Смертельная игра Робертс Нора

11

Выходя из кабинета и направляясь в «загон», Ева все еще размышляла о дружбе. Десятки полицейских работали за столами, сидели на телефонах и за компьютерами, тянули за ниточки расследований, корпели над бесконечными бумагами.

Воздух был наполнен знакомыми звуками — писком, гудками, стуком, голосами, фальшивым насвистыванием Рейнеке.

Она знала: здесь тоже дружба, неизбежно возникающая между первоклассными парнями, объединенными общим делом, а частенько и общими увлечениями. Даже духом соперничества: Ева считала, что он только помогает как чрезвычайно необходимый и полезный ингредиент в любом коллективе. Меньше всего на свете ей была нужна команда самоуспокоенных, довольных жизнью копов.

Разногласия, побочный результат соперничества, были неизбежны: ведь приходилось целыми днями работать вместе в стрессовых ситуациях. Разногласий не бывает только у роботов, но Ева предпочитала мужчин и женщин из плоти и крови, которые могли истекать потом и кровью, но при этом периодически друг друга доставать и подначивать.

Ее отдел работал как отлаженный механизм не только потому, что она требовала этого от подчиненных, но и потому, что она им доверяла. Чувствовала их настрой и не стояла над душой, контролируя каждое открытое дело и каждый шаг в расследовании.

Они ежедневно сталкивались с убийствами. И им не нужно было напоминать, что и она, и управление, и родственники убитых рассчитывают на них.

Некоторые из этих копов были напарниками, а такая связь даже глубже и сильнее, чем дружба. Напарник может быть тебе ближе, чем любовник. Напарник прикрывает твою спину, делит с тобой все опасности, говорит с тобой на одном языке, знает, о чем ты думаешь, хранит твои секреты.

Коп доверяет напарнику свою жизнь, и это взаимно. Каждый день, каждую секунду.

«Доверие, — подумала Ева, — вот основа и страховка любого союза».

Она направилась в ОЭС. Второй визит подряд за один день грозил взорвать ей мозг, но так уж было нужно. Однако прежде чем она дошла до эскалатора, ее окликнул свистун Рейнеке.

— Эй, лейтенант! — Он слез со стола, на котором до этого сидел, и подошел к ней. — Занимаемся тем убийством с пиццей.

— Грин-стрит, ограбление с убийством? — уточнила Ева.

Не стоять над душой не значит не быть в курсе расследований своего отдела.

— Ага. Мужик пошел за пиццей и получил по башке разводным ключом. Грабитель забрал и бумажник, и пиццу. Вегетарианскую.

— Зачем же пицце пропадать?

— Точно. А жена, значит, дома сидит, ждет пиццу. Уже час прошел, она и занервничала. Звонит ему — а он трубку не берет, помер, значит. Звонит в пиццерию — а они уже закрылись. Послала ему еще пару сообщений и наконец вызвала нас. Прибывшие обнаружили его в трех кварталах от дома под лестницей.

— Хорошо. Насколько вы уже продвинулись?

— Отпечатков на ключе нет, свидетелей тоже. Первый удар поймал прямо в лоб, а потом еще один — для верности — по затылку, вот черепушка-то и хлоп! Тот взял бумажник, спихнул убитого с лестницы и скрылся. Только вот зачем было брать двадцатидолларовую пиццу и бросать разводной ключ за семьдесят пять баксов? И зачем мужу идти за пиццей посреди ночи, если можно заказать с доставкой? Дело дурно пахнет.

С этим Ева не могла поспорить, ее чутье говорило то же самое.

— Думаешь, это жена?

— Ага. Послушать соседей, так они никогда не ссорились. Никогда. — Рейнеке покачал головой, цинично щурясь и понимающе глядя на Еву. — Сами знаете, лейтенант, это подозрительно. И, чисто случайно, за пять минут до того, как она стала слать мертвому мужу сообщения, ей кто-то позвонил. Извините, говорит, ошибся номером. А звонили с клонированного телефона, номер не отследишь.

— Да, запашок что надо. Страховка?

— Обновил полгода назад. Сумма не бешеная, но довольно привлекательная. И еще: последние пару месяцев жена по два раза в неделю вечером уходила по делам. Уроки лепки.

— Это там, где такая штука, — Ева изобразила руками что-то похожее на круг, — и грязь?

— Ага. Кладешь на эту круглую штуку комок глины, лепишь из нее что-нибудь — и в печку. Не знаю, на фиг они этим занимаются. Нужна ваза или еще какая хрень, в магазине все и так есть.

— У Фини жена ходила на курсы лепки, — кивнула Ева. — Может, до сих пор ходит. Делает всякие штуки и потом их всем раздает. Бред!

— Ага, каких только курсов не бывает. Мы проверили — жена убитого на них действительно записана. Ни одного занятия не пропустила. Только вот закавыка: занятие длится час, а соседи говорят, что она уходит до того, как муж приходит с работы, и возвращается в десять, а то и позже. Уроки с семи до восьми, а она из дому выходит в шестом часу. Вот и подумай, что она делает эти три с лишним часа, если ей от дома до курсов пять минут ходу? А студия прямо у преподавателя на дому. Удобно, да?

— Похоже, они там не только лепкой занимаются. Привлекались?

— Нет, за обоими ничего не значится.

— Что дальше думаешь делать?

— Пробуем отследить ключ. Мы могли бы их притащить в управление, заставить попотеть, но они сообразят, что сейчас у нас на них ничего нет. Раньше она своей лепкой два раза в неделю занималась, а теперь… вдруг ей приспичит? Думаю, им уже не терпится снова позаниматься своими грязными делишками, если ты меня понимаешь. Мы проверили, сегодня по расписанию курсов нет — подходящий день для парочки частных уроков, а?

— Я уловила твои туманные намеки, Рейнеке. Последи за ней сегодня вечером, проверь, устоит ли она перед его жерновами. В любом случае вези их завтра сюда и допрашивай.

— Будет сделано.

Ева снова направилась к эскалатору, но опять остановилась.

— Если это она подговорила его на убийство, а приводов у него нет, его расколоть будет труднее. Она-то сидела дома с железным алиби, а всю грязную работу делал он. Он станет ее покрывать. Она виновата, она первая на него стукнет.

«Брак — сущее минное поле», — подумала Ева, поднимаясь на другой этаж.

Чутье подсказало ей, что лучше не соваться в «загон» ОЭС с его вечно бушующим хаосом, поэтому она решила сразу попытать счастья в лаборатории. «Интересно, — подумала Ева, — что заставляет электронщиков работать внутри стеклянных кубов? Страдают ли они все врожденной клаустрофобией? Или скрытой тягой к эксгибиционизму? Стремятся ли они видеть все вокруг или, наоборот, сами хотят быть на виду?»

Каковы бы ни были причины, Финн и его команда сидели за компьютерами и рабочими столами в стеклянных кубах. Из-за стеклянной стенки их голоса и прочие шумы были не слышны. Это было сродни наблюдению за странными животными в естественной среде обитания.

Фини с волосами, торчащими во все стороны безумными клочьями, свободной рукой методично закидывал в рот свои любимые засахаренные орешки. Каллендар, покачивая бедрами и прищелкивая пальцами, расхаживала взад-вперед перед большим экраном, по которому пробегали ряды непонятных символов. Некто, кого Ева не знала, — да они все на одно лицо! — сосредоточенно катался в кресле на колесиках вдоль длинного стола, стуча окольцованными пальцами по клавиатурам и кнопкам приборов. Двигался он так стремительно, что его оранжевые бермуды и красная футболка сливались в одно буроватое пятно.

А рядом сидел Рорк.

Он сбросил пиджак и закатал по локоть рукава черной рубашки. Стянутые на затылке кожаным шнурком волосы говорили о том, что он полностью ушел в рабочий режим. Он тоже сидел в кресле на колесиках, но в отличие от своих коллег был почти сверхъестественно неподвижен, лишь пальцы бегали по клавишам.

Ева знала: чем бы он ни занимался, он сейчас думал только об этом (наверняка по-гаэльски, а если что-то не получалось, то периодически и поругивался на нем же).

