Королевы умирают стоя, или Комната с видом на огни Андреева Наталья

– Ой, Аня, хорошо выглядишь! Как дела? Какая миленькая и как похудела! – Сама Ольга никак не могла избавиться от лишнего веса. – Слушай, у тебя диета какаято специальная?

– Да, она самая.

– Какаянибудь крутая?

– Бедность.

– Да ладно, Аня, прибедняться!

– Не тебя же с работы уволили. Тебе на тряпки из бутика не хватает, а мне – на хлеб. Хочешь взглянуть на мой пустой холодильник?

– Может, тебе на «Сникерс» дать? – Ольгина улыбка давно уже перестала быть приветливой.

– Давай. – Аня протянула руку и стояла так, пока Оля не полезла за кошельком. Она вынула купюру, потом еще одну.

– Возьми сразу на два.

– Спасибо, будет на что завтра сыну молока купить.

– Еще и на шоколадку дать? – разозлилась Ольга.

– Нет, я завтра снова приеду. Можно?

– Не лучше ли вместо того, чтобы на дорогу тратиться, на эти деньги молока купить?

– Да кто тебе сказал, что я трачусь? Я на попутках езжу, милая: тормозну машину и поплачусь, мол, денег нет, с работы уволили, муж бросил, подвезите Христа ради. Ничего, добрые дядечки попадаются. Значит, мне каждый день можно приезжать? Я не гордая теперь, на милостыню грех обижаться.

Ольга не нашлась что сказать. Анна заметила, что двое сотрудников заняты очередными клиентами, и вдруг пришла в центр зала. Сказала громко:

– Почтенная публика, минутку внимания! Вы деньги свои сюда принесли? Не спешите.

На нее удивленно обернулась пожилая пара, хорошо одетая женщина тоже прервала разговор с менеджером.

– Тут жулье работает, – заявила Анна. – Сволочи. Они вас обманывают, господа. Вы сейчас все подпишете, денежки отдадите, а в Финляндии вас никто не встретит. А конторы этой завтра вообще здесь не будет.

Ольга кудато выбежала, клиенты заерзали в черных кожаных креслах. Анна же продолжала:

– В Лапландию хотите? Напрасно, господа! Там холодно. Даже летом. Отели дрянные, вода горячая раз в сутки по капле в час, кормят какойто отравой. На меня посмотрите, видите, какая я бледная и худая! Только что оттуда. Едва дышу. Бегите отсюда, господа!

Господа еще больше занервничали, но в зал уже вбегал Андрей Юсупов, застегивая дорогой пиджак и поправляя галстук.

– Господа, эта женщина сбежала из психиатрической клиники! Прошу вас, не обращайте внимания, ее сейчас выведут! Охрана!

Он повернулся к Анне:

– Ты что себе позволяешь?

– А я теперь не твоя подчиненная, у нас, между прочим, демократия и свобода слова. Господа! Он все врет! Я жена преуспевающего бизнесмена! Меня здесь обманули!

Пожилая пара встала и направилась к выходу, дама тоже раздумывала. Андрей позеленел, Анна рассмеялась, но к ней уже бросились оба охранника и попытались вывести из офиса.

– Не пускайте больше никогда эту женщину! – крикнул вслед Юсупов.

– Это только цветочки, Андрюша! Так, невинная шутка, – огрызнулась Анна у самых дверей. – Вспомнишь ты меня еще!

На улице она пожалела о своей детской выходке. Ну, и чего добилась? Завтра в «Северное сияние» придут другие клиенты, а ее, Анну, больше не пустят на порог. Никогда. Этот путь она себе раз и навсегда отрезала.

Вечером в квартире раздался звонок.

– Анна Александровна?

– Да, а в чем дело?

– Вас из кадрового агентства беспокоят. Извините, что поздно. Не хотите завтра на собеседование съездить?

– Куда?

– Адрес я продиктую. На мебельном комбинате требуется секретарьделопроизводитель, вы ведь когдато курсы заканчивали?

Анна напрягла память. Когда заканчивала? В школе еще, что ли, когда производственную практику проходила? Кажется, есть какаято бумажка.

