Ядовитые цветы Берсенева Анна

Глава 4

Наташа уехала через два дня после приезда Лизы. Перед отъездом она, обычно такая веселая и неунывающая, расплакалась, глядя на беззаботно играющую Маринку.

– Ната, ну что ты? – Лиза едва не плакала сама. – Не волнуйся, правда, все ведь хорошо будет! Ты ведь ненадолго, это кажется только…

– Как же ненадолго! – не могла успокоиться Наташа. – Я вообще никогда от них не уезжала, разве легко? Маринка вообще от меня отвыкнет, Андрюшка скучать будет, хоть и виду не подаст. И Николка – он ведь только кажется спокойным, а сам переживает…

Николай действительно ходил все эти дни мрачнее тучи. До последнего времени Наташина поездка казалась чем-то абстрактным, само собою разумеющимся, а теперь, когда надо было собирать чемоданы, он вдруг представил себе, что почти на полгода остается без нее. Ведь это совсем другая жизнь, он и вообразить ее не может – и чем наполнится она? Семья всегда значила для Николая гораздо больше, чем для большинства его знакомых, а душой его семьи была жена – и вот она уезжает… Он чувствовал настоящую растерянность, и это не была растерянность ребенка, оставшегося без материнской заботы – Николай был вполне самостоятельным, решительным человеком и не воспринимал жену как мать-наставницу, – это была растерянность любящего мужчины, из жизни которого точно улетучивался главный, неповторимый ее оттенок.

Лиза видела, как тяжела эта разлука и для брата, и для Наташи, и немного завидовала им. Повезло все-таки – оба молодые, ничем не обделенные, и нашли друг друга. Не многие могут этим похвастаться! И вместе с тем жизнь, которой жили брат и его жена, и которая, будь Лиза в Новополоцке, казалась бы ей каким-то сияющим, нереальным счастьем, – эта жизнь почему-то выглядела для нее теперь, после приезда в Москву, совершенно естественной. И правда, необыкновенный город: счастливая, многообразная жизнь здесь так же нормальна, как дыхание! Неужели она, Лиза, не найдет здесь того же, что чувствует в жизни брата и даже в жизни совсем незнакомых людей, шумной толпой плывущих по широким улицам?

Но все это так и оставалось пока предчувствием, а повседневная жизнь после отъезда Наташи потекла размеренно и спокойно.

Лиза просыпалась рано – она вообще не любила спать допоздна – и готовила завтрак Николаю и Андрюшке. Ей почти не приходилось заниматься этим дома: готовила обычно мама, да и сколько им, двум женщинам, было надо? Но неожиданно оказалось, что она, сама того не замечая, отлично умеет готовить – вкусно и разнообразно. Николай поражался:

– Лиз, я растолстею тут с тобой! Пироги какие-то, блинчики. Ведь это уйму времени отнимает!

Лиза только смеялась в ответ:

– Ты так говоришь, будто я чем-то еще занята. Почему одну яичницу надо есть?

Она довольно быстро разобралась и в московском магазинном изобилии. Правда, деликатесы покупать не решалась, но сразу поняла, какие из простых, повседневных продуктов самые лучшие. Да и Маринка подсказала:

– Лиз, я больше всего макароны люблю. Только чтобы не липкие были. Ты покупай «Макфу» – они самые лучшие!

Когда Маринка выздоровела и Николай собрался с нею по врачам за справками для садика, Лиза предложила:

– Коля, а зачем ей в садик ходить, пока я здесь? Не волнуйся, мы с ней и дома не хуже почитаем и порисуем, чем там, и волнений меньше.

– Но ведь тебе трудно с ней будет, Лизушка, – засомневался Николай, который, конечно, обрадовался предложению сестры. – Она у нас знаешь какая – только притворяется паинькой…

– Ну и что? Нормальная девочка, веселая. А мне с ней ничуть не трудно. Ты же видишь, она меня отлично слушается.

И Маринка, к радости своей, осталась дома с Лизой. До обеда они гуляли, рисовали, занимались еще какими-нибудь детскими делами, потом Маринка спала, а Лиза читала или делала что-нибудь по дому. Но дел этих оказалось не так уж и много, хоть и двое детей, и квартира большая.