«Он доведет до конца все, над чем ему придется работать сегодня вечером, завтра и в любой другой вечер. А это немало», — признала Ева. И он делал это не только ради Барта, парня, как он сам его называл, который был ему дорог, и не только ради удовольствия, получаемого от работы, от решения задач. Он делал это ради нее.

Да, они не всегда сходятся в вопросах методов и средств, но это не имеет значения. Сквозь накапливающиеся между ними разногласия неизменно светит один непреложный факт: за всю свою жизнь Ева не встречала другого человека, для которого важнее абсолютно всего на свете была она.

И поскольку она его хорошо изучила, Ева догадалась, в какой именно момент он почувствовал ее присутствие. Его пальцы замерли, он повернул голову. Эти сияющие синевой глаза заглянули прямо ей в душу, как тогда, в самый первый раз, когда они встретились на похоронах еще одного связавшего их покойника.

Ее сердце открылось ему навстречу и воспарило — невесомое и свободное.

«Брак — это минное поле», — вспомнила Ева, но ради таких вот моментов она готова была рисковать и ходить по минному полю, затаив дыхание и обливаясь потом, сколько потребуется.

Он встал и, грациозно лавируя, счастливо избежав столкновения с оранжево-красным пятном и с мерившей шагами комнату Каллендар, вышел к ней.

Ева не стала сопротивляться, когда он взял ее за подбородок и слегка коснулся губами ее губ.

— Любимая, у тебя был такой взгляд…

— Я размышляла о людях. Друзьях, любовниках, напарниках. Ты у меня проходишь по всем трем категориям.

Рорк взял ее за руку, их пальцы переплелись.

— Выводы?

— Ты впускаешь в свою жизнь другого человека. С некоторыми везет. С некоторыми нет. Сегодня, думаю, мне явно везет.

Его губы тронула легкая улыбка, и он снова коснулся ими ее губ.

Финн распахнул дверь лаборатории:

— Если вы только об этом и можете думать, валяйте, найдите себе мотель, и за дело. А то тут некоторые, знаете ли, работать пытаются.

Если бы Ева была из тех, кто краснеет, она бы непременно зарделась. Вместо этого она инстинктивно втянула голову в плечи, а Рорк расхохотался.

— Я не прочь сделать перерыв.

— Ты всегда не прочь. Нет уж. Никаких сантиментов на службе.

— Ты сама начала.

Возразить ей было нечего, поэтому Ева промолчала и направилась внутрь стеклянной коробки.

— Успехи? — спросила она деловым тоном.

— Шерстим содержимое голографической системы из квартиры убитого, — сказал Финн ворчливо. — Ищем тени, отголоски, любые признаки проникновения. Пока что на всех уровнях по нулям. То же с роботом. Ни проникновения, ни лакун в коде или в протокольных записях.

— В системе безопасности голографической комнаты тоже все чисто, — сказал Рорк. — Мы ее разобрали по битам, никаких следов того, что кто-то входил или выходил из комнаты, после того как туда вошел Барт или до того, как утром дверь открыл робот, нет.

— Другой на моем месте сказал бы, что голова у парня просто таинственным образом сама отвалилась. — Финн с шумом выдохнул. — Утром послал туда еще одну группу. Они вручную осмотрели каждый дюйм голографической комнаты в поисках потайного прохода. Там все глухо.

— Есть отчасти хорошая новость, — подала голос Каллендар. — Я проанализировала протокольные записи из голографических у него дома и в офисе. Парень был профессиональным игроком. Запросто мог играть суммарно по десять-двенадцать часов в день, а несколько раз, бывало, и всю ночь напролет. Много одиночных игр, но часто и в паре с разными соперниками как дома, так и на работе.

Она взяла апельсиновую шипучку, сделала большой глоток. Ева представила, сколько в шипучке сахара, и у нее заныли зубы.

— В последние несколько месяцев часто играл в новую игру, опять же больше в одиночку дома и на работе. Между прочим, он и раньше брал домой диски с играми в разработке.

— Да? И всегда за них расписывался в журнале?

— Всегда. Раз шесть брал эту игру, не считая последнего. Сопоставили с домашними записями — играл всегда в одиночку. Но штука в том, что все это были разные версии игры и разные сборки.

— Усовершенствования, — подытожила Ева. — Брал домой протестировать новые доработки или, может, добавить новые.

— Так все и выглядит. На ранних стадиях называли это просто Проект «Супер Икс».

— Серьезно?

— Честное слово. Проект «Супер Икс», или ПСИ. Судя по записям, много загрузок в будни после пяти или шести, а по выходным несколько продолжительных многопользовательских турниров. Для доступа к любой части игры требовалось войти в систему под собственным логином и паролем. Четыре логина, имевшие полный доступ, принадлежат четырем партнерам по бизнесу. Но если те, кто работал над отдельными частями, болтали с теми, кто работал над другими, можно было прикинуть общую картину.

— Значит, ее можно было скопировать.

— Теоретически. — Каллендар отпила еще глоток шипучки. — Потребовалось бы много времени, усилий, плюс сноровка и несколько сообщников, но можно сляпать что-то подобное.

— А что с тем сюжетом, в который он играл в момент убийства?

— Это посложнее. Твой выход, — кивнула Каллендар Рорку.

— Одной из их мер безопасности — я бы это назвал импровизированной перестраховкой — была регулярная смена логинов и паролей.

— Значит, если бы кто-то попробовал взломать систему снаружи или изнутри, он просто уперся бы в стену.

— Теоретически так, — согласился Рорк. — Однако, несмотря на все предосторожности и перестраховки, стоило один раз угадать пароль, и дальше доступ открыт. Я нашел следы нескольких попыток взлома, заражения извне, все как обычно. Но все это было безрезультатно. Еще было несколько попыток взлома изнутри, но они совпадают по времени со штатными проверками систем безопасности. Чтобы запустить игру в голографической комнате, нужно было ввести текущий логин, пароль и пройти идентификацию по отпечаткам и голосу. Ну, конечно, теоретически все это тоже можно обойти.

Ева пристально на него посмотрела.

— Ну конечно.

— Но у них были и дополнительные системы безопасности: при попытке взлома сработала бы сигнализация. Если бы, конечно, хакер и эти системы не обошел. Сами диски — по крайней мере тот, что у Барта дома, и та копия, которую они нам дали, — запрограммированы на залипание в дисководе в случае пропуска какого-либо из этих пунктов или если пользователь не пройдет процедуру идентификации. А попытка извлечь диск вручную, как мы уже выяснили, ведет к его самоуничтожению.

— Это я уже знаю.

— Это лишь предисловие, лейтенант. Ребята они осторожные, умные и внимательные. Тем не менее невзламываемых систем не бывает, и эта — не исключение. В любом случае из-за их мер предосторожности сложно с уверенностью сказать, кто именно, когда и во что играл. Приходится додумывать.

— Ты хотел сказать «угадывать»?

— Делать аргументированные предположения, основанные на имеющихся фактах. Дома и на работе Барт использовал множество разных логинов и паролей, но в большинстве поступков у людей есть закономерности и повторы. Проще говоря, я все проанализировал на компьютере, отобрал его логины дома и на работе и обозначил его как Пользователя номер один.

Рорк вывел данные на экран.

— Здесь можно видеть все случаи, когда он загружал эту их ПСИ, дату, время и место, а также одиночная была игра или многопользовательская. Мы сопоставили это с данными других игроков и проименовали их в алфавитном порядке. Силла Аллен — Пользователь номер два, Бенни Леман — Пользователь номер три и Вар Хойт — Пользователь номер четыре. Кроме этого, мы собрали сведения обо всех остальных сотрудниках «Играй», связанных с разработкой этой игры, — кто, когда, сколько и в каком качестве. Полагаю, ты захочешь провести по ним проверку.

— Кто чей кореш, кто с кем спит, как давно там работают. Я знаю, что делать.

Рорк улыбнулся:

— Мы так долго добирались до этой стадии просто потому, что играли они невесть сколько раз, а на четверых у них несколько десятков логинов и паролей. Но и это еще не все.

— А что еще?

— Бесконечное разнообразие сюжетных линий. Все они по многу раз отыграли в предустановленные, но еще больше — с собственными настройками. Какие-то они сохранили, вероятно, чтобы пройти игру еще раз с теми же условиями, другие сбросили, а третьи переиграли с другими условиями. А может, скомбинировали несколько игр в одну.

