Темное сердце Лондона Грин Саймон

Ее рука с зажигалкой дрожала уже меньше, но голос все еще плохо слушался ее. Неудивительно.

— Не «где», — ответил я, — а «когда». Мы в будущем. Судя по всему, в отдаленном будущем. Лондон пал, цивилизации пришел конец. Это даже не эпилог. Кто-то захлопнул книгу жизни Лондона и Темной Стороны, захлопнул весьма решительно. Мы свалились в провал во времени, угодив в место, где нас могло перебросить в далекое прошлое, далекое будущее и во все промежуточные точки. Причем этого провала во времени еще не было, когда я в последний раз проходил по улице Блейстон. Любой человек даже с парой извилин знает, что подобных мест лучше избегать, поэтому они обычно обозначены указателями, ведь такие провалы опасны своей непредсказуемостью. Никто не знает, куда они ведут и что происходит с теми несчастными, которых туда затягивает.

— Ты хочешь сказать, мы в ловушке?

— Не обязательно. Я уже поискал выход с помощью моего дара: физическая область провала не очень велика. Если я смогу определить его границы, я найду место, где можно открыть выход.

— Не очень велика! — Джоанна почти кричала, ее голос вдруг сделался хриплым. — Я вижу на мили вокруг, до самого горизонта! Да нам и месяца не хватит, чтобы отсюда выбраться!

— То, что ты видишь, не всегда соответствует действительности. Пора бы уж тебе это понять. — Я изо всех сил старался говорить спокойно, выглядеть понимающим и уверенным, чтобы она не догадалась, что все мои слова — просто гипотезы. — Когда мы находимся во временном провале, наш кругозор остается прежним, но сама область провала относительно невелика. Как только я пробью дыру, мы сразу попадем в наше время. Мы отошли от его границы всего на полчаса. Это немного. Правда, при условии, что не возникнет проблем…

— Проблем? — Джоанна вцепилась в это слово. — Каких еще проблем? Мы здесь совсем одни. Это отдаленное будущее, все остальные давно умерли. Ты что, не понимаешь? Огни Лондона погасли навсегда…

— Во времени никогда и ничего не бывает «навсегда», — возразил я. — Все имеет свой конец. Видимо, даже Темная Сторона. Если подождать достаточно долго, от нее не останется и следа.

— Может, кто-то все же сбросил ту атомную бомбу?

— Нет, Темную Сторону бомбой не уничтожить. То, что случилось, наверняка было куда страшнее.

— Как же мне не нравится все это, — тихо сказала Джоанна. — Лондон всегда был таким живым. Я считала, что он будет существовать вечно. Думала, мы построили его таким прочным, так хорошо следили за ним, так сильно его любили, что он переживет нас всех. Наверное, я ошибалась. Мы все ошибались.

— Может, люди просто ушли отсюда и построили где-нибудь другой Лондон, — предположил я. — А пока существуют люди, будет существовать и Темная Сторона или нечто в том же роде.

— А если людей больше нет? Мы же не знаем, как далеко мы забрались. Через века, через тысячелетия? Посмотри вокруг! Здесь все мертво. Всему конец. Даже нам. — Она вздрогнула и посмотрела на меня с упреком, словно это я был во всем виноват. — Рядом с тобой никогда не бывает легко и просто, да? Провал во времени… Это что, обычное явление на Темной Стороне?

— Ну, я бы не сказал, что необычное.

— Ясно, на Темной Стороне нельзя доверять даже времени.

Я не мог с этим не согласиться, поэтому начал оглядываться. Тысячелетия? Развалины выглядели старыми, но не настолько.

Интересно, куда все подевались? Может, они уехали в другое место, когда поняли, что город обречен? Если так, то куда?

Возможно, на луну, как поется в песенке. И только тогда я впервые посмотрел вверх, и страх пронизал меня до мозга костей. Я понял, почему здесь так темно. Луны больше не было. Она исчезла. Огромный шар, который всегда висел над Темной Стороной, пропал, и вместе с ним пропало большинство звезд. Их осталось совсем немного, разбросанных по темному небосклону — последних искорок света, борющихся против бездонной ночи. А поскольку от Земли до звезд ужасно далеко, вполне возможно, что и этих звезд уже больше нет, лишь их свет все еще долетает до нас…

Как могли исчезнуть звезды? Что же такое случилось?

— Я всегда считал, что Луна на Темной Стороне выглядит больше, потому что она ближе к Земле, — снова заговорил я. — Возможно, она в конце концов свалилась. Господи Иисусе, как же далеко в будущее нас занесло?

— Если исчезли звезды, думаешь, наше солнце тоже исчезло?

— Не знаю, что и подумать…

— Но…

— Мы попусту тратим время, — перебил я. — Зачем задавать вопросы, на которые никто из нас не знает ответа? Это не важно, ведь мы не задержимся здесь. Сейчас я мысленно вижу дальнюю границу провала. Я отведу тебя туда, и мы вернемся обратно в наш мир.

— Постой, — сказала Джоанна. — Дальняя граница? А разве нельзя вернуться тем же путем, каким мы сюда попали?

— Все не так просто, — объяснил я. — Раз уж возник временной провал, никто, кроме Священного суда, не может его уничтожить, он будет существовать некоторое время, пока не исчезнет сам собой. Если мы вернемся по своим следам, мы опять окажемся возле Крепости, а провал останется между нами и улицей Блейстон. Чтобы попасть на улицу Блейстон, нам придется его обходить, и тогда нам не справиться без помощи специалистов. Если нам не покажут границы провала и его протяженность, мы снова очутимся здесь.

— И сколько времени займет выяснение границ провала?

