Исправленному верить (сборник) Перумов Ник

– Верно. Наложить благословление я не в силах. Но исцелить то, что уже существует? – Руки медика ласкающе скользнули по древку сигны. – Это возможно.

– Ты готова так сделать?

– Да.

– Если мы заплатим твою цену.

– Да.

Горящие черные глаза впились в ее лицо.

– Где ты видела скверну?

Вита не хотела сообщать полудэвир о выживших Тира, но врать было нельзя:

– На одном из детей рода Боржгон. Его родители остались в крепости, когда караван ушел в степь.

Пальцы старой женщины медленно сжались. Кожа под кольцами побелела. Это было первым признаком человеческих эмоций, которые Вита увидела в древней колдунье.

– Он живет?

После секундного колебания медик ответила:

– Да.

Наран прикрыла глаза, точно от боли.

– Мои правнуки, которых сразила болезнь. Моя младшая ученица, Дождь-Цветок рода Боржгон, – тихим, пугающим до дрожи шепотом признала колдунья свою боль. – Они живут тоже.

Только въевшаяся в кости муштра позволила медику не показать своей реакции. Живут? Заболевшие, измененные, покрытые чешуей – они живут. Среди нетерпимых ко тьме кочевников. Перед глазами старой полудэвир. Да, степняки вынуждены были бы поднять руку не на сослуживцев, а на близких родичей. Но племена не стали б колебаться. Если только за измененных не вступился кто-то очень уважаемый. Глава шаманского круга, например.

Для полудэвир присутствие тьмы было бы физически невыносимо. Если Наран не обрушилась на измененных всей своей солнечной силой, значит, она не чуяла в них Ланки. Значит, чешуя – это только внешнее.

Вита увидела шанс. И не стала его упускать:

– Они живут. Но им нет теперь места под небом Великой степи.

Черные глаза полыхнули бешенством. Прима, точно не заметив, продолжила:

– В империи несущим на теле такую печать тоже не найдется места. Цветок солнца, ты не спросила, какова будет цена за исцеление. Я назову ее сейчас. Я хочу, чтобы степь забрала у моего народа долину Тир.

Седые брови медленно поползли вверх.

– Забрала?

– Изъяла. Взяла. Одолжила, – медик взмахнула рукой, не в силах подобрать слово на степном диалекте. Попыталась вспомнить древний язык дэвир. – Провозгласила добычей?

– Украла, – подсказала Наран. На чистейшем имперском.

Вита с облегчением перешла на родной язык:

– Мы не будем драться за крепость. А если Аврелий попробует, его побьет костылем собственный сигнифер. Вы не будете ее штурмовать. Направьте легату посланника с сообщением: вы очень оскорблены, а потому долина и все укрепления теперь принадлежат степи. Он отправит гонца императору. Тот отправит посла на совет родов. Война сейчас никому не нужна. Переговоры могут быть сколь угодно долгими. А в крепости тем временем смогут жить те, кому не осталось иного места.

Пока не успокоятся страхи. Пока не угаснут слухи. Пока чистокровные дэвир не принюхаются к обитателям Тира и не признают их очередной человеческой расой. А они признают. В подобных вопросах воины, что созданы были для борьбы с бездонной тьмой, врать просто не способны.

Унизанные перстнями длинные пальцы сложились в задумчивом жесте:

– Что за прок тебе во всем этом, медик империи? Почему не назначить цену в золоте?

– Золото не купит жизни моих пациентов или твоих родичей. Нарушенных клятв оно не искупит тем более.

Нечеловеческие черные глаза, казалось, выворачивали душу. От солнечного жара предательские легкие в любой момент грозили взбунтоваться. Наранцэцэг говорила медленно. Подбирая каждое слово:

– Ты хочешь, чтобы мои внуки поселились в этой долине?

Не идеальный вариант для привыкших к полной свободе степняков, но какой у них есть выбор? Вита пожала плечами:

– Город не может пустовать вечно. Торговля будет продолжена. Если не твоими внуками, то кем-то еще.

– Да. Если посмотреть с такой стороны…

Вита позволила себе чуть расслабленно осесть на подушки. Утомленно прикрыла глаза. Почему-то она совсем не удивилась, что именно этот аргумент оказался решающим.

Теперь оставалось самое сложное. То, что и стало причиной чумы. Что, когда это попытались проделать врачи Тира, послужило толчком к эпидемии. Она должна была исцелить степную магию. И при этом не убить всех тех, кто чудом пережил последнюю такую попытку.

«Будь спокойна, будь ровна, будь уверена». Медик улыбнулась в черные глаза собеседницы. Положила руку на крышку корзины.

Пальцы ее мелко дрожали.

XI

Вита вышла на середину вытоптанной копытами площади. Низкие кибитки окружали ее неровным кольцом. Второе кольцо, куда меньшее по размеру, но гораздо более плотное, составили выстроившиеся кругом шаманы. За их спинами мелькали силуэты воинов, раздавалось конское ржание. Кожу жгло от направленных со всех сторон взглядов.

А может, она просто обгорела. Медик покосилась на покрасневшие плечо, что было едва прикрыто тканью туники. Запрокинула голову, щурясь на солнце. Дневное светило еще не достигло зенита, но воздух раскалился уже почти невыносимо. В побелевшем от жара небе завершала круг огромная птица.

Подобные ритуалы принято было совершать в полночь, при свете костров, под танцем лун. Но кочевники наотрез отказались ждать: если к полудню благородная Валерия не выполнит клятвы, степь обрушит на крепость свой солнечный гнев. Упомянутая Валерия посмотрела на хана поверх благородного носа. И предложила степи подумать о своих собственных обещаниях.

Теперь она сосредоточилась, собирая магию в центре своего тела. Послала вверх: от бедра, волной. Через плечо, через руку, в хлесткое движение запястья. Вита с размаху вскинула копье и всадила его тупым концом в землю. Истоптанная поверхность расступилась перед ударом. Древко погрузилось вглубь более чем на локоть.

Вита сбросила с плеча корзину, поставила ее на землю. Опустилась рядом сама, начала разматывать фиксирующие крышку ремни. На сей раз в плетении пряталась одна лишь скромных размеров гадюка. После тряского путешествия она пребывала в изрядном раздражении. Медик ухватила пленницу за шею движением столь привычным и уверенным, что оно опередило змеиный бросок. Вынула на свет. Белое гибкое тело извивалось бешеными кольцами, пытаясь задушить удерживающее его запястье.

На несколько секунд все застыло в равновесии: ставшая осью сигна, медик империи, преклонившая подле нее колено, оплетающая ее руку змея. Грянули неровным рокотом шаманские бубны, воздух задрожал от низкого горлового пения. Женский голос, высокий и горький, взмыл к небесам в песне-молитве.

Вита выдохнула. Перед подобными ритуалами принято было очищаться, поститься, по трое суток не спать. В этом чудилась усмешка богов: напряжение последних дней привело ее в то самое состояние, которое с таким трудом находили желающие видеть духов шаманы. На грани сна и яви. На краю. Остался лишь последний шаг.

Медик поднесла к предплечью левой руки шипящую тварь. И расслабила пальцы.

Бросок был стремителен. Тело медика дернулось в сторону, будто от сотрясшего все ее существо удара. Небо вдруг стало черным, а тени побелели: от дикой боли окружающий мир обернулся изнанкой. Два изогнутых длинных клыка впились в плоть. Вита пальцами правой руки ощущала, как содрогается змеиное тело, закачивая в рану все новый яд. Левой стороны своего тела она уже почти не чувствовала.

Рядом кто-то скулил, и эти звуки не могли иметь ничего общего с медиком в ранге прима. Вита вырвала змею из раны, уже почти ничего не видя, вернула ее в корзину. На ощупь закрыла крышку. Она двигалась без всякой мысли, повинуясь одной лишь вколоченной с детства привычке. Глупая тварь уползет из круга и будет зарублена всего лишь за то, что тяпнула чью-то ногу. Объясняйся потом с потерявшим редкий экземпляр Авлом…

Яд болью и немотой растекался по телу. Загнанно дыша, Вита привалилась к копью. Сомкнула на нем руки.

Гадюки белой горячки получили свое название не зря. Яд их, помимо прочих свойств, был едва ли не сильнейшим из известных человечеству проводников видений. Та доза, которую получила Вита, должна была стать смертельной. Но не зря же она, в конце концов, носила титул примы.

Медик собрала расплывающуюся волю. Сетью набросила ее на магию, что поднималась из разбуженных ядом глубин.

«Используй. Измени. Исцели».

Вита потянулась к благословению, что подарил ей когда-то в благодарность степной шаман. Давнее, но все еще чистое, все еще живое. А затем она коснулось того темного, что должно было бы называть проклятием, и втянула его в глубь себя. Собрала через поры, как растение собирает солнечный свет.

Это приготовление еще одной чаши с лекарством. Яд жизни, знакомый, как дыхание. Просто вместо зелья – ее собственная кровь. Вместо серебряного бокала – ее тонкая кожа.

«Исцели, исцели, исцели их. Детей рода Боржгон».

Медленно, качаясь в такт барабанам своего сердца, Вита поднялась на ноги. И раскрыла глаза.

Мир духов и видений раскинулся перед ней бескрайним туманом. Черное солнце стояло в зените, и зеркалом его, отраженным светилом стояла перед ней старая шаманка. Прочие степняки клубились вокруг, точно манящие вдаль маяки. Вита рассеянно подумала, что сияние их, должно быть, тем ярче, тем больше магическая сила. За заслоном ритмичных бубнов собрались фигуры более плотные, более связанные с землей и более острые. Это, должно быть, воины. Похожие на кружева прихотливые плетения вокруг – действующие заклятия.

Вита прищурилась, ища испорченное благословение. То, зачем она пришла сюда. То, что следовало исправить. Едва лишь медик так для себя сформулировала, как цель возникла перед ней, будто спала с глаз очередная вуаль. Черная жидкость, липкая, как паутина. Она цеплялась за отдельных шаманов круга, венами-лозами оплетала воинов, проникала даже в коней. Черные разводы пятнали степь, причудливыми сетями уходили к горизонту, к другим стоянкам и дальним кочевьям.

«Боги, сколько же их? Как дотянуться до всех, не забыть никого?»

Медик выдохнула. Сжала руки на сигне. Полированное древко под ее ладонями было осью, было опорой, было центром Вселенной. Оно возвышалась нерушимым столпом. Оно проросло мировым древом, и его корни уходили глубоко в землю, а ветви поддерживали небеса. Огромные сонные змеи свивали среди этих ветвей свои кольца. Чешуя их сияла очищающей белизной, а в глазах стыла мудрость времени.

Через ладони, через кожу и волю направила Вита магию, что переполненной чашей затопила ее тело. Исцеляющая сила поднялась по стволу, золотя кору, распуская зелеными листьями и огоньками цветов. Когда волна дошла до дремлющих змей, они вспыхнули белым пламенем. Подняли узкие головы. Грациозными лентами соскользнули с ветвей, точно по водам морским заскользили по воздуху.

Вита следила за этим полетом и знала, что остался один только шаг. Но сил на него не было.

Перед взглядом ее встал легионер, от которого прима оттащила юную Арию. Медик оставила пациента за спиной задыхаться в собственной крови, оставила и не обернулась.

Засмеялся кочевник, потерявший в бою шлем, расплескавший по плечам косы. Наконечник копья так легко вошел в горло. Руки медика ощущали, как раскрылась под лезвием плоть, как хлынула на древко горячая влага.

Три рыжеволосые девочки с бледными, фарфорово-тонкими лицами. Старый врач, с длинной седой бородой и искалеченными пыткой пальцами… Много. Их было так много.

Вита словно заново вернулась в тот вечер, когда хоронили ее сына. Мир вокруг – пустыня и пепел. Самое страшное уже случилось, и поздно плакать. Бросаться за помощью к керам – поздно. Сотворенного не вернуть.

Все, что произошло в долине Тир, развернулось перед внутренним взглядом. Все события, что привели их к этому мигу, осветились с беспощадной, ядовитой ясностью. Ошибки, страх, неизвестность. Порождаемые ими неисправимые, злые решения. И смерти. Столько смертей. Разве можно исправить?..

Если нет, остается не жить. Либо как-то жить дальше.

Слезы в этом пространстве были черными, едкой горечью пятная кожу. Вита тыльной стороной ладони размазала их по лицу. Затем подняла руку, зная, что в реальном мире пальцы ее легли на острие. Нашла отточенный край. Сжала. Яд ее жизни алой струйкой потек по магической сигне.

Змеи, получив последний приказ, метнулись в атаку. Призрачным пламенем пронеслись сквозь шаманский круг, развернулись среди всадников хана Гэрэла. Были они огромны, ярки и для смертных беспомощных глаз почти что невидимы. Там, где касался их очищающий огонь, паутина благословения вспыхивала, дрожала, менялась. Светлела, захваченная внутренним изменением. Обретала свою изначальную форму.

Вита покачнулась, пытаясь не дать сознанию расщепиться на тысячи мыслей-осколков. До конца было еще далеко. Медик направляла змей вдоль черной вязи, вдоль клякс и разводов, отслеживая очаги заразы. Перед внутренним взглядом мелькали ожерелья огоньков. Это, должно быть, кочующие в степи племена. Одна за другой чернильные лужи исчезали, сменяясь приглушенным перламутровым переливом. У пары стоянок она замешкалась, сбитая с толку чудным, ни на что не похожим оттенком душ. Они изгнаны были в дальние кибитки. Должно быть, те степняки, которых избавило от болезни вмешательство керов. Вита очистила и их тоже. И это навело ее на мысль об еще одном месте, которое следовало проверить.

Крепость Тир в пространстве видений выглядела монолитом, созданным из огненных букв и знаков. Магическая цитадель, сама суть и значение которой была в том, чтоб стоять нерушимо перед любым вторжением. Медик попыталась проникнуть за ришийскую вязь раз, другой. Послала через змей повелительную надменную команду. Письмена скользнули в сторону, позволяя взгляду войти внутрь.

После проведенной Фаустом очистки от степного «проклятья» в крепости осталось лишь пара жидких островков. Прима добросовестно их убрала. Огляделась не без любопытства. Испуганная Ария, безмятежная Лия Ливия и съедаемый беспокойством Авл были в области, которую Вита тут же мысленно определила как лазарет. Имея точку отсчета, ориентироваться стало легче. Трибун обнаружился у ворот: его решительность и упрямство горели золотом во главе выстроившихся во дворе рядов. За спиной командующего разливалось куда более яркое ришийское сияние. Кеол Ингвар, упрямец! Ведь свалится же со своими ранами. А после медики вновь окажутся виноватыми.

Вита, злая на всех легионеров в целом и тех, кого ей приходилось лечить в особенности, заставила белопламенного змея вспыхнуть. На мгновение огромный силуэт стал видимым для смертных глаз. И тут же растворился, возвращаясь в оковы металла.

Прима из последних сил вцепилась в копье, чувствуя, как ее физическое тело оседает вдоль древка.

Запрокинув голову, она все еще могла видеть ветви мирового древа, вплетенные в небо. На одной из них стоял князь лана Амин. Смотрел задумчиво на расстилающуюся до горизонта степь. Затем перевел пристальный, оценивающий взгляд на Виту. Кивнул.

Тихим шелестом таяли могучие ветви, растворялись под лучами полудня листья. Она закрыла глаза, снова открыла. Обнаружила, что полусидит-полулежит в истоптанной копытами пыли. В землю рядом было воткнуто копье, украшенное двумя змеями белого золота. Палило солнце, голова кружилась, надрывались бубны. Огромные крылья спускающейся птицы накрыли на миг тенью.

Медик без сил опустила голову. Прижалась щекой к раскаленной земле. Она лишь на миг прикрыла ресницы. И провалилась во тьму.

XII

Пробуждение было долгим. Точнее, пробуждение происходило раз за разом, чтобы вновь смениться прохладной тьмой. Ее несли куда-то, удерживая на руках. Раздевали, укладывали, точно ребенка. Рокотали над головой знакомые голоса, и медик заставила себя подняться над забытьем. Пробормотала:

– Сигна когорты?

– Никто не в силах извлечь копье из земли. Ни шаманы, ни маги, ни инженеры с лопатами, – рассмеялась старая Наран. – Имперский трибун оставил рядом десяток легионеров и назвал их почетной стражей. Мой хан вокруг них поставил своих нукеров и назвал их стражей еще более почетной. Ничья рука не тронет этих змей без твоего позволения, Приносящая жизнь. Спи.

И Луций Метелл Баяр эхом повторил:

– Спите спокойно, медик.

Вита подчинилась.

Она плыла меж снов и воспоминаний, не в силах отличить одно от другого. Кеол Ингвар потрясал лопатой, кричал, что его обокрали. Легионеры и степняки водили хоровод вокруг огромного древа.

Теплая влажная ткань скользила по лицу, по телу. Стирала пыль и усталость, а с ними и боль. Знакомая рука приподняла ей голову, губ коснулось горло походной фляги.

– Авл? – пробормотала она. – Что с ожоговыми?

– У кочевников нашлась пара лишних склянок со слизнями. Мы никого не потеряли.

– Ингвар?

– А что ему сделается? Мотает медикам нервы. Помог юной Арии освоить, наконец, древнее и безотказное успокаивающее заклятье, именуемое «Два дюжих санитара». Вот что значит маг в ранге принцепс!

– Не давайте ему лопату…

На мгновение повисла задумчивая пауза. Затем, с восхищением:

– То была на редкость забористая гадюка, – и тоном, не терпящим возражений: – А ну-ка, выпей вот это!

Она послушно сделала несколько глотков.

– Ты нашел свою змею? Редкий экземпляр?

