Противостояние Иванович Юрий
Гент насупился и замолчал, с преувеличенным вниманием разглядывая ряды гуранцев.
Этот спор начался дня три назад, и пока Гент терпел поражение за поражением. Молодой рыцарь рвался в бой, роль адъютанта Вершителя арХорна его абсолютно не устраивала. Все его воспитание, сила, бурлящая в мышцах, да и прощальное пожелание Лейры заставляли жаждать славы… и оттого упрямство Ингара, пожелавшего держать рыцаря при себе, временами вызывало бешенство.
— Думаю, сразу вслед за конными клиньями в бой пойдут мертвяки. — АрХорн демонстративно не обращал внимания на оскорбленного в лучших чувствах товарища. — Они станут живым щитом против нашей конницы, а если повезет — скуют и пехоту, не дадут смять застрявших рыцарей…
— Там что-то происходит! — вдруг прервал полководца Гент. И, не дожидаясь команды, протянул командиру зрительную трубу.
Сквозь дальнозоркое стекло Ингар арХорн видел, как через порядки уже почти готовых к атаке имперцев на поле, которому в ближайшем будущем предстояло стать полем боя, выдвинулись массивные телеги, влекомые лошадиными упряжками. Преодолев примерно половину расстояния до инталийских полков, люди, правящие лошадьми, остановили повозки и принялись разгружать их содержимое. Скоро стало понятно — между двумя армиями возводится огромный шатер…
— Что они задумали? — пробормотал арХорн, не отрывая взгляда от неторопливо приобретающей законченные очертания конструкции.
— Понятия не имею… — ответил Гент, хотя и понимал, что полководцу не требуется ответ. — Может, предложат переговоры? Для чего еще может понадобиться шатер посреди поля.
— Переговоры… — пробормотал арХорн с ноткой сомнения. — Вряд ли… какие могут быть переговоры, если они чувствуют себя сильнее? К тому же генералы Империи не могут не понимать, что с каждым часом их преимущество тает. Тянуть время не в их интересах.
— Может, разнести этот шатер… и все, что в нем? — пожал плечами арВельдер.
— Не самая лучшая идея, — качнул головой полководец. — Ни стрелы, ни катапульты, ни боевая магия до шатра не достанут, они выбрали правильное место. А начинать атаку… вероятно, они именно этого и ждут. Посмотри на их строй… видишь темные балахоны в первых рядах? Триумвират и Ночное Братство. Те, кто попытается добраться до шатра, понесут потери. Очень большие потери.
— Что же делать?
Ингар помолчал, понимая, что от его слов сейчас зависит слишком многое. Не совершает ли он смертельную ошибку? Возможно, этот шатер — не более чем ловушка для дурака, попытка выманить инталийскую армию с относительно удобных позиций, заставить принять бой на условиях гуранцев. Или, наоборот, угроза настолько серьезная, что лучше потерять сотню рыцарей, но устранить ее сейчас, пока еще не поздно?
Или скоропалительное предположение Гента верно, и гуранцы предложат переговоры? Многие инталийцы наверняка так и подумают, с их точки зрения, боевые действия пока не начались… целы крепости, и ни малейшей попытки не то что сломить, а даже прощупать их оборону не предпринято. Они не знают того, что известно арХорну, и вполне могут счесть, что Император намерен решить дело миром. Сам полководец в свете полученного накануне сообщения прекрасно понимал, что о мирном разрешении конфликта не может быть и речи. Теперь — не может. Имперцы сделали первый ход, и лишь в его, Ингара арХорна, власти решить, как ответить. Он решение принял.
— Ингар, позволь… два десятка бойцов, и мы разметаем эту дрянь на клочки.
— Нет, погоди…
От рядов имперской армии (Ингару показалось даже, что эти ряды стали дальше, словно гуранцы вместо атаки чуть отступили, увеличивая расстояние до холма, где их ожидали воины Ордена) отделился небольшой отряд. Человек сорок, не более… В зрительную трубу было видно, что пешие воины кольцом окружают массивного человека в балахоне Триумвирата. Отряд неспешно шагал к шатру.
— Все-таки переговоры? — пробормотал Ингар. — Странно…
— Направь туда меня! — Генту до зубовного скрежета хотелось действовать. Не важно как, лишь бы не стоять тупо на месте в ожидании развития событий, управление которыми, очевидно, находилось в руках противника. — Давай, Ингар… я…
— Нет.
АрХорн коротко махнул рукой, и один из адъютантов, ожидавших сигнала, тронул коня и приблизился к полководцу. Уже понимая, что предстоящая миссия будет поручена не ему, Гент неодобрительно покачал головой. Ведь этот адъютант — совсем еще мальчишка… можно ли поручить ему важное дело?
Во взгляде полководца, скользнувшем по статной фигуре рыцаря, тоже мелькнуло странное выражение… но отнюдь не удивление. Неприязнь? Презрение? Гент был уверен, что не ошибся.
Да, рыцарь в любовно отполированных эмалевых доспехах был молод — но молодость была не помехой надменности и заносчивости, и эти эмоции прекрасно читались на безусом еще лице. Шлем юноша держал в руках, легкий ветерок трепал длинные соломенные волосы. Латы были явно сделаны на заказ, а не получены в арсеналах Ордена, что более пристало бы молодому светоносцу. Вероятнее всего, его родители имели достаточно золота, чтобы снарядить чадо на предстоящую битву… наверное, это золото они желали бы употребить с большей пользой, просто-напросто избавив сынка от превратностей войны, но или не сумели найти подходы к нужным людям… либо…
Гент усмехнулся. Ну да, наверняка золото, не сумев обеспечить дитятке безопасное место в каком-нибудь дальнем гарнизоне, проложило ему дорожку в одно из самых безопасных, как наверняка решили родители, мест в армии — под крылышко Вершителя арХорна. Вполне вероятно, что юнец, разнося приказы и выполняя мелкие поручения, даже не обагрит кровью свой замечательный новый меч.
«Почему это я на него взъелся?» — задал он себе вопрос. И не знал ответа. Просто оттопыривший губу юнец, явно преисполненный собственной значимости, вызывал не самые лучшие чувства. Иногда это сложно объяснить.
— АрЛадук, возьмешь троих латников, поедешь к этому шатру. Твоя задача — узнать, что им надо. Будь вежлив, будь учтив. Мне нужны ответы, а не чьи-то трупы. Понял?
Юнец кивнул, но это движение не удовлетворило арХорна.
— Еще раз повторяю… ты едешь говорить. Не драться.
— Да… Вершитель.
Пауза была почти оскорбительной. И теперь Гент понимал ее причину. Ингар арХорн, добившийся своими талантами одной из ведущих ролей в Ордене, был выходцем из бедной семьи. И это знали все. А вот лорд Ладук арУтрай являлся, что тоже было известно каждому, богатейшим владетелем Инталии, чьему состоянию могла бы позавидовать и сокровищница Обители. Нет сомнения, среди латников немало таких, что носят цвета и гербы Утраев, и понятно, что юнец на всех окружающих смотрит свысока. В том числе и на сына простого пахаря, который волею судьбы отдает ему, сыну лорда, приказы. Да еще учит, как их следует исполнять.
— С удовольствием отправил бы его куда-нибудь в Шиммель, — фыркнул Ингар, когда юноша покинул холм. — Но с его отцом вынуждены считаться и Орден, и Святитель… собственно, этого адъютанта мне навязал лично Верлон. Подозреваю, что новый Святитель желает иметь в моем окружении своих людей… хотя мог бы выбрать для этой роли кого-нибудь поумнее. Юнец настолько спесив, что это переходит всяческие границы. К тому же за последние двадцать дней он устроил пять дуэлей.
— И ему не свернули шею?
— Увы, должен признать, что мальчишка великолепно владеет оружием. Одного противника он убил, остальным потребовалось серьезное лечение… слава Эмиалу, маги быстро поставили их на ноги.
— Ингар, а каков он, новый Святитель?
АрХорн задумался… вопрос был достаточно простым, но легко ли на него ответить? Со смертью Аллендера Орфина, случившейся хоть и вполне ожидаемо, но, как всегда, весьма не вовремя, в Обители разгорелась тихая, едва заметная, но оттого ничуть не менее жестокая борьба за власть. Дьют Верлон, до этого бывший лишь одним из многочисленных помощников Святителя, внезапно вынырнул из безвестности и начал уверенно пробивать себе дорогу к заветному ложу. Орден традиционно не вмешивался в выборы… не вмешивался явно, хотя осторожно высказывал свое мнение. Метиус арГеммит предпринимал отчаянные, хотя и не бросающиеся в глаза попытки поставить во главе Инталии человека, которому доверял. Если бы Орден начал действовать открыто, это вызвало бы волну недовольства… Рыцари Света служили, но не правили, эта традиция родилась очень давно, и разрушить ее означало вызвать далекоидущие последствия. Но временами и арХорн, и арГеммит в беседе за бокалом вина признавали (так, чтобы это не достигло чужих ушей), что лучше бы плюнуть на мнение лордов и простого народа и силой возвести на ложе Святителя человека, наиболее подходящего для этой роли.
