Адский огонь Робертс Нора

— Надо же, какая неожиданность!

— Накачанный, — пояснила Рина, кладя в рот еще одну оливку. — Из него выйдет отличный матрац.

Белла улыбнулась:

— Мне тебя не хватает, Рина.

— О, милая, мне тоже тебя не хватает.

— Я не думала, что буду так скучать по тебе.

Теперь настал черед Рины рассмеяться.

— Честное слово! Я не думала, что буду скучать по тебе и по всему этому, — Белла обвела рукой ресторан. — Но иногда я скучаю.

— Ну, адрес тебе известен. Мы здесь всегда.

Рина задержалась дольше, чем предполагала. Белла давно уже забрала детей и уехала в свой роскошный особняк в пригороде. Когда толпа посетителей поредела, она ловким маневром увлекла маму и Фрэн за один из столиков.

— Между нами девочками…

— Что бы это ни было, лишь бы дать отдохнуть моим ногам. — Бьянка села и налила всем газировки.

— Это насчет свадьбы и Беллы.

— Ой, не начинай. — Фрэн зажала уши ладонями. — Мне не нужна свадьба в загородном клубе. Не хочу, чтобы куча официантов в смокингах подавала шампанское или внесла на блюде дурацкого лебедя.

— Я тебя понимаю. Но ведь цветы на свадьбе должны быть, верно?

— Конечно, я хочу, чтобы были цветы.

— Предоставь Белле организовать цветы.

— Я не хочу…

— Погоди. Ты точно знаешь, чего хочешь, знаешь, какие краски тебе нужны. Но Белла в этом деле профессор. У нее есть стиль, с этим не поспоришь.

— Я утону в розовых лепестках.

— Нет, не утонешь. — «В противном случае, — мысленно добавила Рина, — я лично утоплю в них Беллу после церемонии». — Ты хочешь устроить простую свадьбу, старомодную и романтичную. Она все это обеспечит. Она, конечно, не понимает и никогда не поймет, зачем тебе это нужно, но она понимает, что этого хочешь ты. Это твой день. Она хочет тебе помочь. Она хочет быть с нами на этом торжестве. Она же твоя сестра.

— Она и так будет с нами. — Фрэн покрутила прядь волос у виска. Бьянка продолжала сидеть молча. — Она даже почетная гостья!

— Она хочет что-то для тебя сделать. Она любит тебя.

— Ради бога, Рина, не начинай. — Фрэн опустила голову на стол. — Не дави на меня, я и так чувствую себя виноватой.

— Она скучает, ей одиноко без нас.

— Мама, помоги мне.

— Хочу сперва выслушать все до конца. Хочу понять, почему Рина встала на сторону твоей сестры.

— Во-первых, потому что я думаю… нет, я знаю, что она сумеет это сделать. Причем за свой собственный счет. — Рина погрозила сестре пальцем, когда Фрэн протестующе вскинула голову. — Подарок от твоей сестры — это не оскорбление, так что ты лучше помолчи. Она хочет подарить тебе свадебные цветы, и она хочет, чтобы они доставили тебе удовольствие, поэтому она ничего не испортит. Ну-ка, быстро назови пять цветов, кроме розы.

— Ну… лилии, герань… черт, хризантемы, маргаритки. Не дави на меня.

— Помнишь, как она гоняла всех этих цветочных дизайнеров, когда устраивала все эти композиции, кусты? Обо всем этом ей известно больше, чем любой из нас. Она знает, как устраивать все это. Она сказала, что может сделать аранжировку на тему сельского сада. Сама не знаю, что это такое, но звучит неплохо.

Фрэн закусила губу:

— Я тоже не знаю, что это такое. Но, наверное, это правильно.

— Для нее это будет очень много значить. А когда все будет сделано, я думаю, это будет очень много значить для тебя.

— Я могла бы с ней поговорить. Может, я съезжу вместе с ней в питомник? Или съезжу к ней домой, взглянуть еще разок на ее сады, а она объяснит мне, что собирается делать.

— Отлично. — Чувствуя, что пришла пора покинуть поле боя, Рина выскользнула из кабинки. — Мне пора домой. — Она наклонилась, поцеловала Фрэн в щеку и хотела уже поцеловать маму, но Бьянка тоже встала.