– Да, заканчивала, но с работой делопроизводителя знакома только теоретически, я работала в туристическом бизнесе, я же заполняла вашу анкету.

– Да вы поезжайте, может, это вам подойдет.

– Хорошо, диктуйте адрес.

«По крайней мере, мама немного успокоится, да и дома весь день не придется сидеть», – решила Анна.

Утром она надела строгий костюм, белую блузку, подкрасила губы светлой помадой. Ехать пришлось далеко: комбинат находился у черта на куличках. В электричке было холодно, да и на улице еще не слишком тепло. Когда Анна добралась до окраины столицы, она успела и устать, и замерзнуть. Автобусы ходили редко, от обуви на высоком каблуке начали болеть ноги. Мебельный комбинат удалось найти с огромным трудом, никто из прохожих толком не мог объяснить, как к нему пройти. К тому же на проходной долго выясняли, зачем Анна вообще сюда приехала. Наконец после долгих объяснений ей удалось добраться до отдела кадров.

Там сидели три толстые тетки и стучали по клавиатуре. Они осмотрела Анну с ног до головы, не переставая при этом печатать. Наконец одна спросила:

– Что вы хотели?

– Я насчет вакансии секретаряделопроизводителя. Вы подавали заявку в кадровое агентство?

– Заявку? Ах да. У нас постоянно ктонибудь из секретарей исчезает, мы на всякий случай не прекращаем набор.

– Что ж, и так бывает. Так куда можно пройти?

Тетка еще раз с усмешкой оглядела Анну и назвала этаж и кабинет. Анне вдруг захотелось исчезнуть, как и всем прочим здешним секретарям.

В кабинете, куда ее направили, сидел недовольный жизнью худой господин и лениво перебирал бумаги.

– Можно? – Анна уже стояла на пороге. Насколько она была в курсе, в учреждениях люди занимаются делом и в двери стучать не обязательно. Худой господин ее мнения явно не разделял, он поморщился и сказал:

– Стучаться надо, девушка, не у себя дома.

Анне сразу расхотелось у него работать, но она стиснула зубы и вежливо сказала:

– Меня прислали из кадрового агентства на свободную вакансию секретаря.

– Какое еще агентство?

– «У Раисы Михайловны».

– Ах, эти… Вечно чегото мудрят, девчонок какихто присылают.

– Так вам нужен секретарь или нет? – Анна чувствовала, как растет ее раздражение.

– Кто его знает. Вас, женщин, разве поймешь? Что ж, условия такие: работа с восьми до шести, в субботу скользящий график, отпуск через год. Зарплата – три тысячи.

– Чего?

– Рублей, естественно, девушка. Вы в какой стране живете? У нас Россия, не Америка какаянибудь. Давайте я запишу ваш телефон, если понадобится – позвоню.

– А если не понадобится?

– Девушка, я тут работаю, между прочим, у меня времени на всех вас нет, – и господин демонстративно уткнулся носом в свои бумаги.

На улице Анне стало весело, и она рассмеялась бы, если бы так не болели ноги. А до автобусной остановки еще идти и идти!

«Каждый день мотаться сюда черт знает откуда, тратить деньги на проездной билет, на обед в столовой и получать в итоге зарплату, которой хватит только на билет и на обед, ну еще на хлеб с молоком для мамы и Сашки. Что это? Насмешка? В субботу скользящий график. А когда жить? И с кем? С этим недовольным господином, что ли?»

Мать встретила ее осторожным вопросом:

– Ну, как?

– Мне это не подходит. – Анна больше ничего не сказала и прошла на кухню. Вечером опять позвонили из агентства.

– Вы ездили, Анна Александровна?

– Да.

– И какой результат?

– Они сами не знают, нужен им секретарь или нет, – огрызнулась Анна.

Девушка на том конце провода настойчиво защебетала:

– Знаете, тут есть одно место, как раз для вас, в области туризма. Вы не хотите завтра снова поехать на собеседование?

– Опять к черту на кулички?

– Нетнет, это в центре Москвы, метро «Сокольники».

