Покидая царство мертвых Грановский Антон
– В квартире у его новой шмары. Четвертый проезд Марьиной Рощи, дом девять дробь одиннадцать. Номер квартиры не знаю, но она на первом этаже, рядом с первым подъездом.
– Во сколько?
– В девять.
– Утра или вечера?
– Утра.
Макс задумчиво побарабанил пальцами по столу.
– Ранняя пташка этот Плохиш. Значит, ты не знаешь, что за дела он крутит?
Сохатый мотнул лосиной головой:
– Нет, гражданин начальник. Знаю только, что работает он по-крупному и что в доле с большими людьми.
– Откуда знаешь про «больших людей»?
– Так… Ходят слухи.
– Где ходят?
– Между блатными. Нынче много охочих поработать с Плохишом. Он щедро башляет.
– Значит, у Колюжного появились большие деньги, – задумчиво проговорил Макс. – Что еще знаешь?
– Больше ничего, – ответил бандит.
– Уверен?
– Зуб даю!
Максим хмыкнул.
– Сохатый, у тебя всего три зуба, и те гнилые.
– Обижаете, гражданин начальник!
– Ладно, не хнычь. За то, что рассказал про Плохиша, спасибо. Но если завтра его не будет в квартире шмары, я вернусь. Знаешь, что тогда с тобой будет?
Сохатый глянул на Максима угрюмым взглядом и мрачно проговорил:
– Догадываюсь.
– Тогда до завтра. – Макс повернулся к молчаливому Жоре: – Хочешь его еще о чем-нибудь спросить?
Вместо ответа Вержбицкий снял трубку внутреннего телефона и сухо в нее проговорил:
– Толя, можете увести задержанного.
Меньше чем через минуту в кабинет вошли два милиционера в форме, помогли Сохатому подняться со стула и вывели его из кабинета.
Едва за ними закрылась дверь, как Жора взвился.
– Макс, какого черта ты пришел? – гневно спросил он. – Мы же договаривались!
– Прости, – виновато проговорил Макс. – Мне просто стало скучно.
– Орлов, так нельзя!
– Знаю, Жора, знаю. Ну прости, братское сердце. С меня бутылка «Агдама».
– Ладно, – смирился Жора. – Только выпьем ее вместе.
– Само собой!
Макс полез было в карман за сигаретами, но вспомнил, что там леденцы, и, скривившись, отдернул руку.
– Ловко ты его раскрутил, – сказал Жора. – Если, конечно, он не соврал.
– Он не соврал, – сказал Макс.
– Откуда ты знаешь?
– Я чувствую, когда мне врут.
– Чувствует он… – проворчал Жора. Помолчал, посмотрел на Макса цепким взглядом и спросил: – Намечается что-то крупное, да?
– Не намечается, а уже происходит, – ответил Максим. – Ты же слышал – Колюжный-Плохиш щедро платит.
– И чем он, по-твоему, занимается?
– Черт его знает. Может, гоняет какие-то грузы.
– Откуда?
– Да откуда угодно. Хоть из Чуйской долины.
Жора сдвинул брови:
– Думаешь, наркотики?
Максим вздохнул:
– Не знаю, Жора! Завтра возьмем Плохиша и получим ответы на все вопросы.
– Или тридцать семь рублей на колпаки для «семерки»?
– Или тридцать семь рублей, – кивнул Макс.
Жора улыбнулся.
– Здорово ты придумал про эти рубли. Кстати, как сегодня насчет покера, Макс?
– Прости, друг, но сегодня вечером я буду занят. Иду в кафе с прелестной девушкой.
Вержбицкий хмыкнул:
– Кто бы сомневался! С кем на этот раз?
– С нашей стажеркой Танечкой Макаровой.
Лицо Жоры вытянулось.
– Нет! – выдохнул он.
– Да, – сказал Макс.
По лицу Вержбицкого пробежала тень.
– Но… как ты сумел? – вымолвил он.
– Как обычно.
– Надо же, – с досадой проговорил Жора. – А я думал, она не такая.
– Все они «не такие», пока им юбку не задерешь. – Макс взглянул на циферблат наручных часов. – Ладно, мне пора бежать по делам! Распорядишься, чтобы за квартирой шмары Плохиша установили наблюдение?
– Хорошо.
– Не скучай, Жоржик!
Макс соскользнул со стола и шагнул к двери.
– Не называй меня…
Макс выскочил за дверь.
– …Жоржиком, – тихо договорил Вержбицкий.
4
В кафе царил полумрак. Из колонок доносилась приятная мелодия, под потолком весело перемигивались огоньки цветомузыки.
Макс нежно взглянул на Таню и спросил:
– Как вам тут нравится?
– Здесь так… непривычно, – смущенно ответила она, оторвавшись от соломинки, через которую пила коктейль.
– Вы нечасто ходите по ресторанам?
Таня покачала головой:
– Нет. Если честно, всего второй раз в жизни.
– Вы многое теряли!
– Да… Может быть. – Татьяна улыбнулась. – Знаете, мой папа всегда говорил, что в рестораны ходят только идиоты.
– Почему?
– Потому что только идиот согласится платить пять рублей за котлету, которую можно съесть дома – по пятнадцать копеек за штуку.
Максим засмеялся.
– Твой папа не самый романтичный человек!
– Да уж…
К столику подошел солидный, важный официант в белой рубашке.
– Максим Андреевич, вы и ваша спутница готовы сделать заказ? – с легким поклоном спросил он.
– Сейчас будем готовы. Танечка, как насчет стейков? Здесь их готовят на настоящих углях.
Татьяна снова покраснела и пролепетала, не глядя на важного официанта:
– Спасибо, я не голодна.
– Не голодны?
Она качнула головой:
– Нет. Я поела перед рестораном.
– Зачем? – удивился Макс.
Она чуть подалась вперед и проговорила тихо:
– Чтобы поменьше заказывать. Здесь же все так дорого!
Максим улыбнулся:
– Таня, вы настоящий строитель коммунизма. Тогда закажите себе…
– Скажите, у вас есть мороженое? – спросила Таня у терпеливо ожидающего официанта.
– Конечно, – с важным видом ответил он. – У нас три вида мороженого.
– Три вида? – удивилась Таня. – Тогда можно мне один пломбир и… газировку.
– Разумеется. Что-нибудь еще?
– Да, – кивнул Макс. – Принесите нам два телячьих медальона, картофель во фритюре – тоже на двоих, пару салатиков, а также бутылку «Советского» шампанского и два фужера.
– Почему два? – тихо пробормотала Таня.
Максим посмотрел на нее веселым взглядом и ответил:
– Вы проиграли спор, поэтому будете сегодня делать то, что я скажу.
– Делать?
– В смысле – есть. Принимать пищу. Ну, и пить разумеется.
– Это все? – уточнил официант, записав заказ в маленькую книжечку.
– Да.
– Будет исполнено!
Официант удалился. Таня проводила его взглядом и сказала:
– Такой важный! Как вы можете с ним так небрежно разговаривать? Я бы никогда не решилась.
– Он всего лишь официант, а не депутат Верховного Совета.
– Да, – согласилась Таня. – Но все равно… У него такой взгляд! Будто он знает, как мало денег у меня в кошельке, и эти деньги – ровно то, чего я стою.
– Это все советские предрассудки. Вот, например, по-французски официант называется гарсон. По-русски – мальчик.
– В самом деле?
Таня посмотрела на осанистого официанта и весело проговорила:
– Этот точно не похож на мальчика.
– Да уж, – засмеялся Максим.
Вскоре официант вернулся с заказом, но поставил на стол не только шампанское, телятину и гарнир с салатами, но и вазочку черной икры.
– Это еще что? – поднял брови Макс. – Мы не заказывали икру.
– Подарок нашего директора! – с подобострастной улыбкой отозвался официант. – Приятного аппетита, граждане!
– Постойте, – сказала Таня официанту. – Уберите икру. Мы не нуждаемся в таких подарках!
Официант посмотрел на Максима и вопросительно поднял брови.
– Уберите, – кивнул Макс. – Моя спутница не любит дорогих подарков.
На лице толстяка появилась тревога.
– Максим Андреевич, вы же знаете – это от всей души. Пожалуйста, не отказывайтесь!
Макс посмотрел на Таню. Она хмыкнула и пожала плечами.
– Ладно, оставьте.
