И на небе есть Крест, или Ловушка для падающей звезды Андреева Наталья

Приходилось терпеть непрошеных гостей. Они считали за честь выпить пивка или покурить травку именно в подъезде своего кумира, потом заняться любовью на широких подоконниках и поговорить о своих подростковых проблемах. Полиции давно уже надо было установить здесь постоянное дежурство, но, как там все время говорят, кадров не хватает. А у этих всегда хватает кадров. У фанатов. И стены вновь исписаны, пол загажен.

Ехал в лифте, окруженный собственными цитатами. И когда только успел понаписать столько глупостей? Вот в такие моменты и делается стыдно. Все, что давно хотелось забыть, множится со страшной силой и напоминает о себе вновь и вновь. Интересно, а кто его ждет дома? Как это кто? Будто ключ от его квартиры есть у многих людей! Да их по пальцам можно пересчитать!

Звонить он не стал, открыл дверь своим ключом. Вошел в прихожую, включил свет и громко позвал:

– Ева!

Ни звука в ответ. Да она и не откликнется. Если Ева дома, она обязательно в спальне. Кажется, телевизор включен, откуда-то идет звук. Он прошел в спальню. Так и есть.

– Здравствуй, Ева!

Она повернула голову в его сторону, молча кивнула. Ну что за женщина!

– Вот уже два месяца как мы официально развелись, а ты все ходишь сюда. Зачем?

И снова в ответ ни звука.

– Отдай мне ключ, – попросил он.

Она отрицательно покачала головой.

– Почему? Ева, почему?

Он никак не мог понять своих отношений с этой женщиной. Два года назад они поженились, два месяца назад разошлись, и все беззвучно. И жили молча, и на суде молчали, предоставив говорить адвокатам, а потом еле выдавили из себя: «согласна», «согласен». Он еще нашел в себе силы добавить: «на развод». Она промолчала.

Когда они еще были женаты, Коля пытался хоть как-то общаться с женой и делал это следующим образом: записывал телевизионные передачи, которые Ева вела, и время от времени просматривал эти диски. Еще залезал в Инет и подолгу смотрел на нее, говорящую. Было ощущение, что это говорит не Ева, у нее только губы шевелятся, а голос накладывают другой женщины. Если бы она могла так много говорить, она бы ему хоть как-то объяснила свое поведение.

Жена бродила по дому безмолвно, как тень, а он ставил диск и слушал якобы ее голос:

– А сейчас в эфире я, Ева, и горячая русская двадцатка! На последнем, двадцатом месте – группа, которая…

Краснов с нетерпением ждал окончания передачи, которая частенько заканчивалась так:

– И наконец, сейчас мы узнаем, кто же возглавляет хит-парад, кто занимает первую строчку в рейтинге, кого вы больше всего хотели бы сегодня услышать! Да-да-да, я так же, как и вы, надеюсь, жду с нетерпением… Да-да-да! Это снова мой обожаемый Николай Краснов! Итак, смотрим клип!

«Обожаемый» супруг в этот момент пытался пообщаться с женой в режиме онлайн, а не посредством видеозаписи.

– Я на самом деле тебе не безразличен?

Она молча кивала.

– Ева, почему ты молчишь? У тебя горе какое-то случилось? Тяжелое детство? Да? Я прав? Стресс? С Фонариным было что-то не так? Ева? Но я же не могу все время идти на ощупь, ты хотя бы подскажи! Я-то не делаю тебе ничего плохого!

– Я…

– Ну, что?

– Нет, ничего. Где мои сигареты?

Она курила почти беспрерывно. Курила и молчала. Он выдержал год и восемь месяцев ее молчание и дым от сигарет с ментолом, который окутывал их спальню. И вот теперь она снова лежит на кровати безмолвно, курит и не хочет отдавать ключ.

Он догадывался, где Ева сейчас живет. У Фонарина, где же еще? В его роскошных апартаментах, в пентхаусе. Или он снял ей квартиру. Такую же роскошную, где фанаты не портят надписями стены в холле, где круглосуточная охрана и все прочие прелести жизни. Николаю Краснову не хотелось знать подробности. Хотелось только, чтобы она отдала ключ от его квартиры и перестала сюда ходить. Потому что это невыносимо!