— Хороший вопрос. Даже если нам удастся найти достаточно могущественного специалиста, который не потребует в уплату нашу ногу или руку и сразу займется делом, у нас уйдет на это несколько дней, а то и недель.

— А насколько большим может оказаться провал?

— Еще один хороший вопрос. Возможно, он тянется на несколько миль.

— Но это же смешно, — возмутилась Джоанна. — Должен существовать другой способ попасть на улицу Блейстон!

— Временной провал как-то связан с улицей Блейстон, — не согласился я. — На одном из тамошних уровней. Я это чувствую, поэтому думаю — мы угодили в него не случайно. Кто-то охраняет свою территорию и не хочет, чтобы мы вмешивались в его дела. Нет, уж лучше выйти к дальней границе провала, я сделаю там проход, и мы окажемся поблизости от улицы Блейстон. Это будет нетрудно. Да, задержка не из приятных, но никакой непосредственной опасности я пока не вижу. Держись со мной рядом, и мой дар выведет нас в нужное место.

Джоанна уставилась на меня, я не отвел взгляд, изо всех сил стараясь казаться уверенным и спокойным. На самом деле у меня имелись одни лишь предположения, а в придачу — дерзость и чутье.

В конце концов моя клиентка отвела взгляд и с несчастным видом осмотрелась по сторонам.

— Скверное место, — ровным голосом сказала она. — Мы здесь чужие. Любой человек почувствовал бы себя здесь чужим. Но Кэти исчезла уже так давно, что… В какую сторону идти?

Я указал вперед, и мы двинулись в путь. Джоанна по-прежнему держала зажигалку в вытянутой руке, хотя толку от крошечного пламени было немного. Оно стояло вертикально, не колеблясь — тут не было даже легкого ветерка. Я старался не думать, насколько хватит зажигалки.

Кроваво-красный свет принял более темный оттенок. Становилось все холоднее, будто ночная тьма высасывала из меня тепло. Можно было бы соорудить самодельный факел, но я не видел ничего деревянного. Везде валялись лишь кирпичи и каменные обломки, покрытые толстым слоем пыли.

Тишина сильно давила на нервы, в ней было что-то противоестественное, то была тишина могилы. У меня вдруг появилось ощущение, что в темноте притаилось нечто и наблюдает за нами, только и выжидая удобного момента, чтобы напасть.

В городе нет людей, но это не значит, что во мраке никто не может прятаться.

Я вдруг вспомнил, как чувствовал себя в детстве, когда отец по вечерам укладывал меня спать и гасил свет. Такое случалось нечасто, только когда он был достаточно трезв, чтобы вспомнить обо мне. Дети знают тайну темноты. Они знают, что в ней скрываются чудовища, которые могут им показаться, а могут и не показаться.

Сейчас была как раз подходящая ночь, темнее темного, и я все больше склонялся к тому, что здесь кто-то прячется. Чудовища есть повсюду — это первое, что я узнал на Темной Стороне. И некоторые из них похожи на нас с вами.

Не исключено, что чудовищем в данном случае был сам Лондон, который сопротивлялся возвращению людей. А может, чудовищем было одиночество. Мужчина и женщина оказались в опустевшем городе. Человек не создан для одиночества.

Мы шли по улице, которая некогда была оживленной и деловитой, и звук наших шагов становился все более громким и гулким, хотя пыль должна была бы поглощать звук — она толстым слоем лежала повсюду бог весть сколько времени. Особенно много ее скопилось на проезжей части, но мы уже убедились на горьком опыте, что самое безопасное место — середина дороги. Здания того и гляди готовы были развалиться, стоило подойти к их стенам слишком близко. Легкого движения хватало, чтобы нарушить хрупкое равновесие, и тогда целые куски стен отламывались и падали, взметая густые клубы серой пыли. Я подобрал один из кирпичей, и он раскрошился у меня в руках. Я попытался прикинуть, сколько же ему лет, раз он сделался таким хрупким. Но даже найди я ответ на свой вопрос, в нем не было бы смысла: человеческое сознание не в состоянии воспринять такие крупные числа.

И как раз тогда, когда я смирился с нашим положением, все опять изменилось к худшему.

Послышался шум, настолько слабый, что поначалу я подумал — мне послышалось. Но вскоре звуки стали доноситься отовсюду, и спереди и сзади, едва различимые, но пугающие, как будто кто-то подкрадывался к нам. Я вряд ли смог бы такое выдумать — у меня не настолько богатое воображение. Звуки казались смутно знакомыми, но это лишь придавало им некий зловещий смысл. И с каждой минутой они приближались, медленно, но неумолимо.

Не поворачивая головы, я внимательно вглядывался в каждую тень, мимо которой мы проходили. Ничего.

Я пошел быстрее — звуки подладились под ритм наших шагов. Нас преследовали, выслеживали, пока на расстоянии, но неотступно.

У меня вспотели руки, когда я узнал тихое лязганье и дребезжание. Джоанна тоже услышала странный шум и начала оглядываться. Пламя ее зажигалки так затрепетало, что я испугался, как бы огонек не погас. Взяв Джоанну за руку, я замедлил шаг.

— Что это за чертовщина? — отрывисто спросила женщина. — Неужели здесь все-таки осталось что-то живое?

— Не знаю. Но если да, то их много, и они нас окружили. — Я вглядывался в темные руины, но ничего там не разглядел. И все же там могло прятаться все, что угодно, все без исключения. С каждой минутой мне становилось тревожнее. — Кем бы ни были эти существа, пока они предпочитают держаться на расстоянии. Не исключено, что они боятся нас больше, чем мы их.