«Странно, – думала Лиза, уже наслушавшись сетований молодых мам, с которыми быстро перезнакомилась во дворе, – как это женщины и не работают, и вечно жалуются, что устают от домашних дел?»

Потом приходил Андрюшка, и, несмотря на его протесты, Лиза и его вытаскивала на улицу.

– Что ты меня ведешь в эту песочницу, как маленького! – возмущался он. – Не хочу я гулять, я лучше почитаю!

– Успеешь почитать, – увещевала Лиза сердитого племянника. – Посмотри, какой ты зеленый без свежего воздуха. И зрение уже испортил. Пойдем, пойдем, не увиливай!

Конечно, она водила их не в песочницу. Крылатское понравилось Лизе своим простором. Она чувствовала даже что-то величественное в этих огромных домах, раскинувшихся над головокружительными обрывами, в которых, казалось, воздух свистел и гудел под крыльями дельтапланов.

Неподалеку от одного такого обрыва она и гуляла обычно с детьми, приглядывая за шустрой Маринкой и наблюдая, как кружатся в воздухе разноцветные прозрачные крылья. Кончался апрель – теплый, звенящий от солнца. Солнечный воздух трепетал и струился, и, сидя над обрывом, Лиза постоянно чувствовала, как душу ее наполняет беспричинная радость. Иногда она брала с собою книгу, и даже знакомые, читанные-перечитанные истории, наполнялись новым, прежде не ведомым смыслом, когда она возвращалась к ним здесь, в Москве…

Но, конечно, за детьми нужен был глаз да глаз, особенно не почитаешь. То Андрюшка дразнит Маринку, и та принимается реветь, то девочка сама лезет на дерево и, чуть не догляди, может упасть.

А в тот день в конце апреля, последствия которого оказались для Лизы такими необычными, она так зачиталась, что оторваться от книги ее заставил только детский крик:

– Боюсь собаку, боюсь! Собака укусит!

Лиза вскочила со скамейки, бросив книжку. Что случилось? Она похолодела, не видя рядом Маринки, – только крик доносился из-за кустов еще не расцветшей сирени. Лиза побежала туда.

Огромный ротвейлер, похожий на скруток блестящих мускулов, положил лапы на плечи Маринки и обнюхивал ее лицо. Кажется, собака была настроена миролюбиво – не лаяла и явно хотела поиграть с ребенком. Но Лиза и сама до смерти боялась собак, и за девочку перепугалась.

– Пошла вон отсюда! – бросилась она к собаке. – Кыш, чего пришла!

Ротвейлер оставил в покое Маринку и повернулся к Лизе, угрожающе зарычав.

– Чья это? – Лиза беспомощно оглядывалась: не может же такой пес гулять один!

– Моя, моя собака! – тут же услышала она мужской голос. – Фу, Джой, ко мне!

К ним торопливо шел мужчина невысокого роста, как-то по-особенному одетый. Лиза не сразу поняла, в чем состоит эта особенность, тем более что она испугалась до дрожи в коленках. Собака немедленно потеряла интерес к Лизе и бросилась к хозяину.

– Извините нас, девушка, ради бога! – начал оправдываться тот, едва подойдя к Лизе. – Как он смылся, разбойник, я и не заметил! Но вообще-то Джой у меня добрый, он вашу дочку ни за что бы не тронул.

– Добрый! – возмутилась Лиза. – Разве можно такого зверя отпускать без поводка? Он ведь одним видом напугать может!

– Ну вот, такая милая девушка – и та же песня, – протянул мужчина с деланым разочарованием. – А где же гулять бедной собачке, если даже здесь, почти что на природе, и то нельзя? Для вашей дочки хоть детская площадка есть, а для собаки что?

– А я не дочка! – вмешалась в разговор повеселевшая Маринка. – Я мамина дочка, а Лизина я племянница!

– Ах, вот что! – оживился Лизин собеседник. – Ты, значит, с тетей гуляешь… А где же вы с тетей Лизой живете?

– Улица Крылатские Холмы, дом восемь «а», квартира сто десять! – выпалила Маринка; Лиза сама же на всякий случай заставила ее заучить адрес наизусть!..