– Ладно, допустим, что это центр. Диктуйте.

Записав адрес, Анна подошла к зеркалу. И пришла в ужас от того, что увидела. Худое бледное лицо, взгляд загнанной лошади. Все понятно.

«Нет, так мы больше выглядеть не будем. Загнанная кляча – сразу ясно, чего тебе нужно. Милостыни. Или пристрелить. Хватит. Совсем себя довела!» И она кинулась к шкафу, стала швырять на пол свитера, платья, строгие костюмы, пока не нашла короткую черную юбку и облегающую трикотажную блузку с глубоким декольте. Блузка была яркая, золотистая цвета. Приложив ее к себе, она закусила губу: нет, чегото не хватает. Кинулась к тумбочке, нашла французскую краску для волос, которую когдато рискнула купить, но так и не осмелилась ею воспользоваться из боязни испортить волосы.

«Хуже, чем сейчас, мне уже все равно не будет», – и Анна взяла тюбик, инструкцию по применению и решительно направилась в ванную. Через час, просушив волосы феном, снова подошла к зеркалу и примерила блузку. Вот теперь все было в полном порядке. Ее необыкновенные глаза засветились, словно яркие звезды. Анна улыбнулась своему отражению в зеркале:

«Такой женщине, вопервых, трудно нахамить, а вовторых, невозможно отказать. И грошовую зарплату никто не предложит – минимальная ставка налицо: сто баксов за ночь. В худшем случае вежливо извинятся и проводят до дверей. И тоже вежливо, между прочим, потому что я красивая женщина. А в лучшем… Ну, для лучшего я, помоему, уже достаточно созрела. Двадцать пять лет – и только один мужчина, собственный муж. Ну не дура ли?»

Анна наложила на лицо крем, чтобы избавиться от темных кругов под глазами, приняла успокоительное от Елены Михайловны и легла спать.

Когда утром она при полном параде и макияже появилась в прихожей, мать испуганно схватилась рукой за сердце.

– Ты куда?

– На работу устраиваться. – Она уже надевала пальто.

– На какую работу? Аня, на себя посмотри, что ты со своими волосами сделала?! Рыжая же совсем! Ну куда ты такая устроишься?

– Сейчас только такие и устраиваются, мама. Тебе не все равно, откуда деньги возьмутся? Не хочешь жить на свою нищую зарплату? Тогда помолчи. И рано меня не ждите.

Она громко хлопнула дверью и прислушалась: в прихожей рыдала мать.

Район возле метро «Сокольники» Анна знала плохо. Ей долго пришлось идти вдоль какогото забора, расспрашивать прохожих и нервничать, пока не нашелся человек, способный внятно объяснить, как пройти куда ей надо. Анна нырнула под круглую арку и увидела напротив громоздкую металлическую дверь под козырьком. Над дверью висел колокольчик. Да что там колокольчик! Целый колокол!

Анна подошла к двери и нажала кнопку переговорного устройства. Потом поежилась: ледяная вода с козырька капнула прямо ей за шиворот. Выяснив в подробностях, кто пришел и зачем, охранник по ту сторону двери впустил ее. Анна прошла в помещение под колокольный звон, тут показавшийся ей похоронным. И сразу же отметила, что это не «Северное сияние», все выглядит гораздо скромнее. И обороты наверняка меньше.

В холле сидела секретарша. Она, грустно улыбнувшись, предложила Анне раздеться и протянула анкету с просьбой ее заполнить. Анна вздохнула и сразу глянула в конец. «Какое из качеств, повашему мнению, мешает вам в работе?» Она не стала говорить девушке, что уже заполняла такую анкету. В конце концов, это не имеет никакого значения. Нужен только предлог. Что ж, пусть для начала работодатель заглянет в анкету.

Она надеялась, что мужчина, у которого ей предстоит «работать», окажется не слишком старым и не слишком уродливым. Хотя рассчитывать на молодого красивого брюнета, похожего на Панкова, не приходилось. Такие делают карьеру не в офисах, а в постели. А в офисах…

Ее размышления прервала секретарша. Из кабинета директора вышел очередной претендент на должность, и пригласили следующего:

– Проходите.

Анна вздохнула и направилась к гостеприимно распахнутой двери. Он стоял на пороге своего кабинета и удивленно смотрел на молодую женщину в короткой юбке и яркой облегающей блузке с глубоким декольте. Нет, не очень старый. Но увы, слишком непривлекательный. Маленького роста, полнеющий, лысоватый, в очках с толстыми стеклами и вообще мерзкий, как показалось Анне. Но разве ей приходится выбирать?

Зато рядом с ним она чувствовала себя самой настоящей королевой.

Внимательно оглядев Анну с ног до головы, мужчина втянул живот и представился:

– Меня зовут Евгений Михайлович Селин, я директор этого агентства. Присаживайтесь. – Анна поудобнее устроилась в кресле, не стесняясь того, что короткая юбка еще больше подтянулась кверху. Директор же, покосившись на ее длинные стройные ноги, продолжил:

– Вы, как указано в анкете, менеджер по туризму, Анна… – тут он замялся.

– Австрийская, – отчетливо сказала она, – Анна Александровна.

– Странно, весьма странно. Родители ваши люди весьма интересные. Кто ж это придумал дать вам такое имя?

– Папа. Он умер, – спокойно сказала Анна. – Но мы не о родителях с вами хотим поговорить, не так ли? Вас интересуют основные вехи моей биографии?

– Да нет. Не очень. Вообщето я несколько удивлен: в вашем кадровом агентстве чтото напутали, я же ясно сказал, что мне нужен менеджермужчина. А они присылают сюда очаровательную девушку. – Он наконецто дал понять, что как женщина Анна его очень даже интересует.

– А почему женщина не может справиться с этой работой? – Анна улыбкой тоже дала понять, что нисколько не против его заигрывания.

– Это работа с персоналом, серьезная, тяжелая, иногда выездная, включающая в себя различные командировки, поездки. Полный трудовой день, иногда работа в выходные. И подчеркиваю: очень большая нагрузка. А у вас, как написано в анкете, ребенок. А дети часто болеют.

– С ним моя мама может посидеть.

– Все равно, ребенок есть ребенок. Вы сейчас так говорите, а потом выяснится, что одно не можете, другое не в состоянии сделать. Нет, мне нужен мужчина.

– И вас не интересует, что я умею, какой работой раньше занималась? – Анна слегка разозлилась. Она бы справилась со всем, что он перечислил. Даже расхотелось с ним заигрывать. – Кстати, какая у вас полагается зарплата менеджерам?

– Триста пятьдесят долларов на испытательный срок, потом будет зависеть от вас. Но я все равно не могу вас взять, хотя и рад бы помочь. У вас финансовые затруднения?

– Да, муж сбежал. – «Не жаловаться же ему на бывших хозяев!» – Но это к делу не относится, это я так… Что ж, извините, Евгений Михайлович. До свидания.

– Всего хорошего. – Анна поднялась и уже пошла к дверям, когда Селин ее окликнул:

– Постойте, Анна!

Она обернулась.

– У меня найдется для вас другая работа. – Он замялся. – Если, конечно, она вам подойдет. Вы сядьте.

– Какая? – Пока Анна шла обратно к креслу, Селин еще раз внимательно осмотрел ее фигуру с ног до головы.

– Хотите ко мне личным секретарем?

– Что будет входить в мои обязанности?

– Ну, встречать посетителей, подавать кофе, сопровождать меня в разного рода поездках, отвечать на телефонные звонки… – Он опять стал подбирать слова. Анна решила не тянуть:

– Постельные услуги входят в прейскурант?

– Вы прямая девушка. Хотите так сразу?

– А как? Простите, иначе я не умею. Раз вы хотите меня нанять, я сразу должна выяснить, сколько за это буду получать?

– Секретарская зарплата триста долларов…

Анна рассмеялась:

– Это смотря какой секретарь! До шестисот – те, с кем работают, а те, с кем еще и спят, – от восьмисот. Ведь это же целый месяц постельных услуг! Как имеющая не очень высокую квалификацию в этом деле, я согласна пока на минимум.

– Ах, Аня, если бы вы были не так привлекательны…

– То что?

– С вами трудно. Я, честное слово, теряюсь, уж очень вы прямолинейны. Но такая броская внешность!

– Клянусь, если вы будете мне хорошо платить, я обязуюсь преимущественно молчать.

Он вздохнул:

– Что ж, придется согласиться. Вы мне понравились, такие эффектные женщины редко заходят в мой скромный кабинет.

– Когда выходить на работу?

– Сейчас. Оставайтесь, располагайтесь, а вечером мы с вами поедем куданибудь поужинать.

– Евгений Михайлович, а вы женаты?

– Естественно, Анюта, естественно. Мы с тобой сегодня придумаем какоенибудь совещание.

И Евгений Михайлович расслабился и перевел дух. Анна, усмехнувшись, поправила прическу: для начала все не так уж плохо, надо только постараться себя сдерживать, и когда дело дойдет до постели, не рассказывать ему душещипательную историю о любимом муже, который был в ее жизни единственным и неповторимым…

…Селин оказался стандартен, как ботинки сорок третьего размера. То есть поступал как большинство мужчин на этом свете и не пытался изобрести велосипед: ужин в недорогом, но приличном ресторане, шампанское, цветы, ключи от квартиры уехавшего в командировку друга, джентльменский набор дежурных ласк. Но в постели он был Анне противен, потому что все делал не так. Вернее, не так, как она привыкла. Прежний ее партнер по сексу был молод, красив, строен, силен, хотя и несся вперед с бешеной скоростью, словно курьерский поезд. Но тот старый паровоз, на котором ехал Селин, изматывал Анну куда больше, и ей стоило огромных усилий дотащить его до конечной станции.

Меж тем ей приходилось ехать на нем еще и еще! Она уже жалела, что пошла на это. И вспоминала сбежавшего мужа: тот хоть и был негодяем, но по крайней мере, отдаваясь ему, она чувствовала себя женщиной, а не скрипкой, у которой безжалостно рвут струны, вместо того чтобы на ней играть.

Анне страдала, а ведь ей надо еще успеть после столь бездарного исполнения сделать приятное лицо и выдавить из себя чтото вроде: спасибо, мне очень понравилось. Она даже закусила губу, чтобы не зареветь.

Слава богу, Селин был законченным эгоистом и не обратил никакого внимания на выражение ее лица. А скорее, решил, что на нем написано неземное блаженство. Анна перевела дух, когда он протопал в ванную, дав ей короткую передышку и возможность прийти в себя.

«Если он захочет изнасиловать меня по моей же доброй воле еще раз, я завизжу, как кошка, которой наступили на хвост, – решила Анна, натягивая до ушей одеяло. – Надо его както отвлечь».

Когда Евгений Михайлович вернулся, завернутый до пояса в махровое полотенце, она завела разговор о его семье.

– Женя, а у тебя жена молодая?

– Мы ровесники, ей тоже сорок два года.

– Красивая?

– Шутишь? Студентом еще женился по глупости, нарожала троих, куда я теперь от них? Скоро внуки пойдут, старшему парню восемнадцать.

– Она ревнивая?

– С чего это ты?

– Так… Думаю, не устроит ли она тебе сцену, если сильно задержишься?

– Да? Вообщето она ничего, не ревнивая… А сколько времени?

– Половина одиннадцатого. Поздновато для совещания.

– Да, пора. – Он тяжело вздохнул. – Знаешь, я думаю, что нам надо снять квартирку гденибудь недалеко от офиса. А?

Мысленно Анна ужаснулась. Потом подумала: всетаки восемьсот долларов в месяц! И вслух пробормотала:

– Да, неплохо.

– Чтото ты какаято невеселая, Анюта? – насторожился он.

– Домой не хочется, – попыталась вывернуться она.

– Эх, жаль, что мне пора! А то бы мы с тобой еще разок, а?

– Женя, одевайся. Не хочу, чтобы жена заподозрила тебя в связи с секретаршей.

