Оляна. Игры с Артефактами Пашнина Ольга

Непроизвольно вспоминался тот самый вечер, когда отец меня забрал. Я точно так же шла к выходу, а там меня уже ждали. Сейчас я шла, зная, что впереди. Я свернула за угол, остановилась за каменным изваянием королевской кошки, и с усилием, значимым даже для никты, сдвинула массивную лапу. Внизу был тайник, который я с таким трудом сделала. В тайнике ничего, кроме свертка светлой ткани, не было.

Оружие выглядело совершенным. Сталь блестела от пламени факела, мерцавшего над моей головой. Я просунула руку в стальной браслет и застегнула его на запястье. Холодный металл плотно обхватил руку. Внешне эта штука напоминала огромный браслет, от которого по бокам от ладони, изгибаясь, отходили длинные лезвия. Такая перчатка была у одного из воинов отца, и я запомнила конструкцию, а здесь, в Тригоре, сумела повторить. Смертельно опасная штука, но при этом красивая. Я чувствовала себя с ней намного увереннее, когда распахнула двери и вдохнула запах дождя.

Одинокая фигура на пляже была заметна издалека. Раскаты грома нарушали тишину, а вспышки молний освещали мокрые камни. Свежий ветер развевал плащ, и в итоге я его сбросила. Таиться смысла нет, отец и так знает, что это я.

Он стоял спиной ко мне, словно и не боялся, но я чувствовала напряжение, окутывавшее его с ног до головы. Я закрыла глаза, впитывая в себя эти эмоции. Не то время, чтобы отрицать собственную сущность.

Странно… Думала, он непременно явится в компании никт, но отец был один. Неужто понял, что сейчас меня даже никты не остановят?

– Олианна! – От его голоса я не вздрогнула, как обычно бывало, а только крепче сжала кулак. Магия заструилась по лезвиям, пропитывая их особым ядом.

– Я удивлен. Ты меня предала. Неужели эти люди стоят того, чтобы ты…

Он не успел договорить. Но увернулся от первого удара, ушел вправо и вниз, где его встретил хороший удар ногой в плечо. Отец чудом устоял на ногах и на пару шагов отступил.

– Меньше болтай, – я сплюнула, – иначе проиграешь. Сам ведь учил.

– Я думал, ты была отвратительной ученицей.

На меня нацелили посох.

– Ошибся, – сказала я.

Из посоха вырвался луч яркого света, но лезвия отразили его. Камни, принявшие удар, зашипели и рассыпались на мелкие обломки. Я отпустила всю силу и почувствовала, как меняется зрение. Как все вокруг приобретает черно-белые краски. Мое заклятие прозвучало вместе с громом, молния слилась со светом, вспыхнувшим на кончиках лезвий. Вскоре всю руку охватило пламя. Я видела, как насторожен отец. Слышала каждый его вдох. Готова была ко всему.

Он уже понял, что я его убью. Видел решимость покончить со всем. И теперь пытался спасти свою жизнь и магию.

Мой слух чутко улавливал все звуки, что доносились со стороны замка. Но там все было тихо, так что пока я была спокойна.

Отец ударил посохом, и тут я не удержалась на ногах. От удара спиной о землю перед глазами пошли красные круги, но я вскочила и почти слепо наотмашь ударила рукой. Тут же почувствовала запах крови, но, к сожалению, я всего лишь поцарапала его. Зато выиграла время, вскочила на ноги и направила поток магии в сторону отца. Он откатился в сторону, и меня окатило холодной водой.

В последний момент я скорее инстинктивно, чем сознательно, вспомнила давние занятия с Альдредом. Начертила в воздухе восьмерку и толкнула ее к отцу. Он неловко отклонил ее посохом, и кристалл вобрал в себя магию, отчего вся рукоять покрылась электрической сеткой. Отец выругался и выронил посох, чем я и воспользовалась, дотянувшись ногой и оттолкнув оружие подальше. Мелькнула мысль схватиться за него, но сейчас я бы этого сделать не смогла. Зато могла погибнуть, и тогда уж точно ничего бы не вышло.

Удар получился слабым, но пришелся по оцарапанному плечу. Отец выругался сквозь зубы и попробовал схватить посох, но я успела первой и отбросила оружие в сторону. За что поплатилась ударом по голове и на миг лишилась зрения.

Пытаясь сориентироваться, я услышала глухой звук удара, а когда пришла в себя, увидела…

– Альдред! – вырвалось у меня.

Они с отцом сцепились, упав на камни. Альдред дрался без магии, отец тоже. Оба наносили такие сильные и яростные удары, что даже мне, никте, на миг стало страшно.

Дурак, какой же он дурак! И как только понял, куда я ушла, как нашел! Альдред не сможет противостоять отцу, не та сила, не тот опыт. Отец задействует такие пласты магии, которые Альдреду просто неведомы!

Я с трудом поднялась на ноги. Меня тошнило и качало, руки едва слушались. Не сводя глаз с мужчин, которые перешли уже на магию, я двинулась туда, где лежал посох. Мир вокруг шатался и кружился, наверное, удар по голове оказался слишком сильным. Только бы не потерять сознание!

Я отвернулась от сражающихся, сосредоточив взгляд и внимание на посохе, которым жизненно важно было завладеть. Коснуться, взять в руки, почувствовать его силу. Только тогда появится шанс победить, только тогда все закончится.

– Не двигайся! – остановил меня хриплый рык, и я узнала голос отца.

Он держал меч у горла Альдреда, который лежал на камнях. Я остановилась; огромный мир сузился до двух человек, от которых зависела моя жизнь. Хотелось одновременно рычать, выть и драться. Я была так зла! На Альдреда, который пошел за мной. На отца, который превратил мою жизнь в ад. На себя, за то, что не смогла защитить тех, кто в моей защите нуждался.

– Отойди от Артефакта, иначе ему конец, – хрипло произнес отец.

Я медленно отступила на пару шагов. Альдред шепнул одними губами: «Возьми», но сама мысль о том, чтобы пожертвовать его жизнью, казалась страшной.

Над пляжем вдруг прокатился крик. Я слишком резко повернула голову к замку, и к горлу подкатила тошнота. А может, это были отголоски страха или отчаяния. Конечно, он привел никт. Разве можно ожидать, что этот колдун совершит роковую ошибку и явится один?

– Ты глупая девочка, Олианна. – Усмехнувшись, отец свободной рукой вытер с губы кровь. – Неужели ты думала, что я приду один? Отойди от Артефакта. Встань там, у камня. И сними эту штуку с руки.

– Сколько? – устало спросила я.

– Пара сотен. Может, больше, – улыбнулся отец. – Твой ход, дочка.

Мой ход? Я не могла сделать ничего, не навредив Альдреду, поэтому я опустила голову, признавая поражение. А сама украдкой посмотрела на наручные часы. Тонкая цепочка окрасилась моей кровью – я, оказывается, поцарапалась, когда падала.

– Я думал, ты лучше меня изучила, Олианна, – покачал головой отец. – В моих действиях – в каждом – всегда двойное дно.

– Да, в моих тоже. – Я улыбнулась, вытирая кровь.

В этот же момент где-то в районе гор в небо вырвался столб синего пламени. На пару мгновений показалось, что земля содрогнулась. Небо приобрело неестественный лазурный оттенок. Отец обомлел, а я победно улыбнулась. Магия уходила в небо, а вместе с ней души, заточенные в Артефактах. Я точно знала, что у замка сейчас без чувств падают никты, чьи души и магические способности наконец отпустили. Чьи Артефакты уничтожили.

– На этот раз я оказалась умнее, да?

Взгляд отца был прикован к горизонту, где магия все еще уходила в небо. Альдред воспользовался моментом и, рискуя пораниться, отпихнул в сторону меч, а потом сразу же поднялся. Теперь нас было двое против одного, и эти двое получили неплохую поддержку.

У отца был один важный недостаток, который мог привести его к гибели. Он считал меня совершенно глупой девкой, добившейся силы лишь благодаря ему. Он не хотел меня учить, и только сейчас я поняла, что забрал к себе, лишь бы завладеть посохом. А меня убивать было жаль – можно ведь использовать. Никаких пафосных речей о том, что я буду его правой рукой. Никакого обучения. Ничего, кроме пренебрежения. Сам вырыл себе яму и теперь стремительно в нее падает.

Я долго планировала все сделать так, чтобы не узнали ни Дарька, ни остальные. Первая сошла бы с ума, узнав, что заварушка начнется прямо в день ее свадьбы. Остальные наверняка бы все испортили.

Так, например, группа за Артефактами давно ушла.

Никт на подходе к замку и столице ждали несколько хороших отрядов.

– Убью тебя, Оляна! – процедил сквозь зубы Альдред.

От него я тоже все скрыла. Но не потому, что это была часть плана. За него я попросту боялась, все чувства во мне отринули нечистую сущность и пробились даже в сердце никты.

В глазах отца отражался столб света, медленно угасающий. Рывок, который я сделала, дался тяжело. Наверное, это был самый нелегкий поступок за всю мою жизнь, но я отбросила в сторону все чувства и вложила в удар все силы. Волна чистой магии – у меня даже не было сил облекать ее в какую-то форму – сбила отца с ног. Он упал на мокрые камни, подняв брызги. Альдред проворно откатился в сторону и одним движением взвился на ноги.

– Оля, нет! – крикнул он.

Но мои пальцы уже сомкнулись на холодной стали.

Глазам стало больно от вспышки, осветившей пляж и часть замковой территории. Руку словно охватило огнем, но разжать пальцы я не могла. Этот огонь распространялся по телу, каждая клеточка нестерпимо болела. Я ощущала, как кипит кровь, как сердце, едва справляясь, перекачивает магию. Перед глазами все плыло, полыхало. Я попыталась вдохнуть, но только закашлялась.

Сердце билось все быстрее и быстрее, а кристалл на посохе светил все ярче и ярче. Не знаю, что делали в это время отец и Альдред. Магия Артефакта меняла мою сущность, но вот в какую сторону? Я не удержалась на ногах, упала на острые камни. Но боли не почувствовала, только снова безуспешно попыталась сделать вдох.

А потом сердце остановилось.

Пахло морем и солнцем. Мне казалось, когда я умру, будет пахнуть дождем и электричеством, но я ощутила на лице приятное тепло, а руки коснулась вода. Я медленно открыла глаза и полной грудью вдохнула свежий, непередаваемо вкусный воздух.

Первое, что я увидела, – мягкий белоснежный песок. Потом бирюзовую воду, мелкими волнами набегающую на берег. Потом – горизонт, где высилась лиловая призрачная стена. Предел… Так вот как выглядит мир за Пределом!

И теперь я отправлюсь к Хранителям и, наверное, останусь здесь. Дрожащей рукой я коснулась морских камешков. Как я боялась, что за Пределом меня будет ждать еще больше страха, чем в жизни! Что придется ответить за все, что делала, о чем думала, за всех, кого предавала.

Этот вид поразил меня. Я сидела на пляже и не могла справиться со своими чувствами. Маленькая девочка из деревни никогда не видела такого солнца. Взрослая никта никогда не думала, что, умерев, попадет в такое чудесное место.

– В Тригоре теперь тоже так будет.

От низкого женского голоса я вздрогнула и вскочила на ноги. Инстинктивно поклонилась Хранительнице, одетой в длинную серебристую мантию. Но та лишь отмахнулась, скидывая капюшон. Седые волосы были убраны в аккуратный пучок.

– Я не думала, что окажусь здесь, – призналась я.

– А где ты думала оказаться? – с интересом спросила женщина.

И жестом предложила мне сесть за небольшой столик. Я могла поклясться, что его здесь не было, но это Предел, чему я удивляюсь.

Едва я присела, на столике появилась еда и напитки. Я удивленно посмотрела на Хранительницу.

– Еда – одна из главных потребностей живых существ, еда же одно из главных удовольствий. Глупо заставлять исстрадавшиеся души отказываться от таких минут радости. Ешь, Олианна, не волнуйся ни о чем.

– Спасибо, – вздохнула я и до боли сжала прохладный стакан с соком.

И вспомнила первые слова Хранительницы.

– В Тригоре так будет? И солнце будет?

– Будет, если кто-то уничтожит остатки магии Артефактов. Часть ее еще есть в Дарнарде, Оляна.

Меня передернуло от имени отца. Я даже про себя старалась его не называть, оно было полно темной магии.

– Ваши тучи, ваши грозы – души, заключенные в Артефактах. Вы уничтожили почти все, что связывает их с Тригором, остался лишь Дарнард. Тригору повезло, что Виктор тебя нашел.

– Виктор уничтожит Тригор, – вырвалось у меня.

Хранительница довольно рассмеялась:

– Нет, дорогая, если хочешь знать, не уничтожит. Виктор не самый лучший правитель Тригора, но к вопросам воспитания детей они с королевой Сеславией относятся с должной ответственностью. Их сын Дмитрий вполне достойно будет править Тригором.

– Вы знаете будущее? – встрепенулась я.

– Ты кушай, креветки очень даже ничего, – вместо ответа улыбнулась Хранительница.

К собственному удивлению, я действительно чувствовала голод. Всегда считала, что мертвые не хотят есть, но крупные нежные креветки под сладковатым соусом оказались просто восхитительны.

– Так вы видите будущее?

– Я же Хранительница, милая, а время это штука сложная. Будущее, прошлое – какая разница?

– Тогда скажите, что будет с Альдредом? Он… У него будет семья?

Я затаила дыхание, а Хранительница внимательно рассматривала меня с ног до головы.

– Прости, Олианна, не могу сказать, – наконец ответила она. – Ты беспокоишься о Тригоре, это похвально. Но будущее твоих близких должно остаться тайной. Поверь мне, те, кто пытается менять будущее, кончают плохо и много страдают. Позволь случиться тому, что должно.

– Он умрет? Что должно случиться?!

Я должна знать! Или нет… Если я умерла, а Дарька, Сомжар или Альдред погибнут, все зря. Тригор, души – ничто не стоит этой боли. Наверное, я так и осталась эгоистичной нечистью, но лучше на войне, но с ними, чем победа такой ценой.

– Знаешь, – хмыкнула Хранительница, – твоя главная беда в том, что ты не умеешь расслабляться. Ты везде ищешь сложности! Вспомни время, когда ты не мучилась проблемой выбора или делала то, что тебе действительно хочется?

Я промолчала. Пожалуй, таких моментов было немного, разве что месяц в деревне, с Альдредом. Я ворчала, что меня заставляют тренироваться, но все же получала от этой размеренной жизни несказанное удовольствие. И до сих пор вспоминала наши тренировки с теплотой.

– Значит, креветки ты не будешь? – спросила Хранительница. – Будем решать вопрос с туманным и светлым – в перспективе, конечно, – будущим?

Я немного нервно кивнула. Отголоски чувств после случившегося никак не хотели отпускать. И все вокруг хоть и казалось пределом мечтаний, словно мне не принадлежало.

– Будущее неоднозначно, – туманно изрекла женщина. – Сейчас оно одно, а в следующую минуту – другое. Оно, конечно, не такое непостоянное, как вы, люди, его представляете, и от того, съела ты на завтрак клубнику или сливу, ничего не изменится. Но, скажем, твоя смерть может изменить многое.

Она умолкла и многозначительно поглядела на меня. Я ожидала продолжения, но, когда его не последовало, спросила:

– Для кого?

– Для всех, Олианна. Для тебя, для твоего Альдреда, для Виктора и Сеславии, для Дарьки и Сомжара, для Айбиге и Эртана, для Гаерта и… Так, стоп. Я, кажется, сболтнула лишнего.

Айбиге и Эртан? Я определенно хочу узнать подробности!

– Вот только ты не знаешь, как именно. То, что хорошо для одного, другому смерть. Ты не знаешь, как изменятся их жизни. И как изменится твоя. Но я, дорогая, буду откровенна. Проще и легче для тебя уйти со мной, остаться за Пределом. И восполнить все годы темноты, в которой ты жила.

– Так у меня есть выбор? – Я медленно подняла взгляд на Хрнительницу.

Она кивнула:

– Ты еще не мертва, девочка, а значит, можешь вернуться. Я лишь чуть подтолкну твое сердце. Но я не знаю, сколько еще боли ждет тебя впереди. Я должна уговорить тебя вернуться, потому что еще далеко не все кончено, но я наблюдала за тобой с рождения, я жалела тебя, иногда даже помогала. И не могу не предоставить тебе выбор. Что бы ты ни решила, это все, – она обвела рукой пляж, лесок вдалеке, море, – останется.

– Я хочу вернуться! – выпалила я, не дав Хранительнице закончить. – Я хочу знать, что с ними будет! Не могу быть здесь, не зная, что там происходит, а вы ведь не скажете.

– Верно, – согласилась она. – Мертвым не нужно знать, как живут живые. И наоборот. Тогда иди, Олианна, задерживать тебя я не буду. Рано или поздно все равно встретимся, а я так давно живу, что уже и не замечаю, как проносятся десятки лет.

– А… куда идти?

Вместо ответа Хранительница махнула рукой в сторону Предела. Столик и стулья сами собой исчезли, а я осталась стоять в одиночестве на берегу. Первый шаг в прохладную воду дался с трудом, но потом стало легче. И чем ближе оказывалась лиловая призрачная завеса, тем быстрее я шла. Предел пересекла уже бегом и оказалась в темноте, как показалось, на долгое, долгое время…

Открывая глаза, я знала, что никогда и никому не расскажу о том, что случилось за Пределом. А вскоре наверняка буду думать, что все это мне привиделось, и я лишь потеряла сознание. Это к лучшему. Возможно.

Голова раскалывалась, я стиснула зубы, чтобы унять хоть немного пульсирующую боль. Но все равно она не могла сравниться с тем, что я испытывала, когда взялась за посох. Остро укололо сожаление, – я скучала по морю и белому песку.

Потом флер Предела исчез, оставив меня наедине с суровой реальностью. Здесь прошло не больше половины минуты – отец еще только поднимался с земли. Я бросила взгляд в сторону Альдреда, сердце пропустило пару ударов. Он лежал, не шевелясь, чуть в стороне. Но порыв броситься и выяснить, в порядке ли он, я подавила, а вместо этого снова взялась за посох. По телу пробежала дрожь отвращения. Магия Артефакта больше не была моей родной, хоть я и вернула силы. Но и никтой я тоже не была.

Наверное, об этом говорила Хранительница.

Меня охватило спокойствие и безразличие. Я безучастно наблюдала, как поднимается отец, как его лицо искажает гримаса ненависти. Но не боялась ни заклятий, ни его самого. Сейчас в нем лишь крохотная частичка силы, которой он некогда обладал. Но и ее следует уничтожить, пусть даже это выжжет во мне все оставшиеся чувства.

Повинуясь каким-то древним инстинктам, я подняла посох высоко над головой, а затем опустила, ударяя его о камни. Он завибрировал, кристалл засветился мягким зеленым светом, а по рукояти пошли сотни мелких трещинок, из которых тоже лился этот свет.

Отец завороженно смотрел, как медленно, но неотвратимо из Артефакта вытекает магия и растворяется в воздухе. Ветер подхватил сияние и развеял над морем, и, когда кристалл потух, от могущественного некогда Артефакта остались лишь обломки, валяющиеся среди камней.

Я стояла, не шевелясь, почему-то зная, что должна ждать. Отец упал на колени, схватившись за сердце. Мне думалось, он должен что-то сказать, хотя бы перед самым концом попросить за все прощения. Но, конечно, это во мне говорила обиженная маленькая девочка, которая думала, будто все в этом мире просто. Будто жестокий захватчик Виктор лишил ее заботливых и чудесных мамы с папой, будто жизнь принцессы – это сплошные балы, красивые платья и обязательно прекрасный принц.

Вспыхнул зелено-голубой огонь, как отголосок магии посоха; в считаные секунды он охватил тело отца. На это я смотреть уже не желала, бросилась к Альдреду.

Он дышал. Слава Хранителям, он дышал! Я почувствовала такое облегчение, что удивилась наличию в себе страха. Думала, уничтожая посох, я выжгла изнутри все чувства, которые там остались.

– Альдред, очнись! Просыпайся давай!

Он, к счастью, всего лишь ударился головой. Его взгляд долго фокусировалсся, но потом он меня, кажется, узнал.

– Привет, – улыбнулась я. – Ты как?

– Нормально, – хриплым голосом ответил Альдред.

– Что болит? Что сломано?

– Глаза болят.

Он закашлялся и сделал попытку подняться, но я силой уложила его обратно. По щекам покатились слезы, – силы никты во мне уже не было.

– У тебя глазки голубые, – улыбнулся Альдред. – Как я по ним соскучился!

Сквозь слезы я улыбнулась. Сердце билось быстро-быстро, напоминая: я все еще жива, я все еще чувствую. Я все еще люблю.

– Что с остальными?

– Все нормально. – Мне так хотелось в это верить! – Я позову на помощь, тебе нельзя вставать, вдруг переломы или сотрясения. Не спорь!

Альдред послушно прекратил свои попытки подняться. Я же едва заставила себя отпустить его руку.

– Демоны! – выругался он.

– Что такое?

– Я ничего не вижу!

Мир сузился до одного-единственного мужчины, чьи глаза смотрели в одну точку.

Издалека, со стороны замка, к нам уже бежали какие-то люди. Если бы вгляделась, наверное, я бы даже различила Дарьку в свадебном наряде, которая, забыв о туфлях, спешила на помощь. Но все мое внимание оказалось приковано к Альдреду.

Тучи над Тригором медленно рассеивались. Первые лучи солнца осветили темную воду.

– Спасибо тебе, Олян, – всхлипнула чувствительная Дарька.

– За что? – удивилась я.

– Что не отправила Сомжара за Артефактами.

Я отвернулась, чтобы Дарька не видела моего лица. Из десятерых, отправившихся уничтожать Артефакты, вернулись лишь пятеро. Взрыв оказался мощнее, чем мы думали. Я все еще не могла избавиться от чувства вины, хотя со мной долго говорила на эту тему Сибил.

Мы сидели в зимнем саду. Шел третий день моего отдыха, прописанного Риран, и тело восстанавливалось. Магия, конечно, не вернулась, сейчас я не могла даже вызвать банальную «восьмерку», но это такая мелочь! Ведь в огромные окна лился солнечный свет. Я никогда не видела Тригор в ореоле золотого сияния, он словно светился изнутри, купаясь в тепле. В городе тоже настроение было приподнятое, народ радовался, что ушли грозы и дожди.

Я ожидала, что Виктор воспользуется ситуацией, но то ли он не успел, то ли в нем проснулась совесть. Все больше и больше говорили о найденной принцессе. А принцесса Олианна сидела в замке, не высовываясь, и приходила после всех потрясений в себя. Как и все в общем-то.

Конечно, проблему никт мы не решили. Болезнь все еще не изучена, никты продолжают нападать. Но мы хотя бы решили вопрос с организованным восстанием отца и превращением магов в нечисть, что уже немало. На этом я надеялась завершить свое участие в делах Тригора.

– Ты сейчас куда хочешь идти? – спросила подруга.

– К Альдреду. Надо все обговорить.

– Как он?

Дарька в последние дни мало спала; раненых было много, они с Риран сутками находились в лазарете. Альдред, строго говоря, раненым не был, но его еще не выпускали.

– Плохо, – вздохнула я. – Мучается. Кусается. Никого не подпускает, меня тоже. Не хочет даже поговорить с Риран обо всем.

– Как так вышло, что он видит, только когда ты прикасаешься?

– Не знаю. Ты слышала, что сказал Виктор: мы до сих пор не поняли природу магии. Какое-то проклятие так нас связало, вспышка его ослепила, а меня чуть не убила. Альдреду придется научиться с этим жить. Поверь, у него нет других вариантов.

Мы встали со скамейки. Дарька снова начала реветь, она знала, что утром я уеду. Может, мы и встретимся, но точно не в ближайшие годы. Я хочу зализать раны и восполнить два года своей жизни. Я хочу просто пожить для себя, прочувствовать каждую минуту рядом с близкими.

– Пиши мне! – Подруга принялась реветь у меня на плече. – Часто!

– А вы приезжайте. Родите малыша, он окрепнет, и приезжайте в гости, ладно?

Я взяла родителей, братика с сестренкой и намеревалась взять Альдреда, чтобы уехать далеко-далеко, туда, где солнце играет в белоснежных сугробах. Если Альдред, конечно, согласится поехать. А если не согласится, его родители приедут сюда, и хуже будет всем.

Мне бесконечно жаль эту семью, в одночасье потерявшую дочь и едва не потерявшую сына. Мы все заплатили за первую победу на пути к свету.

Непривычно было снова стать слабой девчонкой. После всей силы, которая была мне доступна. Я чувствовала себя уязвимой, хрупкой. Но не показывала страх. Часть меня еще опасалась Виктора, хотя я заверила его сразу же, что обещание сдержу – уеду и оставлю Тригор навсегда, как бы меня здесь ни любили. Мне не хотелось видеть короля, так что напоследок я повидала только Сеславию. Она о случившихся в замке событиях узнала лишь наутро, что было к счастью, огромный живот с наследником следовало беречь.

Я привычно прошла мимо уставшей Риран, улыбнулась знакомым ребятам. На две крайние койки у окна старалась не смотреть. Там лежали Корт и Лайла. Первый пострадал, защищая вторую. Ей было велено остаться в замке, но, изображая верную жену, Лайла сунулась в самое пекло. Жива она была лишь благодаря Корту, ей сильно порезали ногу, а тот отделался сотрясением. Сейчас они мило беседовали, а Риран по очереди вливала в них зелья. Удивительно, но мне было плевать, какой сейчас статус у брака Лайлы и Альдреда. В сравнении со всем, что было, это казалось такой мелочью. И я даже не стала разговаривать об этом с Виктором. Может, потом, когда мне понадобится статус официальной жены. Или когда Корт не упустит свой шанс и заполучит знатную девицу в жены. Этого ведь добивался Виктор, создавая колледж.

Альдред лежал в отдельной комнате. По-другому и быть не могло, физически мужчина был здоров, но потеря зрения сильно ударила по нему, и встречаться с людьми было еще тяжело. Он будто не хотел понимать, что потеря зрения у него имеет магическую природу – почему-то, когда я прикасаюсь к нему, он видит. Наверное, от этого было еще больнее.

– Привет.

Альдред слабо махнул мне рукой в знак приветствия. Он сидел, прислонившись спиной к подушке, пил кофе. У меня сжалось сердце при виде него, такого потерянного. Никогда таким не видела и видеть больше не хочу!

– Я полагаю, тебя развеселит, что Гаерт второй день увивается за Сибил. Она в культурном шоке от такого напора и бестактности.

Не развеселило.

– Нам надо поговорить.

Я потянулась было к руке Альдреда, но он отдернул ее, едва наши пальцы соприкоснулись. Отставил в сторону кофе и отвернулся.

– Альдред, – выдохнула я, – пожалуйста, поговори со мной. Мне так плохо. Я не хочу тебя терять. Твои родители писали, они зовут нас в гости. Я очень хочу поехать. Мне понравился север. Правда, теперь придется тепло одеться.

– Нет.

– Почему?

Мне стоило невероятных усилий говорить спокойно. Я не ожидала, что Альдред ответит, но он, к моему удивлению, сказал:

– Ты должна остаться в Тригоре. Стать королевой. Это твоя страна, ты спасла ее, ты сможешь ею управлять. Убери Виктора, ты по закону королева.

Я качала головой, забыв, что он меня не видит.

– Альдред, я отдала Тригору два года жизни, я едва не умерла, я подвергла опасности сотни, тысячи людей. Я не могу отдать ему еще и оставшиеся годы. Я хочу покоя, понимаешь? Быть не королевой, а просто девушкой, можно даже не знатной. Может быть, матерью и женой. Хочу, чтобы все было так, как тогда, когда ты приехал ко мне. Выходить утром на пробежку, готовить обед, сидеть вечером с книгой у камина. Гулять по снегу. Купаться в твоем чудесном бассейне, смотреть из окон замка на ледяной городок. Ты мне обещал как-то, не смей забывать.

Он молчал, я собиралась с силами. Слов было много, я столько всего хотела сказать, что не могла решить, с чего начать.

– Ты не понимаешь главного. Можешь ты видеть или нет, ты не изменился. Я люблю человека не за зрение, а за то, что он есть. Поверь, мне немного надо. Только чтобы ты был. Я готова отпустить тебя к Лайле, если захочешь. Я сойду с ума от ревности и тоски, но отпущу, если с ней ты оживешь. Я знаю, что сейчас ты меня ненавидишь за то, что с тобой случилось, но я не хотела, правда, Альдред, я хотела всех спасти. Наверное, мне не надо было возвращаться, надо было остаться за Пределом. Я думала, у нас все будет хорошо, я думала, после победы остается только счастье. Я знаю, что я как живое напоминание о том, что случилось, но, может, ты найдешь силы, чтобы принять меня и нашу связь? – Последнюю фразу я договорила уже шепотом: – Потому что, если ты будешь меня ненавидеть, я сойду с ума.

Опустила голову, внезапно поняв, что больше-то мне и сказать нечего. Да что бы я ни сказала, переубедить Альдреда не смогу.

– Я не могу ненавидеть тебя.

Медленно он потянулся ко мне и коснулся пальцами щеки. Взгляд приобрел осмысленность, мужчина рассматривал мое лицо. Неужели так будет всегда? Неужели он сможет видеть, только прикасаясь ко мне? Почему, какая магия способна так связать людей?

– Это хорошо, – нашла в себе силы улыбнуться. – Потому что я до ужаса боюсь, что ненавидишь.

– Нет. Ты такая красивая. Тебе идет этот цвет.

– Красный, твой любимый… И у меня снова красная кровь.

– И голубые глазки. Не злись на меня, Оляна, я не привык к этому.

– Может, не надо привыкать? Я ведь могу быть рядом, могу…

– Всегда ко мне прикасаться? – с горькой иронией в голосе закончил Альдред. – Всегда сидеть рядом?

– Да! Мы уедем в твой замок, я буду там рядом, ты будешь видеть. Пожалуйста, согласись! Иногда мне кажется, что мы связаны сильнее, чем все думают. Когда я прикасаюсь, ты можешь видеть. А когда прикасаешься ты, я могу чувствовать.

Альдред крепко сжал мою руку и потянул к себе. Я быстро сбросила туфли, не думая, что скажет Риран, если увидит. Легла рядом и обняла мужчину, уткнувшись носом в шею.

– Не уходи, ладно? – попросил он. – Я не хочу оставаться в темноте.

– Не уйду, – пообещала я. – Никогда. Знаешь, если ты здоров, мы могли бы поехать уже утром, рано-рано, пока не рассвело. И к обеду будем в Двуледе. Можно?

Он только вздохнул, но я знала, что бой выиграла. Теперь дело за малым: зализать раны и наладить жизнь, новую и счастливую. С прошлым я распрощалась, а вот будущее… О будущем знали лишь Хранители.

– Я ездила к маме, – вырвалось у меня.

– И как?

– Она жила в монастыре неподалеку от порта, но умерла несколько лет назад. Еще до того, как Виктор меня забрал. Она ничего не оставила, но, говорят, была в ясной памяти. Знаешь, я злюсь, что она не нашла меня.

– Она любила твоего отца, – задумчиво проговорил Альдред. – Я помню ее, после казни Дарнарда она спрятала тебя, а потом вернулась к Виктору. Он не стал ее убивать, позволил уйти. Она знала обо всем, что происходило, но так сильно любила, что предпочитала закрывать глаза.

– Спасибо, – после долгого молчания ответила я. – В любом случае с прошлым покончено. Я знаю о себе все, знаю о родителях. И учусь на чужих ошибках.

Минут через десять я почувствовала, что засыпаю. К утру меня разбудит Сомжар, который собирался проводить нас до границы. Пока можно было отдохнуть.

– И что, – сквозь сон донесся голос Альдреда, – так и будешь всю жизнь держать меня за руку?

– Ага, – зевнув, улыбнулась я. – Но если будешь мешать спать, подумаю, за что ухватиться побольнее.

Вся моя жизнь словно разделилась на две половины, первая – до Предела, вторая – после.

Альдред тихо рассмеялся, и этот смех, наверное, стал одним из первых светлых воспоминаний во второй половине.