— Я бы не слишком на это рассчитывала, — сказала Джоанна. — Далеко еще до границы?

Я прикинул расстояние своим «третьим глазом».

— Идти еще около получаса. Бегом было бы меньше, но, если мы побежим, нас могут неверно понять.

Она бросила на меня быстрый взгляд.

— Есть шансы, что это снова Косильщики?

Я уверенно покачал головой:

— Они не могут появиться так быстро после бойни, которую устроил им Эдди Бритва. Кто бы ни стоял за Косильщиками, они должны на время затаиться. Я бы на их месте так и поступил. Даже крупным игрокам становится не по себе, когда на сцене появляется Эдди. К тому же Косильщики не могли бы так безошибочно проследить мой путь, иначе я бы долго не протянул. Скорее всего, это насекомые. Ученые всегда говорили, что только насекомые смогут пережить человечество, что у них есть шанс выжить даже в ядерной войне. Да, это вполне могут быть насекомые. Вот черт. Ненавижу всяких ползучих тварей.

— Ты уверен, что это не люди? А вдруг там какой-нибудь несчастный, который тоже угодил в провал во времени? Может, он ранен, его завалило обломками и он хочет привлечь наше внимание?

Я нахмурился.

Стоило подумать о такой возможности. Шансы не очень велики, но….

Я снова пустил в ход свой дар, пытаясь обнаружить источник звуков, и, к своему огромному изумлению, почти сразу увидел следы присутствия человека. Мы должны были сейчас находиться прямо над ним.

— Да, там человек! Один. Он не двигается. Возможно, ранен. Скорей, туда!

Я помчался по улице, вздымая клубы пыли, Джоанна бежала рядом. Я уже начал привыкать к ее присутствию, оно мне даже нравилось.

Мы перестали прислушиваться к звукам вокруг, поглощенные мыслью, что сейчас найдем еще одно человеческое существо в этом жутком мертвом мире. То мог быть чужак, как и мы, а мог быть и выживший местный, который сумел бы ответить на множество наших вопросов. В любом случае рядом находился бедолага, нуждающийся в нашей помощи. Лучше не пороть горячку, а разобраться во всем по порядку.

Мое чутье не хуже радара показывало, где он находится, и я свернул с главной улицы в боковой переулок. Мы сменили бег на шаг, потому что боялись, как бы не обвалились стены. Однако дома здесь оказались прочными и никак не отреагировали на наше появление.

Наконец мы подошли к большой дыре с зазубренными краями, черневшей слева от нас; форма отверстия скорее походила на рану, чем на вход. Я осторожно потрогал пальцем выступающий из стены кирпич, но он и не подумал рассыпаться от прикосновения. Странно. Внутри дыры было очень темно, оттуда исходил запах плесени. Я знаком велел Джоанне поднести зажигалку поближе, но света хватало только на то, чтобы осветить пространство в несколько дюймов.

— Он там, внутри? — спросила Джоанна. — Ты уверен? Там же тьма кромешная… и совсем ничего не слышно.

— Он там, — заверил я. — Мой дар в таких случаях не ошибается. Хотя все это очень странно.

Я осторожно заглянул в дыру.

— Эй! Вы слышите меня? Эй!

Мы прислушались, но ответа не последовало. Кирпичная кладка даже не шелохнулась от моего громкого крика. И существа, еще недавно преследовавшие нас по пятам, исчезли — странные звуки смолкли. Я решил, что они отстали, но не был в этом абсолютно уверен.

Чем дольше я разглядывал дыру, чем больше думал обо всей этой ситуации, тем меньше она мне нравилась. Все это чертовски смахивало на ловушку, приманкой в которой был (предположительно) раненый человек. На самом деле внутри дыры нас мог поджидать кто угодно. Но человек там точно есть, хотя он и не отзывается, а если он ранен, мы его единственная надежда. И будь я проклят, если брошу его в этом богом забытом месте.

Я вздохнул поглубже, запах плесени защекотал мне нос и горло… и я осторожно полез в дыру. Отверстие было небольшим, едва достаточным, чтобы в него протиснуться. Наконец я нащупал ногой пол и ступил в кромешную темноту. Некоторое время стоял неподвижно, прислушиваясь, но ничего не услышал. Тогда я сделал шаг в сторону, и рядом со мной появилась Джоанна, держа в руке свою зажигалку — крошечный желтый огонек.

Мы очутились в помещении, которое когда-то было двумя комнатами, пока перегородка между ними не рухнула. На полу валялись темные предметы, непохожие на кирпичи или каменные обломки. Мне совсем не хотелось проверять, что это такое, поэтому я старательно обходил их, продвигаясь к дальнему углу.

Воздух здесь был спертым, сухим и тяжелым, отдающим запахом разложения, словно кто-то умер тут совсем недавно. На полу не было пыли, зато со стен свисали отвратительные клочья серой пушистой плесени. Я шел туда, куда вел меня мой дар, — в угол комнаты, где виднелось нечто похожее на огромный серый грязный кокон, а Джоанна шагала рядом и светила зажигалкой.

Вокруг плясали устрашающие тени.

Кокон занимал, весь угол от пола до потолка, девять футов в высоту и три в ширину. Я представил себе, какого размера насекомое может из него вылупиться, и решил больше об этом не думать. Ненавижу ползучих тварей!

Я все оглядывался в поисках человека, но его нигде не было видно, хотя мой дар утверждал, что он здесь.

Мы остановились перед коконом, который поблескивал в свете зажигалки. Больше идти было некуда.

— Скажи, что ты не думаешь о том же, о чем думаю я, — заговорила Джоанна.