– Чтото ты обо мне чересчур заботишься? – Евгений Михайлович потянулся за брюками. Анне почти удалось улыбнуться:

«Как ты не понимаешь, мне просто нужен таймаут! Я хочу немного передохнуть, а главное, поплакать. Иди же отсюда скорей! Хотя и самой пора выметаться, это же не моя квартира. Чужая. Чужая жизнь, чужая квартира». Анне стало совсем грустно. Пока Селин подвозил ее до дома, она еще както держалась, хотя с трудом нашла в себе силы чмокнуть его на прощание в щеку. Потом бегом кинулась в подъезд.

На разговоры с матерью не было сил. А та все пыталась выяснить, как да что.

– Уйди, у меня теперь есть работа, скоро будут деньги, большие деньги, только уйди сейчас!

Анна на цыпочках прошла в свою комнату: сын уже спал. Разделась, легла в постель и, закрывшись подушкой, стала реветь. Она не видела, как проснулся Сашка и, подняв голову, долго прислушивался к тому, как плачет мать…

…Ее роман с Селиным развивался слишком банально и вяло. Анна его не любила, поэтому не делала трагедии ни из его мелочности и скупости, ни из того, что он женат, ни из проводимых порознь выходных и праздничных дней. Напротив, отдыхала в это время от Селина и была почти счастлива. В эти дни он только изредка доставал ее телефонными звонками откуданибудь с дачи или из кухни, тайком от жены. Успевал шепнуть несколько нежных слов, громко именуя, допустим, Иваном Ивановичем. Услышав дежурное «целую», Анна с облегчением вешала трубку и шла смотреть телевизор. Платил ей Селин аккуратно и по тарифу, дорогих подарков делать не любил, хотя спустя пару месяцев после знакомства и воспылал к Анне чувством, отдаленно напоминающим любовь.

Это была не любовь, а так, любвишка, страсть к красивой, зависимой от него женщине, которую он не понимал. Эта женщина никогда не говорила того, что он не хотел бы от нее услышать, не отказывала в близости, не устраивала сцен, не просила ничего сверх положенного и не проявляла видимого интереса к его делам. Но Селин от нее этого ждал. И даже хотел, чтобы она хоть раз сорвалась. Он был уверен, что эта женщина не его класса, только случайно попавшая на роль личной секретарши, и вовсю пользовался моментом.

Както раз жена Селина вместе с потомством отбыла в очередной круиз, и Анне пришлось переселиться на дачу к шефу. Она утешала себя тем, что это всего лишь две недели, впереди еще половина лета, которую не придется ни с кем делить, но все равно считала не то что дни и часы, но даже минуты, когда становилось особенно невыносимо.

Дача у Селина была не слишком шикарная, но очень даже ничего. Двухэтажный домик из белого кирпича, с мансардой, да с гаражом, да с банькой, выскочив из которой можно было с разбега бултыхнуться в ледяное озерцо. В этой баньке Анна пережила самые гнусные часы в своей жизни. После неудачной попытки самоубийства ей казалось, что хуже уже ничего быть не может, душа умерла, ей, душе, все равно, кто и сколько будет в нее еще плевать. Оказалось, что чувствительность в человеке может нарастать, как сожженная кожа, правда, не такая нежная, как раньше, но после нового ожога больно бывает ничуть не меньше.

Селин просто донимал Анну своей любовью, в нем вдруг проснулась страсть ко всякого рода сексуальным экспериментам: то льда из холодильника принесет для остроты ощущений, то кассету с самой черной порнушкой, то купленный в сексшопе особый презерватив с шипами на конце. Главное, Евгений Михайлович все время добивался от Анны внятного ответа на вопрос: «Ну как?» Однозначными «да, хорошо», «мне понравилось» и «все замечательно» тут было не отделаться. Селин требовал подробных описаний сенсорных ощущений, Анна изнывала и начала его ненавидеть до того, что хотела убить. Он чтото чувствовал и пускался в пространные выяснения отношений:

– Слушай, Анька, все равно я не пойму: ну чего тебе надо?