— Я тебя провожу, мне надо подышать воздухом.

Когда они вышли за дверь, Бьянка обняла Рину.

— Я этого не ожидала. Не думала, что ты встанешь на сторону Беллы.

— Я редко с ней соглашаюсь. Но я уверена, что тут она никак не сможет напортить. Она будет стараться не только для Фрэн, но и для себя самой, чтобы не осрамиться. Беспроигрышная ситуация.

— Умница. Ты всегда была у меня самая умная. Почему бы нам всем не съездить посмотреть на ее цветы? Женщины «Сирико» в полном составе.

— Хорошая мысль.

— Позвони мне, когда вернешься домой.

— Мама, ради бога, не волнуйся!

— Просто позвони, чтобы я знала, что ты благополучно добралась до дому.

«Четыре с половиной квартала, — кипела Рина, шагая прочь. — В моем родном районе. Прошедший обучение полицейский офицер».

Но она позвонила матери, когда вернулась домой.

Поскольку Рина была новичком в полиции, это означало, что в столовой ее очередь была последней. Она окончила академию в пятерке лучших выпускников, но это тоже ничего не значило: ее отправили патрулировать улицы.

Она не протестовала и не возмущалась. Ее научили, что путь наверх надо заслужить.

А патрулировать улицы ей нравилось. Ей нравилось общаться с людьми, приходить на помощь, разнимать дерущихся.

У нее был напарник, полицейский десятого года службы по имени Сэмюэл Смит, все звали его Смитти. К ним поступил вызов по поводу беспорядков на Пратт-авеню в юго-западной части города.

— А я-то хотел заехать за пончиками в «Хрустящую корочку», — проворчал он, поворачивая машину в том направлении, откуда поступил вызов.

— Как ты ухитряешься поглощать столько пончиков, Смитти, не прибавляя в весе?

— Полицейская закваска. — Он подмигнул ей. В нем было шесть футов четыре дюйма росту и крепких, как камень, двести двадцать фунтов веса. У него была кожа цвета грецкого ореха и темные глаза, не упускающие ничего. Без униформы его внешность можно было назвать пугающей, в форме он был просто страшен.

Рине повезло, что в первый год службы ей достался напарник, сложенный, как мощный грузовик. К тому же, будучи уроженцем Балтимора, он знал город не хуже, если не лучше, ее самой.

Когда они повернули за угол, она увидела толпу на тротуаре. Это был район картинных галерей и старинных домов, уличная драка для здешних мест была явлением нетипичным, и тем не менее застали они здесь именно драку.

Зеваки окружили двух катающихся по асфальту мужчин.

Напарники вышли из машины и пробились сквозь толпу.

— Разойтись, разойтись! — прогремел голос Смитти.

Люди отступили, но дерущиеся продолжали с упоением мутузить друг друга. Не слишком искусно, отметила Рина. Туфли ручной работы были сильно поцарапаны, классные пиджаки можно было выбрасывать на помойку, но крови было немного.

Они приблизились к мужчинам.

— Полиция. Прекратите!

Рина ухватила того, что был помельче, и он откатился, когда она резко дернула его за руку. Он вскинул свободную руку со стиснутым кулаком. Рина вовремя заметила замах, мысленно чертыхнулась и блокировала удар предплечьем.

Используя инерцию, она перевернула мужчину лицом вниз и заломила ему руки за спину.

— Ты на кого руку поднимаешь? Ты, может, хочешь меня ударить? — Рина надела на него наручники, пока его тело вскидывалось и раскачивалось, как панцирь перевернутой черепахи. — Получишь за нападение на офицера полиции.

— Он первый начал.

— Тоже мне «первый начал»! А тебе, малыш, сколько лет, двенадцать?

Рина вздернула его на ноги.

Лицо у него было слегка поцарапанное, по ее прикидкам, парню было лет двадцать пять. Его противник — примерно в той же кондиции и примерно того же возраста — сидел на краю тротуара, куда его посадил Смитти.