Увы… Кто-то из претендентов неожиданно отказался от борьбы за высокий пост, кто-то удалился от дел, а ставленника Ордена как-то утром нашли бездыханным в своей постели. И хотя на теле не было ран или иных следов, свидетельствующих о насильственной смерти, Вершители ничуть не сомневались, что сердце, вдруг остановившееся в груди крепкого пятидесятилетнего мужчины, прекратило свой труд не само по себе. Существовали нужные яды, существовали и люди, умеющие применять их. В этом черном деле свою роль могла сыграть и магия… хотя ее следы волшебники Ордена наверняка сумели бы обнаружить. Парлетт Дега рыл носом землю, но улик собрать ему не удалось, хотя верховный палач и был абсолютно уверен, что к смерти соперника приложил руку Верлон. Доказать это было невозможно — приказ, прежде чем достигнуть ушей исполнителя, кем бы он ни был, прошел через множество уст, и далеко не все те уста еще могли говорить. Тот, кто знает слишком много тайн, долго не живет.
Так или иначе, но, когда пришел день выборов, подавляющее большинство голосов получил сорокатрехлетний Дьют Верлон. Орден скрепя сердце подтвердил овеянную веками клятву верности Инталии и Святителю, и единственным внешним проявлением недовольства был тот факт, что Метиус арГеммит сложил с себя обязанности личного лекаря Святителя — мотивируя это тем, что он-де был личным другом Орфина и следил за его здоровьем исключительно из личных побуждений. Вряд ли это огорчило Верлона — в стенах Обители появилось множество новых людей, и даже почетный караул у дверей Святителя, обычно являвшийся привилегией и почетной обязанностью рыцарей-светоносцев, теперь несли другие воины. Преданные лично Верлону и получавшие золото из его рук.
— Мне кажется, друг мой, что Инталия переживает не лучшие времена… — Хотя отношения Ингара с Гентом и были достаточно доверительными, все же не следовало критиковать власть открыто… Орден клялся в верности государству независимо от того, кто занимает ложе Святителя в тот или иной момент. — Но в нашей истории были и худшие правители.
Тем временем молодой арЛадук в сопровождении троих латников (с холма были прекрасно видны гербы Утраев на их щитах) приближался к шатру, окруженному кольцом воинов. АрХорн снова приник к зрительной трубе…
А потому видел, как, повинуясь неслышной отсюда команде, вскинули арбалеты пехотинцы. И, очевидно, никто не предлагал посланцам Ордена остановиться или повернуть назад.
Их просто убили.
По меньшей мере два десятка арбалетов против четверых всадников — спастись не было никаких шансов. Тяжелые железные стрелы, выпущенные с пятнадцати шагов, легко пробили и эмалевые латы юного арЛадука, и полированный металл доспехов его спутников. Встал на дыбы, а затем тяжело завалился набок смертельно раненный конь, с грохотом обрушились на пересохшую землю закованные в сталь тела. Сразу десяток солдат бросились к упавшим — нет, не для того, чтобы оттащить их на свою сторону в расчете на будущий выкуп, хотя любому было очевидно, что рыцари, имеющие возможность позволить себе такие латы, отнюдь не бедствуют. Видимо, пленники сейчас были не нужны гуранцам — взметнулись кинжалы, добивая поверженных бойцов, а потом солдаты как ни в чем не бывало вернулись на свои посты и принялись деловито заряжать арбалеты.
Это видели все — и по рядам инталийской армии прокатилась волна ругани и возмущенных возгласов. Свистнули стрелы, но расстояние было слишком велико, и даже у самого опытного из стрелков не получилось достать до шатра.
— Все-таки ловушка… — прошипел арХорн.
— Атакуем? — Гент уже протянул было руку, дабы принять от оруженосца тяжелое копье, но полководец мотнул головой.
— Нет. Они ведь только этого и ждут… чтобы мы сошли с холма… Будем ждать. И примем бой на наших условиях и в том месте, которое выбрали мы.
Решение, принятое Ингаром арХорном, основывалось на жизненном опыте и интуиции. В иное время оно могло бы оказаться верным.
В этот раз он ошибся.
Конь неторопливо переступал ногами, уже давно войдя в ритм движения колонны. Немолодой, отлично вышколенный и отличавшийся рассудительностью жеребец был доволен своим положением — его никто не погонял, всадник был не слишком тяжел, и переход не приносил особых трудностей. Нужно было только держаться в строю — но это конь, немало лет отслуживший в кавалерийском полку, умел превосходно.
А всадник, укрывший тело черным балахоном, а лицо — серебристо-желтой маской, о коне не думал. Мысли, блуждавшие в его склоненной голове, дойди они до Юрая Вороха, могли быть сочтены крамольными… Уже не первый день — если прикинуть, то с самого начала похода, — его терзали смутные сомнения, и чем дальше, тем больше он в них запутывался. Вот и теперь, вместо того, чтобы наблюдать за проплывающими мимо горами или за мерно шагающими солдатами, Алкет предпочел уступить право выбирать дорогу своему коню, а сам снова и снова вызывал в памяти ту беседу с верховным жрецом, старался угадать, что скрывалось за словами Бороха. Ведь не может сам Юрай Борох думать только лишь то, что говорит… не может быть так, слишком уж просто.
Да, голос Эмнаура, раздавшийся во мраке каменной кельи, выделил его из общей массы служителей Триумвирата, вознес на недосягаемую высоту… только никто не знал об этом, кроме самого Алкета и Бороха. Для всех остальных, не посвященных в эту тайну тайн, Алкет Гард, маг и воин Триумвирата, отправился в поход, неся с собой какое-то личное, безусловно, тайное поручение верховного жреца. В этом не было ничего необычного — у Бороха много тайн, и ему требуются исполнители его планов. Никто не удивился… ну, может, слегка позавидовали новому порученцу всесильного главы Триумвирата. Но завидовали лишь те, кто был поглупее, — остальные-то знали, что прикосновение к иным тайнам может сильно укоротить человеку жизнь. И еще завидовали те, чья вера была крепка и непоколебима, ибо они были убеждены, что, служа верховному жрецу, они тем самым служат практически самому Эмнауру…
И никто не высказывал сомнений в том, что тайное задание было весьма важным — недаром Борох приставил к молодому магу почетную стражу… то ли телохранителей, то ли конвоиров. Чуть позади мага стройной колонной двигались они — солдаты Триумвирата. Сорок молодых воинов, только что принявших первое свое посвящение и готовых на все, даже на смерть, лишь бы оправдать возложенное на них доверие. Сорок бойцов, закованных в черненую сталь. Сорок служителей четвертого уровня, давших обет молчания. Не слишком редкий обет, бывало, в экстазе от оказанной милости юные служители клялись Эмнауру и в куда более… неприятных вещах. В Триумвирате к обетам относились уважительно, не приветствовались лишь те, которые могли бы привести к смерти посвященного (Эмнауру нужны были живые слуги). И вот теперь молчаливые всадники следовали за магом.
Зачем?
Этот вопрос Алкет задавал себе уже в который раз, снова и снова вспоминая пожелтевший от времени текст алого свитка. Борох лишь вручил молодому магу драгоценный пергамент, приказал выучить его, но что делать дальше — это предстояло решить самому Гарду. Но почему сейчас за ним следуют воины? Верховный жрец, провожая Анкета в поход, сказал, что жизнь человека, молитве которого ответил сам Бог, слишком ценна, чтобы ею рисковать. Только ли это хотел сказать старик? Или, быть может, в словах его крылось нечто такое, что Алкет должен был постичь самостоятельно?
Он бросил короткий взгляд вправо — колонна неспешно проходила мимо небольшой крепости. Анкету приходилось видеть крепости и посерьезнее… вряд ли эти стены и башни устоят при серьезном штурме. Но, похоже, штурма не планировалось. Войска шагали мимо, невзирая на летящие со стен стрелы — ни одна так и не достала до марширующих колонн — и плохо слышимые оскорбления и угрозы. Оставить в тылу не сдавшуюся крепость с полным гарнизоном — это казалось не лучшим решением. С другой стороны, что он, служитель, может знать о тайнах стратегии и тактики? Алкет умел держать в руке меч, и, видит Эмнаур, были времена, когда это умение находило должное применение, но командовали всегда другие. Более опытные. Более знающие. Если решено не трогать крепость — значит так нужно.