– Ну хорошо. Хотя бы объясни, зачем ты приходишь? Ты же ни поесть не можешь приготовить, ни уборку никогда не делаешь. Ты ничего этого не умеешь. Да и не пыталась никогда научиться. А ведь сегодня у домработницы выходной. Неужели ты не видишь, что в квартире грязно? И холодильник пустой. А когда ты уйдешь, здесь повсюду будут окурки! Ты хотя бы за собой убери! Ева! Ну почему ты молчишь?! Если бы ты хоть готовить умела или как-нибудь по-другому выказывала заботу обо мне, я никогда не подал бы на развод. Но от тебя же совершенно нет никакого толку! Ты как мебель в этом доме! Но ты же не табуретка, не торшер. Ты – человек. Ева!

– Фонарин ждет, – нехотя сказала она. – Поехали.

– Как это ждет? Почему ты мне об этом говоришь?

Она не ответила и вытащила из пачки еще одну сигарету.

– Так. Значит, ты опять к нему вернулась. Я так и думал: вы живете вместе. Ева? Если будешь молчать, я никуда не поеду.

– Это сюрприз.

– Какой еще сюрприз? – вздрогнул он.

– Приятный.

Надо же! Сегодня бывшая жена на редкость общительна!

– А Лева? Лева знает?

Кивок. Он понял, что больше из нее не вытянуть ни слова. Ну что за женщина!

– Ладно, поехали, – сказал он нехотя. Потом тоскливо попросил, без всякой надежды на успех: – Отдай ключ, а?

Она отрицательно покачала головой: не отдам. Он давно уже догадался: Ева сумасшедшая. Фонарин, видимо от большой любви, изо всех сил пытается оживить эту сломанную куклу. Даже замуж ее выдал. Ничего не получилось. Она так и не ожила, не превратилась в нормального человека. Бесполезно. Ей бы лежать в четырех стенах, бессмысленно глядя в потолок, и молчать. Коля чувствовал, что здесь таится какая-то загадка, но разгадать ее за два года, увы, не смог. Ева ему никак не помогала, и он сдался.

– Ну, хорошо, – сдался он и на этот раз. – Тебе когда-нибудь это надоест, и ты перестанешь сюда приходить… Я поеду к Фонарину, только поем по-быстрому и переоденусь. Что? Еды нет? Я позвоню и закажу пиццу. Времени нет? Там накормят? Ева, там эти… На улице… Ты не боишься? А я боюсь. Каждый день хожу и боюсь, что какой-нибудь сумасшедший воткнет мне нож в спину. Хотя бы для того, чтобы прославиться.

Он был сегодня на удивление разговорчив. Словно предчувствовал, что в недалеком будущем жизнь изменится, изменится к худшему, и спешил поделиться с человеком, которому явно был небезразличен. Иначе зачем бы ей сюда приходить после развода? Странно, почти два года прожили вместе и не поругались ни разу! Как всякая нормальная супружеская пара. Если это любовь с ее стороны, то тоже какая-то странная. Но он ей небезразличен.

– Они должны меня ревновать, – не унимался он. – К тебе. Ева? Ты разве не боишься? Похоже, ты ничего не боишься. Ладно, я готов.

Он говорил все это, снимая с себя свитер, потом джинсы, носки, трусы, потому что вспотел и хотел надеть чистое белье. Решил было пойти в душ, но она сделала отрицательный жест: опоздаем. Он подчинился. Ева курила и безразлично смотрела, как он раздевается догола. Просто лежала и смотрела. Он вдруг вспомнил, что тело у самой Евы идеальное, но вспомнил также, что пользовался им только в крайних случаях. Когда уже было все равно – или она, или резиновая надувная кукла.

– Ты не хочешь? – спросил вдруг он.

Она удивленно подняла брови: «Чего?»

– Ну, этого. – Сказать «любви» язык не повернулся, какая же это любовь?