— Он внутри, — решительно заявил я. — И еще жив. Жив и находится внутри этой штуки, потому что больше ему быть просто негде.

Я сглотнул и протянул руку к кокону, который оказался горячим и влажным на ощупь, шелковистым, как паутина.

Я сжался от страха, вцепился в паутину и с силой рванул. Отвратительное вещество, прилипшее к моим пальцам, тянулось, но не рвалось. Мне понадобилось собрать все силы, чтобы все-таки проделать в оболочке дыру. И в ней я увидел лицо. Человеческое лицо. Кожа посерела, глаза были закрыты.

Я остановился. Этот человек наверняка мертв, хотя мой дар никогда меня раньше не подводил…

И вдруг веки задрожали и попытались приподняться.

Я пустил в ход обе руки, счищая паутину с лица. Паутина сопротивлялась, цепляясь за пальцы, приклеиваясь к лицу этого парня, нити снова соединялись прямо у меня на глазах. Я позвал на помощь Джоанну, вдвоем нам удалось расширить отверстие, освободив голову и плечи пленника. Я снял остатки паутины с его лица, и глаза открылись.

Только тут я понял, что лицо мне знакомо. Оно было старше, чем мне запомнилось, на нем появилось много морщин, в глазах стоял невыразимый ужас, но я все равно узнал Эдди Бритву.

Его взгляд постепенно сосредоточился на мне. Я стер остатки паутины с его лица платком Джоанны. В глазах была жизнь, но в них не было узнавания, не было сознания. Мы с Джоанной без умолку громко и успокаивающе разговаривали с ним, в то же время дюйм за дюймом разрывая кокон, пока наконец не проделали достаточно большое отверстие, чтобы вытащить Эдди на свободу. Его тело было безвольным, он даже не пытался нам помочь. На нем все еще было старое серое пальто, только теперь на этой тряпке появилось куда больше прорех и заплат, она пропиталась какой-то дрянью и потемнела от пятен крови.

Мы оттащили его от кокона, но он не стоял на ногах, поэтому мы опустили его на пол и посадили, прислонив спиной к стене.

Теперь Эдди тяжело и шумно дышал, словно давно этого не делал и забыл, как нужно дышать. Я даже не хотел думать, сколько времени он провел в коконе и что пребывание там с ним сотворило. У меня были сотни вопросов, но я продолжал успокаивать Эдди, пытаясь вернуть к жизни, пытаясь вытащить его оттуда, куда он спрятался, чтобы не сойти с ума.

Наконец его глаза остановились на мне.

— Все хорошо, Эдди, — повторил я. — Это я, Джон Тейлор. Мы тебя вытащили из этой… штуки. Силы вернутся к тебе, ноги окрепнут, и тогда мы уйдем отсюда на Темную Сторону. Ты меня слышишь, Эдди?

В его немигающих глазах появилось осмысленное выражение, но страх остался. Его рот медленно открылся, и я придвинулся поближе, чтобы разобрать, что он скажет. Эдди говорил хрипло, тихо, словно давным-давно не разговаривал.

— Джон… Тейлор. После стольких лет. Ты… ублюдок. Тебе прямая дорога в ад.

— Что? — Я пораженно отпрянул. Наверное, он не понял, что произошло. — Я собираюсь вытащить тебя отсюда, Эдди. Все будет хорошо.

— Хорошо никогда уже не будет… Больше никогда. И все из-за тебя. Все.

— Эдди…

— Я должен был убить тебя… когда мог. Пока ты… не уничтожил нас всех.

— Что вы такое говорите? — решительно вмешалась Джоанна. — Мы только что сюда пришли! Он ничего не сделал! Мы попали в провал во времени!

— Тогда будь проклят, Джон… за то, что ты еще сделаешь.

— В чем ты меня обвиняешь? — переспросил я, четко выговаривая слова. — В чем-то, чего я еще не сделал? Эдди, ты же знаешь, я никогда не сделаю ничего, что может привести мир к концу. По крайней мере, добровольно. Ты должен мне все рассказать. Скажи, что нужно сделать, чтобы предотвратить катастрофу?

На губах Эдди Бритвы появилась безжалостная улыбка.

— Покончи с собой.

— Вы выдали Джона Косильщикам, — гневно заявила Джоанна. — С чего мы должны вам верить? Может, лучше не спасать вас, а запихнуть обратно в кокон?

— Мы этого не сделаем, Эдди, — поспешил заверить я, потому что в его глазах снова появился страх. — Пойдем с нами. Помоги мне предотвратить конец света. До границы провала уже недалеко. Я смогу проломить стену и вывести нас отсюда. Туда, где наш дом.

— Назад… в прошлое?

Тут я задумался. Если Эдди Бритва был здесь просто потому, что дожил до этих дней, могу ли я его отсюда забрать? Способна ли Темная Сторона выдержать двух Эдди? Я отбросил эту мысль. Какая разница! Я все равно не могу бросить Эдди здесь. В темноте, в этом жутком коконе. Есть вещи, которые нельзя сделать, а потом считать себя человеком.

Мы с Джоанной поставили его на ноги, теперь он уже смог стоять и идти. Даже после того, что с ним случилось, он оставался Эдди Бритвой, твердым как кремень. С нашей помощью он пересек комнату, и мы вытолкнули его из дыры наружу.

Едва оказавшись на улице, мы снова услышали звуки. Эдди тоже услышал их и съежился, но лишь на мгновение. Потом взгляд его стал уверенным, рот решительно сжался. К тому времени, как мы добрались до главной улицы, Эдди уже мог идти сам. Что-то обрушилось на него, что-то ужасное, но Эдди Бритва остался самим собой.

— Как получилось, что ты один сумел выжить? — наконец спросил я. — И насколько это далекое будущее? Я только что вернулся на Темную Сторону после пяти лет отсутствия. Это поможет тебе определиться со временем? Скажи, Эдди, сколько прошло веков со времени падения города?

— Веков? — переспросил Эдди. — Только кажется, будто миновали века. У меня всегда было прекрасное чувство времени. Прошли не века, Джон. Прошло всего восемьдесят два года с тех пор, как ты нас предал и Темная Сторона пала.

Мы с Джоанной обменялись взглядами, потом посмотрели на пустой город. Разрушенные здания, беззвездное, безлунное небо.

— Как город мог дойти до такого состояния всего за восемьдесят два года?

— Ты очень старался, Джон. Все это произошло из-за тебя. Из-за того, что ты сотворил! — Эдди старался говорить яростно, обличающе, но для этого он был еще слишком слаб. — Все человечество исчезло из-за тебя. Мир погиб. Холод, разруха, и единственные уцелевшие живые существа — личинки, засевшие в гниющих фруктах. В живых остался я один. Потому что я не могу умереть. Это условие сделки, которую я заключил много лет назад на улице Богов. Идиот. Кретин! Я пережил всех и все, кого знал и любил. Я видел крушение своих надежд, превратившихся в ночные кошмары. И теперь я очень хочу умереть, но не могу.

— Но что именно сделал Джон? — спросила Джоанна. — Что он сделал такого, отчего мир рухнул?

— Тебе не следовало разыскивать твою мать, — объяснил Эдди. — Ты не справился с тем, что нашел. Ты не выдержал правды.

— Продолжай, Эдди, — нетвердым голосом попросил я. — Ты сейчас идешь домой. Обратно в нормальное время, на Темную Сторону, которую мы хорошо знаем. И, клянусь, мы найдем способ предотвратить это. Я лучше умру, чем допущу такое.

Эдди Бритва отвернулся, чтобы не смотреть на меня. Он втянул в себя воздух так, словно давно уже ничего подобного не делал. Теперь, когда он передвигался более или менее нормально, мы бодро шагали к дальней границе провала. Но мы еще не сошли с большой улицы, когда начался новый кошмар.

Они выползли из дыр в земле — спереди, сзади, отовсюду. Темные, блестящие, гибкие, они с трудом протискивались наверх сквозь трещины в пыльной мостовой.

Мы остановились как вкопанные и молча уставились на них. Повсюду, куда ни посмотри, виднелись длинные паучьи лапы, покрытые хитином тела, фасеточные глаза, цокающие жвала и, конечно, длинные подрагивающие усики. Я никогда еще не видел такого множества насекомых неизвестных видов, к тому же неестественно огромных. Из развалин выбирались все новые твари, спускались по осыпающимся стенам, легко выдерживавшим их вес… Насекомые были очень легкими, несмотря на свою величину. Вновь прибывшие присоединялись к своим собратьям, кишащим вокруг нас.

Шевелящийся живой ковер покрыл уже всю дорогу. Самые мелкие из насекомых были приблизительно дюймов шесть в длину, а самые крупные — два, а то и три фута, и их зазубренные жвала вполне могли без труда отхватить человеку руку или ногу. Некоторые твари заползали на спины других, чтобы лучше нас видеть. Но пока все они держались на расстоянии.

Я почувствовал приступ тошноты. Не выношу насекомых!

— Что ж, — заговорил я как можно спокойнее. — Я всегда считал, что в конце концов насекомые унаследуют мир. Но я и представить себе не мог, что они станут такими большими.

— Это тараканы, — пояснила Джоанна полным ненависти тоном. — Отвратительные существа. Нужно было почаще их давить.

Она замахнулась на одного из них зажигалкой, и насекомые слегка подались назад.

Похоже, они побаивались света. Теперь он не нес с собой прежней угрозы, но инстинкт самосохранения остался. Может, воспользовавшись этим, пробить себе дорогу и удрать? Я посмотрел на Эдди и, к своему ужасу, увидел, что он тихо плачет. Что они с ним сделали? С великим и ужасным Эдди Бритвой, Злым божеством опасной бритвы? Почему он плачет при виде горстки мерзких жуков?

Я так разозлился, что потерял дар речи. Прежде чем я уйду отсюда, ползучим тварям придется заплатить за все, что они сотворили.

— Это… омерзительно, — пожаловалась Джоанна. — Мы попали в совершенно дикий мир, примитивный и гадкий.

— Совершенно верно! — отозвался знакомый веселый и самодовольный голос.

Я резко обернулся. Да, это он, собственной персоной, — стоит на маленьком участке дороги, где нет насекомых. Коллекционер.

Я знал его целую вечность до того, как убрался с Темной Стороны. Он был моим старым знакомым — не другом, конечно, вряд ли у Коллекционера вообще есть друзья. А вот врагов у него полным-полно.

Он был одет как гангстер из бурных двадцатых, в идеально скроенный по тогдашней моде костюм, к тому же со всевозможными принятыми в ту пору штрихами — начиная от белых гетр до невероятно яркой расцветки жилета и шляпы с мягкими полями. Хотя, пожалуй, лишние килограммов десять мешали ему полностью вписаться в роль. Его живот выпирал из-под жилетки, отчего сразу возникало ощущение подделки и терялось доверие к образу.

Я знавал этого человека под разными масками. Лицо его всегда было слишком румяным, глаза чересчур блестящими, а улыбка насквозь притворной. С тех пор он ничуть не изменился. Его окружал мягкий солнечный свет, льющийся неизвестно откуда, поэтому насекомые отступили от него подальше.