Над долиной висела пыль. Дождей не было давно, но и если бы они были, павшая с небес вода не принесла бы радости. Долина Смерти признавала лишь два состояния — сухую, удушающую желтую пыль или вязкую, отвратительную грязь Обозы везли достаточно воды, а пыль… с этим можно смириться.
Где-то далеко впереди прогремели трубы. Алкет прислушался, но через несколько мгновений с явным огорчением мотнул головой. Он не знал этих сигналов… Если честно признаться, сейчас Гард понимал, что его страстное желание отправиться на войну за святое дело Эмнаура было, мягко сказать, глупым. Мало уметь управляться с мечом — этого хватит лишь для охоты на бандитов… да и то, если поисковым отрядом имперских стражников управляет опытный командир (чем, собственно, и занимался Алкет до того, как стать одним из Триумвирата). Но армия… Алкет был в пути уже неделю и все это время не мог отделаться от ощущения, что и он, и его молчаливая охрана здесь лишние. Нет, офицеры относились к молодому воину Триумвирата с должным почтением, да и в гуранских полках магов было немало — и из масок, и из Ночного Братства. Но, проявляя уважение и демонстрируя приязнь, их не рассматривали как воинов. Только как магов, чья роль — стоять позади стальных полков Империи. Чтобы идти в бой вместе с гвардейцами Императора, с элитой армии Гурана, требовалось умение биться в строю. И умение понимать команды, отданные без слов — вымпелами, звуками сигнальных труб, огненными вспышками. А эти навыки не приходят сразу…
И все же звуки труб должны были означать что-то важное. Может быть, передовые дозоры обнаружили армию неприятеля? Хотя это вряд ли… дозоры не сообщают о своих успехах громкими сигналами. Следовательно, если трубы говорят о противнике, значит, инталийцы уже рядом. Совсем близко.
Алкет стукнул пятками бока коня, тот недовольно мотнул башкой, но все же пошел быстрее. Охранники-телохранители тоже пришпорили лошадей. Кавалькада поднялась на один из невысоких холмов, откуда открывался прекрасный вид на долину — здесь каменисто-пыльная местность плавно перетекала в зелень луга. Зелень вялую — трава пыталась рваться к небу, но скудные дожди всячески этому препятствовали. Ну а в ближайшем будущем трава исчезнет, смятая ударами подкованных копыт, вдавленная в пересохшую землю тысячами тяжелых сапог, щедро политая кровью и выжженная огненными шарами магических атак.
Потому что там, всего лишь на расстоянии четырех-пяти полетов стрелы, строились инталийские полки. И их было много, очень много.
Неопытный глаз Алкета не мог достоверно оценить размеры армии Ордена, но было очевидно — битва предстоит нешуточная. И он надеялся, что навыки боевого мага пригодятся там, где не найдет применения его умение владеть мечом. Ладонь Алкета опустилась к поясу, коснулась массивного навершия тяжелого короткого меча. Он взял с собой это оружие, хотя и понимал, что в глазах других волшебников будет выглядеть по меньшей мере смешно. Подавляющее большинство магов верили в свое умение подчинять себе стихии, призывать силу крови — и не доверяли грубому оружию. Но Алкет никак не мог расстаться с прошлым — клинок на поясе внушал ему уверенность и чувство безопасности. Сколько лет он не пускал меч в дело? Сколько лет эта сталь не обагрялась кровью? Тренировок он не прекращал, хотя из ежедневных они стали куда более редкими, но учебный бой и бой настоящий, насмерть, слишком отличаются друг от друга.
Внезапно что-то случилось… что-то странное, одновременно знакомое и чуждое. Голову пронзила короткая, острая боль. Алкет прижал ладони к вискам, и тут же в голове раздался Голос — Голос, который он узнал бы из тысяч.
— Алкет Гард… пришло твое… время…
Маг затравленно оглянулся — но телохранители неподвижно сидели в седлах, и не похоже было, что они что-либо слышали.
— Алкет Гард… ты слышишь мои слова… — Это не было вопросом, и тот, чей Голос сейчас звучал в голове мага, не нуждался в ответах. — Сейчас… только от тебя… зависит будущее… Империи…
Слова доносились словно бы издалека… тихий шепот — но ни один звук не терялся, Алкет прекрасно разбирал каждое слово. Голос был странным — казалось, существо, обращавшееся к Гарду, с трудом выдавливало из себя фразы, причиняя себе этим муку. Может, так оно и было? Ведь легенды гласят, что Эмнаур пал в битве с Богом Света. Конечно, каждый понимает, что Бог не может умереть — Он бессмертен и вечен… но Эмнаур потерпел поражение, и пусть невежды называют это гибелью. В какой-то мере они, возможно, даже правы — Эмнаур исчез из мира, остался лишь его Голос, раз в несколько десятков лет снисходящий к избранному. Сколько сил тратит Он на то, чтобы обратиться к смертному? Быть может, всю, что удается скопить за полвека?
— Алкет Гард… ты избран… ты должен следовать… дорогой своей… судьбы…
— Что я должен сделать? — прошептал маг одними губами. — Направь меня, Эмнаур, укажи путь?
Он прекрасно понимал, что услышит в ответ.
— Алый… свиток… ты достоин его… пришел час…
— Д-да… — пробормотал он. — Я готов. Я сделаю это.
Гард ждал, что Эмнаур ободрит его, даст совет, но Голос молчал. Лишь последний звук, больше напоминающий удовлетворенный вздох, прошелестел и угас. Маг медленно опустил руки, чувствуя, как дрожат пальцы. Что ж… он избран, и с этим ничего не поделаешь. Поначалу, когда голос Эмнаура раздался в первый раз, Алкет находился в состоянии эйфории, но после изучения алого свитка его настроение несколько изменилось. Он понимал, что это заклинание и в самом деле ужасно — и тысячу раз правы были те, кто наложил запрет на призыв.
Тем больше сомнений вызывали слова Бороха… он сказал, что прикоснуться к свитку можно лишь с соизволения богов. Но станет ли заклинание от этого менее ужасным?
И все же ослушаться самого Эмнаура — немыслимо. И потом он, Алкет Гард, всего лишь служитель второго круга, станет по-настоящему знаменит. Он принесет победу Империи. Быть может, сам Император приблизит его, а к тому же… возможно… возможно… в конце концов, сам Борох, как всем известно, стал верховным жрецом после того, как услышал голос Эмнаура.
Маг помотал головой, отгоняя крамольные мысли. Да и хочет ли он для себя такой судьбы?
А ведь старый хитрец Юрай все предвидел… и люди, что готовы выполнить любой приказ, не рассуждая и не возражая, сейчас оказались под руками. Так вовремя, так кстати. А если обыскать обоз, что тащится вслед за армией, наверняка можно будет найти и все другие компоненты древнего заклинания. Хотя чему тут удивляться, Юрай Борох известен своей невероятной предусмотрительностью, иначе не продержался бы столько лет на своем высоком посту. У верховного жреца множество врагов — но ведь до сих пор ничей нож не полоснул в ночной тьме по морщинистому горлу старика, хотя немало нашлось бы в Империи людей, готовых щедро осыпать золотом удачливого убийцу. Кто знает, а вдруг Борох умеет видеть будущее? По слухам, древние маги могли и не такое.
— Я не могу ослушаться Его приказа… — прошептал Алкет.
Он тряхнул поводьями, и конь послушно двинулся вперед. Предстояло найти кого-то из имперских генералов и отдать необходимые распоряжения. И при этом еще доказать, что он, служитель второго круга, имеет право распоряжаться… Правда, о такой возможности Борох тоже позаботился заранее.
Войска Гурана спешно строились для боя. Ставка генералов располагалась непосредственно за линией пехотных полков, но когда Гард добрался туда, выяснилось, что генералы Ви и Седрумм отправились осматривать свою кавалерию. Лишь генерал Ульмир остался в ставке — он командовал объединенными силами имперской пехоты и индарских наемников. А заодно и нестройной, но от этого не менее опасной толпой живых мертвецов, которыми управляли некроманты Триумвирата. Генерал по случаю предстоящего боя был облачен в роскошные, богато изукрашенные золотой насечкой доспехи, его свита блистала гербами самых известных родов Империи, а возвышенность, на которой разместилась ставка, была окружена тремя кольцами конных гвардейцев, закованных в тяжелые латы. Молодой воин, сияющий от оказанной ему чести, сжимал древко знамени Империи, выцветшее от времени полотнище которого видело не один десяток подобных сражений.
При виде всего этого великолепия Алкет снова испытал сомнения… станут ли его слушать? Нет, пропустят ли его к генералу?
К его удивлению, бумага, полученная от Юрая Бороха, оказала необходимое действие. Генерал Ульмир, прочитав несколько фраз, начертанных на плотном желтоватом листке, некоторое время внимательно изучал печать верховного жреца, затем, скорчив недовольную мину, пожал плечами.
— Мне это не нравится… как там тебя?
Это было маленьким, невинным оскорблением. Все требуемые сведения, безусловно, содержались в письме, и генерал давал понять, что собеседник не стоит даже того, чтобы запоминать его имя. Из какого-то мстительного чувства служитель промолчал. Генерал несколько мгновений ждал, затем демонстративно бросил взгляд на листок.
— Ах да, Гард, служитель второго круга… — Он сделал ударение на слове «второго», вложив в голос капельку презрения. — Так вот, служитель, второго круга Гард, мне не нравятся приказы, которые отдают люди, далекие от военной службы. Еще меньше мне нравится, когда подобные приказы отдают мне… даже в том случае, если они выглядят как вежливые просьбы. Но я солдат и умею выполнять приказы, даже когда они мне не нравятся. Сколько тебе потребуется времени… для плана, о котором пишет верховный жрец?
Алкет задумался.
— Нужно найти в обозе большой шатер, кое-какие вещи для… ритуала. Шатер необходимо поставить в поле между двумя армиями, но так, чтобы до инталийцев от шатра было ближе. Хотя бы ненамного, но ближе. Охрану шатра будут осуществлять мои люди. Думаю, часа три… или четыре.
Генерал нахмурился, затем протянул молодому служителю небольшой предмет, отделанный золотом и россыпями изумрудов.
— Знаешь, что это такое?
— Да… я видел эти зрительные трубы.
— Хорошо. Тогда посмотри вон туда.
Алкет прислонил трубу к глазу и посмотрел в направлении, указанном генералом. Ему не сразу удалось понять, что именно имел в виду Бреглан Ульмир. На первый взгляд, на позициях инталийцев царила обычная суета… одни солдаты лихорадочно копали землю, устанавливая заточенные колья, пехота строилась в боевые порядки, занимали позиции лучники. Отдельно на холмах расположились две группы людей — нетрудно было догадаться, что это командующий со своими адъютантами и телохранителями, знаменитый Ингар арХорн, и маги Ордена Несущих Свет.
— Имей в виду, служитель второго круга Гард, каждый час промедления будет щедро оплачен кровью солдат Гурана. Твоих соплеменников, Гард. Каждый час, который мы подарим Ордену, инталийцы используют с толком. АрХорн не дурак, он спешно возводит засеки, чтобы не дать нашей тяжелой коннице ударить в полную силу. Поэтому я молю Эмнаура, чтобы твой план, в чем бы он ни состоял, увенчался хотя бы частичным успехом. Иначе… иначе я прикажу повесить хотя бы тебя. Слабое утешение, но я не стану отказывать себе в этом маленьком удовольствии. И, кстати, я не думаю, что это сильно ухудшит мои отношения с Юраем Ворохом.
Он хотел было добавить кое-что еще. Что армия, выстроившаяся перед имперцами, больше, чем ожидалось. Что латная конница, которой давно пора скорым маршем мчаться к Торнгарту, все еще здесь. Но, подумав, Ульмир не стал посвящать посланника Бороха в такие детали. Юрай — хитрая лиса, и этот его эмиссар прибыл сюда не просто так. Послание, как обычно, не говорит ни о чем конкретном, но предстоящее дело связано с магией. Пусть попробует… если достигнет успеха, то гуранской армии будет легче разбить Орден. Если же нет — это пошатнет, пусть и немного, позиции верховного жреца при дворе. Выигрыш в любом случае.
Генерал махнул рукой, и тут же рядом с ним появился один из адъютантов.
— Арат Блиро. Он окажет тебе необходимую помощь, служитель второго круга Гард. Лейтенат Блиро, этот человек выполняет… гм… особое поручение… гм… Императора. Постарайся, чтобы ему ни в чем не чинили препятствий.
Молодой офицер коротко кивнул:
— Будет исполнено, генерал.
— Я сделал все, что вам требовалось, служитель второго круга Гард? — Генералу явно доставляло удовольствие вновь и вновь напоминать собеседнику о его не слишком высоком статусе. — В таком случае я вас не задерживаю, господа.
Шатер нужного размера подобрали быстро. Алкет оказался прав — верховный жрец обо всем позаботился. В обозе нашлись все предметы, необходимые для ритуала, — стоило задать вопрос старшему над обозниками, немолодому бородатому офицеру, как тот немедленно провел Гарта и неотступно следовавшего за ним Блиро к телеге, укрытой серой от дорожной пыли дерюгой. Откинув ткань, Гард осмотрел груз и удовлетворенно хмыкнул.
Повинуясь приказам Алкета, телеги, на которых был уложен разобранный шатер, двинулись в сторону инталийской армии. Разумеется, потребовалось вмешательство Блиро — солдаты, охранявшие обоз и при необходимости выполнявшие обязанности погонщиков, относились к служителям Триумвирата с должным почтением, но приказы выполняли только те, что исходили от своих командиров. И письмо Вороха тут не помогло бы — для солдат слова, начертанные на желтоватой бумаге, ничего не значили. Вряд ли простые пехотинцы могли похвастать знакомством с личной печатью верховного жреца Бороха. Быть может, генерал Ульмир и испытывал неприязнь по отношению к молодому служителю, но, выделив своего порученца в помощь Анкету, оказал тому неоценимую помощь.
Когда шатер был наконец раскинут, Гарт вместе со своими телохранителями прибыл на место проведения ритуала. Лошадей приказал оставить в тылу — пользы от них не будет, к тому же несчастные животные вряд ли пережили бы предстоящие события. Алкет остановился у входа в шатер, бросил взгляд в одну сторону, в другую… и зашипел от злости. Он мог поклясться, что расстояние от шатра до первых рядов гуранских воинов немного меньше, чем до инталийцев. Это может стать катастрофой…
— Лейтенант, — он повернулся к невозмутимому Блиро, — отправляйтесь к генералу и передайте ему… передайте, что я очень прошу его отодвинуть пехоту хотя бы на пятьдесят шагов назад. Лучше на сто… или даже на двести, не повредит.
— Не думаю, что генерал… — начал было Блиро, но служитель оборвал его.
— Генерал приказал тебе помогать, лейтенант, а не думать.
Блиро вспыхнул, его ладонь упала на рукоять меча, но привитая офицеру привычка подчиняться оказалась сильнее. Он скрипнул зубами, молча развернулся и зашагал назад, к имперской армии. Пожав плечами, Алкет вошел в шатер. Все было сделано так, как он приказал, — посреди обширного внутреннего пространства стоял огромный котел, под которым уже билось пламя, рядом громоздились многочисленные ящики, каждый из которых был помечен соответствующей надписью. Здесь было все, что нужно… даже с запасом — на случай, если у мага, изучавшего заклинание лишь в теории, не все сразу получится.
Один из молчаливых стражников следил за огнем, время от времени подбрасывая в костер заранее приготовленные аккуратные сухие полешки. Даже огонь под медным котлом имел значение для ритуала, здесь не годились обычные дрова, только специальные, пропитанные особым составом.
Алкет усмехнулся… если бы не предусмотрительность Вороха, его знание текста, начертанного на алом свитке, оказалось бы совершенно бесполезным. Где в Инталии раздобыть нужные дрова, редкие ингредиенты? Значит, из откровения, снизошедшего на Гарта, жрец сделал далекоидущие выводы… и выводы верные.
Вода в котле начала закипать. Алкет на мгновение закрыл глаза, вызывая в памяти древний текст, а затем принялся уверенно вскрывать ящики и стеклянные сосуды, швыряя в котел сушеные редкие травы, выливая растворы, всыпая перемолотые в пудру минералы. Постепенно жидкость становилась густой, тягучей — она перестала кипеть и теперь лишь неторопливо колыхалась в котле, несмотря на бушующее под ним пламя. Настало время приступать к главной части ритуала… Алкет почувствовал, как по коже пробежала волна холода, он понял, что втайне надеялся, что до этого дело не дойдет. Что произойдет нечто такое, что сделает ненужным использование запретного заклинания.
Но и тянуть дальше было нельзя. Раствор утратит свою силу…
— Эй, там… — крикнул он. — Заходите… по одному.
Полог шатра откинулся, вошел один из солдат. Алкет на мгновение замялся: как сказать человеку, что пришло время его смерти? Как потребовать этой жертвы? Не в бою, а так… просто подставить свое горло под ритуальный нож…
— Ты посвящен Эмнауру… — начал Алкет, понимая, что времени осталось совсем немного, — и ты знаешь, что Ему может потребоваться все твое служение… и сама жизнь…
Но солдат не слушал мага. Он неторопливо подошел к котлу, извлек из ножен меч и одним точным резким движением отсек себе кисть левой руки. Кровь ударила сильной яркой струей — прямо в котел. Солдат спокойно стоял и смотрел, как фонтаном уходит его жизнь, смешиваясь с побагровевшим составом… вот поток крови ослабел, и тело безвольно завалилось набок, даже в своей смерти стараясь направить падение так, чтобы не качнуть котел с драгоценным варевом, не потревожить костер. А к котлу уже шагал другой страж. Он спокойно оттащил в сторону мертвое тело и рванул из ножен меч.
Гарт смотрел на это действо, не в силах даже шелохнуться. Воины Триумвирата один за другим входили в шатер, оттаскивали в сторону тело предыдущей жертвы и шли к котлу, чтобы отдать свою кровь древнему заклинанию. Четвертый… восьмой… десятый… Алкет с трудом заставил себя сдвинуться с места, на подгибающихся ногах подошел к горе бездыханных тел, сапоги хлюпали по луже натекшей крови, в воздухе стоял страшный запах — запах смерти. Он наклонился над трупом, непослушные пальцы рвали упрямый ремень шлема, наконец кожа поддалась, шлем слетел, покатился по земле… и маг даже не особо удивился, увидев знаки на затылке мертвого воина.
Все было предусмотрено. Все… до последнего, самого страшного штриха. Эти мальчишки — тому, в чьи безжизненные глаза сейчас смотрел Гарт, было не больше двадцати, и остальные вряд ли старше, — были под воздействием заклинания «путы разума». Им приказали охранять Гарта — и они охраняли… приказали подчиняться ему — и они подчинялись. И сейчас они, не дрогнув, выполняли последний из полученных приказов. Более того… попытайся сейчас Гарт помешать им, у него бы ничего не вышло. Таково уж было действие пут — приказы наложившего заклинание всегда были важнее, а потому воины готовы были подчиняться Гарту во всем — только до тех пор, пока его распоряжения не вступают в противоречие с теми, что были ими получены… от кого? Ясное дело, от Бороха… о, этот старый хитрец стоит у Алкета за спиной, направляет его путь… проклятие. Алкет содрогнулся, представив себя куклой, которую дергают за ниточки умелые, опытные руки.
Очередное тело рухнуло на землю, а полог шатра остался неподвижен. Жидкость в котле стала темно-багровой, временами по ней пробегали золотистые разводы, словно искры огня в полупогасших углях.
Если сейчас он не сделает то, что необходимо, все эти жертвы окажутся бессмысленными. Сорок отданных молодых жизней. Сорок тел, лежащих у ног Алкета, заполнивших большую часть внутреннего пространства шатра. Эти мальчишки искренне желали служить Империи и Триумвирату… нет, скорее Триумвирату, а Империи — лишь в той степени, в какой ей служит Триумвират. Вряд ли им довелось выбрать способ служения, за них все решил Борох.
Алкет поднялся с колен, намокшая в крови мантия была грязна и отвратительна, но сейчас он этого не замечал. Костер прогорел, огонь почти исчез, лишь груда углей рдела и время от времени выбрасывала отдельные искорки, но жидкость продолжала шевелиться в котле, живя теперь своей, магической жизнью. Она еще спала, но готова была пробудиться, готова была показать свою скрытую силу, страшную силу… требовался лишь правильный приказ, сейчас сокрытый в голове Гарта. Произнести заклинание или промолчать? Пройдет совсем немного времени, и магическая жизнь оставит этот тягучий раствор, он станет просто сложным отваром из трав, тертого камня и крови.
И жизни четырех десятков мальчишек пропадут зря. А потом Инталия сойдется в схватке с Гураном, и неизвестно, кто победит… но кто бы ни победил, большая часть бойцов обеих армий останется здесь… навсегда.
Его губы произнесли первые слова заклинания. Жидкость рванулась из котла и тут же опустилась назад, но новые и новые слова заставляли ее биться, ни на мгновение не оставляя в покое. И вот прозвучал финальный аккорд призыва… Густая багровая масса разом увеличилась в объеме втрое, вчетверо, выплеснулась из котла, обрушилась на остатки костра, впитала в себя жар углей, растеклась по земле, жадно втягивая пролитую кровь, растворяя трупы вместе с металлом доспехов…
Алкет отступил к задней стенке шатра, но этого было явно недостаточно. То, что сейчас бушевало под тканевым пологом, нуждалось в пространстве, и маг понимал — стоит ему замешкаться хотя бы на мгновение, и его тело тоже станет частью этого нечто, пришедшего в этот мир по зову древней магии.
Он выхватил меч, с размаху полоснул по пологу и выскользнул в образовавшуюся прореху в самый последний момент — темно-красный отросток мелькнул всего лишь в ладони от его спины и разочарованно втянулся обратно. Гарт отбежал от ходящего ходуном шатра на десяток шагов, остановился… Алый свиток утверждал, что тварь, вызванная колдовством, не причинит вреда магу… увы, текст можно было интерпретировать по-разному. Не может… не должен… не намерен… множество разных вариантов, но Алкет предпочитал соблюдать осторожность.
Вдруг шатер отлетел в сторону, словно сорванный порывом урагана, и на его месте возникла чудовищная фигура… огромный монстр, двуногий и двурукий, с длинным шипастым хвостом, с отвратительной головой, украшенной набором шипов и клыкастой пастью. Могучие когти лап рвали сухую землю, когти на руках были тоньше и длиннее, и они были почти прямыми… как мечи погибших солдат. Монстр был чудовищно огромен — всадник на рослом жеребце вряд ли достал бы ему даже до середины бедра. Демон издал жуткий рев, его темно-красная шкура дымилась, по ней пробегали золотистые искры, хвост хлестал по земле, взметая фонтаны пыли. Уродливая голова повернулась, оценивая расстояние до противостоящих армий…
Чудовищу было все равно, кто станет его жертвой. Монстр, созданный из огня и смерти, был безмозгл, бесстрашен и жаждал только одного — убивать. Никто не знал, из каких неведомых глубин мироздания являлись эти существа, подчиняясь зову магии крови. Они всегда были разными… Один из некогда призванных демонов напоминал сгусток кислоты, мгновенно разъедавшей все, к чему прикасались руки-щупальца, — плоть и металл, камень и стекло. Этому созданию не было места в обычном мире, его не смогли убить — но воины, жертвуя собой, бросаясь под губительные удары едких щупалец, своими телами остановили чудовище, заставили простоять на одном месте достаточно долго, чтобы изъеденная кислотой земля приняла в себя отвратительное существо… Тупое создание слишком поздно осознало опасность и не смогло выбраться из ловушки, которую само для себя создало.
Другой более напоминал гору живого льда… но не того льда, что состоит из замерзшей воды. Уже в десятке шагов от него от холода перехватывало дыхание, в паре шагов воины замерзали почти мгновенно, не спасали ни доспехи, ни теплые плащи. Это чудовище тоже не удалось победить силой оружия — оно сдохло само, истаяв под лучами полуденного солнца (позже это было представлено как явившаяся людям милость и сила Эмиала, но те, кто знал истинное число жертв, не слишком верили проповедникам храмов Света). Память о тех давних временах жива и поныне — там, где прошло чудовище, до сих пор не растет трава…
Да, каждый раз монстр был иным — и никто не знал почему. Все говорило в пользу того, что заклинание призыва было сродни творению сущего, во всяком случае, налицо был главный признак — заклинание вело себя по-разному в зависимости от того, кто его творил. Но человек, создавший жестокий ритуал, написавший формулу заклятия и составивший список ингредиентов, никогда не был назван Творцом Сущего, не удостоился почестей и славы — напротив, его имя было проклято и забыто.
Этот демон был олицетворением огня… он сделал первый шаг, и пожухлая трава вспыхнула под огромной лапой. Чудовище выбрало для себя цель — ту, что оказалась ближе. Алкету стало ясно, почему демон не напал на него — просто не заметил маленькую букашку-человека, когда совсем рядом столпились тысячи живых, которых можно сжечь, вбить в землю, разорвать в клочья… Монстр просто не стал отвлекаться на одиночную цель, сразу двинувшись к рядам инталийских полков.