Мужчина рассмеялся. Он смотрел на Лизу доброжелательно и словно бы изучающе. Теперь она разглядела, что именно показалось ей таким необычным в его одежде: небрежная изысканность. Лиза едва ли могла бы указать, в чем она заключается, но взгляд на его костюм вызывал именно это определение. На нем были не брюки и не джинсы, а что-то среднее, очень добротное и элегантное. Рубашка-поло была под цвет брюк, но гораздо светлее – Лиза никогда не видела такого приятного, насыщенного зеленого цвета. Поверх тенниски была надета легкая темная куртка, которая тоже отливала по поверхности едва уловимой зеленью. Туфли его сверкали так, будто он вышел не на прогулку с собакой, а в театр.

Наверное, Лиза смотрела на него так очевидно заинтересованно, что мужчина снова понимающе улыбнулся. Улыбка у него была приятная, открытая, на отлично выбритых щеках появились задорные ямочки.

– Видите, теперь я знаю, где вы живете. И мы с Джоем можем прийти к вам в гости, – сказал он. – Тем более что мы с вами почти соседи.

– Как это «почти»? – Лиза удивленно посмотрела на него.

– Ну, я здесь не живу, но бываю довольно часто, – загадочно произнес мужчина. – Да, ведь я вам, Лиза, не представился. Меня зовут Виктор.

– Очень приятно.

– Мне – тем более. Надо же, какие сюрпризы преподносит жизнь. Готовишься к скандалу с разъяренной мамашей, а вместо этого встречаешь очаровательную русалочку!

Лиза смутилась, на щеках ее выступил легкий румянец.

– А может быть, вы дадите мне свой телефон, раз уж я все равно знаю адрес? – спросил Виктор. – Я с удовольствием позвонил бы вам, прежде чем выйти на прогулку. Надо ведь и самому готовить себе сюрпризы…

На лице Лизы ясно читалось сомнение: можно ли давать телефон этому совершенно незнакомому человеку? Не подумает ли он, что теперь может распоряжаться ее временем? Лизин опыт общения с мужчинами свидетельствовал, что именно так оно и бывает: достаточно посмотреть в их сторону без полного равнодушия, и они тут же готовы считать себя хозяевами положения.

Но новый знакомый словно читал ее мысли.

– Не волнуйтесь, Лиза, я не стану слишком надоедать вам своим обществом. Я бы и рад, конечно, но не так уж часто выдается время для прогулок. Тем более хочется, чтобы оно не пропадало зря.

И он достал что-то похожее на калькулятор. Лиза продиктовала телефон, Виктор не записал, а набрал его в своей странной записной книжке и, вежливо кивнув, произнес:

– А теперь, к сожалению, нам с Джоем пора домой. Приятной вам прогулки и до скорой встречи. За мной, Джой!

Лиза проводила взглядом своего неожиданного знакомого и медленно пошла к дому, взяв Маринку за руку.

– А книжку забыла, Лиза, и ведерко, – вспомнила Маринка. – Ты о чем задумалась, красна девица? – смешно спросила она словами из недавно прочитанной сказки.

Виктор позвонил только через неделю. Лиза уже уверилась, что он просто посмеялся над нею, воспользовавшись ее замешательством.

– Лиза? Вы не обиделись на меня за долгое молчание? – Его голос в трубке звучал так же вежливо и доброжелательно, как при встрече. – Обстоятельства помешали, пришлось уехать в неожиданную командировку. Но сейчас я дома, и, если вы не возражаете, с удовольствием встречусь с вами на прежнем месте.

– Я не знаю… – В голосе Лизы проскользнуло замешательство. – Понимаете, Маринка что-то кашляет, я не хотела гулять с ней сегодня.

– Да, это жаль. А вы вообще-то постоянно с ней сидите?

– Брат придет часов в восемь.

– Так ведь это отлично! Значит, после восьми мы можем с вами встретиться? Это еще лучше: у меня сегодня свободный вечер. Договорились?

– Тогда на прежнем месте? – спросила Лиза.

– Ну зачем же в таком случае на прежнем? Лучше я заеду за вами, и мы выберемся куда-нибудь. В восемь тридцать я жду вас у подъезда, хорошо?

– А разве вы помните мой адрес? – удивилась Лиза.

– Разумеется, – услышала она в ответ. – Я помню все, что считаю нужным помнить.

Всю оставшуюся половину дня Лиза провела в лихорадочной тревоге. Никогда еще, собираясь на свидание, она не чувствовала ничего подобного. Какой интересный и странный человек! Хотя почему – странный? Может быть, она просто не видела таких, и в этом все дело? Несмотря на свою молодость, Лиза была проницательна и уже привыкла к тому, что сразу улавливает основной тон, главную мысль, что ли, своего собеседника. А тут – что она могла вспомнить, кроме элегантной одежды и ямочек на щеках? Какой-то он загадочный, правда, ничего другого о нем не скажешь!

И, конечно, что надеть? Лиза распахнула шкаф в прихожей, где висели ее вещи. Не густо, прямо надо сказать, не из чего особенно и выбрать. Опять любимую голубую кофточку? Она, конечно, хороша, но ведь уже надоело надевать ее по всякому торжественному случаю! А все остальные наряды с некоторых пор вызывали у Лизы сомнение. Наташа, например, и постарше ее, а совсем не носит таких солидных платьев и юбок. Все они казались теперь Лизе старомодно-унылыми…

Тут она вспомнила, как перед отъездом Наташа говорила:

– Лиза, я с собой почти ничего не беру – лучше в Германии куплю что-нибудь новенькое. Так что носи, пожалуйста, все, что найдешь в шкафу. Мы с тобой комплекцией похожи, тебе как раз будет.

А правда, почему бы не надеть что-нибудь из Наташиных вещей, раз она разрешила? И Лиза открыла другую половинку шкафа.

Наряд нашелся быстро: бежевый костюм – юбка в мелкую складку, приталенный пиджачок, блузка чуть посветлее и отделана тонким кружевом. Лиза слегка подвела глаза, брызнула на волосы Наташиными духами. Она и не заметила, как собралась, а ведь Коля еще не пришел! Но не переодеваться же обратно, придется встречать его прямо в этом наряде. Да, а прическа? Совсем недавно Лиза начала стесняться своей косы. В самом деле, как у школьницы, только бантика белого не хватает! Но и отрезать – жалко, и мама просила этого не делать… Ей удалось придумать для себя только одну новую прическу – она высоко подняла волосы, заколола их наверху, оставив несколько свободных локонов на конце этого узла; такие же длинные локоны спускались вдоль щек. Так все-таки получше!

Николай пришел в восемь, как обычно, и удивленно посмотрел на сестру.

– Интересно, куда это ты собралась? – весело спросил он, разглядывая ее неожиданный наряд.

Лиза виновато глядела на брата.

– Коля, может, ты сегодня побудешь с ними один? – спросила она.

– Побыть-то я побуду, это не проблема, но ты куда? – Голос у Николая стал серьезным. – Лиза, не обижайся, я понимаю, ты взрослый человек, конечно, и допрашивать тебя не хочу, но все-таки я за тебя волнуюсь. Ты, понятное дело, уверена, что сама во всем и во всех разбираешься, а на самом деле – ой как нетрудно ошибиться! Люди здесь другие, чем ты привыкла, жесткие здесь люди…

– Ну что ты, Коля, в самом деле! О чем волноваться? Просто… Ну, просто я случайно познакомилась с одним человеком, он тут живет где-то неподалеку, с собакой гулял, и он вот только сейчас позвонил – приглашает куда-нибудь вечером пойти. Что такого?

– Да ничего такого, конечно. А что за человек?

– Не знаю. Вежливый такой, одет хорошо.

– Сейчас все хорошо одеты. И куда же он тебя приглашает?

– Он не сказал. Просто, говорит, выберемся куда-нибудь. Мне неудобно было спрашивать… И ведь правда, Коля, я не маленькая!

– Большая, большая, не волнуйся! Конечно, пойди, погуляй. Мне и так уже неудобно: я целыми днями на работе, даже не вожу тебя никуда, ты и Москвы-то толком не видала.

В глубине души, несмотря на напускную серьезность, Николай был даже рад неожиданному знакомству сестры. Пусть хоть людей увидит, такая красивая девчонка – и сидит дома, возится с детьми, как нянька. Хорошо бы, конечно, посмотреть на ее нового знакомого, но не пойдешь же с ним беседовать на правах старшего брата. Да может быть, дело и ограничится одной вечерней прогулкой.

В половине девятого Лиза спустилась к подъезду: ей и в голову не пришло опоздать для завлекательности. Виктор уже шел ей навстречу – наверное, тоже только что появился у ее дома. Сегодня на нем был темно-синий двубортный костюм из тонкой шерсти, нежно-голубая рубашка с маленькими пуговками на воротнике и элегантно повязанный яркий галстук. И, конечно, туфли сверкали по-прежнему. По воздуху он летает, что ли, ведь лужи на асфальте?

– Как приятно, когда молодая, красивая девушка приходит вовремя! – сказал он, поздоровавшись. – Вам очень идет этот костюм, Лиза, хотя и взрослит немного. Но в вашем возрасте это ведь не опасно.

– А откуда вы знаете, какой у меня возраст? – удивилась Лиза.

– Ну, не так трудно догадаться. Вам девятнадцать?

– Скоро двадцать исполнится, – уточнила она.

Виктор улыбнулся. Он смотрел на Лизу со все возрастающей доброжелательностью.

– Что ж, не будем терять времени. Разрешите, сегодня я выберу программу нашего вечера? Или у вас есть какие-то планы?

– Нет, конечно, нет! – заверила его Лиза. – А куда мы пойдем?

– Мы поедем в ресторан.

Лиза немного испугалась. Она могла себе представить, как дороги в Москве рестораны, и ей совсем не хотелось обязываться перед едва знакомым человеком. Она знала, чем заканчивалось обычно для ее подруг посещение простой кафешки в Новополоцке, и какой самодовольный, хозяйский вид принимают после этого мужчины. А уж о том, чем закончился ее поход в ресторан с Чигирем, ей и вовсе страшно было вспоминать…

Но Виктор снова читал ее мысли – наверное, это было несложно.

– Только прошу вас, не стесняйтесь. Если я приглашаю девушку поужинать вместе, это вовсе не значит, что я собираюсь после этого ею распоряжаться.

Лизе понравилась его прямота. И правда, почему не пойти в ресторан с этим приятным человеком? Не может быть, чтобы везде было так, как в ресторане Альберта! Сердце ее быстрее забилось от радостных предчувствий…

– Пойдемте, Лиза. – Виктор указал куда-то в сторону.

Тут только она заметила, что почти у самого подъезда стоит машина, – и, заметив, замерла на месте. Машина была огромная, длинная и отливала тусклым блеском, как рука в лайковой перчатке. Лиза никогда не видела таких вблизи, только проносящимися мимо на бешеной скорости – и эти машины казались ей пришельцами с другой планеты.

– Как-кая красивая! – выдохнула она. – Это «Мерседес»?

– Это «Мицубиси» – видите, у нее знак с такими тремя лепесточками? Цвет – маренго, мокрый асфальт. Садитесь.

Виктор распахнул перед нею заднюю дверцу, сам сел рядом; за рулем был шофер.

– Вы сами не водите? – спросила Лиза, чтобы что-нибудь сказать при виде еще и шофера.

– Конечно, вожу и сам, но нечасто. А сегодня мы ведь и выпьем немного?

Машина плавно тронулась с места и, выехав со двора, вскоре понеслась по Рублевскому шоссе. Лиза молчала. Она чувствовала такую растерянность, что не смогла бы произнести сейчас ни слова. Дело было не в неожиданном богатстве ее знакомого, которое явилось перед нею так очевидно, – Лиза не стала бы испытывать трепет только перед богатством, – просто все это было свидетельством того, что рядом с нею человек совсем другого мира. И она не знала, как вести себя с ним, о чем с ним вообще говорить.

Виктор искоса поглядывал на Лизу. Видно было, что ему и хочется расшевелить, сделать посвободнее смущенную девушку, – и вместе с тем интересно наблюдать ее растерянность.

Впрочем, ехали они недолго. Шофер умело пролавировал между машинами на Кутузовском, и вскоре Лиза поняла, что они уже летят по Тверской.

– А почему же вы не спросите, в какой ресторан мы едем? – поинтересовался Виктор.

– Я их все равно не знаю. – Лиза посмотрела на него с невольной доверчивостью, которая так к ней располагала.

– А едем мы в бывший «Центральный». Я, знаете, очень люблю его – исключительно из-за элегических воспоминаний.

Автомобиль остановился у самой двери ресторана, швейцар немедленно подскочил к нему, распахнул дверцу перед Лизой и ее спутником, помог выйти. Виктор пропустил Лизу перед собой в массивную, старинную дверь, и они оказались в просторном холле у гардероба. Плащ как-то сам собою соскользнул с Лизиных плеч. Оглянувшись, она увидела, что гардеробщик уже несет его на вешалку.

Они прошли в зал – старинный, с лепным потолком и скульптурами, вырастающими прямо из стен. Дородный метрдотель вышел их приветствовать и провел к столику рядом с одной из скульптур. Скатерть блестела белизной, световые зайчики играли в гранях низкой хрустальной вазы с цветами, стоящей посреди стола.

В зале было много людей, их голоса сливались в ровный гул, гаснущий где-то под потолком. И, удобно устроившись в кресле, Лиза неожиданно почувствовала себя так спокойно и уверенно в этом роскошном зале, залитом золотым светом, что сама удивилась своему состоянию. Эта роскошь совсем не подавляла, а казалась естественной. Может быть, именно таким, располагающим, и был задуман весь этот интерьер – в далекое время, для давно исчезнувших людей?..

Лица посетителей за соседними столиками казались Лизе какими-то расплывчатыми пятнами. Она не могла не только запомнить их, но даже разглядеть; правда, особенно и не вглядывалась. Зато она внимательно смотрела на Виктора. Он-то какой, привычный обитатель этого нового мира?

На вид Виктору было около сорока, он был темноглаз и темноволос, и прическа его выглядела так, словно он только что вышел из парикмахерской, хотя его волосы не были покрыты лаковой коркой, а лежали мягкой, аккуратной волной. Наконец-то Лиза уловила то самое «главное выражение» его лица, которое не далось ей сразу, – это было веселое спокойствие. Перед нею сидел человек, испытывающий удовлетворение от жизни, это было очевидно. Лиза не знала, почему сложилась у нее такая уверенность. Ведь на лице Виктора не отражалось сытое самодовольство – наоборот, в глазах его светился ум и интерес к происходящему. Но именно веселым спокойствием веяло от каждой черты его ухоженного лица, от того, как лежали его руки на белоснежной скатерти… Лиза впервые видела такого человека и такое выражение лица. Она вспомнила, как суетливо, с напускной уверенностью, держался Чигирь – единственный человек, с которым она была в ресторане, – и внутренне посмеялась над собой: нашла с кем сравнивать! Наверное, и ее, Лизино, неожиданное спокойствие связано именно с тем, что она пришла сюда с Виктором; скорее всего ей просто передалось его ощущение…

Пока Лиза разглядывала его, Виктор успел заказать аперитив. Лиза знала, что это такое, из западных романов. Интересно, как он выглядит? Высокий, изящный официант принес ей золотисто-оранжевый напиток в высоком бокале с трубочкой.

– Что это? – спросила Лиза.

– Для вас я заказал кампари с апельсиновым соком. Попробуйте, по-моему, вам должно понравиться.

Ему официант налил рюмку водки из маленького хрустального графина. Лизе понравилась приятная горчинка кампари, и она с удовольствием помешивала трубочкой звенящие в бокале льдинки.

Меню она, конечно, начала читать справа налево; цены ее просто потрясли. Ее мама, например, на всю свою зарплату могла бы заказать разве что скромную закуску.

Уловив ее замешательство, Виктор попросил:

– Лиза, пожалуйста, выбирайте то, что вам кажется вкусным. Как вы понимаете, раз уж мы здесь, цены не имеют особенного значения.

– Но я… Виктор, я просто не знаю, что здесь вкусно, а что нет, – слукавила Лиза. – Выберите лучше вы!

– Да? Ну, хорошо. Тогда, – обернулся он к официанту, – авокадо с креветками, моцареллу с помидорами, русские какие-нибудь закуски – что у вас свежее? Шашлык из осетрины – на горячее, кофе с большим мороженым, фрукты – потом. Пить – мне водку, девушке – белое вино.

«Ну конечно, он здесь завсегдатай – вон, даже меню не открыл», – подумала Лиза.

Она не могла понять: старается ли Виктор удивить ее или просто ведет себя так, как привык; в его поведении проскальзывало и то, и другое. А как едят авокадо?

Авокадо, как выяснилось, надо было есть просто маленькими ложечками. В сочетании с креветками и соусом этот овощ – или фрукт? – оказался так вкусен, что Лиза забыла легкое смущение собственной неумелостью. От прохладного белого вина, которое официант налил в сияющий, необычной формы бокал, Лиза почувствовала себя веселее. Лицо ее раскраснелось, прозрачные бисеринки пота выступили на лбу. Ей стало жарко, и она замешкалась: что делать, обмахиваться салфеткой?

– А вы снимите пиджак, Лиза, – посоветовал Виктор. – И вообще, делайте то, что вам удобно. Уверяю вас, это в любом случае будет выглядеть естественно.

Повесив пиджак на спинку кресла, она почувствовала себя совсем легко. Виктор ел неторопливо, с удовольствием и вместе с тем как-то незаметно. Видно было, что ему хочется поговорить с Лизой. И точно: едва она доела авокадо, он тут же отложил вилку и нож.

– Давно вы в Москве, Лиза? – спросил он.

Она посмотрела с удивлением.

– А откуда вы вообще знаете, что я не москвичка?

– Ну, это угадать еще проще, чем ваш возраст. По вашей провинциальности – поверьте, очаровательной, в самом лучшем смысле этого слова.

– Месяц уже.

– Вы здесь работаете или учитесь?

– Нет…

И Лиза рассказала ему историю своего появления в столице.

Виктор выслушал ее с интересом.

– Значит, в Новополоцк вы больше не вернетесь?

– Ну-у, этого я не говорила…

– Не вернетесь, тут и сомнений нет, – уверенно сказал он. – И правильно сделаете.

– Почему – правильно?

– А вы сами не понимаете? – Виктор, прищурившись, смотрел на нее.

– Я понимаю… – медленно произнесла Лиза. – Я понимаю, но объяснить не могу.

– Ничего, со временем разберетесь получше, спешить вам некуда, – успокоил ее Виктор. – И надо же было мне вас встретить, да еще при таких романтических обстоятельствах! Ведь я вас почти что спас от собаки, помните?

– Разве вы меня спасли? – удивилась Лиза. – По-моему, она ничего такого мне не сделала.

– А уж вам и жалко согласиться! Или вы хотели бы, чтобы я сражался ради вас с драконом, извлек вас из бурного потока? Вообще-то, по вашему виду – похоже…

– Нет-нет, – покачала головой Лиза. – Зачем же из потока?

– А потанцевать вы не хотите? – вдруг спросил Виктор.

Конечно, она хотела потанцевать! Она вообще любила танцевать, а сейчас голова у нее чуть-чуть кружилась от вина, и ей было весело, она чувствовала себя почти невесомой.

– Давайте потанцуем перед горячим. – Виктор уже вставал из-за стола.

Оказывается, в зале уже давно звучала музыка, а Лиза и не замечала! Они прошли между столиками – туда, где мелькали танцующие пары. Лиза только сейчас заметила, что Виктор чуть-чуть полноват; отлично сидящий костюм очень стройнил его. Но танцевал он прекрасно, она сразу это поняла.

– Как хорошо вы танцуете, Лиза! – сказал Виктор, не отпуская ее талии, хотя музыка уже закончилась. – Еще один танец?

Она кивнула, музыка тут же зазвучала снова, словно в ответ на ее согласие, и Виктор повел свою даму легко и ритмично.

– Вы просто блещете разнообразными дарованиями, – сказал он, пробираясь с нею обратно к столику.

– Да какие же мои дарования вы успели увидать? – смеясь, поймала его на слове Лиза.

– И правда – значит, я просто предвосхищаю события! – засмеялся он в ответ. – Не сомневаюсь, что у вас масса всевозможных дарований. А сейчас – горячее! Люблю, грешный человек, вкусно поесть! Здесь еще помнят старую кухню.

Шашлык из осетрины принесли прямо на маленькой жаровне, и аромат от него шел такой, что у Лизы потекли слюнки, хотя минуту назад ей казалось: она так наелась, что больше и крошки не сможет проглотить. Шашлык таял во рту, истекал прозрачным соком, угольки под ним шипели и потрескивали, и все это было так красиво, что переставало быть просто едой – для сытости, а становилось настоящим праздником. Наверное, это и имел в виду Виктор, когда говорил о своей любви ко вкусной еде.

Они с аппетитом принялись за горячее. Безмолвный официант подливал то вина Лизе, то водки – Виктору. Тот, если и пьянел, то совершенно иначе, чем привыкла видеть Лиза. Он не расплывался в кресле, не краснел как помидор, не начинал говорить сальные комплименты…

– А где вы работаете, Виктор? – вдруг спросила Лиза.

В ответ он засмеялся:

– Вот и видно, что вы не испорчены условностями! Лучше дождаться, пока собеседник сам об этом скажет. Я занимаюсь нефтяным бизнесом. Представляете себе, что это?

– Ну-у, примерно…

– Разумеется, и примерно не представляете. Но вам это и ни к чему.

– А это трудно?

– А сейчас, Лизонька, все трудно, даже сигареты продавать у метро. Во всем свои трудности, и в нефтяном бизнесе тоже. Хотя есть и приятные моменты.

Когда принесли мороженое, Лиза едва не захлопала в ладоши. В огромной вазе, переливающейся всеми цветами радуги, помещалось целое сооружение – тоже всех цветов радуги, украшенное свежими ягодами и ломтиками фруктов. На самом верхнем ломтике банана лежал кусочек мокрого сахара. Официант поднес к нему зажигалку, и над вазой взметнулось синее пламя.

Виктор любовался Лизиным восторгом.

– Честное слово, чувствуешь себя человеком, когда видишь, какую радость вам доставляют эти невинные удовольствия!

Лиза тут же смутилась. Действительно, ведет себя, как девчонка!

– Ну вот, – расстроился Виктор, – вы и принялись себя сдерживать. Зачем, Лизонька? Ведь вы Бога должны благодарить за то, что он дал вам способность радоваться. Уверяю вас, в этом зале не найдется ни одной женщины, которая удивилась бы или обрадовалась, если бы ей принесли хоть слона на блюдечке.

Вечер подходил к концу – хотя, конечно, Виктор не торопил ее. Они еще раз потанцевали, выпили кофе. Лиза сняла со спинки кресла свой пиджак.

– Лиза, мы можем еще остаться, если вы хотите, – предложил Виктор.

– Нет, зачем же? Уже поздно, Коля волнуется. Да и вообще, нельзя же делать вид, что праздник может продолжаться вечно…

Виктор промолчал. Официант положил на стол готовый счет; подписав что-то, Виктор протянул ему карточку и зачем-то – банкноту, достоинства которой Лиза не разглядела. Тот благодарно кивнул, на минуту исчез, потом появился снова и вернул Виктору карточку. Лиза с любопытством наблюдала за этими манипуляциями. Она поняла, что Виктор расплачивается кредиткой, но никогда не видела, как это происходит.

– Всего доброго, Виктор Станиславович, всегда вам рады! – произнес официант на прощание, и Виктор кивнул ему в ответ.

Машина стояла прямо у входа, как будто и не уезжала отсюда. Швейцар захлопнул дверцу, замелькали ярко освещенные зеркальные окна Тверской.

Лизе стало грустно, как будто сейчас часы пробьют полночь и хрустальная туфелька упадет с ее ноги. Виктор время от времени бросал на нее короткие взгляды, его глаза поблескивали в полумраке машины. Ей показалось, что до Крылатского они домчались в одно мгновение.

Провожая Лизу от машины до подъезда, он дотронулся до ее руки:

– Спасибо, Лиза, вы подарили мне чудесный вечер.