— Какого черта ты здесь делаешь, Коллекционер? — обратился я к нему. — И у кого ты украл этот крайне вульгарный костюмчик?

— По-моему, костюмчик совсем не плох, — самоуверенно заявил Коллекционер. — Это настоящий наряд Аль Капоне, позаимствованный из его личного гардероба, когда он отвернулся. Хозяин не будет скучать по нему, у него еще двадцать таких же. У меня даже есть письмо от его портного, подтверждающее подлинность костюма. — Коллекционер весь светился самодовольством, как будто то, что творилось вокруг, ничуть его не смущало. — Мы всегда встречаемся в странных местах, правда, Джон?

— Если я правильно поняла, ты знаешь этого человека? — вмешалась Джоанна, с упреком глядя на меня.

— Это Коллекционер, — пустился я в объяснения. — Вы называете желанную вещь, а он доставляет ее вам, даже если она прибита гвоздями и окружена колючей проволокой. Нет ни одной редкой или таинственной вещицы, которую он не мог бы раздобыть. Он обожает азарт охоты и редкие экземпляры. Поговаривают, что целой жизни не хватит, чтобы составить опись его собственных раритетов. Он — Коллекционер, вор, мошенник, жулик и, возможно, самый бессовестный субъект на Темной Стороне. Нет ничего, что он отказался бы доставить заказчику, неважно, чем это обернется для остальных. Я знаю людей, которые отдали бы все, что имеют, за возможность заглянуть на личный секретный склад Коллекционера. Как идет бизнес, Коллекционер? Удалось найти яйцо феникса?

Он пожал плечами:

— Трудно сказать, настоящее оно или поддельное, пока не вылупится птенец. — Коллекционер улыбнулся Джоанне фальшивой улыбкой. — Не верьте тому, что про меня болтают, дорогая. Люди просто не понимают меня.

— Понимают, еще как понимают, — вмешался я. — Ты — расхититель могил, сквалыга и нарушитель естественного хода истории. Археологи пугают твоим именем детей. Тебе плевать, если кто-то пострадает от твоих набегов. Главное — получить то, что хочется.

— Я спасаю вещи, которые без меня канули бы в Лету, — возразил Коллекционер невозмутимо. — Когда-нибудь я открою на Темной Стороне музей, где каждый сможет полюбоваться моими сокровищами. Но сейчас развелось слишком много конкурентов, завистников, готовых обчистить меня до нитки.

— А здесь-то ты что делаешь? — спросил я. — Не думаю, чтобы тут нашлось что-нибудь ценное для тебя.

— У тебя очень узкий кругозор, Джон, — не согласился Коллекционер, печально покачивая головой. — Тебя окружают сокровища, но ты их не видишь. Оглянись-ка по сторонам. Здесь столько не известных науке видов! Уникальнейшие мутации насекомых, таких больше нигде не встретишь. Я знаю людей, которые занимаются насекомыми, так они будут кровью писать, когда узнают, что я для них раздобыл. Я прихвачу с собой несколько образчиков и продам по неслыханным ценам. Путешествие во времени нынче стоит дорого.

— Кстати, насчет таких путешествий, — тут же уцепилась Джоанна. — У вас есть машина времени?

— Ну зачем же так примитивно, — усмехнулся Коллекционер. — У меня, конечно, есть небольшая коллекция машин в стиле рококо, но… Нет, к путешествиям у меня особый дар. Здесь у многих есть дар. Наш милый Джон находит вещи. Эдди убивает бритвой, которую невозможно увидеть… а я перемещаюсь во времени. Именно так я добыл кое-какие прелестные вещички. Спешу ответить на ваш следующий вопрос. Нет, я не беру пассажиров. Как ты сюда попал, Джон?

— Через провал во времени, — признался я. — Я как раз шел к его границе, когда появились насекомые. А ты сейчас из какого времени?

— Ты ведь не так давно покинул Темную Сторону, — напомнил Коллекционер. — Покинул в спешке, божась, что никогда больше не вернешься. Следует ли понимать так, что ты все-таки вернулся?

— Через пять лет после своего ухода, — не стал отпираться я. — Да, вернулся, но мое отношение к Темной Стороне не улучшилось.

— Не скажу, что это меня удивляет. — Коллекционер ухмыльнулся каким-то своим мыслям. — Ах, сколько же здесь красоток, даже не знаю, с какой начать! Жду не дождусь, когда притащу их на свой склад и приколю булавками к стенду!

Джоанна фыркнула:

— Надеюсь, вы захватили достаточно большую морилку.

Насекомые так и кишели вокруг, их усики двигались подозрительно быстро. Я решил перейти к делу.

— Послушай, Коллекционер, Эдди утверждает, что с тех пор, как я покинул Темную Сторону, прошло всего восемьдесят два года, но город выглядит куда старше. Не знаешь почему?

Коллекционер развел руками.

— Будущее поливариантно, и вариантов этих столько же, сколько временных линий. Это всего лишь одна из возможностей. Чтобы успокоить тебя, скажу: подобное будущее вовсе не неизбежно.

— Но ты прекрасно с ним знаком, раз пришел сюда, — настаивал я. — И про насекомых ты знал. Расскажи мне, в чем дело, Коллекционер, а то я могу рассердиться.

Тот продолжал улыбаться фальшивой самодовольной улыбкой.

— Я бы на твоем месте оставил угрозы, Джон. Ты даже не представляешь всей опасности своего положения. Ты прав, я изучил этих насекомых с безопасного расстояния. Я знаю, почему они так интересуются людьми. Я даже знаю, почему они не убили тебя сразу. Боюсь, причина тебе не понравится, но что возьмешь с насекомых! Такой примитивный мозг — ни страха, ни угрызений совести, ни каких-либо других чувств. Их заботит исключительно выживание. Я восхищаюсь их беспощадностью, простотой и непреклонностью.