Алкет смотрел вслед демону и думал о том, какое чудовище он выпустил на свободу… и не видел, как сквозь строй гуранских воинов просочились широкоплечие фигуры в черных мантиях. Лишь когда ему заломили руки за спину, когда жесткая веревка обвила его тело, сдавила горло, он пришел в себя — но слишком поздно. Мгновением позже его уже волокли в лагерь имперской армии — вероятно, эти люди тоже не питали иллюзий насчет того, что вызвавший демона способен им управлять.
— О дерьмо! — АрХорн опустил трубу.
Огромное чудовище, высившееся там, где еще несколькими мгновениями раньше располагался шатер, озиралось, медленно ворочая тяжелой башкой. И было совершенно очевидно, что оно не пейзажем любуется.
— Это демон… — прошептал Гент. — Заклинание призыва… я слышал о нем. Но оно ведь запрещено?
— И наказание — смертная казнь, — мрачно кивнул арХорн. — Только прежде чем негодяя, кем бы он ни был, возведут на эшафот, эта тварь угробит половину армии.
Догадаться, о какой именно армии речь, было несложно. Монстр сделал свой выбор и уже медленно шагал в сторону инталийцев. Земля дрожала под ударами огромных лап, хвост болтался из стороны в сторону, но его кажущаяся неуклюжесть была более чем обманчива.
Засвистели стрелы, арбалетные древки глубоко уходили в багровую шкуру, но чудовищу, похоже, эти уколы не доставляли особого беспокойства. Даже не злили — хотя бы потому, что монстр и без дополнительных ухищрений истекал злобой. Он видел перед собой цель — множество живых, которых можно было уничтожить…
Ударила катапульта, за ней вторая, третья… два камня пролетели мимо, взбив фонтаны земли, третий попал настолько удачно, насколько это было вообще возможно, — прямо в клыкастую морду. Солдаты взревели от восторга, но преждевременно… тварь лишь помотала головой, сплюнула длинной струей кроваво-красной жидкости — земля в месте соприкосновения с демонической слюной задымилась — и снова возобновила неторопливое движение. Не было никакого сомнения — как только монстр дойдет до рядов пехоты, начнется бойня.
Взвизгнули тетивы стрелометов. Тяжелые копья с длинными, в полруки, остро отточенными стальными наконечниками способны были без труда пробить навылет всадника в доспехах… вместе с лошадью. Эти уколы монстр уже ощутил, к немалой радости инталийцев. Чудовище заревело, выдернуло вонзившиеся в тело острия, переломав древки, яростно отшвырнуло их в сторону и зашагало быстрее…
— Рыцари, в клинья!!! — прокричал арХорн.
Тяжелая конница Ордена спешно строилась для атаки. Чудовище уязвимо, оно способно чувствовать боль — значит удар длинных копий способен… способен если и не остановить монстра, то причинить ему вред. Прорывать строй сомкнувших щиты пехотинцев должен мощный клин, сейчас же требовалось нечто иное — много атакующих мелких клиньев, дабы бить со всех сторон сразу. Рыцарей не обучали подобным атакам… но они знали, что нужно делать. А лошади, укрытые кольчужными доспехами, были отменно вымуштрованы, им было все равно, что стоит перед ними.
— Я поведу клинья, — сообщил арХорн адъютантам, но Гент ухватил его за руку.
— Я этого не позволю! Ты что, забыл, что ты командуешь армией? Твое дело отдавать приказы…
— Это решено! — рявкнул арХорн, но в следующее мгновение кулак арВельдера, затянутый в латную перчатку, врезался в челюсть полководца. Телохранители схватились было за мечи, но руки тут же разжались. А Гент уже мчался вниз по склону, чтобы занять место в атакующем клине. О, он бы мечтал вести рыцарей Ордена, но мечты эти были слишком далеки от реальности — молодой арВельдер прекрасно владел оружием, лучше многих умел править конем, но навыков боя в составе клина у него было много меньше, чем требовалось. Атаку начнут более опытные.
АрХорн сплюнул кровь с рассеченной губы, злобно посмотрел вслед арВельдеру… он готов был разорвать наглеца на куски, несмотря на дружбу… и несмотря на то, что молодой рыцарь, безусловно, прав. Не дело полководцу лично вести армию в бой — если только за этим не стоит желание погибнуть. Такого желания Ингар не испытывал. Он пришел на это поле, чтобы выиграть битву, а не для того, чтобы пасть.
А первый клин тем временем начал разгон. Чудовище уже было близко, пехота пятилась, ощетинившись копьями, но в бегство пока никто из ополченцев не обратился… памятуя о гвардейцах, стоявших у них за спиной. Да и был ли смысл в бегстве?
Чудовище остановилось, разглядывая стремительно приближающихся рыцарей. Видело ли оно в своей прошлой жизни что-либо подобное? Вряд ли там, откуда оно явилось, существовала латная конница… а может, не было никакого раньше, никакой прошлой жизни? Может, монстр появился только что, наполненный магией и ненавистью, но лишенный и разума, и памяти — потому, что помнить ему было не о чем. Так или иначе, но монстр проявил неоправданную медлительность и тем самым подарил возможность светоносцам нанести удар.
Тяжелые длинные копья пронзили толстую шкуру, с треском ломаясь, первая тройка рыцарей рванула коней в стороны, освобождая место тем, кто мчался вслед за ними. Чудовище заревело, пошатнулось, из ран выплеснулась зловонная дымящаяся кровь…
Увы, этот успех был кратковременным. Демон быстро пришел в себя, и взметнулся чудовищный хвост, валя наземь коней вместе со всадниками. Длинные лапы рассекли воздух, когти пронзили латы, словно простую ткань, пасть, сомкнувшись, перекусила рыцаря пополам. Чудовище глотнуло, затем шагнуло вперед…
Конные тройки метались вокруг демона, заставляя его вертеться на месте — а иногда даже делать шаг или два назад. Рыцари несли чудовищные потери — и все же не дрогнули, бросая своих уже едва слушающихся поводьев коней под удары когтей и шипов. Лапы монстра были исполосованы множеством порезов или даже глубоких ран, но не похоже было, чтобы они представляли опасность для его здоровья.
Еще один камень из катапульты попал в цель, чудовище отшатнулось, покачнулось — многие замерли, ожидая, что сейчас оно рухнет навзничь… но нет, демон устоял на ногах. А затем схватил лежащий у самых его ног труп рыцаря, одним движением разорвал его пополам и сунул верхнюю часть торса в пасть. Очевидно, человечина пришлась демону по вкусу.
Пехота, расположившаяся не более чем в сотне шагов от чавкающего монстра, отчаянно надеялась на сигнал об отступлении. Но его не было… АрХорн понимал, что бегство бессмысленно: тех, кого не догонит чудовище, растопчут кавалеристы генерала Ви. Значит, надо держаться чего бы это ни стоило. Полководец с тоской оглядел свои позиции… если уж латники не смогли остановить чудовище, если прямое попадание валуна из катапульты не причинило ему видимого вреда, то что могут сделать простые ополченцы?
Бетина, вытаращив глаза, смотрела, как монстр рвет на части тела павших и глотает их вместе с одеждой и латами, слезы текли по ее щекам. Рыцари отпрянули, а затем снова рванулись вперед, норовя зайти сзади, ударить в спину, перерубить сухожилия… если у чудовища были сухожилия. А в отдалении строились новые и новые клинья, чтобы через считанные мгновения броситься в самоубийственную атаку.
Ее переполняло чувство собственного бессилия… быть может, впервые с того момента, когда ей удалось первое, самое простое заклинание, она вдруг ощутила причастность к Ордену, к силе могучей и необоримой. И сейчас великий Орден Несущих Свет стоял, ожидая новой атаки чудовища, и Бетина кожей ощущала волны ужаса, проносящиеся над полками. Многие ли из тех, кто видел провалившуюся атаку рыцарей, кто слышал грохот рушащихся на землю латников, верили сейчас в победу? Единицы… и все же никто не бежал. Никто не бросал оружие в жалкой надежде спастись. Вчерашние крестьяне угрюмо сжимали копья и топоры, инталийские солдаты неспешно заряжали арбалеты — монстру стрелы не вредят, но вслед за чудовищем в бой пойдут имперцы, и арбалеты еще скажут свое слово.
Громыхнули копыта…
— О-о-оррррденннн!!!!
Рыцари снова бросились вперед навстречу смерти. Смерти и славе. Стальные тройки-клинья стремительно приближались к чудовищу — а монстр вдруг присел и выпустил прямо в морды лошадям длинную струю пламени. Огонь лизнул белоснежные доспехи, вспыхнули плащи, задымились древки копий — но лошади, прошедшие выучку под присмотром инталийских магов, продолжали свой неудержимый бег.