— А результаты программа не сохраняла? Что за радость играть, когда счет не записан?

— Сохраняла, они записывались на жесткий диск игровой системы. Проблема в том, что записи Барта ни по названию, ни по коду не соответствуют ни одному из сюжетов, встречавшихся до него.

— Новый сюжет?

— Вероятно, да. Обозначен как КПЧР — БМ.

— БМ — это Барт Миннок, — догадалась Ева. — Отдельная игра только для него? Или они всегда обозначали версии своими инициалами?

— Нет. В той копии, что нам сегодня доставили из «Играй», сценария с таким названием или кодом нет. Барт мог создать его в день смерти или раньше, но никаких следов этого в домашней голографической установке нет. Он вставил диск — тот, что мы теперь пытаемся восстановить, — и заказал этот сюжет. Сразу с четвертого уровня.

— Если начинаешь сюжет с четвертого уровня, значит, ты его уже проходил. Иначе начал бы с первого.

— Верно. Во всяком случае, это наиболее вероятно.

— Значит, он уже играл в него раньше, но на этом диске сюжет назван по-новому. — Ева в задумчивости принялась расхаживать по лаборатории. — Тем вечером у него было свидание, так что время поджимало. Решил не задерживаться на начальных уровнях, поспешил сразу на четвертый. Тот, над которым он хотел поработать или который ему особенно нравился — а может, тот, который до этого не получалось пройти. Но он уже играл в него раньше. Это точно был сеанс на одного?

— Абсолютно, — ответила ей Каллендар.

— Может, убийца сам запустил игру, чтобы скрыть следы?

— Тогда он должен был в нее войти как наблюдатель или зритель. Голографическая система зарегистрировала только одного человека, одного игрока. Если там был второй, он как-то ее обхитрил.

— Для убийства нужны как минимум двое, — пробормотала Ева. — Вот он играет, получает несколько ушибов, рану на плече. Но как? — Она вспомнила ловкие, плавные движения Бенни в виртуальном единоборстве. — Он ведь умеет фехтовать, защищаться. Он играет по-взрослому, значит, он все это изучал, практиковался, но нет никаких следов борьбы. В комнате нет ни отпечатков, ни капель крови, ни волокон — ничего, что принадлежало бы убийце. И реконструкции показывают, что во время удара он просто стоял на месте. Может, это не его сюжет? — задумалась она. — Убийца записал диск, добавив туда стандартные сюжеты, настройки или вступительные части — что-то, что отвлекло бы жертву на какое-то время. Это дает убийце возможность подготовиться. Они ведь именно этим занимаются, эти ребята? Выискивают новые способы. Новые способы играть в игры. Во что он играл чаще?

— Он предпочитал четыре сюжета, — ответил Рорк. — Редактировал их, добавлял там и тут новые элементы, но обычно придерживался одних сюжетных линий и персонажей. Он обозначил их «Квест-1», «Узурпатор», «Крестоносец» и «Развязка».

— На нашей копии они есть?

— Есть.

— Какова статистика?

— Извлекаем ее и сличаем.

— Хорошо. Когда будете изучать игры, особое внимание уделяйте тем, что с мечами. Это те же пицца и разводной ключ.

— Сама-то понимаешь, о чем говоришь? — возмутился Финн. — Детка, тебе, по-моему, пора отдохнуть.

— Зачем пицце пропадать? Зачем идти с мечом против бластера? Нужно довольствоваться тем, что есть, и забирать то, что тебе будет полезно. Меч он забрал, а диск оставил. Для нас диск все равно бесполезен, он самоуничтожится, а для убийцы, если его найдут при обыске, будет только во вред.

Она сунула руки в карманы и удовлетворенно кивнула.

— Ну да. Жена решает убить мужа, говорит: «Эй, милый, мне просто позарез нужна пицца. Будь душкой, сгоняй, принеси нам большую вегетарианскую».

А он ей, наверно: «Давай просто закажем с доставкой». Но она к этому готова: «Ой, это так долго, а я прямо помираю как хочу пиццу. Ну, детка, пожа-а-луйста! А я пока достану вина и, может, надену что-нибудь из твоего любимого. Устроим небольшую вечеринку с пиццей».

— Что за хрень? Какое это имеет отношение к делу?

Она покосилась на Финн. Хоть он циник и малость грубиян, а чуть что — краснеет.

— Думаю вслух. Парень идет за пиццей — хо-хо, кого-то ждет жаркая ночка, ради этого можно и прогуляться. Любовник жены, которая хочет его убить, поджидает мужа с разводным ключом. Шмяк, хлоп. Не надо всего этого геморроя с разводом, и неплохая страховка не пропадет… оба-на, а тут еще и горячая пицца. Забрать пиццу и оставить ключ, конечно, жлобство — ну, самую малость, — зато удобно и экономно.

— «Брось оружие, захвати пирожные», — подсказал Рорк, и Финн ухмыльнулся:

— Теперь понял.

— Убить Барта за любимой игрой и сделать это в стиле одной из его фантазий тоже немного жлобство, — повторил Рорк вслед за Евой. — Ну, самую малость. И сделать это у него дома тоже жлобство, зато удобно, экономично и вдобавок увлекательно. Догадаются ли копы? Твой убийца наверняка прокручивал этот сценарий, подставлял разные элементы, пока не убедился, что наверняка победит.

— Спорим, так и было, — согласилась Ева.

— Но хорошая игра всегда подкидывает какую-нибудь неожиданность, новое испытание. Тебя, Ева.

— Я же сказал: мотель вас ждет, — проворчал Финн.

Ева наградила его грозным взглядом.

— Скинь мне эту копию. Поработаю над ней дома. С тем, что у нас есть, ордер на обыск квартир нам не дадут. У всех алиби, очевидных мотивов нет, твердых доказательств тоже. Косвенные улики пока что тоже не фонтан. Нужно больше.

— Чьих квартир-то? — спросила Каллендар.

— Партнеры по бизнесу — это тот же брак. Минное поле, чтоб его. Один из партнеров Барта решил прихватить себе пиццу и бросить ключ.

Вернувшись в свой кабинет, Ева решила копнуть оставшихся трех владельцев «Играй» глубже. Намного глубже.

Она искала что-то, хоть что-нибудь, любую зацепку, чтобы можно было так или этак ее повернуть, представить, раскрутить, но выбить из прокурора ордер на обыск.

Свой домашний компьютер убийца наверняка уже подчистил. Она явно не с идиотом имеет дело. Ничего, у ОЭС имеются свои приемы, и у ее гражданского эксперта-консультанта тоже.

Пока ее собственный компьютер прокачивал анализ, Ева поменяла местами фотографии на доске. Поглядела на них внимательно и снова переставила.

Она решила, что уже понимает, хотя бы отчасти, зачем нужно было убить Барта Миннока. Причина мелкая и пошлая, но убивали часто и из-за куда меньшего. Если бы не чутье Рейнеке, мотив убийства того бедолаги с пиццей вполне могли свести к содержимому бумажника и той же самой вегетарианской пицце.

За мелким наверняка отыщется крупное, а за пошлым — серьезное, но ей пока и этого хватало. Достаточно, чтобы составить собственную сюжетную линию.

— А вот и я! Соскучилась? — В дверь вприпрыжку ворвалась Пибоди и плюхнулась на стул. — Ты хоть знаешь, каково в это время года в рейсовом самолете? Натуральный зверинец — злоба и запахи. Вдобавок кондиционер сдох, едва мы поднялись в воздух. Так что добавь к этому жару, как в джунглях. Хочу в ванну часа на два.

— Ты занималась сексом.

— Кто? Я? С чего ты взяла? Как можно заниматься сексом в самолете? Сначала тепловой удар хватит, а потом еще и полиция арестует.

— Ты занималась сексом до того, как села в самолет. Надеюсь, я не обнаружу в отчете счет из какой-нибудь почасовой ночлежки.

— Мы не снимали никакой почасовой ночлежки. Мы… — Пибоди откашлялась под немигающим взором Евы, — играли в игры. Согласно приказу.