— Ты замахнулся на мою напарницу? — спросил Смитти и ткнул пальцем в пленника Рины. — Стоять! — приказал он, подходя вплотную и возвышаясь над ним, как секвойя над саженцем. — Говори, тупая задница, ты замахнулся на мою напарницу?

— Я не знал, что она коп. Я не знал, что она — это она. И он первый начал. Спросите, кого хотите. Он первый начал драться.

— Я не слышу извинений. — Смитти постучал пальцем по своему уху. — Офицер Хейл, вы слышали извинения от этой тупой задницы?

— Нет, не слышала.

— Я извиняюсь. — Вид у парня был не виноватый, но явно пристыженный, казалось, он вот-вот заплачет. — Я не хотел вас ударить.

— Ты меня не ударил. Ты дерешься как девчонка. Всех прошу разойтись, — приказала она толпящимся вокруг людям. — Ну, теперь можешь изложить мне свою версию, пока он излагает моему напарнику свою. И хватит повторять, что он первый начал.

— Женщина, — вздохнул Смитти, пока они возвращались. — Вечно все драки начинаются из-за женщины.

— Только не надо возлагать на женский пол вину за глупости мужчин. Я могу обидеться.

Смитти повернул голову и удивленно округлил глаза.

— А ты женщина, Хейл?

— И почему мне всегда достаются остряки-самоучки?

— Ты хорошо справилась. Грамотно его скрутила. У тебя хорошие рефлексы, и ты не потеряла головы, когда он хотел тебе двинуть.

— Если бы контакт состоялся, была бы совсем другая история. — Довольная хорошо выполненной работой, Рина откинулась на спинку сиденья. — Пончики покупаешь ты.

В квартире было пусто, когда она вернулась домой после смены. На дверце холодильника перманентно красовался моментальный снимок Джининой необъятной тети Опал, призванный отбить у Джины желание хватать кусочки. Рядом с ним Рина нашла записку, написанную петлистым, с завитушками, почерком Джины:

«Ушла со Стивом. Мы в клубе «Дред». Если хочешь, вливайся. Хью тоже может заглянуть.

Дж.».

Рина задумалась. Она стояла на кухне и перебирала в уме, что бы ей надеть. Потом она покачала головой. Шумный клуб? Она была не в настроении.

Ей хотелось вылезти из униформы, вытянуться на кровати и покопаться в бумагах. Джон передал ей копии старых дел, чтобы она попыталась самостоятельно определить, где несчастные случаи, а где поджоги. Что, как и почему.

Когда она перейдет работать в отдел поджогов, эти часы, проведенные за реконструкцией старых дел, сослужат ей полезную службу.

Войдя в спальню, Рина остановилась у зеркала и внимательно оглядела себя. Может, она и выглядела не слишком женственно в форме, но ей понравилось то, что она увидела в зеркале. Она излучала уверенность в себе, хотя и пережила момент легкого потрясения в этот день на улице. Нет, она не испугалась, просто вдруг осознала, как легко получить травму. Достаточно одного неверного движения, одного взмаха кулака, одного удара в лицо.

Но ведь она справилась! Сам Смитти так сказал, а это кое-что да значит.

Хотя она чувствовала себя более уверенно дома, изучая книги и файлы, на улице она тоже справлялась. Во всяком случае, училась справляться.

Рина сняла форменную фуражку, положила ее на комод. Отстегнула и убрала оружие. Расстегивая рубашку, она нахмурилась, задержав взгляд на белом хлопчатобумажном лифчике. Надо будет совершить еще один набег на магазины, тут же решила Рина, и накупить белья посимпатичнее. В уставе нет ни слова о нижнем белье женщин-офицеров. Приятно будет сознавать, что у нее под формой что-то красивое и женственное. Это поднимет ей настроение, укрепит моральный дух.

С этой мыслью она приготовила пенную ванну, зажгла свечи, налила бокал вина.

Об очередном пожаре она начала читать, принимая ванну.

Когда зазвонил телефон, она дала включиться автоответчику, рассеянно прослушала кокетливый голосок Джины, предлагающий назваться и оставить сообщение. И выпрямилась, расплескивая воду, когда раздался голос звонящего.

— Привет, сука. Совсем одна? Может, я к тебе загляну. Давно не виделись, ты небось скучала?

Когда Рина поднялась, вода залила и погасила свечи. Обнаженная, роняя капли, она бросилась к своему оружию, вытащила его из кобуры. Не выпуская из рук пистолет, она накинула халат и бросилась к двери, чтобы проверить замки.

— Может, хулиган? — сказала она вслух, стараясь успокоить себя. — Может, просто какой-то псих.

Но она проверила окна, осмотрела улицу внизу.

Потом она дважды проиграла и прослушала сообщение. Голос был ей незнаком. И телефон больше не зазвонил.

Им так и не удалось сходить на матч или на пятничный сеанс в кино. Расписания не совпадали: то она была занята, то Хью. Но они встретились, чтобы съесть по гамбургеру в кафе быстрого обслуживания рядом с пожарной частью.

— Джина трижды упаковывала и опять распаковывала свои вещи, — сказала ему Рина. — Можно подумать, она отправляется на сафари, а не к морю на пару дней.

— Я еще не встречал женщины, которая не взяла бы вдвое больше вещей, чем нужно.

— Она перед тобой.

Хью улыбнулся и откусил кусок гамбургера.

— Ну, это мы еще поглядим, когда ты приедешь. Ты поняла, куда ехать? Я могу отложить отъезд до завтра, если боишься, что не найдешь дорогу.

— Я думаю, справлюсь. Извини, я не могу уехать раньше. Джина все равно освободится только завтра после обеда. Мы втроем будем завтра скорее всего ближе к ночи.

— Я оставлю свет на крыльце. Знаешь, даже лучше, что я приеду первым. У меня будет время проверить дом, им в этом сезоне еще не пользовались. Забью холодильник жратвой. Говорят, ты умеешь готовить.

— Я родилась со сковородкой в одной руке и головкой чеснока в другой. — Рина к готовке относилась как к искусству. — Попробуй раздобыть креветок, я их приготовлю в чесночном соусе.

— Грандиозно! Я думаю, дорога у вас много времени не займет. В середине недели, так поздно ночью… В Северной Каролине на дорогах пробок уж точно не будет. — Хью бросил взгляд на часы. — Я думаю добраться до Гаттераса к двум часам ночи, если ничто не помешает. — Он вытащил из заднего кармана бумажник и бросил на стол несколько ассигнаций. — В коттедже нет телефона, но ты можешь позвонить в супермаркет во Фриско, они мне передадут.

— Ты уже это объяснял, папочка. Не беспокойся о нас.

— Ладно. — Хью обогнул столик, наклонился и поцеловал ее. — Осторожней на дороге.

— Ты тоже. Увидимся завтра ночью.

Так просто. До смешного просто. Вокруг ни хрена.

Деревенская дорожка, отвези меня домой.

Классная ночь, куча звезд, но луны нет. Темно, пусто, то, что доктор прописал. Обогнал его пять миль назад, стало быть, он скоро будет. Выберем место, приготовимся.

Встанем на краю дороги, откроем капот. Можно было бы и аварийный сигнал выставить, но нет, не стоит. А то еще притормозит какой-нибудь другой болван.

Этой ночью время есть только на одного.

Только на одного.

А он обязательно остановится. Это уж как пить дать. Доброхоты всегда останавливаются. Добрые самаритяне. Это будет не первый, которого ты снял таким образом. И, бог даст, не последний.

Старый драндулет. Взял его у тупорылого мужлана. И что ему остается делать? Лить слезы в свое пиво. Так, фонарь на месте. Девятимиллиметровый на месте.

Прислонимся к капоту. Насвистываем. Можно и сигаретку выкурить, время провести. Он будет с минуты на минуту.

Вон они, фары. А ну-ка, примем несчастный вид. Выйдем на шаг вперед, поднимем руку. Если это не он, просто помашем им, пусть проезжают. Скажем: «Нет, спасибо, у меня все в порядке. Только что ее завел. Спасибо за внимание!»

Но это он, точно он! Большой человек в большом синем «Бронко». Предсказуем, как рассвет. Останавливается, хочет протянуть руку помощи несчастному.

Подходим прямо к дверце. Лучше не дать ему выйти.

— Привет! — Широкая улыбка, посветим ему в глаза фонарем. — Черт, до чего же я рад вас видеть!

Хью заслонил глаза от света фонаря.

— У вас проблемы?

— Уже нет.

Поднимаем пистолет. Дважды в голову.

Тело дергается, как кукла. Теперь родная мамаша не узнает его в лицо. Пора надевать перчатки. Надо отстегнуть урода, отодвинуть его от руля. Ну вот, теперь осталось только загнать этот шикарный полноприводный внедорожник в лес. Нет, не очень далеко. Мы же хотим, чтобы его нашли побыстрее.

Проколем одну шину. Пусть думают, что у него случилась неприятность на дороге, а потом кто-то подъехал и еще добавил.

Назад на своих двоих за канистрой бензина.

Так, теперь посмотрим, что нам нужно. Нам нужен бумажник, ну и, пожалуй, часы.

О нет! Беднягу ограбили и убили по дороге на пляж! Какая ужасная трагедия!

Смешно. Так, действуй грубо, плесни, еще плесни бензинчику, пропитай сиденья. Подними капот, включи мотор. Плесни как следует на шины. А теперь назад! Побереги себя.

Все, поджигай ублюдка!

Полюбуйся, как он горит. Нет, вы только посмотрите на него! Человек-костер, пылает, как последний сукин сын! Лучше всего самая первая минута. Рев, вспышка! Ну, все, только любители остаются глазеть на пожар. Запоминается только первая минута. Первая вспышка. Раз-два.

Так, уходим, уходим. Отведем драндулет обратно в Мэриленд. Можно позавтракать яичницей с ветчиной.

Новости Рине принес Стив. Он зашел в участок и остановился у стола, где она печатала отчет об очередном уличном происшествии. Его глаза ввалились и горели на побелевшем лице.

— Привет, как дела? — Она бросила печатать и подняла голову. — Эй, в чем дело? Только не говори, что у тебя вторая смена и тебя некому подменить. Я как раз кончаю смену и еду домой за вещами.

— Я… Мы можем поговорить? Наедине.

— Конечно. — Рина отодвинулась от стола и пристально взглянула на него. Она занервничала. — Что-то случилось? Джина…

— Нет-нет, это не Джина.

— Ну, тогда что? Хью? Он попал в аварию? Тяжелый случай?

— Нет, не в аварию. Дело плохо. Совсем плохо.

Теперь она схватила Стива за руку и вытащила в коридор.

— Что? Скажи сразу.

— О господи, он мертв, Рина. Он мертв. Мне только что звонила его мать.

— Его мать? Но…

— Он был убит. Застрелен.

— Застрелен? — Ее рука разжалась.

— Сначала она говорила совсем бессвязно. — Стив рассказывал, глядя поверх ее головы, его губы стали тонкими, как лезвия бритвы. — Но я вытащил из нее все, что мог. Кто-то застрелил его. Он ехал к морю, до острова ему оставалась пара часов. Кто-то, должно быть, заставил его остановить машину, или столкнул с дороги, или у него был прокол. Я точно не знаю. Она точно не знала. — Он судорожно втянул в себя воздух. — Но они застрелили его, Рина. Господи, они его застрелили, а потом подожгли его машину, чтобы это замаскировать. Забрали бумажник, часы. Не знаю, что еще.

Голова у Рины закружилась, в горле у нее поднималась тошнота.

— Его опознали? Точно опознали?

— У него были вещи в машине. Вещи, которые не сгорели. Это точно его вещи. Документы на машину в бардачке. Его родители позвонили мне оттуда. Это он, Рина. Хью мертв.

— Я попробую что-нибудь узнать. Позвоню в местную полицию, выясню все, что смогу.

— Ему стреляли в лицо. — Голос Стива пресекся. — Его мать мне сказала. Выстрелили ему прямо в лицо. Ради гребаных часов и того, что было в бумажнике.

— Сядь! — Она толкнула его на скамью, села рядом с ним, взяла его за руку.

Что бы она ни выяснила, подумала Рина, человек — хороший человек, которого она поцеловала на прощанье всего сутки назад, — был мертв.

И опять в ее жизнь ворвался огонь.