, мальчик, – ответил тот. – Я просто тащусь, когда меня пугают.

Тотчас получил от Лаймы тычок в печень и пряничным голосом повторил, улыбаясь:

– Да, мальчик, я тоже поеду на паровозике. Это так весело!

Папа мальчика посмотрел на него с подозрением, но ничего не сказал.

– Еще неизвестно, помещусь ли я в том паровозике, – проворчал Медведь. – Неужели нельзя было встретиться в каком-нибудь уединенном месте?

– Ты имеешь в виду – на кладбище? – съехидничал Корнеев.

Его внешность в стиле «latino lover» не осталась незамеченной. Молодые мамы, стоявшие впереди, заговорили томными голосами, стали преувеличенно громко общаться со своими детишками и визгливо смеяться. Примитивные папы ничего не замечали.

Когда подошла их очередь, члены группы «У» гуськом вошли под темные своды комнаты страха и заплатили за билеты хмурому типу, одетому в костюм летучей мыши.

– Вы сядете последним, – распорядился тип, придержав Медведя. – А то за вами никто ничего не увидит.

– Ладно, – покорно согласился тот. – Хотя я не очень люблю оставлять спину открытой. Особенно когда вокруг всякие ужасности.

Помещение было декорировано под пещеру со сталактитами. В глубоких нишах горели факелы, а с потолка свисала густая паутина с пузатыми резиновыми пауками размером с кофемолку. Втроем они уселись в хвост состава, в затылок друг другу, и Медведь глухо заворчал, потому что его подбородок практически уперся в колени.

– Знаешь, Жека, мне как-то не по себе, – признался он Корнееву, наклонившись к его уху. – Сердце что-то… подпрыгивает.

– Только после никому не рассказывай, что твой первый инфаркт случился в детском паровозике, – посоветовал тот.

– Не понимаю, как здесь можно с кем-то встретиться! – не сдавался Медведь. – Зачем босс заставил нас сюда прийти?

– Значит, так надо, – крикнула Лайма, обернувшись назад.

Паровозик громко лязгнул, как будто был настоящим большим составом, ощутимо вздрогнул и тронулся с места, сразу же углубившись в узкий тоннель. Потолок был таким низким, что запросто мог снести голову, и все стали пригибаться и ахать. Воспользовавшись маленькой скоростью, Медведь тотчас ткнул в него пальцем, уверившись, что над ними всего лишь резина. Впрочем, выглядело все довольно правдоподобно. Но вот тоннель закончился, и прямо на пути паровозика возникло огромное чудовище с алой разверстой пастью и желтыми клыками. Таинственный свет запрыгал по глянцевым чешуйкам, и дети завизжали. Чудовище медленно отъехало в сторону и закачало головой на длинной шее. Лайма против воли рассмеялась – ей совершенно точно нравилось приключение.

– Не хочется думать, что босс прыгнет на нас сверху, – пробормотал Медведь, который просто не мог держать в себе переживания.

Возможно, он предчувствовал неприятности, или, как сказала потом Лайма, сам их накаркал. Поначалу все шло хорошо, но вдруг свет в тоннеле померк, ход поезда замедлился, и вагончики через некоторое время остановились совсем. Повисла напряженная тишина, нарушаемая только выкриками самых маленьких ребятишек. Все ждали, когда появится привидение или, на худой конец, выдвинется на колесиках из тайного грота чучело леопарда, но ничего не происходило. Совсем ничего. Потом впереди вспыхнул фонарик. Служащий, который управлял поездом, встал в полный рост и крикнул:

– Не волнуйтесь, товарищи, просто небольшая техническая неполадка. Вероятно, что-то с электричеством.

– Начинается, – громким шепотом сказал паникер Медведь. – Из-за нас пострадали бедные детишки.

– Да никто еще не пострадал! – Одернула его Лайма.

Услышав ее слова, родители страшно разволновались. Мужчины потребовали немедленно вывести женщин и детей на улицу. Служащий спорить не стал. Он прошел вдоль всего поезда, помогая пассажирам выбраться наружу, выстроил их в колонну и велел следовать за ним. Сам пошел во главе отряда, освещая путь.