Она подумала секунд пять, потом сделала знакомый жест рукой: медленно начала вытаскивать из пышной прически шпильки, одну за другой. Значит, не так уж все срочно. Можно и в душ заглянуть.

– Не надо, – поморщился он. – Сама же сказала: опоздаем. Ну что, поехали? Я готов.

Она так же безразлично стала втыкать шпильки обратно.

И снова он ехал в лифте в окружении собственных цитат и готовился пройти сквозь строй. Выйти из подъезда значило далеко не то же самое, что войти в него. Если вошел, значит, все в порядке, птичка в клетке. Они спокойны, потому что местоположение кумира определено. Выход же означает побег, поэтому они становятся особенно агрессивны. Куда поехал, зачем? Скоро кумир станет совсем недоступен, а вдруг именно там и произойдет все самое интересное?

– Ева…

Она поняла и легонько сжала его руку: ничего не бойся, мы вместе. И вышла из подъезда с улыбкой первой.

– Жена-а… – разочарованно выдохнула одна из поклонниц.

– Бывшая!

– А чего она тогда здесь делает?

– Она же ведущая «Музпрогноза»! Пришла на передачу пригласить! Они в Останкино едут! На запись!

– А когда это покажут?

– Прямой эфир или нет?

– Коля, когда?

Ева молча кивнула на свою машину: Коля, садись.

– А обратно? – с опаской спросил он. – Ты меня привезешь? Или мне закажут такси? Кто вообще отвечает за организацию этого мероприятия?

Бывшая жена практически не пила, и Коля очень ценил это ее качество. Всегда мог рассчитывать, что после тусовки, которые заканчиваются далеко за полночь, он без проблем доберется домой. И на этот раз Ева кивнула: все будет в порядке.

Фанатки достали заранее приготовленные коробки с компакт-дисками и его фото и кинулись к машине. Он, почти не глядя, махнул пару раз ручкой, оставил автографы, потом торопливо полез в салон. Ева предусмотрительно распахнула дверцу.

– И все-таки что за сюрприз? – спросил он, когда машина тронулась. Ответа так и не получил, стало еще тревожнее.

Но ничего, там будет Лева Шантель, а значит, все как-нибудь образуется…

… Припарковав машину, Ева тут же достала смартфон и провела длинным ногтем по дисплею. Потом сказала одно только слово «приехали» и кивком показала бывшему мужу: «Вылезай!»

Прежде чем войти в клуб, он с усмешкой посмотрел на сверкающую неоновую вывеску. Здесь все и начиналось. Никому не известным парнем он вошел в эту дверь, а дальше… Дальше его все время вели по жизни чьи-то уверенные руки и наконец сделали с ним это.

В огромном сияющем холле его встретил сам Виктор Петрович Фонарин, причем с распростертыми объятиями:

– Кто к нам пришел! А? Заждались! Только тс-с-с… Ты здесь инкогнито, иначе не будет никакого сюрприза. Отойдем-ка в сторонку.

Коля какое-то время был в шоке от вида преуспевающего господина бизнесмена. И когда это Фонарин успел отрастить волосы?! Теперь они резинкой стянуты в хвост, который смешно торчит на затылке. Волосы жидкие, так что череп просвечивается между редкими прядями. Но хвост – это еще не все. На лице у Фонарина отчетливо выделяются тонкие темные усики. И еще черные очки. Как раз той формы, какую предпочитает Николай Краснов. Толщина бизнесмена равна сумме Коля + Коля, но Фонарина это не смущает. Его, кажется, вообще ничего не смущает. Ведь в таком виде он похож на клоуна.

– И как я тебе, а? – подмигнул Виктор Петрович.

– Зачем это? – только и смог выдавить из себя растерявшийся Николай.

– Ну, ты, Колька, даешь! Это же самый писк! Фишка такая. Этот, как его… Эва? Во! Тренд! Народу, понимаешь ли, нравится твой имидж. Вот и я соблазнился.

– Вам-то это зачем?

– Да говорят, стильно. Может, Эве хочу понравиться, а?

– Но…

Он подумал, что это смешно. Фонарин должен рвать и метать. Коля Краснов его ожиданий не оправдал и развелся с девчонкой. Но Виктора Петровича это, похоже, мало заботит.