– Спасибо огромное! – просиял официант, от вальяжности и высокомерия которого не осталось и следа. – Приятного аппетита вам и вашей спутнице, Максим Андреевич!
Он повернулся и величественно удалился, вихляя толстыми бедрами. Таня посмотрела на черную икру, перевела взгляд на Макса и насмешливо уточнила:
– Вы и здешнего директора когда-то «брали»?
Макс качнул головой:
– Нет, его я не «брал». Но полгода назад я здорово выручил его сына, когда он вляпался в неприятную историю.
– И где теперь этот сын?
– В тюрьме.
Татьяна хмыкнула.
– Это называется «выручил»?
– В ту ночь, когда я его задержал, он собирался совершить налет на ювелирный магазин в компании четырех отморозков, – пояснил Максим. – Если бы не я, он был бы сейчас там же, где они.
– И где же?
– На глубине двух метров, под землей.
Таня сдвинула брови:
– Как?
– Просто. О налете стало известно заранее. Парни из следственного отдела КГБ устроили засаду и перестреляли отморозков, как куропаток. Из всей шайки-лейки остался жив только сын директора этого кафе. Парню впаяли два года за участие в подготовке налета.
Таня усмехнулась:
– Вы просто «мистер совершенство».
– Что поделать, уж таким я уродился. – Максим наполнил бокалы. – Давайте выпьем за знакомство, Танюша!
– Ну… разве что один глоток, – неуверенно проговорила Татьяна.
Она отпила глоток.
– Ну как? – спросил Макс.
– Приятно. Только пузырьки колют язык.
– За первый тост – до дна.
– Почему?
– Так принято. Представьте себе, что это бокал с вашей удачей, и выпейте ее всю до капли.
– Ладно, я попробую.
Таня осушила бокал. Поставила его, посмотрела на Макса и сказала:
– Максим Андреевич, я хотела вас спросить.
– Спрашивайте.
– А вы правда думаете, что я боюсь вдохнуть воздух полной грудью?
– Полной грудью?
Макс опустил взгляд.
– На что вы смотрите?
– На вашу полную грудь.
Таня одернула кофточку и строго сказала:
– При чем тут моя грудь?
– Вы же сами о ней заговорили.
– Но я имела в виду другое! Вы правда думаете, что я боюсь жизни?
Максим кивнул:
– Да.
– Но это не так! Я… я люблю жизнь! И умею наслаждаться ею!
– Докажите.
– Как?
Максим взял бутылку.
– Выпейте еще один бокал шампанского.
И он наполнил оба бокала. Таня посмотрела на шампанское с сомнением.
– Но мне нельзя столько пить. У меня непереносимость алкоголя. Я не шучу, мне врач так сказал!
– Ваш врач – пошлый зануда. Запомните, Таня, все зависит от количества выпитого. Два бокала шампанского еще никого не отправляли в аут. Более того, пара бокалов сухого вина в день избавляет от морщин и продлевает молодость.
Таня недоверчиво прищурилась:
– Это правда?
– Сущая правда. Я сам это читал в журнале «Наука и жизнь».
– Ну, если только в журнале…
Максим поднял бокал.
– Давайте выпьем за вас, Танечка! За то, чтобы вы стали отличным оперативником!
– Таким, как вы?
– Лучше. Чтобы вы стали Начальником с большой буквы «Н»!
– Вы тоже можете стать начальником.
Максим улыбнулся и качнул головой:
– Нет, мне это не грозит. Я – охотничий пес. Кабинетная жизнь не для меня. В кабинете я заскучаю, зачахну и прокисну. А вот у вас есть все шансы возглавить когда-нибудь отдел.
– Вы правда так думаете?
– Конечно. Только не будьте сухарем.
Таня моргнула длинными ресницами.
– Я не сухарь!
– Но можете им стать. Если немедленно не выпьете. За свободу Нельсона Манделы!
Таня вздохнула и подняла наполненный Максимом бокал.
– Ладно. За свободу Манделы выпью. Но больше – ни-ни.
И она осушила бокал. Потом поставила его, подперла подбородок рукой и, посмотрев на Макса заблестевшими и потеплевшими глазами, проговорила:
– Максим Андреевич…
– Просто Максим.