«Сегодня надо, чтобы ты от меня наконец отвязался», – думала про себя Анна и произносила вслух:

– Жень, пойдем искупаемся, вода вечером теплая!

– Нет, ты скажи, почему ты такая?

– Я обычная. Тебя чтото не устраивает?

– Сам не пойму. Ну, хочешь, я тебе бриллиантовые серьги подарю? Заслужила.

«Похоже, я для него нечто вроде собачки. Только той камень на шею норовят повесить, чтобы утопить, а мне – в ухо», – поморщилась Анна и нежно сказала:

– Спасибо, Женечка. А что скажет твоя жена, это же немалые деньги?

– Да какая тебе разница? Скажи лучше, что тебе все равно. Думаешь, я не чувствую, как ты ко мне относишься? Ну что тебе от меня надо?

– От тебя – ничего, – ровным голосом произнесла Анна и добавила на всякий случай в надежде, что он правильно прореагирует: – Ничего больше того, что ты мне даешь.

– Как так? – Селин на лету поймал брошенную подачу.

– Если бы ты действительно мог мне помочь, я давно бы твоей помощью воспользовалась. Деньги даешь – и на том спасибо.

– Да? А что ж ты такого хочешь, чего у меня нельзя попросить? Ты хотя бы попробуй.

– А ты что, Господь Бог?

– А от Господа тебе чего нужно? А, Анька?

– Справедливости.

– Обидел кто?

– Киллера наймешь?

– Сказала!

– Тогда отстань.

– Обижаешь.

– Извини, Женя. Пойдем лучше в постель, это глупый разговор.

– А тебе хочется в постельто?

– Если ты сейчас еще и это будешь выяснять, мы поссоримся, а твоя жена вернется только через неделю. Не успеешь мне так быстро замену найти, если только на Тверской. А там ежедневные сексуальные услуги дороже обходятся, чем моя зарплата за весь месяц. Ты мужик экономный, так что подумай.

– Ну, ты и язва, когда прорвет!

Анна поняла, что перегибает палку, и взяла себя в руки. Лучше уж пусть он терзает ее тело, чем душу. Прижалась к нему, провела рукой по трусам и горячо прошептала:

– Что там у тебя, сладкий мой? Что ты еще придумал? Покажи…

«…Год прошел, как сон пустой. Пустой, бесполезный, бессмысленный… Что там еще? Какие синонимы или как их там? Зачем все? Мать с сыном хорошо живут, покупают на рынке парное мясо, фрукты, «Марсы»«Сникерсы» и жрут, жрут, жрут… Тело мое жрут, между прочим, по кускам его отрывают. Нет, не прощу! Ненавижу их, все равно ненавижу! Тех, кто со мной это сделал! Селин не виноват, он только следствие, они – причина. Что Селин? Не так уж он и плох, нормальный мужик, ему тоже надо… Дело совсем не в нем, просто нет мне покоя, пока они сном праведников спят в своих теплых кроватях, да еще с теми спят, с кем хочется, а я лежу тут и слушаю этот ненавистный храп!» Анна слегка пихнула Селина, чтобы он перевернулся на бок и перестал храпеть. И так не спится, а тут еще он, как назло, разошелся!

Нет, покоя не было. Надо попробовать вскарабкаться чуть повыше, стать самостоятельной и обойтись без мужчины. Ну сколько можно себя мучить? И Анна стала искать повода, чтобы с Евгением Михайловичем расстаться.

Через несколько месяцев доходы селинской фирмы стали неуклонно ползти вниз. Евгений Михайлович поприжался с деньгами и в конце концов даже отказался от квартиры, которую снимал для интимного отдыха. Анна поняла, что фирма медленно умирает, и впервые устроила ему сцену:

– Слушай, Селин, неужели нельзя сказать прямо, что ты на мели? Я хочу помочь тебе с делами, может, мы вытащим фирму из этой ситуации? Покажи мне бухгалтерские документы и отчет о работе рекламного отдела.

– Ты только моя секретарша. Понятно?

– Что, самолюбие заедает?

– Ты просто баба, и ничего больше.

– Ладно, тогда катись ты знаешь куда?