– Коля! – Он обрадовался: Шантель. Сейчас ему все объяснят. – А почему не позвонил? Я бы машину организовал. Кто тебя привез? Ева?

– Что за сюрприз? Лева?

– О-о-о!.. – затянул Фонарин. – Потрясающая идея! Ты в метро давно не ездил?

– В метро?!

– Между прочим, там парней твоего вида скоро будет через одного. Я на этих очках состояние сделаю. Мода. Футболки идут уже нарасхват.

– Какие футболки?

– Как это какие? С твоей физией! Бумаги подписывал?

– Я… Какие бумаги?

– О том, что продаешь душу дьяволу, – Фонарин хохотнул. – Ты мой со всеми потрохами, и настал момент, когда я очень выгодно тебя продаю. Кстати, надо рассчитаться. Тебе положен процент. Зайдешь после мероприятия в мой кабинет, я денег дам. На всем, Коля, надо делать деньги.

– Вы за этим меня пригласили?

– Нет, что ты! Новый грандиозный суперпроект!

От этих слов Краснова последнее время бросало в дрожь. Неужели никто не хочет понять, что он давно уже мечтает отдохнуть? Нет, не на модный курорт поехать, не на очередной фестиваль и не за границу. Просто отдохнуть, насладиться одиночеством, тишиной, покоем.

– Мне придется петь? – спросил устало.

– Сегодня твое место в зрительном зале, – оскалился Фонарин. – Сиди, наслаждайся.

– Лева, – повернулся Коля к Шантелю.

– Все будет в порядке. – Лев Антонович легонько сжал его руку.

Краснов машинально отметил, что за эти два года господин продюсер сильно изменился. Располнел, стал ленивым и вальяжным. А раньше был похож на ртутный шарик: все время искал, где лучше. Где бьют живительные родники денежных средств. И надо же! Попал в жилу! Выходит, что теперь можно и отдохнуть от трудов праведных?

Один из личных секретарей Фонарина, обожавшего окружать себя всякими прилипалами, тайно провел Колю в зал и усадил за столик.

Все в этот вечер было, как обычно. Публика ела, пила, веселилась, ее развлекали, как могли. Фонарин все делал с размахом, недаром его заведение процветало. Концертная программа у него всегда считалась одной из лучших в Москве. Виктору Петровичу хватало ума самому здесь не петь, а приглашать настоящих звезд. И суперзвезд. Таких, например, как Коля Краснов, способных воспламенить публику.

Но сегодня знаменитый певец сидел в зрительном зале, тоже что-то пил, торопливо жевал, поскольку был сильно голоден. Его, как говорится, взяли тепленьким.

– А сейчас сюрприз! Дамы и господа, сюрприз! Объявляется конкурс! Кто больше всех похож на Николая Краснова?

Коля чуть не подавился куском мяса. Что это Фонарин задумал?

– Вот вы, молодой человек! И вы! На сцену попрошу!

Он с ужасом смотрел, как на сцену поднимается несколько Николаев Красновых. Его клонов. Длинные волосы, стянутые в хвост, черные очки, тонкие усики. Публика приветствует их с энтузиазмом:

– Давай! Давай!

– И вы!

Коля вздрогнул: палец раскрученного телеведущего, медийного лица, был направлен в его сторону.

– Я?!

– Пожалуйста, на сцену!

Он слегка разозлился: да пожалуйста! Он-то настоящий, подлинный. Сейчас все это увидят. Аплодисменты. Что? Не ему? Ах, всем!

– А теперь попросим вас что-нибудь спеть!

Это уже было похоже на издевательство! Ведущий передал одному из стоящих на сцене парней микрофон. Зазвучало вступление к одной из песен Николая Краснова.

– Подпевайте! – хлопнул в ладоши ведущий. – Хором, все! Где ваши руки?! Я не вижу ваших рук!!!

– Я сегодня немой, значит, день был не мой…

Парень монотонно забубнил в микрофон, зато публика заорала, полностью заглушая его голос. Всем, похоже, было весело.