Казалось, чудовище опешило… оно даже сделало шаг назад, затем выпустило еще одну струю пламени. Тщетно… остановить сейчас атаку рыцарей было невозможно.
И вновь копья врезались в дымящуюся шкуру демона, снова брызнула темная, едкая кровь. И вновь падали кони, и вновь под ударами длинных когтей гибли рыцари… но их гибель заставила демона отступить еще немного.
Бетина сжимала кулаки с такой силой, что ногти почти пронзили кожу. Было невыносимо больно смотреть, как гибнет цвет рыцарей-светоносцев. Но она ничем не могла помочь… или могла?
Молодая волшебница лихорадочно оглянулась. Глаза уперлись в большой каменистый холм — их было много здесь, братских могил воинов, павших в былые времена. Погибших, но не пропустивших врага в Инталию. Каждый караван, каждый путник на мгновение останавливался у какого-нибудь из этих холмов, чтобы бросить еще один камень в груду таких же — малый дар героям. Символическое признание мужества тех, кто подобно каменной стене защищал родину. Глаза девушки загорелись, губы шевельнулись, но…
Но она опоздала. У одного из учеников, стоявших в передних рядах, не выдержали нервы. А может, он просто был нерадив, невнимателен на лекциях. Может, когда-то услышанное стерлось из его памяти, как не нужное, не важное, не актуальное… А может, этот парнишка, едва достигший совершеннолетия, возомнил себя великим, решил, что древние законы его не касаются. И нанес удар. Простой, дилетантский… ледяной шип сорвался с руки и помчался к чудовищу.
В глазах девушки словно бы сверкнула молния, высветив из тьмы пожелтевший пергаментный лист. О битвах с демонами было написано немало книг, но лишь некоторые из них удостоились чести войти в сокровищницу библиотеки Ордена. И ровные равнодушные строки навсегда врезались в память Бетины.
Нельзя атаковать демона магией.
Монстр сам есть порождение колдовства, именно магия вдохнула жизнь в страшную смесь жертвенной крови, редких трав, драгоценных камней и металлов. И магия не могла повредить существу — напротив, попытка применить боевое заклинание неизбежно влекла за собой жестокую отдачу. Девушка бросилась на землю, одновременно воздвигая над собой защитный купол, самый мощный, на который только была способна. Она понимала, что в ее распоряжении лишь мгновения, рядом упали еще трое или четверо, но реакция остальных запоздала. Это было фатальной ошибкой.
Взвыл воздух, пронзенный сотнями, тысячами ледяных стрел. Беспомощный айсбельт глупого ученика вернулся назад — усиленный в десятки раз, размножившийся в немыслимых количествах. Ледяной вихрь стеганул по холму, по солдатам, замершим у подножия, по магам, чьи тела были прикрыты лишь одеждой… но и железные латы почти не защищали от убийственного града, порожденного древней магией. Ледяные шипы, обычно хрупкие и бессильные, сейчас пробивали кирасы и наплечники, рвали кольчуги, вминали шлемы… разбиваясь о массивные забрала, иссекали осколками глаза…
Бетина ощутила резкую боль в плече, затем в бедре — считалось, что купол надежно защищает от обычных заклинаний, пока магу, поднявшему его, хватает сил поддерживать плетение узора. Но то, что хлестнуло по холму, нельзя было назвать простейшей магией, а потому несколько шипов пробили защиту. И все же Бетина уцелела…
Вой ледяных осколков стих — и стал слышен другой звук… протяжный стон множества разом умерших людей, стон изуродованных и искалеченных, стон тех, кого вихрем зацепило лишь слегка. Бетина медленно поднялась на ноги, чувствуя, как дрожит и подгибается раненая нога, как что-то липкое и горячее стекает по руке. Она не чувствовала боли — картина, открывшаяся ее взгляду, была куда болезненнее, чем пара кровоточащих царапин.
Когда-нибудь это место назовут Холмом Смерти. Или как-нибудь иначе — но обязательно назовут. Пройдут века, и мало кто будет помнить о том, что здесь произошло, — только ученые, время от времени возвращающиеся к старым хроникам. Но проезжающие мимо люди будут соблюдать ритуал — вновь и вновь бросать камни на могилы тех, кто некогда умер в этом месте.
А умерших было много, очень много… подножие холма — там стояли ополченцы и полк инталийской регулярной армии — было завалено трупами. Ледяные стрелы напрочь скосили первые ряды ополченцев, острые шипы пробивали по два-три тела навылет. Воинам повезло чуть больше, их щиты и кольчуги оказались пусть и слабой, но все же защитой. Для тех, кто стоял во вторых и третьих рядах.
У магов защиты не было… На холме не уцелел почти никто. Несколько человек успели прикрыться куполами, кто-то просто бросился на землю, стараясь уйти от смертоносных ледяных стрел. Эти — выжили. Не уцелели, только лишь выжили, ибо шипы доставали даже лежащих, вспарывая одежду и плоть. Остальным не повезло… ученики и адепты, мастера и магистры, лучшие маги Ордена — все лежали вповалку в лужах собственной крови. Кто-то был изуродован до неузнаваемости, кому-то достался лишь один шип — но смертельный. Отовсюду слышались стоны раненых…
Бетина шагнула вперед — она маг, она сможет помочь раненым! Но тут же остановилась, бессильно опустив руки. Да, она сумеет затянуть несколько ран — но и сама упадет без сил. А демон, разметав рыцарей, снова готов был двинуться на инталийцев. Из светоносцев уцелел едва ли каждый второй, оставшиеся готовы были принести себя в жертву — но уже было совершенно очевидно, что одним только мужеством чудовище не остановить.
Значит, нужно искать иные пути. Копья и стрелы не причиняют вреда твари, магических атак она даже не замечает — зато они гибельны для магов. Да и не осталось уже волшебников, способных обрушить на противника мощь стихий. Но можно попытаться найти другой путь.
— Простите меня, предки, — прошептала она. — Простите, что разорю места вашего упокоения. Так надо.
Ее губы зашептали слова заклинания, девушка ощутила, как сила течет сквозь нее, вонзаясь в ближайший могильник. И камни, складывавшиеся в эту гору веками, шевельнулись, пришли в движение, занимая положенные места. Курган словно увеличился в размерах, постепенно приобретая законченные очертания, — теперь он напоминал некую пародию на человека, каменное создание с огромными руками-молотами, с короткими ногами, невероятно широкими у основания. Сплюснутая голова шевельнулась, словно выискивая цель, а затем, повинуясь своей создательнице, каменный голем двинулся вниз по холму. Медленно, неуклюже…
Быть может, демон и был глуп, но угрозу он почувствовал и остановился, не дойдя до замерших в странной смеси ужаса и решимости людей. А те уже расступались в стороны, оттаскивая раненых, чтобы дать пройти неожиданно объявившемуся защитнику. Если бы они вовремя не отбежали, голем не замедлил бы шага. Он исполнял волю повелительницы, и ему было совершенно безразлично, ступают ли его ноги по иссохшей земле, по лужам крови или по живым телам.
Голем был велик, но, когда он приблизился к демону, стало ясно, что каменному бойцу придется туго. По сути, у него не было практически никаких шансов…
Демон взмахнул лапой, и стальные когти высекли снопы искр, проскрежетав по серым камням. В ответ голем неловко нанес удар правым молотом — демон дернулся, но незаметно было, чтобы он пострадал. В ответ мелькнул хвост, страшный удар потряс голема, во все стороны брызнула гранитная крошка, но камень выдержал.
Несколько минут два колосса обменивались ударами. Демон сыпал искрами, над ним клубился дым, подсвеченный изнутри багровыми всполохами пламени. Два когтя на лапе были сломаны, на морде не хватало рога и нескольких клыков. Голему досталось сильнее — правый молот был потерян вместе с изрядной частью тела, от головы осталась едва половина. Любому было очевидно, что еще несколько ударов — и защитнику инталийцев придет конец.
И верно — вновь ударил сквозь дым огромный хвост, раздался грохот, и каменная фигура рассыпалась грудой серых обломков. По рядам ополчения пронесся стон. Но на смену павшему уже шагал второй гигант. А Бетина, почти теряя сознание от потери сил, шептала заклинания, заставляя шевелиться третью по счету гору камней.
Второй голем продержался дольше… то ли в этот раз у Бетины вышло более жизнеспособное создание, то ли демон устал, но голем бился достаточно долго, чтобы сломать демону левую лапу и изрядно повредить хвост… Над местом боя стоял столб дыма, земля спеклась до каменного состояния, волны жара заставляли пехотинцев отодвигаться все дальше и дальше — и было удивительно, что им все еще хватало мужества сохранять строй. Камни, составлявшие тело защитника, местами раскалились докрасна.
Но пал и второй голем, рухнув грудой оплавленных обломков… его место занял третий — и последний. Бетина исчерпала себя до дна и теперь лежала без сознания, ее лицо заливала смертельная бледность.
— Смотрите! — крикнул кто-то в рядах воинов. — Этот голем такой огромный!
Но он ошибся. Голем был почти таким же, как и его предшественники, даже чуть меньше их — девушка рухнула без сил слишком рано. Но его голова возвышалась над мордой демона почти на половину человеческого роста. Не голем был велик — демон стал меньше, заметно меньше.
Твари, порожденные силой жертвоприношения, приходят в мир, но остаются ему чуждыми. Их почти невозможно победить оружием, им не страшна магия — но их убивает сам мир. Свет и воздух, земля и вода — все стремилось уничтожить непрошеного гостя. И монстр, созданный гуранцами, умирал — его сжигал изнутри собственный огонь. Еще немного времени, еще чуть-чуть, и чудовище станет достаточно маленьким, чтобы мечи и копья рыцарей смогли поразить его.
Последний голем вступил в бой, с ходу обрушив на демона каменные руки-молоты. Чудовище отлетело назад от удара — и тут же атаковало, выпустив струю жгучего пламени. Голем шел вперед, тяжелыми ударами вновь и вновь отбрасывая врага. Он и сам уже дымился, но был все еще силен и не собирался отступать. Несмотря на то что хозяйка потеряла сознание, великан получил достаточно четкий приказ и исполнял его с упорством скатывающейся по горному склону лавины.
Несколько уцелевших магов, следуя примеру Бетины, уже читали заклинания, и еще два каменных холма пришли в движение. Одному из магов не удалось выполнить задуманное — его создание, сделав два шага, рассыпалось грудой щебня. У второго получилось лучше — еще один голем, правда, не слишком большой, неторопливо направился к месту схватки.
Демон снова полыхнул огнем — и тут же стал еще меньше, теперь он не доставал каменному воину даже до середины груди. Голем поднял над головой обе руки-молота и с силой обрушил свое оружие на дымящегося противника. Брызнули во все стороны искры, тварь рухнула навзничь, тут же вскочила, наотмашь полоснула лапой с обломанными когтями по голове голема, снова посыпались искры — на этот раз от удара металла о гранит. По земле заколотило каменное крошево…
Ингар арХорн видел, как пришли в движение кавалеристы Империи, уже понявшие, что жизни их демоническому бойцу остались считанные минуты. Да, он еще смертельно опасен даже для закованных в сталь светоносцев, хотя теперь рыцарь на боевом коне сможет посмотреть твари прямо в глаза. Да, хвостатое чудовище, избитое и изуродованное, способно еще натворить бед — во всяком случае, по меньшей мере с одним из големов демон наверняка справится.
Эту битву, начатую магическим созданием, заканчивать придется людям. И со стороны имперцев наверняка найдется по крайней мере пара-тройка умельцев, способных отправить в бой каменного голема. Но эти колоссы хороши лишь против таких же, огромных и неуклюжих… вон и демон, ставший теперь лишь немногим крупнее человека, легко увертывается от ударов, и руки-молоты каменного великана лишь впустую вздымают фонтаны обожженной земли. Сейчас бы голему отступить, а лучше избрать себе иную цель, встать на пути готовящейся к атаке имперской конницы, рассыпаться щебнем под ударами копий — но сбить удар латного клина. Но нет, голем продолжал тупо перепахивать землю, тщетно пытаясь достать своего верткого противника, а тот вновь и вновь крошил камень, уже выбивая целые валуны… Его хозяйка лежала без сознания, и некому было отдать приказ.
— Ополчению сомкнуть ряды! — приказал арХорн. — Арбалетчикам — бить по лошадям. Катапультам и баллистам — та же цель. Рыцарям — готовность к фланговому удару. Если клин прорвет ополчение, гвардейцам остановить кавалерию любой ценой.
Над холмом взметнулись цветные флажки, одновременно вестовые понеслись к полкам продублировать приказ. Но необходимости в этом не было, строй пехотинцев, повинуясь командам офицеров, уже уплотнялся, соединяя массивные щиты в одну монолитную стену. Передний ряд солдат опустился на одно колено, полностью укрываясь за щитами, воткнутыми острым концом в землю. Им вынести первый удар… Второй и третий ряды уперли в землю длинные копья, остальные извлекли из ножен мечи, поудобнее ухватились за рукояти топоров.
АрХорн несколько мгновений оглядывал в зрительную трубу строй ополчения, морщась и недовольно кривя рот. Да, выучки вчерашним селянам и горожанам явно не хватало… сколько воинской науки успели вколотить в их головы офицеры? Мало, слишком мало. Гвардейцы выстроились бы куда лучше — но не может, не может он сейчас подставить под удар гвардию. Вот когда имперцы увязнут… да, поглоти Эмнаур их души, увязнут в плоти и крови этих мужиков, тогда и скажут свое слово обученные воины.
Имперская кавалерия набирала ход… земля тряслась под ударами копыт. Где-то там, чуть в стороне от направления удара, големы все еще пытались зацепить молотами демона, тот — уже размером с крупную собаку — вертелся вокруг неуклюжих исполинов, поливая их струйками огня. В их сторону никто не смотрел — все взгляды сосредоточились на острие клина, сейчас более всего похожего на меч, готовый вонзиться в тело. И выпить свою долю крови… большую, очень большую долю.
Как и предполагал арХорн, имперцы пошли в атаку тремя клиньями, за рыцарями бежали пехотинцы, слева и справа двигались живые мертвецы — с координацией у них было не очень, бежали они трусцой, медленно, но в отличие от живых союзников не уставали. Никто не снабжал их доспехами, да и оружие покойники получили из худшего — в основном булавы, тяжелые двуручные топоры или просто усаженные шипами дубины — все, что требует силы. А позади ровными рядами неспешно шагали индарские наемники — эти бывалые воины предпочитали тратить золото, а не оставлять его наследникам. Если надо — индарцы будут стоять насмерть, и тогда мало кто сможет сравниться с ними. Переломить исход боя, устоять перед натиском могучего противника, раздавить оборону врага — это они могли и делали не раз, чем и объяснялись чрезвычайно высокие цены за услуги наемников. Но ни один офицер-индарец не позволит, чтобы его солдатами затыкали дыры.
Да, бой разворачивался именно так, как и ожидал арХорн. Только вот от несокрушимого рыцарского клина осталась едва половина — да и из уцелевших многие обожжены или ранены. Коней, пусть уже и слегка усталых, в достатке — только всадников слишком мало. И левый фланг пехоты изрядно потрепан — в том месте, куда пришелся основной удар ледяного вихря, исторгнутого демоном. Маги… проклятие Эмнауру, армия почти лишилась магической поддержки.
А на их позиции, все еще не укрепленные, надвигается свежий, превосходящий числом враг.
Сможет он выиграть эту битву?
Глава 9
— Назревает что-то серьезное, — заметил я, разглядывая карту.
С момента возвращения Дрогана из Лабиринта прошло уже два месяца — по нашему, замковому счету. Он более или менее пришел в себя, отъелся, с лица сошла болезненная бледность. О том, что произошло в Лабиринте, Дроган говорить отказывался, но по его гримасам я понял, что дело не ограничилось одним только блужданием по бесконечным запутанным коридорам. Я не настаивал — время придет, и он все расскажет.
Следовало отдать ему должное — он вышел сам. Вышел спустя двадцать четыре дня, отощавший, с глубоко запавшими дикими глазами, похожий на скелет или призрак. К этому моменту я уже трижды спускался в Лабиринт, но замок словно издевался надо мной. Два-три поворота — и тупик. И приходилось возвращаться, чтобы пробовать снова и снова. А он все же нашел дорогу… или сам Лабиринт смилостивился, выпустил его, решив, что гость получил достаточный урок. Последние две недели он питался только остатками хлеба, один ломоть на день.
— Где? — Он даже не поднялся с кресла.
И это было мне знакомо… сейчас Дроган переживал гибель последней надежды на освобождение, хотя я и говорил ему, что шансов выбраться из замка через Лабиринт нет. Ничего, через какое-то время к нему вернется вкус к жизни. Надеюсь… очень надеюсь, потому что были и иные случаи, когда неудачливые беглецы так и не оправлялись от поражения. Замок не давал мне умереть… но их-то он защищать не собирался.
Читать бесплатно другие книги:
