Единение миров Иванович Юрий
Лучезарная смотрела на Дина, словно любящая мать на глупое наивное дитятко:
– Это же элементарно, милый. У каждого из нас в большом мире есть дети, внуки и прапраправнуки. Если кто-то совершит побег, их казнят.
Такая явная инсинуация заставила графа вполне естественно показать в ауре ужас с недоверием:
– Ну а вы?!
– А у нас нет детей. Ни у кого из тех, кто сидит за этим столом…
– Как же так? А Леда?
– Я верила, что мне при попытке побега из Грез удалось закинуть дочку в мир, который прячется за Зеленым Перекрестком. Так и случилось… А благодаря моему последнему побегу в Болота, мне удалось передать дочери и ментальный призыв-инструкцию к действию. Все получилось отлично, мы почти на свободе! Спасибо тебе, моя драгоценная!
И она порывисто обняла нахмуренную, явно чем-то недовольную Ледовую Владычицу, наигранно покрывая лоб дочери поцелуями.
Светозаров демонстративно оглядел зал и кивнул:
– Теперь я понимаю, почему не все веселятся. Они переживают за своих родственников?
– Да! Жуткая трагедия, жуткая! – маска скорби на лице красотки получилась такая выразительная, что землянин и Шу’эс Лав чуть не всплакнули от сострадания.
Слезы человеку удалось удержать лишь потому, что он знал: это ложь. А баюнгу – после вливания преизрядной порции ментального напоминания об участи его родителей, которых казнили как раз те, кто сидел напротив. Ну, может, и не они лично, но после их приказа или при полном попустительстве.
А Наталья продолжала:
– Хочется надеяться, что вы не станете к ним приставать с неуместными воспоминаниями. Мы уже на войне, и наши коллеги сами прекрасно понимают, что борьба за свою свободу не обходится без потерь. Нас только и согревает, дает силы двигаться вперед вера в то, что наше дело правое и мы победим. Именно поэтому…. – она сделала длинную паузу, тяжело вздохнув и меняя тон с сочувствующего на деловой, – …мы и должны как можно быстрей добраться до наших миров, вооружиться и отомстить кровавому узурпатору, устроившему истребление собственной цивилизации.
Случись подобная беседа еще неделю назад, Дмитрий уже сам вооружал бы коллег наиболее убойным оружием и уговаривал их подсказать направление главного удара по тирану. А сейчас он только грамотно подпускал чуточку нужных эмоций в видимый сотрапезниками спектр своей ауры. Отсчитывал минуты. И присматривался: у всех ли в крови появились нужные вещества, способствующие резкому усыплению после включения Веера.
С ингредиентами был полный порядок.
– Ладно, вот представьте себе, что вы победили, – сказал он. – Мир Грез открыт для всех. Крафа схвачен. Что вы с ним станете делать?
– Казнь… – только и успела вымолвить Лучезарная, как ее, не сдержавшись, перебил только что опрокинувший в себя очередной кубок вина Смит Цуммер.
– Жестокая казнь! Самая жестокая! – завопил он в каком-то всплеске крайней ненависти. Да и, пожалуй, он среди всей этой группы был наиболее подвыпившим. – Казнь, которая будет транслироваться на все миры! Вначале мы из этой твари вытянем все жилы, потом ржавыми пилами начнем нарезать его конечности тонкими кружочками! И постараемся устроить так, чтобы преступник умер только к концу второго месяца! И, конечно же, успел увидеть, как на его глазах умрут в жестоких муках все его родные, близкие, друзья и прихлебатели!
В ауре Кох коротко полыхнуло недовольство таким вмешательством. Но скорей всего это получилось не по причине суровости такого наказания, а по причине беспардонности коллеги. Мол, даму перебивать некрасиво.
– Полторы тысячи лет мы ждем возможности отомстить, – сказала она. – И верим, что месть состоится… – И тут же попыталась пригрозить чуть ли не прямым текстом: – И очень жаль, что тут мы встретили подозрительное непонимание. Каждая минута нашей задержки дает кровавому диктатору возможность лучше подготовиться к войне и оказать нам отчаянное сопротивление. Каждая утерянная минута сейчас – это тысячи лишних жертв потом. А уж если наш враг успеет уйти и спрятаться в неизвестных мирах, наше недовольство примет крайне негативное воплощение!
Граф Дин усмехнулся:
– Пока вы соберетесь, вооружитесь да раскачаетесь, я постараюсь сам освободить Грезы от запрета на перемещения. Ну и, скорей всего, пленить мне удастся кого угодно и в каком угодно мире. Не сомневайтесь в этом. Разве что не стану спешить, уничтожая Крафу. Постараюсь перевоспитать его…
– Нельзя! – так и вскинулась Наталья Кох. – Эту тварь даже осматривать нельзя, только уничтожать!
– Но тогда получается, что он гуманнее вас? Он-то своих врагов не уничтожил, а пытается перевоспитать. Не так ли?
Лицо красавицы пошло красными пятнами, а Смит Цуммер вдруг заговорил без фанатизма:
– Крафа – это зло, не поддающееся воспитанию. С ним нельзя вступать в переговоры, потому что он обладает огромной силой внушения. Благодаря этому он и завоевал себе толпы прихлебателей, зомбируя их сознание в выгодном для него свете.
– Почему же он вас не прозомбировал? – спросил Светозаров.
– Причина проста: у нас выработался иммунитет против его ментальной силы.
– Тогда зачем перевоспитывать? Не лучше ли вас уничтожить?
– Да потому что он извращенец! – перешел на крик лидер. Попытка сдержаться провалилась, лицо его покраснело от бешенства, и аура запылала багровыми отсветами агрессии. – Этому кровососу доставляло удовольствие издеваться над нами веками! Видя наши мучения, моря нас голодом, холодом и упиваясь нашим бессилием!
– Не понял! – вскинулся Дмитрий. – Как мне успели доложить, вы жили в благоустроенных домах, изможденных голодом среди вас тоже не наблюдается…
– Это все внешнее! Ни ты, ни твои воины не видели, что скрывается за красивым фасадом нашего поселка! – уже сквозь зубы изливал бешенство Мельник. – Ненавижу!.. Ненавижу этого…
Он схватил вилку, сжал в кулаке и стал ожесточенно колотить по столу. Слово «ненавижу» так и вылетало из перекошенного, переполненного слюной рта. Лидер ортодоксов начал вставать с таким видом, словно сейчас начнет крушить все вокруг.
«Всему же есть предел! – подумал Дмитрий. – Как можно с такими фанатиками возиться? Поражаюсь и Крафе, и Двойнику… Начальнику поселения – в особенности! Я бы такого гада, как Мельник, сразу удавил…»
Краем глаза он заметил на периферии зала стоявшего по стойке «смирно» гвардейца, а над его головой торчало из стены щупальце Прусвета. Разумный кальмар сигнализировал, что все готово, можно включать Веер.
Светозаров условным жестом дал отмашку к началу операции. Тотчас невидимые лучи пронзили пространство вокруг, вызывая сон у тех, кто не принял маленькую таблетку деблокиратора.
Глава восьмая
Испорченный аппетит
Пир закончился. Началось заранее спланированное действо. Чуть ли не все пирующие одновременно стали падать от ударившего по ним сна. И выглядело это довольно страшно, словно каждый из присутствующих проглотил порцию цианистого калия. Никто не кричал, не хрипел, просто заваливались кто на стол, кто на спинку стула, кто на пол – и все…
Да не совсем!
Уже почти коснувшаяся затылком спинки своего стула Кох вдруг конвульсивно вздрогнула, с хрипом вытянулась и широко раскрыла резко изменившиеся глазища. Еще и выкрикнуть успела:
– Засада!..
Но, наверное, никто из ее сторонников на это восклицание не обратил бы внимания. Все бы так и вырубились, развалившись где и на чем попало. Но Лучезарная применила одно из своих, скорей всего, присущих только ей умений. Она ударила вокруг себя таким импульсом бодрости и агрессии, что в радиусе десяти-пятнадцати метров все Торговцы стали довольно живо подниматься.
Исключение составил только один человек – Мельник. Он ведь перед запуском Веера вставал со стула, наклоняясь над столом и упираясь в него кулаками. Сон подкосил его, и он рухнул всем телом вперед, а головой прямиком на торчащую из кулака вилку. Та выколола глаз и впилась в глазницу. А когда все стали вскакивать, резко распрямилось и тело Цуммера. Но, видимо, смерть уже коснулась его, и он вместо того, чтобы вырвать вилку у себя из глазницы, завалился назад и грохнулся на спину, опрокидывая стул.
На помощь смертельно раненному вождю никто не бросился. Все, кто поднялся на ноги, уже с давно, видимо, выработанным автоматизмом исполняли приказания Натальи Кох.
– Треугольник!
Три баюнга образовали треугольник, а соратники бросили им на плечи двух вытянувшихся в струнку, подняв руки, и окаменевших, как статуи, мужчин. Их руки лежали на плечах одного великана, а ноги – на плечах второго и третьего.
– Силу! – Прозвучала другая команда, и все, кто стоял на ногах, своими телами подперли баюнгов со всех сторон.
– Озеро!
Оба человека-статуи превратились в жуткий, переливающий круг крови и кашицы из плоти, на поверхности которого и по краям остались торчать только головы баюнгов.
– Пошла минута!
Тут уже все, кто подпирал громадных коллег, словно залихватские цирковые акробаты, стали подпрыгивать, подкидывать друг друга или подставлять плечи, а те, кто взлетел, – нырять в кровавую лужу.
Снизу их видно уже не было, они где-то там исчезали, видимо, прорываясь неведомым способом в межмирское пространство.
И если изначально Дмитрий тратил все свои силы на создание щита, прикрывая как себя, так и Шу’эс Лава от ожидаемой атаки, то после первого же исчезновения понял суть происходящего: недавние ссыльные и не собирались атаковать. Они попросту попытались сбежать из расставленной для них ловушки. И применили жутко неприятное, видимо, веками разрабатываемое, тщательно скрываемое средство. Чего только стоило, скорей всего, самопожертвование сразу двух фанатиков для того, чтобы сбежали остальные. Да и три великана, похоже, могли не просто остаться здесь, но и погибнуть. Подобное действо, видимо, было немыслимо в мире Болот, иначе уже давно оттуда был бы совершен побег, да и придерживали его на крайний случай.
Сразу же стала понятна и основная фигура всего действа. Именно на Кох была завязана вся совместно собранная сила. Именно она поддерживала не только озерцо из крови, но и полную, как выяснилось, защиту вокруг скопления тел, названного «треугольником». И по этой причине первые атаки Светозарова на треугольник оказались безуспешными.
Читать бесплатно другие книги:
