Незнакомец Кобен Харлан

Глава 14

Незнакомец дал Хейди ссылку на сайт «Найди свою сладкую крошку», идентификатор пользователя ее дочери и пароль. С тяжелым сердцем Хейди вошла на сайт под именем Кимберли, где подтвердилось все, о чем сообщил ей незнакомец.

Он снабдил ее этими сведениями не от доброты (или пустоты) сердца. Разумеется, он попросил денег. Десять тысяч – такова была цена. Если она не заплатит в течение трех дней, весть о «хобби» ее Кимберли распространится со скоростью вируса.

Хейди закрыла страницу и села на диван. Она прикинула, не налить ли вина, но проголосовала против. Потом Хейди долго и горько плакала. Когда слезы кончились, она пошла в ванную, вымыла лицо и села обратно на диван.

Ладно, подумала Хейди, что мне теперь делать?

Первое решение было наипростейшим: не говорить Марти. Она не любила держать что-либо в секрете от мужа, но и особого отвращения к этому не испытывала. Не такова ли жизнь? Марти сойдет с ума, если узнает, в какие тяжкие пустилась его лапушка-дочка, вместо того чтобы, как все полагали, прилежно учиться в Нью-Йоркском университете. Муж был склонен реагировать на все слишком бурно. Хейди так и видела, как он мчится в машине на Манхэттен и тащит дочь за волосы домой.

Не нужно Марти знать правду. Если подумать хорошенько, то и Хейди это знание было ни к чему.

Черт бы побрал этих двух незнакомцев.

Однажды, когда Кимберли училась в старшей школе, она здорово набралась на вечеринке у одноклассника. Опьянение, как это часто бывает, привело к тому, что юная дева зашла с одним парнем слишком далеко. Весь путь они не прошли. Но в даль далекую заглянули. Некая известная в городе мамаша, хлопочущая о всеобщем благе, случайно услышала, как ее дочь рассказывает об этом происшествии. Доброжелательница позвонила Хейди: «Мне неприятно вам об этом говорить, но я на вашем месте предпочла бы знать».

Так вот, она сообщила Хейди о том, что случилось. Та передала Марти, который совершенно вышел из себя. Отношения отца с дочерью кардинально изменились и никогда уже не были такими, как прежде. А если бы эта доброхотка не позвонила? В конце концов, что хорошего это им принесло? Дочь сгорала со стыда. Отношения с отцом испорчены. Кроме того, Хейди была убеждена: эта история послужила толчком к тому, чтобы Кимберли уехала учиться куда подальше. И даже, может статься, глупый телефонный звонок непрошеной доброжелательницы привел Кимберли, а за ней и Хейди на этот отвратительный сайт и спровоцировал дочь – о ужас! – на связь с тремя любовниками одновременно.

Хейди не хотела в это верить, но доказательства были налицо – они содержались в «секретной» переписке ее юной дочери со взрослыми мужчинами. Можно обрядить это в любые одежды, но факт оставался фактом: ее дочь занималась настоящей проституцией.

Хейди снова захотелось плакать. Ее самым большим желанием было ничего не предпринимать, забыть двух тихих незнакомцев и никогда не вспоминать о том, что они сообщили. Но выбора уже нет? Секрет сунули ей прямо под нос. Разбитые яйца в корзину не сложишь, мешались у нее в голове метафоры. Древний парадокс, который не могут разрешить родители: она не желала знать, но хотела быть в курсе.

Хейди позвонила дочери, и Кимберли ответила со всей живостью:

– Привет, мам.

– Привет, моя дорогая.

– Все в порядке? У тебя голос какой-то смешной.

Сначала Кимберли все отрицала. Этого следовало ожидать. Потом она попыталась придать истории невинный вид. Это тоже было вполне предсказуемо. Затем Кимберли принялась защищаться, обвиняя мать в том, что та взломала аккаунт и грубо вторглась в ее личную жизнь. И снова вполне ожидаемо.

Хейди боролась с дрожью в голосе, хотя у нее разрывалось сердце. Она рассказала Кимберли, как к ней подошел незнакомец; передала его слова и добавила то, что видела сама. Терпеливо. Спокойно. По крайней мере, внешне.

Потребовалось некоторое время, но они обе знали, к чему клонится разговор. Припертая к стенке и понемногу отходя от первого шока, Кимберли стала говорить начистоту. Денег не хватало, объяснила она.

– Ты не поверишь, как тут все дорого.

Студентка из группы рассказала Кимберли об этом сайте. «Тебе не придется ничем таким заниматься. Девушки нужны им просто для компании». Тут Хейди едва не расхохоталась. Мужчины, она знала это прекрасно, а Кимберли быстро усвоила, никогда не ищут просто компании. Эти обещания – всего лишь дешевый товар, выставленный в витрине, чтобы заманить вас в магазин.

Хейди и Кимберли проговорили два часа. В конце беседы Кимберли спросила, что ей теперь делать.

– Порви с ними. Сегодня. Сейчас.

Кимберли пообещала так и сделать. Следующий вопрос был такой: что дальше? Хейди сказала, что возьмет отпуск, приедет к ней и проведет некоторое время в Нью-Йорке. Кимберли заартачилась.

– Семестр заканчивается через две недели. Давай подождем.

Хейди эта идея не понравилась. В конце концов они решили поговорить об этом завтра. Прежде чем повесить трубку, Кимберли сказала:

– Мам?

– Да?

– Пожалуйста, не говори папе.

Хейди и сама уже так решила, но Кимберли об этом не сообщила. Когда Марти вернулся домой, Хейди обошла эту историю молчанием. Муж приготовил во дворе на гриле бургеры. Хейди налила им обоим по стаканчику. Марти рассказал, как прошел день. Она – о своем. Секрет, конечно, никуда не делся. Он сидел за кухонным столом на старом стуле Кимберли, не произнося ни слова и не шелохнувшись.

Утром, когда Марти ушел на работу, раздался стук в дверь.

– Кто там?

– Миссис Данн? Я детектив Джон Кунц из отдела полиции Нью-Йорка. Могу я поговорить с вами о…

Хейди рывком отворила дверь, едва не упав.

– О боже, моя дочь?..

– Мэм, с ней все в порядке, – быстро проговорил Кунц и сделал шаг вперед, чтобы поддержать Хейди. – Господи, извините меня. Наверное, я должен был сразу сказать вам об этом. Могу себе представить: ваша дочь учится в Нью-Йорке, и вдруг у двери появляется офицер из нью-йоркской полиции. – Кунц покачал головой. – У меня тоже есть дети. Я понимаю. Но не волнуйтесь, с Кимберли полный порядок. Я имею в виду, в смысле здоровья. Но есть другие факторы…

– Факторы?

Кунц улыбнулся, обнажив редковатые зубы. Он носил какой-то ужасный зачес из тех, что вызывают желание взять ножницы, оттянуть несколько прядей и оттяпать их. Хейди решила, что ему лет сорок пять. Пузатый, с покатыми плечами и запавшими глазами человека либо недоедающего, либо хронически недосыпающего.

– Могу я на минутку войти?

Кунц предъявил удостоверение. Неопытному глазу Хейди оно показалось подлинным.

– А в чем дело?

– Думаю, у вас есть на этот счет кое-какие соображения. – Кунц кивком указал на дверь. – Можно?

Хейди отступила:

– У меня нет.

– Чего нет?

– Никаких соображений.

Кунц вошел в дом и огляделся, как будто собирался покупать жилье. Он пригладил несколько непослушных волосин из зачеса, которые стронулись с места от статического электричества.

– Что ж, вчера вы звонили дочери? Я прав?

Хейди засомневалась, как лучше ответить. Не важно. Кунц продолжил вспахивать почву, не дожидаясь реакции.

– Нам известно, что ваша дочь занималась деятельностью, которая не одобряется законом.

– Что вы имеете в виду?

Детектив сел на диван. Хейди опустилась на стул напротив.

– Могу я просить вас об одолжении, миссис Данн?

– О каком?

– Одолжение небольшое, но, думаю, это упростит разговор и для вас, и для меня. Перестаньте притворяться, ладно? Это напрасная трата времени. Ваша дочь Кимберли занималась проституцией в Сети.

Хейди сидела без движения.

– Миссис Данн?

– Думаю, вам лучше уйти.

– Я пытаюсь помочь.

– А звучит так, будто выдвигаете обвинения. Я, пожалуй, сперва посоветуюсь с адвокатом.

Кунц снова прибил непокорные пряди.

– Вы меня не так поняли.

– Как это?

– Нас не интересует, чем занималась или не занималась ваша дочь. Это мелочи, и это ваше дело: когда речь идет об онлайне, грань между деловыми отношениями и проституцией очень тонка. А может, она и всегда была такой. Мы не заинтересованы в том, чтобы докучать вам и вашей дочери.

– Тогда что вам нужно? – спросила Хейди.

– Содействие. Ничего больше. Если вы и Кимберли согласитесь на сотрудничество, то не останется никаких причин, чтобы мы вспоминали о ее роли в этой истории.

– Ее роли в чем?

– Давайте двигаться шаг за шагом, хорошо? – Кунц запустил руку в карман и вынул маленький блокнот. Потом извлек из него крошечный карандаш, какими игроки в гольф записывают очки. Детектив лизнул грифель и снова обратил внимательный взгляд на Хейди. – Прежде всего: как вы узнали о том, что ваша дочь связана с сайтом сладких крошек?

– Какая разница?

Кунц пожал плечами:

– Дежурный вопрос.

Хейди ничего не сказала. Легкая дрожь, возникшая глубоко в горле, начала усиливаться.

– Миссис Данн?

– Пожалуй, я все-таки посоветуюсь с адвокатом.

– Ох, – вздохнул Кунц. Он сделал разочарованное лицо, с каким учитель смотрит на своего лучшего ученика, не оправдавшего надежд. – Значит, ваша дочь солгала нам. Это не слишком здорово в такой ситуации, я вам честно скажу.

Хейди понимала: он хочет, чтобы она разозлилась. Тишина повисла жуткая, Хейди едва дышала. Она не могла этого вынести, а потому спросила:

– Почему вы думаете, что моя дочь солгала?

– Все просто. Кимберли сказала, что вы узнали о сайте совершенно законным способом. Она сообщила, что два человека – мужчина и женщина – остановили вас на выходе из ресторана и проинформировали о происходящем. Но если это так, то я не понимаю, почему вы сами нам этого не скажете. В таком поступке нет ничего противозаконного.

У Хейди закружилась голова.

– Я ничего не понимаю. Зачем вы вообще сюда пришли?

– Полагаю, это резонный вопрос. – Кунц вздохнул и сел поудобнее. – Вы знаете, что такое отдел по борьбе с киберпреступностью?

– Наверное, он имеет какое-то отношение к преступлениям в Интернете.

– Именно. Я работаю в ОКП – Отделе по борьбе с киберпреступностью, который является совершенно новым подразделением департамента полиции Нью-Йорка. Мы ловим преступников, которые используют Интернет в неблаговидных целях, – хакеров, разных мошенников и прочий сброд. И мы подозреваем, что человек или люди, подходившие к вам у ресторана, являются частью синдиката неуловимых киберпреступников, за которыми мы охотимся уже очень давно.

Хейди сглотнула:

– Я понимаю.

– И мы бы хотели, чтобы вы оказали нам помощь в розыске и идентификации людей, которые могут быть причастны к таким преступлениям. Это для вас что-то значит? Тогда давайте вернемся к сути дела. Подходили к вам двое на парковке у ресторана – да или нет?

Дрожь не унималась, но Хейди выдавила:

– Да.

– Отлично. – Кунц улыбнулся своей редкозубой улыбкой, что-то записал и снова посмотрел на Хейди. – Какой это был ресторан?

Она колебалась.

– Миссис Данн?

– Я кое-чего не понимаю, – медленно произнесла она.

– Чего именно, мэм?

– Я беседовала с дочерью только вчера вечером.

– Да.

– Когда вы успели поговорить с ней?

– Ночью.

– А как вы так быстро добрались сюда?

– Для нас это дело огромной важности. Я прилетел утром.

– Но как вы вообще об этом узнали?

– Простите?

– Моя дочь не собиралась звонить в полицию. Так откуда вы знаете?.. – Она остановилась. Вырисовывалось несколько вариантов. И каждый был не слишком светлым.

– Миссис Данн?

– Думаю, вам лучше уйти.

Кунц кивнул. Он снова занялся непослушными волосами, перекидывая их с одного уха на другое. Потом произнес:

– Сожалею, но я не могу этого сделать.

Хейди встала и пошла к двери:

– Я не собираюсь продолжать этот разговор.

– Нет, вы его продолжите.

Не поднимаясь с дивана и делал вид, будто сейчас тяжело вздохнет, Кунц вынул пистолет, нацелил его точно в коленную чашечку Хейди и нажал на спуск. Выстрел прозвучал тише, чем она ожидала, но его воздействие оказалось неизмеримо большим, чем можно было представить. Хейди рухнула на пол, как сломанный складной стул. Кунц подскочил и зажал ей рот, чтобы заглушить крик. Он приблизил губы к ее уху и прошептал:

– Будешь орать, я прикончу тебя медленно, а потом примусь за твою дочурку. Поняла?

Боль накатывала волнами, и Хейди рисковала потерять сознание. Кунц приставил дуло пистолета к другому колену:

– До вас дошло, миссис Данн?

Она кивнула.

– Жуть какая-то. Давайте начнем заново. Как назывался ресторан?

Глава 15

Адам сидел в своем кабинете и в тысячный раз прокручивал в голове всю историю, когда вдруг возник элементарный вопрос: если Коринн действительно решила сбежать от жизни такой, куда она могла податься?

Честно? Он понятия не имел.

Они с Коринн были такой парой, таким союзом, что сама идея о возможном бегстве жены, отъезде куда-то в одиночестве была для него совершенно невообразимой. «Есть друзья, которым Коринн могла позвонить, – предположил Адам, – несколько знакомых женщин из колледжа, какое-то количество родственников». Но он не мог допустить, что при таких обстоятельствах Коринн доверится им или будет жить у кого-то из них. Ни с кем другим она не была такой открытой, как… как с Адамом.

Тогда, возможно, Коринн осталась одна.

Это казалось наиболее вероятным. Она могла поселиться в отеле. Но в любом случае, и это было ключевым моментом, что бы она ни делала, ей нужны средства – с кредитной карты или наличные. А значит, где-то должны остаться следы оплаты счетов по кредитке или снятия денег в банкомате.

Так найди их, тупица.

Они пользовались двумя счетами. Дебетовая карта была привязана к одному, а платежная «Виза» – к другому. Коринн мало смыслила в финансовых схемах. Со всеми счетами и платежами разбирался Адам – это была его доля в домашнем разделении труда. Он знал все имена пользователей и пароли.

Короче говоря, он мог отследить любой оплаченный женой счет или снятие наличных. Следующие двадцать минут Адам просматривал платежи Коринн. Он начал с последних, искал следы какой-либо активности за дни вчерашний и сегодняшний. Не нашел ничего. Тогда Адам углубился в прошлое – вдруг обнаружится нечто сомнительное. Коринн не любила наличные. С кредитками проще, к тому же на них начисляются баллы за каждую покупку. Ей это нравилось.

Вся ее финансовая жизнь, или, вернее, транжирная ее часть, была перед ним и не вызывала удивления.

Коринн ходила в супермаркет «А&P», в «Старбакс», в магазин «Лакс». Она обедала в «Баумгартс» и брала еду навынос в «Хо-хо-кус суши». Тут были перечисленные с карты автоплатежи за спортзал и еще за какой-то заказ онлайн в «Банановой республике». Обычная жизнь. Жена ежедневно платила как минимум за что-то одно.

Но не сегодня. И не вчера.

Никаких расходов.

И что ему это дает?

Может, Коринн и не особо разбирается в тонкостях оплаты счетов, но она не глупа. Если она хотела, чтобы он ее не нашел, то наверняка сообразила, что можно проверить выписки с онлайновыми операциями по кредитной карте и обнаружить ее.

Верно. Но как она тогда поступит? Будет пользоваться наличными.

Адам проверил, снимались ли деньги через банкоматы. Последняя сумма в двести долларов была обналичена две недели назад.

Хватит ли на побег?

Сомнительно. Адам задумался.

Если она сколько-то ездила на машине, ей был нужен бензин. Сколько же наличных могло остаться? Непохоже, что Коринн планировала бегство. Она не могла знать заранее, что он уличит ее в симуляции беременности, что появится незнакомец…

Или могла?

Адам остановился. Могла ли Коринн отложить какую-то сумму денег, зная, что такое развитие событий вполне вероятно? Он попытался вспомнить, как все происходило. Была ли она удивлена, когда он задал ей прямой вопрос? Или ее реакцию скорее можно назвать… возмущением?

Подозревала ли она, что ее ложь в один прекрасный день выплывет наружу?

Адам не знал. Когда он откинулся на спинку стула и попытался сделать наконец какой-нибудь вывод, то понял, что ни на йоту не приблизился даже к малейшей определенности. В эсэмэске Коринн просила его – нет, можно считать, умоляла оставить ее в покое – а как иначе расценить ее: «ДАЙ МНЕ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ. ПРОШУ»? Может, оно и к лучшему. Пусть она выпустит пар, пусть делает то, что делает, а он наберется терпения и подождет. Разве не об этом она с особой настойчивостью просила в своей эсэмэске?

Однако факты наталкивали на мысль, что Коринн уехала из школы и с нею произошло несчастье. Может быть, она знала незнакомца, отправилась к нему и вступила в открытый конфликт, а тот разозлился и упрятал ее куда подальше или еще что похуже сделал. Правда, с виду незнакомец был не из таких. К тому же пришли сообщения со словами, что Коринн нужно время, и просьбой дать ей несколько дней. Хотя, конечно, – его так и швыряло с пятого на десятое – эсэмэски мог отправить кто угодно.

Даже убийца.

Может быть, Коринн убита, а кто-то взял ее телефон и…

Ну и ну, притормози-ка на секундочку. Давай не будем опережать события.

Адам чувствовал, как бешено бьется сердце. Теперь, когда смутная тревога достигла сознания – подавленная, она уже там сидела, но сейчас он почти облек ее в слова, – появился страх: наглый, как родственник, который явился в гости без приглашения и не собирается уезжать. Адам снова перечитал сообщения:

МОЖЕТ БЫТЬ, НАМ НАДО НЕМНОГО ПОЖИТЬ ОТДЕЛЬНО.

ПОЗАБОТЬСЯ О ДЕТЯХ. НЕ ПЫТАЙСЯ ИСКАТЬ МЕНЯ.

ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО.

И потом:

ДАЙ МНЕ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ. ПРОШУ.

В этих словах что-то было не так, но Адам не мог сообразить, что именно. Предположим, Коринн действительно в опасности. Он снова задумался, стоит ли обращаться в полицию. Ведь Кристин Хой об этом сразу и спросила? Она поинтересовалась, звонил ли он в полицию, коль скоро его жена пропала. Только она не пропала. Она прислала сообщение. Если, конечно, это сделала она.

У Адама голова пошла кругом.

Ладно, допустим, он обратится в полицию. Дальше? Ему придется общаться с местными полицейскими. И что он им скажет? Они краем глаза посмотрят на сообщения и пробурчат, что беспокоиться пока рано. А чего еще от них ждать? Тем временем в городе, как ни противно было Адаму признавать, что его это волнует, начнутся разговоры. Он знал почти всех местных полицейских. Главным копом в Седарфилде был Лен Гилман. Он, скорее всего, и примет заявление. У Лена есть сын такого же возраста, как Райан. Каждый учебный день они начинают вместе, в одном классе. Слухи и сплетни о Коринн будут расползаться, как это свойственно слухам и сплетням. Заботило ли это Адама? Легко сказать «нет», но он знал, что это важно для Коринн. Седарфилд – ее город. Она боролась за то, чтобы вернуться сюда и обустроить здесь жизнь.

– Эй, братишка.

В кабинет вошел Энди Гриббель с широкой улыбкой на бородатом лице. Сегодня он не снимал солнцезащитные очки даже в помещении, и не потому, что хотел выглядеть крутым, – скорее из желания скрыть красные белки: либо не выспался, либо дело в чем-то еще, из области ботаники, ближе к травам.

– Привет, – откликнулся Адам. – Как выступили?

– Мы всех порвали, – сказал Гриббель. – Порвали и разметали.

Адам откинулся назад, радуясь возможности отвлечься:

– С чего начали?

– «Dust in the Wind». «Kansas».

– Хм, – промычал Адам.

– Что?

– Начать с медляка?

– Да, но это здорово сработало. В баре темно, приглушенный свет, все так атмосферно, и потом мы сразу, без остановки переходим к «Paradise by the Dashboard Light». У всех сносит крышу.

– Мит Лоуф,[6] – кивнув, сказал Адам. – Хорошо.

– Правда?

– Погоди, с каких пор у вас появилась вокалистка?

– У нас ее нет.

– Но «Paradise» – это дуэт мужчины и женщины.

– Я знаю.

– Причем довольно агрессивный, – продолжил Адам, – со всеми этими «Ты будешь любить меня вечно?» и его мольбами дать ему вздремнуть на приборной доске.

– Знаю.

– И вы это исполнили без женского вокала?

– Я пел за обоих, – ответил Гриббель.

Адам сел прямо, пытаясь представить себе это:

– Ты поешь и за мужчину, и за женщину?

– Всегда.

– Это, должно быть, чертовски трудно.

– Тебе надо послушать, как я пою «Don’t Go Breaking My Heart». Одну секунду я – Элтон, следующую – Кики Ди. Ты обрыдаешься, правда. К слову сказать…

– Что?

– Вам с Коринн надо куда-нибудь выбраться вечерком. По крайней мере, тебе-то уж точно. Если мешки под глазами станут еще больше, тебе придется вносить доплату при регистрации на самолет.

Адам нахмурился:

– Ну, ты хватил.

– Да ладно, ничего.

– Завтра мы все занимаемся делом Майка и Евнис Рински?

– Я потому к тебе и пришел.

– Проблемы?

– Нет, только мэр Гаш-какой-то-вски хочет поговорить с тобой о выселении Рински. У него какое-то сборище в семь, и он спрашивал, сможешь ли ты заехать к нему после. Я отправил тебе адрес эсэмэской.