– А как же! Знаешь, сколько она стоит? Такие деньги не под каждым камнем ползают. А ну, поднимайся. Давай, давай! Надо дойти до горшка. Помочь? Квинт пока перестелит покрывала.

Очередное пробуждение. И вновь вызванное незваным посетителем.

Вита потянулась – с хрустом, с наслаждением, радуясь возвращающейся к телу силе. Подняла ресницы. Увидела лицо того, кто стоял над ней, сложив на груди руки, и созерцал, словно самую недоступную из тайн бытия.

Благородная Валерия со стоном перевернулась на бок, к нему спиной. И для пущей надежности накрыла голову подушкой.

Вместо того чтоб уловить намек, гость нетерпеливо вздохнул. Присел на край ложа, для чего ему пришлось бесцеремонно подвинуть в сторону ее завернутые в одеяло ноги и бедра. Вита попыталась его лягнуть. Без особого, впрочем, энтузиазма.

– Я никуда не пойду.

– Знаю, – ответил Дессамин, темный князь из бездонной Ланки. Утешающе похлопал ее по изгибу бедра: – Как рука? Очень болит?

Рука не болела совсем, но речь ведь была не об этом. Вита раздраженно выпуталась из вороха подушек и одеял. Села, удерживая сползающую с плеч тунику.

Она обнаружила себя на низкой широкой постели, среди ширм, ковров и занавесей. Вита узнала убранство по-царски богатой кибитки. Стены и потолок были сделаны из той же странной, прозрачной изнутри ткани, что позволяла свету свободно проникать внутрь. Поверх дымчато-розового фона вытканы были легкие весенние узоры: цветы, листья, птицы. Зеленые, травяные, золотистые, они словно парили бликами света над рассветным небом.

Обстановку дополняли кованая жаровня, низкая мебель, драгоценная посуда. Богатое убранство и великолепные ковры наводили на мысль о том, что ради удобства медика потеснился чуть ли не сам хан. Правда, Вите с трудом верилось, что несгибаемый Гэрэл выбрал бы для своего шатра подобные цветовые сочетания.

– Всетемный князь, да ты разум утратил! – Лишь когда с губ ее сорвалось менее формальное обращение, благородная Валерия сообразила, что опасность действительно позади. Момент, когда она могла поддаться и правда уйти за ним, миновал. Понимание этого заставило Виту расслабиться.

Дессамин, конечно, не считал нужным изменять свое поведение из-за каких-то там обстоятельств.

– Я разумен в той же мере, что и всегда, – смеялись морские глаза.

– Мы посреди стоянки кочевников! За стеной шатра может в этот самый момент прогуливаться шаманка-дэвир. Если Наранцэцэг учует кера…

– Я получу прекрасный повод украсть тебя!

– Она получит прекрасный повод убить тебя! И меня, кстати, тоже.

Смех исчез из глаз, полных синей тьмой. Окованная чешуей ладонь поднялась к ее лицу. Так и не коснулась щеки.

– Не беспокойся, Вита. Сюда никто не войдет. Меня не заметит.

Заверение это совсем не успокаивало. И даже наоборот.

– Ты нашла интересное решение, – сказал задумчиво князь лана Амин. – Я, признаться, этот вариант упустил. Запутать вопрос юрисдикции. Степь в кои-то веки не хочет воевать с империей, а империи сейчас не до происходящего в степи. Пока они выяснят, чья же это на самом деле долина…

Вита медленно покачала головой.

– Дело не том, чья долина. А в том, чья ответственность. – Вита беспокойно комкала в ладонях простыни, вспоминая события последних недель. – С самого начала эпидемии каждый, кто должен был отвечать за происходящее, спихивал трудные решения на других. Каждый, начиная от императора и заканчивая стоящим в оцеплении легионером. Даже я упиралась, когда легат предложил бросить все и отправляться на границу. Лечить там неведомо кого, от неведомо какой напасти? Почему обязательно я?

Кер хмыкнул. Вита нетерпеливо дернула головой:

– Империя видит в Тире проблему, которая неизбежно замарает любого, к ней прикоснувшегося. Нужен был лишь повод объявить, что проблема эта принадлежит кому-то еще. Остальное – вопрос бюрократии.

– А степь?

– Род Боржгон хотел избавиться от проклятья. – Медик загибала пальцы, отсчитывая пункты в порядке их важности. – Сохранить лицо перед прочими кланами, которые не должны были узнать о подобном промахе. По возможности избежать войны, к которой клан после недавних потерь просто не готов. А еще им не хотелось убивать своих детей.

– И ты готова им верить?

Вита подняла бровь:

– Не стоит подвергать сомнению честь столь славного рода. – Благородная Валерия улыбнулась невесело: – Я верю, что они будут честно преследовать свои интересы. Хотя, признаться, наполовину я ждала, что проснусь в цепях. Или вообще не проснусь.

Кер провел рукой по выгоревшим на солнце светлым волосам. Взгляд его был направлен куда-то вдаль.

– Баяр показал себя хорошим дипломатом. – Тон князя был таким вдумчиво-заинтересованным, что у Виты мурашки пошли по коже. – Как ты думаешь, как долго продержится это странное перемирие?

– Столько, сколько продержится, – отрезала Вита.

– Рано или поздно одна из сторон заметит, что на границе стоит прекрасная ничейная крепость. И приберет ее к рукам.

– С этим жителям Тира придется разбираться самим. Я всего лишь купила немного времени. Спасение утопающих – дело их собственных рук. В данном случае – чешуйчатых. Тиранцы справятся. Или нет. Все зависит от них самих.

Князь тьмы кивнул, судя по всему, считая подобный ответ очевидным и достаточным. И это его принятие в который раз заставило ее сердце дрогнуть.

– Тиранцы? Ты пытаешься создать новый народ?

– Пф!

Вита с размаху упала обратно на подушки. Злыми пинками отбросила в сторону одеяла. Подняла руку, закрывая от света глаза.

– Их слишком мало, чтобы создать полноценный народ. Разве что смогут основать независимый полис. Превратить убежище в дом, а дом – в силу, с которой придется считаться.

Она полагала, что Баяр мог бы справиться с подобной задачей. Оседлать торговые пути, основать пограничное государство, заключить союзы. Ему потребуется привлечь множество новых людей, найти новые источники ресурсов и прибыли. Однако ничего из этого несущий орла не сумеет, если будет утащен под воду жадными керами. Вита не видела смысла вслух повторять нечто столь очевидное.

– Я сказала: все в их руках. И довольно об этом.

Дессамин сжал ее пальцы в своей ладони, отвел в сторону. Он стоял, опираясь на ложе коленом, чуть склонившись вперед. Светлые пряди падали вокруг загорелого лица. Пахло солью и йодом. И тонуть можно было бесконечно в темно-синих глазах, ибо не было им ни берега, ни дна.

Медик протянула свободную руку. Обхватила его за шею. Улыбнулась.

Со всей силы дернула вниз, опрокидывая на себя.

Когда кер упал, ища ее тело ладонями и губами, чешуя уже исчезла. Вместо бронзового покрова осталась разгоряченная кожа. Несколько минут Вита нежилась: в роскоши прикосновений, в тепле его присутствия, в столь редкой для себя возможности чувствовать чужие эмоции.

Затем медик в ранге прима откинулась, вновь ища темно-синий взгляд.

– Десс? – спросила она князя всетемной Ланки. – Ты расскажешь мне о библиотеках лана Амин?

И он, накрывая губами ее губы, пообещал:

– Не сегодня.

Елена Шилова

Дуракам везет

– Мрр?

Кошка лениво приоткрыла изумрудно-зеленый глаз и покосилась на дверь. Она всегда чувствовала приближение гостей, извещая о нем за пару мгновений до назойливого треньканья висевшего у входа колокольчика. Чутье не подвело и в этот раз: не прошло и нескольких секунд, как ступени крыльца заскрипели под чьими-то шагами. Еще через некоторое время подал голос и колокольчик.

– Открыто, – буркнул Конрад, отодвигая книгу.

– Здрасссьте…

Рыжего детину, возникшего на пороге, он, несомненно, видел, но вот вспомнить, как зовут гостя, не получилось. Почему-то это вызвало досаду, хотя Конрад никогда и не пытался запоминать имена то и дело наведывавшихся к нему селян. Сегодня с утра его раздражало вообще все, начиная от жужжания залетевшей в дом пчелы и заканчивая слишком ярким солнцем, которое нахально просачивалось сквозь наглухо задернутые занавески. Ну как можно работать в такой обстановке?

– Чего тебе?

Парень потупил взор не хуже юной барышни, взлохматил и без того спутанные вихры и смущенно пробасил:

– Мне бы того… Зелье. Любовное.

Конрад устало вздохнул. Ну конечно. За любовным зельем к нему приходили с завидной регулярностью – не реже раза в неделю, правда, каждый из визитеров понимал под этим названием нечто свое. Интересно, чего желает нынешний гость: подкрепить мужскую силушку, приворожить приглянувшуюся девицу или стать первым парнем на деревне?

– Конкретнее?

Детина испуганно захлопал глазами и отступил на полшажка к двери. Ах да, он же и слова-то такого не знает. Решил небось, что хозяин ругаться вздумал, и сглаза испугался. Креститься хоть не стал – и на том спасибо.

– Для чего зелье-то?

– Ну… – снова замялся рыжий, – чтоб девки любили. А то ж окромя Марыськи не глядит никто, а мамка все талдычит, что жениться мне пора… А я не хочу на Марыське!

Конраду стало скучно. Невыносимо, до оскомины скучно, как становилось всякий раз, когда к нему приходил кто-то из живущих на другой стороне широкого оврага соседей. Он понятия не имел, кто такая Марыська и чем она не угодила так и оставшемуся безымянным жениху, но от подобных историй у него начинали ныть зубы. Радовало одно: по совсем уж пустяковым поводам его не беспокоили – боялись. Да и как тут не бояться – живет себе в одиночку на краю леса, в село не ходит, по ночам свечи жжет, слова странные под нос бормочет, еще и зверюгу эту завел… Как зыркнет – душа в пятки!

Словно прочитав его мысли, зеленоглазая бестия поднялась на все четыре лапы и сладко потянулась, изящно выгнув угольно-черную спинку. Парень наблюдал за этим действом с суеверным ужасом. Возможно, он уже сожалел о том, что сунулся в логово страшного лесного чародея и его зверюги, и лишь нежелание жениться на неведомой Марыське удерживало его по эту сторону двери. Что ж, смелость должна быть вознаграждена.

– Сейчас.

Нужная склянка нашлась почти сразу, но Конрад еще некоторое время громыхал выставленными в несколько рядов пузырьками. Добавлял моменту значительности, чтобы гость не подумал, что вожделенное «любовное зелье» – пустяковина вроде отвара ромашки или настоянной на спирту калины. Иначе разболтает, что у чародея от чудодейственного эликсира полки ломятся, а назавтра сюда все село сбежится.

– Держи. Пять капель на стакан воды. Умываться утром и вечером.

Трясущимися руками взяв протянутый ему пузырек, рыжий просиял счастливой улыбкой и впервые взглянул на Конрада прямо:

– Спасибо, ваше чародейство! Век благодарен буду! А мамка завтра порося режет, так, может, вам подогнать ляжку? И малина у нас уродилась, так что варенья полный погреб… За зиму точно все не съесть.

– Неси, – милостиво разрешил Конрад, пропустив мимо ушей дурацкое «ваше чародейство». – Да, вот еще совет: поезжай-ка ты в город. Там девок побольше будет, да и деньжат подзаработать не помешает. Ясно?

– Ох, доброго здравия вам да лет долгих…

– Хватит, иди уже.

– Ухожу, ухожу…

Дверь закрылась, взметнув стайку пылинок, весело затанцевавших в широком солнечном луче. Еще один ненужный гость ушел довольным, обретя, как ему казалось, именно то, за чем приходил. Откуда недалекому парнишке двадцати лет от роду было знать, что бывший лейб-медик, профессор медицины и фармацевтической химии Конрад Бреннер вместо волшебного любовного эликсира подсунул ему всего-навсего средство от прыщей…

Конрад знал: оно подействует. За пятнадцать лет обитания в этой дыре еще ни один человек не подвергал сомнению эффективность его зелий.

Пожалуй, это раздражало больше всего.

Следующий гость объявился после полудня. Конрад как раз закончил переводить прелюбопытный трактат о свойствах некоторых редких растений и теперь прибирал на столе, который в зависимости от желания хозяина становился то письменным, то обеденным. Недостатка в провизии Конрад не испытывал: благодарные селяне снабжали его всем необходимым.

– Тебе тоже любовное зелье? – вскользь взглянув на посетителя, бросил Конрад. Куда больше его сейчас занимал запеченный в сметане и укропе карп, доставшийся ему в благодарность за чудесное излечение сына кузнеца.

– Что вы сказали?

Это было неправильно. Деревенский увалень вроде утреннего лохмача должен был бы оторопело промолчать, проблеять нечто невразумительное или же выдать сакраментальное «Шо?!». Мало того, что в голосе вошедшего не прозвучало священного трепета, характерного для всех поголовно селян, в нем также не было ни малейшей примеси неподражаемого деревенского говора. Гость говорил на чистейшем рельтийском, и это настораживало.

Прервав свое занятие, Конрад внимательно осмотрел стоявшего у порога юношу. Перед ним был самый обычный паренек лет семнадцати, разве что слегка низковатый. Коротко стриженные каштановые волосы, аккуратный нос с горбинкой, чуть скошенный подбородок, недобритый пушок над верхней губой… Встретишь еще раз – не узнаешь, но Конрад и не пытался узнать. Гость не был одним из селян. Помимо правильной речи, его выдавала добротная одежда, сшитая явно по городской моде, и висящий на поясе кинжал.

– Перепутал с одним обалдуем, – кратко пояснил Конрад, прочитав в зеленых глазах вопрос. – Ну, проходи. Звать-то как?

– Эрих, – сухо представился юноша.

– И зачем ты пришел, Эрих?

Быстрого ответа он не ждал. Парень держался слишком холодно, но не нагло и не надменно, а значит, скорее всего, пытался скрыть волнение. Подобные гости случались у Конрада редко – в деревеньку с чудесным названием Гнилушки даже торговцы заезжали не чаще раза в месяц, а уж путники поприличней и вовсе обходили забытое богом село десятой дорогой. Лишь изредка сюда заворачивали одиночки из тех, у кого захромал конь или кончились дорожные припасы. Некоторых из них Конрад лечил от подхваченных в лесу хворей, остальных же расспрашивал о том, что творится в большом мире. Однако Эрих не походил ни на больного, ни на спешащего поделиться новостями болтуна.

Как он и предполагал, державшийся безупречно юноша после его вопроса стушевался и принялся шарить взглядом по ничем не примечательному полу. Пожав плечами, Конрад продолжил убирать со стола драгоценные свитки, за многими из которых вот уже много лет безуспешно охотились лучшие библиотеки Рельтии.

– Может, за стол присядешь? – Видя, что гость продолжает подавленно молчать, Конрад проявил несвойственную ему любезность. Глядишь, на сытый желудок разговорчивей станет, а припасов у него при желании на дюжину таких, как Эрих, хватит.

– Благодарю, – слишком поспешно согласился юноша.

– Тогда накрывай. Вот скатерть, вон тарелки, а я в погреб…

Карп был превосходен. Конрад вообще любил рыбу, и красавица Ядвиня, похоже, это знала, регулярно балуя благодетеля то жарким, то заливным, то ухой. Кулинарным талантам длиннокосой селянки могли бы позавидовать придворные повара, но Эрих, похоже, не был гурманом. Конрад успел пообедать сам и покормить разделявшую его любовь к стряпне Ядвини кошку, а юноша все ковырялся в своей тарелке, лишь для приличия двигая челюстями.

– Может, расскажешь, кто ты, как оказался здесь? – бодрым тоном осведомился Конрад, устав созерцать угрюмую физиономию Эриха.

– Я слышал о вас от одного путника, – сообщил парень останкам карпа. – Он был здесь проездом и едва не слег от какой-то странной болезни… Вы вылечили его.

Последний подобный «путник» был здесь четыре года назад, а «странная болезнь» его заключалась в том, что дурень не удосужился как следует промыть и перевязать глубокий порез на предплечье. Тем не менее Конрад сделал вид, что поверил. Пусть мальчишка расскажет свою душераздирающую историю до конца, а там уж видно будет, ради чего он так безыскусно врет.

– И где ты встретил этого путника?

– В одной таверне… Я как раз искал лекаря, а ему, наверное, просто хотелось поболтать.

– Искать лекаря в таверне – это дальновидно, – с серьезным видом кивнул Конрад.

Эрих покраснел и снова принялся потрошить несчастную рыбину. Наверняка он понимал всю глупость происходящего, но зачем-то продолжал ломать комедию. Что ж, его воля.

– Нет, искал я не там, конечно. Я обошел всех городских лекарей и магов, даже к цыганам ходил… Но мне никто не мог помочь.

– А из какого ты города?

Страницы: «« 345678910 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Знаменитый цикл Вадима Панова «Анклавы» продолжается!Катаклизм, вызванный запуском Станции «Наукома»...
Дмитрий Светозаров, легендарный «торговец эпохами», попадает в круговорот новых приключений!В компан...
Русский бунт – бессмыслен и беспощаден. Правителей то травят, то взрывают, то закалывают с особой же...
Анфисе Лебедёвой кажется, что она ясновидящая. Дар открылся у девушки после нервного потрясения, ког...
Далекое будущее. Осуществлен запуск Суперструнника – гигантского орбитального ускорителя. Казалось б...
Юная аристократка Новелла рано лишилась отца. А вскоре в дом пришла новая беда – жестокий отчим… Как...