Лайма, Корнеев и Медведь остались сидеть в последнем вагончике, захлопнув рты на замок. Было тихо, темно и по-настоящему страшно. Без электричества, которое питало артерии аттракциона, все вокруг казалось мертвым. Как будто они забрались под огромное одеяло, куда не доносятся звуки домашней жизни. Прошло не меньше пяти минут, и Корнеев вполголоса спросил:

– Ну и чего мы ждем?

Не успел он договорить, как из-за поворота выпрыгнул сияющий круг, и луч фонаря мазнул по двум пустым вагончикам. Раздались хрустящие шаги, будто бы кто-то шел по целлофану, и в тоннеле прорисовалась темная фигура. Члены группы «У» тотчас решили, что явился их таинственный босс, и выбрались из поезда.

На самом деле это был один из здешних служащих по фамилии Лещина, который вызвался отыскать сумочку, потерянную пассажиркой. Встретить в тоннеле посторонних он не ожидал. И когда услышал возню и шепот, здорово испугался. И крикнул в ту сторону:

– Кто здесь?!

Поднял фонарь повыше и неожиданно для себя осветил Медведя. Поскольку Петр Сергеевич Лещина был невысок, тот показался ему огромным и ужасным. У бедняги немедленно затряслись поджилки.

– Вы Орех? – грубо спросил огромный и ужасный тип, похожий на ожившую гору.

– Откуда вы знаете? – глупо спросил Лещина, которого молоденькие кассирши как только не обзывали – и фундуком, и арахисом.

– Мы готовились к встрече с вами, – произнес зловещие слова человек-гора.

Петр Сергеевич едва не осел на землю. Они готовились! Это нападение! Его хотят взять в заложники… Ограбить кассу – ужас, ужас!

В этот момент как раз дали ток, отовсюду послышались щелчки и потрескивание, и где-то в глубине тоннеля загорелся жиденький свет. Но там, где остановился поезд, по-прежнему было темно, и кроме Медведя, бедолага Лещина ничего не мог различить вокруг себя. Он начал отступать назад, и тут невидимый Корнеев воскликнул:

– Эй, стойте! Здесь вся спецгруппа!

Объятый ужасом Петр Сергеевич его слова неправильно понял. Он решил, что какая-то спецгруппа подобралась к человеку-горе сзади и требует, чтобы тот стоял на месте и сдавался. Мысль о том, что сейчас бандит начнет отстреливаться, а он сам может попасть под перекрестный огонь, придала бедолаге сил. Лещина сгруппировался, громко крякнул и совершил грандиозный прыжок в сторону поезда. Тараканом забрался в вагончик и бросился к пульту управления. Медведь скакнул за ним.

– Куда, куда?! – завопили в два голоса Лайма и Корнеев.

– Это ловушка! – крикнул в ответ их храбрый товарищ, преследуя Петра Сергеевича.

Лещина успел нажать на несколько кнопок, и поезд медленно тронулся с места. Но тут Медведь повалил отважного служащего на приборную доску и принялся душить. Тот начал вырываться, с испугу Медведя поцарапал и даже один раз укусил. Ивану показалось, что ему в руки попал озверевший кот. Завязалась нешуточная драка. Противники выли и перекатывались от левого борта вагончика к правому. Одновременно они успевали хвататься руками за провода и балки, идущие вдоль стен, и в конце концов сорвали какой-то рычаг, после чего поезд форменным образом обезумел. Он зарычал, загудел, заискрил даже и с неожиданной прытью помчался вперед. Лайма и Корнеев попытались броситься в погоню, но быстро поняли, что дело гиблое.

– Думаешь, это был не наш босс? – запыхавшаяся Лайма обернулась к Корнееву, чья физиономия смутно белела в сумраке тоннеля.

– Конечно, нет! Какой-нибудь стрелочник, явившийся проверить, все ли тут в порядке. А Иван хорош!

– Он был в жутком напряжении, – попыталась оправдать Медведя Лайма.

В этот момент послышался грохот, и они отпрыгнули к стене, прижавшись к чему-то большому и плюшевому. Поезд, стуча колесами, пронесся мимо них. Судя по доносившимся выкрикам, драка продолжалась.

– На второй круг пошли, – пробормотал Корнеев, ощупывая то мягкое, что грело ему бок. – Так, Лайма, лучше не пытайся рассмотреть эту штуку, ты расстроишься.

– Надо найти кого-нибудь, кто остановит поезд! Кто-то же отвечает за него!

Словно в ответ на ее призыв в пяти метрах впереди открылась незаметная дверь, и в тоннеле появился техник Петренко, который выпил на работе, не в первый уже раз заснул на посту, а вот теперь проснулся и добровольно шел получать выговор от начальника смены. Возможно, его даже уволят, и тогда жена поведет его к очередному целителю, чтобы делать уколы или пить специальный чай, отвращающий от алкоголя. Петренко твердо знал, что от алкоголя отвратить его не сможет ничто.

Не успел он пройти и нескольких шагов, как сзади на него набросились, схватили за горло и принялись мутузить, выкрикивая:

– Как остановить поезд, гад? Говори!

В ту же секунду на нападавшего кто-то налетел. Стал хватать его за руки и вопить:

– Нет, нет, не надо! Не надо!

Со свистом пронесся очумелый паровозик, из-под колес сыпались искры, а до слуха доносились матерные слова.

Петренко побежал к распределительному щиту, нажал на красную кнопку и услышал, как состав тормозит за поворотом, скрежеща по рельсам. Потом техника схватили за шкирку и куда-то поволокли. От страха он почти сразу протрезвел и очень сильно зажмурился. А когда открыл глаза, то увидел, что находится в той самой «пещере», где продавались билеты. Вокруг было полно людей, все говорили разом, какая-то женщина всхлипывала. Сотрудники бросились к Петренко, начали обнимать его, хлопать по плечам и спрашивать, не нужна ли ему неотложная помощь.

– Спокойно, спокойно, граждане, – увещевала людей блондинка в деловом костюмчике, размахивая глянцевым удостоверением. – Служба безопасности. Антитеррористическая. Проблем больше нет.

Петренко мешком свалился на поднесенный стул и заскулил. Выходит, в тоннеле он столкнулся с террористами?!

– Вот он, морда! – злобно крикнул помятый и ободранный Петр Сергеевич Лещина, тыча пальцем в Медведя, которого Корнеев подталкивал к выходу. – Поймали гидру!

Гидра выглядела не лучшим образом и в настоящий момент испытывала чувство глубокого стыда.

– Аттракцион закрывается до утра! – крикнул начальник смены. – Граждане, подходите в порядке очереди за деньгами, мы все вам вернем – до копеечки.

Очутившись на улице, Лайма остановилась и глубоко-глубоко вздохнула. Обвела глазами мирный пейзаж с крутящимся на заднем фоне колесом обозрения и сказала:

– Такое чувство, что я совершила путешествие в преисподнюю.

– А какое у меня чувство, я даже говорить не стану, – злобно прошипел Корнеев, глядя на Медведя с негодованием.

И тут позади них раздался незнакомый голос:

– Лайма Скалбе? Иван Медведь? Евгений Корнеев?

Все трое разом обернулись и увидели перед собой статного мужчину с седеющими висками.

– Тагиров, – представился он и протянул руку. Золотая запонка блеснула в свете заходящего солнца и на секунду ослепила Корнеева.

Он первым ответил на рукопожатие.

– Босс? – на всякий случай уточнила Лайма.

Тагиров кивнул и ей тоже пожал руку – коротко и крепко. Женщина, возглавившая спецгруппу, заслуживала самого пристального внимания. Он считал ее личностью загадочной и опасной, эдакой пиковой дамой. Даже странно, что она не роковая брюнетка. И, в общем, выглядит довольно мирно. Как там однажды сказал Дубняк? «Никакая она не пиковая дама, а так – дамочка!» Впрочем, внешность бывает обманчивой.

Тагиров поздоровался с Медведем и пояснил:

– А я стоял вон там, возле входа, и все никак не мог понять, зачем вы отправились кататься. А вы, оказывается, заметили бандита.

– У него было оружие, – кивнул Медведь. – Под пиджаком. И он так быстро уселся в паровозик…

Лайма с Корнеевым повернули головы и задумчиво посмотрели на Ивана.

– Кстати, а где он? Я имею в виду – бандит? – спросил Тагиров.

– Мы его прогнали, – ответил Медведь. Потом спохватился и быстро добавил: – То есть мы с ним разобрались. По-своему. Не стоит волноваться.

– Молодцы, – похвалил Тагиров, оглянулся назад и предложил: – А теперь пойдем отсюда. Не стоит привлекать к себе внимание.