— У тебя всегда были странные вкусы, — заметил я. — Переходи к делу.

Мне показалось, что насекомые потихоньку приближаются.

— Ты никогда не умел учиться, — разглагольствовал Коллекционер. — Насекомые откладывают свои яйца в живые тела. Причем предпочитают тела не насекомых. Яйца растут и развиваются внутри этих тел, превращаются в личинок и прогрызают себе путь на свободу. Носителю, конечно, неприятно, но… Насекомые не знают совести и сострадания. Однако в этом будущем остались только шестиногие твари. Поэтому им ничего другого не оставалось, кроме как откладывать яйца в беднягу, который стоит с тобой рядом. Уже восемьдесят два года в бессмертном теле Эдди Бритвы выводятся все новые и новые поколения насекомых. Внутрь откладываются яйца, личинки прогрызают себе путь наружу. Весьма неприятно для Эдди, его съедают заживо снова и снова, хотя… он мне никогда не нравился.

Я не смотрел на Эдди. Ему ни к чему было видеть тот ужас, который я испытывал сейчас. Тем более если все это и впрямь случилось по моей вине. Теперь я понял, почему насекомые поместили его в кокон. Они не хотели, чтобы Эдди покончил с собой.

В этот миг я чувствовал такую ярость, что, будь я побольше ростом, передавил бы всех шестиногих!

— Ну а теперь здесь появились еще ты и твоя дама, — продолжал объяснять Коллекционер. — Вы — новые тела для продолжения рода. Вы не продержитесь так долго, как продержался Эдди, но уверен, насекомые постараются использовать вас на полную катушку, пока вы живы. Я мог бы помочь вам бежать, но, если честно, ты тоже никогда мне не нравился, Джон.

Эдди Бритва вдруг закричал, его спина выгнулась, все тело забилось в судорогах. Я схватил его за плечи, но конвульсии были такими сильными, что удержать его я не смог. Он повалился на землю и стиснул зубы, чтобы снова не закричать, но из глаз его невольно полились слезы. Я опустился на колени рядом. Теперь я знал, что происходит, и даже не шелохнулся, когда сотни маленьких насекомых размером с большой палец начали выползать из бьющегося тела. У черных мягких хлюпающих существ были острые, как бритва, зубы, они деловито прогрызали себе путь наружу, выползая даже из глаз. Пальто впитывало кровь.

Джоанна рухнула на одно колено — ее стошнило, но она все равно не выпустила зажигалку.

Я хватал личинок обеими руками и давил; их внутренности текли по моим рукам, но тварей было слишком много.

— Что я могу сделать? — в отчаянии спросил я Эдди, но он меня не слышал.

— Ты можешь сделать только одно, — рассудил Коллекционер. — Убей его. Избавь от вечных мук, если, конечно, сумеешь. Все-таки это не кто иной, как Эдди Бритва, и он не может умереть. Посмотри на него внимательно, Джон. Едва кончится бензин в зажигалке, они набросятся на вас, и с вами будет происходить то же самое, пока вы живы…

Я не стал отвечать на эти злорадные реплики, а сконцентрировал свой дар. Если существует хоть что-то, способное убить Эдди Бритву и принести ему покой, я это найду. Ответ пришел быстро. Единственное, что может убить Эдди, — его собственная бритва. Но это оружие никто никогда не видел. Я знал, что Эдди вряд ли прячет его в кармане, иначе он давно бы уже воспользовался им сам. Насекомые тоже не могли уничтожить этот предмет. Эдди и бритва связаны вечным соглашением, которое может разорвать только Господь. Я искал изо всех сил — и наконец все же нашел оружие там, куда его сунули насекомые, чтобы Эдди не смог его достать. Они запрятали бритву глубоко в его теле, во внутренностях.

Я действовал чисто инстинктивно, мое сознание в этом не участвовало. Я просунул руку в одну из ран, проделанных личинками, расширил ее и засунул руку поглубже, не обращая внимания на крики несчастного. Я навалился на бьющегося Эдди, прижимая его к земле.

Джоанну по-прежнему рвало, но она не могла отвести от нас глаз. Моя рука была в крови по локоть, когда я наконец нащупал перламутровую рукоятку старомодной опасной бритвы. Эдди вопил как безумный, пока я вытаскивал ее. Кровь лилась и с моей руки, и с добычи, Эдди дрожал, но перестал кричать, теперь он только негромко стонал. Когда я раскрыл бритву и приставил к его горлу, в глазах его я увидел благодарность.

— Прощай, Эдди, — шепнул я. — Мне очень жаль. Поверь, я не допущу, чтобы будущее стало таким.

— Как трогательно, — съязвил Коллекционер. — Но ты явно плохо подумал.

Не нужно было смотреть на него, чтобы понять, насколько он доволен собой.

— Если ты убьешь их единственного носителя кладки, а сам со своей подружкой покинешь это время, ты обречешь все виды насекомых на вымирание. Неужели ты и вправду готов стереть с лица земли последнюю сохранившуюся жизнь?

— Конечно, дьявол тебя побери!

Эдди Бритва даже не шелохнулся, когда я полоснул по его горлу бритвой, нажав так сильно, что лезвие задело шейные позвонки. Я просто должен был действовать наверняка. Кровь забила фонтаном, пропитывая его плащ и мой, смешиваясь с пылью, превращая ее в красную грязь.

И когда мертвый Эдди мирно вытянулся рядом со мной, я обнял его и заплакал. Несмотря на все несходство в характерах, он был моим другом. Едва жизнь покинула Эдди, бритва исчезла из моей руки. Тогда я опустил мертвое тело и неловко поднялся на ноги.

Коллекционер глупо пялился на меня.

— Ненавижу ползучих гадов, — пояснил я.

Насекомые заверещали, пурпурную ночь наполнил почти человеческий вопль. Они не сразу поняли, что произошло, но теперь вопль все ширился и ширился, к нему присоединялись все новые особи, и вскоре весь город исходил единым криком.

Я улыбнулся зловещей улыбкой, заставив Коллекционера вздрогнуть. Насекомые в задних рядах начали напирать на передних, бурлящая масса подступила к освещенному кругу. Я только что расправился со всеми их будущими поколениями… если только они не смогут воспользоваться нашими с Джоанной телами.

Я еще раз прикинул расстояние до границы. Пятнадцать минут, если мчаться бегом, а если мы побежим изо всех сил, возможно, и десять. Бензина в зажигалке должно хватить.

Коллекционер завопил: прямо у него под ногами появились дыры, и вылезавшие оттуда насекомые не боялись света. Наконец-то они добрались и до него. Нога Коллекционера провалилась в одну из дыр, он взвыл от ужаса и боли, когда невидимые под землей челюсти вонзились в его плоть. Вокруг нас с Джоанной тоже появились отверстия, но я уже поднял ее на ноги, и мы бросились бежать, оставив труп Эдди позади.

Его тело не нуждалось в нашей заботе, оно уже начало разлагаться — прошедшие годы брали свое.

Мы пронеслись мимо Коллекционера, который вопил и рылся в карманах, пытаясь что-то отыскать. Наконец вытащил блестящую коробочку и высыпал содержимое в дыру. Теперь вопли раздались из-под земли, и Коллекционеру удалось вытащить ногу. Нога была сильно искалечена, среди разорванных мышц белела кость. Коллекционер жалобно подвывал, разбрасывая вокруг содержимое коробочки, потому что рядом с ним появлялись все новые дыры. Окружавший его свет начал мигать — и, коротко выругавшись, как обиженный ребенок, он исчез, совершив прыжок во времени. Свет погас, насекомые ринулись за мной и Джоанной.

Джоанна снова вполне владела собой, ее лицо было мрачным и сосредоточенным, она держала зажигалку в вытянутой руке, как крест для отпугивания нежити. Мне показалось, что огонек стал меньше, но я промолчал. Либо бензина хватит, либо не хватит.

Насекомые кишели повсюду, лезли друг другу на спины, горя желанием до нас добраться, но не могли заставить себя войти в круг желтого света. Я видел среди них экземпляры размером с собаку и даже со свинью — и ненавидел их всех.

Они расступались перед нами, когда мы с Джоанной бежали вперед, и жвалы щелкали у наших ног, как медвежьи капканы. Я снова посмотрел на зажигалку, и мне не понравилось то, что я увидел. До границы ее не хватит, а как только она погаснет — нам конец.

Тогда я призвал на помощь свой дар еще раз, чтобы найти энергетическую дорожку.

На Темной Стороне их полным-полно. У них даже есть названия, начиная от чисто научного «каналы энергии» до сугубо мистического «потоки радуги». Но эти замечательные дорожки, скрытые от обычных глаз, несли в себе как материальную субстанцию, так и нематериальную. Тем, у кого хватает смелости воспользоваться ими, доступно все. Так, по крайней мере, считается. И даже здесь, в этом опустошенном, покинутом людьми месте дорожки все же остались. Я выбрал ту, что вела прямо к границе временного провала, и заставил ее проявиться. Тотчас перед нами возникла яркая искрящаяся тропа, и насекомые отскочили в сторону, словно обжегшись.

Мы с Джоанной побежали по дорожке, держась за руки, помогая друг другу, из-под ног у нас вылетали искры.

Но я начал сдавать. Все эти магические трюки отняли у меня много сил, тем более что позади был длинный, утомительный день. Я слишком часто обращался к своим паранормальным способностям, слишком многого требовал от себя, а теперь наступала расплата.

В голове у меня стучало, я почти ничего не видел за пределами дорожки, кровь шла из обеих ноздрей и стекала по подбородку. Казалось, мои ноги так и норовят от меня отстать.

Теперь Джоанне приходилось почти тащить меня, но я продолжал двигаться, правда, на одной только силе воли. Граница приближалась слишком медленно. Так бывает во сне, когда бежишь изо всех сил и все же никак не можешь приблизиться к месту, куда хочешь попасть. Джоанна принялась на меня кричать, а насекомые копошились повсюду — семенящий ковер, сотканный из злобных намерений.

Я был на грани обморока, у меня все болело, и неожиданно я споткнулся и упал. Я здорово приложился о дорожку, меня слегка ударило током, хотя вряд ли в тот момент меня мог поднять на ноги даже мощный разряд. Но где-то совсем рядом была магия…

Насекомые подобрались к границе света и смотрели на меня бессмысленными фасеточными глазами. Джоанна наклонилась надо мной, пытаясь поднять на ноги, но я был для нее слишком тяжел. Я перевернулся на бок и посмотрел на нее.

— Выбирайся отсюда, — приказал я. — Я вел тебя, сколько мог. Больше не могу. Граница прямо перед тобой. Я уже сделал проход, через который ты вернешься на Темную Сторону. Иди, ищи свою дочь, Джоанна. И постарайся быть с ней добрее. В память обо мне.

Она выпустила мое запястье, моя рука безвольно упала на блестящую дорожку, и я, этого даже не почувствовал.